Текст книги "California (СИ)"
Автор книги: yourwriterellen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)
Мужчине хочется рассмеяться, но он лишь внимательно следит за каждым её действием, насмешливо подняв брови. Неловкий маленький ребёнок вдруг заявился в его палату, посидел на краешке кресла, тяжело повздыхал, так ещё и бананы принёс. С ума сойти.
– Всего доброго, Эмма.
Она, тем временем, уже походит к выходу, дёргает ручку, когда дверь вдруг с силой распахивается прямо перед раскрасневшимся лицом Эммы. Девушка в ужасе замирает, увидев перед собой посетителя с аналогичным пакетом с бананами и той же неловкой миной, с которой она заявилась сюда несколько минут назад. Она приоткрывает рот и хмурится, разглядывая мужчину перед собой, и, убедившись, что у неё не паранойя, в изумлении бормочет:
– Джефф?
Комментарий к Глава 27.
Привет-привет! ❤️ Спасибо вам за ваше ожидание, ваше терпение и вашу поддержку, что помогает мне в трудные времена! Я всех вас безумно люблю! Совсем скоро я возвращаюсь домой, так что главы будут выходить в привычном темпе :) люблю ❤️
Анимация к главе:
https://s3.gifyu.com/images/tenor2c2889251d9ce705.gif
https://s3.gifyu.com/images/original0f21391693c0d13e.gif
https://s3.gifyu.com/images/TVnU.gif
========== Глава 28. ==========
Двумя часами ранее…
Найти дело всей своей жизни трудно, порой на это уходят десятилетия, и капитану Джеффу в этом плане несказанно повезло. Он искренне любил свою службу. И нет, вовсе не потому, что она приносила пользу общественности и поспособствовала восстановлению справедливости в том деле с отцом. Просто Джефф считал, что они подходят друг другу. С самого детства он знал, что будет работать в полиции: раскрывать преступления, подвергать свою жизнь опасности, ночевать в архивах, разгадывать самые сумасшедшие головоломки и орать на подчинённых. Работа копа всегда занимала в его жизни одну из важнейших ролей, после шотландских пабов, конечно же, но в такой день, как сегодня, единственное, что хотел сделать капитан – пустить себе пулю в лоб.
– У вас есть ещё полчасика, – Джина сочувственно поджимает губы и пожимает плечами.
Джефф достаёт из заднего кармана пачку сигарет.
– Перед смертью не надышишься.
Сегодня был один из самых паршивых дней в практике капитана, и, о боги, лучше бы он проводил спецоперацию по захвату какого-нибудь пришибленного отморозка, чем весь день провел в полицейском офисе. Ведь с десяток пришибленных отморозков в форме и с тупым выражением лица – гораздо опасней. Для его нервной системы. С самого утра мозг Джеффа беспощадно и жестоко насиловали, а он лишь заливал свое отчаяние восемь раз остывшим эспрессо из автомата и молился о том, чтобы к концу смены он мог как максимум стоять на ногах. Ему ещё одну пьяненькую блондинку с очередной попойки забирать. А для этого нужно нервов и сил куда больше, чем для полицейского участка в самом сердце Голливуда.
Ах да, у Голливуда же нет сердца.
– Капитан, простите, но вы куда?
Джина догоняет мужчину уже в дверях, ведущих на задний двор. Он прикрывает глаза, считает до пяти и оборачивается с самой что ни на есть угрожающей улыбкой на уставшем лице.
– Если кто-нибудь из вас побеспокоит меня в течение этих никчёмных тридцати минут, а в особенности Мартин, которому я давно намереваюсь оторвать яйца, которых у него нет, я вам навешаю таких дел, что рождественские выходные станут вашей утопией.
Джина сглатывает испуг, отдаёт капитану честь и удаляется в противоположном направлении. «Чёртовы детективы совсем страх потеряли», – думает Джефф, открывает тяжёлую дверь и выходит на спортивную площадку. Ноябрьский вечер обволакивает полицейского своей прохладой, приводит мысли в порядок и даже на долю секунды поднимает упавшее настроение. Он кладёт на перила телефон, докуривает сигарету и направляется к турникам. Ему просто необходимо настроиться на нужный лад перед грядущей взбучкой.
Полчаса проходят быстро. Как по заказу, из приоткрытой двери уже выглядывает макушка до чёртиков напуганного сержанта Кларка.
– Сэр, он в вашем кабинете, – нервно бормочет парнишка, закрывая за собой дверь.
– Что ж, готовь задницу, Баттс, сейчас её знатно поджарят, – сам себе говорит капитан.
Он спрыгивает с турника, разминает шею и плечи, даёт себе пару минут на перекур, и, наконец, покидает территорию заднего двора. В участке царит хаос и вакханалия: всё, как и полчаса назад, год, пять лет. Джефф пересекает тёмный коридор широкими шагами, одним своим суровым и надменным взглядом распугивая служащих и гражданских. В голове одна мысль: «Какого хрена он приехал?», в висках пульсирует, в желудке пусто. Охрененный, чёрт подери, денёк выдался. А так всё хорошо начиналось.
Джефф толкает стеклянную дверь.
– Добро пожаловать, – сухо бросает капитан сидящему в его кресле мужчине.
Не будь это шеф департамента полиции Лос-Анджелеса – Джефф набил бы ему морду за такую фривольность. На самом деле, Дункан Уикери был хорошим мужиком, и капитану он даже нравился за свою простоту, но, как правило, такие его налёты в полицейский участок не сулили ничего хорошего. И никакой опыт, никакие психологические уловки не смогут разгадать выражение морщинистого лица старшего. Он и умиротворён, и в ярости одновременно. Вообще, Дункан никогда ни у кого не вызывал страха. Уж слишком располагающе он выглядит – Джефф всегда сравнивал его с худым Сантой. Такая же добрая улыбка, морщинки у глаз, разве что, бороды нет.
– Садись, Джефф, – седовласый мужчина кивает в сторону одинокого стула.
Капитан выбирает диван. Он выжидающе смотрит на Уикери, на циферблат часов, а затем на свой стол. Рапорта об увольнении нет – уже хорошо.
– Я уже обошёл участок, – шеф отвечает на мысленный вопрос капитана. – Ты и сам всё знаешь о замечаниях: начиная от прохлаждающихся на парковке патрульных заканчивая отсутствием некоторых детективов на своих рабочих местах.
– Так они же на де…
– На деле только детектив Майерс, мне уже доложили.
«Майерс… чёртов старик! Надо его уволить, нарушает всю нашу корпоративную этику, – думает Джефф, сжимая челюсти».
– Я решу этот вопрос.
– Оставь это, – Дункан обречённо вздыхает, и два полицейских встречаются тяжёлыми взглядами. – Ответь только на один вопрос, Джефф: сколько ещё законов тебе нужно нарушить, чтобы ты успокоился?
Капитан поджимает губы и отводит взгляд, нервно ёрзая по дивану. Он чувствует себя так, словно его отчитывает родная мать. Надо выкручиваться.
– Не понимаю, о чём вы.
– Я следил за твоим делом о наркотиках, и то, что ты позволил себе избить известного режиссёра – дичайшая наглость, мы не в восемнадцатом веке, Баттс, и ты знаешь, что за это можно и срок получить.
Нервы капитана закипают, но остатки самообладания, те, что насквозь пропитаны кофе, заставляют мужчину соблюдать субординацию. Он сжимает кулаки, считает до пяти и поднимает взгляд на шефа.
– Если вы за делом, действительно, следили, то наверняка наслышаны обо всех деталях. О том, что он нанял психа, уже проходившего у нас по одному делу, между прочим, чтобы тот следил за потерпевшей и поджог её квартиру, о трех моделях, доведенных до клиники, о поставке наркотиков в Мексику и Колумбию, об огнестрельном ранении Дэ…
Дункан поднимает ладонь вверх, приказывая Джеффу остановиться. Капитан выдыхает через раздутые ноздри, сжимает в руках кожу дивана.
– Мы ещё разберёмся, как ты допустил это. Но сейчас вопрос в твоей полной некомпетентности. Ты нарушаешь все правила, в нашем департаменте уже настоящий Мьюирский лес из жалоб, ежедневно поступающих на тебя. Электронная почта завалена письмами. Но последней каплей стал Андерсон.
– Андерсон? Это что ещё за хмырь?
– Иисус, Баттс, ты даже не знаешь адвоката Вуда, – Дункан устало потирает виски.
– А, вы об этом неуравновешенном.
– Серьёзно, Джефф? Ты будешь говорить мне о неуравновешенных людях? – поднимая бровь, шеф усмехается. – Он рассказал, что ты даже не подпустил его к подсудимому! По какому праву ты сделал это? Покажи мне хоть один кодекс, где ты вычитал эту ересь?
Джефф распрямляет плечи и довольно ухмыляется.
– Наверняка где-нибудь в Катманду…
– Туда я тебя и отправлю, если будешь паясничать, – Уикери встаёт из-за стола и подходит к двери, поправляя свой китель. – Я бы с удовольствием тебя уволил, Баттс, не будь ты грёбанным профессионалом.
– Что правда, то правда.
– Но знай, – поднятый вверх указательный палец выглядит угрожающе. – Я не посмотрю на свою личную к тебе симпатию, ещё хотя бы одна выходка с твоей стороны – пойдёшь патрулировать улицы в каком-нибудь спальном районе. Ты меня услышал?
Капитан встаёт с дивана и с усталой улыбкой пожимает руку шефу, коротко кивая. Что ж, возможно, этот день удалось спасти.
– Ну, раз понял, вали за премией. Не каждый день раскрываешь самое громкое дело в твоей карьере.
Настроение поднимается бешеной бурей в душе Джеффа, он отдаёт честь Уикери и закрывает за ним дверь, зарываясь пальцами в волосы. Новость о том, что ему не настучали по шапке – прекрасная. Новость о премии – ещё лучше. Ведь зарплаты у копов в США, мягко говоря, плачевные, и не поможет ни ранг, ни район, ни опыт службы, – ты всё равно будешь плавать в дерьме, если, конечно, ты не последний мудак, живущий взятками и подставными делами. Джефф этим не увлекается и в ближайшее никогда даже думать об этом не будет. И всё-таки – как это замечательно, когда появляются лишние деньги, а вместе с ними и планы на то, как их потратить. Капитан усмехается своим мыслям.
«Нет, это потом, – думает он, хватает свою куртку и выходит из кабинета. – А сейчас надо кое-куда заскочить».
***
– Джефф?
Сердце мужчины уходит в пятки. Он смотрит на напуганную блондинку перед собой и больше чем уверен, что она – плод его разыгравшегося воображения, но по мере того, как расширяются её голубые глазки, Джефф всё больше убеждается в том, что перед ним стоит настоящая Эмма. В палате Дэвида. Какого, мать его, хрена?!
Девушка удивлена не меньше, но на место шоку вдруг приходит ярость. «Он прочёл моё сообщение и прилетел, чтобы всё контролировать! Ненормальный! Почему тогда так удивлён?» – в голове актрисы миллион вопросов, но все они развеиваются с недовольным прокашливанием Дэвида.
Он, кажется, вообще никого не ждал.
– О, капитан, какими судьбами? – спрашивает режиссёр, возвращая обоих на землю.
Эмма и Джефф отрывают друг от друга озлобленные взгляды и в унисон оборачиваются на Тарино. Капитан хмыкает и проходит внутрь, по-хозяйски усаживаясь в кресло, где минутой ранее неловко ёрзала актриса. Бананы занимают место рядом с пакетом Эммы. Всё это становится похоже на цирк, и только побледневшей блондинке, застывшей в дверях, не до смеха.
– Совесть загрызла, ведь в какой-то степени ты здесь по моей вине, – сухо отвечает капитан, не отрывая взгляда от своей девушки. К нему возвращается самообладание, сливаясь в бешеном шторме с яростью на Эмму. Пришла к Дэвиду и ничего ему не сказала! Это как, мать его, понимать?! – Мисс Холл, а что вы застыли? Проходите, присаживайтесь, или я прервал вашу личную беседу?
От тона Джеффа девушке становится не по себе. Она сглатывает свою злость и с прищуром смотрит на капитана, чей взгляд метает молнии в её хрупкую фигуру. Козёл! Притащился проверять – не изменяет ли она ему. И все разговоры впустую!
– Мисс Холл уже собиралась уходить, – деловито отвечает Дэвид и тянется к стакану воды.
Эмму это задевает. Ей непременно хочется поиграть на разбушевавшейся неустойчивой психике копа, обидеть, уколоть, взбесить. Блондинка мило улыбается режиссёру, поправляет халат и возвращается к креслу, усаживаясь напротив ошарашенного капитана.
– Ох, знаете, Дэвид, я передумала. Мы с вами совсем не пообщались! – наигранно восклицает актриса, включая все свое обаяние и перекладывая одну ногу на другую.
Джефф оборачивается к ней с широко распахнутыми глазами. Если бы взглядом можно было убивать – реанимационная бригада уже мчалась бы в палату. Они оба в крайней степени обиды и ярости друг на друга: она – за то, что он не доверяет ей, и, прочитав сообщение, мигом прилетел в больницу, а он – за то, что она даже не удосужилась его предупредить о том, что помчалась к своему воздыхателю. Оба хотят задеть, уколоть, добить друг друга. А Дэвид Тарино – козёл отпущения, зритель этого дешёвого шоу, даже не подозревающий о главной интриге. Эмма и Джефф должны оставаться друг для друга всего лишь капитаном и актриской, не имеющих никаких точек соприкосновения.
– Не думаю, что в этом есть необходимость, – отвечает Дэвид, – я никого не ждал.
Эмма и Джефф переглядываются. Оба взгляда с прищуром, губы поджаты, в душе пожар.
– Не думаю, что тебе весело лежать здесь в одиночку, – с пренебрежением бросает капитан.
– А ты хочешь полежать со мной? – Дэвид поднимает брови.
Актриса прыскает смехом.
– Не я, возможно, кто-то другой хотел бы, да, мисс Холл?
Эмма открывает рот в немом возмущении. Дэвид усмехается и трёт подбородок. «Ну что ж, давно я не веселился», – думает режиссёр, находя странным все эти переглядки двух почти незнакомых друг другу людей.
– Что ты… вы несёте?! – рявкает она и отворачивается от Джеффа. Как же хочется расцарапать ему лицо! – Дэвид, так вот, когда вас выписывают?
– Ещё неделя, затем улетаю на реабилитацию в Майями, – без эмоций отвечает он.
«Но как же наш тур! – девушка негодует. – Не буду спрашивать, пока Джефф ни о чем не знает».
– Баттс, – режиссёр расправляет плечи и морщится от боли, когда устраивается удобнее на подушках. – Как продвигается дело?
– Дело закрыто. Суд через неделю.
Воздух в палате накаляется с ежесекундно, каждый напряжен до предела, и вряд ли обстановку можно назвать дружественной или хотя бы нейтральной. Эмма делает максимально незаинтересованный вид. Но ей интересно: почему Дэвид не сказал ей, что за ней охотится Вуд? Решил поберечь её расшатанную психику? В таком случае, ему стоит почаще общаться с Джеффом! Вот уж кто всю правду выльет тебе в лицо и не подумает ни о тактичности, ни о безопасности твоих нервов. Во всяком случае, Тарино – режиссёр, и это их обязанность. Выстроить для своей актрисы максимально безоблачную не-реальность, оградить от нежелательной информации, сделать все сказочным и розовым, только бы она продолжала так же беззаботно улыбаться на камеру.
– Как видишь, я не смогу присутствовать на нем, – Дэвид указывает на повязку на животе.
– Тебе и не требуется.
– Но я один из главных свидетелей.
– Уже нет, можешь об этом не думать.
Эмма деликатно молчит, переводя взгляд с Джеффа на Дэвида, в чьих глазах она видит благодарность. Неужели капитан действительно позаботился о том, чтобы пресса и остальные не узнали о причастности Тарино к аресту Вуда? Девушка смотрит на своего мужчину с немым восхищением, отбросив всю обиду.
– Спасибо, – после недолгой паузы, отвечает Тарино. Он переводит взгляд на Эмму. – Ты, вероятно, в курсе всех новостей.
Недоумение сбивает актрису с ног. Эмма не знает – как себя вести и что отвечать. Она осталась только для того, чтобы побесить Джеффа, этим и собирается заниматься ближайшее время.
– Да, – честно отвечает она к удивлению капитана. Он был уверен, что она начнёт играть ничего не понимающую дурочку! – Да, Дэвид, спасибо тебе, это был очень самоотверженный поступок. Я не знаю, как тебя отблагодарить.
– Тебя? – бормочет себе под нос капитан, сводя брови вместе.
Дэвид поднимает ладонь вверх, улыбаясь уголком губ.
– Я сделал это справедливости ради. Хотя в Голливуде это понятие давно погибло.
– Ох, ты, наверное, единственный честный режиссёр в этом серпентарии… – приторно-сладким голоском пропевает блондинка. Она смотрит на побледневшего от ярости Джеффа. – Моему восхищению нет предела. Правда он легендарный, мистер Баттс?
Капитан едва ли успевает открыть рот, ведя мысленную борьбу со своим гневом, когда Дэвид вдруг прерывает его:
– Хватит. Если бы я захотел искупаться в лести, я бы позвал сюда журналистов, Эмма.
Девушка опускает плечи, Джефф ликует.
– О, язык у мисс Холл длинный, – с прищуром отвечает он. – Только она его проглатывает, когда не нужно.
– А вот у вас, он, капитан, работает бесперебойно, как и ваша шизофрения.
– Шизофрения? О чем это ты?
– Ну не знаю, – девушка фыркает, кладёт одну ногу на другую и отворачивается. Её кожа горит от взгляда, что буравит её спину.
– Раз уж начала – говори.
– Просто я удивилась, увидев вас здесь.
– О, поверь, я удивился не меньше!
– Удивился! Да что ты…
– Стоп! – грозный голос режиссёра прерывает их баталию. Две макушки в унисон поворачиваются к Дэвиду. – Что вы тут устроили? У меня болит голова. Я устал. Мне нужно побыть одному.
Мощнейшее чувство вины прожигает дыру в грудной клетке актрисы, Джеффу же плевать. Он никого не обидел. А потому молча поднимается с кресла и следует к двери. Эмма неловко заламывает запястья, смотрит на Дэвида, что, прикрыв глаза, восстанавливает дыхание, а потом тихонько следует за капитаном. Её останавливает голос режиссёра.
– И да, Эмма, спасибо за бананы, но из нас троих, мартышка тут ты.
Она обескураженно открывает рот. Джефф откровенно ржёт и поднимает палец вверх, показывая свой респект Тарино, а затем буквально выталкивает сбитую с толка актрису из палаты и выходит сам, хлопнув дверью. Дэвид откидывается на подушки. «Что это было?» – всё, что крутится в его голове, разрывающейся на части от такого представления. Очевидно, неприязнь Эммы и Джеффа друг к другу ещё поддаётся логическому объяснению, но поведение этой долбанутой актрисы за рамками понимания. Ведёт себя, как школьница во время ПМС. И чувства его к ней не имеют никакого обоснования: как, как можно к этой истеричке что-то испытывать, ведь у неё шестьдесят настроений в минуту! Нет, с этим надо что-то делать, иначе он просто взорвётся, он её уничтожит во время этого чёртова промо-тура, свалившегося на его голову. Лучше бы «Город Грёз» провалился, лучше бы он не окупился, только бы не видеть этой бестии, только бы не слышать её голоса, только бы не находиться с ней так близко. С этим надо что-то делать. С этим надо что-то делать.
***
Дверь угрожающе хлопает.
Первая залетает Эмма. Разъярённая, с разрумянившимися то ли от ярости, то ли от мороза щеками, она на ходу расстегивает пальто и слышит тяжёлые шаги позади. Джефф скидывает с себя куртку и с силой бросает её на пол.
– Я ещё, мать твою, не закончил!
– А я закончила, оставь меня в покое!
Гробовое молчание и нервные вздохи на выходе из больницы и продолжившиеся в его машине вдруг плавно перешли в настоящий скандал, когда Эмма слишком громко хлопнула дверью обожаемой Лилит капитана, тем самым переполнив его хрупкую чашу терпения. Теперь вся его накопившаяся злость лилась через край, но девушка упорно противостояла его напору, выдвигая встречные обвинения.
На яростные крики хозяев в гостиную выбегает Лаки. Эмма стягивает с ног тяжёлые ботильоны и насыпает в миску питомца корм, отвлекая пса от их баталии. Джефф следует за девушкой на кухню.
– Ну уж нет, ты расскажешь мне, какого чёрта ты забыла в его палате!
– Я не собираюсь перед тобой отчитываться, разбирайся сам со своими приступами ревности и собственничества, псих! – рявкает актриса.
Она обходит его высокую фигуру и мчит на второй этаж, на ходу снимая с себя свитер. Девушка залетает в спальню и закрывает дверь на ключ, самодовольно улыбаясь, когда слышит, как поднимается по лестнице её капитан. Дёргается ручка двери. Безуспешно. Мужчина хлопает ладонью по её поверхности и орёт:
– Ты что, ненормальная? Открой эту чёртову дверь, живо!
– Я переодеваюсь! – кричит девушка, снимая юбку и колготки.
Джефф подозрительно затихает.
Она остаётся лишь в одном нижнем белье, когда слышит щелчок в замочной скважине. В ту же секунду дверь открывается, капитан бросает запасной ключ на комод и сжимает челюсти, увидев свою девушку. Эмма фыркает и направляется к выходу, но мужчина преграждает ей путь. Злость закипает в ней с новой силой.
– Пусти! Мне надо выйти!
– Не пущу, – с хрипотцой говорит он. – Катастрофа… ты ходячая катастрофа, Эмма.
Капитан становится вплотную к блондинке, обжигая её кожу горячим и частым дыханием. Они оба на секунду забывают о своём гневе и теряют бдительность: Эмма блуждает растерянным взглядом по его лицу, Джефф не в силах оторвать глаз от такого любимого и такого желанного тела. Реальность оглушает актрису первой. Она упирается ладонями в его грудь и отталкивает от себя, выбегая из спальни. Девушка направляется в ванную, но дверь на этот раз не закрывает, ведь сейчас ей есть, что сказать.
– Не понимаю, сколько ещё пройдёт скандалов прежде, чем ты начнёшь мне доверять!
– Причём здесь это? – слышится его грозный голос откуда-то из коридора.
Эмма хватает бутылек жидкости для снятия макияжа, не заморачиваясь о том, что на ней нет ничего, кроме нижнего белья. Она выходит из ванной и сталкивается с мужчиной, что маячит возле двери.
– Вот! – кричит девушка, тыкая пальцем его в грудь. – Вот, в чём твоя проблема!
– В чём? – Джефф хмурится.
– В том, что ты совсем не чувствуешь себя виноватым! Всегда: Эмма, ты подорвала моё доверие, Эмма, ты подставилась, Эмма, ты снова натворила дел со своими подружками! – стены сотрясаются от её истеричного крика, у капитана уже пульсирует в висках, и он совсем не понимает, с какой стати, вообще, оказался крайним. – Эмма, Эмма, Эмма! А что насчёт тебя!? Сорвался, как сумасшедший, когда увидел моё сообщение! Только последние, неуверенные в себе ревнивцы ведут себя так!
Мужчина смотрит на разъяренную блондинку с непониманием. Он потирает шею, стараясь отставить гнев на второй план.
– Какое нахрен сообщение?
– Которое я тебе отправила, – отвечает девушка, сжимает челюсти и возвращается в ванную. Она продолжает свои тирады уже там, смывая макияж. Джефф стоит в коридоре, как каменное изваяние, ни черта не понимая. – И ведь написала же: не злись. Нет, примчал, и десяти минут не прошло! Ещё и бананы купил, чтобы подозрения отвести. Сме-шно!
– Эмма, что ты несёшь? – капитан заходит в ванную и останавливается, облокотившись о дверной косяк. Взгляд на секунду задерживается на её подтянутом хрупком теле, но непонимание и злость отбивает любое желание. – О чём ты вообще?
Девушка оборачивается с усмешкой.
– О, только не надо делать вид невинного глупца, словно ты ничего не читал!
Не сводя с актрисы недоуменный взгляд, Джефф засовывает руку сначала в один карман, затем в другой, переходит на задние, а затем его осеняет. По мере того, как увеличивается раздражение Эммы, растёт ухмылка капитана.
– Истеричка, – он закатывает глаза и качает головой. – Я телефон оставил на перилах в участке, когда выходил на задний двор. Во сколько ты написала мне?
Девушка хмурится, оценивая ситуацию. Верить или нет?
– Не знаю. Было около шести, – она фыркает.
– Я ушёл с площадки в пять, к нам приехал Уикери – шеф из департамента, так что мне было не до мобильника.
Рука Эммы замирает в воздухе. Она смотрит в зеркало, где видит Джеффа, устало потирающего виски, и ей вдруг становится нестерпимо стыдно за эту истерику. Но бесконечные вопросы и разбушевавшаяся гордость не позволяет ей в ту же секунду пойти на примирение.
– И зачем тогда ты пришёл к Тарино?
– Не знаю. Совестно стало.
– Понятно, – отвечает девушка и опускает взгляд.
Полицейский в последний раз окидывает её взглядом и выходит из ванной. Эмма испуганно смотрит на своё отражение. «Ушёл?» – в панике думает она и выглядывает из прохода. Капитан уже подходит к лестнице, когда девушка выбегает из ванной и негромко окликает его:
– Джефф.
Он оборачивается. Эмма готова заплакать, её губы дрожат, во рту горечь и комок слез в горле. Девушка в ту же секунду преодолевает это небольшое расстояние между ними и запрыгивает на капитана, обвивая руками его шею, а ногами его талию. В груди ураган эмоций и страх, страх, что оттолкнет, что гордость его сильнее, но сильные руки сжимают её хрупкую фигуру, и Эмма облегчённо выдыхает, обхватывает его лицо ладонями и целует в губы. Девушка покрывает поцелуями его нос, щеки, подбородок, не переставая шептать:
– Прости меня, я идиотка, – бормочет блондинка, перебираясь с поцелуями на его шею, обнимая его за плечи. – Я такая истеричка у тебя, даже не представляю твои чувства, когда ты увидел меня у него в палате. Мне так…
– Прекрати, – мягко шепчет Джефф, поднимая её лицо за подбородок и заглядывая в огромные глаза, полные раскаяния. – Ты должна быть уверена во мне, Эмма, очевидно, я даже не могу показать, насколько сильно люблю тебя и верю тебе. Я в этом полный ноль.
– Ты не ноль, любимый, – между поцелуями отвечает блондинка. – Я знаю, как это для тебя чуждо, знаю, что ты не привык к серьёзным отношениям и к истеричке, что выносит твой мозг и делит с тобой постель… но меня никто и никогда не любил так сильно, как ты. Никто не заботился обо мне так, как заботился ты. Никто не рисковал своей жизнью ради меня, – Эмма чувствует, как солёные капли слез касаются её губ и тихо сглатывает, прижимаясь сильнее к мужчине. – Я так сильно тебя люблю.
– Родная, – шепчет Джефф и поворачивается в сторону спальни, унося туда девушку.
Нежные поцелуи сменяются страстными, капитан и так слишком долго сдерживал себя. Он бережно опускает блондинку на голубые простыни и набрасывается на её шею, сжимая в руках аккуратную грудь. Эмма извивается и стонет под его прикосновениями, только он способен заставить её почувствовать себя плавящимся маслом на раскаленной сковороде, хрупкой соломинкой под гнетом лупы и солнечных лучей, никчёмной спичкой – она плавится, горит, вспыхивает, от неё ничего не остается, когда рядом он, когда его губы и его руки на ней. Когда он в ней. Девушка тянется к его рубашке.
– Ответишь же за все свои истерики, сучка, – с оскалом говорит капитан, обнажая белые зубы.
Эмма откидывает голову назад и смеётся.
– Лимит нежного Джеффа исчерпан.
В эту же секунду с девушки слетает её нижнее белье. Капитан стягивает с себя брюки и боксеры, надвисая над блондинкой и кладя ладонь под её спинку. Он придвигает её к себе и входит в актрису с поцелуем. Эмма выгибает спину, подаваясь навстречу его движениям, лишённым нежности, ведь осторожные толчки тут же сменяются грубыми и резкими. Она зарывается пальцами в его волосы, а Джефф довольно рычит, обхватывая губами её сосок. Ноябрь перестаёт быть таким холодным, и всё вдруг кажется таким раскаленным, словно если прикоснуться, например, к дверной ручке – можно получить ожог. И всему виной эти двое, ведь там, где они всегда пожар. И не имеет значения – пожар страсти это или пожар скандалов, ведь одно всегда перетекает в другое.
Эмма обнимает его за шею, впивается ноготками в широкую спину мужчины, закатывает глаза от немыслимого удовольствия, и в ту же секунду всё её тело пронзает яркая вспышка удовольствия. Джефф задыхается от мощного оргазма, наступившего минутой позже, едва ли удерживаясь на одной руке, чтобы не рухнуть на эту хрупкую блондинку. Он возвращается на свою половину кровати, откидываясь на подушки и уставившись в полоток. Так они и лежат, восстанавливая дыхание.
А затем Эмма вдруг начинает смеяться. Мужчина поворачивает голову в её сторону и недоуменно хмурится, наблюдая за тем, как девушка натягивает одеяло до подбородка, продолжая безудержно хохотать под его непонимающим взглядом.
– Эмма, – строго произносит капитан. – Если ты не в курсе, то это оскорбительно, когда девушка после секса смеётся.
Смех актрисы становится ещё громче, она уже буквально задыхается от хохота, полностью скрывшись под одеялом. «Вот она и слетела с катушек», – думает Джефф, накрывая лицо ладонью. Наконец, девушка выныривает из одеяла, и, не переставая хихикать, с трудом произносит:
– Просто, Джефф, почему бананы?
***
Это был их первый совместный ужин в тихой домашней обстановке. Две тарелки со стейком и салатом стояли на столе, в стаканах был налит сок, Эмма в фартуке сновала по кухне в поисках салфеток, а Джефф с улыбкой наблюдал за ней, мечтая запечатлеть этот миг навсегда. Холодным ноябрьским вечером было так уютно на их небольшой кухне, окутанной теплом и любящими взглядами. Но капитан не был бы собой, если бы всё не испортил.
– Я точно не умру? – он недоверчиво тыкает вилкой в кусок мяса и поднимает усмехающийся взгляд на девушку.
Эмма садится на стул и сжимает челюсти, выдыхая через нос. Она закрывает глаза.
– Это было смешно первые четыре раза, когда я только начала размораживать стейки.
– Всего лишь мера осторожности. Единственная женщина, которая готовила на этой кухне – моя мама. И знаешь, что это было?
Девушка поднимает брови.
– Грёбанный чай.
Они смеются, и Джефф, наконец, решается взяться за ужин. Под внимательным взглядом блондинки он отрезает поджаренный и безумно аппетитно пахнущий кусок стейка, отправляя его в рот. Девушка замирает, ожидая его реакции и отмечая для себя, что не волновалась так со времен своего первого кастинга. Так она и замирает с вилкой в руках и испуганным взглядом, когда видит каменное выражение лица своего мужчины. Сердце проваливается в пятки. Он выглядит как на похоронах.
– Неужели тебе не…
Но улыбка в ту же секунду проскальзывает на его лице, заставляя Эмму остановиться на полуслове. Она видит его набитые щеки и не может на него злиться. Улыбается и кидает в Джеффа салфетку.
– Дурак.
– Это божественно, – отвечает капитан и буквально набрасывается на свой ужин.
Эмма расплывается в довольной улыбке. Ещё бы ему не понравилось! Но ужинают они в тишине. Девушка отправляет себе мысленные комплименты, поддерживаемая восхищенными взглядами Джеффа, и воображает себя шеф-поваром на кулинарном конкурсе. Ведь это непередаваемое чувство, когда ты впервые готовишь своему мужчине, и ему это нравится. Эмма смотрит на его опустевшую тарелку и уже собирается перейти на комплименты вслух, когда по всей кухне раздаётся трель звонка телефона в кармане её толстовки. На дисплее высвечивается имя подруги.
– Привет, Сэм, – с улыбкой отвечает девушка, переглядываясь с капитаном.
По ту сторону динамика слышится всхлип. За ним ещё один. В душе Эммы поднимается целая буря из испуга и паники.
– Сэм?!
– Алекс попала в больницу, – с трудом произносит девушка, стараясь совладать с эмоциями. – Авеню Санта-Ана, это в Саут-Гейт.
Ужас, шок и испуг поднимаются целым торнадо в душе Эммы, она прижимает ладонь к губам, в панике уставившись на ничего не понимающего Джеффа. Следующие полчаса проходят как в тумане: наспех одеться, добежать до машины, домчать по пробкам на авто, поругаться с охранником на входе в неприметную больницу, несколько раз упасть, снова разреветься, добраться до коридора, где девушку встретит заплаканная Саманта.
Подруги обнимаются, а Джефф уже направляется к больничным койкам, закрытым синей занавеской, в широком коридоре, куда попадают только что госпитализированные пациенты.
