Текст книги "В оковах судьбы III (СИ)"

Автор книги: Vivian2201

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 45 страниц)

– Ясно…

Даже при том, что оккулюментные щиты девочки позволяли ей скрывать истинные эмоции, я прекрасно видел – она беспокоилась.

* * *

Группа авроров, прибыв на портальную площадку острова Азкабан, где располагалась одноименная тюрьма, направилась к мрачным каменным стенам древней крепости, охраняемым жуткими творениями канувших в лету некромантов. Мужчины, увидев плывущие неподалеку мрачные фигуры дементоров, дернулись, схватившись за свои палочки-проводники, но продолжили движение к воротам тюрьмы. Министерские амулеты давали им защиту от порождений давно исчезнувших некромантов, что уже направлялись к неожиданным посетителям острова.

– Ноилз, если кто-то вздумает затягивать время и мешать нам, то я сам отниму у него эту мордредову побрякушку, а самого ублюдка отдам этим тварям… – мрачно огляделся один из магов, держа в левой руке боевой жезл, едва не искрящийся от переполняющей его энергии, – Ненавижу эти места и этих тварей…

– Успокойся, Уилрок, – хмыкнул мужчина с нашивками капрала, что командовал этой группой, – Сомневаюсь, что здесь есть такие идиоты… Кстати, – добавил Ноилз, покосившись на подчиненного, – Говорят, что дементоры любят поцелуи… Взасос…

– Иди в задницу, -отмахнулся боец, ещё раз оглядываясь.

Дойдя по широкой каменной дороге до ворот крепости, давно ставшей тюрьмой, Ноилз коснулся кончиком палочки к прозрачной, парящей над пьедесталом из черного камня, сфере. Она чем-то напоминала громадную каплю, застывшую в воздухе, нарушая все законы физики. Спустя мгновение сфера превратилась в изображение усталого мужчины в форме конвойной службы аврората.

– Азкабан. Назовите себя.

– Группа BC12-J3 прибыла для конвоирования заключенного в Аврорат для проведения допроса по судебному делу F-146/DIS.

– Сейчас проверим, – хмыкнул конвойный офицер, отвернувшись.

Остальные члены отряда стали спиной к своему командиру в виде полукруга, напряженно следя за действиями дементоров. Твари не торопились нападать, остановившись на границе действия министерсиких артефактов. Между ними и аврорами оставалось не так уж много пространства, благодаря чему колдуны могли лицезреть порождения древней магии во всей их неприглядной «красе». Лишь редкие хлопки плотной ткани их черных балахонов да постоянно издаваемый нежитью то ли скрип, то ли скрежет нарушали неестественную тишину царящую вокруг. Вечный туман, густой и серый, пахнущий сыростью и пеплом, становился непроглядным уже в пяти шагах от авроров, мешая увидеть происходящее на острове. Казалось, будто бы эта серая субстанция скрывает обрыв, за которым начинается Царство Мертвых.

– Да, по вам есть документы, – повернулся к Ноилзу офицер, – Заключенный Сириус Орион Блэк. Так?

– Именно, – кивнул капрал, раздраженно посмотрев на неподвижные створки ворот, – Так вы нас впустите или будете у ворот до второго пришествия Мерлина держать?

– Входите, – хмыкнул конвойный, – Только в тюремный блок сами за ним пойдете.

Когда изображение офицера сменилось всё той же прозрачной сферой, Уилрок покачал головой:

– Странные они… Ещё вчера документы отправили. Блэка должны были уже перевести камеры для конвойных.

– Разберемся, – ответил Ноилз, мрачно вздохнув, – Кристи, Тренч, тоже не спите… Не нравится мне поведение здешних парней… Как бы проблем не возникло…

* * *

В очередной раз шагая вдоль стен камеры, считая каждый шаг, Сириус обдумывал возможные причины исчезновения с этажа дементоров. Впрочем, тварей сменили люди. Их голоса то и дело были слышны из-за дверей камеры. Чуткий слух заключенного даже улавливал обрывки разговоров, что вели между собой тюремщики темного мага.

Проййдясь по камере, мужчина покачал головой. Пять в длину и три в ширину. Как и месяц назад, год и десяток лет. Никаких изменений. Даже трещины в плитах пола на своих местах.

«Хоромы, – хмыкнул Блэк, – Прямо, королевские апартаменты в Хилтоне!»

Злость, жажда мести и гнев давно стали единственными друзьями Сириуса, погруженного в темноту одиночной камеры. Вместо туалета здесь была дырка в полу, а вместо душа – мечты о нём. Еду приносили два раза в сутки, отправляя в камеру низкую, но широкую миску с очередной бурдой, просовывая её через раздвижное окошко в двери у самого пола.

Обычно, сразу после исчезновения дементоров, приходили Дамблдор с Моуди и кем-то из шавок помельче. Однако, прошли уже сутки, а никто так и не соизволил появиться… Или же, ему опять стерли часть памяти.

Будучи чистокровным волшебником, Блэк имел более чем достойное образование. Как и многие подобные ему маги, он ещё до Хогвартса, под присмотром нанятых педагогов и родственников, начал осваивать магию. В самой школе Сириус, в дополнение к основным предметам, смог самостоятельно изучить, а потом и сдать министерской экзаменационной комиссии ещё пять дисциплин. Менталистику и ряд других, требующих получения лицензий, Сириус предпочел не афишировать, держа в тайне от Хогвартских профессоров и большинства окружающих.

Собственно, благодаря этим знаниям, Блэк прекрасно понимал когда ему стирали память или что именно добавляли в еду. Данный факт изрядно раздражал Аластора, но сделать что-то калека не мог. Он понимал – если Сириус подохнет или сойдет с ума, доступа на Гриммо никто уже не получит.

Несмотря на годы в одиночной камере, счет которым Сириус уже давно потерял, его так и не удалось сломать. Всё та же прямая спина и гордо расправленные плечи. Тот же огонь ярости в голубых глазах. И готовность убивать, из-за которой Дамблдор не рисковал являться один, а в камеру заходил только когда на руках Сириуса оказывались браслеты-блокираторы. Знал старый ублюдок, что Блэк, будучи загнанным в угол, попытается утануть его за собой. Сам подохнет, но бородатую гниду в могилу утащит.

Пытать потомственного темного мага Дамблдор и его крысиная свора тоже не рисковали. Они прекрасно понимали чем это закончится. Боль и кровь – адская смесь, что может придать силы и позволит если не сбежать, то убить и куда более сильных волшебников, чем нынешний директор Хогвартса. Зато не забывали беседовать. Долго и вдумчиво, пытаясь убедить передать контроль над фамильным особняком Альбусу.

Вспомнив старого полукровку, Сириус оскалился. Злость, что всегда придавала мужчине сил, закипела в груди, от чего темнота вокруг него пришла в движение. Мгновение, и символы кельтских рун, усеивающие пол и стены камеры, засветились, поглощая магический всплеск. Темнота вновь стала безжизненной.

Всё это вызвало кривую усмешку на худом лице Сириуса. Несмотря ни на что, он стал сильнее. Тьма, царящая тут, превратилась в его союзника, помогая выжить и сохранить разум. Сила, данная всем Блэкам от рождения, поддерживала мужчину, даруя надежду если не на освобождение, то на месть.

– В сторону! – раздался в коридоре чей-то голос.

– У меня приказ! – раздался ответ со стороны конвойных.

– Ваш приказ более не действителен. Дело передано на доследование. Мы забираем заключенного.

– Нам нужно подтверждение…

Прислушиваясь к спору, Сириус фыркнул.

– Как интересно. Это ради кого такие дебаты?

– Не подчиняетесь прямым приказам министра?

– Мы… Что за чушь? – уверенности в голосе тюремщика стало заметно меньше.

– Тогда в сторону, или сами окажетесь в этой камере! Как соучастники преступления!

«Что-то затевается, – подумал Блэк, отходя в глубину камеры, – И, похоже, местная охрана этому не рада… Как интересно… Может быть, вновь попробовать? Тем более, что кто-то был так любезен, что почти год подчевал меня такими качественными зельями для восстановления организма…»

Между тем, раздающиеся в коридоре шаги приближались. Те, кто грозился отправить конвойных в камеру, явно чувствовали себя хозяевами положения, раз позволяли себе в Азкабане подобное поведение.

– Это здесь, – произнесли прибывшие волшебники, остановившись возле его камеры, – Сириус Орион Блэк! В связи с пересмотром вашего дела, мы отконвоируем вас в Лондон, в центральное отделение Аврората.

– Я… Понял, – удивленно произнёс мужчина, отойдя к дальней стене камеры.

Скрежет отодвигаемых засовов, после которого раздался лязг механизма дверного замка, стали ответом ему. Никто, что было удивительным, не потребовал стать лицом к стене. Ещё через секунду, створка двери открылась, ударив по привыкшим к темноте глазам Блэка светом факелов.

– Выйти из камеры! – раздался голос одного из волшебников.

«Браслеты-негаторы они, похоже, решили не использовать… – мысленно фыркнул маг, – Это такой способ меня подставить? Или кто-то действительно смог организовать пересмотр?»

Рассмотрев четверых мужчин в форме Аврората с нашивками отряда быстрого реагирования, Сириус покачал головой, но приказ выполнил. Стараясь идти ровно, что было сложно из-за режущего глаза света и поселившейся в его теле слабости, он направился к выходу.

Авроры, готовые к любым неожиданностям, напряженно смотрели на вышедшего из кромешной тьмы, пропитанной, несмотря на действие поглощающих рун, злостью, гневом и жаждой убивать, источаемых Блэком все десять с лишним лет. Холодные голубые глаза на худом лице со впалыми щеками, прошлись по каждому из оперативников, словно оценивая.

В этот момент аврорам показалось, что темнота, в которой все эти годы пребывал заключенный, была живой, а её щупальца, едва разгоняемые светом факелов и заклятий, будто бы спадали плеч узника. Что странно, но тени под ногами магов дергались, словно бы водя хоровод, хотя пламя факелов горело ровно.

Стоило Сириусу сделать шаг из камеры, как один из волшебников произнёс, выставив перед собой пустые руки:

– Не дергайся, Блэк. Твоё дело поднял сам министр. Даже если его пересмотр провалится в суде Визенгамота, уже подписано министерское помилование. Надо лишь соблюсти формальности.

Мрачно посмотрев на волшебников, от чего те напряглись, Сириус покачал головой и спросил:

– С чего такая милость?

– Это не наше дело, Блэк, – пожал плечами маг с нашивками капрала, – Нам приказали, мы сделали. Сам знаешь как это бывает.

– Как тебя зовут? – поинтересовался у него мужчина, пробежавшись взглядом по мускулистой фигуре волшебника, скрытой форменной мантией.

– Ноилз, – после паузы ответил тот.

– Ноилз… Окажи мне любезность, – как можно более миролюбиво произнёс Блэк.

– Какую? – прищурился волшебник, напрягшись.

Оценив реакцию капрала и его подчинённых, явно приготовившихся к схватке, Сириус фыркнул:

– Я воняю хуже лондонских бездомных, если ты не заметил. Примени, пожалуйста, чистящие чары… И организуй мне приличную одежду. Негоже Блэку являться на суд в таком виде.

Ноилз на мгновение замер, а затем произнёс:

– Это не проблема. Только подожди изолятора Аврората. Там ты и горячую ванну примешь, и приличную одежду получишь… И патлы свои сострижешь. Договорились?

– Ну, это вам терпеть мою вонь, – пожал плечами Сириус.

– Зато эти тряпки на тебе не разваляться от действия заклинаний, – ответил оперативник, – Лично мне не хочется смотреть на твою голую задницу, Блэк.

* * *

До машины Эмма и Гермиона дошли в молчании. Девочка пребывала не в лучшем настроении. В Хогвартс-экспресс она предпочла ехать в отдельному купе. Запершись, Грейнджер в течении всего путечествия проплакала. Только во время погребальной церемонии до неё дошло насколько всё плохо.

Изначально Гермиона не хотела доводить ситуацию до трупов. Осознав наличие магической начинке в старом дневнике, Грейнджер сопоставила данный факт с поведением Джинервы и посчитала, что её находка сможет создать проблемы Лаванде, благодаря которым искомая особа исчезнет из круга общения Гарри. Увы, всё оказалось куда хуже. Итогом небольшой «интрижки», задуманной Гермионой, стали шесть трупов и Браун, отправившася в магический госпиталь в тяжелом состоянии… И если на Лаванду и остальных погибших Грейнджер было плевать, то резко изменившееся поведения окружающих девочку напугало.

Взгляды, полные ненависти и желания удавить её, вызвали страх в душе грифиндорки. Прежде она испытывала нечто подобное лишь в тот вечер, когда тролль едва не расправился в ней в женском туалете. Именно это чувство заставило Гермиону быть более внимательной. Оно же помогло обратить внимание на поведение следователей из ДМП и оперативников Аврората и Отдела Мракоборцев. Эти маги смотрели на неё с изрядным удивлением и странной мрачностью. Будто бы не могли поверить в те выводы, к которым они пришли.

Впрочем, вопросы следователей тоже заставили Грейнджер опасаться за своё будущее. Уж очень ей не понравилось, когда представители ДМП несколько раз, хоть и в разной форме, выясняли подробности обнаружения девочкой дневника-артефакта и причин, по которым она отдала его Лаванде, а не сообщила о странной находке аврорам и преподавателям.

– Сладкая, всё хорошо? – спросила Эмма у Гермионы, когда они сели в машину, – Ты выглядишь… странно.

Грейнджер, покосившись на мать, задумалась стоит ли сообщать о возможных проблемах. Всё же, девочка прекрасно понимала, что Эмма в обществе магов – пустое место. Простецы, учитывая законы волшебников, прав не имеют. Даже их жизни, фактически, не защищены – отвественность возможные убийцы, насильники и грабители будут нести только за угрозу нарушения декрета о секретности. В остальном же… Им ничего не будет даже за многодневные пытки, если подобное взбредет колдуам в голову.

– Не знаю, – покачала головой девочка, устроившись на переднем пассажирском сидении, – Похоже, что я рассорилась с Гарри. Во всяком случае, он… очень странно теперь себя ведет.

И действительно, Поттер не демонстрировал агрессии в адрес Гермионы, но того, как изменилось его поведение было достаточно, чтобы понять – скоро начнутся проблемы. Несмротря на то, что Грейнджер прекрасно понимала насколько мало ей известно о своём сокурснике и друге, произошедшее в гостиной факультетского общежития он явно не собирался оставлять безнаказанным. Об этом говорило очень многое, включая его странные разговоры тет-а-тет с Демельзой и Колиным, Симусом и другими студентами. Будто бы Поттер что-то им разъяснял. После подобных бесед взгляды грифиндорцев, коими они смотрели на Гермиону, менялись. Будто бы они видели перед собой не живого человека, а предмет мебели или… покойника?

Сама Грейнджер сомневалась в готовности Гарри убить её. Да и остальные дети и подростки, как считала Гермиона, едва ли могли поступить подобным образом. Вот устроить бойкот – вполне… Однако, окочательной уверенности в этом не было. Всё же, наличие у Поттера наёмников и то, как он просчитал возможные риски, начав ещё до летних событий тренировки в некоем подобии боевой магии, говорило об очень многом. Именно эта странная готовность не просто к драке, а к схватке за свою жизнь, с применением действительно опасных заклятий, заставляла Гермиону беспокоиться. Да и остальные студенты, что учились на Грифиндоре, тоже не выглядели образцами добродушия. Год назад они умудрились поставить на место братьев Уизли, напомнив искомым о положении Предателей Крови в обществе. От убийства студентов тогда остановила лишь угроза Азкабана и откровенное покровительство директора Хогвартса в отношении рыжего семейства. Увы, но с Грейнджер всё иначе. Магглорожденная девочка, у которой нет влиятельных друзей в верхушке общества волшебников. За неё некому заступиться и потребовать наказания для обидчиков. По большому счёту, год спокойного обучения был следствием образования компании из четырех учеников, один из которых являлся Поттером – специфичной личностью, обладающей неплохим магическим потенциалом, пусть и для уровня школьников, наличием родственников за границей… А ещё имелись Томас и Финниган, которые и до образования их небольшой компании были далеко не слабаками, если говорить о магических способностях. Можно сказать, девочку не трогали потому, что за неё было кому вступиться. Устраивать разборки с тремя далеко не самыми добродушными мальчиками, способными создать проблемы кому угодно с первого по четвертый курс, мало кто хотел.

«Теперь, судя по всему, начнутся проблемы, – мысленно вздохнула Гермиона, – Сам Гарри вряд ли станет что-то делать. Зато он мог предупредить остальных о… О чем? О том, что не будет за меня заступаться?»

Ещё в купе поезда, осознав возможные проблемы, Грейнджер пришла к выводу, что даже прекращение отношений с Поттером не смертелен. Упражнения, благодаря которым можно стать сильнее, лучше чувствовать свою силу и энергии вокруг, а заодно и контролировать их, она уже знала. Да и многие приемы, что дал Гарри, удалось более-менее отработать. Остальные знания, коими, наверняка, обаладет этот странный мальчик, конечно, штука ценная, но так и библиотека в замке имеется. Самостоятельно искать и осваивать знания Гермиона умела и любила, чем и занималась до осени прошлого года. А уж справиться с возможными конфликтами, имея весь этот арсенал, Грейнджер могла.

Увы, но гипотетические конфликты с грифиндорцами были далеко не самой большой проблемой. Гермиона, помня вопросы следователей о дневнике-артефакте, опасалась проблем именно с этой стороны. Всё же, шесть трупов – достаточно веская причина для расследования и претензий в её адрес. Пусть даже она не знала насколько опасен обнаруженный ею артефакт – ей следовало не передавать его Браун, а уведомить о находке кого-то из взрослых магов.

Увы, но только когда тела погибших поглощало пламя погребального костра, а до девочки долетел запах их сгорающей плоти, Грейнджер осознала глубину той задницы, куда угодила в результате своей же глупости и недальновидности. И то, что Гермиона не знал какой именно артефакт попал в её руки, не могло ей помочь. Перед отъездом из Хогвартса она успела побывать в библиотеке и внимательно изучила знаконы, касающиеся подобных вопросов. Увы, но незнание природы артефакта не могло служить для суда смягчающим обстоятельством или оправданием.

Бросив взгляд на девочку, Эмма покачала головой и спросила:

– Он тебя обидел?

– Нет, – вздохнула та, – Даже многому научил… Но… Гарри слишком много хочет и постоянно с кем-то общается… А со мной – только об учебе или… Требует, чтобы я никому ничего не рассказывала.

– Вот как? – усмехнулась Эмма, – Для мужчин это не такое уж редкое явление… Поверь. Думаю, что…

– Мама, мне нужен адвокат, – выдохнула Гермиона.

– Что? – опешила её мать, – Что ты натворила?

– Я… Это из-за колдунов.

Эмма, поняв, что дело касается магии, покачала головой:

– То есть, мистер Денгор нам не сможет помочь?

– Вряд ли. Тут нужен адвокат среди волшебников, – кивнула девочка, – Нам надо побывать в Косом Переулке. Я там видела одну вывеску.

– Побываем, – кивнула Эмма, пытаясь понять куда могла вляпаться её дочь, – Не хочешь рассказать в чём дело?

– Я очень сильно ошиблась, – мрачно произнесла Гермиона, сообразив, что придется рассказать матери о произошедшем и собственной роли в недавних событиях, – И теперь у меня могут быть проблемы.

Поджав губы, старшая Грейнджер покосилась на дорогу. Увы, но поток машин был слишком плотным, а женщина не считала себя таким уж опытным водителем.

– Давай всё обсудим дома. Я не хочу попасть в аварию.

– Хорошо… Жми! – неожиданно крикнула Гермиона, перебив мать, – Вперед! Жми!

Грейнджер почувствовала колебания энергии, как было при запуске артефактов, создаваемых Поттером. Учитывая, что один из них позволял скрываться от министерского контроля…

На мгновение приборная паннель погасла, а затем её лампочки вновь загорелись, но уже тускло. Аналогичные странности начались и с фарами, что теперь едва свветили. Двигатель автомобили заглох, из-за чего Эмме пришлось несколько раз поворачивать ключ в замке зажигания. Лишь с четвертой попытки он включился, но работал уже не так ровно, как прежде. Обороты принялись постоянно меняться, то поднимаясь до трех тысяч, то падая почти до нуля.

«Это Гарри! – билась в сознании Гермионы мысль, – Он отправил своих наёмников!»

Ещё не понимая в чем дело, Эмма утопила в пол педаль газа, пытаясь набрать скорость, но в плотном лондонском потоке это было сложно. К тому же, странности с двигателем и фарами заставляли женщину нервничать и осторожничать. Старшая Грейнджер опасалась, что машина заглохнет на одном из множества поворотов, которые им предстояло проехать. В таком случае они могли разбиться, от чего магия едва ли могла защитить.

– Быстрее, мама! – вновь крикнула девочка, бросая взгляды по сторонам.

Наёмников не было видно. Либо они каким-то образом скрывались и при этом преследовали их, либо… Прижавшись щекой к боковому стеклу, девочка посмотрела вверх, ища в воздухе фигуры на метлах, но кроме редких птиц никого там не увидела.

«Они маскируются? – нахмурилась Грейнджер, вспомнив некоторые описания чар, найденные ею в школьных книгах, – Или едут в машинах, одевшись как простецы?»

– Что случилось? – спросила Эмма, остановившись на светофоре.

– Мы… Ты сможешь проскочить? – просила Гермиона, чувствуя нарастающую тревогу.

– Ты с ума сошла? – опешила женщина, – Немедленно скажи…

Взгляд девочки, продолжавшей оглядываться, ища опасность, упал на салонное зеркало. В нём она увидела бледное женское лицо в обрамлении пышных темных волос. Незнакомка довольно улыбалась, глядя на младшую Грейнджер. Её зрачки горели алым, выдавая нечеловеческую природу.

Сердце Гермионы бешено забилось в груди, а рука сама выхватила палочку-проводник, но на заднем сиденье никого не оказалось. Однако, изрядно развившееся восприятие младшей Грейнджер отчетливо говорило – они не одни. Нечто холодное, стылое и опасное находилось рядом, наблюдая за школьницей и её матерью. Это существо готовилось напасть.

«Красным глаза светятся у нежити! – вспомнила младшая Грейнджер уроки по ЗоТИ, – Локхарт говорил! У тех тварей, что обладают разумом и магическими способностями. Иногда, подобное свойственно существам, что созданы ритуалами вампиров и личей…»

Учитель и писатель в одном лице, несмотря на полнейшее отсутствие педагогических талантов и навыков, таки смог вбить в головы своих студентов действительно важные и полезные знания. Имено благодаря его урокам Гермиона смога вспомнить нюанс, касающийся глаза нежити.

– Что с тобой происходит? Это ты делаешь? – рявкнула на дочь Эмма, – Ты можешь объяснить… Что? Что это? – испуганно восклинкла женщина, устаившись на сгустившуюся у ног дочери Тьму.

В этот момент тени под сиденьем девочки стали неожиданно густыми, а затем превратились в щупальца. Они одним рывком схватили грифиндорку за запястья, на мгновение сжав их, а затем исчезли, оставив после себя едве заметно светящиеся алым металлические браслеты, больно впившиеся в нежную кожу подростка.

– Что просиходит? – крикнула Эмма, дернувшись к водительской двери.

Для женщины всё происходящее было за пределами реального. Разум старшей Грейнджер отказывался воспринимать ожившие тени, что способны самостоятельно двигаться. Несмотря на сам факт наличия у её дочери магической силы и многочисленные детские выбросы, сталкиваться со столь кошмарными и жуткими вещами ей прежде не доводилось.

Между тем, браслеты всё сильнее сдавливали запястье девочки, разрывая кожу. По тонким детским рукам потекли алые струйки крови. С каждым мгновением их становилось всё больше, а боль всё сильнее обжигала разум школьницы. Одновременно с этим свечение вокруг арефактов становилось ярче и заметнее. Оно уже окрасило салон автомобила в багровые тона.

– Сними это! – закричала Гермиона, пытаясь сорвать с рук артефакты, а затем схватила упавшую на колени палочку.

Однако, ни одно из заклинаний не просто не сработало, а вообще не получилось, словно бы она никогда не занималась магией и не тренировалась все этим месяцы. Даже ставшая привычной способность ощущать энергии начала давать сбои.

– Я… Сейчас! – Эмма вцепилась в один из браслетов, пытаясь сорвать его с тонкой кисти дочери.

Пальцы женщина заскользили по окровавленному металлу, а сама Гермиона закричала от боли.

– Черт! – выдохнула Эмма, нажав кнопку открытия багажника, – Надо взять инструмент какой-нибудь… Нож! Точно… Я… Сейчас! Я сейчас, родная!

Однако, сделать что-то ещё женщина не смогла – из салонного зеркала появилась тонкая рука. Она двигалась невероятно быстро и выглядела совершенно иррационально, нарушая все законы анатомии и физики. Её длинные тонкие пальцы, выделяющиеся мертвенной белизной на фоне черного кожаного рукава, заканчивались загнутыми когтями. Одно быстрое движение руки, мгновенно скрывшейся в зеркале, и шея Эммы оказалась попросту разорвана, а руль, приборную панель и Гермиону окатило кровью матери, бьющей из громадной раны.

Закричав, девочка попыталась было применить заклятие для наложения повязки, чтобы остановить кровотечение, но никакого эффекта не получила. Палочка оставалась просто изящной деревяшкой с гардой и не более. Сама попытка использовать магию вызвала жжение в руках, быстро превратившееся в боль, поднимающуюся вверх, к плечам.

– Нет, – залепетала Гермиона, шарфом пытаясь зажать жуткую рану на шее матери, – Помогите!

Однако, в следующее мгновение шею Грейнджер обожгло болью, а затем сдавило, словно бы на неё появился раскаленный ошейник. Дышать становилось всё труднее, а дергающаяся на соседнем сидении мать уже едва дышала.

Продолжая прижимать к ране на шее Эммы вой шарф, Гермиона провела пальцами левой руки в том месте, где её сдавливало горло, осознавая, что дело плохо… Неведомый враг смог одеть на неё ошейник.

– Беги… – хрипло выдавила из себя Эмма, смотря через плечо дочери, а затем, уже слабеющей рукой толкнула дочь к пассажирской двери.

Гермиона, не рассуждая, дернула ручку замка и вывалилась на мокрый асфальт, сразу же вскочив и побежав в сторону от их внедорожника. Кисти всё больше болели, покрывшись кровью, а дышать с каждой секундой становилось труднее. Шею жгло, будто бы по ней водили раскаленным металлом. Разум буквально наполнялся странным вязким туманом, мешающим думать и действовать.

Однако, в груди девочки неожиданно появился жар. Он быстро разошелся по всему телу. Дойдя до браслетов и ошейника, эта волна остановилась и, вызывая ещё большую боль, начала их выдавливать.

Рухнув на колени, Гермиона закричала:

– Помогите! Кто-нибудь! Помогите! Пожалуйста!

Однако, прохожие словно бы и не видели ей, обходя стороной. Девочка, будто бы, превратилась в бесплотного призрака, бродящего среди живых. Поток людей обтекал школьницу с двух сторон. Они даже не морщились от её криков…

Нарастающая в руках и шее боль окончательно поглотила сознание Гермионы, заставляя кататься по тротуару, завывая и хрипя. Соткавшаяся из теней девушка в облегающей черной одежде, наклонилась к ней и фыркнула:

– Неожиданный поворот… Впрочем… Ведь, это не весь комплект… Дорогая, если ты выживешь, я с тобой развлекусь, – усмехнувшись, произнесла Джоанна, слизав с пальца кровь Грейнджер.

Бросив в Гермиону остальные элементы Рабского Комплекта, вампирша принялась ждать результата, всё больше хмурясь. Что-то явно шло не по плану. И этот факт заставлял Джоанну беспокоиться всё сильнее.

* * *

Выслушав Демельзу, Марк покачал головой и, расстегнув верхние пуговицы рубашки, покосился на супругу. Елизавета, в отличии от мужа, не скрывала своего беспокойства. Женщина, пока их приёмный ребенок рассказывал о произошедшем в стенах Хогвартса, побледнела и тяжело дышала.

– Во что, родная, – заставил себя улыбнуться мужчина, – Отправлйся отдыхать. Прими душ, переоденься с дороги, а потом мы поужинаем.

Делать вид, что всё в порядке Марку было невероятно сложно. Беспокойство за приёмную дочь сжимало сердце далеко не юного мужчины ледяной хваткой страха. Шею буквально сдаливало, мешая сделать вдох. Ледяной пот, выступивший во время рассказа Демельзы, пропитал рубашку, из-за чего та прилипла к спине.

– Хорошо, пап, – кивнула девочка, не заметив состояние Робинса.

Когда Демельза ушла с кухни, Елизавета покосилась на мужа и тихо произнесла:

– Это какой-то кошмар.

– Если бы не законы этих колдунов, – вздохнух Марк, – Отправили бы Дем в обычную школу.

Увы, но ещё год назад сотрудник отдела образования Министерства Магии сообщил паре о том, что если их дочь не пройдёт обучение в их обществе, то её способности заблокируют специальным ритуалом. Не забыл тот колдун упомянуть и последствия подобного обряда… Фактически, после него Демельза едва ли могла прожить и десяток лет. Слишком уж сильно эти вещи бьют по здоровью и разуму. Скорее всего, девочку ждала психиатрическая клиника и жизнь на медикаментах. Очень короткая и несчастная жизнь.

Обхватив плечи руками, женщина кивнула и уставилась на содержимое своей чашки. Коричневые листочки чая прилипли к стенкам и дну, образуя странный рисунок. Елизавете показалось, что они едва заметно светятся и вибрирут. Стоило женщине присмотреться, как разум заволокло странным туманом. Мысли полностью выветрились из головы, оставив странную, обжигающую холодом, пустоту. На мгновение мир вокруг стал расплывчатым, потервявшим краски. Зато содержимое чашки обрело невероятную четкость и яркость. Сотканный чаинками рисунок так и воссе обзавелся неожиданными деталями и начал двигаться. Елизавете показалось, что он напоминает ей кровну дерева, растущего у чьей-то могилы на мрачном, давно заросшем, кладбище. Однако, стоило ей моргнуть, как странное состояние, в которое она погрузилась, исчезло. Чаинки больше не выглядели цельной картиной, реальность вновь обрела краски, а невероятный холод внутри Елизаветы отступил. Зато на плечи далеко не юной женщины навалилась тяжесть, а голову сдавило тисками боли. Сердце суматошно рвалось из груди, а в ушах стоял шум бегущий по сосудам крови, из-за которого ей едва удавалось услышать мужа.

Охнув, Елизавета поморщилась и принялась массировать виски.

– Снова? – покосился на неё Марк, поднимаясь из-за стола.

– Да, – кивнула та, – Даже не знаю… Раньше я думала, что это какая-то болезнь… В детстве врачи поставили мне диагноз и прописали лекарства, но ничего не менялось. Пришлось смириться и жить с этими приступами. Но теперь я уже и не знаю… Может, со мной всё в порядке?

Хмыкнув, Марк положил на стол таблетку обезболивающего, а рядом с ней поставил стакан с водой. Увы, но и тут он был бессилен. Мужчина понятия не имел чем может помочь жене и приёмной дочери. Однако, он точно знал, что ни супруга, ни их приёмный ребенок не больны. Ни одно заболевание не давало возможность заглянуть в будущее, что периодически демонстрировала Елизавета. Да и возможности Демельзы впечатляли и пугали. Девочка могла без спичек и зажигалки, щелкнув пальцем, зажечь свечи, а если у неё портилось настроение, тени в помещении обретали глубину и четкость, становясь невероятно тёмными, после принимались двигаться, будто бы оживая и обретая собственную жизнь.