Текст книги "Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ)"
Автор книги: Волосинка на губе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)
– Бежим!
Четвёртое.
Он побежал.
Логически понимая, что этот открытый участок они должны преодолеть быстро, чтобы их никто не заметил. Бежал, ощущая под толстой тканью рукава её руку. Хоть она и в перчатках, но он чувствовал тепло. Или же просто себя в этом убеждал.
Руки Мортиферы холодные…
Он резко выдернул из захвата локоть, когда такое сравнение вспыхнуло у него в голове. Они за несколько быстрых шагов преодолели последние метры, прячась за густыми деревьями, и только тогда остановились.
– Да-да, – сказала она, закатывая глаза. – Я помню, что тебя нельзя трогать.
«Дело не в этом…»
Глаза ещё не привыкли к темноте, ночь только усугубляла видимость в лесу. Драко слышал хрустящие шаги впереди себя, и они направлялись прямо на него.
– Дай руку, – попросила Гермиона. Он видел только её силуэт. – Я дам тебе зелье.
Он ощутил в ладони холодный пузырёк, который успел остыть в её сумке. Он даже не спрашивал, что там, потому что слышал, как Грейнджер откупорила, кажется, такой-же пузырёк и глотнула содержимое.
– Это «кошка»… – сказала она, и Малфой увидел, как перед ним возникли два светящихся зрачка, действительно, как у кошки.
– Где ты выучила расширенный курс по зельям? – поинтересовался он и проглотил горькое зелье. Пару раз моргнув, Драко заметил, как всё вокруг становилось чётче. Почти в чёрно-белом свете.
Снегг рассказывал о таких зельях, которые давали способность видеть в темноте на недолгое время или же слепцу видеть очертания предметов.
– Заказала учебник в Министерстве.
Коротко и ясно.
– Зелья хватит минут на пять, я ещё не отработала его до совершенства, – быстро выговорила она, направляясь вглубь леса. – Но этого хватит, чтобы отойти от школы не замеченными.
– Откуда ты знаешь, что нас не заметили? – Драко всё так же шёл позади неё.
– Мы бы об этом сразу же узнали. Макгонагалл послала бы мне патронуса.
Голова немного кружилась от восприятия новых оттенков. Белый снег под ногами казался светящимся, деревья – серыми, а на небо Малфой даже смотреть не хотел, потому что задрать голову и потерять равновесие не входило в его планы.
Они шли молча. Как она и говорила, уже через несколько минут Драко заметил, как начало восстанавливаться зрение, как тускнели яркие цвета и вскоре совсем пропали.
– У тебя тоже всё? – прервал он молчание, глядя ей в спину, на то, как она остановилась и достала из кармана палочку.
– Люмос! – она обернулась, чуть не спотыкаясь о корень дерева. – Кстати, хотела спросить. А как ты вызываешь люмос или другое заклятие невербально? Откуда появляется заклинание, если нет концентрирующей точки?
Малфой поднял руку перед собой, ладонью вверх, и мысленно проговорил то, что ей было так интересно. В ладони мгновенно вспыхнул светящийся шарик размером со снитч. Он плавал по руке, и Драко засмотрелся на это, совершенно пропустив тот момент, когда Гермиона появилась перед ним. Её лицо осветилось. Она смотрела на шарик с таким восхищением, что это испугало, и Малфой резко сжал кулак.
– Будем идти с твоим светом, – сказал он, отходя от неё дальше, потому что в нос впился пудровый запах волос, будь он проклят.
Он не знал, делала ли Грейнджер это намеренно – нарушала то, что он считал личным пространством. Лезла к нему и задавала вопросы. Это метка заставляла её или же она сама всегда была такой навязчивой?
– А каково это, обладать такой магией? – не успокаивалась она.
– Опасно, – честно ответил он. – Нужно всегда контролировать мысли. Вдруг ты со злости кого-то захочешь убить, и это произойдёт, даже если ты не смотрел на этого человека.
Гермиона поёжилась, палочка в её руке подрагивала. Она несмело оглянулась на него.
– А ты…
– Убивал ли я? – продолжил он за неё. – Ты видела, что да. Это была моя первая и последняя жертва. Та домовая эльфа была дальней родственницей Добби…
– Боже… – она выдохнула пар изо рта. – Господи…
Он молчал. Не хотел говорить об этом. Она никогда не поймёт его. Не поймёт всю отчаянность сознания в тот момент, когда отрубают ногу, когда сшивают рот, когда Мортифера заносит свой нож, чтобы всадить в плоть… нет, Грейнджер никогда не поймёт его. И она, будто услышав эти мысли, сказала:
– Я бы никогда не смогла убить человека…
Драко замер. Остановился прямо на месте, глядя ей в спину. Гермиона услышала, что снег под его ногами больше не хрустел, и обернулась, приподняв палочку, чтобы разглядеть его лицо.
– Что такое?
– Ты в этом уверена? – бесцветным голосом. – Даже если бы этот человек сделал тебе нечто ужасное? Не смогла бы?
– Никогда! – быстро ответила она. – Я бы не смогла потом жить спокойно…
Малфой кивнул, продолжая идти за ней. В голове рой воспоминаний, но ни ему, ни, тем более, ей, не нужно их ворошить…
Чем дальше они уходили вглубь леса, тем сильнее одолевал холод. Грейнджер иногда доставала волшебный компас, сверяясь с маршрутом, не сбились ли они с пути. Но судя по тому, как она довольно кивала сама себе, Драко был уверен, что идут они в правильном направлении.
– На обратном пути попытаемся аппарировать в Хогсмид, – прервала она тишину. – Я думаю, что мы будем далеко от школы, и у пещер можно… а-а!..
Драко рванул вперёд, просто от неожиданности того, что люмос затух прямо под её крик.
– Грейнджер! – в ответ тишина. – Грейнджер, блять, не молчи!
– Я споткнулась… – шуршание под ногами.
Драко поднял руку и вызвал светящийся шарик, глядя на то, как Гермиона, развалившись прямо на снегу, смотрела вверх.
– Удобно? – поинтересовался он. – Ты не вовремя разлеглась.
– Дай мне насладиться моментом, пока нас связывает моя метка, – подразнила она его, улыбаясь. – Когда мы перекинем нить на акромантула, всё будет кончено. И я больше не наслажусь твоей компанией.
– Чувствую сарказм, – он потянул к ней руку, чтобы помочь встать.
– Он и есть, – она отказалась от помощи и сама поднялась на ноги, отряхивая колени и бёдра от снега.
Бодрость в её голосе не внушала Малфою ничего хорошего. Он не обманывался надеждами. И давно в них не верил. Никакого: «надейся на лучшее, готовься к худшему» для него не было. Драко надеялся на худшее, и к нему же готовился. Так всегда легче справиться с болью от неудачного результата.
Грейнджер говорила, что нужно просто перетянуть нить со своей руки на лапу паука, и всё будет кончено. Звучало слишком легко.
Не для жизни Малфоя.
У него никогда так не бывало.
Всегда через пот и боль. Всегда через слёзы и надрывное отчаяние.
Всегда так, ни на сантиметр меньше.
Время летело быстро. Он сверился с наручными часами, замечая, что шли они больше часа. Больше часа – ни разу не поругавшись. Может, это магия леса? Может, то, что происходит в лесу, в нём и остаётся? А когда выходишь за его переделы, все чувства (настоящие чувства) возвращаются, разбивая иллюзию примирения?
– Стой! – резко зашипела она. – Видишь?
Драко присмотрелся к её руке, туда, куда она указывала. И вправду. Едва заметные, но всё же виднелись большие камни, в середине которых было большое отверстие, подходящее на вход в пещеру.
– Хагрид говорил, что чем ближе к зиме, тем акромантулы становятся ленивее. – Гермиона аккуратно шагала вперёд. – Они объедаются и впадают в спячку, так что это даже нам на руку.
– Тебя это заводит, да? – шепнул он ей в спину, когда они подошли ближе к пещере. – Это чувство опасности?
– А тебя нет? – она посмотрела через плечо.
– Я от него устал…
Гермиона сглотнула, и повеселевшее лицо тут же вытянулось, словно она не хотела обидеть его. Салазар…
– Я пойду первым, – он обогнал её, но Грейнджер держалась рядом, поймав ритм его шага.
– Загни рукав. Ты как-то можешь призывать нить? Я помню, что она светилась у тебя, и помню, что ты её обхватывал.
Малфой быстро закатал рукав. Посмотрел на чистую руку, до сих пор не привыкнув, что метки пожирателя больше нет. Прикусил щеку с внутренней стороны, просто потому, что и в этом она помогла.
Он прикрыл глаза, концентрируя внимание на предплечье, там, где обычно появлялась нить. Драко ощущал её на коже, даже если её не было видно. Он поднёс правую руку и провёл пальцами по предплечью. Ещё раз.
И зарычал от того, что без приступа это сделать не получалось. Провёл пальцем ещё раз, чуть надавливая ногтем, и в ту же секунду прямо на коже сверкнула тонкая нить. Малфой, как безумный, прищипнул её, боясь вновь потерять.
– Отлично. Идём, только тихо. Перекинем на любого, кто первый попадётся.
Как только они зашли в пещеру, послышался приглушённый звон капель где-то впереди. Гермиона чуть погасила люмос, чтобы света хватало только на то, чтобы видеть перед собой на пару метров. Драко слышал её быстрое дыхание, видел на периферии взгляда то, как она смотрела по сторонам. Вряд ли боится, гриффиндорцы не знают этого… скорее, просто осматривается.
– Вон! – она схватила его за рукав и указала пальцем вперёд.
Драко присмотрелся, замечая сначала четыре лапы, вытянутые на земле, а потом уже огромную тушу. Ублюдски страшные существа.
– Возьми его за лапу, – шепнула она, нагибаясь вместе с ним к существу.
– Типа, поздороваться?
Он услышал нервный смешок, который она погасила прямо в перчатку. Он согласен. Нервы на пределе. Оставалось стрелять шутками, лишь бы не трястись на месте. Вблизи огромный паук ещё и мерзко вонял тухлятиной.
– Может, он сдох? – намекая на запах, спросил Драко.
– Это секреция, которую они выделяют, Годрик, ты вообще слушал уроки Хагрида?
Пальцы осторожно коснулись шероховатой лапы. Он поморщился от того, что ощутил и твёрдые волосины, которые больно кололи кожу.
– Давай я, – Гермиона потянулась к его предплечью, пробуя зацепить нить из его пальцев, которую он всё ещё держал. И когда она начала медленно-медленно стягивать её вниз, к кисти, к ладони, расширяя её, чтобы обхватить лапу акромантула, Драко глухо выдохнул. Просто потому, что, кажется, получалось… – Ещё чуть-чуть…
Гермиона резко, но осторожно, убрала руки от существа. Обхватила локоть Драко, и они вместе тихо разогнулись, не сводя с него глаз.
И это невероятно. Малфой смотрел на то, как лапу акромантула обвивала светящаяся нить. Смотрел на свою руку и опять на паука. И не верил своим глазам.
– Получилось, господи, удалось! – зашептала она дрожащим голосом.
И Малфой наконец посмотрел на Грейнджер, когда повернулся к ней. Её лицо освещал люмос. И этот момент стал ни на что не похожим, словно его выкинуло из этой вселенной. Словно он ощутил дикое облегчение, скинув с себя обет. Словно он открыл глаза…
Сердце забилось с бешеной скоростью, ударяя в рёбра. Казалось, у него даже челюсти стучали. Он уверял себя, что от холода… но этот холод растворялся в её глазах. Она топила снег, разбивала лёд. И это оказалось для него открытием. Господиблятьбоже… что они делают?
Что делает он со своей жизнью?
В которой, кажется, начался второй шанс…
– Я хотел сказать тебе… – он замолк, когда на её лоб капнуло нечто, похожее на… – Не двигайся!
Драко завёл её за свою спину, разжигая шар света в руке, и услышал её выдох, когда над головами засветились десятки пар глаз…
– К выходу! – Гермиона потянула его за собой, и он поддался, но они резко остановились, когда выход перекрыли два паука, вползших в пещеру.
– Я взорву их! – громко сказал он, пока Гермиона стреляла отпугивающим пауков заклинанием.
– Только не трогай того, на котором нить!
Их головы синхронно повернулись туда, где лежал акромантул, но вместо него теперь на них ползли уже четыре паука.
– Которого из них? – выкрикнул он, потянув её за собой к выходу. – Гадство, они все на одно… блять, на что они там…
Он концентрировался, стараясь расчищать дорогу. Глушил летящих в них пауков. Кажется, и вправду кого-то взорвал. Здесь жутко воняло и слышался скрежет твёрдых клыков, которыми их пытались задеть акромантулы.
Им удалось обезвредить двух пауков, закрывающих выход из пещеры (одного Драко убил зелёной вспышкой). Гермиона буквально перепрыгнула через них, при этом всё ещё держась за его локоть. Они побежали в сторону, вдоль пещеры, оборачиваясь на полчище, которое ползло за ними. Топот лап слышался отовсюду. Даже снег под ними не хрустел, а просто шелестел, словно расплёскиваясь.
– Попробуем аппарировать! – она остановила его и прикрыла глаза.
И только Малфой стрельнул в паука убивающим, перед глазами всё поплыло, и через секунду они оказались на узкой улице. Он узнал это место в Хогсмиде.
Гермиона отошла к дому, прижалась к нему спиной. Поставив руки на колени, только теперь она позволила себе глотать воздух огромными порциями. Драко хватало просто стоять. Осознавать то, что сейчас произошло.
Хотелось курить. До жути хотелось заглушить дымом сорванные к чёрту нервы. Это того стоило. Тысячу раз стоило.
Но как-то всё легко…
Теперь он смотрел вверх, на небо. Сквозь чёрные облака ночи. Смотрел на то, как медленно начал падать крупный снег. И стало так тихо, что можно было различить песнь ветра вдалеке.
Пальцы дрожали, когда он достал из пачки сигарету. Первую за день. Хотел бросить. Огонёк вспыхнул на кончике, и он втянул в горло вишню. До упора, до ощущения натяжения лёгких, и почувствовал мгновенное облегчение.
Гермиона распрямилась и молча смотрела на него, без стеснения разглядывая. Пусть. Сегодня ей можно. Сегодня ей можно всё…
Драко никогда бы не подумал, что именно она спасёт его жизнь. Как бы он в этом не хотел себе признаваться, но Грейнджер сделала это… вот так просто. Без вопросов.
– Я в школу, – Драко выдохнул дым и развернулся. Сделав три шага, остановился и, обернувшись через плечо, спросил: – Идёшь?
Он успел уловить край её улыбки, прежде чем возобновить шаг. Теперь он слышал, как хрустел снег под ногами, когда она шла позади него. Скоро они вышли к иве, глядя на школу за озером. Хогвартс ночью особенно красив. Драко остановился у самой воды, пока Гермиона догоняла его.
Малфой поднял руку и закатал рукав, осматривая предплечье.
Всё кончено…
Дьявол…
Всё кончено…
– Узнает ли об этом Мортифера? – спросил он сам себя, не заметив, что сказал это вслух.
– Мортифера? – переспросила Гермиона, подходя ближе. – Это твоя невеста?
Не порть. Не порть этот вечер, Грейнджер…
Драко не ответил, дав понять, что эта тема запретна. Она и не настаивала.
– Теперь и ты сможешь избавиться от своего проклятья, – хмыкнул он, всматриваясь в гладь озера, которое уже начало покрываться тонкой коркой льда у самого мелководья.
Гермиона пожала плечами, сложив руки на груди, и поёжилась. И всё, что он мог сейчас – отблагодарить её, согрев одежду заклинанием. Она сразу повернула голову в его сторону, едва улыбаясь.
– Спасибо… – и вновь посмотрела вперёд. – Вот видишь, мы можем не цапаться, как дворовые собаки…
– Наверное… – ответил он просто механически.
– И… Драко? – она повернулась к нему, но он не сделал того же. – Если у тебя что-то сложно, веди себя так, как будто тебе сложно. Не веди себя всё время сильно… так можно остаться одному.
– Ты опять со своими советами?
– Нет. Это простое наблюдение. Одиночество ни к чему не приводит.
Она небольно задела его взглядом, прежде чем отвернуться. И, наверное, часами ранее он отругал бы её за этот непрошеный совет. Наверное, взбесился бы и ушёл. Наверное, еще сильнее бы ненавидел.
Наверное…
– Теперь тебе не придётся спасать меня от боли, Грейнджер. Целуешься ты так себе…
– Господи, Малфой! – она пихнула его в плечо, пряча лицо. Потянулась руками к хвосту на голове, стягивая резинку крепче.
«Ты видел её скулы?» – всплыло голосом Нотта в голове.
И только сейчас он их заметил. Просто раньше не присматривался. Не хотел. Сейчас же, в свете луны, под падающие хлопья снега, её лицо выглядело взрослым, привлекательно острым.
Гермиона вдруг охнула, когда что-то нашла под ногами, нагнулась и подняла нечто узнаваемое для него. Стряхнула снег, и Драко замер, глядя на то, что у неё сейчас в руках.
– Ну какой идиот здесь мусорит?
В её ладонях павлин, что он запускал с астрономической башни. Тот самый, из фольги пачки его сигарет. Он не долетел до леса… упав здесь… именно на это место, где нашла его она. Из всех, кто десятки раз проходил мимо по этой тропе, павлина нашла она…
И всё это отозвалось в груди натяжением. Болезненным. Беспощадным. Так резко, что невозможно было подготовиться к этому. Малфоя прошибло этим чем-то – желанием сделать что-то.
И он сделал…
Чёрт, просто сделал…
Шаг к ней.
Потянул её плечо на себя, чтобы она взглянула на него. И, чтобы Гермиона не успела ничего понять, стянул резинку с волос. Просто потому что так ей лучше…
«Я тот самый идиот, Грейнджер».
– Тебе лучше с распущенными, – он сжал резинку в кулаке.
Имелось в виду:
«Не делай больше этот хвост».
Слышалось:
«Не показывай больше ему свои скулы».
На секунду она растерялась. Всего на мгновение, но Малфой успел увидеть в этой растерянности, в её глазах, себя.
Живого, целого, настоящего…
Грейнджер чуть запрокинула голову, подставляя лицо под мягкие хлопья, которые, не успев коснуться кожи, тут же исчезали. Наверное, это её дар – топить снег вокруг себя. Сглаживать углы и искать в самом конченом человеке крупицу света…
Драко протянул руку в простом желании коснуться её руки, которая всё ещё сжимала его павлина из фольги. Но вовремя остановил себя, просто зависнув на месте.
Магии не случилось. Не случилось тех самых «бабочек», про которые рассказывал Забини. Драко ощущал одну лишь благодарность. Быть может, в другой жизни было бы по-другому. В другой, где не было общего кровавого прошлого, не было Мортиферы и не было войны.
Сейчас…
Сейчас хотелось просто выдохнуть и жить дальше. Не существовать…
– Что это там? – она вытянула шею, заглядывая ему через плечо.
Малфой обернулся…
«Доказательство того, что не существует для меня второго шанса…»
Блядство. Какое же блядство…
Гермиона догадалась сама, грубо стиснув ладонью его предплечье, заслоняя его своей спиной.
– Но у нас же получилось! Получилось же!
Они оба смотрели на то, как из темноты леса медленно, боже правый, медленно ползла змейкой светящаяся нить.
– Бомбарда! – Грейнджер вытянула палочку, стреляя по приближающейся нити. – Экспульсо!
Она вела его спиной к озеру, уводя дальше от приближающейся к нему участи.
– Конфринго! – не успокаиваясь, выкрикивала Гермиона. – Драко! Взорви её! Сделай хоть что-нибудь!
Малфой сдался. В нём больше ничего нет. Вся радость, которую он испытал за короткие полчаса, мгновенно улетучилась. В нём ничего не осталось. Даже страха.
В нём всё ломалось: игла позвоночника, контур плеч, стержень характера, который до недавнего времени боролся. Драко горбился, потому что больше не мог. Отодвинул от себя Гермиону, которая всё ещё пыталась что-то сделать.
Нить теперь плыла по воздуху, прямо на уровне его талии. Остановившись у его руки, обтянула пружиной рукав пальто и утонула в нём. Он почувствовал жжение на предплечье.
Непреложный обет вновь с ним.
Он подумал, что нужно было успеть убить себя за эти счастливые тридцать минут. Надо было просто подумать… просто представить в голове свой образ и мысленно проговорить убивающее. Надо было…
Потому что невозможно не знать, что сейчас случится.
Да…
Та боль, которую он хотел забыть, уже била виски.
Блядскийбоже… за что.
Он не мог дышать, его словно выбрасывало на отмель. Он как тупая рыба, хватал ртом воздух, не чувствуя облегчения. Так нельзя. Чёрт возьми, после всего… Нельзя!
В ушах гудел её голос, она придерживала его почти всем своим телом. Кажется, звала по имени.
– Как мне помочь тебе, Драко? – голос её дрожал. Наверное, Грейнджер испугалась крови, которая снова начала течь из носа. – Я всё сделаю, как мне помочь тебе? Мне жаль, мне так жаль…
Выдох.
Последний.
Перед прыжком в бездну.
Он распрямился, с силой сопротивляясь боли, просто затем, чтобы взглянуть ей в глаза. Чтобы она поняла, что ему поможет.
Простое желание избавиться от боли. Простое желание забыться.
– Уходи, – он, хромая, обошёл её, направляясь к иве.
– Драко!
Шаги отдавались резью по всему телу. Он вытер лицо рукавом, размазывая кровь по рту, щеке.
Слышал, как Гермиона плелась следом. Слышал, как рвано она дышала. Глупая. Ослепшая от своей метки. От своего желания помочь. И всё их почти выстроенное нормальное общение распадалось пеплом. В нём вновь ненависть к себе. К ней. К тому, что она этого не заслуживала. Не заслуживал столь чистый человек пачкаться об того, кто обречён.
Взмах руки, и ива опустила ветви вниз.
– Уходи! – хрипло уронил он напоследок.
– Я помогу! – не успокаивалась она.
Господи, не могла…
Он будто ошпарился от её слов, отстранился. Не на сантиметр, не на два. На целую бесконечность. Гиблую бесконечность только для него одного.
– Не веди себя всё время сильно! – повторила свои слова Гермиона. – Я помогу тебе…
Буквы, расставленные не в алфавитном порядке, резали полость его рта, когда он без запинки выдыхал:
– Одного поцелуя будет недостаточно, Грейнджер…
Вот оно.
Округлившиеся глаза.
Что в них?
Испуг? Отвращение? Именно этого он и добивался. Когда уже повернулся к проходу под деревом, в спину ударило прямое попадание. Прямо в рёбра. Прямо внутрь.
– Всё хорошо, – сказала она ровным тоном. – Ты можешь меня использовать…
И всё начинает гнить. Пора.
К чёрту всё.
Он старался.
Драко крепко схватил её за руку, стиснув кисть в тисках, и вошёл под иву. Вёл её за собой как на казнь. Сама виновата. Сама. Он предупреждал. Он старался. Он хотел, чтобы она не видела в нём монстра.
Они оба знали, что сейчас произойдёт. Оба знали, что им нужно.
Малфой давно знал, что чувства – просто кусок ёбанной уязвимости, как опухоль, растущая в груди. Его отучили от этого. Но вот Грейнджер, кажется, неизлечимо больна. Что бы она делала, не будь на ней этой метки? Он об этом не думал. Наверняка последовала бы его совету держаться от него подальше, чтобы эта опухоль не разрасталась.
А что по итогу?
Вот он, грубо толкающий её к шершавой хилой стене.
Вот стон, бьющий из нутра её легких.
Он не умел влюбляться. Не умел любить. Ненавидеть проще. Ненавистью, как бензином, можно заправляться. Похуй. На всё. На себя, на эту боль живущую у основания черепа, на кровь, которая лилась из носа. Похуй.
– Грейнджер, я буду грубым, – он смотрел прямым выстрелом ей в глаза, когда стягивал с себя пальто.
– Хорошо, – хрипло, почти тихо.
– Я могу в приступе душить тебя…
Порвал пуговицы на рубашке.
На них тоже похуй.
– Хорошо… – сглотнула она, снимая с себя куртку.
– Я хочу сильно, – рычал он, наблюдая за тем, как быстро она снимала с себя толстовку. – Я хочу так, чтобы не чувствовать боли…
Клацнула пряжка ремня. Как последнее предупреждение.
В груди мокло, когда она кивала, облизывая губы. И сердце впитывало кровь, как салфетка.
Малфой обернулся почти не в себе от рези во всём теле, от приступа. Посмотрел под ноги на своё пальто. Прикрыл глаза, трансформируя ткань в подобие плотного пледа и ровным, как гадство, голосом приказал:
– На пол!
В её глазах – вызов. На щеках – намёк на румянец. Гермиона в два шага преодолела расстояние и села прямо на плед, глядя снизу вверх. И вот опять… Драко не чувствовал в этой позиции выигрыша.
Гермиона легла, потянулась к пуговице на джинсах. Пальцы не слушались. Расстегнуть удалось только со второго раза. Но вот сняла их быстро, словно не давая себе шанса передумать.
Уже поздно.
Для неё. Для него. Для них.
Поздно.
Возбуждение шпарило вены, и без того бежавшую лаву по ним. На ней обычное серое хлопковое бельё. Без намёка на игривость и сексуальность. Мортифера обожала кружева. Обожала пошлость, граничащую с грехопадением. Драко злился на себя от этого сравнения.
Он смотрел на моли на её руке, которые колыхались будто от ветра. Смотрел на свою подпись в сгибе локтя. И понял. Слишком поздно понял, что пометил её давно. Собой. Как бы ни старался, Грейнджер давно пропиталась его ядом.
И это до жути приятно. Он лицемерно менял свои рассуждения. Раньше пользовались им, сейчас пользуется он. И это чувство, тягучее и липкое, как мёд, на который вот-вот выступит аллергия. Но ты не можешь отказаться, потому что уже находишься в наркоманской коме. В поисках очередной дозы, которая у тебя под носом.
Вот она.
Приятного аппетита.
Она красивая и нет одновременно. Или же чувство прекрасного у Малфоя давно уничтожено? Но это заводило сильнее, до боли в паху. Он сел перед ней на колени и дёрнул за щиколотки ближе к себе, шире разводя ноги, замечая, как сильно контрастировала выступившая влага на сером белье.
– Тоже хочешь? – он оставил укус на её колене. – Тебя это возбуждает? Моя грубость. Мое отвратительное поведение к тебе? Скажи, Грейнджер?
Она застонала, выгибая грудь, глядя сквозь полуоткрытые веки на всё то злорадство, что от него исходило.
– Да…
Господибоже…
Может, она больна больше, чем он. Может, они оба нашли друг в друге понимание. Как два безнадёжно и смертельно больных…
Её кожа горячая, как кипяток. Или же просто у него онемели от холода руки. Он стиснул руки на её бёдрах до мелких морщинок, выдирая из неё новый сытый вздох.
И прежде, чем кинуться к её губам, Драко поймал на себе её взгляд. Вырывающий с мясом. И, наверное, именно с этим взглядом он окончательно понял: они полностью, безоглядно проебались. Друг в друге. Боже…
– Высунь язык, Грейнджер, – шепнул он, давя пахом в её промежность. – Высунь чёртов язык…
Гермиона сглотнула и подчинилась. Приоткрыв губы, высунула кончик языка, который он тут же прикусил. Под её стон укусил сильнее, толкаясь вперёд, даже через брюки ощущая, как всё горело у неё.
Драко одной рукой стиснул её горло. Обжёгся вновь об неё, зарычав.
И вот оно…
Мгновенное расслабление в области головы, там, где концентрируется вся его боль от приступа – затихает. Блаженно. Хочется ещё. Хочется больше.
Он поставил локоть сбоку её головы, не разрывая недопоцелуй, а второй рукой потянулся к брюкам, спуская их вниз. И распахнул глаза от того, что почувствовал, как Гермиона всунула кончик пальца ноги между его ремнем и потянула вниз, помогая освободиться от брюк вместе с бельём.
О Боже. О господи боже…
От её наглости его прошибло мурашками. И это было на грани судороги, вдоль позвоночника, прямо там, куда опустились её руки, впиваясь ногтями, прижимая ближе к себе.
Он быстро снял с неё бельё. Глядя в глаза, на то, как лопались последние нити, которые удерживали её на плаву, погрузил в неё сразу два пальца.
Она закатила глаза, запрокидывая голову назад, ударившись об пол, вырывая из себя полувскрик-полухрип, когда Драко вытащил пальцы, чтобы вновь вогнать внутрь.
– Ты уже готова… – и чёрт его знает, кому он это говорил. Себе или ей…
Её кожа горела. Она как печка.
Малфой больше не мог терпеть. Сменив пальцы членом, приставил головку и резко вошёл в неё, сразу начав двигаться быстро. Грейнджер громко дышала, он ловил её дыхание губами, сжимал её челюсть до боли, лишь бы она смотрела только на него. Он впитывал её сорванные стоны ушами, губами, кожей. Сжирал всё это, как изголодавшаяся псина. Двигался быстро, как таран, заставляя дышать громче, кусая её рот, целуя глубоко и мокро.
Целует. Целует. Целует.
Забываясь в пудровом запахе её шампуня. Забывая боль, которая отступала. Забывался в её глазах, в расширенных зрачках, в которых видна её бездна.
Трахал с оттягом, разгоняясь и вновь замедляясь, будто наказывая и себя, и её. Растягивая удовольствие, лишь бы в башке не пекло.
Поцеловал в шею, прикусив её, ощущая языком мурашки. Гермиона цеплялась пальцами за его плечи, царапая проступающие лопатки, позвоночник. Он всё ей позволял.
Прикасался к ней так, как никогда в жизни не прикасался к Мортифере. Потому что Мортифера ему не нужна, а в Грейнджер есть спасение.
Дикое безвластное спасение.
Быть может, на двоих.
Быть может, на кого-то одного…
Он не знал.
Они не нужны друг другу по-настоящему, всё это испарится, когда с их предплечий уйдёт проклятье. Но на этот считанный миг, хотя бы сейчас, Грейнджер забирала себе его боль, его тяжесть, стирала губами по коже воспоминания, помогала ему очиститься и забыть.
Он отстранился на руках, сел на пол, вытягивая ноги, и дёрнул её на себя, усаживая сверху. Так ещё глубже. Так ещё плотнее.
Драко чувствовал запах крови. Своей – на её губах. Даже это у них общее. И даже это её не смущало. Гермиона начала двигаться сама, цепляясь за его шею. Стонала, закатывая глаза. И тогда он поднял руку, провёл пальцами по её блядским губам, чуть надавливая на них, вторгаясь внутрь. И смотрел на то, как эти пальцы она обсасывала, проходясь шершавым языком по подушечкам. И это конечная. Конечная его терпения. Он провернул руку, сгибая палец, подхватывая её за небо, и потянул вверх, чтобы она поднялась.
И даже сейчас она просто подчинялась.
Он потянул её к стене, пришпоривая руки над головой. Свободной рукой огладил скулы, те самые, что так любил Тео. Подавил улыбку на губах – и в этом плане он его обогнал. Она здесь. Перед ним. Извивалась, текла от прикосновений. Мычала и заводилась сильнее.
– Плохая девочка…
Очень плохая…
Он подхватил её за бедро, закинув его себе на талию. И вновь толкнулся в неё. Гермиона свела брови и открыла рот, беззвучно дыша.
Губительна.
Для него.
Для себя от своей слепоты.
Драко убрал руку, отпуская её кисти. Сжал пальцами грудь прямо сквозь ткань белья. Оно тонкое, он чувствовал твёрдые соски. Чувствовал биение её сердца. Оно такое же бешеное, как она сама.
Он ускорился. Яростно, как животное. Дико, как ублюдок.
Чувствовал, как сжимали член её мышцы. Она готова. Чёрт возьми, готова.
– Поцелуй меня, – хрипло, прямо ей в губы. – Хочу, чтобы ты целовала меня, когда кончаешь…
Они кончили почти одновременно, с разницей в несколько секунд. Она сорвала в его губы хриплый, надтреснутый стон. Он изливался в неё пульсирующим ритмом. Горячо. А потом осторожно поставил на пол, придерживая. Ощущая дрожь в её ногах.
Отвернувшись, дал ей время прийти в себя, одеться.
Он надел брюки на голое тело, сел в кресло, ощущая спиной холод кожи. Призвал в руку сигареты. Молча. Чтобы не разбивать тишину. Наблюдал за тем, как медленно она одевалась, стоя спиной к нему, словно стыдилась посмотреть в глаза.
Гермиона нагнулась, что-то поднимая с пола, и Драко даже не дёрнулся от того, что в её руке оказалась колдография, выпавшая из кармана пальто. Между ними и так уже не было тайн… почти.
– Это она? – спросила Грейнджер и увидела, как он кивает, выдыхая дым. – Но… кажется, я видела её в Косом переулке…
Гермиона подошла ближе. В свете луны, падающем из окна, он заметил чуть сведённые к переносице брови. Она думала. Громко.
– Ты как-то спросил меня… – она посмотрела в глаза, – кто может родиться у двух психопатов…
Драко чувствовал надвигающийся конец. И ничего не делал. Втянул затяжку, заглушая отвращение от будущих вопросов, на которые он не сможет ответить.
