Текст книги "Дева в беде, или где будем принца делать, женщина? (СИ)"
Автор книги: Vuya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)
– Я в курсе, и все же я попробую, смогу хотя бы не представлять лицо немого полуэльфа, и сравнивать его судьбу с возможными судьбами моих отпрысков, мало ли были еще кроме Менэланэль.
– Попробуй, потом поделишься помогло ли…
– Готовишься аморально вздыхать по мужу принцессы?
– Да брось, – Мэл махнул рукой, – я знаю, как решать такие вопросы.
– Попробуй, потом поделишься, – вернул Сульмидир брату его фразу.
– Ни за что!
***
За Сульмидиром собираться в дорогу начал и Менэльтор, его путь лежал в Имирин, так что каждый день он выходил проверять состояние дорог, можно ли уже, или еще рановато и влажно. Он по возможности оттягивал свой отъезд, как бы не желая ничего менять, и все ехать было нужно, даже необходимо.
Как раз в это же время с первой зеленью в Карас Сильмэ пришло официальное письмо из Имперской столицы. Император просил встречи с Его Величеством Онотимо, по поводу военной компании в Северных Землях, но конечно же ссылаясь на слабое здоровье все еще живого, к удивлению многих, Аэда, представлять его на этих самых переговорах должен был его дядя Лабран, герцог Малого Языка Двуязычья, чья столица Остоламб была основана даже раньше Хены. Мороны всегда были так сильны, что даже Турман Великий не смог воспротивиться браку Этне с их отпрыском, а теперь от трона Империи Лабрана Морона отделяли лишь двое, вечно больной Аэд и теперь уже беглый Серселен. Трон Империи почти был его, так что было ясно и без намеков, о чем пойдут разговоры, и никого бы не удивило, если бы о Ране вспомнили лишь напоследок.
Его Величество считал, что торговаться стоит по крупному ставя на кон Союз Империи и Леса, требовать от Лабрана гарантий жизни Серселена, его прав на Речные Земли, и возможность наследникам его эти земли наследовать, угрожать эльфийским воинством, и если тот все же откажется от соглашений, тогда рвать все отношения, торговые и дипломатические, не предоставлять военной помощи на Севере, оставить Империю один на один с ее проблемами. Составив четкую свою позицию, озвучив и получив на нее полнейшее одобрение в Совете, мобилизовав основные армейские силы, которые готовы были еще с осени, и все это сделав за неделю, Его Величество наконец-то ответил на послание Императору.
– Мы огласили, что готовы встретиться до конца этого месяца у Западных врат, – Онотимо стоял на веранде глядя на город, очень скоро с веранды в основном будет видно листву, но пока еще зелень не была достаточной, чтобы заслонить собой Карас Сильмэ, – послы отправлены, за ними сразу выедут распорядители, шатер для переговоров будет установлен так, чтобы мы к нему смогли подъехать с равными гарнизонами, и под равной охраной, чтобы не было соблазнов переубивать друг друга. И ты поедешь со мной.
– Как скажете, Ваше Величество, но все же… Конец месяца, начало года, вы уверены, что нельзя затянуть время подольше? Ведь если после переговоров армии двинутся на Север, мы оставим так мало времени Леди Андунэль и остальным пленным.
– Гоблины вышли на связь очень быстро, переговоры шли стремительно, наши пленные отправятся в путь до празднования Нового Года, они стараются скинуть балласт как можно быстрее, как нам кажется, готовятся к осаде и войне с Империей. Что до моей дочери…. Твой гном передал разведчикам, что она готова бежать в ночь, когда будут провожать старый год в Ране, нарьяма выйдет в город на празднование и она улучит возможность сбежать, через подземные пути. Сам понимаешь, если ее постигнет неудача, то надежд уже больше не будет, и нет смысла дольше ждать, все равно.
– Ваше Величество…
Онотимо сделал жест рукой, так и не повернувшись к Дэекену:
– Не спорь! Все решено. Остается молиться всем Богам, чтобы к нашему возвращению во дворце лежал пергамент о том, что Андунэль перешла перевал Тишины. Ваш путь из Оплота составил трое суток, ее из Раны будет на сутки длиннее, и видимо это будут решающие четыре дня нового года, ведь если она не вернется, с ее смертью можно будет оканчивать Эпоху Анкалима на Лесном троне.
– А Ее Величество?
– В ближайшее время вернется во Дворец, у нее тут свои шпионы, которых я, конечно же, поощряю, согласись Короле положено быть в курсе тех дел, что от нее держат в секрете, так что она знает, что тут происходит, и теперь никакими силами мою жену не удержишь там, куда сведения о нашей дочери доходят с задержкой. Собирайся, особенно морально, все что будет происходить в ближайшее время легким точно не будет.
– А вестей от Сульмидира вам не приходило?
– Нет, но за него точно можешь не волноваться, – Его величество все же развернулся к Дэекену, – он вернется, и за это нам тоже придется ответить вскоре, Висгель очень неприятный человек, но это конечно будут претензии не к тебе, а ко мне. Сам же поскорее отправь в путь Менэльтора, только не забудь всеми нужными бумагами снабдить, плюс моим приказом для заставы Хрустального перевала, если по какой либо причине в Речных Землях все же начнутся противостояния, он должен быть под надежной защитой, боюсь второй раз Феанор мне просто не простит потери своего сына, ведь он еще очень молод для того, чтобы его использовать в таких делах, а мы его втягиваем в серьезные политические игры.
– Конечно, мне бы и самому не хотелось, чтобы Менэльтору хоть что-то угрожало, я приму все меры.
***
И время побежало так быстро, что Дэекен и вовсе потерялся, столько дел, столько забот, столько бумаг, сборов, писем, снова и снова, и в ворохе всего этого перед самым отъездом он стоит на опушке Золотой чащи в предрассветных туманных сумерках.
– Ваша светлость, вы пришли? – Мэл смеющийся по правую руку, – Наверняка ведь еле проснулись?
– Ты попросил прийти, и я пришел, – герцог зевнул, – раз уж ты сегодня уедешь, и мы какое-то время не увидимся…
– Да… Я хотел попрощаться, – Мэл улыбался, он иногда улыбался весело, иногда грустно, иногда таинственно, а было что он улыбался так как сейчас, и от этой улыбки хотелось сглотнуть.
– Попрощаться? К чему такие радикальные меры, я вернусь, и ты вернешься…
– И все же, когда мы встретимся в следующий раз, – на распев произнес слова Мэл, – вы будите объявлены женихом Леди Андунэль, так что кое с чем прощаться все же придется, вы же понимаете?
– Я понимаю… Но я не знаю, что мне сказать, – покачал головой Дэекен выступая на шаг вперед.
– Это Золотая чаща, Ваша Светлость, место тайных встреч и свиданий, не ошибусь, если скажу что как минимум половина жителей Карас Сильмэ зачаты тут!
– В лесу? – удивился Дэекен.
– Конечно, ну не дома же.
– И почему не дома в собственных постелях?
– Потому что так не принято, дом для дел домашних, и потом куда спрячешься от наших окон и острых глаз, чутких ушей домочадцев, которых всегда полно вокруг? Нет, настилы Золотой чащи, темные тропы, одинокие овраги, это все куда более располагает к романтическому настрою.
– Вот оно что…
– Угу, и я, между прочим, пригласил вас на свидание, в Золотую чащу, чтобы попрощается. Когда мы с вами откровенно говорили в последний раз, мы ведь решили, что у вас есть десять лет, чтобы подумать, но теперь их нет, ни десяти лет, ни выбора, в общем ничего, но ведь я не ошибусь, когда скажу, что желание и интерес остались?
Дэекен тяжело вздохнул:
– Нет, Мэл ты не ошибаешься, но положение такое, что я просто не знаю, что мне делать.
– Ничего не делать, – перебил герцога эльф, и тут же продолжил, – желания бывают таковыми, что, если их удовлетворить, они проходят и забываются, однако неудовлетворенными они могут приносить не мало неудобства в жизни. Всю жизнь ставить под сомнение выбор, потому что тебе его не дали сделать, это печально, вы так не думаете?
– Думаю, я думаю, что в любом другом раскладе брак с леди Андунэль куда больше радовал бы меня, чем то, что вышло теперь. Я не в чем не уверен, ничего не решил, и даже ничего не успел осмыслить, как все уже так сильно изменилось.
– Решайте сейчас, – Мэл снова улыбнулся, – это как подбросить монетку, она еще не приземлиться, а ты уже знаешь ответ. У нас не будет другого шанса, и другой возможности. Просто либо сейчас удовлетворить желание и дать забыть себе об этом, либо уже никогда не вспоминать.
Менэльтор подошел к Дэекену так близко, что тому показалось, что они вот-вот столкнуться носами, думать в общем-то было поздно, и вместо головы ответ давали руки, которые легли одна на грудь, другая на живот эльфа. Даже если на секунду могло показаться, что герцог Мэла собирается оттолкнуть, то это было лишь обманчивым впечатлением, потому что в следующую секунду, руки тело Менэльтора обвивали, крепко прижимая к себе, а губы целовали, то, что попадалось на их пути к заветной и заразительной улыбке.
Много, о чем в этой жизни мог пожалеть Дэекен Серселен, но только не об этом, не о том, что случилось в Золотой чаще Севернее Карас Сильмэ, потому что в его жизни были горячие любовницы, развратные бордельные девки, были специально обученные, стоящие целое состояние проститутки, и ничего, что шло в сравнение с Менэльтором тем утром, потому что никто в целом мире не был и не мог быть таким, как он. Эти губы знали, что ласкать, эти руки знали, что сжимать, эти глаза знали, как смотреть, нос во что упереться, язык чего коснуться, тело как изогнуться, и во всем с самого начала до самого конца не было ни пошлости, ни грязи, ни даже тени смущения, только чистые желания, открытые эмоции, все по-настоящему, взаимно, без сомнения. Страсть часто сравнивают с огнем, но Мэл был чистым солнечным светом, рассветными лучами, теплыми, легкими, яркими. Или это правда все-таки был рассвет. Он целовался и смеялся, шептал на ухо глупости, и опять смеялся, дарил наслаждение и снова смеялся. Шнуровки, завязки, застежки, хотелось больше кожи, больше тела, больше касания, но даже то, что доставалось было особенным, желанным. Ствол дерева, настил в ветвях, шерстяной плащ, всего лишь поверхности, годилось все, сошло бы что угодно, потому что это все было не важно. А то, что было важно, то догорало россыпью алмазной пыли на обратной стороне век. И ни горечи, ни боли, ни стыда, а только ароматы зелени и яблок, звонкие вздохи, томные выдохи, влажные хлопки, вскрик и ощущение полной свободы.
Это было сытое, пьяное утро. Это было самым сладким прощанием.
А потом Мэл уехал, вот так вот просто, как всегда легко, улыбаясь, но, чтобы не делал теперь герцог, его окружал и пропитывал солнечный свет, а улыбка своя собственная сама то и дело лезла на лицо. В этом было что-то магическое, наверняка доступное лишь детям Ивэ, или может быть лишь Золотой чаще, в весенних рассветных лучах. Мэл ничего не забрал, ничего не увез, ничего не отнял, он все оставил, и то что он оставил было причиной улыбнуться.
***
Сульмидир успел вернуться до отъезда Его Величества, приключение эльфа выдалось вовсе не таким, как он ожидал, хотя бы потому что он вернулся один, абсолютно без денег, и без дорогущего кинжала с рубином в ножнах, но самое обидное, что поруганным в лучших своих чувствах. А все мелкий чертенок!
Первая часть его путешествия прошла именно так как он ожидал. Он быстро добрался до Крастии, в город попал тайно, ночью и в обход всех патрулей, теперь это было несколько сложнее, чем раньше, все же после захвата Оплота именно Крастия стала городом пограничным, но ему, однако удалость это без проблем. В городе он остановился у старого знакомого, когда-то давно вырученного Сульмидиром в Черных Горах лекаря. От него как раз многое узнал о Замке и его обитателях, а после попал к леди Висгель, которая от всего произошедшего явно повредилась рассудком, но все же смогла подсказать Сульмидиру, где искать ребенка и как к нему попасть. И даже план по похищению Сульмидиру удался, он сначала выкрал ключ от камеры у барона, а после подпоив стражников все же попал в темницу к заточенному эльфенку.
Ну и на этом моменте все стройные планы работать перестали.
– Понимаешь, какое дело, этот ребеночек там получается смог не просто выжить, он там научился жить. Во-первых, разговаривал он прекрасно, грубовато и на всеобщем, явно обучался у простых людей, но проблем с речью у него не наблюдалось, так ведь его нянька в тихую умудрилась научить и писать, и читать, стражники тоже люди жалостливые оказались и мальчишку баловали, носили всякие подачки, угощали вкусностями, а главное много рассказывали историй. И дитятко это научилось не плохо так дурить людей, попроси чего-то жалобно глядя огромным глазами на миловидной мордашке и все твое. В общем, мордашка оказалась и правда миловидной, с осанкой, конечно, беда, как и с походкой, косолапит, да шаркает, да и в общим явно видно, что ребенок не рос здоровым, тело худое, ручки-ножки тонюсенькие, роста вообще кроха, но личико хорошенькое, эльфийское, глаза большие, волосы если отрастить, то красивый мальчонка вышел бы. Но характер – ужас. Мне бы сразу бы подумать, но я ж с сочувствием и жалостью. Так вот, Хина, как его там называли, устроился в темнице не плохо, сточил себе решетку, и организовал выход на улицу, через который меня из замка и вывел, видел бы ты мое удивление, мол чего ж ты не сбежал, а он мне знаешь, а меня и тут не плохо кормят. По факту оказалось, что план побега есть, но средств маловато, и менять, пусть и камеру, но крышу над головой и сухую постель с каждодневным пайком на мытарства по холоду, да еще и голодным, дитятко явно не собиралось, зато оно совершало вылазки в город, училось общаться, не выделяться в толпе, да и подворовывало. Сумму ребенок скопил не плохую, так что видимо это длилось уже не один год. И судя по рассказам, бежать он планировал летом, куда-нибудь к морю, а там на восток. А тут я, все планы порушил, говорю, пошли и все. Он наворованное прихватил, и мы сбежали. Из города вышли, много кстати общались, а потом остановились на ночевку, и как понимаешь, проснувшись я не нашел ни ребенка, ни денег, ни кинжала. Ты представляешь, как надо научиться воровать, чтобы обобрать спящего эльфа? Я сначала кинулся было в соседнюю деревню, мол не было ли мальчишки, а не было. Объехав еще пару, я вдруг подумал, что зря ищу, это чудовище явно не пропадет, теперь при всех деньгах и моем рубине, уж, наверное, провернет то, что собирался, так что я дальше искать не стал. Но, обидно же, до глубины души.
И Дэекен не знал, как реагировать на такие Сульмидировы признания, то ли в голос смеяться, толи сочувствовать бедняге, и все же была какая-то недосказанность в словах эльфийского капитана читалась, что-то было, чего он не рассказал, и о чем видимо все же размышлять приходилось, но вдаваться в эти подробности у Дэекена времени не было, очень скоро они получив все нужные уведомления с другой стороны, полным королевским эскортом двинулись к Западным вратам. На переговоры.
Так Дэекен не путешествовал никогда, даже с официальными своими визитами, герцог предпочитал куда менее формальные выезды, но тут в дороге был Его Величество, а потому глашатае трубили, знаменосцы несли знамена, гвардия окружала Короля. Вся процессия продвигалась медленно и пафосно, остановок делалось много, обеды, ужины, ночёвки. Церемонии, церемонии, церемонии.
К вратам они подошли точно в срок, и конечно этот пограничный гарнизон сильно отличался от того, что был на Хрустальном перевале. В естественном разрыве горных цепей, окружающих Лес, эльфы возвели невероятно высокие и прочные стены, сторожевые башни, целые галереи наблюдательных пунктов. В эльфийский лес действительно можно было бы пробираться только одиночкам и по горам, в обход тамошних гарнизонов, а к примеру армией штурмовать Врата было бы самоубийственно. И тем страннее теперь Дэекеном воспринимался пустующее ущелье Тишины, как будто подаренное гоблинам.
Его Величество разместили в королевских покоях в казармах, и Дэекену тоже выделили отличную комнату, где ему и пришлось дожидаться, когда дадут отмашку и они смогут встретиться с Лабраном. Посмотреть главному врагу, которого Дэекен таковым не считал, и который сам в эту роль напрашивался в глаза.
***
А Менэльтор тем временем прибыл в Имирин, правда сначала все же на Хрустальном перевале его задержали, и командующий гарнизона прочел целую лекцию о городе и его особенностях, а потом и вовсе снабдил охраной, да еще и видимо кого-то следить тайно поставил. Но этого было не избежать и на ближайший месяц Мэл должен был привыкнуть чувствовать хвост за спиной.
Вообще организовать переправку герцогских богатств в Лес было не так уж и просто. Драгоценности в сундуках вывезли ночью, и это Мэл отправлял сразу в Карас Сильмэ, тут не было проблем, единственное это охрана добра по дороге до перевала. Хорошо хоть герцог вкладывался не в золотые слитки, а в драгоценные камни, и все, что ему принадлежало вывезли за ночь. Другое дело было с самой ценной по мнению Мэла, да и самого герцога, частью его имущества, – библиотекой.
Осмотрев лишь некоторые образцы, Мэл сделал вывод, что везти ее в Карас Сильмэ нельзя, в городе с такой влажностью хранить такие книги невозможно, все дело в том, что многие из них были писаны даже не на пергаментах, а на бумаге, если уж пергаменты плесневели, то бумага вовсе была ненадежной, и тогда Менэльтор решил оставить книги по другую сторону перевала в эльфийском Тиосе, но для этого надо было найти и выкупить помещение, организовать там соответствующее хранение.
Так что теперь его дни были наполнены постоянными передвижениями между Тиосом и Имирином. В Тиосе дела, и как положено благовоспитанному эльфу ночевки, а в Имирине работа. Много-много работы. Как бы там не было, но официально Мэл прибыл в Имирин с миссией продвижения чистоты и борьбы с паразитами. Так что чуть ли не каждый день он объяснял, продвигал, выступал в гостиных, на площадях, и гильдиях о вредоносности блох и клещей, о способах борьбы с ними. В Гостиницах он рассказывал о том, как выводить клопов, в банях много времени рассказывал о правильном обезвшивливании, и вот дела, уже через пару недель гладковыбритых мужчин на улицах прибавилось в разы, а уж сколько было сострижено волос. Теперь уже на лекции Мэла толпой собирались брадобреи, а Гильдия мыловаров не плохо зарабатывала, продавая лучшие места и устраивая с Мэлом встречи.
С Мариной эльфу выпало увидеться не сразу, сначала все же он общался больше с ее отцом, а вот саму женщину он, увидев даже испугался, ибо явившаяся на встречу была уже заметно беременной. По крайней мере заметной Мэлу.
– Я надеюсь, это не герцогский отпрыск? – шепнул он ей между делом.
– Нет, – так же тихо отвечала та.
– Точно?
– Я уверена.
– А уши у ребенка будут острые?
– А вот уши, весьма вероятно, будут острые.
– Марина, – простонал Мэл, – ты же понимаешь, что ребенка будут считать герцогским, даже если это будет не так. И острые уши, знаешь ли, тут только добавят к подозрениям.
– Понимаю, но ведь есть способ замять скандал, правда?
– Я его не вижу, подскажешь?
– Выдайте меня замуж, господин секретарь его Светлости.
– Да за кого же, еще и с острыми ушами?
– Думаешь мне не за кого? Но возможно ты поможешь мне в другом, говорят получить разрешение на брак у ваших жрецов целая проблема, вот потому я и прошу тебя похлопотать, сможешь? Ну, а жениха я сама уговорю, на благо ребенку и отечеству, уж он то согласиться!
– То есть, ты сейчас решила использовать меня в черную, раз я подвернулся, да?
– Точно, – потянула Марина и рассмеялась.
– Если честно, ты мне даже нравишься, я постараюсь все устроить.
– До рождения ребенка!
Мэл вздохнул:
– Хорошо, пойду писать отцу, чего не сделаешь ради детей и Леса!
========== С новым днем, годом, жизнью! ==========
А Рана готовилась к новому году. Сначала сразу со сходом снега начались посевные, одновременно с этим и орки пришли в готовность, отряды охраняли людей в полях и на работах. А те, что оставались в городе тренировались, учили маршруты отступления или наоборот, искали наилучшие рубежи обороны. Отход замкового гарнизона в порт был отработан на все сто, отступления со стен, из нижнего квартала, и из верхнего, все как положено со всеми тактическими уловками. Кагар не жалел бойцов, видимо, чтобы даже в беспамятстве орки добирались до кораблей.
В порту гоблины укрепляли форт и ставили новые защитные орудия.
На стенах то и дело организовывали стрельбы катапульт, проверяли зону поражения орудий и исправность механизмов, заготавливали масло.
К Кагару и Зувлок стекалась информация о действиях на их новых границах. Люди укрепляли тракт, свозили строительные материалы в города на рубежах Империи, мобилизовали войска по всем территориям, но пока особенно не дергались. О том, что Эльфийский король дал согласие на переговоры с Империей Кагару депешу доставили из Оре Орона.
Андунэль вполне ответственно заявила ему, что ее отец просто тянет время и дает ей возможность покинуть и Рану, и спорные Земли до того, как армии Империи пойдут на штурм.
А в город стягивались все новые и новые силы. К гоблинам Н’гьяра теперь присоединились их сородичи с Черных гор, тролли из Долины камней, армия за стенами Раны была поистине огромная. Жрала эта армия тоже невероятно много, обозы с провиантом, оставшимся у перезимовавших в Холмах, поступали постоянно, тянулись вереницы телег с оружием из Оре Орон. Орки, зимовавшие в Оплоте, были готовы по первому призыву присоединиться к защите Раны.
Все дышало ожиданием Великой битвы, и именно поэтому празднование Нового года, как никогда ожидалось масштабным. Многие боялись или ждали, что не переживут этой весны, а потому отпраздновать надо было, как в последний раз в жизни. Так считали и орки, и гоблины, и нарьяма, ну и многие люди. Пивоварни просто не останавливались, так же как пекарни. В замке кухня тоже не останавливалась, все шкафы для копчения и вяления мяса загружались сутками, что-то готовили про запас, а что-то и на праздник.
***
За окном занимался рассвет, последний рассвет этого года. Следующий будет уже в новом году, и как полагала Андунэль в новой для нее жизни.
– Зашторь окно и ложись спать, – голос Кагара звучал глубоко и ровно, как будто ничего особенного не происходило, а может и не происходило и на самом деле волновалась только принцесса.
– Не хочу, – штору она все же задернула, чтоб нарьяма не жмурился.
– А следует, впереди у тебя тяжелые несколько суток, спать тебе будет некогда, а усталость будет лишней. Я дам тебе сутки форы, тебя начнут искать не раньше следующей ночи, и то только после того, как Фани не найдет тебя, а найдет меня. Опять же если все сложиться удачно, еще сутки я буду искать тебя в городе, вам должно хватить этого времени уйти так далеко, чтобы вас не нагнали ни орки, ни нарьяма. Не знаю, следует ли тебе об этом говорить, но не делайте остановок, уходите максимально далеко, хотя Оплот и поля вокруг него все же придется обойти, я надеюсь у эльфов есть маршруты, как отвести тебя домой, не нарываясь на орочьи вылазки и дозорных, хотя нет я не надеюсь, я уверен. Мне кажется, твой отец не мог не предупредить хоть кого-то из отряда, что они спасают не просто женщину, а принцессу. Ну я бы по крайней мере предупредил.
– Тебе не кажется, что ты несколько частишь? Волнуешься?
– Я не узнаю на сколько благополучно ты добралась, – Кагар пожал плечами, – ну разве что пойму, что все прошло хорошо, от того, что мне не докладывают об поимке эльфов лазутчиков и беглой эльфийской девицы.
– Все же идет по плану, так что не вижу причин…
– Вот, – перебил ее Кагар на полуслове, – вот именно поэтому у меня дурные предчувствия. Все шло слишком хорошо и по плану, когда мы брали Оплот, а в итоге нам всем чуть это не стоило потери вообще всего. Не уверен, что когда все слишком идеально на вид, то и на пробу это окажется хорошо. Где-то все равно будет ошибка, и она скорее всего будет роковой.
– Ворчишь, как старик, вообще-то.
– Я и есть старик, в моем возрасте мне можно уже быть ворчливым.
– Да, я все время забываю… Как ты вообще дожил до такого почтенного возраста, а? Я морально имею в виду прежде всего, почему до сих пор не потерял времени?
– Не было у меня такой цели, и сейчас нет, пока живется, живу, пока во мне есть хоть какая-то необходимость. Умереть всегда можно, это куда легче, чем даже представляется.
– И ты совсем не боишься смерти?
– Умирать не страшно, когда не для чего больше жить или когда есть ради чего умереть. Тебе страшно, потому что ты слишком молода чтобы знать ради чего ты готова умереть, и тебе безусловно есть ради чего жить, хотя бы ради будущего, которое у тебя безусловно есть.
– Кагар, ответь мне честно при честно на один вопрос, – Андунэль вздохнула очень серьезно.
– Давай, задавай свой вопрос, а то прямо-таки любопытно, что ж ты такое хочешь узнать с таким серьезным лицом?
– Вот скажи, ты дурак, который пытается сойти за умного, или умный притворяющийся дураком, а?
Кагар рассмеялся, покачивая опущенной вниз головой:
– Я дурак, который прожил очень долго, так устроит?
***
Первое, что увидела Андунэль выходя во двор вечером, это Ирше волочащую на себе достаточно здоровую фигуру из сена. Орчиха явно сегодня была принаряжена, сложная прическа из кос и жгутов была унизана разными бусинами, шнурками, клыками, каким-то косточками, камушками, а уж бус и браслетов на ней весело невероятное количество, шкура на плече красовалась из самых ею хранимых, перевязи и ремни если уж не новые, то точно лучшие, что видела на Ирше Андунэль, и к тому же у орчихи были подведены сажей глаза.
– Эй, комендант, уважаемая, – прикрикнула эльфийка, – слышишь меня?
– Вечер, Рыжая, слышу, слышу, – Ирше скинула с себя свою ношу и встала рядом, облокачиваясь, – уже собралась в город?
– Нет, Кагар там еще чем-то занят, а мне без него нельзя же из замка выходить, вот я пока тут гуляю. А ты что это такое несешь? И почему сама, Тордрана что ли не могла попросить?
– Ну уж нет, не буду я его ничего просить, сама сделаю, чего я, по-твоему, слабачка какая-то что ли?
– Не обижайся, я вовсе не имела в виду ничего плохого, просто сама знаешь, у нас так не принято. Так что это у тебя?
– Ну, это соломенный человек, ой, то есть чучело! Чтоб его сжечь на праздник от нашего клана подношение и всякое такое.
– О так вы сжигаете соломенных людей в честь Нового года?
Ирше как-то неоднозначно покачала головой:
– Вот, как тебе сказать, и соломенных тоже сжигаем, если ни один живой зимы не пережил, понимаешь, мы мало кого оставляем в живых на зиму, ну если это не пленный эльф, конечно, но и их продаем гоблинам, а люди гоблинам не нужны, так вот если все же нужен работающий человек, то его могут оставить зимовать в холмах, хотя и редко, однако весной все равно убьют, ну нет смысла, не пережить человеку и недели выгонки стада, мы же не делаем остановок, не спим порой дней пять, а то и шесть, трое суток бегом это нормально, так что сама понимаешь, кого сжигают на Новый год. Но в этом году из уважения к горожанам мы решили, что соломенных вполне хватит, не думаю, что им было бы приятно даже если бы мы сожгли их преступников, не празднично как-то.
– Думаю да, – покивала Андунэль, – не празднично, и вообще скажи лучше людям что вы Зиму сжигаете, а не заменитель пленного человека, ладно? А то действительно не хорошо.
– О, тоже идея. Пойду я предупрежу наших, чтоб лишнего на всеобщем не болтали.
– Подожди Ирше, мы может еще увидимся на празднике, а может и нет, как выйдет, но мне хотелось сделать тебе подарок, – Андунэль из своих рукавов достала простые бусы и протянула из орчихе, – они не дорогие, деревянные, с несколькими янтарями, но это особенная древесина, из коры дерева на котором стоит мой город, когда-то в эту ветвь ударила молния, дерево выжило, но часть его все же погибла, и мы использовали что могли. Вы ведь огнепочетатели, а молния – это холодное пламя, так что держи, наверное, тебе на руку даже не налезет, но расставишь и сможешь носить как браслет, или в волосы вплести.
– И не жалко? – спросила орчиха забирая подарок.
– Не жалко, мне хочется, чтобы это было у тебя.
Ирше нахмурилась и очень внимательно посмотрела на Андунэль, потом тяжело вздохнув отцепила от одного из своих украшений клык и протянула эльфийке:
– Спасибо уж, а это тебе подарок, тоже не дорогой, но памятный, мной убитый хищник, пускай тебе из него гребень сделают или шпильку, что выйдет. И все, теперь я пошла, а то похоже на сопливое прощание какое-то, а не на празднование Нового года!
Ирше взвалила на себя снова свое соломенное чучело и пошла к воротам, а Андунэль долго еще смотрела ей в спину, пока та наконец-то не вышла в ворота.
Кагар вышел во двор некоторое время спустя, и одет был просто и причесан без излишеств, в общем даже к новому году наряжаться не стал, опять, наверное, ссылаясь что при его внешности быть нарядным странно.
– Готова? – спросил, подходя и зачем-то оглядываясь по сторонам.
– Наверное готова, – вздохнула принцесса, вышло как-то слишком эмоционально.
– Обычно грустят, попадая в плен, а не сбегая, так что прекрати кукситься, войдешь в историю.
– Очень надеюсь, что побег от нарьяма не будет самым знаменитым из моих свершений.
– Не будет, не сомневайся, не с твоим характером. Но знаешь, пообещай мне больше не попадать в плен и вообще поменьше втягивайся в неприятности, а то придется разочаровать поэтов и летописцев.
– Это чем же? – не уловила мысли Андунэль.
– Скажи мне, как им потом описывать, эльфийскую принцессу спасало чудовище, ммм? Подумай о несчастных!
– А ты придешь?
– Приду, в этом тоже можешь не сомневаться. Идем?
Кагар протянул ей руку, и снова вздохнув Андунэль вложила в нее свою.
***
А в городе праздновали во всю, костры на площадях горели выше крыш, люди пели песни, водили хороводы, много пили. Орки праздновали примерно так же, но в разы громче, их песни сопровождали барабаны, а от плясок сотрясалась земля. Гоблины не плясали, и не пели, хотя шуму они производили не меньше, в их культурных традициях были азартные игры, например тараканьи бега, вот уж где орали, грызлись, и даже дрались, еще больше ору было у загона с бойцовыми петухами, кстати в эти азартные занятия вполне себе вписывались такие же азартные люди, так что тут культурные слои перемешивались. Причем у гоблинов, что выигрыш, что проигрыш на празднование нового года считалось удачей, так что, проигрывая они поздравляли друг друга ничем не менее радостно, нежели выигрывая. Самые тихие, как не странно в этом гомоне были тролли, потому что они просто жрали, все эти пляски, игрища и прочие радости жизни для них не шли ни в какое сравнение с возможностью зажарить целого быка.
И у нарьяма были свои традиции. Воительницы, одетые в свои кожаные одежды, прыгали через костры и не просто, а проделывая в воздухе все возможные сложные пируэты. В котлах варили горячие алкогольные напитки, на основе вина и яблочного сидра, эля, каждый со своими особенностями во вкусе, и своей крепости. Много танцевали, с саблями, с факелами, отстукивая ритм на деревянных помостах, подбитыми железом каблуками. Их волосы всех присущих нарьяма цветов были собраны в сложные прически, острые уши украшали тяжелые серьги, и вообще везде были опалы. Огненные опалы, зеленые, голубые, белые, женщины явно, собираясь в поход прихватили кое-что чтобы не стыдно было выйти на праздник. А еще они наносили черные тени на веки и черным же красили губы. И все же самую красоту собой являл мастер Андар, возвышающийся со свойственным ему изяществом над всеми головами соплеменниц, его вычурно заплетенные волосы украшал высокий венец из острых как иглы серебряных шипов, серебром же был расшит широкий оплечник, а пальцы были унизаны всевозможными перстнями.
