Текст книги "Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)"
Автор книги: Волосинка на губе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)
Anima mate – родственные души.
Весна 1995
Стены Хогвартса – живые.
Ей всегда так казалось. Даже сейчас, когда для всех учеников пробил комендантский час, Гермиона уверена, что её осуждают эти камни, которые ровной кладкой обосновались здесь много веков назад. Их не обманешь. У них есть уши. Они видели всё. Они знают всё. Даже то, что прилежная ученица решила принять приглашение друзей и посетить вечеринку, наплевав на правила.
«Вечеринка перед последним заданием кубка огня?»
– Ну и чушь! – вырвалось обрывисто. На одном дыхании. Устремилось прямо в эти чёртовы стены. Пусть они знают, что она против.
Тогда почему идёт? Мерлин…
Быть может, из-за того, что Гарри и Рон наконец помирились. Или из-за того, что она больше не чувствует никакой вины перед Виктором, с которым они остались в дружеских отношениях. Или из-за того, что ей наконец хотелось повеселиться со всеми, влиться в эту волну радости перед летними каникулами…
Но и сомнений столько же. Если застукают? Если сюда явятся профессора и директор?
Чёрт, это было сложно для неё, все эти противоречия. Она варилась в этом и не могла прийти к единому решению уравнения в своей голове.
На восьмом этаже было тихо. Она поглядела по сторонам, нервно подумав, что вот сейчас выйдет из-за угла Филч и прервёт её сомнения, отведёт к Макгонагалл, и Гермионе не придётся пересекать эту стену. Но в коридоре было всё так же тихо…
Она трижды прошлась мимо молчаливо осуждающих её стен и заметила, как появилась огромная резная дверь, а за ней уже слышалась приглушённая музыка.
«Я просто хочу убедиться, что Гарри и Рон не натворят глупостей… Лишь это!»
Как только она переступила порог, в голову полетели розовые искры. От испуга Грейнджер прикрыла лицо руками. Но после того, как сбоку послышался до боли узнаваемый смех, она впечатала локоть прямо в рёбра Фреда.
– Я чуть с ума не сошла! – выкрикнула она, пытаясь перекричать музыку.
Здесь не меньше тридцати человек со всех факультетов и школ, в основном старшекурсники. Многие собрались маленькими компаниями и о чём-то беседовали. Царило веселье и пахло тыквенным соком.
Всё ради чемпионов.
– Джордж проиграл мне пять галлеонов! – Уизли взял её под руку и повёл в сторону. – Он уверял, что ты не придёшь. Но я знал, что ты не оставишь нашего брата без присмотра…
– Фред! – улыбка предательски выползла наружу. Эти два негодяя видели её насквозь.
Они шли к столику, где по бокам, на круглых диванах, сидели, казалось, все её знакомые, включая чемпионов кубка огня. Рон нервно притоптывал ногой и не сводил глаз с Крама, явно пытаясь придумать, как можно завязать разговор. Странный, а ведь недавно называл его врагом.
– Джинни? – прошептала Грейнджер, садясь рядом с девушкой, которая разговаривала с Делакур.
Француженке с первого дня удалось расположить к себе практически всех в школе. Она была добра, приветлива, а её акцент придавал ей ещё больше шарма. Гермиона испытывала колкую ревность каждый раз, когда Рон открывал рот при виде Флер, особенно после её поцелуя на озере. Но она отлично это скрывала.
Свою симпатию к другу она признала ещё год назад, но так и не решалась раскрыть себя. Гарри знал об этом и верно хранил её секрет. Лишь Уизли оставался слепцом…
– Bonjour, Гермиона, – Делакур привстала с места и поцеловала её в обе щеки. – Ты будешь участвовать?
Грейнджер нахмурилась и посмотрела по сторонам, не поняв её вопроса. Неужели что-то связанное с заданием кубка огня?
– О чём ты? Я только что пришла и…
– О древней магии, – воодушевлённо перебила Джинни. – Флер рассказала, что во Франции очень часто пользуются этим заклинанием. Ради шутки, конечно же, – последние слова она произнесла тише, быстро взглянув на Поттера, словно оправдываясь.
– Я всё ещё ничего не понимаю, – ответила она и ещё больше задумалась над словами «древняя магия» и «заклинание». И пришла к выводу, что ей это не нравилось.
– Oui, Джиневра права, – засмеялась Флер. – В нашей школе делают это для смеха. Мне показалось, что сегодняшний вечер идеальный для этого. Многие за.
Гермиона наклонила голову в ожидании продолжения объяснения. И Флер, заметив это, резко вскочила на ноги и захлопала в ладоши, привлекая всеобщее внимание.
– Тише музыку, s’il vous plaît!
Только когда света в комнате прибавилось, Гермиона заметила его. Он стоял в углу вместе со своей свитой и что-то обсуждал с Блейзом. Клочья света от тусклого пламени свечи неравномерно выбеливали остроскошенные скулы Драко. Как обычно серьёзен. Как обычно надменен.
Он всегда чувствовал, когда на него смотрят, Грейнджер была в этом уверена. Иначе как он мог уловить на себе её взгляд и пренебрежительно скривить лицо, выплевывая одними лишь губами до хруста в позвонках знакомое слово.
Боже. Ей хотелось запустить в него по меньшей мере несколько петрификусов. Просто чтобы Малфой оказался предметом в этой комнате и не нагнетал обстановку своим ядом, который капал с его змеиных клыков.
Игнорировать. Просто игнорировать…
– Кто желает присоединиться к нам в игру, прошу встать в круг! – продолжила Делакур. – Игра очень простая. Мы будем искать свою любовь!
Близнецы присвистнули, падая рядом с Гарри на диван.
Гермиона уже хотела раскрыть рот, как на её руку легла рука Джинни и крепко сжала. Она посмотрела на подругу, которая, нахмурившись, приблизилась к ней и на ухо прошептала: «пожалуйста, я не хочу одна».
Француженка, жестикулируя, начала объяснять, что в этом нет ничего страшного, что всего через несколько лет на их руках появятся имена, или слова, или цветы, которые будут касаться их вторых половинок. Лишь маленькая подсказка, которая ни к чему не обязывала.
Гермиона, конечно, читала об этом, так в семнадцатом веке развлекалась молодёжь. Но главная причина этой забавы – тем самым можно было спастись от брака, который навязывали родители своим выбором. Как иммунитет. Как шанс выйти за того, кого действительно полюбишь. Но, дьявол. Это было сотни лет назад и теперь казалось бредом.
– Соулмейты… – закончила Флер.
Диван рядом с Гермионой прогнулся под тяжестью чьего-то тела.
– Седрик? – улыбнулась Грейнджер. – Неужели ты хочешь в этом участвовать?
С Диггори всегда легко найти общий язык. Он добр и интеллигентен. А ещё один из немногих, кто поддержал Гарри, когда кубок выбрал его.
– А ты нет? – он засмеялся, и девушка невольно засмотрелась на морщинки у уголков его глаз. – Это забавно. Тем более в будущем я хочу жениться раз и навсегда. Почему не воспользоваться подсказкой? Жить долго и счастливо…
«Долго и счастливо…»
Об этом мечтали разве что девушки, но, поглядев на Седрика, Грейнджер не удивилась. Он романтичен в душе и мягок. У него определённо будет долго и счастливо, несмотря ни на что.
Она скользнула взглядом в сторону Рона, который, казалось, покраснел и вжался в диван, наблюдая за всеми. Ей не нужен дар прорицания, как у профессора Трелони, чтобы определить его смущённость и неловкость. Парни в пятнадцать лет совершенно не умеют говорить напрямую… Наверное, как и она.
Не время и не место.
Крам вежливо отказался, как и его друзья из Дурмстранга, объяснив это тем, что им нельзя иметь татуировки и прочие знаки на теле по правилам школы. Ребята освободили места на диванах.
Ученики собрались в круг. Кто-то отсеялся, кто-то согласился, подхватив эту волну интриги и азарта. Теперь в круге сидело около пятнадцати человек включая Гермиону, которая для себя ещё ничего не решила.
Безвредная магия. Не более. Пара слов, и всё кончится. Быть может, сегодня день такой? Всему говорить «да» и видеть во всём хорошее? Львиная кровь кипела и требовала от неё храбрости. Разве можно бояться любви?
– А что же наши слизеринцы, струсили? – хором спросили близнецы.
Чего никто не ожидал, так это того, что Паркинсон, обойдя стол и наступив при этом на ногу Рону, усядется рядом с Седриком, скрестив руки на груди.
– Почему бы и нет? – невозмутимо рявкнула она, глянув Фреду в лицо. – Блейз, Драко?
А вот её спутники были совсем не в восторге от этой идеи. Гермиона не смотрела на Драко. Она его чувствовала. Чувствовала его отвращение ко всему. Чувствовала его брезгливость быть среди тех, кого он взаимно ненавидел. Но и уйти не мог, потому что пришли его друзья из Дурмстранга. Грейнджер была уверена, что он не хотел казаться трусом в их глазах.
– Неужели молодые люди не хотят поучаствовать и узнать о своей родственной душе? – засмеялась Делакур, присев на край столика.
– Малфой боится, что это будет Филч, – уронил Забини. Подойдя к ним, он сел слева от Гарри, не обращая внимания на гогот окружающих от так удачно брошенной шутки.
– А ты сел рядом с Поттером, чтобы наверняка? – выстрелил в ответ Малфой.
«Они стоят друг друга», – подумала Гермиона.
Змеи есть змеи. Кусают даже за собственный хвост.
И почему-то именно сейчас сердце начало разгон. Она смотрела на Рона, который запрокинул голову и смеялся, ухватившись за живот. Гермиона знала, что через секунды из его глаз брызнут слёзы, потому что он всегда смеялся так, до боли в рёбрах и влаги на щеках. Его улыбка очаровывала, сковывала по рукам и ногам, заставляя Гермиону сидеть на месте.
Будет ли это Рон?
Это всего лишь игра. Дурацкие символы на коже, которые пропадут сразу же, как она узнает своего соулмейта. Ничего страшного, ничего не обязывает. Ничего, правда ведь?
Она думала об этом во время того, как Флер доставала палочку. Она думала об этом во время того, как все мгновенно затихли, глядя на француженку. Она думала об этом, ловя на периферии взгляда белую макушку, чей владелец занял место, которое освободил Крам. Она думала об этом, когда услышала слова:
– Anima mate, – Флер повела палочкой вокруг себя, указывая на каждого сидящего.
Ничего не происходило, лишь розовое свечение на кончике древка. И как только Делакур закончила круг, указав в последнюю очередь на себя, то выдохнула.
Звуки пропали.
В выручай-комнате никогда не было так тихо.
– И? – не выдержала Пенси.
– Всё, – гордо кивнула Флер. – Магия свершилась.
Вновь молчание.
– И? – опять уточнила Паркинсон.
– Мы узнаем это через пару лет, – вздохнула француженка. – Магия должна накопиться в нас и проанализировать наши чувства. Быстро не будет, pardon.
– Салазар, а разговоров-то было, интриги! Я-то думал будет кровь… жертвоприношения, – Забини закатил глаза и потянулся к кубку с соком. – Может, сыграем в другие, более интересные игры?
– Это шуточная магия, её не нужно воспринимать всерьёз, – лукаво ответила Флер.
Грейнджер почувствовала, как вспотела ладонь Джинни, которая до сих пор крепко её сжимала. Она повернула голову на подругу. Та, будто очарованная чем-то, смотрела вперёд. Гермиона мазнула взглядом в этом направлении и растянула губы в улыбке. Это Гарри. Он, отодвинувшись от Блейза, что-то рассказывал Рону и близнецам. Ну конечно, это Гарри.
Не она одна скрывала чувства.
– Джинни? – осторожно позвала Гермиона, и Уизли моментально одёрнула свою руку.
– Извини, я задумалась…
Гермиона улыбнулась, мягко и устало. Ей непривычно всё это. Она не умела вот так, наплевав на правила, просто расслабиться, чётко ощущая в себе синдром отличницы. Но глядя на друзей, на то, как им весело, в груди зарождалось тепло. Оно растекалось по телу и успокаивало.
– Седрик? – Флер остановилась рядом. – Ты не проводишь меня до озера? Я не знаю, как быстро выйти из замка.
Диггори поднялся с места, указав рукой к выходу. Интеллигентен и добр…
– Конечно, идём.
Паркинсон, совершенно не стесняясь быть услышанной, бросила им в спину:
– Вот и первая парочка нашлась…
Блейз, приземлившись рядом с Пенси, закинул на её плечо руку и потрепал за кончики волос. Та сразу же скинула с себя его ладонь.
– Бесишься, что он не тебя пошёл провожать в подземелья? – издевательски громко, чтобы так же услышали все, спросил он.
Грейнджер не выдержала. Она отвернулась от слизеринцев, не понимая – как можно вот так огрызаться друг на друга и одновременно дружить? Она никогда этого не поймёт.
– Это же безвредно? – шепнула Джинни. – Ну, я имею в виду… Если у меня появится имя или что-то ещё на коже, я ведь правда могу этого не придерживаться?
«Ты боишься, что это будет не Гарри?» – так и не сорвалось с губ.
– Конечно, – успокоила её Гермиона. – Ты ведь слышала Флер, эта идиотская игра совершенно безвредна. Много столетий назад девушки и парни, прикрываясь соулмейтами, пытались избежать нежелательных помолвок. Родители, боясь последствий, соглашались с выбором детей, но потом, когда стало известно, что эти знаки ничего не несут и что можно встречаться с другими, это заклинание перестали воспринимать серьёзно. А потом стали использовать только ради шутки.
Джинни сглотнула и прокашлялась.
– Да, я это поняла, просто… – она смутилась. – Просто вдруг это будет не тот, кого бы я хотела видеть.
– Проигнорируй это. И магия исчезнет. Это всего лишь подсказка, с кем ты будешь счастлива на всю жизнь. Как беспроигрышная лотерея.
Гермиона никогда так не убеждала.
Бывала ли такая любовь на всю жизнь?
– Ты в это веришь?
Она не ответила. Их удачно отвлекли Фред с Джорджем, которые достали карты и принялись раскладывать их на столе, созывая всех играть в волшебный гвинт.
Она не ответила, но очень над этим задумалась. Влюбиться с грохотом, раз и навсегда. Каково это?
Её окружало столько примеров. Например, родители, которые столько лет вместе. Будет ли так же у неё? Наверное, сейчас такой возраст, когда начинаешь об этом задумываться, но не особенно серьёзно. Лишь только мечтать и предаваться надеждам, глядя в глаза того, кто нравится. Верила ли она этому? Скорее, да. Ведь дружба могла перерасти в нечто большее?
Через полчаса студенты Дурмстранга начали прощаться первыми. За ними поочерёдно выходили по несколько человек, чтобы не попасться профессорам и Филчу целой толпой. Гермиона и Джинни шли одними из последних, выбрав путь по южной части замка. Идти дольше, но вероятность найти укрытие за гобеленами или в пустых кабинетах увеличивалась в разы.
– Флер очень милая, – тихо сказала Джинни, пока они спускались по лестницам. – Пригласила нас с Роном во Францию.
Сердце пропустило удар. Обидный и болезненный. Грейнджер крепче сжала древко, сделав вид, что пропустила реплику подруги мимо ушей. Она гасила в себе эту дурацкую ревность, зная, что она сделает только хуже.
– Я шучу, – прыснула Джинни. – Прости, но твоя симпатия к моему брату очевидна для всех, кроме него.
Гермиона ощутила, как в груди отлегло. Подавив улыбку, она не сдержалась:
– А как же Гарри?
Джинни шумно втянула носом воздух в тот момент, когда они повернули в коридор, ведущий к входу в гостиную. И тут же остановилась, погасив палочку. То же сделала и Грейнджер, когда звук шагов в метрах от них ударил по перепонкам. Из-за поворота появился тусклый свет.
Дьявол. Кости в теле застыли. Именно в этом коридоре не было укрытия, лишь голые стены. Бежать бесполезно. Она уже мысленно представила, что скажет Макгонагалл в оправдание, как в уши влился неприятный голос.
– Какого чёрта? – зло прошептал Драко. – Позади идёт Филч, я сдам вас ему, если он меня поймает! Отойди!
Что страшнее? Филч или Малфой, которого точно поймают в этом коридоре? Зная его, он всё расскажет Аргусу.
До гостиной оставалось несколько метров. До спасения – несколько считанных метров…
Мерлин, нужно решать скорее. Нужно спасти долбанного слизеринца, чтобы он не проболтался.
Гермиона толкнула Джинни вперёд.
– Быстро! – шикнула она. – Иди!
Уизли непонимающе посмотрела на Гермиону, но всё же зашагала к общежитию. Драко пытался обойти её, но Грейнджер крепко схватила его за рукав рубашки и потянула за собой. Вести его в гостиную Гриффиндора было бы провалом.
– Какого хрена, Грейнджер? – выдавил он, но голос не повысил. Знал, что его могли услышать.
– Здесь негде укрыться, а если тебя поймают, то поймают и всех нас. Так ведь, Малфой? Ты же всех нас сдашь!
Самое болезненное здесь и сейчас, аккуратно шагая на носках, то, что Гермиона слышала все эти проклятия от него и ничего не могла сказать в ответ. Терпела его:
«Грязнокровка».
И:
«Убери от меня мерзкие руки».
И:
«Я оглушу тебя, если не отпустишь!».
Она резко остановилась, найдя нужное место, и с неимоверной силой толкнула Малфоя к углублению в стене, услышав шумный сиплый выдох из его лёгких. Ей до безумия страшно. Но адреналин уже начал своё действие. Она сделала шаг вперёд и ладонью закрыла ему рот и нос, подтолкнув в сторону, к узкому проёму, где их скрыла бы тень.
– Погаси чёртов люмос, Малфой! – едва слышно шепнула она прямо в свою ладонь. А там, за её пальцами, его кривящиеся губы, на удивление мягкие. Господи. Она ненавидела себя за эту мысль.
Вдалеке послышались шаги, и свет, который тускло выделял их лица, погас. Но за эту последнюю секунду она успела увидеть в его зрачках своё отражение. Испуганное и совершенно не понимающее – какого чёрта она это сделала. В голове поплыло. Мысли метались одна к другой, и словить фокус оказалось самым сложным во всём чёртовом мире.
Места так мало, что ей пришлось вдавливать своё тело в его. Он мотал головой, пытаясь скинуть с себя руку, но Грейнджер вцепилась намертво, как загнанный зверь, дыша через рот. Их лица в сантиметрах друг от друга. В груди у Гермионы – раскаты грома. Она вдыхала аромат и щурилась от осознания того, что парфюм Малфоя до отвращения приятен. Он пах травами и морем. Он пах молниями в её груди. Именно там всё это и оседало. Впитывалось, сволочь такая, в самые лёгкие.
Она отсчитывала каждый шаг старика, ровно так же билось сердце Малфоя. Господи, она чувствовала его грудью.
Сдать его Филчу – равносильно подписанию приговора всем.
Секунды жирели как в замедленной съемке. У него кончался в лёгких воздух, его выпаривала путём кипения Грейнджер от всей этой уродливой ситуации. Она почувствовала, как поползла по её форме его рука, как грубо он взял её ладонь и наконец скинул со своих губ. Шаги ближе. Он выдохнул, чётко, почти механически, прямо ей в лицо, всем этим морем и травами. А потом грубо вытолкнул в коридор прямо под ноги Филчу.
«Ублюдок, какой же ты чёртов ублюдок!»
– Так-так-так, – старик повернулся на месте, осветив её лампой. – Грейнджер!
Он схватил её за ворот и поставил на ноги, заглядывая в лицо.
– С кем вы тут прячетесь?
Господи боже.
– Я одна… одна…
Она старалась смотреть куда угодно, но не туда, где стояла секундами ранее. Он всё ещё там. Спрятан, в отличие от неё.
Всему хорошему рано или поздно приходит конец. И имя ему – «Драко Малфой» и её чувство справедливости, которое нужно блокировать, когда она видела его.
Односложные ответы никак не расстраивали старика. Филч радовался, что поймал хоть кого-то, это легко было увидеть по его кривой ухмылке.
Гермиона шла следом за мужчиной, глядя по сторонам на стены. Сегодня они узнали ещё одну тайну. Позорную и отвратительную, которую она пообещала себе забыть – но прежде сделать в голове пометку:
«Никогда не помогать Малфою…»
Уже у входа в кабинет Макгонагалл Гермиона поднесла ладонь к лицу, заправляя прядь волос за ухо. И, как назло, ощутила этот приятный и одновременно до боли отвратительный аромат трав.
========== Глава 1. Послевоенные шрамы ==========
– Малфой! Опусти палочку, чёрт возьми!
Гарри кричал, но слова не долетали до Драко, они теряли смысл и звук. Пламя, которое окружало их, ударило жаром. А затем слишком внезапно ударило ещё кое-чем. Густым, липким, как будто бы прилипающим к каждой стенке каждого сосуда – болью.
Тупой и безрукой. Мрачной и поглощающей.
Он повернул голову на девушку, которая, привстав на одной руке, пыталась в страхе закрыть лицо. Гермиона дрожала, ей было страшно от творящегося вокруг кошмара. Вот только у него различие с ней в том, что Малфой к кошмарам привык. Они его больше не удивляли.
– Я ненавижу тебя! – хриплым стоном, на одном дыхании. Грейнджер плакала – он был уверен, что она догадывалась: это конец. Конец ёбанного мира.
И его.
И её.
Всё рушилось. Пора.
Драко, хромая, сделал пару шагов в сторону и вытянул палочку вперёд. И с издёвкой, с кривой кровавой улыбкой, произнёс:
– Авада кедавра….
***
За несколько месяцев до…
Звуки дождя, тарабанящие окно купе, смешивались с монотонным стуком колёс о рельсы. Это напоминало грустную мелодию, которая тоскливо накрывала её с головой. Гермиона посмотрела на профиль Гарри. Он пытался справиться с кольцами головоломки, которую подарила ему Джинни перед отъездом. Даже несмотря на мелкую моторику рук, Грейнджер уловила тремор в пальцах друга. Последствия войны навсегда оставили неизгладимый отпечаток на всех них.
У Гарри был самый заметный.
В Мунго его уверили, что эта бесконечная дрожь в руках вскоре пропадёт, когда в голове станет спокойней, когда красочные картинки ужасов потеряют цвет и станут чёрно-белыми, тусклыми, а потом и вовсе пропадут. Но Гермиона была уверена, что одному ему с этим не справиться. Никому не справиться с адом в голове. Невозможно так быстро вылечить душу, которая испытала на себе слишком много для одного человека.
Война оставила шрамы.
Оставила смерть, кровь, пепел падших, и вся эта уродливая смесь впитывалась в кожу, в поры, оседая там навсегда. Напоминая о себе каждый чёртов день.
Гарри заметил на себе взгляд и, продолжая перемещать звенья головоломки, взглянул на неё.
– Нужно побриться, да? – он улыбнулся, проведя рукой по густой щетине на лице. – Сделаю это завтра…
Она сглотнула. Сжала корешок книги, отвернулась к окну и будто между прочим добавила к его словам:
– Я могу помочь тебе, – голос не дрогнул. Ни на децибел звука, чтобы не выдать сочувствия. Но он заметил. Конечно, он заметил…
– Боишься, что я порежу своё лицо? – слишком грубо. Но через секунду Гарри устало выдохнул, отложил металлические кольца на столик и потёр переносицу. – Прости, я нервничаю…
«Как и я».
Гермиона улыбнулась в ответ, потому что хотела сохранить в себе те осколки вменяемости и контроля, которые были с ней на протяжении жизни. Но сейчас в ней было лишь битое стекло, которое стёрлось в порошок, впивалось под кожу и ранило до крови и боли. И как с этим справиться?
Она отложила книгу в сторону, плавным движением поднялась на ноги и села рядом с другом. Взяла его руку в свою, чувствуя дрожь, и крепко сжала, ощущая, как в ответ стиснул её пальцы Гарри.
Они сидели молча, совершенно не стесняясь своих чувств. Знали, что их никто не увидит. Не застанет их надлом, их слабость, ведь в поезде они были одни. Совершенно одни ехали в Хогвартс за день до начала учёбы.
Это была идея Кингсли. Он говорил, что на вокзале Кингс-Кросс первого сентября будет огромная толпа журналистов, жаждущих откусить от героев войны кусок сенсации, эксклюзива. Выдрать из их ртов хоть какие-то реплики, чтобы после эти слова красовались на первых страницах газет. Многие смаковали то ужасное время, прикрываясь сочувствием. Все четыре месяца после битвы за Хогвартс ни на секунду не утихали разговоры. Враг повержен, но гиены остались, в этом была их суть. Отвратительная и жирная, как отожравшаяся гнилью крыса, которая хотела ещё и ещё.
– Думаешь, им там весело? – тихо спросил Гарри, обводя большим пальцем маленький шрам на её руке.
Гермионе хотелось закрыть глаза. Хотелось спрятать от друга подступающие слёзы, чтобы не выдать себя. Она быстро-быстро закивала, бормоча что-то невнятное, вроде:
«Конечно. Они наверняка гуляют по Парижу».
И:
«Наверное, Рон как всегда ругается с Джорджем за право выбирать маршрут».
И:
«Флер обещала Джинни познакомить её с главным редактором французской волшебной газеты».
И ещё:
– Мерлин, Гарри, я… – споткнувшись, она наконец уронила первую слезу.
Он грустно улыбнулся, высвободил пальцы из её руки и крепко обнял за плечи, притянув к себе. Они вновь делили боль на двоих.
Это случилось в июле.
Все завтракали в доме Уизли с тяжёлым молчанием. Место Фреда было свободным, то и дело кто-то из семьи поглядывал туда и сжимал зубы, отворачиваясь. Гарри стоял облокотившись о плиту и пил кофе, когда сверху спустилась Джинни. Все ощущали напряжение между ними уже больше недели, но никто ничего не говорил.
Когда Джинни появилась в проёме двери, Гермиона всё поняла. В ту секунду, глядя в глаза подруги, которая одной рукой потирала предплечье и виновато смотрела на Гарри, Грейнджер всё осознала. Так же, как и все сидящие за столом.
Вот он. Конец.
Она остановилась напротив Гарри и склонила голову. Он, вытянув руку, обхватил её предплечье и немного приподнял, чтобы прочесть буквы, вытесанные на гладкой коже. Игра, в которую они сыграли несколько лет назад, начала своё действие. Губительное или спасительное для многих – зависит от того, под каким ракурсом посмотреть.
Гарри улыбнулся, притянул Джинни к себе и обнял. Кухню накрыло рыдание и слова Джинни:
– Прости…
Гермиона помнила, как семья начала покидать кухню, оставляя их наедине. Помнила, как Молли вытирала слёзы. Видела, как Рон, взглянувший на неё, покачал головой. Всё это осталось в памяти; даже то, что сказал Гарри Джинни в последний момент:
– Всё будет хорошо, – шептал он. – Всё будет хорошо…
После, когда Гермиона была с Джинни, та говорила, что если бы не эта чёртова война, если бы не смерти, которые ворвались в их жизни, то, возможно, всё было бы по-другому. Возможно, чувства между ними не пропали бы. Возможно, на её руке красовались бы слова Гарри. Но всё сложилось так, как должно было сложиться. Они остались друзьями и самой настоящей семьёй друг для друга. И эти буквы на её коже просто-напросто подсказали верный безболезненный путь. Оборвали то, что могло стать ошибкой.
Грейнджер помнила, как Джинни пыталась справиться с ситуацией. Говорила, что эти слова можно проигнорировать. Говорила, что они пропадут, но в то же время её речь была неуверенной, словно она пыталась загладить свою вину. Гарри уверял её, что так будет лучше, что так должно было быть. Просто всё у них сложилось иначе. Сложилось, что Гарри не говорил по-французски, и не его слова были на её предплечье.
В августе Флер и Билл пригласили семью Уизли во Францию, погостить у семьи Делакур. Посмотреть Париж, перевести дух. Так и случилось – Гарри и Гермиона несколько дней назад проводили их в путешествие. И почему-то Гермиона осознала, что Джинни больше не вернётся. Не вернётся туда, где всё напоминало о войне. Господи, у неё кости в теле стыли, когда думала о том, что ничего не будет прежним. Оставалось научиться жить с этим.
Жить дальше. Гарри без Джинни, а Гермионе – без Рона…
– Пообещай мне, – начал Гарри, вырывая её из липких мыслей, – что этот год будет хорошим. Давай постараемся?
Она смотрела на то, как его сильно дрожащая рука поправляла ворот рубашки. Гермиона сглотнула и растянула губы в улыбке, выдавливая из себя самую отчаянную ложь в её жизни:
– Конечно, давай постараемся…
***
На вокзале в Хогсмиде, когда Гарри помогал Гермионе выйти из вагона, ребят окликнуло хриплое приветствие.
– Я уж было подумал, что вы не приедете.
Гарри резко обернулся и засмеялся, зашагав навстречу мужчине.
– Аберфорт!
Они пожали друг другу руки. Гермиона обошла друга и приобняла Дамблдора.
– С завтрашнего дня никаких имён! – грозно, но слишком фальшиво произнёс старик. – Минерва мне все мозги съела про профессиональную этику.
Грейнджер, засмеявшись, сделала шаг назад и прочистила горло.
– Прошу прощения, профессор Дамблдор.
Мужчина сощурился, смакуя услышанное, и наконец добавил:
– Мерлин! Это звучит ещё ужаснее…
Пока они шли в Хогсмид, обсуждая мелочи и новое назначение Дамблдора на должность профессора по защите от тёмных искусств, Гермионе на секунду, всего на единственную секунду, стало легче. Она вдохнула влажный воздух полной грудью и мысленно заставила себя расслабиться.
Последний день лета, последний день перед началом учебного года, в котором она должна постараться всё наладить и научиться жить дальше.
В «Кабаньей голове» было людно. Гермиона сильнее натянула капюшон мантии на лицо, то же самое сделал и Гарри, пока они шли через трактир к кухне. Там работали пара эльфов в аккуратных маленьких костюмчиках. Увидев хозяина, они сразу же заулыбались, поприветствовав его и гостей.
– Работайте, работайте, мы будем у меня, – Аберфорт раздал указания и открыл дверь, пропуская Гарри и Гермиону внутрь комнаты.
Здесь всё так же, как она помнила, когда они вернулись в Хогсмид после поисков крестражей. Даже напольная лампа, стоящая на двух ножках, всё так же кренилась вбок. Гермиона скинула с себя мантию и присела на край дивана, пока Гарри пытался достать из дорожной сумки подарок, приготовленный для Дамблдора.
– Записная книжка? – удивился старик, когда распаковал подарочную обёртку. – Но зачем она мне? Ну… спасибо, Гарри.
Гермиона заулыбалась. Она предупреждала друга, что Аберфорт не поймёт смысла подаренного.
– Ты уже запомнил имена учеников? – спросил Поттер. – Список, который тебе дала Макгонагалл?
Мужчина нахмурился и через секунду приподнял брови, похлопав большой ладонью по корешку книжки.
– Ах, вот оно что! – хрипло засмеялся он. – Надо же, запомнил, что моя память на имена всегда подводит? Так и запишу, – он раскрыл книжку и достал из внутреннего кармана пиджака ручку. – Мистеру Поттеру назначить отработку на две неде…
– Аберфорт! – возмутился Поттер, но не сдержал смеха.
Она по привычке мазнула взглядом в сторону, надеясь увидеть рядом Рона, который, запрокинув голову, смеётся до слёз из глаз. Но рядом было пусто. Точно так же, как у неё внутри. Гермиона не слушала рассказы Дамблдора, не слышала и то, как в комнату вошёл домовик, неся поднос с напитками. Она всё так же смотрела на то место, где должен был сидеть Рон…
Голова стала тяжёлой. Ей казалось, что шея вот-вот разломится к чертям. Болело где-то в затылке, и эта пульсация словно создавала шум в сознании. Словно создавала помехи, не позволяющие воспринимать происходящее вокруг. Она посмотрела вниз, на то, как до крови содрала кожу на пальцах. И будто бы этого было недостаточно, ковыряла вновь и вновь, поддевая ногтем сухую кожу.
Господи.
К этому нельзя привыкнуть. Нельзя вот так привыкнуть к тому, что у тебя выдрали огромный кусок жизни и оставили ни с чем; без каких-либо подсказок о том, как это всё наладить.
– Гермиона? – Гарри подошёл к ней, заглядывая в лицо. – У тебя кровь…
Смутившись, она спрятала пальцы в кулак и выдавила улыбку.
– Я увлеклась, прошу прощения.
– Нет. У тебя кровь, – он достал платок и протянул ей. И только тогда Гермиона ощутила на губах горячую влагу, которая медленно ползла к подбородку.
Она вскочила и прошагала в ванную, вновь игнорируя всё вокруг. Закрыв за собой дверь, прижалась к ней головой и зажмурилась, так сильно, чтобы в глазах появились искры. Чтобы в голове перестало шуметь.
