Текст книги "California (СИ)"
Автор книги: yourwriterellen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 35 страниц)
– А, хрен с тобой, – девушка возвращается к дивану, хватает телефон и снова набирает номер.
После трех гудков кто-то снимает трубку, и тогда Саманта переходит в наступление.
– Привет, это Саманта. Помнишь меня? Ох, ну, конечно помнишь! Хотела сказать, что забыла в твоей машине свою… – девушка оглядывается по сторонам, нервно кусая губы. – Свою помаду! Она мне очень дорога. Джефф дал твой номер, и я подумала, что ты можешь…
– Какого чёрта?! – слышится недовольный женский писк.
Саманта в ужасе смотрит в стену перед собой, широко раскрыв рот. Разочарование и шок сбивают её с ног.
Нет, нет, нет, только не это…
– Кто вы и почему звоните моему мужу? Я так и знала, так и знала, что он завёл любовницу! – истеричная мисс продолжает свой лепет, в то время как Сэм мысленно роет себе могилу, опускаясь на диван. – Что ты замолчала? Как тебя зовут? Потаскуха!
– Боже мой, это так неловко, я… Между нами ничего не было, клянусь, – в панике бормочет она, а затем резко осекается. – Стоп, вы назвали меня потаскухой? Какого хрена? Откуда я могла знать, что Чарли женат!
– Чарли? Какой ещё Чарли?
Секундная пауза. Ступор.
– Э-э-э, вы разве не жена Чарли?
В динамике слышится посторонний шорох, и в душе Сэм загорается хилый огонёк надежды.
– Я жена Бенджамина, а вот кто вы?
С плеч девушки падает огромная гора под названием «такой красавчик – и занят», она улыбается, облегчённо вздыхает и встаёт с дивана.
– Никто, извините за беспокойство, – говорит Сэм, подходя к окну. – Ах да, и сама ты потаскуха. Бай-бай!
Телефон летит в сторону, накидка на пол, и Сэм с выдохом облегчения прислоняется лбом к окну, вглядываясь в пестрящую ночную даль города ангелов. Улыбка не сходит с её лица до тех пор, пока до её затуманенного радостью сознания не доходит вся нелепость этой ситуации. Мозг девушки начинает работать в два раза быстрее, она в ужасе открывает рот и отстраняется от окна, с силой хлопая ладонью по стеклу.
– Чёртов легавый! Дал мне неправильный номер!
Саманта в ужасе, в ярости, ей хочется рвать и метать. Она походит к дивану и скидывает с него все подушки, роняя на пол телефон и какие-то побрякушки. Девушка пинает подушку в сторону, представляя, что это капитан, и в гневе кричит:
– Надеюсь, Эмма расцарапала твою наглую морду! Иначе завтра это сделаю я!
***
Игривый смешок, полумрак, любимые глаза.
Абсолютное доверие вкупе с непониманием и желанием превращаются в адский Коктейль Молотова: ещё секунда – и всё заполыхает, всё сгорит к чертям собачьим от двух истосковавшихся друг по другу тел. Она извивается от каждого прикосновения, от каждого его взгляда и каждого вздоха, ей хочется больше, он ей необходим, весь – целиком и без остатка. Эмма зарывается пальчиками в его короткие волосы, пока он целует её в шею. Просто целует.
– Ты такая нетерпеливая, – Джефф спускается на её грудь, обводя языком ареолы сосков.
Эмма выдыхает накалённый воздух, выгибает спинку, поддаваясь навстречу его ласкам.
– Если это моё наказание, то я не страдаю, – говорит она.
Джефф воспринимает как вызов. В эту же секунду капитан отстраняется от такого желанного тела и с хитрой ухмылкой смотрит на Эмму. Она вся его. И он знал это с самой первой минуты, когда вдруг перестал хотеть её убить и стал её просто хотеть. А когда он её полюбил… это настоящий всплеск чувств и эмоций, и если бы однажды Джеффу кто-нибудь сказал, что его очерствевшее сердце на такое способно – он бы рассмеялся ему в лицо. Но наверное, думал он, это и есть любовь, здесь и сейчас – смотреть в её глаза и не видеть своей жизни без них.
Он усмехается и качает головой. Надо же. Как мальчишка.
– Ты чего смеёшься? – блондинка в возмущении пихает его в бок.
Джефф уворачивается и утыкается носом в её шею. То, чего он так упорно избегал всю жизнь, сейчас лежит рядом, и это всё, что ему нужно.
– Ничего, жди меня и никуда не уходи, – он оставляет быстрый поцелуй на её губах и, полностью обнажённый, встаёт с кровати, направляясь в сторону выхода.
Положив руки под голову, девушка растягивается на кровати и недовольно надувает губы. Она наблюдает за перекатывающимися мускулами его широкой спины, за его сильными руками, за его отменной упругой задницей, и внизу живота появляется приятная истома. Всё её обнаженное тело покрывается мурашками, и вовсе не от холода, а от всепоглощающего жара, от безумной страсти и бесконечного желания. Дверь хлопает за Джеффом, а с её губ слетает разочарованный вздох. Тридцать секунд, минута, две… такие незначительные промежутки времени кажутся ей вечностью, и вот уже на четвёртой минуте ожидания в голову начинают закрадываться безумные мысли. Куда он пропал? Что, если его наказание – так оставить её и уйти спать в гостевую комнату? Эмма в панике смотрит по сторонам, вглядываясь в беспощадную пелену ночи.
«Стоит ли мне ослушаться и отправиться на его поиски? – думает она, расставляя приоритеты. – Нет, это обычно плохо заканчивается».
Эмма благодарит свой здравый смысл за то, что он впервые вовремя очнулся, когда за дверью слышатся тяжёлые мужские шаги. Девушка приподнимается на локтях, с любовью разглядывая такое желанное тело, освещенное лишь тусклым отсветом из соседнего окна. Джефф обходит кровать, присаживается напротив Эммы. Что-то отдаёт серебристым блеском за его спиной, но девушка не в силах разглядеть предмет.
– Дай мне свои руки, – говорит он.
Его голос глубокий, властный, такой, каким он был в их первые дни знакомства. Когда он хотел её запугать, ввести в заблуждение, сломать. Эмма приподнимается на коленях, хватаясь руками за его сильные плечи. Джефф мягко перехватывает её запястья, и тогда девушка замечает предмет в его руках. Ну конечно.
Наручники.
Удивленный взгляд, лёгкий вздох, слетевший с приоткрытых губ. Эмма завороженно смотрит на его руки, а в память ненарочно забираются воспоминания о самом первом утре в его доме.
«– Хватит вести себя как ребёнок.
– Но я правда не хочу завтракать.
– В таком случае я тебя наручниками пристегну к столу и будешь сидеть здесь до победного.
Хитрая улыбка касается лица девушки. Она подпирает голову рукой и смотрит на полицейского. Он не понимает – отчего в её глазах пляшут чёртики.
– Может к кровати своей пристегнешь? – усмехается она.
Миссия удалась – Джефф сжимает челюсти и молча смотрит на Эмму, прожигая в ней дыру своим тяжёлым взглядом. О чем он думает? Этого она никогда не узнает».
Девушка тихо смеётся. С ума сойти. Тогда она не придавала своим словам и малейшего смысла, а сейчас он сидит перед ней с наручниками и серьёзным видом. Эмма поднимает на него взгляд.
– Ложись, – приказывает он.
В голосе ни намёка на нежность. Хотя, когда там был намёк? Девушка прикусывает губу и послушно ложится на спину.
– Подними руки.
Она делает так, как он просит, сводя запястья вместе. Джефф застегивает наручники сначала на одном запястье, проводит цепь между резными металлическими прутьями, и застегивает другой. Его главная жизненная миссия выполнена, он сделал то, чего так безумно желал, теперь можно и умирать спокойно. Хотя нет, думает Джефф, остался ещё секс в его кабинете. Мужчина усмехается своим мыслям и встаёт с кровати, чтобы полюбоваться невероятно-красивой и извивающейся от желания девушкой, пристегнутой к его кровати. Нет ничего более совершенного, чем это. Эмма прикрывает глаза, закусывая губу и тихо вздыхая. Она вся в его власти, обнажённая и не имеющая никакой, даже самой малой возможности сбежать. И разве ей когда-нибудь хотелось его оставить?
– Иди ко мне, – шепчет Эмма, сглатывая слюну и тяжело дыша.
Но Джефф не торопится. Он садится перед ней на кровати и проводит ладонью по её животу.
– С чего бы ты стала такой послушной? – дьявольская ухмылка играет на его желанных губах.
Эмма запрокидывает голову и шипит. Ей так хочется, так безумно хочется, чтобы он к ней прикоснулся.
– Иногда нужно радовать любимого покорностью, – она улыбается.
Это не улыбка. Это приглашение к греху.
Джефф и сам готов взвыть от боли, от дикого желания, но ведь они никуда не торопятся, а он так долго этого ждал.
– Завтра ты снова будешь занозой в заднице, правда? – капитан наклоняется к её губам.
Он её не целует. Эмма придвигается ближе, но снова откидывается назад, скованная наручниками.
– Джефф, я хочу тебя.
– А я хочу спокойной жизни, – проводя ладонью по её светлым кудрям, разбросанным по подушке, мужчина хмурится.
Эмма выгибает спинку, кусает губы.
– Ты пристегнул меня к своей кровати, чтобы отчитать? – девушка тяжело дышит. – Или, может быть, убить?
Джефф поднимает взгляд к потолку, думая, а затем резко наклоняется к её красивому лицу.
– Заманчивое предложение, с учётом того, что только так я смогу получить спокойную жизнь, – он говорит быстро и шёпотом. – Но ближайшую всю жизнь у меня на тебя другие планы.
Она даже не успевает отреагировать, не успевает возмутиться и восхититься, а он уже грубо хватает её за подбородок и впивается, наконец, в желанные искусанные губы настойчивым поцелуем. Джефф терзает их, кусает, так, что в маленьких трещинках на губах выступают капли крови, и он тут же слизывает их, проникает языком в её ротик, сплетаясь с её языком, снова жадно издеваясь над её губами. Капитан сжимает в руках её небольшую грудь, и Эмма извивается под каждым его прикосновением, не в силах к нему прикоснуться. Она ещё не знает, что это только начало её мук.
Секунда – и Джефф уже нависает над ней, такой желанной и такой родной, такой заносчивой истеричкой, и таким обидчивым ребёнком, этой роскошной и безответственной женщиной. Эмма подаётся ему навстречу, и ещё никогда она не испытывала такого раздражающе-яростного желания к нему прикоснуться.
– Джефф…
– Молчи, – он снова затыкает её поцелуем.
Его руки уже свободно блуждают по её телу, не упуская ни один миллиметр, и когда его требовательные пальцы спускаются к её чувствительной точке, Эмма уже не в силах сдержать стон. Это не стон наслаждения, это стон мучительного желания. Она находит в темноте его глаза и взглядом просит не останавливаться. Джефф ускоряет свой темп, он добавляет палец и наклоняется к её уху.
– Знаешь, Эмма, хоть я не чёртов извращенец, но это сумасшедший кайф – знать, что ты полностью в моей власти и совершенно бездейственна, – шепчет он, ловя её стоны.
Девушка выгибается, извивается, её руки бьются о резную железную спинку кровати. Невероятный контраст ощущений – боль от того, что ты не можешь прикоснуться к нему и невероятное удовольствие от его прикосновений. Эмма закрывает глаза, прикусывает губу, обнимая ногами его талию.
– Пожалуйста, Джефф… я хочу тебя, тебя…
– Ты хорошая девочка, – он усмехается ей в губы.
Капитан прекращает эту сладкую пытку над своей хрупкой и такой беззащитной девушкой, но сейчас в нем нет ни капли сожаления – лишь накопившаяся злость и бешеное желание. Эмма открывает глаза и с сумасшедшим вожделением наблюдает за тем, как он пристраивается к ней, девушка чувствует его член на своём бедре и снова подаётся ему навстречу, выгибаясь в спине. Джефф входит в неё с тяжёлым вздохом и её стоном, даже не даёт привыкнуть к размеру, начиная резко и с силой вколачивать себя в неё, грубо сжимать в руках её грудь и получать немыслимое удовольствие от её положения. Эмма тихо умирает от этого фейерверка чувств, она пытается освободить руки, она хочет его обнять, хочет обхватить его шею, хочет дотянуться до неё, хочет взять инициативу на себя.
– Хотел бы я выбить из тебя всё дерьмо, – шепчет он между толчками. Джефф несильно обхватывает её тонкую шею рукой и рвано целует в губы. – Твою несговорчивость, твою строптивость, твою наивность, – поцелуй, стон, шлепок. – То, как ты споришь со мной, как не хочешь идти на уступки, – толчок, укус. – Как творишь несусветную хрень со своими подружками, как напиваешься, что потом не помнишь, – пауза, толчок, поцелуй, шлепок, – своего имени. Если бы ты только знала, – стон, укус, поцелуй, – сколько седых волос я у себя нашёл с момента знакомства с тобой, сколько сгорело моих нервных клеток.
Эмме больно, она злится, и ей так невыносимо хорошо. Она не может даже открыть глаз, отдавшись ощущениям полной власти над ней.
– Я бы хотел всё это выбить из тебя, – снова говорит он между её стонами и попытками сорвать к чертям собачьим это долбанное изголовье кровати. – Если бы не любил.
Она открывает глаза. Джефф не смотрит на неё, вжимая сильной рукой её талию в себя и вколачиваясь в неё со всей своей нерастраченной яростью и желанием. Подаваясь навстречу его резким, лишенным нежности толчкам, Эмма двигает бёдрами, извивается и стонет. И в тот момент, когда они уже оба на пике, когда актриса задыхается от сумасшедшего удовольствия, пронзающего её тело насквозь, Джефф хватает с прикроватной тумбы небольшой ключик и с трудом отстегивает наручники. С выдохом облегчения Эмма обхватывает его шею, оставляет на ней укусы, и тогда капитан начинает яростно вколачивать себя в её хрупкое тело, достигая своего пика и изливаясь в неё. Он опускает пальцы и уже через пару мгновений доводит её до оргазма, заставляя девушку выкрикивать его имя вместе с ругательствами. Весь мокрый, довольный и обессиленный, Джефф ложится рядом, откидываясь на подушки. Эмма не может и пошевелиться, все ещё содрогаясь в немыслимом оргазме. Её волосы прилипли ко лбу, распластались на подушке, дыхание сбито, губы искусаны, на запястьях наверняка останутся синяки.
Они лежат так ещё какое-то время, приводя дыхание и мысли в порядок, обезумевшие от такой ночи, а затем одновременно поворачиваются лицом друг к другу. На румяном лице Эммы играет улыбка. Джефф смотрит на неё с любовью, а она качает головой.
– Ну ты и козёл.
Капитан смеётся.
– Правда?
– Конечно, никогда не думала, что можно умереть от бездействия, – Эмма убирает волосы с лица, но Джефф нежно перехватывает её руку и заправляет белокурую прядь ей за ухо.
– Примерно так я себя чувствовал на ужине с мамой. Вы издевались и делали, что хотели, а я молча страдал.
Эмма придвигается ближе, толкает мужчину, так что он ложится на спину, и устраивается на его груди. Девушка выводит круги пальцем на его животе, слушая восстановленный ритм его сердца, которое теперь, вообще-то, принадлежит ей.
– Так сильно страдал? – актриса поднимает на него взгляд, полный любви.
Мужчина поднимает пальцами её подбородок и целует в опухшие губы. Эмма шипит от боли.
– Прости, – шепчет он. – Завтра утром ты не пойдёшь на съёмки.
– Я всё ещё наказана?
Джефф усмехается.
– Нет, просто ты выглядишь так, будто сидела в заложниках и тебя покусали пчелы.
Он думает, возможно, сейчас она начнёт истерить, говорить, что лицо – это и есть её заработок, её хлеб, но вместо этого девушка лишь тихо усмехается и несильно ударяет его ладошкой по животу.
– Ну ты и садист, конечно, – с улыбкой шепчет Эмма и прикасается к своим губам.
– Я не сделал тебе больно? – в голос возвращаются привычные нотки беспокойства.
– Нет.
– Хорошо.
Сильные руки обвивают хрупкое женское тело, прижимая его к себе. Больше нет бешеной страсти, ругательств, шлепков и стонов. Ничего, кроме любви и уюта в объятиях друг друга. Они слушают тишину ночи, свое сердцебиение и размеренное дыхание, обнажённые и телами, и душами.
– Знаешь, сейчас, когда мы пойдём в душ, и ты начнёшь ко мне приставать, я за всё отыграюсь, – бормочет Эмма с хитрой улыбкой.
Джефф смотрит на неё и усмехается. Эмма. Его неугомонная, страстная и сумасшедшая Эмма. В ней кипит жизнь, она не способна и секунды сидеть на месте. И если раньше выход её энергии приводил девушку в участок, то теперь они нашли другой способ.
– Нам надо перевести дыхание, – Джефф закрывает глаза и прижимает её ближе к себе.
Девушка приподнимается и подпирает голову рукой, уставившись на своего мужчину.
– Уже устал, капитан? – лукаво спрашивает она. – Кстати, как по мне, фантазия взять свою девушку, прикованной наручниками к кровати, слишком банальна для полицейского. Что ещё есть в твоём скудном арсенале?
Дело сделано – эго Джеффа задето. Он открывает один глаз и с обидой смотрит на Эмму.
– А что в твоих фантазиях? Секс в гримёрке, на сцене, под сценой? Я слишком стар для этого дерьма.
Актриса смеётся и пихает его в бок. Перемена в её настроении происходит молниеносно, и вот уже от беззаботной девчонки не остаётся и следа. Улыбка становится пленительной, взгляд – томным.
– Тогда что насчёт этого?
Джефф в удивлении наблюдает за тем, как медленно его блондинка сползает вниз, опускаясь к его бёдрам. Он зарывается пальцами в её волосы и шумно выдыхает, когда чувствует губы девушки на своём члене.
Определённо, их ждёт ещё одна сумасшедшая и бесконечная ночь.
***
Утро понедельника всегда отличалось своей паршивостью, а если к этому добавить ещё и гадкое настроение от вчерашней нелепой ситуации, обиду на весь мир и грядущую деловую встречу с последней стервой на Земле, можно смело надевать петлю на шею. Но вместо этого Сэм застёгивает все пуговицы на своём пальто, хватает зонт и со вздохом раздражения выходит из квартиры. Неудачная ночь, перерастающая в неудачный день, пульсировала в её висках невыносимой болью. После такого позора она так и не смогла уснуть. А через час ей нужно быть в Даун-тауне, чтобы объявить одной посредственной актрисульке, что ни одна киностудия не хочет с ней работать. Полный провал.
– Эй, Сэм, доброе утро, – девушка моментально оборачивается на мужской голос и видит своего соседа – Остина, поджидающего её у лифта.
Причина надеть петлю на шею номер четыреста двадцать шесть.
Саманта натягивает на лицо добродушную улыбку и приветливо машет рукой парню. Вместе они ждут лифт, пока девушка снова и снова проклинает себя за то, что снимает квартиру на двадцать третьем этаже. Как минимум три минуты наедине с этим рукоблудом – настоящая поездка в ад. Сэм хочет застрелиться в сотый раз за это проклятое утро.
– На работу? – невинно спрашивает долговязый рыжий паренёк с татуировкой над бровью и пропускает девушку в лифт.
– Ага, – безучастно отвечает она, делая вид, что роется в сумке.
Единственное, что она хочет там найти – пистолет. Ну, или хотя бы смысл жизни.
– И кто на этот раз?
– Сьюки Олсен, – бросает Саманта.
Остин выпускает смешок.
– Да ладно? Она ж в порнухе снималась.
– Именно так, Остин, именно так.
И, пока Сэм молится хоть о минутой паузе, её сосед уже вовсю хохочет своим неестественно-отвратительным смехом. Девушка закатывает глаза, отмечая про себя, что осталось всего пару этажей до свободы.
– И что, кто-нибудь на неё клюнул?
– Никто, – Саманта пожимает плечами. – Даже не знаю, как сообщить ей эту радостную новость.
К огромному счастью девушки, двери лифта разъезжаются в разные стороны. Саманта поправляет волосы, достаёт зонт и торопится поскорее оказаться на оживленной улице, чтобы слиться с толпой и больше не видеть эту татуированно-веснушчатую морду. Но сегодня все против неё, и потому Остин в ту же секунду догоняет девушку, придерживая для неё дверь. Она в тысячный раз закатывает глаза: что может быть отвратительнее, чем мнимые манеры?
– Слушай, давай я с тобой схожу, вдруг она буйная?
– На это есть охрана, – железным тоном отвечает Сэм и спускается по ступенькам.
Назойливый сосед снова её догоняет, хватая за запястье.
– Да ладно тебе, заодно и поужинаем.
– Отвали, Остин, я сказала нет.
Выдернув свою руку из цепкой хватки, Сэм снова оказывается в заточении его приставучести. Парень преграждает ей путь, и она уже расценивает, в какой из моментов зарядить ему по яйцам.
– Чё ты выделываешься, я просто…
– Кажется, девушка ясно дала понять, чтобы ты отвалил, – слышится знакомый мужской голос за спиной Саманты.
В эту же минуту она оборачивается и в удивлении замирает, увидев перед собой Чарли. Шок, благодарность, злость, облегчение – бешеный водоворот чувств от одного его появления вводит девушку в привычное состояние ступора. Бесконечные вопросы касаемо его внезапного появления разбиваются об эти ярко-голубые глаза, пылающие яростью и чем-то ещё.
Остин оценивает ситуацию не в свою пользу и вовремя осознает, что пора делать ноги.
– Я просто предложил свою помощь, – лепечет сосед, поднимая ладони воздух и пятясь назад.
Одна секунда – и фигура его теряется среди спешащих на работу калифорнийцев. Сэм тихо усмехается, качает головой и возвращает взгляд к Чарли. Но вместо его этой милой улыбки перед глазами всплывает вчерашняя ночь позора, заставляя щеки девушки вспыхнуть румянцем.
«Что за чертовщина? – думает она, прикладывая ладони к щекам. – Я не краснела с третьего класса!».
– Привет, – из грозного и опасного Чарли снова становится тем милым пареньком, на которого они с Эммой однажды набросились.
Саманта расплывается в улыбке, сжимая в руках ремешок от сумки.
– Привет. Спасибо, что спас меня от этого придурка.
– Не вопрос, – он усмехается. – Ты, наверное, хочешь спросить, что я здесь делаю.
Зачем спрашивать, думает Сэм, ведь всё и так очевидно! Не смог её забыть и простить себя за то, что отпустил свою судьбу, откопал у Джеффа её адрес (и как только этот коп недоделанный дал ему правильный адрес!) и прилетел на своих крыльях любви – признаваться в чувствах. В этом нет никаких сомнений, и как же всё-таки здорово, что Чарли даже не потребовался никакой пинок!
В голове Саманты уже играет свадебный марш, тяжёлое пальто превращается в белое платье от Веры Вонг, а продрогшая осенняя улица – в роскошный холл ресторана. Вот только несмотря на её блестящую теорию, счастливым Чарли назвать трудно.
– Слушай, я здесь, потому что знаю, что ты просила мой номер у Джеффа.
Пауза. Свадебный марш превращается в поминальный, платье с силой сползает с Саманты, царапая кожу своей вышивкой, а холл ресторана вдруг оживает и начинает бросать тарелки ей в затылок. Девушка разбивается своей самооценкой прямо о его неловкую улыбку.
– Извини? – зонт падает вместе с её челюстью.
Чарли наклоняется и поднимает вещицу, протягивая её девушке, но она не реагирует.
– Джефф… он рассказал мне сегодня… – парень выдыхает, чешет затылок, отводя взгляд от красивой ошеломлённой физиономии Саманты Смит. – В общем…
Слова даются ему с трудом, так что парень в ту же минуту достает левую руку из кармана и демонстрирует девушке обручальное кольцо на безымянном пальце. Обида и разочарование волной сбивают её с ног, пока Чарли с виноватой улыбкой прячет руку обратно в карман.
– Женат? Опять!?
Он в недоумении трёт шею.
– Что значит «опять»?
Девушка проглатывает комок в горле и тихо усмехается, разглядывая остановку за спиной мужчины, которая в какой-то момент стала гораздо интереснее, чем его глаза. Второе разочарование за два дня, и ей сложно представить, что её ждёт завтра. Саманта набирает больше воздуха в лёгкие и прикрывает глаза. Плакать не хочется, и ругаться не хочется, только бы уйти подальше от этого стыда, отметить день чёрным маркером в календаре и больше никогда не вспоминать сегодняшнего позора. Как и не вспоминать его ярко-голубых глаз и очаровательной улыбки, сражающей наповал. Надо же! Впервые ей кто-то искренне понравился, впервые она увидела настоящего мужчину, а не жалкую на него пародию, прожигающую жизнь в бутиках Прада и Валентино, впервые кто-то заставил её щеки краснеть, а речь сбиться! И такой полный, абсолютный провал.
– Ничего, – на выдохе произносит она. – Что ж, поздравляю, желаю счастья и стояк по расписанию. Не стоило утруждаться и приезжать. Я могу идти? У меня важная встреча.
Чарли обескуражен, подавлен, сбит с толку. Он неуверенно кивает, и Сэм, отпихнув парня от себя, громко фыркает и идёт в противоположную от него сторону, изящно стуча каблуками. Кажется, в каждом стуке слышится её досада и обида на весь мир, но девушка идёт с гордо поднятой головой, останавливается напротив прикорнувшего такси и с силой открывает дверь.
– Эй, цыпочка, у меня перерыв! – таксист бросает сигарету в окно, недовольно уставившись на непрошенную гостью в своей машине.
Сэм кидает ему десятку баксов.
– Заткнись и вези меня в Даун-таун.
И след её простывает. Чарли смотрит вслед уезжающему автомобилю и поджимает губы. В ту же минуту в кармане раздаётся надоедливая трель звонка, и мужчина закатывает глаза, увидев на дисплее имя своей сестры. «Проснулась, змея», – Гейл тяжело вздыхает.
– Чарли, ответь мне, какого хрена ты снял с Джона кольцо? Он бы мне и не рассказал, если бы я сама его не увидела! Куда ты его дел?
Мужчина закатывает глаза и устало трёт виски.
– Эш, не истери, ради всего святого. Да, это я одолжил кольцо у твоего мужа.
В динамике слышится разочарованный вздох.
– Нахрена тебе кольцо моего мужа, параноик? Ты понимаешь, что это плохая примета?
«Жить в моей квартире и сидеть на моей шее – плохая примета, а в том, что я одолжил кольцо нет ничего плохого», – слова вертятся на языке Чарли, но он снова и снова занимается самоуспокоением. Кажется, ему пора уже открывать курсы йоги.
– Я сейчас уже приеду и отдам кольцо, Эш, не наводи панику.
– Не наводи панику, ну конечно! Жду кольцо!
Короткие гудки заставляют мужчину облегчённо выдохнуть. Чарли опирается о фонарный столб и накрывает пылающее в злости лицо ладонью.
«Я всё сделал правильно», – думает он, и это больше походит на самоуспокоение, чем на правду. А правда, истинная правда уже разгорается в его душе немыслимым чувством вины. Чарли вовсе этого не хотел, не хотел отказываться от такой девушки, и пусть он совсем её не знает, пусть она одна из этих чокнутых подружек, устроивших погром в участке и являющихся причиной дёргающегося глаза Джеффа, пусть она варится в этом своём Голливуде с этими своими селебрити, но с чувством, словно потерял что-то важное, что делать? Что делать, если здравый смысл и осознание того, что ты всё сделал по уму, вовсе не помогают справиться с разочарованием? Глупое мужское эго, идиотское убеждение о том, что женщина не должна зарабатывать больше мужчины, что она не должна быть успешнее него, снова и снова рушит ещё не зародившиеся чувства.
Но реальность в очередной раз бьёт мужчину по лицу, заставляя открыть глаза на правду. Голливудский киноагент, протеже именитых звёзд, роскошная девушка с ослепительной улыбкой никогда не посмотрела бы на Чарли, узнав, что он – обычный медбрат в государственной больнице и разведённый неудачник с годовой зарплатой в её ежеминутный гонорар.
А значит, он всё сделал правильно.
Комментарий к Глава 26.
Люблю и обнимаю каждого ❤️ в группе небольшое объявление по поводу продолжения фанфика ❤️
Анимация к главе:
https://s3.gifyu.com/images/B17J.gif
https://s3.gifyu.com/images/tumblr_inline_o0ibq1YOfy1rhgtk2_500.gif
https://s3.gifyu.com/images/dating-introvert-04.gif
========== Глава 27. ==========
– Давай, малыш, иди к мамочке с папочкой.
– Мы и не заметили, как ты подрос.
– Это ты не заметила, а я заметил. Из тебя плохая мать.
– Извини? А кто все это время его воспитывал?
Алекс в раздражении закатывает глаза и качает головой: всё это больше походит на цирк, чем на трогательную встречу пса со своей хозяйкой. Эмма пихает в бок Джеффа и встаёт с газона, направляясь к Лаки, на что питомец лишь недовольно фыркает, с важным видом продолжая изучать новую территорию. Капитан самодовольно улыбается.
Задний двор с каких-то пор уютного домика в самом сердце Пасифик-Пэлисейдс давно не слышал столько смеха, не видел столько улыбок и не принимал столько гостей; находясь всё это время в анабиозе, он уже и позабыл, что такое – живые люди и живые эмоции. Его хозяин, хмурый и непреклонный, суровый и холодный, забредал в эту часть дома лишь изредка, чтобы проветрить неспокойные мысли или в тишине выпить пива, и плевать ему было на одиночество и пустоту собственного дома. Ведь Джефф сам был олицетворением одиночества и пустоты: вековые синяки под глазами, огрубевшие кончики пальцев, сигарета в зубах и потухший взгляд – всё, что он из себя представлял и всё, что он в себе нёс. А потом появилась Эмма. Своими золотыми прядями, как солнечными лучами, она ворвалась в его непроглядную черноту и украсила её: своим смехом, своими глупыми поступками, своей неиссякаемой энергией и своей любовью. Не только капитан, но и дом его стал влюбляться в эту сумасшедшую девушку: он ждал, ждал каждого её прихода, как праздника, ведь можно, наконец, отдохнуть от этих раздраженных вздохов, угнетающей тишины и никотина. И всё с тех пор встало на свои места.
Это было утро понедельника. Проснувшись не по будильнику и не от утренних поцелуев, Эмма вдруг нависла над спящим Джеффом и уверенно заявила: «Я хочу обратно своего Лаки». Капитан, разбуженный далеко не тем способом совместной жизни, о котором ходили легенды, на удивление, даже не возмущался. А расстроенная такой новостью Алекс вызвалась сама привезти питомца, только бы провести с любимым Лаки последние минутки, чтобы потом отдать его в непутевые руки полноправной хозяйки. Лёгкая ноябрьская прохлада вовсе не помешала собраться им на заднем дворе дома, куда на радостях умчал уставший от бесконечных переездов Лаки. Джефф надеялся: это его последняя остановка, и хоть другую живность он на дух не переносил, не признавать своей любви к этому забавному псу было бы глупо. Уж слишком очевидна его привязанность к Лаки.
– Вообще-то, его воспитывала я, – Алекс прокашливается.
Две пары глаз с недовольством смотрят на каскадёршу, на что девушка лишь раздражённо фыркает и встаёт со ступенек. Алекс думает: они по отдельности невыносимы, а вместе это просто какая-то адская смесь препираний, истерик и эгоизма, и как доверить Лаки двум упрямцам, которые и о себе-то толком не могут позаботиться – вопрос не из лёгких. Только и остаётся надеяться на собственное благоразумие и свободное время, чтобы как та престарелая женщина из службы опеки иногда заходить в гости к этим нерадивым родителям и проверять целостность и сохранность животного.
– Не мешай, Алекс, позволь Эмме поиграть в ответственность.
Подруги переглядываются, в унисон закатывая глаза. Роль заботливого папочки Джеффу на пользу не пошла: чувствовать власть в ещё большем объёме чревато не самыми красочными последствиями. Так или иначе, капитана волновало это в последнюю очередь – он поглаживал грубую рыжую шёрстку Лаки и где-то глубоко в душе даже радовался, как ребёнок, которому подарили долгожданного питомца. И хоть на лице его не дрогнул ни один мускул, Эмма знала – её грубый и ледяной мужчина разбился своей суровостью прямо об этот мокрый нос и виляющий хвост.
«Наверное, с детьми он будет нянчиться в сотни раз фанатичнее», – думает актриса, а с её лица не сходит улыбка умиления, пока она сама себя не останавливает, больно прикусывая язык. – Какие дети? Я только-только переехала к нему жить!»
