Текст книги "Стражи. Последний из первых (СИ)"

Автор книги: Xenos525

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 48 страниц)

====== Пролог ======

Пролог.

– Всем выпускникам Академии, напоминаем, что экзамен по боевому пилотированию начнется в 16:00 по земному времени на летной палубе 4. Всем явиться без опоздания… – раздавалось из динамиков в коридорах академии Объединенного Земного Флота.

Идет 2698 год. Человечество покорило космос. Вернее это он покорил нас. Покорил в тот самый день, когда человек взглянул на звезды. С тех пор мы пытались до них дотянуться. Собственно, как и сейчас. Только, мы уже не сидим на родной и уютной Земле. Объединенный Земной Флот провел успешную колонизацию многих планет еще несколько сотен лет назад. И теперь, человечество населяет двенадцать планетарных систем по всей галактике, общей численностью в 37 планет. Мы установили контакт с несколькими инопланетными расами. Некоторые, из которых оказались не слишком дружелюбными. Инцидент с Асуранской империей, вошедший в историю, как самый короткий конфликт и названный в последствии – «Трехчасовая война», доказал, что одними транспортными и исследовательскими кораблями человечеству не обойтись.

С того момента флот должен был выполнять еще и оборонительную функцию. Ушли десятилетия на разработку кораблей, их постройку, обучение персонала, и дальнейшее совершенствование технологий с учетом полученного реального опыта, но результат превзошел все ожидания. Асуранцы, по официальной версии проявившие снисхождение к столь слабому протикнику, поделились с нами частью своих технологий. Безнадежно устаревших с их точки зрения. Однако, для человечества это был бесценный дар, который позволил не просто совершить скачок в развитии космических технологий, а настоящий гиперпереход. Причем в прямом смысле. Обладая высокой способностью приспосабливаться к меняющимся условиям, а также непревзойденной широтой сознания и гибкостью мышления, человечество начало быстро совершенствовать полученные в дар технологии. И всего за сотню лет мы не просто встали на один уровень с нашими негласными покровителями, Асуранцами, но и превзошли их в некоторых областях науки и техники. Оценив наши результаты, а также военный потенциал, империя пришла к выводу, что конфликт с человечеством им обойдется слишком дорого. А потому, вновь развязывать конфликт с целью включить Землю в состав Империи, уроженцам Асуры было не выгодно. Впрочем, была и другая точка зрения. Кое-кто из любителей «Теории заговора» заявлял, что у Асуры есть какой-то план по превращению землян в добровольных рабов.

Тем не менее, усовершенствованные технологии притягивали. Посему Асура приняла решение действовать дипломатически и заключила несколько взаимовыгодных договоров о сотрудничестве, что и позволило провести быструю экспансию человечества и развить наш флот. Сейчас он представляет внушительную силу: 232 крейсера, около 4000 фрегатов и множество корветов, истребителей и кораблей особого назначения. Служба в ОЗФ – это одна из лучших карьер в новом мире.

По широким и хорошо освещенным коридорам Академии ОЗФ без конца сновали кадеты. Кто-то спешил на занятия, кто-то неспешно брел в библиотеку, а кто-то торопился перекусить в столовой, пока есть свободная минутка. Серо-стальной цвет стен навевал тоску, но за несколько лет обучения кадеты привыкали к унылой обстановке учебных корпусов. Да и какая разница, как выглядит академия изнутри, когда она находится на орбите! Стоит взглянуть в один из иллюминаторов, как все мысли о потертой мебели в аудиториях и дрянной кормежке в столовой улетучивались.

Звезды… они манили…

Я, как и мой старший брат Максим, только что закончил подготовку пилота и относился к категории выпускников. Вот-вот начнутся выпускные экзамены, и я ужасно нервничаю. А вот брат, напротив, спокоен, даже слегка улыбается. Откуда в нем эта решительность?

Вот он, идет чуть впереди меня. Мы с ним почти одного роста, да и в целом очень похожи. Один и тот же светло-русый цвет волос, та же форма лица. Даже глаза одного и того же серо-голубого оттенка. Однако, мы абсолютно разные по характеру. Макс импульсивен и порой безрассуден, всегда уверен в себе. Я же напротив, предпочитаю действовать осторожно, все рассчитать и взвесить. Может поэтому инструктор порекомендовал меня к зачислению в разведывательный флот, аналитиком.

– Макс – позвал я.

– Что, Костя? – назвал он меня по имени.

– Я же просил называть меня – Алекс. Константин слишком редкое имя теперь, все сразу начинают на меня косо смотреть – угрюмо сказал я.

– Да полно тебе, имя ему не нравится. А чем тебе Алекс по душе? Уцепился за него еще в школе! – проворчал брат.

– Не знаю… Производная от фамилии, да и звучит хорошо – АлеКС. Это КС мне очень нравится, прям как у деда, Ксенофонта, – я невольно вспомнил истории о подвигах своего предка.

Ксенофонт Александров, полковник ОЗФ в отставке. За 32 года службы получил больше двух десятков наград. Прошел всю цепочку от звания пилота легкого истребителя, до поста командира тяжелого крейсера. Участвовал в войне с союзом Центавра, отличился в трех тяжелых битвах, 6 раз был ранен, но каждый раз возвращался в строй. Он провел блестящую карьеру, пока не был комиссован по состоянию здоровья.

Брат, по-видимому тоже предался воспоминаниям.

– Да уж, дед у нас был уникальный. А уж имя ему досталось, наверное, самое редкое. А характер! Угораздило же его стать пилотом именно тогда, когда у нас обострились отношения с Центавром. Но вот ты! – Макс ткнул в меня пальцем, – Какой же ты еще все-таки мальчишка. Имя это часть нас самих, изменяя его, ты меняешься сам

Я пожал плечами.

– Может я и хочу измениться. Хочу стать более решительным и сильным. Построить карьеру, а может и прославиться, а? – последнее прозвучало скорее как шутка.

Максим закатил глаза и выдохнул.

– Ну, звучное имя тебе в этом не поможет, а вот стремление это уже хорошо

Я задумался над этим. Стремления у меня хоть отбавляй, а вот решительности не хватает. И ничего с этим поделать не получается.

– Макс, мне страшно. Вдруг я завалю экзамен? – тихо спросил я.

Затрагивать эту тему мне не хотелось, но напряжение уже начало выходить из-под контроля.

– По пилотированию? Да ты летаешь гораздо лучше меня, просто напарника хорошего у тебя нет – с улыбкой ответил брат.

Это было правдой. Природа не обделила нас с братом способностями, которые были крайне важны при управлении скоростной военной техникой. Оба были быстры и выносливы, да к тому же не обделены физической силой.

– Нет, не по пилотированию, а какой-нибудь другой. Историю колонизации, например.

С этим предметом у меня действительно было туго.

– Глупо волноваться по поводу того, что только может произойти. Вот произойдет, тогда и будешь дергаться. А сейчас успокойся, у нас экзамен через десять минут.

Брат хлопнул меня по плечу.

– Да не дергайся ты. Как только услышишь шепот двигателя, сразу успокоишься, – подбодрил меня он.

Не знаю почему, но после разговора с Максом, у меня на душе всегда становилось спокойнее. Умел он находить нужные слова. Да и просто братская поддержка неплохо помогала.

– Спасибо, брат – сказал я.

– Да не за что, братишка. Кстати у меня пока нет напарника на этот экзамен. Будешь моим ведомым?

– Почему именно я?

– Потому что ты мой брат и я тебе доверяю. Да и слетались мы неплохо.

У меня по лицу расползлась широчайшая улыбка. Брат всегда был для меня примером. Может быть это потому, что только немногие дети вырастают в семьях вместе с родителями. Всеконтролирующая система рекомендует родителям в трехлетнем возрасте отдавать детей в специальные эдукационные центры, где их учат всему, что им может пригодиться. Фактически, это аналог интернатов, что были популярны еще несколько сотен лет назад, в которых дети живут вплоть до окончания средней школы. Там вроде еще преподают «Современную идеологию Земли», но я ничего этого не увидел. Я рос в семье. То ли у них не было денег, для того чтобы оплатить обучение. Бесплатное обучение там прямо скажем – жестокое. То ли меня туда не взяли, я не помню. Вообще себя помню только со школы. А вот до этого – пусто… странно, но врачи говорят, что это последствия какой-то травмы. Так что в эдукационные центры я приезжал только на время занятий. Друзей у меня из-за подобного было очень мало, и брат заменял их мне. С родителями мы не были особенно близки. Отец вел себя скорее как учитель и наставник, нежели как родитель. А мать… мне иногда казалось, что она нас побаивается. Не знаю даже почему. Мы, конечно, были те еще хулиганы, но не до такой же степени.

– Мальчики! Куда это вы так спешите? – послышался голос за спиной и стук невысоких каблуков.

Мы оглянулись, за нами бежала Джули, можно сказать моя первая и единственная любовь. Каштановые волосы собраны в хвост, чтобы преподаватели не придирались, но это ничуть не портит ее прекрасный облик. Форма идеально сидит, ничуть не искажая, но, наоборот, подчеркивая идеальную фигуру, а яркие зеленые глаза так и норовят сбить с ног.

– Приветик – она обняла меня и жарко поцеловала, – Извини, соскучилась и не сдержалась.

– Привет Джульетта – сказал Макс и поцеловал ее в щечку.

– Кстати, Макс, тебя Эдна просила зайти к ней после экзамена – обратилась Джули к брату.

Тот кивнул, слегка смутившись. Они совсем недавно начали встречаться, и брат не особо афишировал их отношения. При всей свое й уверенности, в вопросах романтики он был… дуб дубом!

– А ты тоже на экзамен по пилотированию? – спросил я.

– Ну да, все группы одной специальности объединили в один поток, – с улыбкой сказала она.

– Тогда, пошли, а не то опоздаем! – поторопил нас Макс, указывая на свой браслет, который на самом деле был универсальным цифровым модулем и, помимо прочего, мог показывать точное время.

Теперь мы уже почти бежали по коридорам академии. Несмотря на то, что это довольно таки большая космическая станция на орбите Земли, ее планировка заставляет задуматься об адекватности архитектора-проектировщика. Коридоры петляют как горная река, и заблудиться в них не составит особого труда.

Однако же, за пять лет обучения мы выучили все коридоры наизусть и без труда выбрали самый короткий путь, через библиотеку и сервисный переход.

Инструктор как раз проводил построение, когда мы влетели в ангар. Полторы сотни кадетов в одинаковой серо-черной униформе, выстроились ровными шеренгами на свободном от техники и сервисного оборудования пространстве.

– Опаздываете братцы – акробатцы. Да еще и барышню задерживаете, – как всегда с юмором сказал старший инструктор Сергей Калина.

Извинившись, мы быстро заняли свои места в строю, ориентируясь на старосту нашего курса.

Инструктор прошел вдоль строя, поглаживая свои густые и длинные усы с закрученными вверх кончиками.

– Итак, товарищи выпускники, сегодня вы сдаете первую часть экзамена по боевому пилотированию. Не буду произносить долгих речей о том, как приятно было вас учить и том, как много вы узнали за эти пять лет. Потому что вы ни черта не узнали, а возиться с вами было просто сущим адом! – строго сказал он, заложив большие пальцы за туго натянутый ремень, но тут же улыбнулся, – Шутка. На самом деле, вы лучший поток, что у меня был за тридцать лет. Такие как вы создадут элиту флота. Дай Бог, чтоб вы не увидели войны. Чистого неба и яркой звезды вам, кадеты! – он отдал честь, мы зеркально повторили жест.

После чего он продолжил.

– А теперь об экзамене. Сегодня, в отличие от практики прошлых лет, проверим вашу работу в парах. Сдавших завтра ждет вторая часть в полноценном боевом построении из 10 машин. Летать будете на МПИ – 2. Вылет парами, в боевом строю ведущий – ведомый. С орудий сняты ограничители, так что друг в друга не целимся. Иначе вылетите из академии в прямом и переносном смысле. Задача: увернуться от автоматических турелей и поразить все цели за максимально короткое время и, разумеется, максимально изящно, – усмехнулся последней фразе инструктор, – Цели визуально отмечены красным цветом, опознание свой-чужой включено. Вопросы?

Строй молчал. Были слышны лишь отдельные шепотки в задних рядах.

– Кто определяет пары? – спросил Макс.

– Вы сами, курсант Александров – ответил инструктор.

– Тогда, моим ведомым будет мой брат, курсант Константин Александров

Инструктор, похоже, ожидал такого поворота и согласно кивнул.

А вот Джули, как мне показалось, была огорчена таким поворотом. Видимо, она собиралась лететь в паре со мной.

– Хорошо, итак первая пара – братья Александровы. Прошу к истребителям – указал он на стоящие в стороне МПИ.

– А план полетов? – спросил курсант Смирнов, худой и высокий паренек – мой лучший друг, вернее единственный друг в академии, не считая брата.

Инструктор повернулся к нему с удивленным выражением лица.

– А при внезапной атаке вы тоже будете просить план полетов? Все, как в жизни, импровизируйте господа.

Калина дал отмашку.

Мы с Максом побежали к истребителям, на ходу застегивая кители. Одежда кадетов сделана по тому же принципу, что и летные костюмы боевых пилотов. Сапоги, брюки и куртка полностью сливались в один комбинезон и, при необходимости, герметизировались несколькими легкими движениями. Забрав у техников перчатки и шлемы, мы закончили экипироваться. Шлем тесноват немного, но так даже лучше. Не будет на глаза спадать. Я натянул перчатки и провел руками по застежке-молнии на куртке. Встроенный контур отреагировал на прикосновение и активировал систему герметизации. В местах, где элементы одежды касались друг друга, проступил наногель, сращивая элементы одежды в единое целое.

Гель реагирует на электрические импульсы особой частоты. И при повторном сигнале вновь станет инертным, отпустив одежду и позволяя снять ее. Шлем был снабжен собственной системой герметизации, так называемым ошейником. Захлопнув визор и закрыв маску, я активировал головной дисплей. Ошейник слегка обхватил горло, подстраивая размер. Перед глазами побежали зеленые строчки экрана загрузки операционной системы. Я осмотрелся. Вдоль правой стены ангара стояли учебно-тренировочные Многоцелевые Планетарные Истребители, или коротко МПИ. Нам же были нужны те, что слева. Боевые машины второго поколения МПИ-2. Их белые с черным корпуса величественно возвышались над нашими тренировочными машинами. Боевые, по размерам, почти в полтора раза больше учебных. По форме они напоминают истребители пятого поколения созданные в конце ХХ века на земле. Монокок кабины, Прямо под ней два орудийных порта для легкого вооружения. Короткие крылья с магнитными стабилизаторами. По бортам четыре порта тяжелого вооружения. Три массивных двигателя с прямоугольными соплами в хвостовой части обеспечивают превосходные скоростные характеристики. В центре фюзеляжа отсек с бортовой электроникой и топливными ячейками. Реактора на МПИ нет, т.к. он занял бы все свободное место и пришлось бы увеличивать и без того немалые габариты истребителя. Тогда это уже был бы не истребитель, а канонерка.

Я подбежал к своей машине. Она безмолвно стояла на четырех посадочных подпорках. По откидной лестнице я забрался в кабину через открытый колпак и занял место в кресле пилота. Проверив натяжение ремней, я нажал кнопку складывания лестницы. Та послушно исчезла в нише по правому борту. Мой визор без проблем подключился к компьютеру МПИ и начал выводить информацию по системам.

Черт как же я нервничаю. Пусть мы уже налетали сотни часов за штурвалом этих машин, экзамен предстоит сложный. Старшекурсники в прошлом году после него были выжаты как лимон. А наш инструктор славится тем, что любит придумывать все более сложные испытания каждый год.

– «Так успокойся Алекс, ты делал это уже десятки раз. Нужно вспомнить порядок действий и все» – мысленно подбодрил я себя.

Так, синхронизировать визор и бортовой компьютер – есть. Подключить топливные ячейки к основной сети. Основные системы используют аналоговые переключатели для большей надежности. Я нажал четыре переключателя на нижней части приборной панели, и та ожила. Все было разделено на три сектора с широкими проекционными дисплеями. Слева состояние бортовых систем, справа вооружение и оборона, а в центре радиолокационная сеть из двух экранов и система наведения. На одном сенсоры ближнего действия, на другом дальнего. Монитор сенсоров ближнего действия показывает все объекты в радиусе 3000 км. от корабля. Мы называем его коротко – «ближний». На втором экране информация с сенсоров дальнего действия, т.е. данные об объектах в радиусе 300 000 км. Этот экран называют – «дальним». А прямо перед глазами, фактически на куполе кабины проецируется тактическая информация: данные по противнику, статус систем наведения и контроля огня, а также краткая информация по положению корабля в пространстве и его скорости. А скорость МПИ может развивать колоссальную, около 300 кмсек в режиме форсажа. Инерционные демпферы правда при этом очень сильно изнашиваются. Такие рывки применяются только в экстренных случаях. На занятиях нам этот маневр всего один раз продемонстрировали и настрого запретили повторять, пока не получим свидетельство об окончании академии – серебряные крылья в форме небольшого нагрудного значка.

Что-то я увлекся разглядыванием приборной панели. Что дальше?

Запуск основного двигателя…

А-а-а, вот черт, переволновался и забыл последовательность! Так, это не учебный МПИ, а значит, переключатели должны быть более надежные. Стало быть, не сенсорные панели, а тумблеры.

Управление двигателем, как и на большинстве моделей МПИ, располагается на левой стороне, на уровне колена.

Я открыл впускные коллектора, нажав три больших, с два пальца толщиной, тумблера. Жужжание сервопривода где-то позади означало, что все сделано правильно. Кнопка с боку на ручке управления двигателями под левой рукой послушно провалилась от нажатия большим пальцем. МПИ встряхнулся, когда вспышки в коллекторах разожгли плазму, и появился характерный гул от вибрации корпуса. Я посмотрел назад, сквозь купол кабины. Сопла двигателей по краям светились голубоватым светом. На МПИ-2 стоят плазмоточные двигатели, адаптированные под работу в пределах атмосферы. То есть активная камера с плазмой отделена от выхлопных портов, чтобы не произошло воспламенения окружающих газов. Для движения используется тепловая энергия в виде импульсов из сопла двигателя. Эта же энергия питает магнитные подушки стабилизаторов.

Так теперь нужно выровнять давление в камерах сгорания и стабилизировать подачу энергии. Это должна быть сенсорная панель. Вот она. Я надавил на нее пальцем и МПИ резко накренился на правый бок, оторвав от земли посадочные подпорки по левому борту. Черт, слишком резко!

Из динамиков шлема прошел поток нецензурной брани, говоривший о том, что инструктор не слишком доволен началом экзамена.

Я сделал несколько движений по сенсорной панели, выравнивая ползунки приборов и возвращая корабль в горизонт. Вибрация по корпусу постепенно стихала. Мерный шепот работающего двигателя и впрямь успокаивал.

И все же. Это уже не тренировка. Сейчас все как-то по-другому.

Я коснулся экрана управления бортовыми системами и убрал посадочные подпорки. Корабль слегка просел вниз, но тут же система контроля положения в пространстве вывела его на прежнюю высоту над палубой.

Теперь проверка органов управления.

Я взялся правой рукой за джойстик, отвечающий за тангаж и крен. Слегка подвигав его, я сделал несколько кивков носом истребителя и покачал крыльями. Пальцы сами легли на органы управления огнем. Те, пока что были закрыты предохранительными колпачками. Дополнительно оружие было заблокировано с центральной консоли диспетчерской академии, чтобы предотвратить случайный выстрел.

Затем дошла очередь до педалей. Они управляют поворотом в горизонтальной плоскости.

Кажется все в норме. Я слегка усмехнулся, когда подумал, что почти за тысячу лет, с момента изобретения самолета, ничего лучше двух педалей и ручки не придумали.

– Братишка, слышишь меня? – раздался в шлеме голос брата.

– Громко и четко – ответил я.

– Выруливаем на взлет. Держись позади слева

Я повернул голову и увидел как МПИ брата медленно двинулся вперед.

Отрегулировав высоту небольшими переключателями под пальцами левой руки, я подал ручку управления двигателями вперед. Гул усилился и мой МПИ сдвинулся с места. Мы с братом медленно вырулили на взлет. Силовое поле за нами закрылось и на летной палубе начали сбрасывать давление воздуха.

– Это контроль, МПИ 1 и 2, взлет разрешен. Удачной охоты! – раздалось из наушников в шлеме.

– Вас понял, контроль, вылет.

Истребитель Максима плавно набрал скорость и вылетел из ангара.

Я толкнул ручку управления двигателями вперед до упора, истребитель вздрогнул и резко рванул в открытые ворота впереди. С места в форсаж, это мой любимый способ старта. Инструктор проорал что-то нечленораздельное по связи. При рывке, если мне не показалось, я услышал звук удара по металлу.

Черт!

Это же не ангар 2, в котором проходила отработка тренировочных вылетов. Там на взлетной палубе не было никого, кроме взлетавшего. Здесь же кругом стоит техника имитирующая толчею тесного ангара малого фрегата. Похоже, мой импульс сдвинул ряд учебных МПИ, что стояли метрах в восьми позади, и они столкнулись. Ох и влетит же мне! Но все потом. Сейчас полет.

Контрольные огни ангара пролетели мимо расплывчатой полосой. Корабль поглотила бескрайняя темнота. Мы уже в открытом космосе, и – как же хорошо! Чувство полной свободы, МПИ слушается беспрекословно, справа видна Земля, поражающая своей красотой на фоне черного космоса. Ты будто птица, парящая над всей планетой. Я испытал управление, сделав несколько простых маневров. Вот бы так всю жизнь летать в свое удовольствие!

Тут передо мной резко выскакивает МПИ моего брата, вернув меня в реальность.

– Не расслабляйся, братишка!

– Не буду – разочарованно ответил я.

– МПИ 1 и 2, это инструктор Калина. Александров младший, за ремонт МПИ я буду еще долго вычитать из твоего будущего жалования! – при этих словах я нервно усмехнулся – А теперь, экзамен начинается… сейчас.

Тут же повсюду вокруг нас размаскировались десятки турелей и открыли огонь тренировочными зарядами. Мы едва успели сманеврировать. Как вдруг несколько целей погнались за нами, осыпая дождем плазмы.

– А про дроны инструктор нам ничего не сказал! – прошипел по связи брат.

Вся техника флота может быть оснащена разным легким и тяжелым вооружением. Преимущественно используется плазменная технология, как для легкого вооружения, так и для тяжелого. За столетия исследований и разработок, человечество научилось полностью контролировать это вещество. Так регулируя концентрацию плазмы при выстреле, мы можем оставить небольшой опаленный след на обшивке или прошить броню насквозь. Тренировочные заряды – это самые маломощные сгустки плазмы. У них очень маленькая дальность. Это вызвано тем, что обычно сгусток плазмы какое-то время летит в магнитном коконе, который подпитывается за счет энергии движения молекул. Но при малой мощности, этой энергии не хватает, и кокон быстро распадается, а плазма начинает остывать и рассеиваться.

На наших МПИ установлены только 4 скорострельных плазменных пушки под кабиной. Остальное вооружение снято. Ни тяжелых орудий по бортам, ни ракетного вооружения. В стандарте в брюхе МПИ располагаются 2 кассеты по 20 ракет средней дальности с системой наведения по сенсорной матрице истребителя. Была модификация и с независимой системой самонаведения, но ее быстро сняли с производства из-за неоправданных затрат и слишком крупных габаритов. Боеголовка все так же плазменная, двигатель плазмоструйный. Т.е. в отличие от МПИ, разгоняется она за счет сжигания и выброса плазмы узкой струей, а не за счет импульсов. Это придает ей очень высокую скорость и маневренность. Дальность примерно 100000 км. в открытом космосе. В условиях атмосферы вдвое меньше. Также из-за открытого сопла, не рекомендуется использование этих ракет на планетах с повышенной концентрацией горючих газов.

Макс похоже радовался возможности испытать боевое оружие МПИ на движущихся целях.

– Вот это веселье! Братишка, держись за мной. Видишь на некоторых турелях, нарисованы красные мишени? – спросил по радиосвязи Макс.

Я присмотрелся. И действительно, на некоторых турелях были видны свеженарисованные мишени. Данные опознавания системы свой-чужой подтвердили, что турели и дроны с краской на борту опознаются как вражеские цели.

– Да

– Это, похоже, цели. Переконфигурируй компьютер наведения на их обнаружение. Да, и дронов не жалей. Их на складе тысячи. На сотню экзаменов хватит! Ну что? Поехали?

– Я прямо за тобой.

Тут же его МПИ рванул вперед, я старался не отставать. Он давал мне по радио команды и предупреждал о маневрах, которые совершал. Приходилось постоянно маневрировать, чтобы не попасть под обстрел. Вот Макс ловко вывернулся и уничтожил сразу две цели, но на хвост ему сели три дрона. Прежде чем они выстрелили, я высадил очередь в одного из них. Два других разлетелись в стороны. Я развернулся вправо и сбил еще одного. Благо за стрельбу по движущимся целям мне всегда ставили высшие баллы.

– Братишка, резко влево! – скомандовал Макс.

Я тут же рванул ручку влево и вовремя ушел с линии огня, поскольку мой брат через мгновение разнес в клочья дрона, зашедшего ко мне с тыла.

Так продолжалось еще минуты три, и наконец все цели были поражены. Я резко выдохнул, снимая накопившееся напряжение. Кажется, что ремни на кресле сжимают меня гораздо плотнее, чем перед вылетом.

– Отличная работа, возвращайтесь в академию – приказал инструктор.

МПИ брата поравнялся со мной. Если бы не затемненный фонарь кабины, с такого расстояния мы смогли бы хорошо разглядеть друг друга. Но увы, полимер непрозрачного снаружи купола надежно скрывал пилота.

Истребитель брата качнул крыльями. Я несколько раз отклонил рукоятку управления, повторяя маневр. Так мы с братом поздравили друг друга с окончанием экзамена.

Хотя… еще предстояла посадка в ручном режиме. Впрочем, с этим сложностей не возникнет.

Внезапно запищал сигнал тревоги на экране сенсоров дальнего действия. Я перевел на него взгляд. Огромное красное пятно расползалось примерно в полусотне тысяч километров от нас. Сенсоры моментально провели быстрый анализ.

– Сер, у нас на дальнем незарегистрированный гиперпереход – сказал Макс, получивший те же данные.

– Что? Переходы в этой зоне запрещены – ответил инструктор.

Мы взглянули в то место, откуда должен был вылететь корабль, и увидели открывшуюся воронку гиперперехода. Из нее вылетел не один корабль, а небольшой флот! Четыре крейсера, несколько кораблей поменьше и просто огромный рой истребителей. Все незнакомой конфигурации! Какая-то крабообразная форма корпусов, на обшивке что-то вроде серповидных выступов, похожих на лезвия. А истребители вытянутые и почти плоские, словно парящее в космосе лезвие! Что это? Что происходит?!

По спине пробежал холод, и это не сбой системы обогрева кабины.

Мы уже собирались вызвать корабли по связи, но тут они открыли шквальный огонь по всему, что было в пределах досягаемости. Обстрелу подверглась академия, несколько оборонительных платформ и патрульный крейсер. За нами же увязались их истребители.

Мы едва успели сманеврировать. Несколько зарядов все же попали по броне, почти насквозь проплавив ее.

– Твою мать! Это вторжение! – проорал Калина.

Мы с братом как могли старались оторваться от истребителей. В конце концов, после нескольких крутых виражей, мы извернулись так, что смогли сбить преследователей. Что ж, по крайней мере, они уязвимы для наших пушек.

– Как у вас с боезапасом, мальчики? – спросил по связи инструктор.

– Боезапас 67% от номинала – ответил Макс.

Я бросил взгляд на панель контроля вооружения, которая тоскливо мигала красным, показывая, что боезапас главного калибра и баллистических зарядов отсутствует. Лишь в строке плазменного боепитания все еще горели зеленые цифры.

– 72% от номинала – тут же сказал я.

Затем несколькими касаниями по панели, я вывел информацию по боезапасу на головной дисплей, вместе с данными ближнего радара. Так будет проще следить за ситуацией.

– У меня для вас новые приказы от самого высшего командования. Всем выпускникам приказано сдерживать противника до подхода основных сил. Сейчас ваши сокурсники готовятся к взлету, я уже в кабине. Держитесь, – сообщил инструктор.

– Вот черт! Теперь мы пушечное мясо – иронично сказал Макс, как раз расстреливая один из странных, похожих на стилеты, истребителей

– Хорошенький экзамен, – ответил я, избавляя брата от еще одного преследователя.

Через пять минут нам на помощь пришли уже все, кто хоть как-то мог летать на МПИ. По-моему, даже первокурсников сюда согнали. Использовали все машины, что были в академии. В учебные МПИ спешно загрузили боевые заряды. Хоть в скорости и маневренности они и уступали истребителям военного образца, но это все же хоть какая-то помощь.

Тем временем большую поддержку также оказывал и еле живой патрульный крейсер с его истребителями. Хоть в его корпусе уже и было полно пробоин, а обшивка почернела от копоти, уцелевшие орудия продолжали огрызаться раскаленной плазмой, разогнанной почти до скорости света. Примерно раз в полминуты из открытых шахт крейсер выпускал рой ракет, которые по хаотичной траектории, стараясь обойти системы ПРО противника, несли свои смертоносные заряды к кораблям неприятеля.

Вспышка света за спиной. О нет! От многомодульной академии медленно отходил цилиндр унивесального жилого модуля. Академия потеряла целую секцию. Похоже, это казармы. Сволочи! Академия же беззащитна!

– Твою мать! Нейтронка! – проорал брат.

Я взглянул на пищащий как будильник радар, и увидел красную точку, мчащуюся к Земле.

На дисплее анализатора выскочили угрожающие сообщения о следах нейтронного заряда. Это нейтронная ракета – одно из самых страшных оружий в галактике. После взрыва вся органическая материя распадется на простейшие элементы. А это означает гибель всего живого в огромной зоне поражения! Не думал, что силы вторжения обладают таким оружием и готовы его применить!

Несколько МПИ бросились к ней, но попали под огонь зенитных орудий противника и были сбиты. Теперь ближе всего были мы с братом.

– Брат, прикрой меня! – сказал Макс, устремляясь наперерез ракете.

Я рванул за ним, уворачиваясь от орудий противника и стараясь не подпускать никого к МПИ брата.

– Не успеем – подсчитал я.

Брат выругался.

– К черту, рывок!

Что?! Нельзя выполнять рывок на таком расстоянии от планеты. Гравитационные помехи слишком сильны, демпферы не справятся с перегрузкой.

Рывком инструктора в академии называли почти мгновенное импульсное ускорение после вывода двигателей на предельную мощность.