Текст книги "Стражи. Последний из первых (СИ)"

Автор книги: Xenos525

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 48 страниц)

Яркий взрыв ослепил меня на мгновение, это взорвался патрульный крейсер, унеся с собой почти 3000 жизней. Когда я, наконец, проморгался, брат уже отлетел в сторону, а меня снесло прямо под зенитки.

Вот я пытаюсь прорваться к брату, вот уже совсем чуть-чуть. Но тут его МПИ исчезает из поля зрения, резко ускорившись. Он все же пошел на рывок!

ВЗРЫВ! Ослепительный свет, но я не могу закрыть глаз. Нейтронная ракета взорвалась, не достигнув своей цели. Макс сбил ее… но оказался слишком близко. Ракета была с сюрпризом, дабы насолить обороняющимся даже в случае провала атаки.

Горящий и бешено вращающийся МПИ моего брата быстро затягивало в воронку аномалии, открывшуюся на месте взрыва.

Я вижу, как ко мне приближается вторичная ударная волна, но не могу пошевелиться. Макс… Брат…

Удар!

====== Глава 1 ======

Глава I.

– Алекс, проснись, Алекс! Лейтенант Александров, подъем!

Я резко вскочил и сел на койке. Рядом со мной стоял мой друг, а в бою еще и ведомый – лейтенант Виктор Смирнов, он же для друзей просто Вик. Черт, даже голова закружилась. Зачем интересно он разбудил меня?

Стоп… Он же, как и я, провел 3 часа в бою, так почему он не отдыхает?

– Какого черта, Вик? – сказал я, задыхаясь – Я после дежурства и у меня есть законные 4 часа отдыха! Я из-за тебя чуть с койки не свалился!

– Вообще-то прошло 4 часа 15 минут и тебе пора в ангар, как и мне.

Я с трудом подавил зевок и встряхнул головой, прогоняя сонливость.

– Зачем? Тревоги нет, а с истребителями сейчас механики разбираются.

Друг закатил глаза.

– Все равно, нужно сообщить старшему диспетчеру-координатору, что мы готовы к вылету, а то опять потом получишь выговор, и накроется твое продвижение, будешь вечным старшим лейтенантом.

Вообще на нашем корабле все пилоты уже привыкли, что докладывать о готовности не обязательно, но неделю назад нам прислали молодого офицера, лейтенанта Джима Бекстона. Паренек моложе меня, прямо из учебки и все делает по инструкции. Так что, пожалуй, Вик прав, стоит его уведомить. Какое официальное слово, даже смешно. Я ухмыльнулся, но, поймав на себе взгляд Вика, сделал серьезное лицо, – Ладно, хоть это и не обязательно.

– Интерком, ангар 3, управление полетами – сказал я, коснувшись сенсора на гарнитуре у меня на ухе. Я ее никогда не снимаю, как и любой другой член экипажа. Так меня можно найти всюду на корабле и на расстоянии нескольких сотен километров за его пределами. Технология устаревшая, но надежная. Да и алгоритмы шифрования у нее гораздо совершеннее, чем на популярных сейчас нейроимплантах. А военные всегда были параноиками, и поэтому всем военнослужащим, а в особенности офицерам, запрещено использовать любые нейроимпланты. Гарнитура крепится на ушную раковину с применением наногеля, так что потерять ее можно только вместе с ухом. Но при необходимости, в отличие от импланта, ее можно быстро снять и уничтожить.

– Бекстон на связи – хм, и почему он не мог сказать простое «Да»?

– Это старший лейтенант Александров, докладываю о готовности к вылету, – официально доложился я.

– Опаздываете лейтенант. Вы должны были заступить на службу 16 минут назад! – недовольно проговорил молодой офицер.

– Прошу прощения, были неполадки со связью.

– Зайдите в техотдел и получите новую гарнитуру. Вы должны явиться в ангар 3 через час на прием пополнения – сухим тоном сказал Бекстон.

– Так точно, сер. До связи, – ответил я таким же тоном.

– Слушай, Алекс, по-моему, ты его уже бесишь, – сказал Вик с ухмылкой на лице.

– В таком случае он неплохо держится, – ответил я, – у нас есть 3 часа до приема пополнения. Кстати, а ты уже отрапортовал ему о готовности? – спросил я, уже зная ответ.

Вик всегда помнил то, что нужно другим, а про себя забывал. Он еще с академии такой рассеянный, но пилот отменный. Пожалуй, это единственный человек, с которым я себя спокойно чувствую в бою. Всегда могу рассчитывать на то, что он прикроет мне спину, впрочем, как и я ему.

Однако есть у него небольшой недостаток. Он жуткий ловелас. По-моему нет ни одной космической станции или колонии на которой у него не было бы девушки. Я правда до сих пор не понимаю, что женский пол в нем находит. Черные как смоль волосы в вечном беспорядке, вечно улыбающиеся карие глаза, прямой и узкий как карандаш нос… плюс к тому он еще и жутко худой. Эх, похоже, это зависть…

– Черт! – Вик бросился выполнять ту же самую процедуру, которую я совершил минуту назад.

На него наш координатор, а именно в этой должности состоит Бекстон, не слишком сильно орал.

Вообще на нашем корабле экипаж немногочисленный. Как впрочем, и на любом корабле разведывательного флота. А наш легкий разведываетльно-атакующий фрегат, со звучным именем «Демон» приписан именно в разведфлот. Экипаж составляет всего около сотни человек. Из офицеров только старший руководящий состав и пилоты, остальные носят максимум сержантские звания. Бекстон, к нашему сожалению, один из офицеров. Причем по должности он нас превосходит, хоть и ниже по званию. В обязанности координатора входит подготовка к вылету личного состава и техники обеих звеньев истребителей, то есть двенадцать человек и двенадцать машин. Еще, чуть не забыл, шесть резервных машин. Правда в ближайший час личный состав составляет всего семь человек, в последней операции, почти неделю назад, мы наткнулись на засаду, и второе звено было почти полностью уничтожено.

Мое звено в это время прикрывало десантный корабль и одновременно расчищало ему дорогу к Демону, но и нам досталось. Из нашего, «Синего» звена вернулись все кроме одного – Михаила Семенова, у остальных же истребители потрепало так, что те еле-еле могли маневрировать. Обычно нас на такого рода операции сопровождают несколько боевых катеров, но сейчас не было времени их ждать, сведения находящиеся на корабле противника были слишком важными. Мы выжили в той мясорубке только благодаря нашему капитану – Полковнику Алистеру Торквелу, который отрезал противника от нас, поставив Демона перед вражескими истребителями. Ему сейчас 49, на 20 лет старше меня, и опыта у него хватит на весь экипаж. Это единственный командующий офицер во флоте, которого я по-настоящему уважаю и которому всецело доверяю.

Звание позволяет ему командовать тяжелым крейсером. Но из-за постоянных конфликтов с командованием, он по-прежнему капитан легкого фрегата.

Я к нему на корабль попал пять лет назад, когда нас с Виком и еще одним молодым пилотом перевели с крейсера Ганнибал. Командованию показалось, что мы более всего будем полезны на разведывательном судне. Хотя, какая разница?

– Фу, слава богу, обошлось без выговора. Похоже, я был прав, он любит поорать только на тебя – мы оба рассмеялись, – Еще бы, ведь ты же у нас командир звена.

Вик предложил мне умыться и пойти посидеть в столовую, пока не прибудет пополнение. Я встал и пошел в ванную комнату, точнее в то место, которое здесь так называли, комнатка метр на два с душем, унитазом и чем-то треугольной формы с двумя разбрызгивателями, что служило раковиной. Никогда не понимал, для чего было так все усложнять. Вот раньше был обычный умывальник, как на Земле, кран с двумя ручками: холодная вода и горячая вода. А здесь автосмеситель с максимально расширенной зоной орошения, созданный специально ради экономии ресурсов. Но как бы то ни было, такая комнатка есть в каждой из двадцати семи кают на корабле. Каждая каюта рассчитана на двоих и по размерам не многим больше ванной, всего два на три метра с койками, расположенными друг над другом. Но нам и этого хватало, тем более, что в каютах мы лишь спали и писали рапорта. У штурмовиков вон вообще отдельная казарма сразу на двадцать человек с трехярусными койками. Вот где тесно! Посмотрев на не выспавшееся лицо в зеркале, я умылся ледяной водой, чтоб окончательно проснуться, после чего отражение стало нравиться мне больше. Волосы образовали странный орнамент на голове – последствия долгого лежания в неудобной позе. От этого же тихо поднывала шея, на которой красовалась черная татуировка в виде пяти перекрещенных колец. Она у меня, сколько себя помню. Кажется, мне ее родители сделали еще в роддоме… что-то вроде фамильного герба. Жутко тяжелые веки так и норовили закрыть серовато-зеленые глаза. На лицо все явные признаки недосыпания. Маленький шрам над правой бровью заметен больше обычного из-за прилившей к лицу крови. Мда, а получил я его не в бою, как думают многие мои знакомые, а при падении в этой самой ванной!

Слегка бледноватый вид, ибо загар после недавней увольнительной уже сошел. Хотя, какой недавней увольнительной? Это же было месяца два назад. Боже, как быстро пролетело время!

Тут мне в глаза бросился узкий темный след на носу, прямо рядом с небольшой горбинкой.

Что это? Сажа? И где это я успел?

Снова пришлось ополоснуть лицо водой. Потрогав щетину и решив, что еще денек можно не бриться, я более-менее пригладил волосы. У короткой стрижки есть преимущества, не надо долго причесываться.

Я отошел на шаг от зеркала и посмотрел как там рана на лопатке, полученная во время последней операции. Швы в порядке, да и боли не чувствуется… значит нормально. Хм… А надо бы подкачать мышцы спины. Я конечно не дохляк, но и до совершенной формы далеко.

Выйдя из ванны, я одел пилотскую куртку и пояс с пристегнутой к нему кобурой с плазменным бластером в ней. Что ж, можно идти. Столовая была на этой палубе, так что пользоваться лестницами не пришлось.

Поскольку Демон небольшой корабль, необходимости в скоростных лифтах на нем нет. Между четырьмя палубами быстрее передвигаться было по вертикальным лестницам, по ступенькам вверх, и скользить по боковинам лестницы вниз.

Зайдя в столовую, мы увидели, что там сидят еще 2 пилота из нашего звена: Майк Симонс, он же Страйк – бритоголовый атлет-тяжеловес, но при этом человек с непревзойденным чувством юмора. Мой ровесник кстати.

Рядом с ним, разумеется, сидела наша женская часть Сара Ковальо, она же обладательница позывного – Чика. А напротив, как всегда молча поигрывая пилочкой для ногтей, которая больше напоминала нож, сидела командир десантного отряда – лейтенант Кэтрин Сволоу или иначе – Пума. Чика по росту ниже всех в нашем звене, но это ее ничуть не портило. Напротив она идеально сложена. Длинные рыжие волосы, карие глаза и смуглая кожа сводили с ума всех механиков. И ей это нравилось. Наполовину бразильянка, наполовину испанка, она отличается горячим характером и тягой к необдуманным поступкам. Во флот девушка попала по необходимости. Выбор у нее стоял, либо провести жизнь в нищете в трущобах маленького городка Санта Роза, либо поступить на контрактную службу во флот. Оказалось, что ее природная ловкость и скорость реакции делают ее прекрасным кандидатом в пилоты. Так она оказалась в академии ОЗФ на полном гос. обеспечении. А дальше попала к нам на Демон.

Ну а черноволосая Пума, родом с Британских островов, напротив, не терпела, когда кто-нибудь начинал с ней заигрывать. Из-за чего капитану частенько приходилось уговаривать побитых ухажеров не писать на нее рапортов. Она не просто так стала командиром десантников. У нее исключительные навыки в области рукопашного боя, скрытного проникновения, проведения диверсионных операций и сбора данных. Не многие рискуют с ней общаться. Все из-за того, что она очень замкнута и молчалива. На ее лице всегда одно и то же выражение безразличной скуки. Но на самом деле она очень добрый человек. И если узнать ее поближе и заставить открыться, то вам покажется, что милее на свете никого не найти. Ее отсутствие эмоций, своеобразное чувство юмора и тяга к холодному оружию это всего лишь защитная реакция. Все из-за ее нелегкой судьбы.

Когда ей было 8 лет, они с родителями отправились в круиз на межзвездном лайнере. И во время долгого перелета к одной из курортных колоний на них напали пираты. К сожалению, с развитием межзвездных перелетов, началась новая эпоха «морского» разбоя, переместившегося в космос.

Родители пытались спрятать девочку, но не успели. Пираты подумали, что они прячут ценности и попытались добраться до шкафа, в котором сидел ребенок. Родители самоотверженно пытались их остановить, но были убиты несколькими выстрелами из плазменных винтовок. Малышка Кэтрин видела все через приоткрытую дверцу шкафа.

Ее нашли, но убивать не стали. Подумали, что продать детей в рабство кому-нибудь из инопланетной расы, будет в самый раз. Тогда с корабля пропало больше двух сотен детей. Об этом я читал в сводках новостей.

Кэтрин рассказывала, что почти всех продали работорговцам на Таркен Прайм. Позже, это логово было атаковано силами ОЗФ и многих спасли. Но Пумы среди них не было. В день продажи, она попыталась сбежать. Быстрая, как дикая кошка, она вырвалась из наручников, выбив себе суставы больших пальцев. О том дне ей напоминают небольшие шрамы на запястьях, где кандалы врезались в кожу. Повалив одного из пиратов, она выхватила у него из-за пояса нож и приставила ему к горлу.

Но что могла семилетняя девочка, против команды головорезов. Кэтрин получила прикладом в затылок и отключилась. Позже, когда она очнулась, выяснилось, что ее не продали работорговцам. Тот, на кого она напала, оказался капитаном корабля. Ему понравился ее характер и он решил оставить ее на корабле ради забавы. Это он стал называть ее Пумой.

В камере, где она проснулась, были еще пять человек. Это были рабы, которых использовали для черновой работы. Так она стала жить среди невольников и исполнять любые приказы пиратского экипажа. Ей повезло, что она была такой маленькой, иначе неизвестно что бы с ней сделали. Жизнь была тяжелой и Кэтрин не любит об этом говорить.

О девочке заботился один из рабов. Бывший офицер звездной пехоты ОЗФ, Петр Овчинников, попавший в плен несколько лет назад. Он тайно обучил девочку рукопашному бою и обращению с холодным оружием. На борту пиратского судна Кэтрин провела шесть лет. Рабов не щадили и поручали им самую тяжелую и опасную работу. Большинство умирало в течение месяца. Кэтрин держалась только благодаря Овчинникову. Он защищал ее, как мог, и пообещал, что вытащит ее оттуда.

И вот, когда ей почти исполнилось пятнадцать, Овчинников организовал бунт, целью которого был побег. Вместе с Кэтрин они несколько лет разрабатывали план и готовились, доставая все необходимое. Из-за частых смертей рабов и обновлению состава пленников, они могли рассчитывать всего на нескольких человек кроме себя. В побеге участвовало двенадцать рабов, но до спасательных капсул добрались только Кэтрин и Петр. Они совершили вынужденную посадку на необитаемой планете. Пираты не смогли найти их, т.к. там, где они упали была густая растительность и найти их следы не удалось.

Петр был экспертом по выживанию, это помогло им быстро скрыться и устроиться на планете. Пираты в конце концов обнаружили и взорвали капсулу, чтобы ею нельзя было воспользоваться. Но Петр успел взять радиомаяк из кабины в первые минуты после крушения. Он понимал, что маячок имеет ограниченный радиус действия, и в этом районе нет ни одного патруля. Но все-таки он бережно заботился о маячке. Сделав примитивный гидрогенератор из частей, оставшихся от капсулы, он обеспечил непрерывную работу маяка. Сам же продолжил заботиться о Кэтрин.

Он учил ее письму, наукам и истории, преподавал боевые дисциплины спецназа звездной пехоты, учил выживать в любых условиях. Он готовил ее к тому, что ей придется жить здесь одной. Годы на пиратском корабле сильно подорвали здоровье Петра и силы покидали его. Он протянул еще чуть больше года. После этого Кэтрин осталась одна. Оставалось надеяться лишь на чудо, но она пообещала Овчинникову, что не сдастся.

И вот через год, после смерти Петра она увидела десантный модуль в небе, который направлялся к маяку. Помня уроки опытного воина, она скрытно подобралась к месту посадки и стала наблюдать. Символы на одежде и обшивке корабля были похожи на те, что ей показывал Петр. Но все равно она не могла доверять этим людям. Ее целью стал захват корабля. Семнадцатилетняя девочка в лохмотьях и с самодельным ножом, против отряда десантников из шести человек. Выбрав момент, она атаковала. Ее навыки помогли ей расправиться с двумя бойцами, охранявшими корабль. Эффект внезапности и ее внешний вид выбили их из колеи, чем она и воспользовалась.

Она никого не убила, т.к. Петр учил ее, что если не уверен, кто перед тобой, друг или враг, лучше действовать аккуратно. Ворвавшись внутрь корабля, девочка сцепилась с пилотом. Оставшиеся бойцы прибежали меньше чем, через минуту, после начала ее атаки. Но к моменту их прихода, она стояла, держа пилота в захвате и приставив к его горлу нож. Вырваться он не мог, т.к. захват был особым, одним из спецприемов Петра Овчинникова. К счастью бойцы это заметили. Они оказались сослуживцами Петра, которых отправили на его поиски и последними из тех, кто не отступился. Десять лет эти сорвиголовы вели поиски. И вот нашли, но не самого Петра, а его приемную дочь. Показав ей записи и фотографии, на которых они были вместе с Овчинниковым, им удалось убедить Кэтрин, что они не причинят ей вреда.

Так она выбралась с планеты. Родственников у нее не осталось, поэтому она попросила десантников определить ее в Звездную пехоту. Всего за год она окончила трехлетний курс подготовки и получила звание капрала. Еще через год она стала сержантом. А еще через год началась война с Мортрексами, и девушка оказалась в разведывательном флоте.

На Демон она попала одновременно со мной, Виком и Страйком. Хоть Пума и не является частью моего звена, я забочусь и о ней. Ведь в прикрытии десанта всегда идем мы – пилоты.

Чаще всего мы друг друга называем по позывным, так проще и короче. К тому же экипаж мультинациональный, у всех свой родной язык и некоторые имена просто не произнести, как например, у наших азиатских коллег.

По той же причине – чтоб не изучать десятки языков – наши ученые изобрели универсальный переводчик, микрочип, вживляемый под кожу за ухом. Эта машинка в реальном времени переводит любой язык из ее базы данных на твой родной и понятный. Правда такие чипы есть только у военных, поскольку их производство очень дорого. Причем переводит она не только земные языки но и языки известных нам рас пришельцев. Также у нее есть способность к обучению, то есть если она услышит несколько сотен слов нового языка, она может определить грамматические конструкции и составить алгоритмы перевода, что очень удобно если встретишь неизвестный корабль и не знаешь какие у него намерения, просто поздороваться или разметать обломки твоего судна по четырем галактикам. Правда у этого приборчика есть один минус – переводит он только для носителя, а твой собеседник слышит твою родную речь. Но и здесь наши умники нашлись что ответить, этот чип можно вживить собеседнику в любой момент, даже в полевых условиях. Впрочем, такой необходимости еще не возникало. Для связи с пришельцами на борту есть офицер-лингвист, у которого компьютерный переводчик соединен с чипом в речевом отделе головного мозга, так что он может физически говорить на другом языке, просто выбирая его на дисплее своего микрокомпьютера. Вещь полезная, но опасная. Поэтому, чтобы стать офицером-лингвистом, нужно пройти жесткий отбор по состоянию здоровья, психической стабильности и прочим факторам.

Как бы то ни было, перед нами с Виком сейчас сидели три офицера, которые могли понять друг друга и без переводчиков. Все-таки четыре года уже вместе летаем.

Мы подошли к столику, за которым Страйк что-то рассказывал, активно жестикулируя. По его движениям можно было понять, что он описывает бой против Кинжалов – истребителей расы Мортрекс, с которой мы и воюем.

Эти истребители так назвали из-за формы их корпуса, вытянутые в длину с двумя выступающими орудийными портами по бортам. Они очень быстро летают, но с трудом маневрируют.

Мы подошли ближе и услышали…

–… ведомый сбит, а на хвосте два кинжала мортрексов, а тут еще у меня взрыв компрессора в левом двигателе и чувствую – меня относит в астероидное поле. Ну, думаю – все, хана мне, не мортрексы, так астероиды… – Страйк отпил из своего бокала.

–Ну… что дальше-то было? – с неприкрытым интересом спросила Чика.

–… Я, значит, уже молитву читаю и тут сзади грохот взрывов, а затем в меня что-то ударило, и мой истребитель остановился. Хорошо, что в шлеме был и пристегнут, а то бы головой купол кабины точно пробил бы. Я поворачиваю голову и вижу, что один из наших МПИ-3 с буквой Х на борту захватил меня гарпуном и вытягивает из астероидного поля, а неподалеку от него дрейфуют обугленные обломки кинжалов. Так он и тащил меня, как щенка на поводке, до самого крейсера – после этих слов вся компания, кроме слегка улыбнувшейся Пумы, расхохоталась – так что если бы не Экс, я бы сейчас с вами не сидел. Как он тогда этих двоих…

– Вообще-то, если мне не изменяет память, кинжалов было 3. Один, если помнишь, потом появился и пытался отстрелить трос – вставил я. Все тут же перевели свое внимание на меня.

– Оооо, а вот и наш командир! Как дела Экс, а я тут рассказываю как ты спас мою задницу в битве при Таркен Прайм. Когда мы еще на “Ганнибале” служили, в самом начале войны. Привет тебе тоже, Вик! – поприветствовал нас Страйк.

Вообще-то Эксом меня зовут только те, с кем мы вместе летали, да и то не часто. Все из-за того, что на борту моего МПИ нарисована большая латинская буква X. Так уж повелось, что каждый пилот получает позывной в первой схватке, а потом разрисовывает свой истребитель, как хочет, разумеется, в разумных пределах, то есть, не нарушая спецокраса, предусмотренного уставом. Мне же дали такой позывной из-за того, что после первого боя мой МПИ сильно потрепало, на правом борту осталась выжженная отметина от нескольких попаданий из лазерной пушки, причем она ужасно напоминала букву Х. Ну ребята тут же и окрестили меня Экс. А что Алекс и Экс, все проще запоминают. С тех пор и красуется на моем борту буква Х.

А вот у Страйка нарисован шар для боулинга, сбивающий десять кегль. Его так прозвали за то, что он в бою вышел один против десяти и остался жив. Правда в этом не его заслуга, а подоспевших товарищей, но все же. Отмороженный на всю голову парень, но надежный товарищ.

Вика же в бою звали Бесом. На его МПИ красовался красный чертенок. Правда, я его предпочитал называть по имени. Привык так еще в Академии.

Сразу после Страйка нас поприветствовали все остальные за столиком и предложили сесть. Страйк продолжил травить свои байки о жизни в академии и ранних годах службы. Это продолжалось минут двадцать, как минимум, пока нам не удалось его, наконец, заткнуть.

И тут вошел Френк Гэловей, лидер Красного звена.

Наша шумная компания притихла. Одного взгляда на Гэловея хватало, чтобы резко разучиться шутить. На его лице отображалась вся боль от утраты четырех близких друзей, смешанная с ужасающим чувством вины. Пустым потухшим взглядом он искал свободный столик. Никогда его раньше таким не видел. Обычно, этот высокий чернокожий ас, можно сказать уже ветеран, всегда был невозмутим. Он редко улыбался, но вместе с тем никогда не падал духом. Меня всегда поражала его физическая форма. Да у него рука толще моей ноги, если не обеих сразу. Почти на две головы выше меня, побритый на лысо, он создавал впечатление сурового главаря уличной банды, а не офицера. Сейчас же он опустил голову, ссутулился и будто бы даже стал меньше.

Френк прошел мимо нас, не сказав ни слова, сел за угловой столик и достал бутылку виски, что принес с собой. В этот момент Пума легко дернула меня за рукав и шепотом сказала: Алекс поговори с ним. Ему сейчас очень тяжело, в таком состоянии он не может вылетать

– Знаю, но его сейчас невозможно подбодрить. Он почти все звено потерял меньше трех дней назад! – сказал я шепотом.

Увидев взгляд Кэтрин, я понял, что здесь еще и личный интерес. Конечно, как командир звена я обязан знать обо всем, что происходит с пилотами, пусть и не моего звена. И я давно знаю, что Кэтрин влюблена во Френка, да и он к ней неровно дышит и, естественно она боится, что с ним что-нибудь случится. Личные отношения между офицерами не запрещаются, если они не мешают боеспособности экипажа и выполнению приказов.

Я посмотрел на Френка и сказал Кэтрин, – Ладно, уведи всех отсюда, я что-нибудь придумаю.

Она вскоре предложила всем пойти проверить как идет ремонт их истребителей. Вик посмотрев на меня и прочитав по выражению моего лица, что я собираюсь сделать, поддержал ее. Чика тоже встала.

– Зачем мне проверять МПИ? Я и так доверяю своему механику, – Страйк поначалу заупрямился.

– Хочешь получить несколько выходных по состоянию здоровья? – тихо спросила Пума, вращая свою острую пилочку между пальцев.

Оценив настроение Пумы по ее взгляду хищника, Страйк быстро развернулся и зашагал на выход. В итоге, вся компания вскоре удалилась. В столовой остались только я и Френк. Я подошел к нему и спросил можно ли мне присесть. Он кивнул. Я сел напротив него и, взяв из его рук бутылку, сделал несколько глотков.

– Послушай, Френк… – начал было я, но он оборвал меня.

– Я знаю все, что ты хочешь мне сказать Экс, но сделай одолжение – отвали! – шрам над его левым глазом изогнулся, следуя за опустившейся бровью. На лице у него отобразилось недовольство.

Но я все же продолжил – … Френк, я знаю, что ты чувствуешь…

Он криво усмехнулся.

– Да откуда тебе это знать, а?! – выпил он уже прилично, и язык немного заплетался.

– Уж поверь, знаю, – добавил я.

Он лишь фыркнул и откинулся на спинку стула.

– Когда это в твоем звене гибли люди? А? Скажи мне, чертов везунчик! – спросил он с вызовом.

От него уже изрядно несло алкоголем.

– Три дня назад. Если помнишь, мое звено тоже лишилось бойца – спокойно проговорил я.

Мой собеседник лишь фыркнул.

– Все и так знали, что этот идиот рано или поздно добьется того, что его убьют. А вот от моих ребят ничего подобного не ждали – он с силой потер лоб.

Я понимаю его чувства. Пусть мне действительно везло. В операциях под моим командованием за все время погибло лишь три бойца. Да и то, по их же собственной глупости или из-за откровенного игнорирования приказов и здравого смысла. Но вся эта ситуация напомнила мне события начала войны.

– Восемь лет назад – четко проговорил я.

Френк будто не расслышал.

– Что? – спросил он, не понимая о чем я.

– Ты спросил, когда это у меня кто-либо погибал? Я ответил – восемь лет назад.

Френк молчал. Он понял, что я вспомнил начало. Все тогда потеряли много друзей и близких. Мы не были готовы к атаке. Выражение лица Френка сменилось. Моему собеседнику явно было стыдно.

Я продолжил.

– Восемь лет назад. 1132 ученика академии ОЗФ погибло при первом ударе неизвестной инопланетной расы. В это число вошли почти все мои друзья... И мой старший брат – тихо сказал я.

Мы просидели несколько минут в тишине.

– Извини меня, Алекс. Я что-то совсем расклеился – вдруг начал Френк.

Я кивнул, принимая его извинения.

– Не переживай. С каждым может быть, особенно после таких событий.

– Расскажи, что тогда случилось? Как ты с этим справился?

Я отпил немного из бутылки, стараясь собраться с мыслями и унять дрожь.

– Мы с братом, без ложной скромности, были лучшими выпускниками академии. За неделю до нашего выпуска, прямо во время экзамена, Мортрексы нанесли удар по Земле! Мы, выпускники, были ближе всех и нас отправили, как первую волну обороны. Прямо в мясорубку. Я был ведомым у брата и не смог его прикрыть. Меня отрезали их зенитные орудия, а он полетел на перехват нейтронной ракеты, которая мчалась к Земле. Брат сбил ее, но… но она детонировала в ста метрах от него. От истребителя… и следа не осталось. А если б я был рядом, ему бы не пришлось попутно уходить от атак кинжалов, он бы сосредоточился на ракете и уничтожил бы ей двигатель, а не попал в боеголовку! Да и черт его знает, может, я бы ее сбил! А так, я отрубился от ударной волны, истребитель врезался в академию, очнулся уже в госпитале через три дня. Все, что у меня теперь есть – это звезда героя, данная моему брату посмертно! – я многозначительно указал пальцем в потолок, а затем сплюнул, – Думаешь, я прожил хоть день, не виня себя за то, что с ним случилось? Нет! Каждый день я об этом вспоминаю, каждую ночь мне снятся кошмары! Но я продолжаю жить! Я живу, чтобы перед тем как я отправлюсь к брату, отослать как можно больше этих ублюдков в их инопланетную преисподнюю! Так что я могу тебя понять, как никто другой.

Во мне снова всколыхнулись те чувства и эмоции, что я испытывал спустя всего пару дней после первой атаки. Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы сдержать их.

Френк был ошарашен, он сидел и молча смотрел на стол, глаза его были широко открыты.

– Извини, Алекс, я не знал… Как его звали? Твоего брата. Как? – спросил Френк едва заметно дрожащим голосом.

– Макс… Максим, – ответил я.

– Прости меня, я не знал, – почти шепотом сказал он, – Давай помянем павших героев.

Он взял два стакана с барной стойки, налил их до половины, поднял свой и сказал, – За героев, ценой своей жизни защищавших нашу планету, пусть покоятся с миром и знают, что мы продолжим их дело и не забудем их жертвы.

– За героев, – сказал я, и мы осушили наши стаканы.

Затем последовали еще несколько тостов… или больше чем несколько. Последним был – За победу! Когда бутылка опустела, которая по счету вспомнить не могу, т.к. за барной стойкой было припрятано сразу несколько, Френк снова заговорил.

– Спасибо Алекс, ты напомнил мне ради чего я здесь, что надо жить и бороться до последнего вздоха, иначе я подведу товарищей, и живых, и… павших – он опустил голову, но через секунду встряхнулся и сказал – теперь у нас другая проблема. Ни ты, ни я теперь не можем идти на прием пополнения. Там нужно будет провести тренировочный полет и распер… расспрре… рас-пре-де-ле-ни-е, а мы… выпили.

– Ну с этим я знаю как справиться. Пошли в медотсек, у доктора есть одно неплохое средство, – сказал я, с трудом вставая, – На прошлой неделе мы им Страйка в чувство приводили. Действует почти моментально. Правда, Страйк сказал, что ощущения при этом как если проглотить ведро червей.

Медотсек был на этой палубе, так что нам повезло, что не надо пользоваться лестницей. Надо сказать, что при всем своем нетрезвом состоянии Френк держался прямо и шел так, как будто он не брал в рот ни капли. Я же еще не успел захмелеть, поэтому никто из встретившихся нам членов экипажа ничего, не заметил… ну или нам так показалось.

В медотсеке, как всегда вне боевого состояния, не было никого кроме доктора Сергея Петровского, хотя мы его называли просто – Док. Худощавый и коротко стриженый, с вечно бледной кожей, будто бы солнце на него не светило, он, как обычно, копался в бумагах около лабораторной станции. Похоже, что-то искал. Он бросил на нас быстрый взгляд из под своих, можно сказать, раритетных очков. Хирургическое вмешательство для восстановления зрения он не признавал в принципе, поэтому предпочитал носить это древнее изобретение. Кстати, это одна из немногих оставшихся пар.