Текст книги "Дева в беде, или где будем принца делать, женщина? (СИ)"
Автор книги: Vuya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)
Это длилось не сказать чтобы долго особо по эльфийским меркам, как только Турман Великий скончался, а его старший сын Бресан взошёл на престол, игнорирующий Турмана после его женитьбы на Итариллэ, Онотимо наконец-то соизволил услышать имперские призывы о помощи и стал каждый год высылать хороший отряд эльфийских воинов в состав которого обязательно включался кто-то из детей Ивэ, перед зимой в людских городах лекарь дающий советы никогда не лишний. Вооруженные ростовыми луками, с длинными тяжелыми стрелами, около метра длинной и почти ста грамм весом эльфы сделали нападения орков не эффективными, слишком много их самих стало погибать при налетах и слишком мало добра и пленных им теперь удавалось уводить. Меньше пленных, меньше жертв для подношения своей земле. Оттого-то орки и поумерили свой пыл, да и к Трок ‘хаз стали запасаться загодя, с лета, постепенно умыкая заблудившихся, отставших, одиноких путников. Ну или тех безумцев что рисковали перебраться за Льдянку. Каждый год эльфийских воинов требовалось все меньше и меньше, и к настоящему времени эта миссия тоже была уже символичной. Теперь уже ради гордости эльфийского короля. Мол властвуют то люди, но мы то все знаем, как обстоят дела на самом деле, и чьи острые уши торчат ото всюду. И все знали, а потому посланника с дарами от щедрот Онотимо, раньше-то вместо даров были стрелы и лекарства, теперь же тоже надо было чем-то королевской милостью одаривать, вот и шел вход эльфийский бисер, жемчуг, реже шелк, принимали к празднику со всем хозяйским радушием, низко в благодарности приклонивши голову, осыпали цветами, подносили мед, отводили одну из главных ролей на праздновании. Да и само празднование было очень широким. Таких костров, как на Севере больше не жгли нигде, да и таких диких нравов уже почти нигде не оставалось. Сейчас люди все больше склонялись к цивилизованным застольям под навесами и танцам на настилах. А не к пляскам в убранных полях вокруг костров, горящих до небес.
Отправляя дочь в Оплот Онотимо, не считал, что хоть чем-то рискует, по хорошему оркам крепость была совершенно не к чему, для кланового отряда налетчиков она была не по зубам, объединять в армию несколько отрядов разных кланов ради разграбления Оплота орки бы не стали тоже, ведь их склочность всем была известна. При дележке добычи налетчики и порезать друг друга могли. Их, конечно, всегда объединяли нарьяма, но у тех сейчас был очередной период Восполнения в самом разгаре, как раз первым детям периода должно было исполниться лет по пятнадцать, что соответствовало годам 5 по человеческим меркам развития, и они должны были начинать тренировки. Так что да, рисков не было. А вот возможность вытряхнуть Андунэль из ее привычного мира, подарить ей новые эмоции и переживания, а заодно дать возможность посмотреть другими глазами на окружающих ее – это было идеей отличной.
***
Эльфийского посланника в Последнем оплоте встречали парадно, у главных ворот. Все было готово ко встрече еще с утра, как только из ближайшей деревне, где посланник ночевал в оплот пришел мальчишка с предупреждением о том, что эльфы на месте. Замесили тесто для сдобного каравая, оттерли кубки и чаши для распития меда, украсили главные ворота, собрали цветов для того, чтобы осыпать ими прибывших.
Где-то к полудню с дозорной башни донеслось долгожданное:
– Едут!
И город пришел в возбуждение. К воротам выехал лорд Горан с супругой, двумя сыновьями и дочерями, одеты все были по последней моде, в бархатах и жемчугах, на леди вовсе была меховая накидка, хотя погода все еще позволяла обходиться без особого утепления, на зато какой повод выгулять обновку. Извечное. Их знаменосцы несли перед ними их семейное знамя, что-то не внятное на голубом и как положено знамя Империи, черный ворон в размахе крыльев на алом. За семьей лорда двигалась городская знать, те, кто жили в верхнем городе, старший жрец с братьями и послушниками Великого, их всех от простого люда отрезали гарнизонные солдаты, после прохода почтенной процессии простые горожане и успевшие стянуться в город окрестные крестьяне валили к воротам уже толпой.
Эльфийский посланник ехал под конвоем из шести гвардейцев, сопровождала его дама, и по-скольки такое было редкостью, то многие, до кого слухи доходили об этом, уже на воображали, что это молодая влюбленная пара, не желающая расставаться даже ради выполнения королевского поручения. «Эх как это романтично, » – вздыхали Горанские дочери передавая сплетни своих более низкородным подругам.
Ехали эльфы парами. Строго выдерживая строй. Впереди знаменосец несущий стяг Эльфийского короля, серебряное древо на зеленом фоне, и видимо командующий гвардейской шестеркой. На его каркасном шлеме, склепанным из двух частей, от наносника вверх был приточен искусной работы кованный пятиконечный лист золоченный и сразу бросающийся в глаза, остальные пять гвардейских шлемов такого украшения были лишены. Эльфийская гвардия ехала в полном облачении. Перистые панцири, из защитных пластин легкие и прочные, такие же плакарты, уходящие в набедренники, делали воинов похожими на хищных птиц, покрытых стальным оперением, особенно в сочетании с наплечниками, сзади по лопаткам имитирующими крылья из-под которых спускались плащи, обычно подходящие под местность, в лесу зеленые, а тут для миссии сопровождения белые. Длинные кольчуги, под пластинчатыми доспехами сами по себе были настолько ценные, что сними такую кольчугу с эльфа и можно было бы пару месяцев кормить город размером с Оплот, защищали лучше самой тяжелой имперской брони. Тонкие мечи эльфийской стали с длинной рукоятью, в руках любого другого война не эльфийской крови казались бы не удобным и не ловким орудием, что было в общем-то логично, даже если чудом ты разоружишь эльфа, воспользоваться его клинком тебе будет ой как не просто. Однако для самих остроухих это оружие вставало в руку просто идеально, каждое их движение, каждый разворот, все вместе было непередаваемо грациозным танцем, смертельным танцем, созданным под этот вид меча. Дорогие ножны, на широких кожаных ремнях у каждого были свои собственные, отличные от иных, и вот по ним можно было многое узнать об их владельце. Строгие и аскетичные для скромных и серьезных, лаконичные для прямолинейный, изукрашенные тиснениями, вырубками, плетениями, а иногда и драгоценными камнями для модников и любителей покрасоваться, что не так уж и редко среди бессмертного народа. Ну и, конечно, ростовые луки, крепленные к седлу, изящные, как все эльфийское в комплекте колчанами стрел, единственных стрел, что пробивают толстую орочью шкуру. Можно было быть уверенным, за красивыми наручнями спрятаны кинжалы, где-то там в высоких голенищах, укрепленных щитками сапог, тоже притаилась сталь, с эльфами никогда не стоит забывать, за всей их красотой, за всей порой почти осязаемой лёгкостью, одухотворенностью и искренней добротой, всегда стоит нечеловеческая сила, и очень часто нечеловеческая гордость.
Посланник же не был одет ни в какие доспехи, на нем красовался отлично сшитый светло серый камзол, как носили эльфы, сидящий по фигуре, с отрезной талией и стойкой воротником, подколотым изящной брошью. Через плечо был перекинут плащ, судя по всему, добротной качественной шерсти, грудь на камзоле украшала вышивка, а на лбу эльфа покоилась тонкая серебряная диадема. Каждый мог бы отметить, что даже для эльфа он был очень красив. Узкий череп, выраженные скулы, широкие пшеничные брови в разлет, мягкие пухлые губы, но все же самым отличным на его лице были большие и яркие глаза, их зелень можно было приметить даже из дали. Многие из присутствующих назвали бы его идеалом красоты, особенно родись он женщиной, но на некоторой нежности черт лица женственность его и кончалась. Широкие плечи, узкие бедра, пускай и при всей эльфийской легкости и тонкокостности резкость движений, сводили на нет все попытки обознаться.
Остановившись перед воротами, посланник спешился, сразу за ним это сделал и знаменосец.
– Да осветят звезды нашу встречу, достопочтимые жители, – поклонился почтенно эльф на все три стороны, – я Менэльтор Настадренон, сын настадрена Феанора и посланник Его величества Короля Эльфийских лесов Онотимо Анкалима.
– Мы рады приветствовать тебя, Менэльтор Настадренон, от лица всех жителей города, – ответил ему так же почтенно вышедший чуть вперед лорд, – я барон Горан лорд Последнего Оплота приглашаю тебя погостить в нашем городе, выполнить порученное тебе твоим королем, и присоединиться к нам в нашем праздновании Сбора Урожая.
– Мы благодарны вам за ваше гостеприимство. Мы чтим вас за ваши доблесть и смелость оберегающие границы Империи от темных рас. Мы помним и ценим наши союзы в прошлом. Мы рады, что имеем честь разделить с вами ваши поводы к праздникам, – все эти речи звучали из года в год и Менэльтор Настадренон в этом ничем не отличался от других посланников, ну разве что в его голосе звучавшем звонко и мягко, можно было расслышать нотки откровенного веселья, – Примите же скромные дары Его Величества Онотимо в качестве подтверждения его расположения к вашему городу.
Двое гвардейцев поднесли к посланнику по ларцу, он открыл каждый из них демонстрируя народу щедроты эльфийского короля. В одном ларце, что поменьше были нити и россыпи речного жемчуга, что крайне ценился, а из другого Менэльтор демонстративно достал по склянке в каждую руку, поднял их высоко над головой, чтобы все видели прекрасный стеклянный бисер разных цветов, ценящийся порой наравне с драгоценными камнями, такой мелкий, прочный и блестящий бисер люди не дули, их технологии такого не позволяли, а вот эльфам умения хватало с лихвой. Теперь уж точно дочурки Лорда Оплота будут красоваться в новых бисером расшитых платьях и беретах.
Из рук гвардейцев ларчики приняли сыновья барона Горана. На этом расшаркивания аристократов было окончено, зато началось самое важное для простого народа. Эльфов тут любили и ждали особенно сильно за то, что, вручив дары лорду, они одаривают люд. Посланник раздавал серебряные монеты из кошелька, сначала одного, потом другого, третьего, стараясь никого не обидеть, не обделить.
Вообще этих вот дней ждали не только в Оплоте. В Ране торговцы, заемщики, доходники и прочие тоже очень и очень ждали эльфийских даров. Даже не потому, что люди оказавшись при деньгах так или иначе постарается их потратить на нечто нужное перед зимой, а потому что на серебре эльфийского короля строились те еще способы обогащения.
Имперские серебряные уже очень давно не были чистым серебром, скорее уж серебра там было треть от массы, а вот серебро Эльфийского короля было чистым, курс же для же на ярморочных и торговых площадях в это время был один к двум, а вот доходные дома в свою очередь для крупных клиентов обмен производили по курсу один к двум с четвертью. В свою очередь из доходных домов это серебро изымалось короной, за щедрые два с тремя четвертями. Плюс доходники, конечно, облагались налогами за удачные сделки, но и они не жаловались. А корона, собирая все эти монеты переплавляла их, в три раза разбавляя серебро. Все оказывались в выгоде, но более всех Эльфийский Король, потому что это его серебро было эталонным, его лучники были лучшими, сильнейшей признавалась его армия, его казна была предметом зависти, и даже такая малость, как раздача монет его посланником в мелком городишке, каждый год оказывала влияния на монетный двор Империи. И все об этом знали. А как мы уже говорили ранее, королевские понты, вернее гордость, конечно, гордость, дороже любых денег, ну уж точно дороже пригоршни серебренных монет.
Эльфийский посланник раздавал монеты, одну в одни руки, и руки тянулись и тянулись к нему, никто, конечно, не отслеживал сколько кто получил монет и, если бы ты был так хитер, то мог бы получив монету спрятать ее в карман и тут же потянуться за другой. Но так не делали. Ведь рядом стояли твои же соседи, а как известно косой взгляд соседа и пересуды за твоей спиной, порочащие твое доброе имя, не стоят того серебра. Так что чаще всего люди получали свою монетку и отходили, конечно, больше монет получали многочисленные семьи, ведь сюда приходили с детьми, и те тоже тянули ручки за деньгами.
Как раз одна такая малышка, еще смуглая от летнего загара с выгоревшими до белизны волосами, когда они с мамой вышли из толпы, окружившей посланника, горестно рыдала.
– Я уронила, я уронила ее! – никак не успокаивалась девчушка, как бы не пыталась уговорить ее мать, то и дело озираясь на городскую стражу и ища глазами мужа, чтобы поскорее уйти.
К их удивлению, к ним подошла вовсе не стража, а спутница посланника с двумя гвардейцами за спиной. Она присела к девочке и протянула ей на ладони в совсем другую монетку не белую, как потерянная, а желтую с более затейливым рисунком. Удивленный сверх всякой меры ребенок тут же и прекратил орать, уставившись на эльфийку.
– Серебро есть теперь у всех, – сказала она, улыбаясь, – а у тебя будет золото. Только отдай ее маме, чтобы больше не потерять.
Цапнув с руки эльфийки ценный дар, девочка тут же спряталась в мамину юбку, обхватив ее за ногу.
– Большое спасибо, – принялась благодарить эльфийку женщина, – это так щедро с вашей стороны. Мы совершенно не заслуживаем… Элька, скажи спасибо Леди!
– Нет, нет, – эльфийка поднялась, – не стоит благодарности. Возьмите, – из-под полы своего кафтана она достала бархатный кошелек и вложила его в руки женщины. Все эти действия она проделывала одной рукой, вторая же покоилась на перевязи. – Желаю вам удачно перезимовать. И берегите дочь.
Бедная, ну вернее теперь уже совсем не бедная, а одаренная крестьянка чуть ли не на колени стала падать в благодарностях, но гвардейцы от этого ее удержали, посоветовав домой идти быстрее, а леди вернулась на свое место.
Ни крестьянка, ни подоспевший ее муж, конечно же не поняли значение вензеля, вышитого на кошельке, да и куда им было это понять, теперь бы уже не каждый лорд бы понял, что именно это за вензель, а однако этот бархатный кошель был единственным упущением принцессы в ее маскировке. Она просто схватила его перед самым выездом из своего сундука на всякий случай, в конце концов ей действительно не нужны были собственные деньги в этой поездке. Но она решила, что лишним оно не будет.
***
Менэльтор скинул кафтан и повалился спиной широко раскинув руки на кровать в предоставленной ему лордом Гораном комнате. Комната, кстати, была выше всяких похвал, большая, с нежарко растопленным камином, пышно убранная, богато обставленная, одно только не нравилось эльфу, в комнате было всего одно небольшое и темное окошко. Не то, чтобы эльфам так уж нужен был свет, они и в темноте видели не хуже кошек, но все же Мэл любил окна. И воздух. И высоту. Тут с высотой все было в порядке, Широкая башня была выстроена прямо на развалинах одной из башен Ллаевоан, что сразу выгодно отличало ее от самостройных башен замка. Ну во-первых ее фундамент был очень крепким и выдерживал действительно монументальное строение даже несмотря на то, что почвы Ветрового холма были все-таки не монолитным камнем. Во-вторых, башня была действительно достаточно широкой, чтобы размешать в себе комнаты, подобные той, что занимал Мэл. И, в-третьих, пожалуй, в самых приятных глазу башня была идеально-восьмиугольной и без каких-либо перекосов, люди порой грешили даже в окружностях оснований строений, не говоря уж про постройки с выверенными гранями отличные от квадратов и прямоугольников, вернее они их и не строили вовсе, но зато такие башни очень любили нарьяма. В Оплоте таких башен было три, две замковые – Широкая и Водяная, и одна городская Казарменная. Остальные же пятнадцать башен города крепости были не идеальными цилиндрами не всегда совпадающего диаметра. Еще четыре внутригородские башни цитадели были и того хуже.
Город вообще по меркам Мэла был кривой и косой, не прямые улицы. Не стройные ряды домов и лавок, угловые постройки, пристройки, достройки уродовали и без того не слишком приятный архитектурный ансамбль. Уж на что Мэлу не понравилась Крастия, но там хоть улицы были прямыми, а главная площадь круглой. Тут же главной площадью мог бы быть перекресток двух основных дорог, одной от главных ворот до Казарменной башни, второй от западных ворон до цитадели. Но нет. Храм великого с полукруглой колоннадой перетягивал площадь в свою сторону, с другой ее стороны вал отделяющий верхний город от нижнего, толкал площадь на храм, дорога же между двумя нижними кварталами, жилым и мастеровым, и вовсе была под уклоном, вот и выхолило, что и без того не ровный город, кривило и извивало его внутреннее наполнение.
Одно радовало, долго тут эльфам задерживаться не к чему. Праздник был уже через день, надо было дождаться герцога и можно было возвращаться домой.
Менэльтор вздохнул. Он бы с превеликой радостью сегодня пошел бы в городскую таверну, послушал бы песни, рассказы, и может даже нашел бы кого расспросить не появлялся ли в Оплоте некий Дэн, чтобы наняться в разведчики. Но об этом не стоило и мечтать, его благородие баронская рожа желал устроить гостям праздничный ужин. И значит будет жутко пафосно и скучно. А главное придется кивать и улыбаться. Кивать и улыбаться.
В дверь постучали.
– Войдите! – Прикрикнул Мэл, и в комнату втиснулись девушки, принёсшие ему ведра с холодной и горячей водой, большой кувшин и медный таз.
– Нас послали вам принести воду, господин. Для омовений, если вы не привыкли сами, мы можем помочь, – затараторила одна из служанок перехватив удивленный взгляд Мэла, – ну водой полить или еще что.
– Нет, нет, идите, я сам, я сам.
***
Ужин проходил в светских беседах, Менэльтор, успел поднатореть в этом деле особенно изощренно, леди Андунэль даже внутренне восхищалась таким умением говорить со всеми и не с кем при этом обо всем, но ни о чем. У нее слова почти всегда что-то да значили, и вот такой пустой словоохотливостью она не отличалась. Мэл же обсудил с дамами новомодные бархаты, послушал, где достать такие ткани и как это не просто, узнал все о новых туфлях и новых танцах, о том, что теперь «однотонное не в моде» и ткани должны быть «богато расшиты по всему периметру». Поддержал разговор о состоянии тракта учтиво заметив, что тут то ведущий к Оплоту он в хорошем состоянии, узнал, как дорого обходиться подержание тракта в надлежащим состоянии, обсудил погоду, урожаи, выслушал про надоевших орков угнавших ватагу овец, по улыбке его было видно, что про орков оставивших в живых пастухов он не поверил, но спорить не стал. Орки ужасные. Это факт, услышав что-либо плохое об орках, надо подверждать и ужасаться. Орки зло, и это именно они всех овец и угнали. Хотя наверняка их можно было бы найти где-нибудь в той же Крастии у мясников. Но зато к еле сдерживаемой улыбки леди Андунэль, Мэл умудрился несколько раз вернуть разговор к мылу. Вот уж в чем он оказался дотошен до нельзя, так это в менторских лекциях о пользе мыла и необходимости в городе открыть хотя бы баню. Потому что количество вшивого было катастрофическим.
Лорд отмахивался, мол какая беда, всем бедам прямо-таки беда – вошь, когда у тебя под боком орки балуют. Но Мэл упорно тему продвигал, посетовав даже, что мыла не подали ему. Ну не ужели прекрасные дамы не промывают волосы мылом. Без всякого стеснения те отвечали, что от воды и от мыла захиреть можно пуще чем от вшей. Дамы не сдавались, и не желали расставаться со своими взглядами на мыло.
Зато Мэлу удалось выяснить, что завтра семья Лорда уедет в Рану, там с праздником Сбора Урожая стартуют зимние циклы, светские мероприятия для аристократии, званные ужины, танцы, балы, театры. Дочерей явно пора было сбывать с рук вот их и выводили в свет. Наследничков тоже собирались обществу представить.
Андунэль это не понравилось. Сам факт такой поездки не был чем-то настораживающим, действительно детей у лорда много, да и богатств не мало, надо было искать выгодные партии. Но все его поведение, все его слова, он будто бы оправдывался, заговаривал Мэлу зубы, всячески цеплялся за иные темы, пытаясь перевести разговор именно с поездки своей семьи. Даже пот на лбу и тот выступил. Было ясно, что что-то тут не так. А уж сколько Менэльтору было задано вопросов о том, где он собрался побывать, да что осмотреть, да как проводить время будет до праздника.
После отхода замка ко сну Андунэль попросила Галиона отвести ее к Мэлу в комнату, им всем следовало кое-что обсудить. Покои Мэла и леди Аиры строго охранялись гвардейцами, в башне не было чужих, таковы были правила приема посланника, и все же прежде, чем начать обсуждения Галион отдал приказ ребятам все тщательно осмотреть, даже наружные стены башни на предмет слухачей за окнами.
– Менэльтор, я думаю тебе не стоит никуда выходить из замка до самого праздника, – леди ходила из угла в угол по комнате Мэла, – мне очень не нравится этот барон, и отъезд его семьи… Уж не боится ли он и от того отправляет детей и жену отсюда подальше?
– И почему мне нельзя выходить? – удивился Мэл, он в отличии от леди сидел спокойно. И провожал мечущуюся туда-сюда Андунэль недоуменным взглядом.
– Как ты не понимаешь! Этот барон только что в прямую тебя не спросил не назначена ли у тебя с кем-либо встреча и где она пройдет. Он как будто знает.
– Думаете здесь ждут герцога?
– Мне так кажется, и у меня плохое предчувствие. Мы не знаем, как он прибудет, остается надеяться, что тайно, без труб и не размахивая собственным знаменем. Однако мы точно знаем, что он будет искать тебя. Ты посланник, с тобой ему назначена встреча. Мы не должны дать ему повода раскрыть свою личность излишне рано. Под крышей этого замка он в безопасности вряд ли будет. Все знают ты появишься на празднике. И быть на празднике ты обязан, вот пускай там тебя и вылавливает. Мне кажется, нам нужно будет отправиться в дорогу, как только мы переговорим с Серселеном, если он согласиться ехать с нами, и ехать нам нужно будет не трактом.
– Что скажете Галион? – повернулся к воину Мэл, все же в словах принцессы была логика.
– Я скажу, что опасность есть. В Оплоте четверть его гарнизона, из Раны призвали солдат для укрепления их гарнизона. Потому что их флот и армейский корпус покинул залив полумесяца, вроде как перехватить Зурх’Кхаета, тот на зимовку должен возвращаться на Н’гьяр. Пожелай я совершить в Оплоте что-то незаконное, теперь было бы идеальное время.
– Уж не резню ли они хотят тут устроить?
– Не знаю насчет резни, достопочтейниший Настадренон, – Галион ответил очень задумчиво и от того медленно растягивая слова, – но взять на ножи замковую стражу, проникнуть в комнату, где останется герцог, после нашей с ним встречи. Отчего бы и нет? И очень удачно, что семьи барона не будет присутствовать в замке в это время. Можно даже замаскировать это все под грабежи. Сейчас в империи вроде как разграбили несколько родовых замков, на тракте болтают. Значит после встречи мы не отпускаем от себя Его Светлость, и да, нам нужно быть готовыми выехать немедленно. Чтобы лишний раз не давать времени желающим напасть. Коли таковые найдутся.
– Они разве не смогут напасть на нас в дороге? – принцесса даже остановилась, прекратив свой комнатный променад.
– Могут, но в открытом поле мы все же грозные противники.
– Нам ехать много-много дней, ночевать в городах и деревнях…
– Надо просто сократить дорогу, – улыбнулся Менэльтор, – пройти ущельем Тишины. Погоня вряд ли сунется за нами в горы.
– Это опасная дорога Менэльтор, да если очень спешить то само ущелье можно будет пройти за день, но замешкайся мы там, попадись в нем гоблинам, нам уже будет не уйти.
– Мы года два назад ходили там с Сульмидиром, когда посещали Рану, у меня было мало времени и хотелось путь сократить. Днем мы двигались ущельем, правда очень тихо и без привалов несколько дней провели. Но смотровых укреплений по стенам ущелья нет, ручаюсь. Правда на обратном пути все же мы попались отряду гоблинов, потому что остановились в Разрушенной башне, – чуть замявшись проговорил Мэл, – но мне кажется нас достаточное количество, чтобы отбиться, если уж так случиться.
– Мы пройдем очень близко к Сумеречному лесу, – еще раз предостерег Галион.
– У нарьяма период Восполнения. Они в эти годы вряд ли выходят на такие дальние границы.
Галион кивнул, и тяжело вздохнув сказал:
– Решать вам принцесса. Как пожелаете, так и будет.
– Тогда ущелье Тишины, – кивнула она.
– Максимально облегчите сумки, нужно быть готовым выйти очень быстро. Не волнуйтесь о припасах я все организую, оставьте одежду. Уйдет одним моментом налегке и незаметно.
– Но, как мы выйдем из города незаметно? – удивился Мэл.
– У крепостей построенных нарьяма есть свои логические секреты. Водяная башня отчего так называется?
– Потому что там колодец.
– Колодец и выход к реке. В фундаментах есть тайных ход, я бьюсь об заклад, Оплот рухнет от старости, а колодец и подземный ход нарьяма все еще будут в порядке.
***
Следующим днем для отвода глаз Мэл попросил собрать консилиум из местного аптекаря, лекарей, брадобрея и несколько часов к ряду объяснял им в чем заключается важность избавления города от вшей. Диктовал им рецепты разных средств от всяких паразитов, рассказывал, как избавляться от клопов. И как не странно более всего этим заинтересовался именно что брадобрей, заодно уточнив может ли он оказывать сию услугу народонаселению под названием «По совету мастера Менэльтора, сына Ивэ». Мэл ему, конечно, сообщил что вовсе еще не мастер, но разрешение дал, все лучше, чем вшивые головы.
После обеда Галион доложил о том, что в замок прибыл еще один гость. Кто таков ничего было не ясно, до гвардейского чуткого слуха донеслось лишь обрывочное «сиятельство», из чего выходило, что прибыл граф. Однако же на обеде он не появился. Да и барон, снова жутко потея уверял, что кроме посланника в замке больше нет знатных гостей, а прибывший утром, то был гонец. Он вроде как из Раны письмо привез. Никто ему не поверил, естественно, а поведение его лишь усиливало подозрения. Семья барона уехала. Замок был тих, как-то зловеще, будто затаился.
До захода солнца Мэл поднимался на стену осматривая округу. Город украшали к завтрашнему празднику, на полях к западу от города складывали поленницы костров, везде растягивали гирлянды из цветов и листьев, тут было невероятно красиво. За яркой полосою Льдянки темной зеленью днем и свечением люминофора раскинулся Сумеречный лес, такой волшебно-манящий, и смертельно опасный. До сих пор эльфы даже оставленный нарьяма Лес Теней посещали с огромной осторожностью, не то, что Сумеречный. Там-то точно не было ни одного эльфа, но те, кто возвращались из путешествий по Лесу Теней лесов, говорили, что оно стоило риска. В лесах нарьяма властвовал люминофор. По ночам лес расцветал всеми красками этого вещества, в тонких соцветиях мхов, в пыльце многих цветов, в прожилках растений, в шляпках грибов, а иногда и в некоторых видах деревьев. Везде струилась светящаяся жидкость. Каждый жук тут был светляк. У каждого ночного мотыля загорался на крыльях тонкий нежный узор. Это было красиво. И очень страшно. Потому что все, что касалось нарьяма было противно эльфам и страшно. Мэл тяжело вздохнул. Он никак не мог взять в голову, отчего те, кто живет в таких прекрасных землях, строит такие прекрасные сооружения, кует такое прекрасное оружие так беспощадно злы и жестоки. Не только к окружающим, но и к себе. Ведь все знали, как серокожие воительницы поступают с новорождёнными детьми, придись тем родиться мальчиками. Во славу Шилок! Все знали, что, попав в плен к Нарьяма, оказавшись в их руках, живым уже не выбраться. Во славу Шилок! Все понимали, что пронзительный, низкий, глубокий на одной ноте, женский клич в ночи со стороны Сумеречного леса, означает гибель отряда разведчиков. Во славу Шилок, темной, жестокой Богини, омытой кровью бесконечных жертв.
Солнце опускалось за горизонт, в Сумеречном лесу зажигались огоньки люминофор, завтра будет сложный день. Главное, чтобы все получилось.
Комментарий к Последний Оплот.
План Последнего Оплота.
https://live.staticflickr.com/65535/50436713267_549f4d5c5b_b.jpg
По обращениям в Анун:
«Ваше Императорское Величество» – к императору,
«Ваше Величество» – к императрице и вдовствующей императрице,
«Ваше Императорское Высочество» – к наследнику,
«Ваше Высочество» – иным детям императора до получения земель и герцогства.
«Ваша Светлость» – к герцогам.
«Ваше Сиятельство» – к графам.
«Ваше Благородие» – к баронам.
герцоги, графы, бароны – лорды, феодалы, подчиняющиеся в порядке вассалитетов.
========== Время пожинать. ==========
Праздник сбора урожая проходил весело и шумно. Люди начали собираться в поле еще до заката, приносили угощения, расставляя их на специально для этого вытащенные столы, каждая хозяйка делала что-то особенное, дабы в грязь лицом не упасть перед остальными, так что всевозможных пирожков, корзиночек, рогаликов, булочек, пряников, пирогов всего того, что можно было есть не присаживаясь за стол, было в изобилии. Даже у Галиона сдала железная воля, и когда пряников предложили ему он не выдержал и одним угостился. Что уж говорить о местных детях, которые гурьбой бегали между столами. Пытаясь урвать что-нибудь самое сладкое. В ход особенно шли пироги с вишней, как успела заметить Андунэль, и медовые пряники всех форм. Саму принцессу куда больше сладостей привлекали початки вареной и жареной до почти черной корочки кукурузы. А Мэл попробовал столько разнообразных яблочных пирогов, пирожков, булочек с яблоками, запечённых яблок в тесте, что в какой-то момент явно ощутил, что его застежки начинают ему давить.
Сами женщины ходили меж столов и зыркали чьи блюда быстрее опустеют. Тарелки выставлялись самые красивые, специально для того покупаемые, а некоторые даже и заказываемые, такие чтоб ни у одной другой хозяйки такого не было, потому как, ну если среди остальных тарелок твоя показала дно, то ты, конечно, же признавалась лучшей. Мужья их частенько получали подзатыльники за то, что не ели того, что родная жена приготовила, а все заглядывались на соседские кушанья. И потому у многих была привычка не столько к столам, сколько к бочонкам выстраиваться, вино и эль тут были в избытке. И соответственно некоторые быстро так надирались, не особенно наевшись, дабы не разозлить жену, но не особенно ограничивая выпивку дабы уважить друзей. Так что еще до заката находились желающие нестройным голосом петь непристойные песенки, танцевать не пристойные танцы, или спать прямо под столом. Но какое ж гуляние без таковых?
