Текст книги "Дева в беде, или где будем принца делать, женщина? (СИ)"
Автор книги: Vuya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
Как говорили, Карас Сильмэ прекрасен ранней осенью, впрочем, и весной, и летом, а вот осенью поздней свое очарование он теряет. Деревья долго стоят в красно-золотой листве, которая медленно осыпается, открывая прорехи серого неба, и это красиво, но сам город постепенно становиться куда менее привлекательным. На узорчатые окна одеваются плотные ставни, открытые веранды и балконы постепенно пустеют, мосты и навесы укрепляются дополнительными канатами и распорками, развешиваются тенты. Город готовиться к зиме, и снегам, а это значит к увеличению нагрузки на все конструкции, и тут у эльфов имелись свои секреты и методы. Вообще зимняя пора для Карас Сильмэ была порой тяжелой. Эльфы не греют дома, не разводят огня, пища в основном холодная, состоит из запасов. По осени собирают множество ягод, грибов, дикорастущих фруктов, кое-каких овощей и корений, все это сушиться, вялиться, запасается на зиму, твердые хлеба, твердые сыры, просаливается рыба, коптиться мясо. Конечно, зимнюю охоту никто не отменяет, и если удается разжиться добычей, то мясо или похлёбки готовят внизу на огне, а на верх поднимают уже готовое, и раздают такую еду в основном детям, тем кому зимовать сложнее всего. Так что сейчас даже на самых богатых эльфийских верандах между дождями все еще встречались гирлянды грибов и бусы из ягод. Большая часть внутренних помещений больших домов эльфы закрывали до весны. Оставлялись жилыми только несколько комнат, которые были утеплены особенно тщательно, соломенными матами, пуховыми коврами по стенам и полам. Спать старались все вместе в одном помещении. Детей укладывали только с родителями. Зимой эльфы, живущие в городах на деревьях, становились особенно сплоченными. Те, у кого семьи, живущие под одной крышей, не были большими возвращались в родительские дома зимовать. Те же, кому была необходима особая помощь, приглашались зимовать во дворце. Поэтому там сейчас творилась жуткая неразбериха. Ее величество леди Эльнве всячески старалась держаться, однако ее моральных сил уже не хватало, и королеву официально отправили зимовать в Солнечные гавани в Заливе Дубового листа, самое теплое место в Лесном королевстве. С ней уехала Верховная Жрица Ивэ, которая вызвалась заботиться о Эльнве, и официально считалось, что леди Андунэль так же сопровождает мать. И без женщин правящей семьи город осиротел. Никто так не знал нужды горожан, как принцесса, и никто не мог так организовать жизнь дворца, как королева. Теперь же этим занимались назначенные люди и без накладок не обходилось, то не хватало готовых комнат. То наоборот открывали не пригодные к зимовке части дворца. Контролировать каждую мелочь приходилось самому королю, и он явно излишне уставал.
Вот и теперь, как только Дэекен расположился в предоставленном кресле, ему удалось рассмотреть Его Величество, и выглядел тот, как минимум сильно не выспавшимся.
– Ваше Величество, что именно вы хотели обсудить со мной? – Вздохнув, спросил герцог.
Онотимо протянул Дэекену свиток пергамента:
– Прочти, и скажи мне что думаешь об этом.
Пергаментом оказалось письмо из столицы Империи, в нем официально сообщалось о кончине старухи Этнэ.
– У Лабрана развязаны руки, бьюсь об заклад, что Аэду не прожить и месяца теперь. Вы не получали донесений брак его с восточной царевной совершен?
– Да, – пространно ответил Онотимо.
– Хотя это уже не имеет значения, всегда можно сослаться на то, что не брак не был консуммирован, потому что жених уже был болен и слишком слаб. Что ж… Я полагаю нынче смерть Этнэ и очередную болезнь Аэда используют для того, чтобы не выдвигать войска к Ране, но когда ее захватят, то можно объявлять всеобщую мобилизацию. Войска будут собраны, а куда они пойдут на север к Ране, или на юг в Нонансир будет зависеть от моего поведения и ваших решений.
– Верно мыслишь, Дэекен. Если ты вернешься в Нонансир, то по весне ударят по Речным землям, они куда важнее для Империи, нежели Северные. Я обещал поддержать тебя, если ты не станешь претендовать на трон Империи, но смогу ли я это сделать теперь, тот еще вопрос.
– И каковы ваши планы, ваше Величество?
– А у меня есть выбор? Очевидно, я собираюсь на Совете поставить своих командующих в известность о том, что орки удерживают не только наших воинов, но и мою дочь. Пленение принцессы оскорбительно не только для меня. Это унижение для всего нашего народа. Мы не можем спустить такого оркам, и уж тем более нарьяма, – Онотимо закипал, не только его голос становился громче, но и весь облик выражал грозную ярость, глубокое внутреннее возмущение и крайнюю степень презрения к своим врагам.
– У вас есть выбор, конечно, есть. Вы сами делаете предположение, что там нарьяма правят бал, а значит, как только нападете на орков – пленные эльфы умрут.
– Ты полагаешь я должен отложить нападение и торговаться за жизнь принцессы крови Анкалима? – король раздраженно вскочил с места.
– Именно так я и полагаю. Никто не знает, что пленная эльфийка – это принцесса, у вас есть возможность сохранить ей жизнь. Сделайте вид будто нет там никакой принцессы, пускай переговорщики и представители связываются с Н’гьяром и выкупают пленных, как обычно.
– А я должен бездействовать? Ты не понимаешь!
– Отчего же не понимаю, понимаю, – тяжело вздохнул герцог, – я может и не отец. Но правитель, и сейчас где-то там решается судьба Речных Земель, и моего Нонансира. Без меня, заметьте. Моя гордость задета, я унижен, за моей спиной ближайший мой друг сговорился с моими врагами. Мои враги купили его. И теперь, дабы восстановить мою попранную честь мне надо бы вернуться в Нонансир, воссесть в своем зале. Собрать своих Лордов, все знамена, попробовать договориться с лордами иных Земель, купить их. Собрать армию. Обвинить Лабрана. Кинуть ему вызов, устроив войну, а после его убийства найти какого-нибудь молодого человека из дальних ветвей рода, отделившихся еще до Турмана Великого, посадить его на престол, присягнув ему в верности, но держать всю мощь в своих руках. И тогда я буду отомщен. А моя гордость снова будет восстановлена. Но чем я готов пожертвовать ради этой гордости? Если я начну проигрывать, я не просто умру, я потяну с собой кучу людей, а Речные Земли станут полем боя, Нонансир, как последнее мое убежище скорее всего сожгут. Ради моей гордости я могу пожертвовать всем. А могу смириться, принять все как есть, написать бумаги в Нонансир, разыграть неведение того, что за всем этим стоит Лабран. Поставить верного и преданного человека управлять Землями. Негласно дать ему приказ присягнуть Лабрану, если мне так и не удастся договориться о моем возвращении и дальнейшем существовании в Империи. Да, именно идти и договариваться с тем, кто имеет на ту Империю меньше прав, нежели я сам, с тем, кто устроил грязную игру за моей спиной, засунуть, так сказать, свою честь и гордость куда подальше ради того, чтобы сохранить Речные Земли и Нонансир, дать возможность людям дальше жить и существовать. Ваш выбор мне кажется легче сформулировать, ваша дочь или ваша гордость. К тому же никто не узнает ни о чем, и вы не потеряете лица перед народом, а ближайшее окружение должно понять, на то оно и ближайшее.
Онотимо рухнул в кресло прикрывая глаза:
– Я ведь даже не могу быть уверенным, что она еще жива. Она росла тут, в любви и заботе. Каждый ее каприз выполнялся, ее желания закон для любого эльфа, она требовательная, нетерпеливая, даже раздражительная я боюсь, что она, не выдержав от отчаяния и страха начнет срываться и спорить с кем угодно, от Темной Твари до какого-нибудь особенно безмозглого орка, сына такого же безмозглого орка, и в конце концов либо проговориться, либо просто ей укоротят язык. Если бы хотя бы передать ей весть, быть уверенным, что есть смысл.
– А если я найду для вас способ, не вызывая подозрения узнать из достоверного источника судьбу пленных эльфов?
– Каким образом? – под пронзающим насквозь взглядом ярких глаз Лесного короля по спине Дэекена побежали мурашки.
– Знаете у меня одна из лучших библиотек в Империи, и кое-какие книги, ну как бы так сказать, попадают в мои руки не совсем легально – контрабандой, если быть точным. Торговля с пиратами, и всякие такие вещи. Естественно, я делаю это не лично, и у меня, как и у вас есть свои проверенные посредники. С гоблинами иметь дело себе дороже, так что мой посредник гном, тайно приторговывающий огненными опалами, сами понимаете кому.
Онотимо свел брови:
– Это же запрещено. Вся торговля с нарьяма под строжайшим запретом, Хрустальный пик такого не терпит. За такое…
– Гном рискует остаться без правой руки. Именно, и потому этот самый гном мне очень и очень обязан тем, что до сих пор имеет две руки и точку переправки товаров в Имирине. А значит я могу просить его об одолжении.
– Уверен?
– Несомненно, знаете же, что гномы верны данному слову. Я его не стану посвящать в детали, просто попрошу узнать о конкретных пленных, их содержании, состоянии, и весточке если выйдет.
– Действуй.
***
Совет проходил церемонно и чинно. Сначала Онотимо рассказывал обо всем, что известно ему, вводил в курс дела своих генералов, командующих, лордов, в общем всех тех, кто имел статус и положение. Его Величество выдавал информацию четко, без лишних деталей, но не скрывая ничего ни о переписке с Дэекеном, и о том, что в Оплоте должна была состояться встреча. Однако, когда пришло время упоминать принцессу, он внимательно посмотрел на Дэекена и промолчал, что отправил в Оплот собственную дочь. Дэекен выдохнул.
За каждым выступающим за королем герцог внимательно наблюдал, выискивая среди них подозрительных личностей, записывал имена, для того чтобы после уточнить их статусы и положения у Сульмидира или Мэла.
Эльфы были сдержаны, резких оценок не давали, не подбадривали друг друга, не бравировали, они просто обсуждали и оценивали.
– Ваше Величество, я полагаю, что нам следует заставить Империю платить за такое предательство, мы более не должны поддерживать их, и вполне можем посмотреть, как окончиться эта война. – утверждали одни.
Другие же склонялись к иным решениям:
– Мы не можем потерять такого союзника, как Империя, и нам следует все же выступить на Рану, но только лишь поддержкой основным войскам Империи. Кроме того. Мы можем требовать за столь дерзкое поведение Лабрана с него компенсацию. Взять заложником до совершеннолетия его будущего сына и наследника, как гарантию что этого больше не повториться. Если же он откажется, только в том случае нужно отказаться от него.
Были предложения и войны с Империей, и войны лично с Лабраном.
А был и один, особенно пылающий невысказанным гневом, который предлагал захватить и Оплот, и Рану, а потом сжечь все дотла.
– Дорогой мой, Линдир, я понимаю твой гнев, но твое предложение граничит с безумием Теней.
– Ваше Величество я просто…
– Сядь, – Онотимо сделал жест рукой, и Линдир сел, понурив голову.
Нашлись и те, кто высказал сомнения в рассказе герцога, мол как же так, Империя договаривается с орками, и Сульмидиру вызванному на совет пришлось подтверждать, что Менэльтор рассказал тоже самое. Дэекен заметил, что Настадренонам отчего-то доверяют, и их слова не ставят под сомнения.
Онотимо выслушивал каждого желавшего сказать. А после были подсчеты собранных войск, провизии, времени, логистики. Все что касалось армейских передвижений.
Обсуждали высланных разведчиков, подкупленных шпионов, сеть агентов. Каналы для обмена почты. Подминались различные контакты эльфов, в Ране насчиталось две травницы получавшие эльфийские травы, очень образованный лекарь, владеющий эльфийской речью, поддерживающий переписку с храмом Ивэ на предмет рецептов, и такого набиралось на целую сеть информаторов, повитухи, ткачихи, и даже один профессиональный коновал, их оставалось только сорганизовать.
План действий эльфов более-менее вырисовывался. Совет решил, что следует составить официальное письмо Императору, ну пока это Аэд, за разъяснениями, мол какие планы, когда желаете возвращать свои земли, и не желаете ли переговорить. А все время, пока идет переписка и ведутся обсуждения, заниматься разведкой. И пытаться как можно быстрее выкупить пленных. В дальнейшем же поставить Империи и Императору условия, о том, что союз с эльфами будет существовать только в том случае, если посягательства на жизнь Серселена прекратятся.
Дэекен результатами совета был доволен. В тот же вечер он сел писать письма в Нонансир. Благо фамильное кольцо осталось при нем, и оттиск его на свитках вместе со своей росписью он оставить мог.
Первое письмо было официальным, с назначением нового приемника, и обвинением Сэймура в сговоре с орками, лишением его семьи всех привилегий и званий.
Второе было не официальным, оно адресовалось новому приемнику, где излагалась вся правда о произошедшем, опять же исключая принцессу, с разъяснениями и приказами, и освобождением от вассальных клятв, если таковое понадобиться.
***
На следующий день после совета Дэекен рискнул снова навестить Мэла. Он написал записку еще с утра, проснулся герцог слишком рано для себя, но больно уж замерз во сне. Для него выросшего в более теплом климате Речных Земель, ночи в Карас Сильмэ были особенно холодными.
К обеду за ним явился Сульмидир. Эльф ожидал его на дворцовом настиле, что тут именовался двором. Это была невероятно крупная платформа, повисшая между огромными ветвями дерева. Эльфийские строения не имели четких форм, прямых углов, все было плавным, перетекающим одно в другое, балки – ветви в красивом изгибе, перила тоже ветви, которым придавалась форма, но так чтобы не сломать, не извратить, не повредить. Тут все было прекрасно, и все было живо. Раньше Дэекен удивлялся странности, не симметричности, изменчивости эльфийских орнаментов, а теперь он видел, что ничего не выдумано – все было настоящим, и странные узловатые перекаты, и утолщения, и сужения, одной и той же линии, разветвления, ответвления, обвивания. Это было очень легко. Очень красиво. Но ему было все еще страшно. А теперь еще и холодно.
– Меня отправили за вами Ваша Светлость, и сказали привести точно к обеду, будут особенные угощения.
– Как твой младший брат? – спросил Дэекен укутываясь с теплый плащ с головой, и готовясь к очередному «прыжку в пропасть».
– Намного лучше с вашего прошлого посещения, даже пытается схватиться за арфу, пришлось их все от него попрятать.
– Жаль ему еще нельзя играть, я бы послушал.
– Наслушаетесь еще.
В этот раз дорога была все такой же качающейся и неприятной, а потому войдя в дом настадрена Феанора, Дэекен первым делом плюхнулся на лавку.
– Ваша светлость, вам не хорошо? – улыбаясь гостя встречала Мариливен.
До чего же она была красивой, золотые кудри, мягкие губы, узнаваемой формы и цвета глаза, точеная фигура, и такие красивые руки, у Дэекена от взгляда на эльфийку перехватывало дыхание, а уж от этой улыбки можно было ослепнуть.
– Ох, простите меня, все никак не привыкну к городу. Добрый вам день.
– И вам. Не стесняйтесь, вы еще не плохо держитесь, в Кара Сильмэ с теми, кому приходиться бывать тут впервые и обмороки случаются, и тошнота, уж простите такие не аппетитные уточнения перед обедом.
– Нет-нет, что вы, я на неаппетитные уточнения реагирую куда меньше, чем на качающиеся улицы под ногами.
– А Его Величество все еще не разрешает вам покидать город?
Дэекен отрицательно покачал головой.
– Вы проходите, Менэльтор вас ждет, – она указала рукой в сторону комнаты, где сейчас располагался Мэл.
Дэекен вошел в комнату, и повторно был ослеплен. Гадство!!!
– Дэн, добрый день. Я ужасно рад тебя видеть! – сверкая своими белоснежными зубами радостно объявил Менэльтор.
– Здравствуй Мэл. Ты прям отлично выглядишь. Не бледный и вон смотрю сидишь куда увереннее.
Минуту назад Дэекену, казалось, что в этом маре нет никого краше, чем Мариливен теперь его уверенность пошатнулась. Мэл сидел на кровати в окружении целого полчища подушек, в чем-то что сам Дэекен называл про себя «домашней шубой», распашном халате из стриженной овчины тонкой выделки поверх белой рубахи. Его ноги были укрыты пуховым одеялом, и можно было не сомневаться, уж он то не просыпался с утра пораньше от холода.
– Да, но знаешь в этом доме болеть бы не получилось ни у кого, в конце концов меня лечат два лучших лекаря всего Эльфийского Леса. Было бы стыдно не поправляться. Как живется тебе самому? Присаживайся, – эльф рукой указал на кресло возле кровати, – ты написал, что хотел поговорить.
Дэекен улыбнулся, усаживаясь в кресло:
– Твои предупреждения о высоте я помню, но что ж ты не предупредил, что у вас так холодно.
– Холодно? – Мэл поначалу удивился, но потом хмыкнув разулыбался еще сильнее, – Прости я не подумал, как полагаю и остальные, мы с детства приучены так жить, поэтому не задумываемся. А у тебя скорее всего камин был даже в спальне, да?
– Ага, и его топили постоянно, еду подавали горячей, а зимой подогревали даже вино.
– Если ты не против, я попрошу Даидайнеса показать и объяснить тебе, как лучше всего зимовать в Карас Сильмэ, уверен после его поучений тебе будет ту гораздо комфортнее. Он у нас большой специалист по традициям. Уверен если бы Ее Величество или Леди Андунэль были бы сейчас во дворце, тебе бы не пришлось беспокоиться о таком, все же в некоторых вещах женщины куда внимательнее мужчин.
– Ты уверен, что стоит отрывать твоего брата от его дел? – засомневался герцог, ну во-первых, ему действительно было несколько неловко, а во-вторых, в отличии от Сульмидира, всячески располагающего к общению, самый старший брат Мэла, Даидайнес не казался Дэекену приятным. Под его серьезным строгим взглядом хотелось выпрямиться и застегнуться на все пуговицы, даже собственные кудрявые волосы казались неестественным нарушением правильности. В Даидайнесе все было утрировано идеальным. Платиновые, волосы без лишних оттенков, голубые глаза, прозрачные как зимнее небо, черты лица, да что там. Он даже опускал веки прикрывая глаза настолько выверено, что казалось если измерить его всякими хитрыми инженерными приборами, каждое его движение будет совпадать по углам и градусам с таким же точно, но совершенным ранее. Даидайнес был отстранен, холоден, разумен, из того, что видел Серселен говорил он мало, по делу, только серьезно. На фоне своих братьев он действительно казался самым старшим. На таких, как Сульмидир обычно держится порядок, и они же обычно излишни строги, а порой и жестоки в отношении того, кто их порядок нарушает.
– Но ты ведь отрываешь от дел Сульмидира без смущения? – удивился эльф.
– Это потому, что мне кажется, что Сульмидиру нравится отрываться от своих дел…
– И вы совершенно правы, – по закону подлости как раз в этот момент обсуждаемый Сульмидир появился в дверном проеме, – Так что расскажите нам, ваша Светлость, что вчера обсуждалось на Совете. Мы воюем или нет?
Дэекен пересказал решения, что вчера вынес Светлый Совет.
– Стало быть до весны мы вряд ли куда-либо выступим?
–Да. А потом все будет зависеть от переговоров с империей.
– И мы не станем спасать Леди Андунэль? – совсем расстроился Мэл.
– Нет, как раз ее прежде всего такое решение спасает. Дает ей шанс на свободу. И все же я хотел бы уточнить у вас обоих, – герцог переводил взгляд с брата на брата, – кое-какие сведения. Например, кто наследует трон в случае гибели принцессы за Онотимо?
– Ты, – хмыкнул Мэл, – точнее скорее всего не сам ты, а твой ребенок. Тебя женят на подобающей положению деве, и ваше дитя будет сможет унаследовать трон.
– Подобающей девой, кстати является леди Татие, – добавил Сульмидир, – вчера на совете присутствовал ее брат Линдир, я бы на вашем месте, ваша светлость бежал бы в храм Ивэ отмаливать грехи и просить о спасении принцессы, Татие то еще наказание.
Дэекен из кармана своей куртки выудил свои записи, и сверился с ними.
– Сестра Линдира значит. И чем эта Леди подходящая?
– Они побочный род Анкалима. Родственники очень дальнее, куда дальше вас, но все же, если желать сохранить кровь правящего рода, вас поженят.
– Скажите, а если бы погиб и я и принцесса. На трон мог бы претендовать этот самый Линдир?
Братья переглянулись:
– Да скорее всего мог бы, – ответил Сульмидир. – подозреваешь его в сливе информации о встрече?
– А он был в нее посвящен?
–Да, – кивнул Менэльтор, – он провожал нас в путь. Он был в курсе с самого начала, но он просто не смог бы участвовать в таком заговоре.
– Почему? – на Менэльтора смотрели уже оба его собеседника.
– Ну во-первых, Линдир влюблен в принцессу, цикл «Закатных песен» между прочим его сочинения, – улыбнулся Мэл, – я над мелодиями работам, еще до своих путешествий, по его просьбе, а все слова его. И эти песни посвящены принцессе. Во-вторых, если бы Леди так и не вышла бы замуж, скорее всего Его Величество женил бы ее на Линдире. Ему необходим был наследник и возможно он бы все же решился на этот шаг, хоть Андунэль и несколько раз отвергала Линдира. И, в-третьих, самый большой недостаток его, одновременно это же причина, по которой он столь не мил принцессе, в том, что Линдир, как и его сестра, беспросветно туп. Он хорошо слагает рифмы, в остальном же это кошмар. Заметьте, это я говорю, сам не особенно блистающий высоким интеллектом. Ищите другого подозреваемого, товарищи.
Сульмидир с Дэекеном переглянулись снова:
– Хорошо, но и этого тоже списывать не стоит, может его кто-то подтолкнул на такое действие.
========== Насилия не будет. ==========
Новоиспеченный наместник Владычицы Теней в Ране, заложив руки за спину, величественно вышагивал по двору замка. Величественность и медлительность шага вообще-то были конкретно ему не свойственны, обычно на это просто не хватало времени, ведь всегда надо было куда-то спешить, зачем-то бежать, кого-то срочно убивать, или спасать, но походя все равно кого-то убивая… Да если быть абсолютно честным, Кагар ни в чем не был так хорош, как в убийствах. Ну, а что, много ума в этом деле не нужно, таланта тоже, а, так сказать ремесленные навыки – они приходят с опытом и постоянством практики, а уж в его летах, посвященных ремеслу отнимания жизней, он был ну не меньше, чем магистром. Жалко было, что вот конкретно в той ситуации, в которой он прибывал теперь, его умения ему никак не пригождались. Кого ни убей, все будет без толку. Хотя нет, если убить себя, то тогда расклад бы сильно поменялся, но это был изначально негодный вариант. Пройдя еще пару сотен метров, Кагар отметил, что его мысли уже слишком далеки от поисков решения собственных проблем и постепенно превращаются в детально воображаемые кровавые сцены убийств с особой жестокостью всех власть имущих соотечественниц, а заодно и кое-кого из эльфов, например все того же венценосного Онотимо, пусть бы ему икалось всю ночь, а раз так, то наверное, следовало это дело оставить до лучших времен и заняться чем-то более полезным и практичным.
Для начала он отправился обратно в замок, спустился вниз в кухонные помещения, там все еще шла работа. Тела то вынесли еще днем, но вот оттирать стены, полы, отскабливать поверхности куда впиталась кровь приходилось сейчас. В свете свечей и факелов на кухне работало не меньше дюжины женщин, согнанных в замок из нижнего города, как раз для уборки, за весьма достойную, между прочим, плату. Деньги, деньгами и даже те, кто работать пошел добровольно, внутренне были все же сильно напуганы. Особенно в свете открывшейся им кухонной картины, а потому, когда вошедший Кагар кашлянул чтобы привлечь к себе внимание, раздался просто оглушающий визг. Неудачливый наместник аж виски потер, до того сейчас ему этот визг пришелся по нервам.
– Да прекратите визжать, и все останутся живы, – он вздохнул, и выцепив из этой компании тех, что были постарше и поспокойнее указал на них. – Ты и ты, пойдемте за мной.
– Куда, ваше…
– Сиятельство? – перебив, усмехнулся Кагар, – Или Благородие?
– Темнейшество, какое уж из вас Сиятельство то, – ответила одна из женщин, на что ее подруга по несчастью аж охнула.
– Ты, наверное, замужем, женщина?
– Дык, у меня и внуки уже есть, – согласилась она.
– Жаль, а то б я глядишь и влюбился бы, приведи нам пообщаться побольше.
– Нет, уж, упаси меня Великие от такого счастья.
– И то верно говоришь. Ладно, пойдемте дамы, – он кивнул на дверь и подождав пока они последуют за ним объяснил, – мне помощь нужна, комнату приготовить, постель перестелить, камин растопить, и на все про все у вас не больше получаса. За эти труды уплачу отдельно, серебром, – Кагар подбросил в руке кожаный кошелек, – справитесь?
– А чтоб не справиться, справимся, – наконец-то подала голос вторая женщина, серебро творит чудеса, а порой помогает и от немоты.
– Тогда вперед! По лестнице на два пролета, с площадки направо в дверь под аркой. Кто что спросит, ссылайтесь на Кагара. И шторы зашторьте натемно.
Как только серебряные монетки перекочевали из кошелька в пухлые ручки женщин, они тут же кинулись со всем рвением выполнять поручения. А сам белобрысый тем временем направился в обеденный зал замковых казарм, именно там его должна была дожидаться Ирше.
Солнцеликая красавица, как раз добралась до очередной кружки весьма недурного эля, и потому была в приподнятом настроении, когда Кагар постучал ее по мощному плечу.
– Здорово, красотка!
– И тебе не хворать! Выпьешь? – развернувшись орчиха протянула Кагару свою кружку.
– Не сегодня, Ирше. Где она?
Ирше кивнула головой в сторону большого очага, там на кресле поближе к огню была пристроена рыжеголовая эльфийка, на фоне пьющей орочей массы она смотрелась особенно незаметной.
– Я ее забираю, – предупредил воин.
– Только ты уж ее в эти… казематы, или что тут в замке для пленников, не размещай. Она явно не из крепких. Даже если Зурх ее быстро заберет, все равно не надо.
– Не заберет. Он отказывается ее возвращать в Лес, – Кагар наклонился над самым ухом Ирше, – так что она остается тут. Со мной.
– Но…. – Ирше опять развернулась к нему, – ты же сам говорил, что важно… Ну ты помнишь, что ты говорил.
– Я помню. И я подумаю над этим. Только не сегодня, сегодня уже просто не могу думать.
– То есть ты вот реально сейчас ее около себя собираешься держать? – как-то слишком непредсказуемо толи хрюкнула то ли хмыкнула, Ирше, – ой, Кагарчик, ой, бедненький, – орчиха сначала еще пыталась сдерживаться, а потом рассмеялась, – да не оставят тебя твои предки!
– Не надо….
– Чего не надо?
– Предков не надо, мне и потомки в печени уже! И кстати раз уж тебе и так весело, порадую тебя еще сильнее. Вроде как поздравляю тебя. Ты назначена комендантом этого вот замка.
Ирше смеяться сразу прекратила и уставилась на Кагара:
– Это когда?
– А вот прямо сейчас. Эй, толстокожие! Слышали, что говорю? Солнцеликая Ирше, за коменданта тут! Короче главная!
Орки сочли это за прекрасный повод еще выпить, и покричать.
И ошалевшая Ирше не успокаивалась:
– Да погоди ты, кто это сказал?
– Как кто, наместник Раны и сказал. А ты бы не сомневалась, в моих словах, а как положено выразила бы признательность за хорошие вести.
– Ну извиняй, я это, в шоке. Просто не могу поверить… Ты точно ничего не путаешь? Я теперь в замке что главная? И приказывать могу?
– Ну главная не главная, но внутри замковых стен сразу после наместника, и приказывать можешь, и сама выбрать отряды для гарнизона можешь, и все организовать не просто можешь, а должна.
– Я что ж теперь даже главнее Тордрана могу быть?
– Можешь, если Бизонье Копыто в гарнизон возьмешь, но можешь и не брать, теперь это на твое усмотрение.
– Охренеть. Это за что мне такая честь, спрашивается?
– Нет орка сообразительнее тебя Ирше, и исполнительнее тоже нет. Сказали сидеть с эльфийкой, ты и сидишь. А тому же брату твоему угрожать пришлось, чтоб делал что приказано. Это, знаешь ли, много стоит.
– Ну так одно дело тебя слушать, а другое дело… Так кто там наместник то?
– Я.
– А, – Ирше довольно улыбнулась, и обхватив ручищей Кагара, со всей так сказать не высказанной ранее признательностью сжала его в объятьях, у бедняги затрещали кости, но вытерпеть проявление чувств коменданта замка, было делом чести, – ну теперь все ясно, – отслюнявив Кагару еще и поцелуй в щеку орчиха его наконец-то отпустила, – вот засранец же. Благодарности и признательности принимайте, господин наместник. И какие распоряжения то?
– Давай уж поговорим завтра, после заката. Много чего нужно обсудить. А пока празднуй, поводов полно.
Направляясь за Айрой Кагар, очень надеялся, что на сегодняшнюю ночь все самое сложное уже точно позади, и теперь он сможет просто выспаться этим днем. Но как бы не так.
***
С того самого момента, как только они с Ирше покинули шатер клана Бизоньего Копыта, Андунэль внутренне ожидала – подвоха. Надеяться, что на этом все и кончиться, и ее вместе с остальными пленными просто отправят на Н’гьяр, а там глядишь и домой, принцесса себе запретила, к тому же ей ведь обещали допрос с пристрастием, как только они окажутся на месте, ну вот время отвечать на вопросы, кажется, пришло. Внутренне молясь милостивой Ивэ дать ей сил перенести любые мучения, подходящего Кагара, Андунэль встретила прямым взглядом.
– Приветствую вас, – она сложила руки на коленях в замок, благодаря Ирше принцессу устроили в удобное кресло возле камина, а под сломанную ногу даже скамеечку нашли. -вновь.
– И что мне следует тебе ответить? – Кагар остановился от нее всего в шаге, теперь ей придется задирать голову, чтобы говорить с ним, – Быть может, доброй ночи?
– Для доброй ночи, как по мне за городскими стенами жгут слишком много трупов. Но если вам кажется такое добрым или приятным, что ж ваше право ответить тогда соответственно.
Кагар зажмурил глаза и повесил голову, секунд на пять, а потом потерев лицо ладонями глаза открыл и уставился на Андунэль:
– Давай ты прекратишь вести себя, как напыщенная идиотка. Заметь, напыщенность сама по себе не так уж и плоха, и я не против, но сейчас она настолько не к месту, что делает тебя действительно идиоткой. Я серьезно. Злить и задевать меня тебе сейчас дело последнее. Да и я не особенно хотел бы на тебе срываться, поэтому, пожалуйста, заметь я именно в вежливой форме прошу тебя, язык попридержи, личико попроще сделай, глядишь и обойдется все миром.
– Миром с нарьяма? – она вскинула брови.
– Ну раз тебе привычней без мира, – он тяжело вздохнул, – то пускай будет так. Если ты сейчас не заткнешься и не станешь лапочкой, я запихну тебе в рот кляп. И поскольку выбор тут не слишком велик, на кляп для тебя пущу подол твоей рубахи, а она, как я могу судить далеко не первой свежести. Теперь мы поняли друг друга?
