Текст книги "Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)"
Автор книги: Волосинка на губе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)
Драко смотрел, как выходят родители из гостиной, видел, как мать оборачивалась, глядя на него, и как грубо подталкивал её отец. Драко заметил, что прежде, чем скрыться за дверьми, Нарцисса покачала головой и что-то прошептала. Он не разобрал. Тогда, чёрт возьми, он не разобрал её слов…
– Большой дом, – неожиданно произнесла девочка, осматриваясь вокруг. – Здесь всё так дорого…
Её голос был звонким, и акцент ей очень шёл. Малфой прокашлялся. Дал ей время освоиться и только потом спросил:
– Кто ты такая?
Мортифера развернулась на пятках, подняла руки вверх, будто потягиваясь.
– Ваша гостья, ты не слышал своего отца?
Драко улыбнулся. Просто не мог не сделать этого. Лицо девочки было очень красивым в ответной улыбке. Она, подпрыгивая, подбежала к нему и встала совсем рядом, ему пришлось сделать шаг назад. Мортифера вглядывалась в его лицо так тщательно, что Драко почувствовал, как начали гореть щёки.
– Ты такой милый, – сорвалось с её губ так быстро, что Малфой поспешил ответить:
– Ты тоже…
Девочка расхохоталась, вытягивая указательный палец прямо на него. Чёрный ноготь выделялся на светлой коже ребёнка. Драко смутился, будто она его стыдила. Он просто не знал, как реагировать на это…
Так началась их история. История, которую он хотел бы переписать, вычеркнуть из своих воспоминаний. Ему стоило разглядеть, что шептала Нарцисса, выходя из гостиной. Ему стоило увидеть, как её губы складывались в ужасное:
«Дьявол…»
Но тот маленький Драко, очарованный новой гостьей, по-детски влюблённый, не знал, что ждало его впереди. Он просто не мог себе этого представить.
Как оказалось, Мортифера была дочерью влиятельных знакомых их семьи, которые попросили Люциуса оставить её в мэноре на целое лето. Драко не вникал в это. Просто не мог, потому что всё своё свободное время он посвящал ей…
Мортифера рассказывала ему о путешествиях, о том, как она с родственницей посетила множество стран за несколько лет. По-доброму дразнила, что оказалась на год старше Драко. Он не обижался, наверное, потому, что она стала первым другом в его жизни…
Странности начались позже, когда Мортифера совсем освоилась в доме и начала вести себя по-другому.
Однажды, после завтрака, когда они гуляли по зелёному лабиринту в саду, глядя на красивых павлинов, она спросила его:
– Тебе нравятся павлины?
– Очень! – ответил Драко. – У моей бабушки патронусом был павлин! Я тоже, когда вырасту, хочу, чтобы моим патронусом стал павлин!
Мортифера задумалась, присела на скамейку, болтая ногами взад и вперёд. Похлопала рядом с собой, приглашая его сесть рядом.
– А кто красивее, я или павлин? – спросила она и повернула голову на Драко.
Мальчик, совершенно не ожидавший такого вопроса, совершенно смущённый её близостью и дружбой, просто не мог, просто постеснялся ответить правду. Побоялся, что она вновь его засмеёт.
– Павлины, – сказал он и перевёл взгляд на птицу, гуляющую перед ними. Драко чувствовал, как вспотели ладошки, и наверняка его щёки залил румянец.
Эта девочка стала для него кем-то большим. Подругой, о которой он не мог и мечтать в этих огромных стенах дома, давящих на него со всех сторон. И он не мог признаться в своей симпатии, потому что боялся нарушить их дружбу. Он помнил, как отец бил его за дружбу с домовиками. И теперь он опасался, что и с Мортиферой будет так же…
Он вскочил на ноги и вытащил из кармана кусочек хлеба, который прихватил из кухни, когда они собирались в сад, и подошёл к птицам. Драко отщипывал немного от мякиша и кидал павлинам, слушая, как позади него напевала какую-то мелодию девочка. Напоследок он провёл рукой по мягкой макушке птицы, которая совсем не боялась прикосновений хозяина.
– Я пойду, – улыбнулся он. – Скоро придёт учитель по зельям, мне нельзя пропускать урок…
– Конечно, – Мортифера запрокинула голову, подставляя лицо под лучи солнца. – Увидимся позже…
В то утро учёба совершенно не шла. Северус, которого нанимал Люциус для занятий с сыном, был зол на ученика. На маленького шестилетнего мальчика, который проходил второй курс зелий. Учитель ругался и шлёпал указкой по рукам, потому что Драко всё время отвлекался, пытаясь заглянуть в окно, разглядеть знакомые очертания тёмной фигурки. И когда занятие закончилось, он так с ней и не встретился, потому что девочка заперлась у себя в комнате.
Вечером, когда он спустился к ужину, в Драко прилетел мощный удар пощёчины.
– Люциус! – подорвалась мать к сыну и так же напоролась на его гнев, отлетев в сторону.
Драко, крепко сжимая зубы, ощущая на языке кровь от прикушенной щеки, вжался в стену, глядя на разъярённого отца. Он не мог понять, что он натворил, раз Люциус с таким презрением смотрел на него.
– Что ты наделал? – кричал он. – Что ты сделал!
– Я н-не понимаю, отец… – заикался мальчик. – Я ничего не дел…
Драко не смог договорить, потому что Люциус схватил его за шиворот и аппарировал. Мальчик сложился пополам от первого в жизни перемещения. Рвота застряла в горле, в носу. Слёзы наполнили глаза. И только после удара тростью по спине, он вытянул руки вперёд, падая на что-то мягкое.
Знакомый запах проник в нос, в горло, оседая горечью. Драко метнул руки к глазам, чтобы протереть их, и почувствовал тёплую, вязкую субстанцию на них, на лице, которое растёр. Он отвёл пальцы и закричал.
Кровь была везде. На ладонях, на штанах, об которые он их судорожно вытирал. И как только Драко поднял голову, запечатлев картину в голове, он начал рыдать. Совсем как девчонка. Просто потому что перед ним лежало десять тушек павлинов со скрюченными шеями, с общипанными перьями, с открытыми, разорванными клювами.
– Зачем ты это сделал! – грубо прилетело в спину.
Мальчик подорвался с места, упал на колени перед отцом, пытаясь ухватить его за мантию.
– Я не делал этого, папочка, не делал! – рыдая, выкрикивал Драко.
Люциус брезгливо выхватил из маленьких рук подол мантии и взглянул на птиц.
– Эти волшебные создания приучены только к хозяевам, к остальным они не подходят. Кто бы стал бегать в этом саду за птицами?
– Это был не я! Не я!
Крик застрял в его горле, как кость. Драко сложился пополам от ударов, считая их про себя. Он знал, что после пяти отец всегда останавливался… но сейчас, после седьмого, восьмого раза, трость прилетала по спине ещё раз и ещё. До хриплых, мокрых выдохов из его рта.
Поздно ночью, лёжа в кровати под действиями лечебных зелий, он не мог уснуть. Был словно в дурмане. В глазах двоилось, а из-за звона в ушах он не распознал вторжения. Он его почувствовал, вздрогнув и прошипев от боли, вжался в подушку. Холодная ладонь легла на его щеку, и сквозь зажжённую свечу он увидел её.
– Тебе больно? – Мортифера поставила свечу на прикроватную тумбу, легла рядом с ним и обняла поперёк тела.
Её голова улеглась на плечо Драко, и он мог распознать сладкий запах шампуня. Девочка осторожно гладила его поверх одеяла.
Сердце тарабанило в грудь. Наверняка она чувствовала это. Ему было до ужаса страшно, потому что догадка, всплывшая в голове, стала такой осязаемой, такой тяжёлой, что он не выдержал и вновь заплакал.
Мортифера хмыкнула, услышав стоны мальчика. И не отрываясь, всё так же поглаживая его по рукам, спокойным и ровным голосом спросила:
– Теперь павлинов нет. Значит, я самая красивая?
«Дьявол…»
Вот, что сказала мать…
Вот, что он только что понял.
Вот, кого он подпустил к себе.
Вот, кем она являлась.
Её голова чуть приподнялась, голубые глаза в темноте казались чёрными. Зловещими. Она как в первый день осматривала раненое лицо Драко. Склонив голову, вырвала из себя самую очаровательную улыбку и прошептала:
– Ты же не будешь делать то, что меня расстроит? Я же всегда буду для тебя самой лучшей, Драко?
– Да, – ответил он, словно захлопнул дверь ада с внутренней стороны, замуровывая себя с этим дьяволом.
Он пытался отдалиться от неё. Множество раз. И каждый заканчивался провалом. Драко, осознавший, какой злой была эта девочка, старался больше времени проводить с Нарциссой. Мортифера однажды, раскусив его игру, спросила:
– Кто красивее: я или твоя мама…
Стон захлебывался в выдохе. Страх окутывал с головой. Он видел в её оскале-улыбке намёк. Такой очевидный и угрожающий, что Драко, совершенно не задумываясь, ответил:
– Ты. Ты красивее…
Мортифера стала его тенью. Его болезнью, которая распространялась с бешеной скоростью, поглощая каждую клетку его тела. Она мутировала в нём раковой опухолью. Давала метастазы. Не вылечиться. Не выдохнуть. Не выжить.
Драко перестал спать. Он отдалился от всех в доме – от родителей и слуг, обмениваясь с ними короткими фразами. И от Добби…
От единственного домовика, который любил его. Был добр с ним. Драко понял, что лучший выход – не давать девочке ничего, что могло бы её разозлить.
В конце августа, на ужине, когда домовики разносили подносы, Драко сделал то, о чём жалел ещё много лет, пока его сердце не стало чёрствым и не забыло эту ситуацию навсегда.
Малфой намеренно уронил салфетку, когда Добби подходил к нему, чтобы подлить воды. И как только тот её поднял, улыбнувшись хозяину, Драко вскочил с места.
– Как ты смеешь нич… – он сглотнул, – ничтожество! Как ты смеешь царапать меня своими когтями!
Все за столом затихли. Люциус уже держал палочку в руке.
– Ты поцарапал моего сына? – спросил он и посмотрел на Драко. – Он поцарапал тебя?
«Прости. Прости меня, Добби…»
– Да, и я больше не хочу, чтобы этот эльф ко мне подходил! Никогда!
Когда Драко взглянул в глаза Добби, то увидел, как сильно тот испуган и обескуражен. Он схватил стакан и выплеснул на него воду.
– Убирайся!
Драко сел на место, взял вилку, крепко сжимая в руке, и уставился в тарелку. Ему было стыдно. Катастрофически обидно за этот фарс. Он не мог посмотреть ни на мать, ни на Добби, всё ещё стоявшего сбоку. Люциус сделал всё сам. Он кинул в эльфа круцио и сказал убираться с глаз. Ужин был испорчен, так же, как и мысли Драко, которые сжирали его сожалением.
В тот же вечер Мортифера словила его за руку, когда Малфой хотел закрыться в своей комнате.
– Я вижу тебя насквозь. Ты так защитил его от меня? Он твой друг?
Он проглотил выдох, быстро-быстро качая головой. Ломано улыбнулся и произнёс что-то невнятное, типа:
– Что ты такое говоришь?
И:
– Я не общаюсь со слугами!
Но с каждым словом глаза Мортиферы загорались ещё большим азартом. Её рука всё крепче сжимала его ладонь, а улыбка становилась шире, оголяя белые зубы.
– Я поняла… Мой Драко решил дружить с каким-то грязным домовиком!
– Нет! – он схватил её за плечи. – Нет! Я дружу только с тобой!
– Тогда почему ты так дрожишь, Драко?
Мерлин…
– Мортифера? – на пороге появился отец, которому впервые в жизни Драко был так рад. – За тобой пришли.
Уголок губы Драко дрогнул. Короткий смешок был нервным, заметным для неё. Девочка приподняла бровь и дёрнула его за руку ближе к себе. Нагнувшись к уху, она оставила прощальное:
– Я запомню это. В следующий раз, когда мы встретимся, будет ещё веселее, правда?
Щёку обжёг поцелуй. Короткий и звонкий. Это было впервые, когда его поцеловала девочка. Впервые, когда Драко ощутил двоякое чувство омерзения и довольства.
Знакомство, которое случилось тем летом, стало роковым. Глядя на то, как девочку уводили за руку из их дома, он желал, чтобы она никогда не возвращалась. Желал, чтобы это знакомство было дурным сном.
Тогда шестилетний Драко ещё не знал, что это только начало. И дьявол из его жизни никуда не уходил…
***
Драко не смотрел на Грейнджер. Он вообще не открывал глаз, просто сидел, откинувшись на стену, напряженный её молчанием, её копошением где-то в углу напротив. Она, спрятавшись в тени, шипела и залечивала рану. Она вообще ни слова не произнесла после открывшейся для неё правды.
Что вообще говорят, когда слышат о том, что кому-то нужно жениться, и этот кто-то очень этого не хочет?
Поддерживают как-то?
«Смирись…»
«Со временем всё уладится…»
«Просто расторгни помолвку».
Наверное, эти слова слышат нормальные люди от таких же нормальных. Только вот они с Грейнджер совершенно не подходили под это описание.
Малфою не хотелось ставить определение их с Гермионой, господибоже, взаимоотношений. Ему не хотелось хоть как-то делить свои переживания. И, честно признаться, он жалел, что в приступе агонии рассказал свой секрет. Рассказал, и теперь…
– Жалеешь? – послышалось с другого конца комнаты. – Что рассказал мне обо всём?
Он хмыкнул, пожал плечами. Вряд ли она увидит всю иронию на его лице.
– Я рассказал тебе самую малую часть из всего. О чём жалеть? – правдоподобно сорвалась с губ ложь.
Почти идеально. Почти.
Гермиона зажгла свечу, и её лицо тут же появилось напротив. Свет облизывал его, делая черты острыми, кривыми. Она прекрасно справлялась с эмоциями, скрывая их, когда восстанавливала мебель, которую он взорвал. Малфой следил за её мягкими движениями, взмахами руки и палочки, следил, как кресло росло в размерах, как щепки со всех сторон ползли на место, воссоединяясь в нём.
Хотелось курить. Хотелось спать и хотелось вновь взорвать то, что она так тщательно восстанавливала. Просто потому, что находясь рядом с ней, появлялись новые, ненужные эмоции, на которые не хотелось тратить силы и нервы – потому что их не осталось. Он измотан.
Драко проговаривал про себя заклинание и аккуратно, совсем как учил Северус, вполз внутрь головы Грейнджер. И сразу же напоролся на острые вопросы:
«На ком он должен жениться?»
«Почему не может рассказать об этом…»
И самый главный, который заезженной плёнкой крутился внутри неё:
«Почему он не хочет этого…»
И её сердце, бьющее прямо в виски. Так громко, что он вышел из её мыслей так же тихо и незаметно, как вошёл. Невыносимо больше слушать биение такого живого, чистого сердца… Своё уже давно так отчаянно не бьётся. Так… лежит где-то в груди, полуживое.
Не бьётся и не слышно.
– Как ты думаешь, – сказал он, глядя в окно на зубастые звезды. – Кто или что может родиться у двух самых омерзительных психов в мире? У двух убийц, не знающих пощады и с огромным желанием разрушения? У кого вместо крови по венам течёт безумие, такое ядовитое, что невыносимо даже стоять рядом с ними. Что родится у этих двоих? Нечто ещё более ужасное, впитавшее в себя гены этих уродов и умножившее это в десятки раз…
Гермиона замерла. Он чувствовал её взгляд на своей щеке. Горячий и прямой.
– К чему это ты?
«Просто отвечаю на твой вопрос…» – подумал он.
– Больше не приходи сюда, – произнёс он. – Не помогай мне, чёрт возьми, не говори со мной, не смотри на меня, Грейнджер. Мне противно. Так сильно, что ты себе представить не можешь. Нравится так унижаться? Ходить хвостом за тем, кто, по-твоему, нуждается в помощи или…
– Ты в ней нуждаешься, – резко оборвала она его злую речь. Поднялась на ноги, отряхивая джинсы, и посмотрела прямо в темноту, где сидел он. – Не будь мудаком, Малфой.
Он засмеялся, глядя ей в глаза. Встал с места и вышел на свет, чтобы она в полной мере увидела, распознала его эмоцию.
– Я всегда им был, Грейнджер.
Наверное, ему стоило бы привыкнуть к неожиданностям с её стороны. Стоило всегда быть начеку. Потому что невозможно вот так привыкнуть к этой девушке, которая так сильно поменялась после войны. Шла вперёд, прямо на острое предупреждение:
«Не влазь, убьет».
Она вырывала эти таблички с корнями. Так же, как сейчас, останавливаясь в паре шагов напротив него, приподнимая голову, заглядывая в глаза.
– Ты так пытаешься оттолкнуть всех от себя, что у тебя правда это получается. Только вот если бы ты всегда был мудаком, Малфой, ты бы не помог тогда, на чемпионате, не предупредил бы меня о пожирателях. И тогда… – она сглотнула. Драко заметил, как перекатывались её сухожилия на шее, – в мэноре. Ты тоже помог мне.
Он напрягся, сжал кулаки. Брови сломались к переносице.
«Не может быть…»
– Ты что-то помнишь? – он старался выровнять голос.
– Конечно, помню, – ухмыльнулась она. – Ты же отвлёк Лестрейндж, и она прекратила пытать меня…
Малфой горячо, через рот, выдохнул. Сердце на миг ожило и почему-то забилось от страха, что обливиейт тогда не сработал. Но, боже… Грейнджер ничего не помнила…
– Тебе показалось, – грубо. Как выстрел непростительного.
– Может быть, – кивнула она, развернулась и, не сказав больше ни слова, покинула хижину.
Блядство.
Какое же блядство.
***
Драко понял, что мир перевернулся, когда с трибуны увидел Поттера, склонившегося над телом Диггори и вырывал из лёгких:
– Он вернулся! Волан-де-Морт вернулся!
Уже на вокзале, покидая Хогсмид, он слышал шёпот сплетен о том, что Гарри сошёл с ума. Так же сходил с ума Малфой, по мере приближения к Лондону. Потому что за день до этого он получил сову с рваным клочком пергамента, на котором явно наспех было выведено почерком матери:
«Не возвращайся домой, беги!»
Он вернулся. Это стало таким очевидным, когда на вокзале его встретила мать, которая нервно пыталась держать себя в руках. Получалось так себе. Глаза были красными от слёз, а губы, покрытые толстым слоем помады, искусаны до крови.
– Уходи, улетай в Италию к Забини, – говорила она. – Не возвращайся домой!
Драко чувствовал дрожь её рук. Чувствовал, как сильно потели её ладони. Чувствовал её страх и истерику. Он просто не мог себе позволить оставить её одну. Не мог убежать без неё. Нарцисса была единственной, кого он любил больше собственной жизни. Единственный свет в его жизни.
– Он в мэноре? – спросил Драко не уточняя. И видя, как мать кивнула, выругался под нос.
Через много лет Драко думал, что именно тогда им с Нарциссой и стоило бежать. Вместе, без вещей и без денег. Скрыться в другой стране, на островах, где угодно, лишь бы отгородиться от того, что их ждало.
Когда они вернулись в дом, всё начало рушиться. Прошлая жизнь, уставы, будущее…
Лорд сделал из их дома своё поместье, свою личную пыточную. Место, где сгущалось всё самое уродливое, что мог бы представить себе человек.
Нарцисса не подавала вида, как она была довольна, что Волан-де-Морт совершенно не обращал внимания на Драко. Даже когда они виделись на собраниях, Лорд не смотрел в его сторону. Лишь однажды, когда кто-то из присутствующих пожирателей крикнул в сторону Драко злое:
– Щенкам здесь не место!
Лорд отрубил тому пальцы, вежливо улыбнувшись Люциусу, будто попросив прощения за своих приспешников.
– Пусть учится, у меня есть на него планы… – прошипел Волан-де-Морт, и Драко почувствовал, как холод его взгляда прошёлся по всему телу.
Это чудовище во главе стола вместе со своей змеей было самым страшным, что мог себе представить Малфой. Крики, которые доносились из подвалов, таранили перепонки своим отчаянием. Мэнор пропитывался кровью и болью. Пропитывался чёрной магией, намагничивал воздух внутри. Сгущал тучи над головой.
Драко ждал, когда начнётся учебный год. Наверное, впервые в жизни он так хотел вернуться в школу. Ждал, когда они с Нарциссой покинут поместье. Мать должна была отправиться во Францию в их второй дом. Тогда бы стало легче. И дышать, и жить со всем этим.
Но он забыл, что его жизнь та ещё сука. Она любила играть и заводить в самый тёмный тупик, подбрасывая ещё больше дерьма.
Так и случилось.
Так начался его собственный ад.
– Мой Лорд! – Беллатриса ворвалась в столовую, где за огромным столом проводилось очередное собрание. Она тащила за собой человека в кандалах и с мешком на голове.
«Очередная жертва», – подумал он тогда.
Но, чёрт возьми, как же он ошибся…
– Мой Лорд! Я нашла! – заулыбалась она, обнажая гнилые зубы. – Я нашла!
Рубины глаз Волан-де-Морта округлились. Он вскочил с места, приподняв руки вверх, будто восхвалял старания Беллы.
– Всем выйти отсюда! – крикнул он. – Малфои, останьтесь!
Шорох шагов, таких несмелых, но быстрых – и вскоре стало тихо. Лишь сопение из-под мешка раздавалось в гостиной.
Драко взял за руку мать и отвёл чуть назад, оставив впереди отца. Закрыл Нарциссу своей спиной, опасаясь худшего.
Белла ударила острым носком туфли прямо под колено пленника, чтобы он упал на пол. Грязная мантия на нём пачкала всё вокруг. И когда Волан-де-Морт подошёл к человеку, сорвав мешок с головы, Драко замер.
Первое, что он увидел, как чёрные волнистые пряди волос упали на плечи, обрамляя руки. Потом – как перепачканное лицо поднялось прямо на Тёмного Лорда и как светлы были голубые глаза. Такие же ужасающе прекрасные, как он помнил…
Господи…
– Здравствуй, дочь… – Волан-де-Морт вскинул палочку, приподняв девушку левитацией.
Мортифера, прикусив губу, смотрела на него с ненавистью. Сжимала пальцами подол мантии, но было такое ощущение, будто эти пальцы хотели бы сжать глотку напротив.
Драко не мог себе представить, что их встреча состоится вновь. Теперь уже в новом статусе. Теперь он знал, в кого пошла уродливость её души. В такого же ублюдка, как и она.
Малфой чувствовал, как сжимались внутренности, до уехавших позвонков. До почти летального исхода. Он словно падал, и крыльев у него не было. Оставалось ждать, когда тело превратится в мокрое месиво из мяса и костей. Так даже лучше…
– Она отлично пряталась, мой Лорд, – Беллатриса склонила голову в поклоне. – Но я поймала чертовку! Поймала!
Смех тётки разнесся вокруг как гром. Но Лорд будто не слышал её, глядя на своё творение как в первый раз. Затем он повернулся к Люциусу.
– Я знаю, что однажды ты уже приютил Мортиферу, – он подошёл к Малфою, тот склонил голову. – В этот раз она вновь станет вашей гостьей.
– Да, мой Лорд, – ответил Люциус. – Мой дом – ваш дом.
«Ублюдок», – прошипел про себя Драко.
– Беллатриса, – Лорд обернулся. – Приведи свою дочь в порядок…
Нарцисса ошарашенно посмотрела на сестру, которая уже волокла девушку по коридору. Драко почувствовал, как мать сильнее сжала его пальцы. Никто из них не знал, что у Беллы была общая дочь с Волан-де-Мортом.
Мир рухнул.
Когда-то сказанные слова матери всплыли в уме:
«Дьявол».
И он вернулся. Вот он. Кричал, шипел на собственную мать и дёргался от круциатуса, прилетевшего в него для успокоения. Наглядная любовь к своему ребёнку… и кого из них жалеть, Драко не знал. Да и жалость закончилась ещё тогда… в детстве.
Она игнорировала его. Везде, где бы они не встречались. Мортифера даже не смотрела на Драко. Была словно в себе. Нарцисса была уверена, что девушку чем-то накачивали, и крики из подвалов были из её легких. Что с ней делали, Малфой не знал. И не хотел спрашивать.
Её волосы всегда закрывали лицо, но в моменты, когда девушка убирала локоны за уши, Малфой замечал на бледной коже свежие синяки и порезы. Голубые глаза стали почти прозрачными, как стёкла. Неживыми. Она была в каком-то трансе.
Однажды, в августе, в поместье прилетели новые волшебники, которые захотели вступить в ряды пожирателей. Прилетели за собственными метками. Это было похоже на какое-то больное воображение психа. Лорд подзывал по очереди людей и ошпаривал их руки заклятием.
Отец тогда сказал:
– Ты скоро тоже её получишь, сын…
Тошнота подступила к горлу. Но Драко сдержался. Из последних сил, но сдержался.
– Мортифера!
Голос Лорда стал на тон ниже, когда он произнес её имя. Будто обозначил всё значение этого имени в жутком голосе.
Драко начал оглядываться, понимая, что девушки нигде нет. И когда почувствовал, как сильно его пихнули в плечо, вздрогнул от понимания того, что совершенно не слышал, как она подошла сзади…
Мортифера была в чёрных брюках и в чёрной водолазке. Всё в ней было чёрное. Даже ногти, длинные, заостренные к концам. Она как тень двигалась к своему отцу, закатывая рукав.
Стоящий сбоку мужчина лет тридцати вдруг засмеялся. Негромко, быстро шепнув кому-то:
– Я слышал, у неё даже палочки нет… что за нелепость…
Только вот на эту «нелепость» остановилась Мортифера. Чуть обернувшись, чтобы запечатлеть того, кто это сказал. Её взгляд был сквозным выстрелом прямо в глаза этого мужчины. Он быстро заткнулся, опустив подбородок на грудь.
Она не дрогнула, когда в кожу вживлялся туман краски татуировки. Она не смотрела на Лорда. Она смотрела только на то, как змея на её предплечье проявляла форму. Драко заметил улыбку на её лице. Совсем незаметную, еле уловимую, но до жути отталкивающую.
Мортифера не поклонилась Волан-де-Морту, она просто развернулась, всё ещё глядя на метку, и пошла обратно, прямо на Драко. Он было сделал шаг в сторону, чтобы дать ей возможность пройти не касаясь его. И она прошла, всё ещё очарованная шевелением змеи на коже, но в её спину прилетел очередной смешок пожирателя.
Она остановилась буквально на секунду, а потом продолжила путь к выходу из гостиной…
Лорд уже подозвал к себе другого человека. Все слушали речи благодарности волшебника, удостоившегося чести пожирателя смерти, как вдруг случилось то, чего никто не ожидал.
Малфой видел всё как в замедленной съёмке.
Сначала он почувствовал брызги на своей щеке, глазах, и во рту зажгло горечью. Ржавой. Так пахла смерть. Многие закричали. Драко, всё ещё ведомый шоком, повернул голову в сторону, запечатлев, как мужчина, стоящий рядом с ним, схватился за горло и упал на колени, харкая кровью на мраморный пол.
Мортифера стояла позади него с ножом в руках, хрипло дыша и вновь занося острие вверх.
Малфой слышал, с каким хрустом нож вогнался в череп до самой рукоятки. Малфой видел, как расширились зрачки мужчины. Малфой видел смерть. Он ощущал её кожей.
Девушка нагнулась к трупу и разжала пальцы мужчины, забирая у того палочку. И прежде, чем уйти, она бросила в его мёртвую спину:
– Вот видишь, палочка у меня есть.
Все ждали реакции Волан-де-Морта, пока каблуки ботинок Мортиферы отдалялись всё дальше и дальше. Драко чуть было не падал, ощущая, как скапливалась слюна во рту, как она смешивалась с чужой кровью. И когда Лорд начал смеяться, хлопая выходке дочери, Малфой сорвался, убежал в ванную комнату – выплёвывать лёгкие, разъеденные кислотой ужаса.
Она впервые заговорила с Драко прямо за день, когда он должен был отправиться в Хогвартс.
Была ночь. Он не мог уснуть и глядел в окно, на то, как дождь избивал своими дротиками землю. Дверь скрипнула, и он метнулся к палочке, выстреливая люмосом вверх, а после наводя острие древка на заспанную девушку. Она, игнорируя эту угрозу, залезла на кровать, прямо как в детстве, улеглась сверху одеяла и обняла его за талию.
Он не знал, почему не мог ничего сделать. Не знал, откуда появился внезапный страх, парализующий всё тело. Он боялся её до жути. До слёз из глаз.
Когда-то она убила животных. Теперь убивала людей…
Что ей стоило сделать с ним то же самое?
Она дочь психов… точно такая же, копия родителей.
– Ты скучал по мне? – прошептала она.
Драко молчал. Он даже вздохнуть не мог. Когда Мортифера подняла голову, он невольно сглотнул.
Она была красивой. Вздёрнутый нос, гладкая кожа, чёрные ресницы, и глаза… такие голубые, чарующие, что совершенно невозможно было бы другому человеку догадаться, что за этой миловидной внешностью скрывался монстр.
Мортифера потянулась вперёд, поцеловав его в щеку. Не отстранившись, оставила ещё поцелуй, и ещё, двигаясь к губам. Драко замычал, попытался отстраниться, как вдруг ему в подбородок вжался кончик палочки.
– Не дёргайся, – как плетью. Она смотрела ему в глаза, словно искала в них ответы. И через несколько секунд засмеялась, чуть отстраняясь, облокачиваясь на подушку. – Ты ещё не готов… ты такой ещё мальчик. Такой же, которого я встретила много лет назад. Заплаканный, слабый, никчёмный…
– Уходи! – вырвалось из его груди, прямиком из испуганного сердца.
Девушка ушла. Плотно закрыла за собой дверь, оставив его наедине с ужасом.
Она была права. Тогда Драко был ещё не готов. Совершенно не представлял, что через год и на его предплечье появится метка, и он попытается убить человека.
Характер станет бетонным, таким же холодным и непробиваемым. И мир перевернётся с ног на голову. И предплечье, помимо метки, будет сковывать нить обета.
«Наше спасение», – так говорил Люциус. Как гарант того, что Волан-де-Морт с ними ничего не сделает, скрестив две семьи воедино.
И скольким мутациям подвергнет его Лорд в восемнадцать лет, пытаясь создать идеального солдата, способного подчинить себе невербальную и беспалочковую магию.
Сколько боли он переживёт, чуть не умерев от этого.
Сколько раз его глазные яблоки будут протыкать иглами, вживляя в него мутагены. И после, через боль, пытаться взрастить в нём магию мысли.
И когда Драко будет готов, Мортифера взмахом палочки отделит его стопу от ноги, хохоча при этом, видя, что у него получилось-таки убить домовика.
Он стал первым, кто прошёл испытания. Первым и единственным.
Сама же Мортифера не смогла с этим справиться. Её магия была слабой и бесполезной для её отца.
И теперь, когда казалось, что всё кончилось, для Малфоя наступал последний этап перед тем, как ему придётся выбрать:
Смерть от нарушения непреложного обета.
Или жизнь вместе с той, кого он ненавидел.
«Как только война кончится, наши семьи объединятся», – сказал Волан-де-Морт, сшивая нитью руки Драко и Мортиферы.
Прошло полгода после окончания войны. И сколько Малфою осталось жить, он не знал. Сколько ещё ему отведено времени и успеет ли он найти разгадку, как избавиться от обета и оборвать эту связь. Казалось, надежды не было. Оставалось просто ждать.
Она нашла его. Подбросила записку в карман…
Мортифера где-то рядом. Где-то на горизонте его конца…
Оставалось просто ждать…
***
– Что подарить на свадьбу?
Драко поперхнулся от реплики Блейза. Сердце на секунду ёкнуло. Он посмотрел на него вопросительным взглядом и уловил то, куда смотрел друг. И моментально выдохнул, понимая, что он имел в виду совершенно не Драко…
Пенси сидела за слизеринским столом чуть дальше от них, делая домашнее задание. И каждую минуту поднимала голову, будто задумавшись, заглядываясь на Поттера в окружении гриффиндорцев. Кажется, они обсуждали квиддич.
Забини был в восторге. Они оба видели, что Поттер тоже поднимал голову и, замечая её взгляд, быстро отворачивался. Даже отсюда было видно, как горели его уши.
– Думаешь, у них что-то было? – не успокаивался Блейз. – Как быстро растут чужие дети…
Драко улыбнулся. Для него было самым главным знать, что Паркинсон никто не сможет навредить. Знать, что кто-то мог бы её защитить, несмотря на её бойцовский характер. Судя по тому, что Поттер столько раз одерживал победу, он вполне неплохой вариант.
В остальном ему было плевать. Он не хотел вмешиваться ни в чью жизнь. Не хотел делать таких же ошибок, как его отец, который решал за него. Драко никогда не станет навязывать своё мнение друзьям.
– Мистер Малфой?
Малфой обернулся на мужской голос и сразу же нахмурился, вспоминая, при каких обстоятельствах они виделись в последний раз.
– Мистер Варис, – поприветствовал он. – Вы всё-таки получили эту должность.
