Текст книги "В оковах судьбы III (СИ)"

Автор книги: Vivian2201

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 45 страниц)

Глава 3
Тайные ходы

Летнее поражение заставило Риддла задуматься о том, что одними волшебниками-людьми войну не выиграть и потребуется кто-то или что-то ещё. Причем, взятые под контроль маглы в грядущей войне будут далеко не самым удачным вариантом. Стоит кому-то снять с них чары, как они вполне смогут повернуть оружие против своих недавних хозяев, что обернется ещё большими потерями и проблемами.

Делать ставку на некромантию, которая давалась Тёмному Лорду с большим трудом просто в силу того, что он был вынужден перерабатывать найденные им когда-то методики под себя, дабы обойти проблему отсутствия врожденного дара к этой мрачной науке, тоже не стоило. Слишком много в этом деле проблем и сложностей. Да и не поймет население, если по магическим кварталам и поселениям волшебников станут разгуливать патрули из личей и зомби. Тех же химер ещё примут, ибо они живые. А вот нежить уже нет.

Тогда-то и вспомнился Август Руквуд, бывший сотрудник Отдела Тайн и гениальный химеролог, что ещё в прошлую войну радовал Тома своими смертоносными существами. Питер Петтигрю смог освободить его из Азкабана ещё в восьмидесятых, практически одновременно с Барти, благодаря чему процесс создания из биоматериала последователей Тома гомункулов для подмены на них заключенных пошел в разы быстрее. После восстановления финансирования организации, Риддл не поскупился и выделил необходимые бюджеты на нужды некоего долгосрочного проекта, что, как обещал ученый, даст выдающиеся результаты. В словах Августа Том не сомневался, поскольку никогда прежде бывший сотрудник Отдела Тайн его не подводил.

– Что ж, Руквуд, хвастайтесь, – улыбнулся Тёмный Лорд, следуя за руководителем научной группы своей организации.

Бывший невыразимец, едва сдерживая собственное довольство, вел Темного Лорда в одноу из лабораторий. Что изрядно удивило Риддла, находилась она в отдалении от городов, из-за добираться туда пришлось с помощью магловских внедорожников по грунтовой дороге. Использовать аппарацию Руквуд отказался. Заявив, что это спровоцирует реакцию артефактов, используемых в местной системе безопасности. Когда же они добрались до нужного комлпекса, лидера Ордена Вальпургиевых Рыцарей встретил натуральный научный центр, почти не отличающийся от аналогичных у простецов.

– Скорее уж, будет демонстрация, – ответил Август, идя рядом со своим повелителем, по хорошо освещенному коридору, – Благодаря тому, что мы заимствовали у магглов идею работы не на уровне уже существующих тканей, а ещё на этапе генома и клеток, у нас получилось создать принципиально новый организм с изначально заданными параметрами, вырастив его с нуля. За счет этого не требуется постоянный поиск… материала, скажем так, для производства новых особей.

– Хм, интересно, – усмехнулся Темный Лорд, не забывая бросать взгляды по сторонам, – Учитывая, что у вас на эти эксперименты ушло почти шесть лет и два миллиона галлеонов, хотелось бы увидеть конкретный результат.

Пока Том видел лишь громадное здание, обустроенное в лучших традициях магловской научной фантастики. Разве что, вместо компьютеров и электронных замков использовались их артефактные аналоги. Впрочем, учитывая, что для демонстрации результатов требовалось пройти через корпус этого НИИ, Риддл не спешил с выводами. К тому же, то и дело взгляд Темного Лорда подмечал мелькающие за стеклами громадных окон лаборатории, где находились многочисленные маги, занятые какими-то исследованиями. В одном из таких помещений они препарировали некое громадное существо с четырьмя руками, покрытое черноё чешуёй.

Спустившись на лифте, мужчины прошли по длинному коридору, серьёзно отличающемуся от остального комплекса. Лабораторная белизна и яркие светилиники сменились серым бетоном. Под потолком Том заметил пулеметные турели, к которым шли рельсы с лентами патронов… Пули в них светились от наполняющей их энергии – боевые артефакты. Дорогое удовольствие. Ко всему прочему, в нескольких местах коридора имелись сейчас открыте шлюзы. Поднятые створким имели толщину порядка двенадцати дюймов (прим.автора – 30 см примерно равны 11,81 дюйма). Сплав, из которого они были сделаны, тоже являлся далеко не простым металлом, как понял по его энергетическому фону Риддл. Некое детище алхимиков-металлургов.

Все эти меры безопасности наводили на мысли о том, что детище Августа настолько же далеко от миролюбия и безобидности, насколько проститутки далеки от целомудренния и самоуважения. Да и уровень контроля тех существ, что смог создать бывший невыразимец, учитывая окружающую обстановку, всё больше вызывал вопросы и сомнения в душе Тома.

– Вы будете довольны, мой Лорд, – улыбнулся Руквуд, приложив руку к алому шару-артефакту у очередных ворот в виде массвной створки.

Стоило сфере под ладонью Августа сменить цвет на зеленый, как проблесковые маяки под потолком замерцали желтым. Толстые стержни, фиксирующие створку, отъехали в ниши в стене, а затем она неторопливо поднялась вверх.

– Прошу, – продолжая улыбаться, произнёс ученый.

Покачав головой, Темный Лорд сделал шаг вперед и принялся осматриватться.

Маги оказались в громадном помещении. От его начала и до конца вдоль стен и по центру находились ряды высоких прозрачных емкостей литров так на двести каждая, внутри которых, погруженные в мутную жидкость зеленоватого, замерли в позе эмбриона детища Руквуда и его научной группы. Все они были очень похоже на то громадное существо, что Риддл увидел по пути в сие помещение – его препарировали маги в лаборатории.

– Как вы их назвали? – поинтересовался Том, подходя ближе.

Взгляд Темного Лорда прикипел к ближайшему существу. Высокая тварь с хорошо заметными даже через черную чешую мускулами, больше подходящими участникам конкурса «Мистер Олимпия». Шкура этих существ не скрывала ни литых бицепсов, ни характерных «кубиков» пресса. При этом «лишняя» пара конечностей у них не выглядела несуразной или недоразвитой и смотрелась вполне гармонично.

– Хавок, – ответил Август, даже не пытаясь скрыть гордости от плоденной работы.

Ученый сразу же оценил интерес своего господина и был доволен увиденной реакцией. Тем более, Темный Лорд действительно находился под впечатлением от увиденного. Массивные фигуры в громадных колбах внушали уважение и наводили на мысли о выдающихся боевых качествах хавоков. Оставалось понять насколько хороши творения Августа и его команды.

– Хотелось бы… увидеть в деле, хотя бы, одного из них, – обернулся к ученому Том, – Пока… Я действительно впечатлен, но необходима проверка их возможностей.

– Обернитесь, – усмехнулся Руквуд.

Развернувшись, Темный Лорд едва не уперся носом в антрацитово-черную чешую, а подняв взгляд увидел широкую морду с шестью глазами по три с каждой стороны от двух вертикальных прорезей, заменяющих этому существу нос. Во взгляде хавока были заметны как разум, так и ярость, кипящая внутри.

– Интересно, – произнёс Риддл, оглядывая детище Августа, – Что он может? И как вы его создали?

Хавок обладал не только двухметровым ростом, грудой мышц, покрытых прочной даже на вид чешуей, но и четырьмя трехпалыми руками. Пальцы на них заканчивались массивными, загнутыми как у рептилий, когтями. Ноги походили на нечто среднее между человеческими и тем, что присуще ящерицам. Во всяком случае, их вид наводил на мысли о том, что прыгать хавок может и высоко, и далеко. Как и бегать.

– Мы совместили гены людей и драконов, – усмехнулся ученый, подойдя к одному из пультов, расположенных между колбами, – Если конкретнее, использовался генетический материал венгерской хвостороги. Собственно, это и повлияло на количество конечностей и дало некоторую сопротивляемость сугубо энергетическим воздействиям… Подобное свойственно всем драконам, а венгерские хвостороги в этом плане настоящие рекордсмены.

Слушая Руквуда, Риддл обходил хавока по кругу, оценивая его внешний вид и прикидывая боевые возможности. На первый взгляд, существо выглядело идеальным бойцом ближнего боя. Развитая мускулатура говорила и физической силе и выносливости, а строение рук позволяло, пусть и с трудом, но использовать магловское огнестрельное оружие.

– А почему я его не ощущаю? – повернулся Темный Лорд к Руквуду.

– Мы имплантируем несколько артефактов ещё на стадии формирования эмбриона, – ответил ученый, – Управление частью из них доступно хавокам, а некоторые – только нам с пульта.

– Надеюсь… – мрачно начал Том, но ученый его перебил:

– Что вы? Основной блок управления будет хорошо защищен, а на операции предполагается брать их дистанционные модули.

– Отключите маскировку, – потребовал Темный Лорд.

– Конечно…

Спустя мгновение, Риддл увидел мощную плотную ауру и такую же сильную и концентрированную огненную энергетику, в которой проглядывались характерные для темных тварей элементы. На фоне всего этого отчетливо ощущались ненависть и жажда убивать. Астральное и ментальное тела оказались достаточно развитыми, но отличались как от человеческих, так и тех, что присущи драконам. В груди же хавока Том с удивлением увидел Внутренний Источник. Не самый сильный, но на уровне учеников четвертого-пятого курса Хогвартса.

– Он может питаться практически любой органикой, но мясо даст ему наибольшее количество питательных веществ, – вещал в это время Август, – Пули калибра 7.62×39 его не брали в принципе. 7.62×51 и 7.62×54 уже способны пробить чешую. Более серьёзные калибры мы не проверяли… Раны, оставленные пулями, при условии их удаления, зарастали за три-четыре часа… Раны от артефактых патронов аналогичного калибра – до десяти часов. Поражения тонких тел, ауры и коконов, каналов внутренних энергий, в обычных условиях, исчезалют в те же сроки. Если дать им в качестве еды плоть магических существ, то куда быстрее.

– Они способны к самостоятельному размножению? – поинтересовался Риддл, обдумывая увиденное.

«Руквуд – безумный гений, – понял Том, – Он сам не понял что сотворил. Новая раса. Не просто химеры, а целый вид. Да ещё и обладающий собственной магией и разумом, судя по ментальному телу и взгляду… Они опасны, но… Только если дать им возможность быстро размножаться и развить собственные школы магии, артефакторики, алхимии – создать свою цивилизацию, по сути.»

Оставалось прояснить вопросы, о которых сам Руквуд мог и не задумываться. Такое с гениальными учеными происходит постоянно. Том и за собой порой замечал, что ставя очередной эксперимент мог «увлечься». Что уж говорить про бывшего невыразимца, умудрившегося обмануть магическую эволюцию?

– Да, – кивнул Август, махнув рукой куда-то в глубину помещения, – В колбах есть как самцы, так и самки. Мы создавали их для проведения экспериментов.

– Они живородящие?

– Нет, – покачал головой ученый, – Размножение происходит почти так же, как у драконов и других рептилий. Самка способна отложить только три яйца за раз. Раз в два-три года. Раньше не в состоянии физиологически. Почему-то этот процесс сопряжен с большим риском для их здоровья. Причины мы пока не поняли.

– То есть, вы уже ставили эксперименты и проверяли результат, – хмыкнул Том, оценивающе глядя на хавока, стоящего перед ним, – И чем порадует второе поколение?

– У него полностью сохраняются все черты первого поколения, – ответил Руквуд, – Отличия минимальны. Развитие до взрослой особи происходит за год. Третье поколение – аналогично. Но… Мы не в состоянии их контролировать. Артефакты же не имплантированы. По этой причине у них так же нет возможности маскироваться.

– Вот как… – протянул том, глядя в глаза хавока, стоящего перед ним, – А какой срок жизни вы заложили в них?

– Мы… Не уверены, – вздохнул ученый.

– Что? – резко развернулся к нему Том, – Не уверены?

Руквуд откровенно замялся, не торопясь с ответом. По всей видимости, тема срока жизни его творений была если не опасной, то весьма скользкой.

– Из-за того, что оба вида, чей генетический материал был взят для создания хавоков, живут заметно дольше пятидесяти лет, мы можем только предполагать о длительности максимального срока жизни.

«Драконы живут веками, если дать им вырасти, – сразу же прикинул Риддл, – И чем они старше, тем умнее и сильнее. А у этого хавока разум виден вполне отчетливо… Как же ему интересно…»

– У него есть дар, – произнёс Тёмный Лорд, – Причем, довольно странный. Это тоже было вами заложено?

Основная масса волшебников не попадает в Хогвартс не только из-за стоимости обучения. Более восьмидесяти процентов одаренных попросту не в состоянии освоить учебную программу из-за своей слабости. Лишь годам к тридцати они дорастают до уровня учеников второго-третьего курса Хогвартса. На их фоне хавок выглядит более чем достойно.

– Эм… Не совсем, – покачал головой Руквуд, отведя взгляд, – Дар есть. И, действительно, не самый слабый. Подавляющая часть жителей Магической Британии может позавидовать. Но он очень специфичный. И мы не смогли понять почему… Возможно, всё дело в генах дракона…

– В чем особенность его силы? – перебил ученого Том.

– Хавоки способны управлять огнём. Любым. Как творить его за счёт своей силы, так и управлять любым природным пламенем. Никакая другая магия им не доступна.

– Это тоже неплохо, – усмехнулся Риддл, после чего повернулся обратился к хавоку, – Кивни, если ты меня понимаешь.

«Идеально, – подумал Том, наблюдая за творением бывшего невыразимца, – Если же их не просто контролировать, а именно приручить, то получится более чем достойная сила…»

– В этом нет необходимости, – произнёс Руквуд, – Мы используем аналог рабского комплекта и…

Подняв руку, Том заставил ученого замолчать, ожидая реакции хавока.

– Отключите контроль, – хмыкнул Риддл, – Я хочу с ним пообщаться.

– Это опасно, – возмутился Август, но замолчал, встретившись взглядом с Тёмным Лордом, – Конечно.

Подойдя к пульту управления, ученый отключил ограничения у хавока, с опаской глядя на своё творение, что провожало каждое движение Руквуда взглядом всех шести глаз. Затем существо повернуло голову к Тёмному Лорду и… кивнуло.

– Ты знаешь кто я? – спросил Том, глядя в глаза хавока.

– Дха-с, – последовал ответ, заставив Руквуда удивленно уставиться на собственное создание, – Вош-шак кхолдунов.

Громадная пасть, наполненная треугольными зубами, двигалась подобно человеческим губам, с явным трудом выговаривая слова.

– Ты готов служить мне?

– Што тхы дахшь всамен?

– Жизнь и свободу твоего народа, – подумав, произнёс Том.

– Прихазывай, – после паузы произнес хавок.

* * *

В очередной раз погрузившись в медитацию, я настроился на структуру собственной психики, намереваясь продолжить порядком опостылевший процесс восстановления личности. К счастью, базовая оборона сознания, после слияния со своим «Я», что было отгорожено и подавлено джедаями, уже создана и даже постепенно улучшается. Однако, сами по себе элементы личности и целые массивы памяти продолжают нуждаться в нормальном структурировании и частичной, а местами и полной, перестройке. Ко всему прочему, то и дело обнаруживаются самые разнообразные «подарочки». Часть из них появилась благодаря джедаям, а иные, что меня удивило, являлись уже здешним творчеством и относились к семейству Уизли. Благо, тот кто их делал специалистом не был, из-за чего эти «закладки» практически не влияли на процессы в разуме.

Однако, то и дело мне продолжали попадаться самые опасные сюрпризы – подарки от Вишейта. И если в первое время я легко их вычислял, тратя изрядный объём времени, сил и нервов на взлом защит, то теперь приходилось перепроверять вообще всю психику, поскольку очень многое из сделанного Императором было замаскировано под мои родные структуры, а иные его творения так и вовсе прятались в внутри настоящих элементов моего «Я».

Обнаружив очередной такой «гостинец», я уже собрался было приступить к изучению его защиты, как этот массив информации вдруг превратился в натуральный портал, куда меня затянуло.

– Что я вижу… Разлагающийся труп, имитирующий жизнь… – раздался знакомый голос.

Оглядевшись, я увидел зал совета Дантуинского Анклава. На диване, расположенном на месте кресел магистров, расслабленно сидел Император. На лице Вишейта читалось неприкрытое презрение.

– Спорное высказывание, – покачал я головой, – Особенно, от того, кто сам далеко не раз был мёртв и возвращался из Силы.

– Серьёзно? – усмехнулся Император, – Тогда, позволь спросить, а что ты сделал самостоятельно и осознанно, а не реагируя на внешние обстоятельства?

– Дай подумать, – демонстративно почесал я подбородок, – Изготовил и продал артефакты, приобрел Особняк, договорился с Джоанной, нанял «Гренадеров Честера»…

В ответ Вишейт рассмеялся хлопнув себя по колену.

– Раз уж ты считаешь иначе, то соизволь объясниться.

– У тебя прорезалась культура… Растешь Реван… Или гниешь, тут как посмотреть… Впрочем, – оскалился Император, – Ты прав. Разъяснить тебе причины моего смеха стоит… Видишь ли, ты ничего не сделал на основании своих желаний и устремлений. Ни разу ты не принял решение, которое бы стал реализовывать. Не составил ни одного плана, основанного на собственном видении своей судьбы. Всё совершенное тобой – реакция на внешние факторы.

– Ну-ка, – фыркнул я, заинтересованный словами своего тюремщика, – Подробности.

Несмотря на то, что Император являлся моим врагом, не признать его гениальности невозможно. Вишейт, как бы я к нему не относился, заслуживал уважение. Потому услышать его мнение тоже полезно. Как минимум, чтобы попытаться понять каковы цели Императора и чего он хочет добиться.

– Конечно, Реван, – оскалился Вишейт, – Давай начнём с артефактов и особняка… Они взаимосвязаны, поскольку стали следствием необходимости расширения жизненного пространства. А она возникла из-за того, что тебе попросту негде хранить книги, проводить эксперименты и тренироваться. То есть, это тоже ответная реакция на внешний фактор… Джоанна… Не будь её, ты бы не стал искать союзников. Во всяком случае, сразу. Сам факт договоренности с ней возник в результате внешнего фактора – вашей встречи и невозможности ликвидации одного из вас без последствий для другого… Ты ей выгоден как прикрытие, а она тебе – как советчик и боевая единица. Исчезновение одного из вас повлечет потери для другого.

– Допустим, – кивнул я, – Тут спорить бессмысленно. А наёмники?

– Аналогично, – усмехнулся Император, – Если бы не твоё предчувствие, то ты не стал бы искать способа обезопасить себя и своих родственников… То есть, это тоже реакция на внешний фактор.

– И что? – спросил я, усевшись на диван рядом с Вишейтом.

– А чем ты отличаешься от трупа, который сам не шевелится, но дергается если ударить его током? – улыбнулся Император, – Твои внешние факторы – разряды, которыми тебя бьют. Ты сам – разлагающийся труп. Никаких самостоятельных и осознанных действий. Даже мыслей нет. Только реакции. Ударили током, мышцы сократились, труп дернулся. Этакая имитация жизни… Печальное зрелище, откровенно говоря.

Увы, но Вишейт действительно прав. Я плыву по течению и лишь отвечаю на угрозы, а сам ничего не предпринимаю для того, чтобы изменить ситуацию. Дерьмовое положение, если быть честным. А, ведь, мне необходимо менять что тактику, что стратегию и начать навязывать своим противникам собственные правила «игры», принуждать действовать в рамках именно моих планов… Проблема в том, что этих самых планов попросту нет.

– Ого! Ты задумался! – оскалился Император.

– А что ты сделал с Грейнджер?

– Ничего сверх того, что обещал, – пожал плечами ситх, демонстративно оскалившись и осмотрев ногти на пальцах правой руки.

– Ты ничего не обещал, – напомнил я.

– Точно, – кивнул Император, – Как я мог забыть… Ладно, тогда слушай. Я стабилизировал её состояние, замедлил процесс Падения, установив его рамки и задав вектор, благодаря которому эта малолетка станет не психопаткой с биполярным расстройством, а более-менее здравомыслящей стервой, каковой и была бы… Правда, с массой комплексов неполноценности, зависимостями от всяких там… Авторитетов! – поднял указательный палей Вишейт, – Я же всё это убрал. Вымел всё лишнее.

Слова Императора не расходились с тем, что мне удалось понять в преобразующем ядре. Однако, это не означало, что нет второго, а то и третьего дна. Вишейт – древний ситх, неоднократно переходивший черту смерти и возвращавшийся обратно. Древнее существо, чья логика порой совершенно непонятна окружающим. Он собственноручно уничтожал созданные им самим государства, формируя на их руинах новые, если в какой-то момент приходил к выводу, что очередной социальный проект… неудачен.

– В чём подвох? И для чего это тебе?

– Мне интересно, – усмехнулся Император, – Считай это очередным экспериментом.

– Только не говори, что в нём подопытный – Грейнджер, – покачал я головой, – Ни за что в это не поверю.

– Конечно, нет. Подопытный в нём – ты, – хмыкнул Вишейт.

В этот момент меня вышвырнуло обратно в пространство собственной психики. Найденного раннее блока не было и найти его не удалось.

Собственно, данная беседа заставила меня задуматься над собственными действиями и планами, внося в них коррективы. Одной из них стали мои сокурсники – Дин и Симус, а вместе с ними и Гермиона. Следующим этапом были Криви и Робинс. Если уж я взялся формировать своё окружение, то необходимо делать это качественно и так, чтобы они соответствовали мне самому. А, заодно, ценили тот факт, что находятся рядом со мной. И не только за общение, но и ради силы и знаний. Причем, тех, что найти в Хогвартсе или среди книжных лавок Косого и Лютого переулков не выйдет.

«К тому же, в процессе воспитания и обучения можно куда лучше понять и проконтролировать подопечных, – подумал я, вспоминая свою жизнь среди джедаев, – Ведь, для передачи знаний требуется постоянное общение.»

Нет, Томас и Финниган постепенно менялись. Мне удалось найти к обоим мальчикам «ключики» и начать направлять их с помощью вечерних разговоров, обсуждений новостей из газет и слухов, осторожно убеждая в том, что именно моё видение мира, логика и мышления правильные. Всё это дополнялось различного рода логическими «ловушками», в которые мне удавалось загнать своих подопечных в процессе общения. Медленно, аккуратно, по капле, шаг за шагом, я формировал их мировоззрение, в котором являлся для обоих юнцов вожаком, лидером и авторитетом в одном лице.

Несколько хуже дела обстояли с Демельзой и Колином.

Во-первых, первокурсники лишь недавно попали в сферу моих интересов, из-за чего находились на самой ранней стадии обработки. Во-вторых, уровень контакта с ними, в виду разного расписания занятий, был заметно ниже. В-третьих, если Робинс и сама по себе являлась девочкой любознательной и тянулась к знаниям о магии, то с Криви всё было не столь однозначно. Мальчик, несмотря на моё вмешательство в его психику, всё ещё был достаточно пассивным в плане личного развития. Как и всем детям, ему часами изучать скучные пыльные тома из местной библиотеки банально скучно и не интересно. Даже понимание практической пользы от подобных вещей не могло замотивировать его и вынудить проявлять хоть какую-то прилежность в обучении. С занятиями за рамками школьного курса всё было ещё сложнее.

Если Демельза с радостью хваталась за подсказанные мною материалы, то Колин не слишком старался. Он мыслил категориями простецов. Ведь, для него куда привычнее попросту просиживать обычные уроки, кое-как делать домашнее задание, благо, родителей в замке нет и некому его проконтролировать… Он не осознавал, что фундамент личной силы закладывается именно в начале пути, в детские годы, а не когда-нибудь потом. Более того, Криви даже не пытался задуматься о жизни после Хогвартса. У него, как и у любого ребенка, в сознании было лишь «здесь и сейчас», а не «завтра и через десяток лет». Не понимал Колин и того, что среди магов важнейшую роль играют множество факторов, среди которых личная сила занимает далеко не последнее место. Даже в местном, откровенно нацистском обществе, могущественная личность имеет шанс добраться до вершины. Пускай этот путь будет невероятно сложным и трудным, но он вполне возможен… Если у конкретного человека есть сила, способная заткнуть рты его завистникам, а врагов заставить бояться. Именно личное могущество формирует значительную часть репутации и авторитета у британских магов, открывая многие двери и даруя возможности. Однако, не имея знаний, никакой силы одаренный не сможет обрести.

Эту неприятную истину Колин попросту не осознавал. Более того, мальчик даже не хотел понимать в какое именно общество он попал. Для него всё осталось как прежде – школа, уроки, домашние задания, учителя, а после… Это будет после.

Сумма всех этих факторов существенно осложняла процесс обработки Криви. Мальчик с большим трудом поддавался убеждению. Порой, чтобы заставить его задуматься и сделать некие выводы, мне приходилось использовать менталистику, а то и до банальных внушений опускаться. Этот факт изрядно раздражал и нервировал.

С Гермионой же ситуация была… спорной и сложной.

Девочка вела себя странно и никакими вмешательствами Вишейта этого не объяснишь. Она и до прошлого лета позволяла себе лишние действия, а после – тем более, окончательно «потеряв берега». От откровенной наглости его останавливала лишь угроза вновь оказаться одиночкой. В ином случае, Грейнджер, как мне думается, уже продемонстрировала бы и свой характер, и привитые её матерью взгляды. Пока это всё не опасно, но как могут сложиться обстоятельства в будущем – не ясно.

Удивительно, что она сдерживалась и ничего не вытворяла в адрес Демельзы, которая начала со мной общаться не менее тесно, чем та же Лаванда. Правда, определенные границы Робинс таки соблюдала, в отличии от той же Браун. Однако, даже это не мешало Гермионе провожать первокурсницу откровенно злыми взглядами.

Увы, но существовало сразу несколько причин держать её рядом.

Во-первых, репутация. То, как дети ставят себя в Хогвартсе, какой авторитет зарабатывают в этих стенах, обрастая связями и знакомствами, потом остается с ними на всю жизнь. А здесь – не социальная школа, где учатся слабосилки да бедняки. Из стен замка выходит верхушка среднего класса и правящая часть общества – потомственные и чистокровные волшебники, являющиеся фактическими хозяевами Британии, служащие Министерства, владельцы производств, ученые и финансисты.

С учетом этого фактора, просто так, беспричинно, отваживать Гермиону – продемонстрировать собственную ненадежность и непоследовательность. И тот факт, что она уже совершила ряд поступков, которые её не красят, ещё не дает возможности для прекращения отношений с ней без потерь с моей стороны. Происходило это всё в узком кругу и связано с вопросами, которые не стоит озвучивать для широкой общественности. Да и слишком хорошая осведомленность девочки может сыграть со мной злую шутку. Например, она может просто в качестве мести начать откровенно «сливать» информацию. А это уже опасно.

Во-вторых, кадры. Мне попросту не с кем больше работать. Как показала практика, в большинстве случаев, среди чистокровных уже существуют плотные постоянные связи, сформированные множеством поколений. Влезть в эту паутину интересов – крайне сложно и опасно. Пытаться же создать собственный «лагерь» среди детей чистокровных – пустая трата времени. Семейные интересы тут ставят выше личного мнения, а извечное правило республиканских корпораций «дело бизнеса есть бизнес, ничего личного» здесь возведено в Абсолют.

Оставался единственный вариант получения кадров – работа на перспективу. В этом плане те же Дин и Симус, подходят практически идеально, поскольку ещё в первые месяцы тесного общения признали меня лидером и следуют задаваемому курсу. Демельза, к слову, тоже следует этой же «политике партии». Во всяком случае, она недвусмысленно демонстрирует своё отношение что лично ко мне, что к моим друзьям и не спешит вести себя в том же русле, что Грейнджер. Правда, периодически приходится всю эту компанию «подбадривать», дабы не расслаблялись, но тут я делаю скидку на их возраст и окружающий нас социум.

С Гермионой же в этом плане сложнее.

Будучи старше на год, она искренне верит, что может всеми нами, включая меня самого, командовать. На это накладываются её воспитание, довольно состоятельная семья, сформировавшая привычку получать желаемое практически сразу и без особых затрат сил, а так же первоначально более высокий за счет разницы в возрасте потенциал, коим обладала Грейнджер относительно остальных учеников в потоке. Последний, между прочим, сформировал в ней некоторую самоуверенность.

Вишенкой на торте всех этих факторов стал пол Гермионы. С девушками, в любом их возрасте, всегда сложнее, чем с мужчинами. Совершенно иной взгляд на мир и своё место в нём, восприятие собственного положения в обществе и коллективе, чувство дозволенности некоторых вещей и поступков, другая логика и отличные от понятных мужчинам мотивы поступков, вносят свои нюансы и существенно осложняют понимание любой женщины. А в случае с Грейнджер всё щедро сдобрено магией и проистекающими из неё факторами, вроде чувства собственной исключительности.

Вмешательство Вишейта в разум Гермионы, если я правильно понял сформированную им структуру, не поменяло личность школьницы, а лишь обострило все её черты. Причем, как положительные, так и отрицательные. Оно же снесло любые моральные и социальные ограничения, внутренние запреты и табу, что имелись в её разуме. Из-за этого характер Грейнджер стал ещё тяжелее, а предсказать что именно она может сделать в следующий момент практически невозможно.

Если бы не риск потери лица среди учеников и жесточайший кадровый голод, помноженные на моё нежелание создавать своими руками себе ещё одного врага, то отправилась бы Гермиона бороздить коридоры замка одна. В лучшем для неё случае. В худшем – ещё летом в её дом нанесла бы визит Джоанна, которая, после рассказа о Грейнджер, и вовсе предложила использовать девочку в качестве материала для артефактов. На тот момент я сомневался, полагая, что смогу тем или иным образом привязать Гермиону к себе – знаниями или идеями. Однако, чем дальше, тем больше в этом сомнений.

Девочка требовательна окружающим, но сама готова переступить любую черту, если посчитает это выгодным. Она алчет знаний, но не желает расплачиваться за них действием или наоборот – бездействием, если того требует ситуация. Памятный разговор, во время которого мне удалось выдавить из неё обещание молчать, оказался единственной моей победой на ниве воспитания и прогибания под себя второкурсницы. После этого Гермиона предпочитала со мной один на один не оставаться.