Текст книги "Дева в беде, или где будем принца делать, женщина? (СИ)"
Автор книги: Vuya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)
– Привал? – спросил эльф, замечая, что его спутник начал спотыкаться и явно сильно замедлился.
– Да, мне нужен отдых, – рухнул на упавшее дерево герцог, – неужели ты не устал, Менэльтор? Ты вовсе не выглядишь воином закаленным в боях и тренировках.
– А я и не воин, – пробормотал Мэл обходя кругом то одно дерево, то другое, – во-первых, мне всего пятьдесят семь и еще рановато воевать, во-вторых, я, как ты сам мне напомнил дитя Ивэ, мне и не нужно быть совсем уж закаленным, я другим ценен, а в третьих… Ты залезешь вот на этот кедр?
Дэекен подошел и осмотрел дерево:
– Ну залезу, – сощурился на один глаз.
– И чего тогда на меня смотрите ваша светлость, полезайте вперёд, а я за вами.
– Зачем это? – недоумение в голосе Дэекена Мэла только веселило.
– Как зачем, мой господин? Спать, конечно.
– Спать? На дереве?
– Как истинный эльф по крови, – отчеканил Мэл.
– Но… – Дэекен растерялся. – Подожди, я же не умею спать на дереве. Я рухну и сверну себе шею. Нет, Менэльтор, не заставишь.
– Ну вы же хотели знать зачем мне веревка, господин герцог, так вот для вас. Я привяжу тебя к дереву, и никуда ты не упадешь. На самом деле ночевать на земле не безопасно. Тут не только гоблины водятся, и не только пограничный патруль нарьяма может нас найти, но и дикие звери. Поэтому ваша светлость, давайте-ка наверх.
Дэекен тяжело вздохнул, осмотрелся еще раз вокруг и бурча, что-то про странных эльфов, со странными фантазиями и наклонностями, полез наверх. Мэл с невероятной для герцога скоростью и легкостью последовал за ним.
– Хватит? – спросил Ден оказавшись в метрах трех от земли.
– Ну нет уж, выше, – заявил тот и опережая герцога подтянулся на ветку над ним.
Когда эльф был удовлетворен высотой, и крепостью ветви он подал руку отстающему Дэекену и помог подняться.
– Мне тут даже сидеть страшно, – ворчал кудрявый герцог, пока Мэл доставал веревку, и думал о том, как ему надежнее привязать спутника к стволу.
– Тогда я не представляю, как ты сможешь ходить по мостам в Карас Сильме, знаешь многие из них навесные, и при сильном ветре их качает, а высота там такая, что это просто ерунда.
– Прекрати меня заранее пугать.
– Как прикажете, ваша светлость, – пожал плечами, Мэл и перешагнул на другую ветвь, при этом та на которой сидел Дэекен легко спружинила, но герцогу хватило, чтобы до смерти перепугаться.
– Слушай, кончай паясничать, и не качай мою ветвь! Лучше привязывай меня скорее, пока я не упал, еще до того, как уснуть.
Мэл только хмыкнул, но за работу принялся. Одной частью выданной ему веревки он перевязал герцога через торс, крест на крест, приматывая к стволу, лазая с ветви на ветвь, а второй связывая ему ноги, и их примотал к той ветви на которой сидел герцог.
– Что за странный способ такой? – поинтересовался Дэекен, слегка поерзав и убедившись, что теперь уж точно не соскользнет вниз.
– Ну… вообще так самых мелких учат ночевать в ветвях. Сначала приматывая вот так, потом только за туловище, потом одной петлей, и в итоге ты сможешь обходиться без вот этого всего.
– Жестко как-то, а вдруг ты не очень научился и упадешь?
– Ну обычно учат все же на деревьях пониже, но я падал и не раз, так что ничего страшного.
– Я бы так не сказал. Кстати, ты ведь хорошо видишь и в даль, и в темноте, ты ведь разглядел что там за движение по тракту от оплота?
– Сейчас немного смазано, но разглядел… Это орки, строем и с телегами. Наверное, собрались переправить награбленное на свои территории, – печально вздохнул Мэл, – и пленных тоже.
– Ты видишь брод Льдянки отсюда? – не унимался Дэн, его что-то смущало, что-то не давало покоя. Оплот был какой-то мелкой ерундой. Он до сих пор не мог понять зачем столько риска, если целью орков был Оплот. Ну просто не логично и не сходилось. А заранее считать, что враг туп и не логичен, это значит недооценивать противника, пусть он и орк.
– Отсюда нет, но если залезть повыше, то вероятно я смогу увидеть и его.
– Лезь.
– А тебе одному то тут не страшно будет? – даже по голосу слышно было что Мэл над его светлостью издевается.
– Лезь говорю. Посмотри, что там творится.
Мэл тяжело вздохнул, но вверх полез, совершенно скрываясь от глаз Дэекена, а когда вернулся, тому показалось что его голос слишком взволнован.
– Знаешь, тебе, наверное, часто говорят, что ты полностью оправдываешь свое имя. Твои пессимистические ожидания и предсказания почему-то сбываются. Через Льдянку переходит армия в десятки раз превышающая ту, что была в Оплоте, это уже не несколько кланов. Это будто бы все налетчики орков. Зачем их столько согнали? Защищать Оплот?
Дэекен потер переносицу глубокомысленно мыча, это может и был какой-то внутренний монолог, но Мэл не понял, хорошо хоть Серселен удосужился перевести:
– Они скорее всего будут брать Рану, Мэл. А Оплот – это не более чем маневр, для того чтобы с помощью меня рассорить Империю и Эльфийского короля. Иначе в этом мало смысла.
***
Нарьяма Кагар стоял в пустом темном доме деревни в двух часах пешего пути от Оплота. Жители покинули деревню забрав с собой почти все свои запасы, побросав опустошённые амбары, и даже не заколотив ставни и двери на своих домах. По всему видно было что собирались жители впопыхах. В этом конкретном доме на полу валялись глиняные осколки, явно хозяйка, собираясь роняла что-то из утвари на пол. Из развороченной кладовки видимо вытаскивали мешки с мукой и крупами, а вот не успевший высохнуть вылущенный горох и фасоль, так и оставили. Как и кое-какую одежду. Все одеяла из дома явно забрали. И возможно тут даже была перьевая подушка, чуть прохудившаяся, наверное, для ребенка, потому что перья попадались на глаза Кагару.
«Умные люди, – подумал про себя Наряма, переходя из комнаты в комнату, – вовремя ушли».
Останься в этой деревне жители и сейчас бы тут была бойня, орки бы угоняли их скот и забирали бы припасы, жители бы наверняка кидались не отдавать последнюю кормилицу корову или курицу. И пошло бы поехало. Кровавое колесо рока, как любят петь поэты в ужасных песнях о деяниях Темной твари, не всегда точных, а часто выдуманных от первой до последней строчки. Нет, Кагар убивал сотнями, но вот детей не ел никогда. Почему-то приписывание ему поедания детей его особенно задевало. Но хоть про эту деревню песен не сложат, потому что есть тут было уже некого. Кагар отдал приказ обыскать постройки, забрать все что не успели вывести с собой жители, в том числе изловить всех брошенных кур, и можно двигаться дальше.
В единственной спальне на полу возле выпотрошенного сундучка Кагар заметил то, что ну никак не могло быть в доме простых крестьян, тонкой работы кошель, на шелковых тесемках. Ясное дело эльфийский. Он подобрал его, и осмотрев заметил вышитый вензель. Такой Кагар уже видел. И навсегда запомнил. Сложно забыть наконечник копья, которым, когда-то не так чтобы очень, но все же давно, тебя почти что убил эльфийский принц, а нынче эльфийский король. «Неужто тут побывал наследничек рыжего выродка, если такой вообще имеется. Интересно, сам то небось в папашу рыжий… или… – догадка молнией поразила его не слишком выдающийся ум, – Да неужели же?»
«Хорошо ли это, плохо ли, я не знаю. Знаю лишь, что это важно.»
Действительно же важно.
========== Вторые сутки ==========
Его светлость проснулся насмерть затекший, достаточно сильно замерший, а главное особенно не выспавшийся и от того, как он сам себе объяснял, жутко злой. Сам того не желая, он вылил на Мэла столько неведомо откуда взявшегося дерьма, сколько не каждый его слуга видывал за все свое время службы у герцога. Но Менэльтору было хоть бы что, оскорбления отскакивали от него, как камешки, пущенные из рогатки от крепкой каменной кладки, ровным счетом, не нанося никаких повреждений, а иногда и больно рикошетя в самого стрелявшего. Над замечаниями, что только идиот может выбрать такой способ ночевки, Мэл смеялся, и отвечал, что в следующий раз в подобных обстоятельствах запасется не веревкой, а периной для его светлости. На хамские заявления, что в следующий раз, если таковой и произойдет, герцог предпочтет любого другого попутчика, пополезнее Менэльтора, тот лишь строил скорбную мину и наиграно вздыхал, что мол я ничтожный разочаровал почтенного Серселена и длинная жизнь моя теперь превратиться в жалкое существование, без ослепительного сияния потомка двух великих венценосных родов.
Ослепительное сияние. Именно оно и было на самом деле главным раздражающим фактором сегодняшнего утра герцога, в чем он сам признаваться отказывался. На самом то деле только открыв глаза он поймал ослепительный солнечный блик, который запутался и застрял в золотом локоне эльфа. «Как муха в паутине», – зло подумал про себя Дэекен, всячески вытесняя этой неприятной метафорой из головы более поэтические и красивые сравнения. Второй раз ослепнуть, вернее потерять обоняние пришлось в момент спуска с дерева. Ватные с ночи на дереве руки и ноги делали Дэекена неловким и неповоротливым, а потому без помощи пресловутого Брата Небес, как переводилось эльфийское имя Мела на всеобщий язык, он бы скорее всего рухнул мешком вниз, так что помощь пришлось принимать не смотря на вопли уязвленной гордости. Совсем уж обидно вышло, что почти оказавшись на земле, герцог все же рухнул, не с высока, а потому приземление не должно было нанести ему серьезный физический ущерб, однако нанесло ущерб моральный, почти губительный, ведь приземлился он в объятия тонкого, звонкого и натянутого самой прочной струной Менэльтора Настадренона. Гордость отпрыска двух венценосных семейств корчилась от невыносимых страданий выворачиваемая на изнанку, она уже даже не кричала, зато длинный вздернутый нос уловил нечто такое, после чего решил, всячески потерять способности обонять. Кто вообще может так пахнуть, после вечерних танцев у костра, ночной битвы и пленения толпой оркских налетчиков, после дня пешего пути по пересеченной местности и ночёвки на дереве? Тонкий запах растертой на пальцах зелени, теплый, обволакивающий прогретой солнцем древесной смолы, сладковато-яблочный до слюноотделения аромат свежего древесного спила, эта смесь ароматов не била в нос, она туда закрадывалась со вздохом и не покидала на выдохе, оставляя неизгладимое впечатление на каждом чувствительном рецепторе. Это не был запах присущий любому эльфу, Дэекен помнил аромат кожи и волос Итариллэ, она пахла цветами и свежей речной водой, это были его детские воспоминания, сладкие и прекрасные, но все же совершенно не такие. Сегодняшние же стоили того, чтобы перестать дышать навсегда, все равно никогда больше ничего подобного услышать было бы не возможно. И это раздражало.
– Да прекрати ты, – Дэекен оттолкнул эльфа, со всей силы пихнув в грудь, и выпрямился во весь рост.
Не спасало.
Он привык выпрямляться, вскидывая голову, и становиться выше всех, кто его окружал, краше, легче, быстрее, сильнее… умнее. Исключая последнее, сейчас Менэльтор сходу делал беднягу герцога по каждому из этих пунктов. А ведь еще были солнце в волосах, идеальность фарфоровой кожи, непередаваемая яркость глаз… И чего ради спрашивается всемилостивая Ивэ так одарила своих детей? Тогда как Великие так пожадничали с дарами, заставив людей всю вечность существования этого мира вздыхать завистливо в спины эльфам?
«Тьфу ты, – мысленно сплюнул Серселен, свои до омерзения слащавые мысли, – и ведь потянуло же на философствования о тщетности распределения внешних данных среди ныне живущих народов в дне пути от ущелья Тишины. Ну очень вовремя. Молодец, твоя светлость, нашел, о чем печалиться.»
– Ну извини, – пожал плечами Мэл, даже не представляя какая муха, кроме недосыпа и неудобства герцога сегодня покусала.
Наспех и в молчании перекусив, из захваченного у жены старосты провианта, они двинули дальше. Теперь их путь пролегал в горы.
Ближе к полудню молчаливого пути Дэекен сдался.
– Мэл, слушай, я не хотел быть такой задницей с утра, просто, это слишком ранние для меня побудки, да и видеть кого-то столь бодрого и свежего… ну немного раздражительно не бери в голову.
– А я и не беру, – идущий чуть впереди эльф развернулся к нему в пол оборота и улыбнулся, – просто стараюсь не лезть под горячую руку. Теперь и вовсе буду знать, что примерно к полудню, – Мэл указал пальцем на солнце, – ты снова становишься человеком.
– В каком плане? – недоуменно уставился на него снова самую малость ослепленный сияющей улыбкой герцог.
– В том самом, что после пробуждения и до полудня, ты видимо, под действием страшного проклятия от злой волшебницы, утром ты превращаешься в капризное чудовище, но после полудня чары ослабевают, до следующего утра.
Мэлу вовсе не было весело, просто он старался держаться и не делать из ничего проблем. Их и так кругом было слишком много, чтобы еще и принимать капризы своего спутника близко к сердцу. Ну вел себя Серселен как ребенок, да и ладно с ним. Куда важнее, что этот самый Серселен сейчас был единственным оправданием Мэла, перед своей собственной совестью. Он оставил принцессу в плену у орков, даже не решился погибнуть спасая ее, и теперь все чем мог оправдать такое свое поведение, это сопроводить герцога к эльфийскому королю с информацией о происходящем в Оплоте и теперь уже видимо и Ране. Это было важно и нужно, чтобы кто-то более смелый и решительный смог бы ту самую принцессу спасти.
– Господин достопочтенный эльф, я, кажется, хочу сделать вам предложение, – высокопарно заявил Дэекен.
– И какое же, ваша светлость? – подыгрывая ему заинтересовался эльф.
– Деловое. Видите ли за все годы моей жизни, никто не мог так искренне, как вы сейчас оправдывать мои, ну не недостатки, конечно, а особенности. Это подкупает. И раз уж в свете последних событий я, кажется, остался без поверенного, буквально без правой руки, да и вообще видимо без особенных соратников, и как бы не без земель, то мне хочется предложить это место вам. Будете придумывать оправдания моим не всегда разумным поступкам. Ну например, с вас подсказка, как мне оправдать свою безумную вылазку в оплот перед теми аристократами, что сохраняют верность своей клятве мне.
– Ммм, – помычал Мэл, – вы всегда можете сказать, что принимали это решение утром! Ну или обвинить во всем вашу эльфийскую кровь, мол тоска и инстинкты погнали в леса, но до этого крюком в Оплот, потому что кровь просилась в ущелье Тишины. Такие дела. Мне кажется, ваши аристократы не смогут судить о том, куда именно и как именно толкает тоска и эльфийские инстинкты, правда же? А в качестве контрольного выстрела, расскажите им, что даже спали на дереве! И не по собственному разумению, а все по зову крови.
– Ты однозначно принят! – покачал головой Дэекен, – Даже если не захочешь, все равно заставлю на меня работать, потому что такого правдоподобного абсурда я никогда еще не слышал.
– Мда, вот что-что, а абсурд и чушь я могу нести сутками. Другое дело, если нужно что-то умное, то вам придется найти себе еще и левую руку, а может сразу и ногу.
– Для чего-то умного у меня есть я.
– Скромненько так, ничего не скажешь.
– А я никогда и не говорил, что скромность входит в число моих добродетелей, никогда и никому. И знаешь несмотря на весь свой ум, я никак не могу понять, как Сеймур узнал, что я еду именно в Оплот, а не куда-то еще. Прочесть письмо, которое написал мне Его Величество он просто не мог, а соответственно, тут что-то другое. Расскажи мне, как у вас собирают посольства, есть ли кто-то при дворе, кто отвечает за такие вещи?
– Ну… Кроме Их Величеств и Ее Высочества? – Мэл задумался.
– Нет, ты можешь не выкидывать их из круга подозреваемых, если считаешь, что король или королева давно мечтали отдать свою единственную дочь оркам, или сама принцесса таким экзотическим способом решила покинуть мать с отцом, тогда оставляй их.
– Я понимаю, что ты шутишь, но ирония тут лишняя, – нахмурил светлые брови эльф, – принцесса не простая женщина, не спорю, но она бы никогда так не поступила бы со своими родителями, а они ее очень сильно любят. И я даже не представляю, что будет с ними, когда они узнают, что их дочь стала военным трофеем.
– Кстати Мэл, когда они узнают, что произошло в Оплоте? – Дэекен видел, как смурнеет Менэльтор, как тяжело ему даются мысли о оставленной принцессе и ее дальнейшей судьбе, и хотя ответов на свои вопросы он не получил, все же решил тему повернуть в другое русло.
– Скорее всего наблюдательные посты с Черных высот вчера ночью, как и мы видели передвижения армии орков, даже если они не смогли засечь самого захвата Оплота, то теперь уж точно в курсе того, что орки оттуда вышли и объединились со своими у брода через Льдянку.
– И что они будут делать?
– Отправят двух гонцов, одного в Карас Сильмэ, Его Величеству и в генеральский штаб, второго на заставу. По сути, с заставы сразу же отрядят разведчиков в Оплот, зная, что там наши, ну то есть мы. Я не специалист в таких делах, знаю, как взаимодействуют заставы, посты и Врата в Черных горах только со слов брата, но мне кажется, они должны попробовать перейти горы тут, через ущелье, это ведь самая короткая дорога к городу. Раньше же тут тоже был наблюдательный пост, но из-за близости границы с Сумеречным лесом он так часто подвергался нападению, что его решили просто оставить, смысла в нем было мало, зато постоянная бойня. Один раз даже сам Онотимо там чуть и не погиб, взятый в окружение гоблинами и нарьяма. Вот выбравшись оттуда он и решил, что нет смысла держать там воинов, ради не самой безопасной дороги через ущелье, которой пользуются раз в год.
– Слушай, а если с наблюдательного поста все же засекли нападение на Оплот, то, как скоро гонец достигнет Карас Сильмэ?
– Полагаю в таком случае завтра днем Его Величество уже будет в курсе случившегося, но в любом случае послезавтра он получит плохие вести.
– А разведчики?
– Если на постах засекли нападение, то нас с тобой могут встретить на выходе из ущелья. Мы войдем в него завтра утром. Грубо говоря почти с рассветом, и будем идти так быстро, как сможем, надеясь выйти до заката. Сейчас уже день короче, вот весной и летом светлого дня хватает, чтобы пересечь ущелье, а сейчас не знаю. Но ночью оно опаснее, чем днем в сотни раз. Если днем нас засекут гоблины, из своих смотровых пещер, то шансы оторваться и выжить под обстрелом у нас будут, днем они не полезут на улицу, ради двух заблудших, а вот ночью нас уже не отпустят. Но даже выйдя из ущелья все еще останется большой шанс нарваться на отряд гоблинов, как раз, так и вышло в прошлый мой проход тут. Это было лето, мы вышли рано, достаточно бодро ущелье прошли, но к закату на другой стороне сделали привал, и попались. Хорошо, что отряд гоблинов был не велик, запас стрел у нас был хороший, да и Сульмидир стрелок куда лучше меня, не говоря уже о том, что третий наш спутник был на много опаснее и сильнее, чем мы с Сульмидиром вместе взятые. В общем нам очень повезло, что мы отбились. Так что, в этот раз оказавшись по ту сторону гор, никакого привала не будет пока мы не спустимся в долину, и если ты не сможешь идти, Дэекен, то поползешь, понимаешь? Эта ночь будет единственным твоим шансом выспаться и отдохнуть, после уже только в Карас Сильмэ сон будет полноценным. Если мы преодолеем горы и спустимся в долину, то и это не значит, что мы будем отдыхать, привалы будут короткие, я хочу добраться домой как можно быстрее. То, что мы знаем должен узнать и Его Величество.
– Мы сможем как-то увидеть или засечь разведчиков, которые направятся в Оплот?
– Нет. Эльфийского разведчика нельзя увидеть, даже если он будет стоять у тебя за спиной, на то он и заточен. Многие считают, что я тихо хожу, так вот я на самом деле слон в посудной лавке по сравнению с тренированным разведчиком. Мы не заметим их никак. Они нас могут. Будем на это не слишком рассчитывать, но надеяться можно.
Дэекен так задумался над перспективами, что вовсе не смотрел под ноги и, конечно, оступился, за что тут же получил нагоняй от эльфа.
– Под ноги смотри, все-таки, – ворчал Менэльтор. – В ущелье придется идти тихо, и если ты вот так там оступишься, то шуму наделаешь, просто жуть. Оно на то и называется ущельем Тишины, что вести там себя надо так тихо, как только способен.
***
Когда телега с добром барона и Андунэль наконец-то достигла брода через Льдянку уже светало. Перед глазами принцессы предстала совершенно неожиданная картина, ведь она ожидала чего угодно, но не лагеря многотысячной армии. Вооруженные орки сновали туда-сюда. Где-то кто-то кричал, где-то кто-то отдавал приказы. Горели костры. Разворачивались навесы.
– Ирше, что это? – спросила эльфийка в ужасе у своей надсмотрщицы.
– Как что? Война! – довольно ответила налетчица, жмурясь первым солнечным лучам и улыбаясь во весь свой клыкастый рот.
В отличии от гоблинов и нарьяма орки себя под солнцем чувствовали вполне уверенно, оно их не слепило и не мучило, они были приспособлены к жизни на открытых пространствах в любое время суток.
– Так мы не в ваши земли? – еще раз переспросила Андунэль.
– Ну это как посмотреть. Сейчас это не наши земли, но раньше были и скоро станут наши, так что сама решай, каков ответ на твой вопрос.
– Вы собрались захватить Рану!
– Но это уже и вовсе не вопрос, а утверждение. – посмеялась орчиха и замахала своими огромными ручищами, и закричала во всю мощь своей глотки на чистом орочьем – Тордран! Я тут!
Не услышать родной рев ее брат просто не мог, он и так выискивал сестру, а уж теперь спешил к ней со всех ног.
– Ирше, ну чего, как добрались?
– Да нормально, а ты как? Видела я деревню по дороге, но она совсем пустая была. Что разбежались люди еще до вашего появления?
– Ну да, добро свое похватали и ушли. Молодцы, конечно, чего уж, догадливые. Но обидно прям, я думал умыкнуть козу или барана и сожрать. А хрен там был. Так что довольствуемся пайком.
– Ой, ладно тебе Тордран, пожрать чего есть, и нормально, а козу тебе в Ране достанем, или может даже быка! – Ирше постучала расстроенного брата кулаком по плечу, три раза, – Ты меня для жалоб на недостаток еды выискивал, или надо чего было?
– Точно, надо! Кагар сказал забрать Рыжую и тащить ее под наш навес. Глаз с нее не спускать, и сделать так чтоб она не попадалась на глаза командующей и остальным серым, но сделать так, чтоб эльфы рыжую все-таки увидели.
– Так забирай и тащи, – брат с сестрой разговаривали на орочьем, а принцесса хоть и понимала, о чем они говорят, однако вида не подавала.
– Ну Ирше’Кха, – недовольно потянул Тордран, – ну расскажи зачем ему это?
– Я почем знаю? Ты бы у него и спросил.
– А я спросил, так он ответил, что так надо.
– Ну вот значит так надо.
– Ирше, ну ты ж догадываешься зачем, объясни, ну интересно же.
– Ой, ладно, сам будто не понимаешь, – закатила глаза Ирше, хотя, прекрасно знала, что ничего Тордран не понимает, – мы за ней будем присматривать и держать возле себя, чтоб эльфы не решили сбежать умыкнув ее. Она чего-то для них больно ценная, и любая угроза ей делает их послушными. Пока она у нас они тихие. А показать им ее надо, чтоб они видели, что она живая, вот и все.
– Хм… А чего в ней такого ценного?
– Ну может она у них жрица там какая-то, или еще кто-то. Этого я уж точно не знаю. И Кагар не знает, я спрашивала.
– А почему Зувлок нельзя ее видеть?
– Не знаю.
– Ну догадайся! – поклянчил Тордран, видимо он так клянчил с самого детства догадок от своей сестры, раз уж своих мозгов не хватало.
– Ну мало ли какие у него виды на Рыжую, может он ее потом с нас как трофей потребует за Оплот, а если Зувлок не видела, о ком он говорит, то и не станет даже узнавать. А если увидит, так мало ли и себе захочет?
– А ей то она зачем? – почесал свой затылок Тордран.
– Да затем же зачем и Кагару, петь и танцевать!
– Ну так да, тогда понятно, – согласился орк.
В его мире было все просто, никого не было умнее, чем Ирше. И если Ирше говорила что-то, то Тордран верил, что так оно и есть. Между прочим любому, кто пытался с ним поспорить, и доказать ему что его сестра могла и ошибиться Тордран готов был клыки пообломать.
Вися мешком у Тордрана на плече Андунэль, отрывисто соображала, насколько она в заднице. Зувлок, командующая армиями нарьяма была тут, и это значило только то, что бойня в Ране будет нешуточная. Если Рана падет, а она будет в плену у орков, то ее отец совершенно точно придет за ней, и Рану осадит еще до имперских войск. Но выживет ли при таком раскладе сама Андунэль? Вот в чем вопрос. Не сбросят ли ее и остальных пленников со стен осажденной папочкой Раны прямо осаждающим под ноги? Орки то может быть и не сбросили бы, а поменяли бы хоть на возможность уйти, при должной подаче, но Серебряная Ведьма точно не даст состояться никаким переговорам с Онотимо.
«Задери их всех ими же любимая Шилок в темном лесу в двойное полнолуние» – подумала принцесса, как раз в тот момент, когда Тордран протаскивал ее мимо связанных эльфов, которых так же как и ее саму везли в телеге, будто добро повешенного барона.
***
Ближе к ночи начался дождь, так что очередная ночевка на дереве отменялась, к огромному удовольствию Дэекена. Самую малость это удовольствие подпортил факт, что вместо дерева Мэл решил ночевать в небольшой сырой пещере, где он не разрешил разводить огня, но зато герцог предвкушал сон без необходимости быть связанным.
– Если тебе есть что сказать, то лучше сказать это сейчас, завтра я чуть свет разбужу тебя, и мы сразу же пойдем в ущелье. Там нельзя будет разговаривать. Нельзя будет спотыкаться. Нельзя будет зевать.
– Менэльтор, я вот о чем тут подумал, а ты можешь оставить какой-то знак для разведчиков, может быть даже руну на входе в ущелье, чтобы они нашли эту пещеру? Просто на тот случай если из ущелья мы не выйдем, ну или если попадемся уже после выхода, мы бы могли тут на стенах написать послание для эльфийского короля. Под ногами у нас весьма неплохая красная глина, и на стене ей можно что-то написать.
Мэл задумался на пару секунд, а потом одернул рукав своего кафтана, оголяя красивый манжет расшитой рубахи. Красивый и грязный.
– Разведчики прекрасные следопыты, если я брошу белый манжет с явно эльфийской вышивкой, да еще и семейным орнаментом, они точно его заметят, и точно будут знать, что его оставили специально для них. По нашим следам они совершенно точно придут в эту пещеру. Дэекен – ты просто гений! Серьезно, я бы никогда не додумался бы до этого. Завтра я напишу послание тут на стенах, до того, как тебя разбудить. Все же мое зрение поострее, и я в предрассветных сумерках сделать это смогу, – судя по голосу Менэльтор был счастлив.
В темноте Дэекен довольно улыбнулся, вот такой расклад его устраивал, не всем же ослепительно блистать солнечными лучами в золотых кудрях, некоторые вполне себе могут блистать отточенностью своего блестящего ума. От таких мыслей даже засыпалось как-то невероятно приятно.
***
Проснулась Андунэль уже на закате. Ее опять напоили орочей дрянью, от которой она проваливалась в глубокий сон, не чувствуя ни боли, ни неудобств. Орки из клана Бизоньего копыта собирались, кто-то что-то доедал, кто-то что-то искал, Тордран крепил на свои плечи шкуру, Ирше сидела, обматывая рукоятку одного из двух огромных клинков больше похожих на увеличенные в размере поварские топорики, с вытянутыми прямоугольными лезвиями. Но Андунэль не хотела открывать глаз, все еще лелея надежду, на то, что предыдущие события ей просто приснились.
– Ты снова проснулась, эльфийка. Не притворяйся, – как и сутки назад этот голос не давал даже лишней минуты грез о хорошем.
– А ты снова пришел узнать, как мне спалось, нарьяма?
– Нет, я пришел посмотреть на тебя и подумать похожа ли ты на одного моего знакомого эльфа или нет. Но вот беда, я никак не могу вспомнить его рожу.
Холодок пробежал по спине принцессы, еще чего не хватало.
– И много эльфийских лиц ты вообще видел то?
– Много, наверное, если посчитать побольше твоего выйдет, уж мертвых эльфийский лиц однозначно больше твоего.
– И на какое же мертвое лицо я похожа?
– Дело в том, что я подозреваю, что лицо, которое ты мне должна была бы напомнить живо, что в общем-то крайне неприятно для меня самого. Такие дела. Но как бы там не было, беседу о твоих тайнах я тебе обещал по прибытии на место, а это не оно.
– Тогда я не понимаю, чем обязана столь пристальному вниманию и неприкрытому интересу? – Андунэль держала светскую манеру беседы из последних своих сил, даже улыбку выдавила на чистом упрямстве. Ей было страшно, и она себе казалась абсолютно беспомощной и несчастной, но показывать своего такого состояния она не собиралась никому.
Кагар встал, закидывая голову вверх и устремляя глаза в полог в руке он сжимал шерстяной кусок ткани, скорее всего плащ:
– О всемогущая Шилок сдержи мои порывы… Слушай Рыжая, ну или Аира, что, наверное, все же попривычнее твоим ушам, если тебе не хватает ума держать язык за зубами, то надеюсь его хватит хотя бы для того, чтобы прятать голову столь приметного цвета. – Он кинул в нее этим плащом, глубокого черного цвета, такого в какой не красят вещи люди, и уж тем более эльфы. – Теплее твоего будет, длиннее, да и капюшон глубже. Будь так добра!
Не дожидаясь ее ответа Кагар, резко развернулся и направился на выход.
– Ирше, отойдем? Поговорить нужно, – окликнул он орчиху, прежде чем скрыться из виду эльфийки.
Стоило Кагару с Ирше отойти от навеса, как его передернуло. Отчего-то этой наглой рыжей девице удавалось его зацепить на ровном месте. Нет, не словами, уж чего он только о себе не слышал за свою жизнь. Кагар уже стал было подумывать, что отрастил кожу потолще орочей и задеть его ничем невозможно. Однако несколько вроде бы совершенно безобидных замечаний рождали неприятный зуд, где-то промеж лопаток и горячий ком в животе. Эльфийское достоинство, граничащее с высокомерием! До сих пор он не научился выносить этого. И если любого другого за такое вот можно было бы просто убить, доказав, что высокомерие это на пустом месте, а достоинство бессмысленно после смерти, то тут-то что доказывать? Оно и так очевидно любому, каждому. Да только не ей, этому высшему существу, холодному, отстраненному, высокомерному, загнанному в угол, переломанному, беспомощному, и все равно достойному. За это он ненавидел эльфов, и в то же время за это же он их уважал. Несмотря на всю свою силу и гордость Кагар был совершенно не уверен, что смог бы сохранять такое самообладание в такой жалкой ситуации. А ведь глубоко в душе очень и очень хотелось. Зависть рожденная изнутри делало то, что не могли сделать самые болезненные и острые слова.
