Текст книги "Дева в беде, или где будем принца делать, женщина? (СИ)"
Автор книги: Vuya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)
– Мой дорогой, Сеймур, мы едим охотиться, – взмахнув рукой, увешанной перстнями, заявил герцог, за обедом следующего дня, – на оленя!
Потом задумавшись, добавил:
– И, может, кабана! А вообще, я не отказался бы от трофейной медвежьей шкуры.
– Ваша светлость, так может я закажу шкуру охотникам, им же сподручнее. А мы как обычно?
– Хочу трофей, Сеймур! – хмыкнул герцог, – Собери нашу обычную компанию друзей, и я непременно хорошо награжу того, кто убьёт для меня медведя, только если сам не убью его первым.
– Вы настроены на соревнования? – Сеймур улыбнулся, его явно интриговало не настроение герцога, а награда, но стоило все-таки уделить желаниям сюзерена должное внимание, – Так отчего охота, а не турнир?
– Турнир будет, но позже. А сейчас мне хочется скорее игры, чем драки, да и признаться честно так не хочется облачаться в латы в такую жару, лучше налегке, поэтому охота, а не турнир, но добавить остроты и посоревноваться тоже не мешает.
– Так что же вы хотите вручить, как приз победившему медведя?
– Земли и замок казнённого Морко, – куда серьезнее ответил Дэекен, – земли не большие, замок в весьма плачевном состоянии, да и слава теперь за ними не самая приятная. Однако выгодное расположение очень подкупает, не правда ли? Так вот туда нужен щедрый, богатый и грамотный феодал, кто-то из моего ближнего круга. Я думаю, что просто отдать их кому-то из вас в дар, будет неприятным сюрпризом для остальных. К тому же, возможно, не каждый захочет эти земли, после всего что там случилось, и значит тот, кому они не нужны, просто не станет убивать медведя. Согласись это ведь куда менее неприятно, чем отказаться от подарка своего герцога. Ну и конечно, все остальные, кому земли могут пригодиться, будут в равных условиях, и никто не будет в обиде, если выберу не я, а удача и сноровка.
– А если вы сами убьете медведя?
– Значит земли мои.
Серселен внутренне гордился своим планом, сейчас его приближенные, кинутся примеряться к куску довольно ценной земли, точа медвежьи копья. К тому же посчитают, что трофеем выбран медведь, только от того, что медведь на старшей речи так и звучал, как морко, а вовсе не потому, что ореол обитания этого зверя в Речных землях был ограничен. Дэекену нужен был Хрустальный перевал через Солнечные горы, прямой горный проход в эльфийские земли, а вовсе не медведь. Но перевал образовался благодаря реке Имирин, именно она давала места для нереста тем породам рыб, что так любили медведи. И именно поэтому на медведей с поздней весны до начала осени охотились вблизи перевала.
***
Охота аристократии и охота простого люда вещи абсолютно разные. Если простые люди охотятся ради мяса и дичи, и им куда важнее результат, нежели процесс, то аристократия из охоты делает целый ритуал. У каждого лорда и леди на охоте есть своя роль, свое место, своя задача. Вот и герцог Серселен выезжал на охоту заранее распланировав все действо. Пока Его светлость с приближенными объезжали окрестности, искали звериные тропы и следы, слуги ставили шатры и разбивали лагерь. Пока высокородные охотники трубили в рога загоняя дичь, спускали своры гончих псов, галопом носились по лесу, в лагере для них готовился стол из привезённого провианта, грелась вода для омовений, расстилались мягкие перины, кто-то даже заметил, что голодная после своих игрищ знать сжирает в два раза больше, нежели успевает поймать, а уж сколько они выпивают и вовсе не пересчитать. И тем не менее несмотря на все сетования распорядителя сего мероприятия в список провианта было включено всего два бочонка вина, что явно было недостаточно. Как не пытался он несчастный, объяснять герцогу, что два, ну точно будет мало и после однозначно где-то нужно будет брать третий, тот ничего не хотел слушать, а только отвечал, что он с друзьями много пить не станет. Однако, ну хоть раз у кого-то получалось запастись таким количеством алкоголя, чтобы его действительно хватило, и не нужно было бежать за добавкой, если не взять что-то про запас? Третьим днем, когда наконец-то был добыт медведь для его светлости и огромная туша была погружена на телегу, чтобы отправиться к таксидермисту, решившие отпраздновать вручение замка Морко победителю медведя, столкнулись с тем, что вина то и не осталось почти.
– Я ж говорил, ваша светлость, с такой охотой надо три, – сняв шапку и крутя ее в руках оправдывался не за свою ошибку распорядитель. – вы уж простите, что я не настоял, не позаботился…
– А может Орсо, у тебя есть скорые ребята, и мы их в Имирин зашлем, как думаешь туда обратно сколько будет с бочкой то? – конечно же Сеймур пытался найти решение сложившейся проблемы, Дэекен предполагал такое развитие ситуации, как и знал, что Орсо ответит.
– Лорд Сеймур, ребята то есть, но ведь вам же поди какое пойло не подашь. А хорошее вино, в приличной дубовой бочке будет весить не мало, ну и надо выбрать, надо договориться, да и в Имирин они быстро доберутся, а вот обратно с груженной телегой, это уже не такой быстрый путь. – бормотал оправдываясь Орсо, – в лучшем случае завтра к утру будет вам вино, а надо то сегодня, того, что осталось на ночь не хватит.
Дэекен улыбнулся. Все шло, как по маслу:
– Ну раз я просчитался, я и исправлять буду, – заявил он и развернувшись махнул Сеймуру идти за ним, – Орсо седлайте свежих лошадей, и вышли вперед мальчишку, предупредить.
– Куда выслать, вашество, кого предупреждать?
– В Имирин, в «Шелк и бархат» к леди Астре, пускай из кожи выпрыгнет, а устроит праздник, так пусть и передаст.
Город Имирин располагался в долине реки, подарившей ему имя, на тракте ведущем через Хрустальный перевал. Его расположение и диктовало его судьбу. Центр торговли с эльфами в речных землях. Туда съезжались всевозможные купцы всех народов, привозили товар эльфийские мастера, заключали сделки о поставках муки представители эльфийской короны, делали необходимые заказы в гильдиях ремесленников, которые, конечно же отстроили свои предстательства в городе, со временем в Имирин подтянусь гномы с Белого пика. Росли рынки, отстраивались новые и новые лавки. Там торговали эльфийскими шелками, тут гномьим стеклом, а в самом красивом доме центральной площади в гильдии мукомолов можно было купить обоз муки, на 12 мешков, и не один, если нужно. Город разрастался с невероятной скоростью, угрожая перерасти в размерах Нонансир, и никого уже не удивляло, что там отстроили чудесные таверны и трактиры, было огромное количество наемных комнат, и лучший в Речных землях, а то и во всей империи бордель – «Шелк и бархат». Ведь надо же было торговцам, купцам и ремесленникам где-то жить, отмечать отличные сделки, и проматывать только что вырученные деньги. Ну, а герцог получал с этого всего хорошие налоги. Всех все устраивало. Город шумел, работал днями, праздновал ночами. Были даже ночлежки и специальные вытрезвительные дома для упившихся торговцев, засыпающих на улицах. Эльфы же старались в Имирине не задерживаться, комнат почти не арендовали, трактиры посещали редко, ведь по их сторону перевала стоял не менее прекрасный город, с эльфийскими тавернами, и эльфийскими наемными комнатами, а эльфы, как известно те еще высокомерные задницы. Ну это конечно, если их не обожествлять.
Люди всегда считали эльфов образцом морали, высокой нравственности, блюстителями чести и порядка, невероятно преданными делу и собственной земле, ну вернее в их случае лесу. Считалось, что эльфы знают во всем меру, среди них не было ни обжор, ни пьяниц, ни гуляк, ни развратников. Хотя понятие разврата дело относительное, и у тех же эльфов браки заключались не зависимо от пола брачующихся, что среди людей не находило понимания, но все что касалось утех плотских было только по любви. Никаких отношений до брака, да и само вступление в брак было тем еще испытанием. Получить разрешения на брак следовало у жрецов Ивэ, после того как пройдешь некое испытание, на самом деле разговор, да и до решения это разрешение получить проходили порой долгие годы, ведь правильные ухаживания длились десятилетиями. Короче человек состарился бы прежде, чем оказался бы в постели с возлюбленным своим эльфом. Так-то в общем, оно было верно, но в любом правиле всегда находятся исключения, и Дэекен прекрасно знал об этом, в конце концов его бы не было на свете, не будь таких вот исключений.
Года полтора назад, как раз, когда в эльфийском гарнизоне сменился командующий, герцогу начали поступать донесения, что в Имирине стали то и дело замечать эльфийских воинов с пограничной заставы. Раньше такого не наблюдалось, если войны и выбирались в город, то очень редко и секретно, а если эльфийский воин не хочет быть замеченным, то человеку его не заметить, то что теперь их начали видеть на улицах, говорило о том, что теперь они не прячутся. Из этого Дэекен делал вывод, что новый командир эльфов куда более терпим к некоторому попранию нравственности, чем предыдущий, и те любопытные, кому хотелось разнообразить свой опыт видимо решались на спорные для эльфа развлечения. Ведь в городе людей можно было позволить себе немного больше, чем в городе эльфов, без последствий и осуждения. Подтверждение догадок герцога пришло быстро, очередное донесение гласило, что войны с пограничной заставы приходя в горд обычно направляются в самые шумные таверны, иногда играют в карты, кости и другие азартные игры, что эльфами порицаемы, иногда позволяют себе пить крепкие ячменные напитки, уходя на не твердых ногах, но самые решительные посещают «Шелк и бархат». Постепенно собирая информацию, герцог выяснил, что самым частым гостем борделя, как раз и является новый командир заставы на Хрустальном перевале, он достаточно опытный воин, был в нескольких походах, обличил себя военной славой, но вот беда больно уж любил поразвлечься, что делало его хоть и славным героем, но порицаемой личностью среди эльфов. Таких обычно восхваляли на пирах и им всячески воздавали по заслугам богатствами и званиями, но вот дочерям и сестрам таких не представляли, в свои семьи вводить не желали, и что и говорить за домашний стол не приглашали. В общем общество их считало неблагонадежными для семейных отношений, хоть и необходимыми для общества. На благонадежность для семейных отношений Серселен плевал, да и все эти эльфийские представления о целомудрии не разделял, к тому же в его случаи маленькие слабости эльфийского командира сейчас играли ему на руку.
«Шелк и бархат» встретил взмыленных лордов распахнутыми дверями, и наскоро выставленным самым пышным убранством главного зала. В курульные кресла выложили шелковые и бархатные подушки, на столы накинули беленого льна скатерти, выставили стекло вместо глины, ну и видимо выгнали всех посетителей из главного зала борделя. Лучшие девки Имирина в ярких платьях засновали вокруг рассевшейся компании с кувшинами вина, блюдами с хлебом и сыром, то и дело на столе возникали все новые и новые кушанья. Видимо в порядке приготовления, незаметно для пьянствующих лордов в зале зазвучала музыка, наверное, и барда удалось выцепить в последний момент. Вскоре и песни пошли на заказ оплачиваемые россыпями серебра и меди, и девушки, беспорядочно приземлявшиеся на колени пьющим, собирали монетки за поцелуи и неприкрытую лесть. Еще немного времени, много вина, и разносчиц сменяли танцовщицы в полупрозрачных одеждах и множестве украшений, извивающиеся и изгибающиеся в немыслимых местах и позах. Леди Астра, как никто другой умела устроить вечер для состоятельных господ. Она прекрасно знала, кто у нее в гостях, что от нее и ее девушек требуется, и потому за весь вечер под страхом порки ни одна из девиц не позволила себе подойти или обратиться к Дэекену, только с его позволения, приглашения или жеста, а он среди всей разношёрстной толчеи девиц искал одну особенную, которую судя по описаниям все тех же донесений пропустить было бы сложно. Высокая, статная, рыжая, по слухам полуэльф, любимица капитана эльфийского гарнизона, именно к ней тот и приходил, когда посещал «Шелк и бархат». Стоило ей появиться в зале Дэекен сразу же ее заметил. Для его вкуса женщина была слишком яркой, слишком заметной, слишком вызывающей, он то сам любил более спокойную внешность, мягкие черты лица, светлые и нежные краски во внешности, но отрицать что женщина хороша, Дэекен не мог. Рыжеволосая красотка быстро получила приглашение к столу, и, конечно, не заставила себя ждать. За недолгое время пока допивался бокал вина, его светлость удостоился десятка комплементов, пары поцелуев, нескольких на ухо выдохнутых пошлостей, времени даром девица не теряла и такого важного гостя упускать не собиралась. При иных обстоятельствах герцог бы от нее сбежал бы, однозначно, но сегодня было другое дело, и потому, когда бокал вина закончился Дэекен позволил ей утащить себя на верх в самые богатые из комнат борделя. Обслуживание было на высоте, кроме всего прочего в комнате была набрана горячая ванна.
– Быть может господин желает принять ванну. Вы все-таки с дороги, – ворковала рыжая, то и дело оплетая Дэекена руками, и поглаживая то по плечам. То по спине, а то и вовсе по животу.
– Как тебя зовут? – спросил Дэекен снимая с себя руки женщины и присел за столик под окном комнаты.
– Лилия, господин, – улыбнулась та и снова подошла близко, присаживаясь на корточки, чтобы снизу вверх заглядывать в глаза.
– Лилия, – потянул с сомнением тот господин, – ну, конечно. Сядь в кресло, я прошу, – он кивнул на противоположный край стола и сказал это не терпящим возражения тоном.
Женщина послушалась, а что ей было делать, хотя губки обижено надула:
– Вы не в настроении?
– О нет, просто я хочу поговорить. Так как тебя зовут? На самом деле… Давай без всяких Лилий и историй про то, что твоя мать прачка с белого тракта, а отец эльф, служивший у Западных Врат. Про похищение пиратами и продажу на невольничьем рынке Нгьяра тоже можешь не рассказывать, мне не интересны фантазии, я хотел бы услышать правду.
– И отчего же вы считаете, что это все не правда, мой господин, – женщина предприняла еще одну попытку кокетства, но тяжелый вздох ее знатного клиента говорил о том, что зря.
– Твои уши слишком круглые для дочери эльфа, даже мои, а я, между прочим, эльфийский правнук острые, – он отвел прядь, закрывающую ухо, и оно действительно имело острый кончик, хотя и не так ярко выраженный, как у чистокровных эльфов.
– Ваша светлость, – уже без игривости она склонилась головой отвесив герцогу поклон.
– Сделай вид, что ты не поняла, кто перед тобой, думаю тут почти все догадываются, но стараются этого не обсуждать, вот и ты будь умницей. Давай не станем обсуждать меня, а поговорим о тебе.
– Меня зовут Марина, ва… господин, и я дочь мыловара.
– Вот так куда лучше, – кивнул улыбающийся герцог, пододвигая девице бокал вина, предусмотрительно ставленого на столе, на случай если гостя будет мучать жажда, – И как ты оказалась в таком месте?
– Все очень прозаично, господин, меня продали за долги отца. Был пожар, мыловарня сгорела, вместе со всем имуществом. История обычная, тут таких через одну.
– Получается тебе нужно кроме заработка еще и отрабатывать долг уплаченных за тебя хозяйских денег?
– Да, в долги идет все, мои платья, украшения, белье и туфли. Деньги что я получаю от клиентов уходят в уплаты моих долгов, отложить на что-то кроме оплаты комнаты при борделе и питания не получиться пока долг не отработан.
– И все же у тебя ведь ест патроны, при твоей то внешности?
– Пока нет, мой господин, меня не так давно сюда привезли, чтобы я обзавелась чем-то кроме постоянных клиентов.
– Мечтаешь выбраться отсюда?
– Да кто же не мечтает? Только вот тех, кому это удается единицы, потому что даже если долги выплатить куда податься с таким прошлым, где брать денег на жизнь? В жены то, кто возьмет шлюху? Дураков нет.
– Не будь так уверена в беспросветности своего будущего, Марина, всегда может повести. Как например сейчас, – Дэекен достал из внутреннего кармана кошель и выложил его на стол, – тут золото. И это лишь часть моего предложения. Так сказать, компенсация за молчание. Готова выслушать само предложение?
Марина сглотнула, смотря на кошель, после чего залпом осушила бокал вина утеревшись рукой заявила:
– Все чего пожелаете, ваша светлость.
Дэекен не выдержал и рассмеялся, он встал, обошел комнату проверяя нет ли где в стене слухового окна, открыл дверь посмотреть не подслушивает ли кто за ней. И только потом вернулся за стол и продолжил:
– Ничего такого страшного, что ты там себе навоображала я тебя делать не заставлю. Ты просто должна будешь передать письмо, одному из своих постоянных клиентов. Но так чтобы не знал никто, даже леди Астра. Прежде всего именно леди Астра! Сделаешь?
– Письмо? Кому? – удивление Марины было не поддельное, и вот такой растерянной и настоящей она казалась Дэекену куда как краше нежели в тот первый момент когда он ее увидел.
– Тебя ведь посещает нынешний командующий заставой Хрустального перевала? – после кивка Дэекен продолжил, за одно достав скрученный в свиток кусочек пергамента, размером свиток был не больше мизинца. – Письмо ему. Как часто он у тебя бывает?
– Да уж не реже чем раз в две недели, так что жду его примерно на следующей.
– Тогда отдашь письмо ему, но так чтобы больше никто об этом не знал. А через месяц я пришлю за тобой, выкуплю все твои долги, и, если пожелаешь отправлю в столицу, назначив некоторое жалование, там сможешь устроить свою жизнь как захочешь сама.
Уже по блеску в глазах Марины Дэекен понимал, что этот гонец письмо доставит в лучшем виде, она будет готова на многое ради того, чтобы предприятие это выгорело, а сомневаться в том, что у бордельных девиц есть способы скрывать некоторые вещи от леди Астры не приходилось.
Дело было сделано. Письмо последней надежды отправлено.
***
Ответ не заставил себя долго ждать, его принес Сэймур, в знойный день середины лета:
– Вам письмо с пограничной заставы, ваша светлость. Эльфийский гарнизон просит нас выслать несколько следопытов, хорошо знающих Солнечные горы с нашей стороны и разрешение на пересечение границ вооруженным отрядом, вроде как они заметили странные перемещения гоблинов и желают проверить это.
– Опять вскрыл мою почту, – вздохнул герцог, откинув переданный Сэймуром свиток на стол, – никакой тайны переписки.
– А у вас есть от меня тайны, мой господин? – вроде как удивленно спросил Сэймур.
– Это провокация, ведь если я признаюсь, что они есть, то ты начнешь выяснять что это за тайны.
– Одну кстати я уже узнал, вы выкупили ту рыжую девицу из «Шелка и бархата». Она вам так запала?
– Не то, чтобы так уж и запала. Сам знаешь я люблю блондинок, но мне не понравились слухи о ее эльфийском происхождении, и я решил, что лучше единожды оплатить пусть и завышенную цену, нежели годами слушать россказни про проститутку эльфийской крови. Ухо режет.
– Так вот в чем дело! А я уж было подумал, что вы влюбились и скрываете это от меня.
– Ну нет, такое бы ты знал Сэймур, а теперь иди уже. Подготовь приказ для эльфов я подпишу. Ну мало ли и правда им сдались эти гоблины в наших лесах, раз они шлют гонца.
Конечно же содержание письма с пограничной заставы было лишь отвлекающим маневром. Просто никто кроме Дэекена не смог бы прочесть тайное послание от Онотимо, просто от того, что не подумал бы читать это письмо ночью на улице в темноте в свете лун. Любой огонь, будь то свеча или факел, и уж тем более солнечный свет делали письмо не читаемым. И никто кроме эльфов не пользовался таким способом написания тайных посланий, потому что никто о нем не знал, ну кроме разве что нарьяма, но им то, что за дело до переписки Онотимо с родственниками?
Все дело было в люминофоре, светящийся смоле, которую эльфы и нарьяма использовали для освещения помещений, там, где нельзя было использовать огонь, например в ветвях деревьев и на сквозняках пещерных переходов. Эльфы делали из люминофора специальные чернила, однако в отличии от люминофорных светильников нанесенные на пергамент чернила могли светиться лишь отражая свет лун, а не собирая его и отдавая годами. Так что сразу после захода солнца Дэекен смог прочитать написанный ему ответ от эльфийского короля, такой же простой, как и письмо самого Серселена.
«Ваше величество, я пишу вам, как единственный потомок вашей покойной сестры, от того, что сейчас нуждаюсь в вашей помощи, думаю излишним было бы обрисовывать всю опасность моего положения, вы и сами наверняка в курсе этого вопроса. Помогите мне в память о леди Итариллэ, и я готов буду выполнить любые ваши условия.» – писал сам Дэекен.
А ответ ему гласил:
«В день празднования сбора урожая в Последний оплот прибудет мой посланник, я отправлю того, кто сможет говорить с тобой как равный с равным, ты выслушаешь мои условия от него и примешь решение. У тебя не так много времени, будь осторожен и разумен.»
Дэекен вздохнул. Стоило теперь придумать план, как оказаться в Оплоте, не вызывая ни у кого подозрений, это было задачей посложнее нежели подставная охота на медведя.
========== Эльфийский лес и Белый тракт. ==========
Перед Менэльтором Настадреноном буквально стоял вопрос жизни и смерти, вот уже битых пару часов он выбирал сапоги. С чего бы так переживать из-за сапог, подумаете вы, и будете очень неправы. Ведь Менэльтору Настадренону дали важнейшее поручение в его жизни, сопровождать и защищать прекрасную Леди Андунэль Анкалима, принцессу эльфийских лесов, дочь короля Онотимо, и сапоги для выполнения этого задания играли не маловажную роль. Во-первых, ну кто же сопровождает принцесс в абы каких сапогах? Только глупец не озаботиться внешним видом своей обувки, когда в спутницах принцесса. Естественно для такой цели подойдут только лучшие, самые дорогие и качественные сапоги, которые к тому же будут исключительно хорошо смотреться на владельце. Но вот же неудача, лучшие сапоги Менэльтора были совершенно новыми. И это вступало в конфликт с «во-вторых» ведь, во-вторых, для дальних путешествий обувь должна быть крепкой и удобной, желательно разношенной, чтобы не натереть мозоли на пальцах и пятках путешественников. Нужно быть дураком, чтобы отправиться в путь в совершенно новой обуви. Менэльтор пусть и был молод, неопытен, и для такого путешествия возможно не слишком подходящей кандидатурой, особенно по мнению его отца, но он однозначно не был дураком. Выбор был просто невозможен – новые и красивые, либо старые и удобные. Дилемма, вгоняющая молодого эльфа в уныние так, и не была бы разрешена не помоги ему его брат.
– Душа души моей, мой златокудрый братец… – начал было Сульмидир воззвание к своему младшему братишке, но тот будучи не в настроении шутить отмахнулся.
– Отстань от меня Сульмидир, и без тебя тошно.
– Да что у тебя случилось то? Я думал ты будишь счастлив, а ты похож на себя до третьего десятка, когда у тебя в наказание отнимали арфу. Тебе так повезло сопровождать леди Андунэль, а ты насупленный, как сыч. Может передумал ехать? Так я подменю, без вопросов.
– Ну уж нет. Даже если бы я не хотел поехать, а я хочу, все равно тебе бы ни за что принцессу бы не доверил, ты же…
– Не хочу слушать лекции о своей безнравственности от тебя, Менэльтор, тем более что ты прав и мне нельзя доверять принцесс, – прервал брата Сульмидир выставляя руку ладонью вперед. – С куда большим удовольствием я хочу помочь тебе с твоей проблемой, в чем бы она не заключалась.
– Сапоги, Сульмидир! – Мэл произнес это таким жалобным тоном, что любому, кто это бы услышал стало бы понятно на сколько серьезна его проблема. – Я не знаю, что мне делать с сапогами. Короткие явно не для сопровождения принцессы, а новые даже на охоте не были, куда их в дорогу?
Сульмидир вздохнул наигранно и тяжело:
– Все же, тебе бы реального опыта братец, и тогда бы ты точно знал, что короткие сапоги, удобные, разношенные, и прекрасные в полевых условиях, очень просто превращаются в высокую обувь, так выгодно смотрящуюся на твоих ногах, что можно вместо оружия использовать для похода за девками, – Сульмидир выдержал паузу, зная, что младшенький начнет злиться, ровно за секунду до того, как услышать нужный ему ответ, – если у тебя есть краги! – он щелкнул пальцами закончив жест поднятым вверх указательным пальцем, высокая мысль стало быть.
– Мне плевать на девок, – начал закипать Мэл, но тут же и обрадовался, – точно! Краги! Сульмидир ты гений! – как только он сдержался чтобы не кинуться обнимать старшего брата было не ясно.
Досада, раздражение, отчаяние, ярость, понимание и неописуемое счастье – меньше, чем за пол минуты. Что по мнению Сульмидира стоило всего на свете, так это наблюдать за сменами эмоций на лице его младшего брата, такой диапазон не выдавал более никто. Говоря откровенно, до обретения Менэланэль дороже Менэльтора у Сульмидира не было никого, сейчас же брата потеснила дочь, однако Сульмидир одинаково не мыслил своей жизни ни без одного, ни без другой.
– Итак, на самом деле я пришел к тебе, чтобы сказать напутственное слово, душа души моей, мой златокудрый братец, и раз твоя проблема с сапогами решена, будь добр не перебивай. Отец и Даидайнес естественно расскажут тебе о чести и нравственности. Напутствуют о долге и стремлениях. Предупредят о необходимости сохранить спокойствие, достоинство и не падать в грязь лицом. Это все послушаешь позже, и можешь половину пропускать мимо ушей. Я же хочу передать тебе мудрость другого толка. И она куда важнее. Во-первый, пей один! Не смей ни под каким предлогом оказываться с нашей принцессой наедине, если она взялась за эль, душу твою нежную на изнанку вывернет.
– Чего?
– Сказал же, не перебивай. Сбил с поэтического слога, теперь придется по обыкновенному. Так вот, леди Андунэль пока трезвая такая вся принцесса, а как выпьет это ж имперский дознаватель. Знаю, ты с ними не встречался, но поверь мне, крепкие ребята орки, и то рассказывают им обо всех своих грехах и грешных мыслях. Я серьезно, ты ей расскажешь все, как, когда, с кем и зачем, в каких позах и… Хватит ржать я абсолютно серьезно!
– Ты что, умудрился исповедоваться леди Андунэль насчет своих похождений? Всех похождений? – Мэл откровенно и заливисто смеялся в голос, – Бедная наша госпожа.
– Это ты считаешь, что она бедная, а она бедным в пару счетов сделает тебя. И не перебивай. Устыдись своего неуважительного отношения к моим летам. Леди действительно умеет вывести на разговор по душам, и взгляд у нее такой, как будто ну вот точно все понимает, ненавижу ее этот взгляд. Пробирает, – Сульмидир изобразил озноб, и для виду даже сотрясся. – Но если вдруг останешься с ней один на один, то, во-вторых, не будь дурачком, и никакого флирта, держи себя в руках, не смей трогать принцессу, даже если она не против. Если ее тронешь ты, все – женат считай. А ты слишком молод, чтоб жениться на принцессах.
– С чего ты взял вообще Сульмидир, что леди Андунэль будет до меня дело такого свойства? – все еще отсмеиваясь поинтересовался Менэльтор.
– С чего, с чего… У меня два брата, один умный, другой красивый, оба в меня. Один ученый, другой интересный. Кстати, ты красивый, только Даидайнесу не говори, он думает, что красивый он.
– Да он скорее сжует все свои травы самостоятельно, чем признает, что умный я, так что хватит болтовни, Сульмидир. И потом это надо полагать, что раз я красив, а Даидайнес умен, то ты у нас….
– Совершенство! Я прекрасен и поразительно умен. Великолепно обучен и невероятно интересен всем и каждому, а ты внешностью в меня, да и путешествовал, и потому я точно знаю, что леди Андунэль весьма вероятно захочет выспросить все подробности твоих путешествий, а учитывая ее интересы, то именно в том самом смысле, ну и знаешь ли такие разговоры создают настроение…
Мэл сердито свел брови и медленно наклонил голову к плечу упирая руки в бока:
– Ты! Вот только не говори мне, что ты умудрился напоить принцессу, нарассказывать ей всякой ерунды, а потом что, создалось настроение? Лапы на нее свои наложил, да? – интонации Мэла были такими, что на всякий случай Сульмидир отступил на пару шагов.
– Стой, стой, стой… Слушай, как ты на маму похож, ужас просто, ненавижу, когда она на меня так брови хмурит.
– Сульмидир, боль головы моей, – уже в голос закричал Менэльтор…
– Чую мамин гнев! Не кричи! А то и правда мать накличешь. Не было ни чего такого за что стоит на меня кричать.
– Ничего такого, – передразнил его Менэльтор, но голос сбавил, – а что-то не такое значит было? Смотри мне в глаза и не смей изворачиваться, Сульмидир. Это ни разу не весело, да за леди Андунэль тебя отправят не то, что к Северным вратам на пожизненную службу, тебя отправят одного стеречь ущелье Тишины в Черных горах. Там помнишь ли была сторожевая башня, вот как раз восстановишь и века свои проведешь в ней. В обнимку с гоблиншами и тролльчихами.
– Да говорю тебе, ничего непоправимого не случилось, и вообще за кого ты меня принимаешь? Вот посмотри в мои честные глаза. Ну проявила принцесса чуть больше интереса, чем принято к вопросам, так сказать, близости физической, ну так не нам ее с тобой судить, ей лет то сколько, подумай! Сам то вон еще сопляком устроил тихонький скандальчик.
Менэльтор вздохнул:
– Я и не осуждаю, просто Сульмидир, если ты лапал леди Андунэль и об этом хоть кто-то узнает, это уже будет не скандальчик с шепотками за спиной, как про меня, это будет действительно трагедия для нее, а что с тобой сделает Его величество я просто не представляю. Вот подумай, что ты сделаешь с мужиком, который будет повинен в несчастье Менэланель, м?
– Выпотрошу, – честно признался Сульмидир. – Потому я тебя и предупреждаю, Менэльтор. Я действительно умудрился в ночь Цветения десяток лет назад быть несколько не осмотрительным, а там леди Андунэль, Золотая чаща северней Карас Сильмэ. Кажется, я должен был добыть черный беличий хвост на спор, ну знаешь все эти соревнования после основных Стрелковых игрищ, и почему-то принцесса плела папоротниковый венок в лесу одна и без охраны, сбежала ведь, и мы как-то разговорились, совсем уж прямо, а у меня с собой бурдюк гномьего эля. Ну представь себе, вот просто представь, что я без злого умысла, а просто в какой-то момент потерял контроль над ситуацией, понимаешь?
– Нет, не очень, – вздохнул младший из братьев, – ты всегда знаешь свое место.
– Все было слишком уж естественно, как в детстве, я расслабился. И оно на раз забывается что Андунэль принцесса, и что теперь прежде честности и открытости, надо помнить о чести, долге и ее целомудрии. Нравственность, разрази ее гром. Никогда я не был с ней в ладах.
