Текст книги "Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)"
Автор книги: Волосинка на губе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)
– Твоя рука… – шепнула она.
Драко склонил голову и посмотрел на предплечье, на пятнышко крови, туда же смотрела и Гермиона. Как вдруг багровое пятно начало медленно рассасываться, пока и вовсе не пропало. Малфой повернул голову, вновь встречаясь с ней глазами, впитывая в себя каждое изменение на лице Грейнджер, каждую эмоцию, совсем как губка. И в конце концов наклонился ближе к ней, останавливаясь у самого уха, перерезая ей артерии своими острыми словами:
– Я тебе говорил отвалить от меня, – шёпот злой, гортанный. Кожа Грейнджер покрылась мурашками. – И, кажется, ты согласилась со мной.
Она не шевелилась. Как вообще можно? Когда говорят голосом монстра. Ей даже всё равно на то, что если повернуть голову, можно кончиком носа задеть его щеку. Гермиона неотрывно смотрела на долбанный рукав, который вновь начал пропитываться кровью.
– Что с тобой? – не выдержала она. Просто не могла. Во рту сухо, голова болела просто неимоверно.
– Какая же ты тупая, Грейнджер! – выплюнул он очень громко.
Гермиона подняла голову в надежде увидеть, что весь класс смотрит на них. Но к её сожалению, в их сторону вообще никто не смотрел. Профессор Стебель показывала всем что-то на доске, даже Гарри скучающе глядел в окно.
Господи…
– Ты заглушил нашу парту? Как? Как ты это делаешь?
Малфой закинул ноги на парту, достал пачку сигарет и зубами выудил одну; щёлкнул пальцами, и кончик сразу вспыхнул. Сделав глубокую затяжку, он выдохнул дым прямо ей в лицо.
– Да что с тобой! – она замахала руками перед собой, пытаясь рассеять дым. – Как ты научился невербальной и беспалочковой магии? Что с твоей рукой? Что ты делаешь в хижине? Почему тебе так больно?
Дым от сигареты ударился о невидимую преграду, созданную Малфоем. Кольца рассеивались прямо у стеклянного потолка.
Драко поднялся с места и потушил сигарету о раскрытый учебник Грейнджер, топя в её глазах свой ненавистный взгляд. Здесь и так невыносимо жарко, но от всей ситуации становилось ещё хуже, как в аду.
– Если ты ещё раз подойдёшь ко мне, – он положил руку на спинку её стула, – если ты ещё раз заговоришь со мной, Грейнджер… Клянусь, я…
– Убьёшь меня? Расскажешь отцу? – хмыкнула она. Увидев, какую реакцию создали её слова, Гермиона поняла, что ей это нравилось. Нравилось отвечать тем же. Вызывать у него те же эмоции, что он вызывал у самой Гермионы. Ненависть взаимна.
Драко сощурил глаза. Смотрел на её лицо, словно запоминая, анализируя, куда ударить больнее. И это у него получилось. Гадство, отлично получилось.
– Мой отец хотя бы помнит меня, Грейнджер. А твой?
Его щека горячая…
Такая же, как и её ладонь, мощно ударившая Драко. Стул, который упал на пол, создал больше шума, чем озлобленная, сильная пощёчина.
Вот теперь на них смотрел весь класс.
Смотрел на то, как они, стоя в нескольких сантиметрах, уничтожали друг друга взаимностью и агрессией. И прежде, чем Малфой развернулся и вышел из теплицы, Гермиона успела увидеть. Успела разглядеть в его глазах акул. Такие же, наверное, плавали в море. Злые, голодные и одинокие…
***
Гермиона приклеила идиотский детский пластырь к пальцу, который постоянно отклеивался. Конечно, она была в этом виновата. По привычке скребла ногтем по кутикуле, по розовой поверхности ткани. Она смотрела на смайлики, которые украшали этот кусочек пластыря. Смотрела на бесконечные улыбки и пыталась повторить, прежде чем войти в директорский кабинет. Губы растянулись в улыбке, и Гермиона ступила на лестницу, которая начала двигаться вверх. Слова Малфоя болью ударили в сердце. И ей катастрофически необходимо было узнать новости.
Здесь всё так же, как было при Дамблдоре, за исключением множества плакатов разных команд по квиддичу с подписями игроков. Гермиона прошла к столу и посмотрела на портрет Дамблдора, который, улыбнувшись ей, качнул головой.
– Добрый день, директор… – поздоровалась она в ответ и сразу же улыбнулась, потому что Альбус уже закрыл глаза и удобно устроился в кресле, чтобы поспать.
– Гермиона? – Минерва появилась в дверном проёме и сразу зашагала к ней. Положив руку на плечо, она аккуратно потрепала её за мантию.
Грейнджер всегда ощущала от Макгонагалл эту материнскую любовь ко всем студентам. В груди стало тесно, сердце пропускало удар за ударом.
– Не желаешь чаю? – поинтересовалась директор и палочкой призвала поднос.
– Благодарю, с удовольствием.
Первые минуты разговора были совсем не по той теме, которую хотела задеть Грейнджер. Они обсуждали занятия и успехи Гермионы, говорили о Гарри и его вечной занятости на квиддичном поле. Макгонагалл даже поинтересовалась о семье Уизли. Тёплый разговор и тёплая улыбка напротив немного успокоили Гермиону. Но сердце по-прежнему было неспокойно.
– Вы… – она запнулась. – Вы не получали новостей из Лондона?
Женщина поставила чашку обратно на столик и сложила руки в замок, печально посмотрев на Гермиону.
– Я бы в ту же секунду послала тебе патронуса, – помотала она головой. – Твой обливиэйт был очень сильным. Я сделала всё, что смогла, отменив его. Нужно время…
– Да, я очень вам благодарна, но… – голос дрогнул. – Если бы я знала, что родители не пострадают. Что их не найдут, что всё будет в порядке, я бы оставила хоть одну крупицу воспоминаний обо мне, я бы сделала всё…
Минерва подалась вперёд, обнимая девушку за плечи, будто сдерживая, защищая от подступающей истерики. Гермиона думала, что не выдержит. Не выдержит сердце, которое разламывалось на рваные куски, такие, что ничем не склеишь. Потому что тревога вгрызалась в каждую вену, артерию, кость, даже в голосовые связки, которые дрожали при каждом звуке. Ей было страшно. Страшно, что родители так и не вспомнят её.
– Ну-ну, тшш… – женщина погладила её по плечу. – Всё обойдётся. Просто нужно время. Может, ты хочешь слетать к ним, проверить? Я могу дать тебе разрешение на аппарацию.
Она быстро замотала головой.
– Нет-нет, спасибо. В другой раз. Боюсь, что сорвусь и постучу в дом, – улыбнулась Гермиона, вытирая слёзы. – Что они подумают про меня, увидев на пороге?
– Ты в любое время можешь их навестить, просто скажи мне, и я сниму для тебя ограничение.
Грейнджер сделала глоток липового чая, ощущая, как он приятно грел горло. Ей хотелось задать ещё один вопрос. Ей хотелось рассказать всё. И какое из этих желаний было сильнее – она не знала; и боялась совершить ошибку.
– Могу я задать ещё один вопрос? – и увидев, как Макгонагалл кивнула, развернувшись к ней и внимательно слушая, Гермиона решилась: – Малфой… он… зачем он вернулся в школу? По нему видно, что это его угнетает. Он часто пропускает занятия и… – Гермиона покраснела, заметив удивлённый взгляд напротив. – Простите, наверное, это не моё дело.
Но Макгонагалл ответила.
– Думаю, он вернулся сюда за тем же, зачем и все мы… За вторым шансом.
«Вот только использовать этот шанс он не хочет…»
***
Второй урок «понимания» состоялся через несколько дней. Последние курсы заняли место в Большом зале, кучно сев в круг.
Гермиона смотрела почти на каждого здесь присутствующего, замечая, как многим некомфортно. Ученики сели не в последовательности своих факультетов, смешиваясь в этом круге. Даже Гарри сидел на другом конце с Невиллом, а Грейнджер, опоздав, удалось сесть на свободное место рядом с Паркинсон и Забини. И чёрт, рядом с Блейзом был Драко.
– Я прямо предвкушаю сегодняшнюю битву умов, – Блейз нагнулся и посмотрел через Грейнджер на Пенси. – Ты готова, котик?
Гермиона плечом ощутила, как слизеринка тяжело вздохнула.
– Ещё раз так меня назовёшь при всех, клянусь Салазаром, я подсыплю слабительного в твою фляжку.
Забини моментально распрямился.
– Понял, котик. Прости, котик, больше так не буду.
Грейнджер захохотала, пытаясь поймать Пенси и удержать её на месте, усаживая обратно. На удивление, место, которое ей досталось, оказалось очень удачным, даже несмотря на то, что через одного сидел тот, кого она видеть не желала. Гермиона всегда поражалась дружбе слизеринцев. Змеи жалили в собственный хвост и при этом оставались в отличных отношениях.
– Грейнджер? – в её бок ткнулся локоть Блейза. – Почему Долгопупс так на меня смотрит?
Гермиона посмотрела вперёд, где Невилл, сложив руки на груди, неотрывно смотрел на слизеринца, зло и с прищуром. Знал бы Забини истинную причину, да вот только друга не хотелось выдавать.
– Ты ему понравился, – вдруг ответил Драко. – Пригласи на свидание. Своди в Хогсмид.
Это была первая шутка, услышанная от него. Гермионе хотелось повернуть голову, чтобы увидеть выражение его лица, но обида была сильнее. Ей не хотелось больше проявлять к нему интерес. Это всегда заканчивалось ужасно. Но чёрт, как же язык чесался ответить и нагрубить, вступиться за Невилла.
Ей вообще не удавалось рядом с Малфоем включать логику. Словно она с хрустом ломалась и оседала пеплом под ногами. С Малфоем вообще было не то что сложно, с ним было катастрофически никак.
– А вот и мегера приперлась, – Паркинсон закатила глаза, когда в центр круга вышла мадам Майнд. – Сейчас будем дружно делать вид, что у нас всё хорошо…
Люсиль всем своим видом показывала, что являлась маглорождённой. Синие джинсы, толстовка с логотипом английской музыкальной группы на груди. Грейнджер даже узнала марку кроссовок. Точно такие же носила мама…
– Всем добрый день, – она прокашлялась и стала ходить из стороны в сторону. – С прошлым заданием справились не все, но я очень рада, что вы постарались найти общий язык. В связи с этим, сегодня мы сделаем такое же задание, только устно и прямо здесь…
Гермиона встретилась взглядом с Гарри, который палочкой ткнул себя в висок, словно выстреливал из пистолета, и откинулся назад. Она улыбнулась, кивнув ему в ответ, что ощущала себя так же.
– Я поменяю вам партнёров, вызывая по двое сюда, – Майнд указала рукой рядом с собой. – Хочу, чтобы вы, глядя друг другу в глаза, объяснили свои чувства и ощущения, с которыми сейчас сталкиваетесь. И прошу, пожалуйста, выбирайте выражения! Итак, начнем!
Она подняла к глазам папку и проскользнула пальцем по фамилиям.
– Мистер Долгопупс и… – она задумалась и наконец нашла нужную фамилию. – Мистер Забини! Прошу, выходите сюда.
Гермиона услышала, как обречённо ругнулся Блейз, посмотрела на то, как он неохотно поднялся с места, и в этот самый момент её взгляд встретился с обжигающим свинцом напротив. Драко смотрел на неё без единой эмоции. Даже бровью не повёл. Гермиона разорвала контакт первой.
К чёрту.
К чёрту Малфоя!
Выдохнуть-вдохнуть.
И снова выдохнуть.
Она не будет тратить нервы. Точно не на него. Не на того, кто эти нервы жрал на завтрак, обед и ужин – сырыми.
Выдохнуть эту ненависть из себя.
Абсолютно всё равно…
В Ы Д О Х Н У Т Ь.
– Прошу, Невилл, начните первым. У вас есть что сказать Блейзу?
Майнд отошла от парней на пару шагов в сторону. В зале стало тихо, лишь шёпот Пенси отвлёк слух Гермионы:
– Началось…
Долгопупс заметно нервничал, стоя там, среди десятков взглядов. Он склонил голову вниз, казалось, даже сгорбился, когда Блейз уверенно стоял прямо, лишь рассматривая свои ногти на руках.
– Я… – начал Невилл, – я не знаю, что сказать…
– Не страшно, вы можете ещё немного подумать, – успокоила его женщина. – Тогда вы, Блейз. Хотите что-то сказать вашему партнёру?
Малфой сбоку хохотнул. Гермиона закатила глаза и очень захотела ему врезать. Слишком не вовремя он стал таким «живым».
– Классные туфли, Невилл, – сказал Забини, и весь зал начал хохотать.
Долгопупс резко поднял голову, словно поняв, что над ним издевались. Но на лице Забини не было эмоций, которые показались бы издёвкой. Он сказал это серьёзно.
– Блейз, давайте по существу, – поправила его Майнд. – Я наблюдала за всеми вами во время этих трёх недель, и у меня сложилось впечатление, что между вами возникло недопонимание.
Забини нахмурился.
– У меня нет никаких недопониманий с Долгопупсом. Мы даже не общались толком…
– Быть может, в этом и проблема? – продолжила Люсиль. – Быть может, вы намеренно не замечаете это ваше «недопонимание»?
– Что за чушь! – прошипела Паркинсон. – Блейз и мухи не обидит.
Гермиона напряглась. Ей самой не нравились эти уроки «понимания». Зачем вот так натравливать учеников друг на друга? Вытаскивать из них клешнями то, о чём не хотели говорить? Она знала, что Невилл ни за что не будет говорить о таких вещах, тем более при полном зале свидетелей. Эти методы казались ей странными.
– Ну хорошо, – сказал Блейз. – Прости меня, если я тебя чем-то задел…
И это тоже было искренне.
Долгопупс поднял взгляд и обернулся. Грейнджер сразу поняла, на кого он посмотрел. И дьявол, зачем? Это же так очевидно…
Полумна, сидящая среди пуффендуйцев, мило улыбнулась, поймав взгляд Невилла. Даже, казалось, хотела поднять руку и помахать, но в этот момент Долгопупс резко развернулся и выплюнул в лицо Блейза:
– Просто не делай то, от чего могут пострадать другие!
– Чего? – переспросил слизеринец. И как только посмотрел за спину Невилла, туда, куда он секундой ранее смотрел, в его голове всё сложилось. – Ах, ты про это…
– Про «это»? – возмущенно перебил его Невилл. – Как ты смеешь говорить так!
К удивлению всех, Блейз сделал два резких шага вперёд. Положив руку на плечо Долгопупса, он зашептал. Но, к сожалению, в этом огромном зале слишком хорошая акустика.
– Мы можем поговорить об этом наедине. Я вижу, что для тебя разговор не из приятных…
И также, к удивлению всех, Невилл кивнул.
– Хорошо. Давай…
Пока они расходились на свои места, Люсиль начала хлопать, призывая всех делать то же самое. Гермионе хотелось закрыть уши. Какое унижение, господи.
Забини сел на место и негромко сказал:
– Ну вот, я пригласил его на свидание. Ты доволен?
Пенси засмеялась. Драко лишь слегка улыбнулся… или же Гермионе показалось.
– Продолжим. Гарри Поттер и…
И пока Майнд искала в списке фамилию, Грейнджер почувствовала, как напряглась Паркинсон.
– Если она вызовет меня… Клянусь, если вы засмеетесь… – она перегнулась, чтобы взглянуть на Забини и Драко, – нашей дружбе конец!
– …мисс Паркинсон!
Пока Грейнджер смотрела на удаляющуюся спину Пенси под хохот Блейза, становилось ещё больше не по себе. Откуда Майнд всё знала? Неужели ей докладывали? Или же в этом замке стены действительно видели всё? Оставалось лишь спросить их секреты…
Она пыталась сделать спокойное лицо, но не удавалось. Потому что на сто процентов была уверена кто будет её «партнёром». И если это окажется так, то Гермионе проще встать и уйти прямо сейчас.
– У меня с Поттером нет никаких разногласий! – сразу же начала Паркинсон, как только вышла на середину.
– Я в этом не уверена, юная леди, – улыбнулась Майнд. Её улыбка была неприятной. – Вы были грубы с Гарри, и не только с ним. Вы можете сейчас исправить эту ситуацию…
– Что поделать, если у меня такой характер! – перебила её девушка.
– Сучий, – прошептал Блейз.
Гарри поднял руку, сделав шаг вперёд.
– У меня нет никаких претензий к Паркинсон. Поэтому мы можем сразу закончить и…
Майнд подняла папку чуть выше, покачав ей из стороны в сторону.
– Нет-нет. Мисс Паркинсон должна попросить прощения.
«Что?»
Грейнджер была на пределе. Как бы она не относилась к слизеринке, Люсиль не должна была заставлять её извиняться. Зачем извинения, если они неискренние? Что вообще происходило? Казалось, напряжение в зале только росло.
– Вы староста школы и должны показывать пример. Не сочтите за наглость, но, кажется, значок на вашей груди – это второй шанс?
Гермиона увидела, как Гарри снял очки и потёр переносицу. Увидела, как его руки при этом задрожали. Ему также было неприятно стоять в центре. Он ненавидел это внимание.
– Пенси, садись на место, – резко сказал Гарри. – Мы закончили!
Майнд вскинула брови.
– Мистер Поттер, мы закончим, когда услышим от мисс Паркинсон извинения…
Гарри посмотрел на Люсиль в упор и ровным голосом произнёс:
– Я сказал, мы закончили. Садись на место, Паркинсон… МЫ. Закончили.
Пока Пенси шла обратно, стуча каблуками, Майнд вновь захлопала, вот только аплодисментов в зале стало меньше. Никому не захотелось продолжать…
– Мисс Грейнджер!
– Лучше беги отсюда, – прошептала Паркинсон, садясь рядом с ней. – Эта мегера больная. Её саму нужно лечить!
Гермиона почувствовала вязкую горечь на языке. Голова автоматически повернулась в сторону, чтобы просто убедиться, чтобы увидеть, что он тоже понял, какой айсберг надвигался на них. Но в этот момент Малфой сидел спокойно, закинув ногу на ногу и сложив на груди руки. Он смотрел вперёд, на женщину, и в его взгляде был какой-то азарт. Грейнджер это не понравилось. Это была катастрофа. Надвигающаяся блядская катастрофа.
– И мистер Малфой! Прошу, выходите сюда.
Эта фамилия, как удар под дых, заставила её резко встать и чуть сгорбиться. Грейнджер ковыряла палец на руке, чтобы успокоиться, чёрт, просто вздохнуть, сформулировать речь. Но где логика, когда дело касалось Малфоя? Верно. В самой глубокой яме.
В самой глубокой яме, наполненной дерьмом.
– Нет! – резко и громко сказала она. – Я не буду в этом участвовать.
Люсиль сложила руки на груди. Её лицо слегка вытянулось от удивления.
– Прошу прощения? – переспросила она.
– Это я прошу прощения, но какого дьявола здесь происходит? – выплюнула наконец Гермиона, почувствовав облегчение.
Все зашептались. Но это было только начало. Гермионе плевать, что подумают.
– Я смею высказаться за себя и за тех, кто считает ваш «подход к пониманию» не совсем правильным.
Майнд, сощурившись, сделала пару шагов вперёд.
– Я вас слушаю, – слишком спокойно, и эта уродливая улыбочка вновь поплыла по её губам.
– Смею заметить, что вы предвзяты к некоторым ученикам. Это становится очевидно, если посмотреть на вас со стороны.
– И чем же я…
– Я не закончила, мадам Майнд. Раз уж вы просите высказаться, не перебивайте меня!
Блейз сзади присвистнул.
– Дайте угадаю, вы сейчас попросите Малфоя извиниться передо мной?
– Верно, – слишком быстро ответила она.
И Драко, и Гермиона синхронно хмыкнули.
– Ещё бы. Ваша предвзятость к факультету Слизерин слишком очевидна. Как вы сказали, вы наблюдали за нами. Только вот плоховато. Почему вы просите только слизеринцев начинать разговор, когда Гарри и Невиллу дали подумать? К чему эти показательные выступления? – Гермиона говорила на одном дыхании, и с каждым словом её голос становился всё громче. Точка кипения была достигнута. – А эти ваши слова о Паркинсон и её «втором шансе» выглядят как шантаж!
– Как вы смеете обвинять меня в этом? – возмутилась женщина. – Как вы смеете сомневаться в моих методах?
– Вы могли бы приглашать к себе в кабинет по парам и в спокойной обстановке использовать свои «методы». Не все хотят говорить о проблемах открыто. И не все хотят говорить о них вообще!
Грейнджер дышала через рот. Она слышала, как сердце стучало уже где-то в спёртой глотке. Голова кружилась, и злость преобладала над ней. Впервые за долгое время она испытывала такие эмоции. Было ли это защитой перед Майнд, чтобы избежать разговора с Малфоем при свидетелях, или же защитой всех здесь присутствующих, чтобы избежать этого цирка – она не до конца понимала.
– Вы говорите за себя, мисс Грейнджер, – она посмотрела на Драко. – Давайте спросим самого мистера Малфоя. Вы хотите выйти сюда и высказаться?
Гермиона в испуге перевела на него взгляд. Ей показалось, что он сейчас встанет, и вся её речь пойдёт коту под хвост. Но Драко сидел, лишь покачав головой. Грейнджер выдохнула, почувствовав, как кровь вновь подступила к лицу.
– Что ж, это решать не вам, молодые люди. Министерство прислало меня, и они не сомневаются в моей терапии, – громко продолжила Люсиль. – Вы должны выйти сюда и высказаться, тем более, большинство здесь присутствующих хранят обиду и злость на мистера Малфоя. Это на его предплечье до сих пор чернеет метка пожирателя. Уверяю, если мы услышим, что думает по этому поводу мистер Малфой, мы сможем понять его. Всем просто нужны ответы…
Гермиона сделала шаг вперёд, зло рассмеявшись.
– Нужны ответы «всем» или «ВАМ»?
– Я чувствую в вас скрытую злость, мисс Грейнджер…
– А по-моему, это у вас скрытая злость на детей пожирателей! – выкрикнула Гермиона, и в зале пронёсся шёпот. Это было открытое обвинение. – Вы выплескиваете свою злость на слизеринцев, прикрываясь благими намерениями, унижаете их перед всеми, заставляя прилюдно извиняться!
Гермиона почувствовала руку Пенси на своём запястье, которая тянула её вниз. Казалось, она шептала что-то про: «сядь». И: «хватит».
– Салазар, завали свой рот, грязнокровка!
Грейнджер оцепенела на месте. Она видела боковым зрением, как поднялся с места Малфой.
Вот и айсберг.
Вот и катастрофа.
И плавать она не умеет…
– Драко! – прошипел Блейз. – Что ты творишь?
– А что я творю? Называю вещи своими именами. Грязнокровку – грязнокровкой. Этого ведь и ждёт от меня наш психолог, как от пожирателя смерти?
Почти все гриффиндорцы встали с мест. В руках Гарри была палочка.
В руках Грейнджер была кровь из раненого, убитого её ногтем пальца.
– Каких признаний вы от меня ждёте? – он ядовито, премерзко улыбнулся. – Что я убивал людей?
– Малфой! – выкрикнул Гарри.
– Что такое, Поттер? Мне ясно дали понять, что все ждут от меня ответов, чувств и всей этой поеботы… – он смотрел на Майнд злобным взглядом, каким смотрят загнанные охотником звери. Таким зверям нечего терять, они будут биться до смерти, откусывать по кусочку от протянутой руки. – Но я смею вас разочаровать. Мне плевать на всех здесь присутствующих и на то, что они обо мне думают. Мне плевать на ваши занятия, в которых вы обещаете «освобождение». От чего? От всего дерьма в голове? Кому от этого польза? Вы лишь заставляете вспоминать всё то, что мы пытаемся так сильно забыть! Так что да, мне поебать на ваши занятия. Идите на хер!
– Раунд… – прошептал Блейз.
– Да, и ещё! – он ткнул пальцем в Люсиль. – Ваш муж прислал мне бумаги, чтобы я подписал разрешение на продажу кресел из мэнора на аукционе. Так вот, у одного там ножка шатается. Подложите под неё вашу ебучую папку с фамилиями!
Драко развернулся и перешагнул скамейку. Гермиона заметила, как первый шаг получился откровенно хромым, но последующие вышли ровными. Она слышала, как Майнд кричала ему в спину вернуться и продолжить занятие, слышала весь шум в зале, который поднял Малфой, и боже, слышала своё сердце, которое в такт её шагам бежало за ним следом.
Она поймала его за рукав уже во дворе школы. И попыталась остановить, но чёртов Малфой слишком силён. Он легко выдрал свою руку из захвата.
– Что ты сделал? – в висках долбило. Ей хотелось кричать. Но слова давались почти шёпотом, словно она охрипла. – Ты хочешь вылететь отсюда?
– С превеликим удовольствием! – ответил он, не глядя ей в глаза. Куда угодно, только не на неё.
Гермионе больно. С Малфоем всегда так. Он всегда всё разрушал до основания. Божеправый… Зачем?
– Так какого дьявола ты сюда вернулся? Здесь все пытаются жить дальше, но только не ты!
Драко попытался обойти её, но Гермиона была слишком зла. Слишком чувствовала, как адреналин шпарил вены. Она толкнула его в грудь, останавливая.
– Как только из моего дома вынесут всё подчистую, растащат, как тараканы, последнюю мебель, даже грязные тряпки домовиков, я уеду отсюда. И поминай как звали…
Её колотило от злости. От ярости, обездвиженности собственных мыслей, которые сжигал Малфой каждым своим словом. Её трясло. Даже зубы стучали. Последнее выражение, что он бросил, оставило наибольший отпечаток.
– Как понять, «поминай как звали?» Ты хочешь что-то сделать с собой?
Вот тогда-то он на неё и посмотрел. Вонзил острый взгляд прямо внутрь. До костей. И слишком спокойно ответил:
– Я уже сделал…
Грейнджер смотрела на его удаляющуюся спину и давила стон в глотке, потирая своё предплечье окровавленным пальцем.
В Ы Д О Х Н У Т Ь.
***
Суббота началась с грозы, сильной и громкой. Даже стёкла в окнах дрожали, заставляя некоторых на завтраке вздрагивать. Гермиона жевала тост и не чувствовала вкуса. Эти несколько дней после разговора с Малфоем слились в один смазанный отрезок времени.
Она бесилась. Очень сильно бесилась. У Слизерина вычли пятьдесят баллов за поступок Малфоя, когда с Гриффиндора сняли всего десять. Майнд подкрепила своё решение тем, что Гермиона выбирала выражения, а Драко пользовался и матом, и ныне запрещённым словом «грязнокровка». Как бы она ни пыталась доказать Минерве, что её поступок соизмерен поступку Малфоя – было бесполезно. Директор объяснила, что Майнд вправе вычитать баллы по собственному желанию, и Макгонагалл не имела над ней авторитета, потому что психолог был прислан и закреплён Министерством.
Невилл с Блейзом, как ни странно, поговорили. Многие наблюдали за их разговором, сидя за столом во время ужина, когда парни стояли в стороне и спокойно обсуждали разногласия. Долгопупс после сел за стол в явно подавленном настроении. На все вопросы о том, что случилось, он в конце концов ответил: «она ему тоже нравится…».
Друзья старались поддержать его, хотя каждый понимал, что от Невилла ничего не зависело. Полумна чётко дала понять, что не разделяла его чувства. На это было жалко смотреть. Видеть, как Долгопупс провожал взглядом Лавгуд, а та, ничего не подозревая, мило улыбалась ему в ответ. После этого все на курсе старались не начинать разговор с Невиллом, который бы касался Когтеврана или, не дай бог, Полумны.
Пока Грейнджер глотала апельсиновый сок, стараясь протолкнуть внутрь застрявший сухой кусок тоста, решила пойти к Гарри и выгнать его с поля. Дождь набирал обороты, и ей не хотелось, чтобы он простудился, даже несмотря на то, что его форма была под защитным заклинанием.
Уже на подходе к полю, плотно прижимая к себе трансформированный из палочки зонт, Гермиона заметила неладное.
Около десяти человек с разных курсов в форме запасных стояли в начале поля, и по мере приближения к ним, Гермиона начала слышать громкие голоса.
Пенси стояла спиной к ней, что-то выкрикивая Гарри. Её волосы облепили лицо, приклеиваясь к щекам и скулам. Грейнджер быстро подошла к ней и поднесла зонт, закрывая слизеринку от дождя.
– О чём вы опять ругаетесь? – поинтересовалась она, заметив, как Гарри, часто-часто дыша, выдыхал пар изо рта.
– Ко мне подошла команда, которая должна была в это время летать! Но заметив нашего героя войны, занявшего поле, никто из них не осмелился его выгнать! Может, он подругу послушает? Скажи ему, Грейнджер! Это не его поле!
Гермиона обернулась, взглянув уже на промокших до нитки игроков.
– Идите в раздевалки и высушитесь, сегодня нелётная погода.
Один мальчик с третьего курса Когтеврана заулыбался Гермионе, словно видел перед собой звезду. Она помнила, как он подходил к ней и просил автограф. Пока ребята бежали к раздевалкам, она подняла палочку и высушила одежду Пенси и её волосы.
– Я уже заканчивал! – сказал Гарри. – Если бы знал, что сюда придёшь ты со своими претензиями, ушёл бы сразу!
– Я вообще не понимаю любовь к этой игре! – не могла успокоиться староста. – Ненавижу эти метлы! – она пнула прямо по прутьям метлы Поттера.
Гермиона не понимала озлобленности друга к Паркинсон. Неужели они действительно так сильно начали ругаться, что у него не выдерживали нервы? У того, кто эти нервы щепетильно берёг?
– Поттер, в тебе что, играют амбиции? – не успокаивалась Пенси. – Стой. Или гормоны? Что ты вымещаешь всё в физические нагрузки? Так напиши своей рыжей, пусть она тебя успокоит…
Гермиона вздрогнула от того, что он сделал резкий шаг вперёд.
– Гарри!
Он стоял вытянув дрожащую руку вперёд, едва не касаясь горла Паркинсон, оставляя пальцы в считанных сантиметрах от её кожи. Гермиона слышала, как Пенси сглотнула. Господибоже…
Но в ту же секунду Гарри сильно зажмурился. По стёклам очков скатывались капли дождя; он с силой сжал кулак. Бесполезно. Он всё так же дрожал. Поттер развернулся и ушёл с поля, не сказав больше ни слова, оставив девушек одних. И только тогда Гермиона повернулась к слизеринке и без прикрас высказала всё то, что хотел сказать Гарри.
– Какая же ты дрянь, Паркинсон, – плотно сжав губы, она отодвинула зонт к себе. – Ты могла выбрать любое ругательство, но сказала про Джинни?
Грейнджер развернулась, чтобы уйти, но Пенси поймала её за руку.
– Ты же знаешь, что полёты ему важны! – продолжила Гермиона, и теперь уже окончательно покинула поле.
***
Вечером после ужина никто не расходился. Их большая компания, усевшись за столом Гриффиндора, обсуждала будущий поход в Хогсмид. Полумна помогала домовикам, передавая им подносы с остатками еды. Эльфы смущались от доброты девушки. Так же, как смущался и Невилл, сидящий рядом с ней.
– Я уже договорился с Аберфортом! – Симус смачно откусил яблоко, нагнувшись над столом, чтобы все услышали. – «Кабанья голова» в нашем распоряжении в следующую субботу! Так что, Гермиона, ты только скажи, и мы всё устроим!
Грейнджер ничего не поняла и уточнила, что он имел в виду. За него ответил Дин:
– Твой день рождения, конечно!
– Но он же в пятницу, – всё ещё не понимала она.
– Но поход в Хогсмид в субботу. Поэтому мы можем отметить на следующий день.
Гермиона неуверенно засмеялась. Ей точно не хотелось ничего отмечать.
– Вы и отметьте, но только без меня. Настроения вообще нет. Тем более, я хочу в этот день сходить за перьями, и…
– Поттер?
Восемь голов повернулись в сторону нарушителя их разговора. Паркинсон стояла переминаясь с ноги на ногу. Очень было заметно, как ей некомфортно.
– Можно тебя на секунду? – вновь спросила она, и теперь уже семь голов обернулись на друга.
Гарри не ответил. Он просто встал, перешагнув скамейку, отвесил подзатыльник Симусу, который ляпнул какую-то ерунду, и они вдвоём отошли немного в сторону. Пенси намеренно встала к ним спиной, видимо, чтобы не смущаться ещё сильнее. Гермионе почему-то казалось, что её щёки горели.
За столом все молчали, лишь Симус хрустел яблоком, уничтожая его до основания. Гарри спокойно слушал девушку, кивая головой, и на том моменте, когда Грейнджер поймала его улыбку, в груди стало тепло. Она забыла, как он мог очаровательно улыбаться. Такие улыбки у него редкие. И не дай Мерлин, если Паркинсон сломает и это. Поттер в последний раз что-то ей ответил и проводил взглядом, после чего вернулся и сел на место.
За столом все молчали.
Семь голов были повернуты на него.
– Ну! – не выдержал Дин.
– Что ну? – переспросил Гарри. – Пенси просто…
– Пенси? – удивился Симус. – Пенси?
Гарри вздохнул, игнорируя шпильку друга.
– Пенси предложила мне тренировать команду запасных. Нашла в этом выгоду для обеих сторон. Я буду летать когда захочу и совмещать это дело с полезным.
– И-и-и?.. – протянул Финниган.
– И дальше это не твоё дело, – оборвал Гарри.
