Текст книги "Дева в беде, или где будем принца делать, женщина? (СИ)"
Автор книги: Vuya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
– Ирше, ты не идешь на Даэдрахир с нами, – выпалил он слишком резко сорвав свою злость не на той женщине.
– Чего? – сходу возмутилась орчиха, – Какого это хера, Кагар? Это тебя Тордран попросил, что ли?
– Нет, – он выставил вперед ладони, и прикрыл глаза, – прости Ирше. Я неправильно начал. Это не из-за того, что я не хочу брать тебя в бой. Это потому, что у меня для тебя другое задание. Одновременно и очень важное, но совершенно без риска. Прости.
– А другому ты никому не можешь поручить свое очень важное задание? – разочарования и обиды в голосе Ирше было предостаточно.
– Нет, не могу. Послушай, Ирше, очень важно, чтобы наша рыжая пленница не просто пережила всю эту военную компанию, но и каким-то образом оказалась подальше от моих соплеменниц, не попала ни в чьи руки, и вообще была возвращена эльфам. Если я погибну, штурмуя эту проклятую башню, кто-то другой должен с этим разобраться, и кому расскажи мне, я еще смогу такое доверить?
– Она что действительно такая важная птица?
– Очень надеюсь, что нет, но ты сама все видела и видишь сейчас, боюсь, что если мы не придумаем, как с ней быть, то тебе придется тайно обменивать ее жизнь на возможность покинуть Рану при осаде города эльфами. Она будет твоим последним шансом выжить в таком раскладе.
– Ты это серьезно сейчас?
– Не знаю. Понимаешь, это все подозрения и опасения. А я в таком не особенно хорош. Короче, если я не вернусь, а эльфы осадят Рану вот эту вещь отдашь Зурх’Кхаету, и пускай он уже строит умные планы и собственную политику. Только саму девицу держи до последнего, и отдавай из своих рук в эльфийские, а то Зурх та еще проныра и может вас бросить, Ы спасая себя. Поняла меня? – Кагар протянул орчихе эльфийский кошелек, найденный им в деревне.
– Я все поняла, – кивнула Ирше, – все сделаю. Но лучше давай-ка ты там не станешь погибать. Две тысячи лет прожил и помереть в таком унылом месте, так себе конец истории.
– Я постараюсь Ирше, и ты постарайся. Я предупредил Воронью голову, что ты будешь с ним охранять снабжение.
– А чего это Магр’Кох в охранке?
– Они сильно потеряли в численности в Оплоте, я посчитал, что для их клана в нынешней войне хватит потерь, иначе им не удержать весной свои пастбища.
– Всегда ты так, Кагар, – вздохнула Ирше, хлопнув его по плечу, уже закованному в латный наплечник, правда не кулаком и всего один раз, Кагар был все-таки не Тордран, мало ли можно случайно повредить дружеским орчьим похлопыванием.
========== Третьи сутки ==========
Всю ночь, несмотря на неудобство размещения, Дэекен спал прекрасно, ему снились какие-то приятные и, кажется, даже светлые сны. Видимо виной тому были удобное для таких случаев эльфийское плечо под щекой, и теплое эльфийское тело под боком. Утром же стало холодно, и герцогу пришлось проснуться еще до того, как его разбудил Мэл. Тот как раз оставлял послание разведчикам на стене. Герцог поежился и со стоном поднялся.
– Доброе утро ваша светлость, вы сегодня прям ранняя пташка, – смешливо от стены отозвался эльф.
– А ты я смотрю свеж и бодр, – пробурчал снова не довольный Дэекен.
– Как и всегда, – улыбнулся Менэльтор поворачиваясь к герцогу лицом.
Утро их ждало не самое приятное, дописав сообщение Мэл в сотый уже по счету раз объяснил герцогу, что ущелье придется пройти так быстро, как только возможно, не проронив ни одного слова, двигаясь тихо. Останавливаться для перекусов нельзя, даже воды особенно пить и то нельзя, потому что, если потом нужно будет отлить, этого тоже нельзя. Герцогу хотелось ныть и спорить, но эльф снова был не прошибаем, как стена. Правда сегодня не смешлив, как вчера, а наоборот очень сосредоточен.
Самое противное, что это утро выдалось туманным. Белая завеса застила глаза, укрывала землю от солнца, не давала видеть ничего даже на три шага вперёд. Сначала Дэекен даже порадовался этому, и не только потому что для них туман был прекрасным прикрытием, но и потому, что сегодня никаких ослепительных бликов, и запутавшихся в волосах лучей не будет. Хотя, уже подходя к ущелью пожалел. Волосы Мэла на влажном воздухе перестали пушиться, а локоны казались прочными и плотными. Они все равно были красивыми, лежали красиво и притягивали взгляд. Зато свои стали тяжелыми набравшись воды, и липли ко всему, ко лбу, шее, рукам, щекам на которых выступила трехдневная щетина, одежде. Было невероятно противно и тихо. Ни ветерка, ни звука.
На входе в ущелье Мэл остановился, осматривая камни. Он выбрал небольшую расщелину, трещину в горном отвесе и затолкал туда свой манжет, так чтобы край с вышивкой торчал. Все как было запланировано. Потом вздохнул и повернулся к Дэекену:
– Послушай, – даже еще не войдя в ущелье эльф говорил очень тихо, – если мы с тобой попадемся гоблинам, или троллям, или нарьяма, или диким зверям, в общем не важно кому, если мы попадемся, то ты сделаешь все чтобы сбежать. Один из нас должен дойти до короля, и лучше, чтобы это был ты. Даже не так. Это должен быть ты. В конце концов я и так возвращаюсь, оставив принцессу в плену орков, не хватало еще вернуться, оставив тело последнего потомка Анкалима где-то в горах. Если на нас нападают, ты бежишь, я остаюсь. Понял?
– Но Мэл, – хотел было возразить Дэекен.
– Давай без этого, тут никакого геройства, а только расчёт. Ты хочешь жить, и я хочу жить. Но если выжить сможет только один, это будешь ты, потому что в моем случае это будет совершеннейший позор и для меня, и для моей семьи. Мой брат вернется на службу когда-нибудь, и в спину будет слышать перешептывания, о том, что де командир Сульмидир доблестный, конечно, но вот его младший братец оставил королевский род и вовсе без потомков.
– Мэл…
– Обещай мне! – потребовал эльф с неприсущей, как казалось герцогу, ему твердостью и настойчивостью.
– Хорошо, я обещаю, если выбора не будет, я уйду.
Мэл снова улыбнулся, кивнув и двинулся вперед в ущелье. Больше говорить было нельзя, да и не о чем.
Первые метров триста пути Дэекен не видел разницы между подъемом до ущелья и переходом по ущелью, единственное что было темнее, да и улавливалась давящая высота отвесных скал над головой. Мэл шел парой шагов впереди, быстро, легко, и все же во всем его теле чувствовалось напряжение, он нес лук в руках, видимо не желая тратить даже нескольких лишних секунд на то, чтобы снять его с плеча. Лук перекочевал к нему еще на выходе из деревни, что и говорить, даже такой рядовой для эльфов лучник, как Менэльтор стрелял в разы лучше Дэекена, потому что глаз зорче, рука поставлена непревзойденным мастером, да и лет на тренировки потрачено не в пример больше. Тут приходилось мириться даже герцогу, в стрельбе он был по сравнению с эльфами не так чтобы хорош, а вот оставшийся длинный клинок достался ему. Мэл видел его в бою и сразу же без обид со своей стороны заявил, что с режущим и колющим оружием герцог обращается превосходно, и самому Мэлу до него еще расти и расти. Это льстило.
Потерявшийся в своих мыслях Дэекен не сразу осознал, что, наверное, даже не столько слышит, сколько чувствует какой-то странный, однообразный, глухой и утопающий звук. Равномерное еле слышное «тып-тып-тып-тып», повисало в туманном воздухе, отражаясь от скал рассеивалось, создавая длинное не прерывающееся «ы» и обрывистое «п» в бесконечном звучании. Герцог сам тонул в этом «тып», от осознания происходящего он остановился, озираясь, что же это могло бы быть. Как отраженный стук сердца, или слишком далекий бой барабана, или методичный удар подушечкой пальца по гладкой столешнице, еле слышный, но в тоже время жутко пугающий. Так делал его отец, сам того, не замечая легко постукивал по столу, придумывая наказание своему ни в меру разбушевавшимуся отпрыску. Но стоило герцогу встать на месте, как и звук исчез. Мэл медленно развернулся к нему, создавая легкое шелестение, кивком головы задавая единственный возможный вопрос. «Что?» Дэекен указал на свои уши, обоими указательными пальцами рук. «Я что-то слышу!» Мэл выразительно дернул бровями, и снова кивнул, хотя теперь кивок предназначался ногам герцога. Дэекен решил, что Мэл говорит ему пошли, и сделал шаг. «Тып» вернулось. И только тогда до него дошло, что не «тып» это вовсе, а «топ», и это вот так звучат его шаги. Его светлость шумно вздохнул усмехаясь, и зря, потому что вместе с ним вздохнуло ущелье. Идущий впереди Мэл плавно раскинул руки, не надо было смотреть в его лицо, чтобы догадаться – он зажмуривает глаза и сжимает зубы, возмущение жестом было передано до невозможности красноречиво. И ведь главное, каков стервец, ни его шагов, ни его движений ущелье почти не ловило, только тот легкий шелест от разворота. «Херова фея», – мысленно выругался в сердцах его светлость, и пошел дальше, топя ущелье в своем еле уловимом не человеческом, но и не эльфийском топоте.
***
Когда в личные покои Его Величества постучались, и слуга из-за двери оповестил, что во дворец прибыл гонец с заставы со срочным посланием, Онотимо был занят одним из самых низменных удовольствий присущих эльфу его возраста, а уж тем более его положения. Расположившись за столом с настадреном Феанором, они под вино и разговоры играли партию в Ос Сарнава, или Дом Камней на всеобщем. Игра сводилась к тому, чтобы привести все камни своего цвета, в случае Онотимо они конечно были красными, в «дом» и снять их с доски раньше, чем это сделает противник. Низменной игра считалась потому, что кроме соревнований ума, что у эльфов поощрялось, она включала бросание костей, а значит была рассчитана на удачу. Такая праздность эльфами в должной мере порицалась или считалась развлечением достойным лишь детей, до того, как они становились способными мыслить для более сложных игр без случайностей и везения. Вроде как толку от игры чуть, ни мозги, ни руки не развить, а время уходит достаточно. Время ценно даже если ты бессмертен. Но Его Величество с утра много работал, отсутствие дочери сильно ощущалось, а потому послеобеденное вино и доска Ос Сарнава в приятной компании показались ему, как раз ровно тем, что нужно для отдыха.
Так вот слуга, отвлекший серьезных и важных людей от валяния дурака и получивший приказ впустить гонца немедленно, сразу же так и сделал. Склонившись в низком поклоне без лишних разговоров, воин, судя по отличительным знакам с одной из застав Черных гор, отрапортовал:
– Последний Оплот взят орками.
Онотимо замер, как был, с бокалом вина в руках. Казалось, что сейчас либо бокал из рук его выпадет, либо дорогущее стекло швырнут об стену, причем для тех, кто знал горячий нрав эльфийского правителя второе было более ожидаемым. Но нет Его Величество сдержался. Отставив бокал на стол, он встал. В то же время вставший с места в момент появления гонца Феанор, как раз-таки, наоборот, в кресло рухнул, но Онотимо не стал поворачиваться к нему сейчас. Прежде всего он Король, и сейчас он должен был быть королем. Отцом, другом и мужем он побудет позже. Не теперь. Короны – тяжелое бремя, и только хороший король сможет это бремя носить достойно.
– Когда?
– В ночь Празднования. Мы не видели момент переправы, не видели передвижения, орки шли ровно так, чтобы мы не смогли отреагировать. В ночь нападения мы так же засекли движения по равнине. Обзор слишком далек, и можно только сказать, что армия двинулась к Льдянке.
– В сторону брода?
– Да Ваше Величество.
– Разведчики?
– Высланы в Оплот через ущелье Тишины, сегодня к вечеру достигнут ущелья, кроме разведчиков, должны были быть выдвинуты отряды, чтобы зачистить местность, и оттеснить гоблинов севернее в горы в сторону Сумеречного Леса, таким образом расчищая путь для армии заранее, чтобы не терять на это время.
Онотимо только теперь обернулся на Феанора, на несколько секунд поймав взгляд лекаря, а потом вернулся к гонцу:
– Информация о посланнике?
Гонец перевел взгляд с Онотимо на Феанора, и уже скорее простым человеческим тоном, а не докладывая проговорил:
– Ничего определенного, простите. Однако наш Смотрящий сказал, что после того, как орки вошли в город, было некоторое движение южнее, на пастбищах, подробностей ему разглядеть не удалось, мы не знаем ни кто это двигался, ни за чем, но движение было не долгим и за ним дальнейших передвижений не последовало. Это все что есть.
– Благодарю, – сухо ответил Феанор.
А его Величество отправил гонца есть и отдыхать.
Дальше шел стандартный для таких ситуация набор действий, Онотимо приказал бить в колокол созывая Военный Совет, отдал распоряжения отсылать гонцов с красными стрелами в эльфийские города и поселения, чтобы те были готовы выдвинуть свои армии по первому зову Лесного Короля, а заодно отослать письма на Северные и Восточные врата, Хрустальный перевал и в залив Дубового Листа, чтобы там полностью укомплектовали и свои ряды, и свои оружейные, потому что, если армия двинет на войну помощи пограничным гарнизонам будет не откуда ждать.
И только после этого Онотимо вернулся в кресло за стол на против Феанора, снова посмотрев тому в глаза, Его Величество залпом опустошил свой бокал:
– Мне сейчас нужно сообщить обо всем Эльнве. Думаю, тебя дома тоже ждет трудный разговор. И не только с женой, – на секунду король закрыл глаза и покачал головой из стороны в сторону, – пришли ко мне Сульмидира, так скоро, как он будет готов. Я отправлю его к ущелью Тишины. Навстречу. Если кому-то все же удалось покинуть Оплот, то их перехватят разведчики, и отправят сюда. Хочу, чтобы Сульмидир их встретил с лошадьми, и как можно быстрее привез сюда.
– Я пришлю его, Ваше Величество. Теперь я могу идти?
– Иди.
Около самой двери король все-таки окликнул настадрена:
– Приготовь запас успокоительного, пожалуйста. Большой запас. Все, что сможешь придумать и посильнее. Ты же знаешь Эльнве, она этого просто не вынесет.
***
Дома у настадрена Феанора было ровно то, что он и ожидал.
На скамье в гостиной сидел его старший сын Даидайнес. Отцовская гордость и опора. Тот, кто в этой семье делал всегда и все правильно. Даидайнес не просто оправдывал любые ожидания отца, он всегда и во всем предвосхищал их. Безупречный сын. Его первенец.
Положив сыну голову на плечо, дожидалась мужа Мариливен. Его прекрасная Жемчужина. Первая эльфийская красавица. Та на которую в свое время заглядывался даже Онотимо, и которую пришлось скорее зазывать замуж, завоевывать с помощью ее же подруги Эльнве, мечтающей поскорее подружкуу подвинуть на пути к сердцу тогда еще молодого принца Анкалима.
А скрестив руки на груди и подпирая стену, явно разрывающейся между желаниями бежать во дворец для выяснения подробностей сбора и остаться с матерью, чтобы уж совсем не растревожить ее, стоял Сульмидир, друг ветра, боль отцовской головы. Извечно бесшабашный, необузданный, избалованный и самый сильный, решительный, несгибаемый, буквально бесстрашный. Ни разу не испугавшийся и не отступивший ни перед болью, ни перед врагом, и даже ни перед отцом.
Тут не хватала внука, но он служил у Восточных врат лекарем, как и положено, внучки, но ее скорее всего увела укладывать спать жена Даидайнеса, и Менэльтора… Его милого младшего мальчика, которого возможно больше никогда тут и не будет. Видимо мучительная мысль на столько отразилась на лице Феанора, что дрогнул даже бесстрашный Сульмидир:
– Отец?
– Орки захватили Последний Оплот.
Сыновья устремили на него тяжелеющие взгляды, а любимая Мариливен глаза, наоборот, опустила, прикрывая рот ладонью.
– Ничего подробного о Менэльторе никто сообщить не может, – добавил он.
– А разведчики?
– Высланы, Сульмидир. И еще отряд воинов, для чего-то там… Пожалуйста, не мучай меня сейчас расспросами, что да как, я не знаю. Я не знаю почему никто ничего не заметил до нападения, не очень понимаю, что сейчас будет делать армия. Отбивать ли Оплот или что? И чем нам это вообще поможет вытащить оттуда Мэла? Это ты знаешь. Вернее узнаешь. Тебя Его Величество вызывает к себе, хочет отправить на встречу тем, кто возможно спасся. Вот там все узнаешь и потом пришлешь мне записку, прежде чем уехать, не забудь. И еще, – Феанор уселся по другую сторону жены на скамью, – после того, как встретишь кого-то, или никого, я даю тебе разрешение поступать на твое усмотрение, захочешь воевать, иди. Я отпускаю. Менэланэль останется на нас.
Сульмидир хотел спросить еще что-то, но глядя на своего отца, решил, что все что надо узнает позже, так что он без слов рванул на верх в свою комнату собираться.
– Даидайнес, а ты не мог бы проверить наши запасы успокоительного, и, если будет необходимость отнести их во дворец Ее Величеству сейчас они будут нужны.
Старший, как обычно без слов, без вопросов, без лишних эмоций поднялся и пошел делать то, что сейчас было необходимо. Они лекари, они обязаны лечить.
В тишине своей гостиной Мариливен посмотрев на мужа полными слез глазами, твердо и уверенно заявив:
– С ним все будет в порядке, это Менэльтор, его полюбят даже орки, а он научится у них множеству непристойных песен.
– Да уж, – буквально через слезы улыбнулся Феанор, – орки хотя бы живые, и не едят эльфов, в отличии от его иных знакомых.
***
–Рыжая, проснись, – дернула принцессу за плечо Ирше.
И принцесса проснулась, громко застонав, не от голоса, а от боли, такая встряска была слишком для ее сломанных ребер.
– Ох, вечное Пламя, – явно сдержалась в выражении орчиха, – прости, прости. Я забываю какие вы нежные, вообще, а ты особенно. Я тебе привела знахаря, выбила силой, – объяснилась Ирше на всеобщем и тут же перешла на родной, – Давай. Осматривай ее! Меняй повязки, мало ли там что с ее ногой, еще загноиться что-нибудь, а Кагар меня потом прибьёт!
– Эльфы не гноятся, им вся грязища по боку. Все болезни мимо. А у меня там раненых своих парней полно, и посерьезней, чем у этой, но нет, тащись, смотри какую-то эльфийскую моль, вот, доставучая ж ты баба, Ирше, – ворчал знахарь, не слишком то внушающий Андунэль доверия, однако, как бы странно это не было очень ловко и почти безболезненно снимая с эльфийки ранее наложенные повязки своими гигантскими ручищами.
– Не бубни мне тут, давай. Иначе я всем расскажу про твой мерзкий характер, и никто не пойдет замуж за тебя, дурака.
– Пойдет, пойдет, это ты дура такая заложила меня брату, и теперь хрен он меня даже на сто метров к тебе подпускает. Так что надоест мне эта мозгоебка с вашим семейством и возьму другую жену, поспокойнее. А ты сиди в девках со своим Тордраном Тупоголовым.
Подождав все-таки когда руки от эльфийки знахарь уберет Ирше опустила свой тяжелый кулак ему на темечко. Смачно так опустила с размахом.
– Ты смотри мне, не заговаривайся! Брата не тронь, а то пришибу ненароком.
– Говорю ж, тупое семейство! Она по-нашему не балакает? – указал на принцессу большим пальцем.
– Куда уж там, не видишь, что ли девица домашняя, на дереве росла, и тут такая неудача.
– Тогда переводи!
Осмотр был делом мучительным, не только потому что болезненным, но и от того, что орки постоянно ссорились, и отвешивали друг другу подзатыльники, жутко друг друга оскорбляли, угрожали поубивать всех родственников на корню или проклясть весь род и клан в придачу, и только к концу все этой жуткой процедуры до Андунэль наконец-то дошло, что это такой вот флирт и ухаживания. Самым унизительным оказался момент с осмотром ребер, ведь требовалось снимать платья, да и это оказалось не все. Знахарь попросил и рубаху снять, а на все отказы, отвечал, что его тощие эльфийские мосла не соблазняют, и никого они тут не соблазняют, и вообще развели драму из ничего. Чего этой остроухой стесняться то, ведь у нее не сисек, ни жопы, ничего вообще, одни кости и те переломанные. Ирше из сил выбивалась, убеждая принцессу, что надо делать как говорят, та из последнего цеплялась за свою и без того уже подпорченную репутацию, в итоге переупрямив всех. Повязки накладывали поверх той самой уже далеко не свежей рубахи, и не льняные, а кожаные, тугие, но при этом гораздо более удобные, в них расслабиться было легче, тело не нужно было держать, его держала повязка. С ногой дела обстояли хуже, то, как с ней обошлись предыдущие врачеватели орку не понравилось, и он потратил много времени и сил все переделывая, Ирше не давала взглянуть принцессе на свою ногу, пока ее жестко не зафиксировали на деревянной шине. Орчиха даже бегала за мастером на все руки, который подправил шину размера «орк», под примерно тоже самое размера «эльфийская принцесса», даже дырки и те просверлить умудрился. К концу всех этих экзекуций орочью мерзкую обезболивающую дрянь Андунэль пила с удовольствием, Ирше ворковала над ней, укрывая оставленным Кагаром плащом дабы бедняжка не замерзла.
«Добрые они все-таки. Глупые, дикие, но добрые, » – засыпая подумала про себя последняя леди рода Анкалима. Ведь совсем не факт, что окажись в плену у эльфов Ирше, Даидайнес, например, или его отец, или даже Менэльтор стали бы уговаривать орчиху, заговаривать ей зубы, прикрывать глаза, успокаивать и отвлекать во время мучительных процедур, а после укрывать, чтоб не замерзла. Конечно, они бы ее лечили, но разве заботились бы?
***
Солнце клонилось к закату, вернее самого солнца видно не было, но за спинами идущих ущельем герцога и эльфа в разрывах облаков небо начинало розоветь. Туман давно рассеялся. Они не сделали ни секундной остановки с того самого момента, как Дэекен услышал эхо своих шагов. Мэл безустанно держал темп их пешего перехода, не давал возможности замедлиться, шел упрямо и быстро вперед. Сейчас и вовсе прибавил шаг, так что Дэекену пришлось дышать глубже, выдыхая через рот. Он вспотел от быстрой ходьбы, по спине текло, и в тоже время опускающиеся вечерние сумерки несли с собой весьма неприятную прохладу, мокрая рубаха под кожаным подкольчужником натирала, сверху была одета тонкая кольчуга, дальше для отвлечения внимания поддевка, а на нее куртка, и он все равно ощущал как холодеет пот выступившей на спине. А потом случилось закономерное. Это к эльфам не липла зараза, это эльфы не простужались и почти не болели, с полуэльфами дела обстояли немного иначе, особенно с молодыми, что уж говорить про Дэекена, в котором эльфийской крови была лишь восьмая часть. Последние дни для теплолюбивого герцога выдались не легкими, и не было ничего удивительного в том, что в итоге он чихнул, не тихо как бы подавившись, а резко, звонко и очень-очень громко. Потом еще раз, еще оглушительней. Эхо сделало звук непереносимо долгим, и до того, как он затих, идущий впереди Менэльтор замер, роняя голову на грудь. Такое услышали бы даже спящие тролли, а гоблины то гораздо внимательней. Мэл выждал секунду прислушиваясь, а потом резко как-то запрокинул голову вверх, развернулся в бок, и скомандовал уже в голос:
– Бежим!
Дозорные в пещерах над ущельем были, и они их услышали. Проворные, приспособленные к спускам по вертикальным скалам руки и ноги уже хватались за каменные выступы спускаясь.
Так быстро Дэекен не бегал никогда за всю свою жизнь. Его уши хоть и куда менее чувствительные, нежели эльфийские, тоже различили в отзвуках эха спущенную пружину арбалета, а после и свист болта, его скрежет по камню. А потом еще одного, и еще, и еще. Не сказать, чтобы их было так уж много, перезарядка требует времени, а цели удалялись слишком быстро. Гоблины за спиной отставали, но все же преследовали незваных гостей, под неприятный шорох и гулкие шлепки босых ног по камню, такой присущий передвижению гоблинов звук, многократно усиленный ущельем.
В сумасшедшем запале бега Мэл пропустил герцога вперед, все равно дорога у них была одна, только прямо, свернуть то некуда, кругом неприступные вертикальные стены скал. Прямо на бегу, он накладывал стрелы на лук, натягивал тетиву, и разворачивался назад лишь для того, чтобы тетиву спустить. А потом снова только вперед до следующего разворота на выстрел. Стрелы свистели пронзительней болтов, и цели они свои судя по звукам все-таки находили. Для гоблинов пока еще было слишком светло, да и слишком быстро, так что, как Мэл и говорил, долго по ущелью их не преследовали, кажется, хватило семи выпущенных стрел и судя по визгливым звукам пяти смертей, ну или хотя бы ранений, чтобы гоблины отстали. Но радоваться было рано. Не прошло и нескольких секунд после того, как смолкли звуки преследования, а над ущельем раздался гоблинский сигнальный рог, казалось вся земля содрогнулась под его звукам, а птицы вскинулись с деревьев аж до самого Карас Сильмэ, но это конечно было не так.
Менэльтор Настадренон уже больше ни о чем не думал, ни на что не рассчитывал, он просто бежал, опередив герцога на пол корпуса. Эльф первый выбежал из ущелья, ровно для того, чтобы на всей скорости подсечь бегущего за ним, повалить на землю, и со всей силы оттолкнувшись кубарем покатиться по склону. Отбивая себе и герцогу все на свете, и молясь параллельно Иве, чтоб не один из болтов не пришелся Серселену в ногу. Убежать с болтом в ноге было бы невозможно. Серселену защищённому кольчугой и толстой свиной кожей куртки везло, Менэльтору в кожаном кафтане дорогущей тонкой выделки везло гораздо меньше. Один из болтов пробил эльфу плечо, второй ударил в бок. Насколько серьезно Мэл и не пытался оценить, боль была ужасная. Тем более что по повреждения от болта усугублялось ударами от скатывания по склону, сознание и без того оказавшееся на волоске от новой встряски головы, почти померкло, но до того, как отключиться, нужно было сделать последний рывок. Как только скорость их падения замедлилась, Мэл буквально сбросил с себя Дэекена, еще и подтолкнув его ногой.
– Беги! – хотелось крикнуть, но он смог только прошептать, на том и отключившись.
И Дэекен побежал, потому что обещал, потому что должен был выжить, потому что слышал боевой клич гоблинской погони. Воинственный, пугающий клич, состоящий из одних согласных. Наверное, они кричали что-то вроде «Смерть всем тем, кто выше метра двадцать!», или что там еще могли бы кричать гоблины, но сейчас смысл был не важен, звучало это несмотря ни на что очень зловеще и действительно внушительно.
В момент, когда казалась бы последний разум покинул герцога из ночной темноты раздалось на эльфийском:
– Ложись!
И Дэекен упал, прикрывая голову руками, как раз вовремя, потому что в следующую секунду десяток стрел ударил в сторону отряда гоблинов. Тетивы десятка луков отпускались в идеальной синхронности. А в себя герцог пришел, лишь года двое эльфов подняли его под руки и потащили в сторону своих.
– Я могу идти. Могу! – запротестовал он, все пытаясь встать на свои ноги, а главное посмотреть, пошел ли кто-нибудь за Мэлом.
Его притащили к кустам, и только усадив отпустили, перед ним присел один из эльфов, сразу же снимая капюшон, чтоб Дэекен мог видеть его лицо, он очень бегло осматривал герцога, параллельно задавая вопросы все так же на эльфийском:
– Не ранен?
– Я нет, но там Мэл, – хотел было податься куда-то в сторону оставленного своего спасителя, но рука сидевшего перед ним эльфа остановила.
– Его уже несут. Ты кто такой?
Конечно, командир каких-то там горных разведчиков не был в курсе того, что через ущелье к ним может пожаловать королевский родственник, они если и ожидали кого-то увидеть, то посланника, и его свиту, а потому наличие человека с трехдневной щетиной на лице видимо заставляло разведчиков недоумевать.
– Я герцог Речных земель Империи, Дэекен Серселен, – для убедительности он продемонстрировал свое ухо, – правнук леди Итариллэ, сестры Его Величества Онотимо.
– Простите, ваша светлость, за мой тон, я не знал…
– Да в бездну ваши извинения, вы меня только что спасли.
Эльфы как раз подтащили Мэла, тот не двигался.
– Настадренон младший, посланник, – сказал один из тех, кто Мэла принес.
– Сын Феанора, брат Сульмидира? – уточнил командир.
– Он живой? – все же не выдержал Дэекен.
– Живой, живой, – улыбнулся Дэекену один из принесших Мэла воинов, – Он просто без сознания. А так вон дышит. Болты достанем, к отцу доставим, поболеет, конечно, но будет как новый. Разве эльфа так легко убить?
– Не знаю, – Дэекен потер лицо руками, – никогда не интересовался тем, как убивают эльфов.
***
Когда ночью, на деревянном настиле на дереве разведчики Мэлу доставали болты, Дэекен просто старался не смотреть на количество крови, не слышать крики не получилось бы ни у кого, а вот не смотреть на количество крови все-таки было реальнее.
Хотя нет. Эти лужи крови стояли даже перед закрытыми глазами герцога. Ни один человек не выжил бы после такой кровопотери, поэтому все что оставалось Серселену это раз за разом твердить себе: «Он не человек. Совсем не человек.»
И все же отрубившийся под самое утро, и проснувшийся после полудня герцог первым делом после пробуждения пополз проверять, жив ли Менэльтор. Мэл был жив, но в сознание не приходил, его сильно лихорадило, он даже бредил, следивший за ним эту ночь рассказал, что Мэл звал кого-то, то отца, то братьев, то какую-то женщину, кажется Марсель, хоть имя и звучало по-эльфийски, точно эльфийским не было.
Остальные эльфы старались не смеяться над герцогом, но все же его способ передвижения по настилу их явно веселил, а Дэекен ну никак не мог встать и выпрямиться в полный рост, да ведь это чертово дерево качало на ветру. Как там вообще можно было стоять? Но эльфы стояли, ходили, сидели на самом краю свешивая, ноги вниз.
А еще они раз за разом во всех подробностях расспрашивали о том, что же случилось в Оплоте, и Дэекен рассказывал, опуская лишь наличие среди нынче пленённых принцессы. Он все еще не мог собраться с мыслями и трезво обдумать откуда Сеймур все-таки мог узнать, что Дэекену назначена встреча именно в оплоте, но мысль его эта не отпускала.
Разведчикам из-за вечернего происшествия пришлось всем остаться на этой стороне гор, сейчас идти в ущелье было бы самоубийством, и они приняли решения дожидаться воинов, которые оттеснили бы гоблинов, и дали бы возможность ущелье пересечь. К тому же Мэла и Дэекена они хотели передать под надежную охрану.
Как бы не спешил Дэекен, сейчас нужно было ждать, ждать воинов, просить у них провожатого и выдвигаться в Карас Сильмэ, хотя после ночи на настиле Города Звезд Дэекен теперь боялся еще сильнее.
========== Даэдрахир. ==========
В предрассветных сумерках тех же самых, в которых просыпались Менэльтор и Дэекен, чтобы войти в ущелье Тишины, Кагар совместно с орками достигли башни. Сейчас на всеобщем ее называли башней Двух лун, но когда она принадлежала нарьяма, звучало лишь одно название, на родном языке построивших ее – Даэдрахир.
Нарьяма улыбнулся, завидев на горизонте столь знакомое очертание.
«Ну здравствуй, красавица, а я и не знал, что так соскучился», – подумал про себя Кагар.
