Текст книги "Дева в беде, или где будем принца делать, женщина? (СИ)"
Автор книги: Vuya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
– Погоди! Тебе что нравиться леди Андунэль, ну то есть вот прям как женщина? Она же ну совсем не…
– Ну конечно нет, она совсем не в моем вкусе, – запротестовал Сульмидир. – Как тебе такое в голову то пришло? А сиськи?
– Кто из нас разменял третью сотню, Сульмидир? Лишь бы только хм… задница помягче и сиськи побольше, – проворчал Мэл, слова «сиськи» кстати в эльфийском языке просто не было, как и многих других особенно ругательств, и если эльфам хотелось вворачивать действительно грязные выражения то в ход шел язык орков, ну, а «сиськи» заимствовали из всеобщего, – не в них счастье!
– Твое то уж точно нет…
Мэл через нос засипел:
– Давай мы все же продолжим твои излияния. Так было что, если ничего не было?
– Да, боги, целовались мы, отчитываюсь как подросток, Менэльтор, потому что принцессе было любопытно, о чем она мне сказала, но не в прямую. Ума мне хватило не поддаваться соблазнам, да и Андунэль на сколько я понял впечатлилась не на столько на сколько собиралась впечатлиться, она, кстати достаточно сообразительна и потому трагедий не разводила, но попросила никому об этом не говорить. Никогда. Ибо репутация!
– Так почему же об этом слышу я?
– Потому что срать мне на принцессу и ее репутацию, если дело может касаться тебя хоть боком, хоть попереком. Я знаю тебя, Менэльтор, попадешь в такую ситуацию, поддашься эмоциям и сиюминутным желаниям, а потом изведешь себя, от жалости к судьбе принцессы навешаешь неведомо чего, размажешь сопли, и начнётся то, чего никому не надо. Десять лет ухаживаний никому не интересных, свадьба, где супруги просто так уж и быть решили не портить репутацию друг другу. Боль, страдания и все несчастны. А мне, знаешь ли, потрошить принцессу, потому что она делает тебя несчастным не с руки. Она хорошая.
Мэл задумался, сложив руки на груди и уставившись в потолок. Он молчал. А Сульмидир внимательно смотрел на него.
– Я понял тебя Сульмидир, – кивнул Менэльтор, – я постараюсь быть внимательным, и держаться от леди Андунэль подальше, особенно не откровенничать, и изображать из себя Даидайнеса!
– Хороший план Менэльтор, не подведи! И кстати с вами там отправляют шесть гвардейцев… Постарайся с ними тоже не находить контактов, все-таки Онотимо выбрал лучших, и с незапятнанной честью.
– Хм… кругом одна репутация!
– Ты в Карас Сильмэ, помнишь?
***
С рассветным солнцем следующего утра, Менэльтор Настадренон в походном кожаном кафтане, плаще и самых удобных своих сапогах, что однако не отменяло блестящего под самое колено кожаного голенища с красивыми пряжками, вооруженный луком и полуторным мечом, ожидал в компании шести лучших воинов эльфийской королевской гвардии леди Андунэль. Они стояли рядом с запряженными лошадьми и ждали, когда королевская чета спуститься на подъемнике, ведь Карас Сильмэ располагался высоко в кронах деревьях. Конюшни же, как и кое-какое производство, особенно там, где работали с огнем, было вынесено вниз, на землю. Не знающему человеку показалось бы, что тут стоит эльфийская деревенька, а сторожевая башня с мощным гарнизоном – это видимо какая-то дань истории. С земли столицу эльфов увидеть было невозможно.
Вообще, официально, все это предприятие было не тем, чем было на самом деле.
Для тех, кто не входил в ближайший круг доверенных лиц Онотимо, кто не был замешан в самом этом мероприятии, это выглядело как посольство эльфийского короля на праздник Сбора Урожая в Северные земли. Так делали каждый год, знатный эльф, часто из детей Ивэ, посещал праздник в Последнем оплоте, тем самым отдавая дань аристократии Империи, охранявшей Северные рубежи. Это почетно принимать к своему двору эльфов, тем более Онотимо всегда с посольством присылал и щедрые дары. Менэльтора Настадренона, сына настадрена Феанора, нынче посла его величества Онотимо отправляли именно с таким визитом и дарами. Он должен был отпраздновать Сбор Урожая и вернуться, принеся весть о сезоне Увядания с Севера домой в Карас Сильмэ. Его сопровождали королевские гвардейцы и некая эльфийская дама, возможно невеста оного Настадренона, ее личность в общем-то значения не имела, так как все внимание должно было уделяться Менэльтору.
Входящие же в посольство и ближайший круг Онотимо знали, что король отправляет леди Андунэль на переговоры с Дэекеном Серселеном, который прибудет в Оплот к празднику. Дэекен просил о помощи своего знатного родственника, и тот готов был помочь. Онотимо сообщил своему ближайшему кругу, что он выступит гарантом и защитником Серселена в переговорах с Дайаненами, если таковое понадобиться, и что он посылает принцессу к Дэекену, как равную к равному, дабы воздать его происхождению, и выставить условия помощи. Ведь условия были, и достаточно жесткие.
И никто не догадывался, кроме, конечно, посвященной в планы мужа королевы, что за всеми этими нагромождениями, тайными встречами, прикрытиями посольствами, дальними путешествиями, ночевками на постоялых дворах, и вроде как интригующими приключениями всего лишь матримониальные планы короля относительно его дочери и одного из двух выбранных королем претендентов – Дэекена Серселена или Менэльтора Настадренона. У каждого свои приоритеты, для Онотимо счастье дочери, если не главенствовало в списке, то уж точно было по важнее грызни за власть в Империи.
Раздался приглушенный звон колокольчика, и заскрипел механизм, на тросах лучшей в маре стали вниз спускалась малая подъемная площадка. Ей пользовались редко, от того, что многого на ней было не поднять, а спускать площадки в холостую эльфы не любили, но в редких случая, для особо важных особ или чтобы не оповещать о спуске весь город, например посылая тайного гонца, все же малая площадка была незаменимой.
Сегодня было два повода в одном, спускали тайного посланника, и что важнее самого Эльфийского короля. Хотя опять же тот, кто не знал, как в точности выглядит Онотимо, не понял бы кто сейчас спустился. Процессия одета была подчеркнуто скромно, корон и венцов на головах не было, хотя рыжие волосы даже в рассветных сумерках не заметить было сложно, но королевская чета не единственные кто обладал такой отличительной чертой.
Леди Андунэль держа за руку вел отец. Она, как и Менэльтор была в походном кафтане, правда в длинном в пол, хорошо скроенном и отлично пошитом, но ни в чем не выдающем в ней принцессу, уж походный кафтан Мэла точно выглядел в разы роскошнее этого. Сверху был накинут простой шерстяной плащ с капюшоном, спокойного серо-зеленого цвета. Рыжие волосы принцессы были зачесаны и заплетены в тугие косы, опять же прическа была не сложной, и очень подходящей в дальнюю дорогу. Ни красивых вышивок, ни дорогих украшений, ни гербовых оттисков на кожаных деталях, ничего, что могло бы броситься в глаза. Онотимо поцеловал дочь в лоб, Эльнве обнимала ее и плакала, всхлипывая, а наконец отпустив, прикрыла покрасневшее лицо платочком, зажатым в ладони, ну точно, как часом ранее Марилевен провожающая Менэльтора. Леди Андунэль усадили в седло. Лошадь под уздцы подвели к Менэльтору и Онотимо лично из рук в руки вручил ему поводья, как положено с поклоном Мэл их принял. Все традиции были соблюдены.
Процессию провожающую леди в путь особенно никто не видел. Дозорные были предупреждены не смотреть, а для горожан еще было рано, Карас Сильмэ еще спал. Солнце только начало озарять верхушки тысячелетних деревьев вечного леса, на земле было темно. Через пару часов столица проснётся, заработают в полную мощь подъемники, вниз в мастерские спустятся мастера и их подмастерья, закипит работа, кузнецы раздуют мехи, пекари разогреют печи, эльфы начнут новый день, и никто лишний не будет в курсе, что Онотимо отправил в дальнюю дорогу единственную свою дочь.
***
Как и ожидал Менэльтор поездка складывалась приятной. Даже гвардейцы не были такими хмурыми и молчаливыми, как предполагалось, наоборот они были общительны и видимо отнеслись к своему заданию, как к интересному путешествию, а не серьезному походу. Леди Андунэль и вовсе трещала без умолку заставляя Менэльтора смеяться по поводу и без, потому что даже если смех не вызывала рассказываемая кем-то из попутчиков история, то тогда смешили лица что умела строить принцесса.
Да и вообще эльф чувствовал, как его опекают, за первым же обедом принцесса протянула ему крупное и сочное яблоко, между прочим самого его любимого сорта, а на ночлеге гвардейцы заявили, что в караульную очередность он не включён, в конце концов это они тут для охраны, а он посланник.
До Западных Врат, прохода между Черными и Солнечными горами по лесу было четыре дня пути, при желании четвертую ночь можно было переночевать на заставе, но они не решились, все же многие из тех, кто служил у Врат, особенно командующие, могли леди Андунэль узнать в лицо, а это было лишнее. Так что последнюю ночь перед тем, как покинуть лес эльфы провели на деревянном настиле в ветвях огромного дуба, такие сооружают для охотников и следопытов, для припозднившихся путешественников, как раз для ночевок.
Это только для людей эльфийские леса враждебные, глухие, непроходимые и опасные, для самих же эльфов они дружелюбнее самых безопасных городов. Эльфу каждое дерево, как придорожная таверна, каждый камень как ориентир, то, что людям чащоба и бурелом, эльфам тропы и дороги. Только человек в опасности в лесу. Эльф никак случайно не окажется на охотничьей тропе хищника, никогда не встретиться с ним незапланированно, никогда не разведет огня, там, где это может повлечь последствия, эльфу не нужно ночевать на сырой земле, не придется мокнуть под дождем, не нужно даже охотиться и готовить, они с детства знают все грибы, ягоды, коренья и плоды, которыми можно прокормиться даже сырыми, если надо, не говоря уже о том, что эльфийский дорожный хлеб широко известен своими питательными свойствами. В общем это только человеку страшен лес, эльфу лес родной и приятный, а покидать его и выходить на тракт, это как уходить из дома.
Утром пятого дня пути их отряд прошел сквозь Западные врата и оказался во владении людей, в Западной Империи Анун. Когда их остановили на заставе и Менэльтор передал все положенные бумаги местному капитану, получил от него все положенные указания, а еще кучу всяких вопросов о Сульмидире и заверений в том, что по брату Мэла на заставе скучают, принцесса прятала лицо за капюшоном. Вообще стеснительность была свойственна молодым эльфийкам и поэтому на девушку, прячущую взгляд, никто не обращал внимания, так и должно было быть. К полудню эльфы выбрались к пригорю на открытое пространство, погода была приятной для путешествий людям, но для эльфов оказаться на открытом всем ветрам и солнцу тракте было не очень комфортно. Белый тракт Ануна был одним из символов величия Империи, он связывал Северные Рану и Последний Оплот с южными Имирином и Нонансиром, заворачивал в Остоламб на Малом языке Двуязычья, и в Варну Озерного края, по нему из Тульи развозили грузы по Побережью. Белый тракт выложен был известняком, который добывали в шахтах и карьерах по всей Империи, нет ну естественно, что в зависимости от региона он был то желтоватым, то буроватым, то и вовсе серым. Но согласитесь Желтоватый тракт, звучит не очень, а то и вовсе вызывает ассоциации с обосаным снегом. Серый однозначно скучно, и вообще дождливо, кому охота в серые будни тащиться по серому тракту? Насчет бурого я тактично промолчу. Другое дело Белый, вот это звучит поэтично! Ну и кто, проезжая по белому тракту через скажем Озерный край в столицу стал бы докапываться, что дорога под ногами не совсем белая? Эльфы тоже цвет дорожного покрытия обсуждать не захотели, но вот скорость их передвижения упала, привалов становилось больше, останавливались в каждой деревне, отдыхали, прятались от солнца, пополняли запасы воды. Ночевали в придорожных тавернах, если везло для леди Андунэль находилась лохань искупаться, мужчины же вполне обходились утренним омовением колодезной водой. Тяжелым путешествием Мэл это не назвал бы, но и приятным не назвал бы тоже. Каждый день он уставал все больше, а песни из его репертуара становились все длиннее и тоскливее.
В конце недельного пути по тракту Галион вынес вердикт:
– Впереди у нас Крастия, а там рукой подать и до Оплота.
– Мы рановато, как мне кажется, – вздохнула принцесса.
– Мы бодро едем. Никто не ожидал ни от вас госпожа, не от Менэльтора такой выдержки в пути.
– Боялись, что мы с леди Андунэль будем просыпать побудки и тянуть время лишь бы не в седло? – раздосадовано пробубнил юный эльф.
– Именно, вот, к примеру ее Величество Эльнве не любит выезжать сразу после еды, говорит, что пище надо усвоиться в желудке, иначе ее не по-дамски начинает тошнить!
Андунэль посмеялась:
– Если бы лес предполагал крытые повозки на манер тех, в которых ездят тут по тракту, моя мама ни за что не стала бы ездить верхом.
– Хорошо, это понятно, леди устают и их тошнит, а я то что? – все еще ворчал Мэл, несколько задетый таким к себе отношением.
– А вы, если бы вели себя как ваш папенька, то мы бы на каждой неведомой поляне могли бы терять по несколько часов. Потому что корешок от этой травки очень может помочь при расстройствах сна, а вот эти ягодки, при урчании в животе! А если бы вели бы себя как ваш средний братец, мы бы вас по всем сараям и сеновалам деревни каждое утро с факелами бы искали, вперед людей, что искали бы вас с вилами и собаками. Потому что чья-то жена не вернулась ночью домой, и это в том случае, если бы по дороге не было городов со срамными заведениями, – сердито покачал головой Галион.
– Это да, такое вполне в характере Сульмидира. Он коллекционер! – как будто даже с гордостью ответил Мэл, сам он мог сколько угодно ругать Сульмидира и распекать его, но при других всегда брата лишь поддерживал и всегда находил для него оправдание, – Да и мой отец никогда не откажется от того, чтобы пополнить свои запасы трав. Коллекции видимо наше семейное.
– Хорошо, что ваше собирательство, Менэльтор, начинается и заканчивается прослушиваниями песен в деревенских тавернах. Но все же мы брали несколько дней запасом на непредвиденные обстоятельства. И то, что мы опережаем график, это даже интересно. Если я правильно посчитал, мы можем задержаться на денек в Крастие, там как раз празднуют Яблочный день. Для них это очень важный праздник, все-таки центр яблочного виноделия.
– И будет ярмарка? – восторг принцессы был написан у нее на лбу.
– И ярмарка, и всякие забавы, и может даже мы увидим цирк.
– Ну если цирк, то я скажу, что запасные дни в дорогу были вашей лучшей идеей Галион, – обрадовался Мэл.
========== Страшные тайны эльфийских принцесс. ==========
Все сразу не задалось.
Сначала это был звук! Отчего-то с утра у Мэла заскрипело седло. Конечно, ничего удивительно в этом не было, любое седло со временем изнашивается. Будь то слегка разбитый деревянный каркас, или сама потертая кожа, что-то будет приходить в негодность, разбалтываться, совершать лишние колебания и когда время придет седло заскрипит, иногда очень уютно и даже музыкально. Но Менэльтору сильно не повезло, его седло скрипело приомерзительнейшим образом, от этого звука по спине и шее эльфа начинали бегать мурашки. Будь он в родном лесу, никакого седла бы под ним не было бы вовсе, но условия путешествия навязывали вот этот самый аксессуар, а от того, что навязано, да еще и подводит в эксплуатации у любого бы портилось настроение.
Потом был запах! А точнее вонь. Еще на подъезде в Крастию Мэл вдруг вспомнил за что он порой очень и очень не любит города людей. В своих путешествиях за Арку Бесконечности Менэльтор попривык к комфортным условиям и чистым людям, но дома, в маре люди порой были невыносимо отвратительными. Вонь городских отходов и сливов в смеси с запахом гниющих яблок просто выбивала из ужасно скрипящего седла. Мэлу показалась, что если заглянуть в ров, окружающий городскую стену, то найдешь его заполненным дерьмом и яблоками, что еще могло так безобразно вонять? Леди Андунэль видя его бледность даже протянула ему надушенный платочек, и пускай эльфы духи и притирки не использовали на тело, не было нужды, на одежде и платках ароматы они все-таки носили. Платочек леди пах свежей зелью, мхом, самую малость смолой, а еще луговыми цветами. Это немного поправило дело. Хотя чем ближе их отряд подъезжал к главным воротам, тем отчётливее Мэл улавливал носом, что сейчас и глазам откроется нечто противное.
Да, продолжением неудачных обстоятельств стал вид! Над воротами в петлях весело пятеро человеческих тел разной степени свежести, видимо какие-то особенные преступники, раз уж их вывесили гнить на всеобщее обозрение. Мэлу уже приходилось видать разлагающиеся тела и животных, и людей, шока они не вызывали, но вид был крайне неприятным, если не сказать тошнотворным… Красоту картины дополняли головы, насаженные на пики по разные стороны моста над рвом. В Крастие, как и вообще у людей было свое представление о законе и порядках, эльфы этого не понимали, и уж точно свои города портить бы не стали вывешивая на стены и мосты гниющее мясо, к смерти у них было отношение уважительное, не важно чья именно это была смерть. Как и людские из разумных рас разлагались еще тела гоблинов, их эльфы сжигали после битв, никогда не оставляя и уж тем более не выставляя трупы.
По мосту отряд проезжал парами, Мэл ехал рядом с леди Андунэль, впереди них пара гвардейцев, одним из которых был Галион, позади четверо.
Потерявшись в собственных мыслях и отвращению к Крастии и сегодняшнему дню, Менэльтор не сразу уловил, как покачнулась и начала съезжать куда-то вниз принцесса. В последний момент он успел ухватить ее за плечо, удерживая в седле, но и без слов было понятно, она в нем уже не усидит. Через секунду эльф был на ногах, и снимал с лошади Андунэль, как раз вовремя, потому что стоило ей приземлиться в достаточно крепкие руки Менэльтора, как ее стошнило, хорошо хоть принцесса успела перегнуться, через поддерживающий ее локоть. Вместе с содержимым желудка леди покидали и силы, она дрожала, в глазах выступали слезы, с ног ее буквально валило, попытка поднять эльфийку на руки закончилась новым приступом рвоты. Тем же закончилась попытка всучить ей ее же платок. Теперь уже слезы и растерянность леди Андунэль были не только последствием видов Крастии, но и собственным жутким стыдом, не каждый же день принцессы валяться на мостовой настил и блюют фонтанами.
Стало понятно, что и следующей неприятности не избежать. Мэл обхватил принцессу, крепко прижав к себе:
– Закрой глаза Андунэль, не плачь, все хорошо, – спокойно проговорил он и вздохнул.
Жуткая тошнота подкатила к его горлу, тело бил озноб, а на лбу выступил ледяной пот, ноги начали подкашиваться, желудок скрутило. К мерзким звуку, запаху, виду добавились ощущения, пускай не его и не в полном объеме, но все же приятного в этом было мало. Зато Леди Андунэль все-таки смогла идти, без постоянных позывов к рвоте.
Главной ценностью детей Ивэ, коим представителем являлся и Менэльтор, было вовсе не знание трав и умение лечить всякие болезни, главной их ценностью был дар магической импатии, они умели не только чувствовать чужую боль, но и могли разделить ее с больным, облегчая его мучения. Все мужчины в роду Менэльтора обладали этим даром, и именно поэтому их основным призванием всегда становилось лекарство.
– Спасибо Менэльтор, – прошептала Андунэль, и еще крепче прижалась к его груди рыжей своей головой. От ее волос приятно пахло даже в окружении непереносимой вони, это ощущалось.
Тело под руками Мэла не было ни тонким, ни изящным, ни мягким. Андунэль была крепко сложенной для эльфийки, никаких трогательных острых косточек, никой невесомости и прозрачных запястий. Наоборот это был здоровый, жесткий гибкий мышечный корсет. Леди не вела праздный образ жизни, кроме светских обязанностей принцессы, она так же помогала отцу в управлении столицей, пока Онотимо был занят рубежами и границами Леса, за Карас Сильмэ отвечала его дочь. Королева Эльнвэ заботилась о порядках во дворце, именно она вела счетные дворцовые книги, которые ее дотошный муж все же проверял, дабы не допускать излишних и пустых растрат. Тоже самое, но в размере столицы делала Андунэль. И надо признаться блестяще делала, даже в оценке своего требовательного отца. Она занималась поставками провизии в Карас Сильмэ, и ни разу не закупила лишнего, но и нехватки продовольствия тоже никогда не допускала. Вела учет гильдиям, справно собирались налоги, справно оказывалась поддержка мастерам, если таковая была необходима. Леди отвечала за решения о строительствах. Распределяла свободные дома среди нуждающихся, отдавала распоряжения насчет поисков площадок. Ведь в Карас Сильмэ строительство дома – это отдельный вид искусства, долгого искусства. Возведение одного единственного здания, даже не крупного, мажет занимать десятилетия. Дома скорее уж выращивают, и складывают, а не строят в полной мере понимания этого слова. Леди следила за тем, чтобы семьи служащих и уж тем более погибших на границе воинов, оставшиеся без взрослых мужчин, никогда не знали нужды. Их кормили, если таковое требовалось. За ними ухаживали, так же по нужде и необходимости, без просьб о помощи. Каждое утро к таким семьям присылали тех, кто поможет собрать воду, ведь вода в Карас Сильмэ была ценностью. Поднимать ее с земли на такую высоту в достаточном для огромного города количестве было проблематично. Эльфы приспособились собирать росы, или если погода была подходящей, то запасались дождевой водой. С переносом заполненных емкостей нуждающимся семьям помогали еще несовершеннолетние юноши, которые уже были сильны, но еще не работали на благо города по другим призваниям. Каждый раз после охоты для таких семей выделялась часть добычи.
От леди требовалось быть везде и всегда быть в курсе всего. Кто-то болел, и она знала это. Кто-то нуждался, и она обязана была эту нужду удовлетворить. Так, например, сейчас в Карас Сильмэ строили будущий дом для Сульмидира и его дочери, если бы малышка была бы не полукровкой, то дом бы достался им до ее совершеннолетия. Но в тех условиях, что складывались теперь, скорее всего Сульмидиру придется уступать свой дом уже семье своей дочери после ее замужества, а самому оставаться у родителей, ведь полукровки росли быстрее эльфов, но кажется Менэльторова брата это не сильно волновало. Принцесса много ходила, много бегала, много проводила времени на строительных площадках, постоянно была в движении, много занималась учетом и подсчетом провизии, для этого порой сама роясь на складах, в таком ритме жизни было не возможно оставаться тонкой и невесомой нимфой, а уж при росте Андунэль, об этом и мечтать не стоило.
И все же леди оставалась леди. Ей явно впервые пришлось наблюдать такие украшения стен. И оно произвело на нее слишком уж сильное впечатление.
– Не разговаривайте моя госпожа, а то боюсь тошнить нас будет обоих, – хмыкнул Мэл. И тут же пожалел об этом. Тело сотрясло спазмом. Нет, его не вывернуло, сдержался, но отвратительные ощущения усилились.
И даже после прохода в город и того, как леди отошла от своего первого впечатления смотреть на еду Мэл не мог, даже к ужину его состояние не улучшилось. Ему казалось, что вонь рва тут впиталась в каждый угол, в каждого жителя, да уже и сам Мэл начинал попахивать тухлыми яблоками и городскими нечистотами. На ужин их пригласил мэр Крастии, где потом и попросил остаться у него в гостях на время пребывания эльфов в городе. Менэльтор к еде не притронулся. А ночью пошел к колодцу, но даже вода в городе имела какой-то не приятный запах и привкус.
А еще эльфу постоянно казалось, что на него все пялятся, как-то особенно пялятся, не так как обычно смотрят люди на эльфов. На них смотрели на протяжении всей дороги, особенно на леди Андунэль, хоть и укрытую капюшоном, но не скрытую совсем. Она была диковинкой ведь людям хоть и не часто, но эльфов встречать приходилось, а вот эльфийки редко когда покидали леса. Их было куда меньше, чем эльфов, ими особенно дорожили, старались всячески хранить и беречь. Так что внимание к их отряду было совершенно оправдано, но вот тут, в Крастии, отчего-то все это внимание было адресовано ему одному. То и дело проходящая мимо девушка роняла что-то к его ногам, а если Мэл поднимал это что-то и передавал ей, то ухитрялась дотронуться до него пальцами, почти любой проходящий мимо него юноша толкал его плечом, а мужчины пытались хлопнуть по спине рукой. Подтвердило его догадки о том, что он чего-то не понимает, и то что мэр Крастии следующим днем отдавая распоряжения слугам о завтраке погладил Мэла по плечу, вроде как перепутав со спинкой кресла, а дочь свою за обедом усадил рядом с Мэлом, да так близко, что они постоянно соприкасались локтями. На ярмарке это уже стало совершенно очевидным. Торговцы и прохожие то и дело прикасались к Мэлу, всячески пытались пожать ему руку, да хоть бы на ногу наступить, лишь бы только совершить касание. И совсем уж вывело его из себя, то что местный лорд, имя, которого эльфийский посланник и не собирался запоминать, мало того, что смотрел на него как на кусок мяса, так еще и на цирковом представлении попытался руку положить на колено. Естественно, Менэльтор эти попытки предотвратил.
– Если вы, милорд, или как вас там положено величать, сейчас же не уберете от меня свою руку, я обещаю вам сломать их обе, а к ним еще и ноги в придачу! – сорвавшись прошипел домогающемуся молодой эльф, а тот видимо не особенно получавший отказов до этого, да еще и в столь грубой форме растерялся, застряв с карикатурным лицом в нелепой позе.
Мэл резко оттолкнул от себя толстяка-лорда, и ушел бы вовсе с представления, ни с кем не попрощавшись, зная, что рядом с леди Андунэль остались войны, но его остановил Галион, который видимо не терял из виду вверенные ему объекты охраны, и успевал отследить, что в толпе делается и с Менэльтором, и с Андунэль:
– Менэльтор, я не понимаю, что тут происходит, но не гоже вам одному ходить по городу, все уже заметили, что люди тут на вас не совсем нормально реагируют.
– Я могу за себя постоять, и не хочу задерживаться ни секунды вблизи к этому вот уродищу, – он кивнул в сторону, где оставил лорда
Тот и правда был крайне уродлив внешне, обрюзгший, разжиревший, с толстенными унизанными перстнями пальцами на руках, и редкими сальными волосами на голове, покоящейся сразу на плечах, без шеи.
– Тогда я пошлю за вами ребят, они вас не потревожат, но приглядят, все же не забывайте вы посланник короля, и я отвечаю за вас своей жизнью и честью.
Мэл закатил глаза тяжело вздохнув:
– Хорошо, но я пойду и напьюсь, уж извините меня за мое недостойное поведение. У меня от этого города тошнота уже не проходит, так хоть будет естественное оправдание рвотным позывам.
Галион кивнул Мэлу, но судя по строгому взгляду порывов, да и позывов Мэла не одобрял, однако пропустил его, дав выйти из толпы горожан, смотрящих цирковое представление, которое по мнению Менэльтора было отвратительным, как и все в этом городе.
Теперь на улицах народу явно поубавилось, ведь все пытались увидеть цирк и ходячую на руках акробатку, поэтому особенного повода поприжиматься к идущему Менэльтору у людей не было и все же некоторые пытались. Безуспешно. Пойди поймай эльфа, если у него есть место для маневра. Из таверн и трактиров слышался гомон голосов, даже песни, но сегодня Мэла и они выбешивали. Те, кто не хотел акробатку, явно хотели выпить, и таких набиралось в заведениях не мало. Далеко королевский посланник не ушел, он завернул в хоть и не в первую, та была забита до отказа, но и не в далекую от площади таверну тут же сорвав на себя все взгляды ее посетителей. Раздраженно он взмахнул руками в разные стороны.
– Да пейте уже, что уставились? Эльфов что ли никогда не видели, – смутив людей своей резкостью, направился прямо к стойке, за которой стоял хозяин. – Что у вас есть выпить, добрый человек?
– Да как везде, милсдарь эльф, как везде… Вино яблочное хотите-с? Или настойку тоже из яблок?
– А кроме этого есть что? Тошнит меня уже от ваших яблок, – Мэл понимал, что грубит, но сдерживаться не получалось.
– А кроме яблок, ну так, стало быть, эль… но того, не лучший, поди, как не гномий же.
– Мне все равно, лишь бы не яблоки, давай свой эль. И не пытайся меня трогать, ясно!
За спиной у Мэла послышался смех, причем громкий такой и заливистый, заразительный.
– И что смешного я сказал? – развернулся к смеющемуся Менэльтор, как не странно смех его не разозлил. Скорее уж заинтересовал.
– Да ничего такого, господин эльф, – ответил смеющийся мужчина. Возраста его Менэльтор не угадал бы, слишком уж это было по нему сложной задачей – человеческий возраст. Цвет волос в освещении залы казался темным, брови густыми, а нос длинным со вздернутым кончиком. Для человека этот мужчина был очень даже приятной наружности, хотя может это была игра света. – Стало быть вас негласно выбрали Яблочным королем?
– Чего?
– А вы не знаете, да? – все еще посмеивался мужчина, но сделал головой приглашающий присоединиться к нему жест. Мэлу как раз подали его эль в глиняной кружке, и забрав ее он уселся за стол к незнакомцу.
– Нет не знаю, – уже не так сердито пробубнил он, – может объясните?
– Ну, конечно. Но сначала не мешало бы представиться, господин эльф.
– Мэл, – буркнул снова раздосадовано, ожидая что мужчина сейчас начнет протягивать руку для рукопожатия.
– Да озарят звезды нашу встречу, Мэл, – ответил незнакомец, и отвесил поклон головой, прикрывая глаза, как положено было у эльфов, видимо он получил не плохое образование, – только имя у тебя не очень эльфийское.
– Менэльтор Настадренон, мое полное имя, но легче Мэл. А ты?
– Дэн, – спокойно ответил мужчина.
– Хм… Дэн, как Дэнетор или как Деанис?
– Не то и не другое, просто Дэн.
– Ну хорошо, просто Дэн, – передразнил его интонации Менэльтор. – Да озарят звезды нашу встречу, – он тоже склонил голову, но мужчина тут же подставил ему бок своей кружки для того, чтобы чокнуться.
– Ну что ж Мэл, ты в городе яблок. На празднике яблок. И горожане решили, что ты Яблочный король! За встречу твое величество!
– Да что это значит то? – бочком кружки Менэльтор о кружку нового знакомца цокнул, но пить не стал.
– А ты давай хоть глоток своего эля сделай, расслабься. И посмотри на все с юмором. А то такой сердитый, от тебя аж воздух нагревается.
– Хорош издеваться, – вздохнул Мэл, сводя сердито брови, но к элю своему хорошо так приложился. На вкус тот был и правда не очень, – какой же дерьмовый город.
