Текст книги "Постскриптум: "Пусть бог не вмешивается" (СИ)"

Автор книги: урсула де виль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

– Ты обещаешь мне?

– И даже больше: я обещаю, что смогу вернуться к тебе. Может быть, не таким же, каким ты меня запомнила, но ты сразу же узнаешь меня – клянусь.

Порывисто заключив Освальда в объятия, девушка судорожно поцеловала его в щёку. В руках отца она чувствовала себя в безопасности, словно её тело на уровне инстинктов знало – авва сможет защитить во что бы то ни стало.

– И да, Терри-Триш, – Освальд вытер мокрые щёки девушки своими ладонями. – Это работает.

– Что?

– Заклинание Марго. «Загадай желание, когда я погасну»… оно действительно работает. Передай это своему парню.

– Как ты это понял?

– … Я загадал нам с тобой свободу. Там, на Ферме.

Но Терри не сказала ничего.

Она не поняла его – ведь как может такая вещь вообще быть материальной и как, в случае чего, сможет помочь им с Джотто?

– Я люблю тебя, пап, – вместо ответа шёпотом отозвалась она. – Очень-очень сильно.

– Я знаю, детка, – едва слышно произнёс мужчина, всё же не сумев сдержаться: по щеке проскользнула скупая мужская слеза любящего отца, готового вот-вот расстаться со своим драгоценным чадом. – Не плачь слишком много обо мне… И помни, что я всегда буду любить тебя. Может быть, это банально, но зато я честен, ты ведь знаешь? Я учёный и, к сожалению, не умею красиво говорить.

– Да… Я знаю.

Триш попыталась приподнять уголки подрагивавших губ, так и норовивших скривиться от печали, щедро поливавшей все внутренности чем-то едким, горчащим и пекущим одновременно.

Было больно. До безумия.

Но последние мгновения их встречи Терри всем сердцем хотела улыбаться и видеть улыбку аввы в ответ.

– Пап, – уже предчувствуя своё возвращение в реальность, Триш всё же сумела на мгновение перестать заливаться слезами и убиваться от горя. – … Спасибо, что позволил мне родиться. Я правда была очень счастлива с тобой. Счастлива и горда быть твоей дочерью.

Усилием воли сомкнув веки со слипшимися от слёз ресницами, в последнюю секунду своего сновидения, ведьма всё же услышала глухой и отдалённый ответ:

– Спасибо, что выбрала меня своим отцом… Будь счастлива и впредь, детка.

========== Часть тридцать пятая. Когда всё плохо настолько, что хочется смеяться. ==========

I.

Проснулась – словно вынырнула из толщи воды, больно ударившись лицом о поверхность и едва не задохнувшись от чувств, заполнивших лёгкие снизу до верху горько-солёными слезами.

Всхлипывала и выла – громко и надрывно, прижимая запястья к глазам, будто это было способно как-то остановить поток нескончаемых рыданий: вернуть каждую пророненную слезинку обратно в душу и запереть там до следующего прорыва.

Дышать удавалось с трудом – коротко и лишь в мгновенные перерывы между горьким плачем.

Вокруг царило абсолютное затишье.

Но вовсе не потому, что рядом никого не было – просто ни один из тех, кто наблюдал за этой сценой, не смог даже с места сдвинуться, не говоря уже о том, чтобы подобрать какие-то слова. Любая фраза, сказанная прямо сейчас – в тот самый момент, когда Триш убивалась собственной истерикой – казалась лишней, глупой и ненужной.

Продолжая плакать и закрывать лицо ладонями, ведьма шумно втянула в лёгкие воздух через рот и сделала глубокий дрожащий выдох. Лишь чудом это помогло на границе сознания ухватиться за необходимость как можно скорее прийти в себя.

– Где Елена? – взволнованно захрипела девушка, понимая, что дочери принца рядом с ней не было – в противном случае женщина уже давно бы сидела рядом и, ласково обнимая, размеренно убаюкивала в попытках успокоить.

– Синьор Спейд вернулся в резиденцию, поэтому сейчас они оба в библиотеке, – скромно ответила Беатриче, обеспокоенная неуравновешенным состоянием Холмс.

– Вместе с ними кто-нибудь есть? – дрожащими ладонями Терри попыталась вытереть лицо. Голос её стал твёрже.

«Соберись, проклятая тряпка. Патрисия Терри Холмс, ты умудрилась выжить в аду. Здесь даже не он, но права на ошибку всё равно нет».

– Мой брат. Данте, синьорина, – девочка заволновалась. Ей решительно не понравились перемены в настроении ведьмы, однако она смолчала – негоже было прислуге высказывать своё мнение, если его не спрашивали.

Она лишь озадаченно и заинтересованно заглядывала в лицо колдунье до тех пор, пока та не отняла от него руки и не встала на ноги, слегка шатающейся походкой направившись к лестнице.

Красные и опухшие глаза и нос, кривившиеся и дрожавшие губы, и мокрые щёки с размазанной по ним косметикой – для Патрисии её сон явно был или кошмаром, или старым болезненным воспоминанием. Беатриче не понаслышке знала это состояние потерянности и опустошения, когда, даже если ты не хотел и не мог больше плакать, новые слёзы всё равно упрямо продолжали появляться снова и снова.

– Саверио, – не поворачиваясь к дворецкому лицом, негромко проговорила ведьма. Голос её показался всем твёрже и увереннее, чем обычно. – Собери всех, кто есть в резиденции и на её территории в зале под лестницей, где я училась танцевать, пожалуйста. И никуда не выходите, пока я не скажу, хорошо?

В любой другой ситуации и с любым другим человеком мужчина обязательно поинтересовался бы причиной внезапного приказа (будем называть вещи своими именами) и сильно усомнился бы в собственном желании выполнять его. Однако он слишком долго прожил на белом свете, чтобы не знать – малые перемены могли быть предвестниками большой беды. Возможно сама Триш не знала и даже не догадывалась, но никто так не походил на молодого синьора Джотто, как она. Лишь малейшие перемены в их настроении сказывались на всех, а привычный всем настрой менялся лишь в двух случаях – при грандиозных положительных переменах или же…

Опасности.

Непоколебимая и уверенная в себе, в тот момент Триш не могла думать ни о чём, кроме спасения важных для себя людей. Любой ценой. За исключением той, что была равносильна её собственной жизни – по крайней мере умирать в её планы точно не входило.

– Мы способны обороняться, мисс Холмс, – сказал, будто официально заявил Саверио.

Тогда Патрисия на секунду замерла, обернувшись. И её взгляд, наполненный совершенно новой эмоцией – дикой и непонятной – сопровождался доверительной улыбкой:

– Вам не потребуется оборона. Я не позволю, чтобы моя семья хоть на секунду оказалась в ситуации, где ей будет нужна защита.

Она поднялась вверх по лестнице, и Беатриче, всё это время не сводившей восхищённый взгляд с ведьмы, показалось, будто воздух вокруг девушки на секунду вспыхнул серебряным разрядом молнии.

План в голове Терри был прост и незамысловат: боевой ведьмой она не была, поэтому самым гуманным в её случае было решение переправить всех в одно место и окружить его рунами. Невидимый купол, основанный на них, ни один ассасин не преодолеет.

Миновав несколько комнат, которые были заняты бог знает чем, обычный шаг колдуньи перешёл в максимально быстрый, а как только следующий лестничный пролёт остался позади, Триш подхватила помявшуюся юбку своего платья и рванула к библиотеке… и какой только умник устроил её так далеко?

– Не дом, а ночной кошмар проектировщика, – сквозь зубы процедила ведьма.

Оставался лишь один поворот и один коридор – длинный и узкий – и Холмс на какой-то момент показалось, что она героиня блокбастера, снятого очень хреновым режиссёром по невероятно безобразному сценарию бесталанного сценариста.

Но на развитие этих мыслей времени не было, поэтому Терри постаралась отбросить их и, приложив обе руки к створкам дверей, со всей силы толкнула их, заставив настежь распахнуться, ударившись об стены.

– Немедленно уходите отсюда!

Словами было не описать вытянувшиеся от удивления лица мужчины и женщины, которые, наверняка, вели приятные романтические беседы до того момента, как ураган Патрисия ворвался в библиотеку.

Чего уж говорить о мальчишке из прислуги, который так испугался внезапного появления, что споткнулся о башню из книг на полу и завалился на спину.

– Триш, милая, почему ты…

– Не время задавать вопросы, Елена! Данте, немедленно отведи синьорину в зал под лестницей.

– Успокойся, Триш, – Деймон спокойно осадил ведьму, которая в панике разве что волосы себе на голове не рвала, хотя этот момент был наверняка довольно близок.

Холмс схватилась за голову и страдальчески взвыла – всё им «что», «как», да «почему»!

– Я клянусь всей своей косметикой, что расскажу вам обо всё чуть позже! – с отчаянием воскликнула она. – Умоляю тебя, пусть Елена пойдёт с Данте в зал.

– Вопрос жизни и смерти? – серьёзно уточнил Спейд, резко передумав шутить по поводу забавно-напуганного выражения лица девушки.

– Да! – нетерпеливо крикнула Триш ему в лицо.

Авва сказал, что это конец.

Что всё решится сегодня.

Триш верила своему авве.

В точности так же, как верила теперь и своему чувству опасности, которое било тревогу разве что не в часовой башне Биг-Бена.

Лишь секунда ушла у неё на то, чтобы сжать кулак и крикнуть волшебное «Сдвинься» на латыни.

И в следующее мгновение их всех будто ослепили и оглушили.

Волна горячего воздуха подхватила лёгкое тело ведьмы и швырнула его в книжный стеллаж.

Боль мгновенно пронзила весь позвоночный столб.

Так сильно, что Триш на время забыла, как дышать, и могла лишь открывать и закрывать рот, словно рыба, выброшенная на берег. Из её головы в одну секунду исчезли все посторонние мысли – ведьма осталась один на один со своей болью, которая разнеслась по всему телу снопами мелких противных импульсов.

Следующий удар был об пол.

Ведьма не успевала следить, когда и от чего именно её сносило, не давая даже малейшей возможности подняться на ноги.

Когда эти беспорядочные падения наконец-то закончились она раскрыла заслезившиеся от боли глаза, которые машинально зажмурила в момент падения – и никого не увидела.

Вокруг были лишь непонятные куски камней, будто вырванные из стен, разодранные и горящие книги, расколоченные стеллажи, и облако из пыли и каменной крошки, вздымавшееся от пола до самого потолка.

В носу всё свербело и забивалось то ли этой дрянной, едкой смесью, то ли кровью.

Закашлявшись, Триш громко вдохнула через рот и попыталась поднять своё тело… или то, что от него осталось.

С первого раза не вышло – она не смогла даже приподнять корпус.

Испугавшись, что какая-то конечность могла быть сломана, колдунья запаниковала и начала отчаянно напрягаться, чтобы проверить двигательную способность каждой из них.

С другой стороны разрушенной библиотеки послышался надрывный кашель и глухой голос:

– Елена, ты цела?! Елена!

Деймон надрывался так, словно часть себя потерял во всём этом хаосе.

Пропустив ту часть, где Спейд так же отчаянно Не звал её – Триш – а всё так же лихорадочно искал свою невесту, Холмс предприняла ещё одну попытку встать самостоятельно.

Получилось опереться на локти и сесть, привалившись ушибленной спиной к груде обломков, которая когда-то была стеной.

Ладонь напоролась на осколок раздробившегося стекла, долетевший даже до этой части помещения, которая была так удалена от окон.

Однако боль во всём теле была настолько невыносимой и крышесносной, что Терри просто не было дела до какой-то мелкой царапины. Как и до окружающих людей в принципе.

Намного больше её беспокоил, кровавый след, тянувшийся от вынесенных с петель и разваленных на щепки дверей до того места, куда девушка так неудачно приземлилась. Сперва мелкими, незначительными каплями, а затем полосой.

– … Спейд, ты нашёл Елену? – всё же нашла в себе силы обеспокоиться состоянием подруги Патрисия, стараясь не смотреть на свой живот, где с некоторых пор боль начала центрироваться и горячо пульсировать.

Ведь именно ради неё было всё это – вся жизнь Триш в этом времени была ради того, чтобы Елена осталась жива.

Именно из-за её смерти в будущем разразился такой хаос.

Триш с самого начала была права.

– Деймон Спейд, чёрт бы тебя побрал! – собрав последние силы в один единственный крик, возопила ведьма.

Ответом ей послужила тишина, и тогда колдунья испугалась по-настоящему.

На столько, что сердце противно и резко рванулось вперёд, ударившись о рёбра, а вернувшись обратно, замерло и застыло.

Что, если это всё было иллюзией, и они все на самом деле умерли?

Погибли, раздавленные каменными глыбами?

– … Патрисия Терри Холмс, выбирай выражения! – с болезненным стоном, но всё же весьма бодро выкрикнули откуда-то со спины.

Триш готова была сию же секунду зарыдать.

Жива.

Елена была жива.

– Боженька милостивый…

Но и на радость, к сожалению, времени не хватило: наклёвывалась новая проблема. По той же причине, но совершенно иного профиля.

Девушка не смогла полностью выдохнуть от облегчения – новый спазм, скрутивший её и разнёсший тем самым боль по всем частям тела, вынудил Триш прекратить недолгий момент безудержного счастья и посмотреть на своё тело.

– Если вы не сильно пострадали, – она закашлялась, приложив ладонь ко рту, и тут же вытерла её об блузку, оставив за пальцами кровавый след. – То у меня просьба подойти сюда и помочь.

– … Ты ранена? – испуганный голос дочери принца звучал так, словно Триш уже получила смертельное увечье.

Ведьма положила руку на левую часть живота, слегка надавив. Кажется, в фильмах все врачи и не врачи так и делали.

– Mayday, – глухо выпалила она, надеясь пошутить, но лишь посеяв ещё большее волнение. Пусть скрытый смысл никто не понял, булькающий кашель напополам с хрипом сделал своё дело. – … А вообще бинт бы не помешал.

Терри впервые за всю свою жизнь пожалела, что в школе прогуливала уроки первой медицинской помощи пострадавшим и заменяла их походами в пиццерию.

Умирать в её планы, конечно же, не входило. И то, что она осталась живой, определённо являлось чудом.

Но и в получении подобных увечий в процессе спасения ничего весёлого не было.

II.

– Ты уверена, что доживёшь до возвращения Джотто?

Выразительно взглянув на того, кто задал этот вопрос, Триш громко шмыгнула носом.

Стойкое ощущение тяжёлой, густой и незатухающей боли заставило её невольно прослезиться. Пятнадцать лет уже прошло с тех пор, как она ощущала нечто подобное.

И ведь главное – случай-то был похож!

Не сумевшая толком совладать со своим даром, в какой-то момент Терри просто поочерёдно взорвала стол, кулер с водой и хранилище с тестируемыми препаратами. Её отнесло к противоположной стене с отражающим стеклом, а после этого дежурный на аванпосте врач констатировал перелом позвоночника.

– … Большое спасибо, что поинтересовался, как я себя чувствую, Спейд, – судорожно пробормотала ведьма, закашлявшись. – … Наколдую тебе натоптышей на пятках, когда буду способна на это, сукин сын.

Кто-то неизвестный из немногочисленной толпы кашлянул в кулак, попытавшись скрыть свой почти истерический смешок.

Когда колдунью отбуксировали из разрушенной библиотеки в зал, где она когда-то училась вальсу, Триш уже не могла самостоятельно зажимать руками рану на животе и поэтому Елена, получившая лишь ушибы, да ссадины, всеми силами прижимала своими трясущимися ладонями тряпку, оторванную (кто бы сомневался) от подола юбки, к увечью на теле девушки.

Положили Терри, как самого нуждающегося человека, на диван и запретили как двигаться, так и терять сознание. На последнем издыхании девушка успела зачитать заученное наизусть (на случай необходимости самозащиты) заклинание, и теперь все её силы уходили не только на поддержание собственного колдовства, но и на то, чтобы элементарно не вырубиться от истощения.

Ну, или хотя бы не навсегда.

– Нам срочно нужен Накл, – едва закончив с осмотром ранения, правой рукой Елена как следует зажала его, а затем подняла левую ко взмокшему и побледневшему лицу колдуньи, и убрала с её глаз налипшие пряди чёлки, оставив за пальцами кровавый отпечаток.

– Не суетись, Елена, – слабо попросила Терри.

– Я не могу вас оставить сейчас: вы все здесь будете совсем беззащитны, если я пойду за Наклом, – Спейд недовольно фыркнул, не разделяя желания своей невесты как можно скорее привести сюда хранителя Солнца.

– Деймон Спейд, – отчеканила дочь принца, крайне разозлённая халатным отношением будущего супруга к их общей подруге. – Ты вообще понимаешь, о чём говоришь?..

– … Извините, но хочу прояснить ситуацию, – превозмогая жгучую боль вмешалась Триш. Разговоры помогали ей держать себя в более-менее вменяемом состоянии. – Спейд. У меня в животе дырка. Дырка, понимаешь? И кишки из неё не вываливаются только потому что их внутри держит рука Елены и чёртова тряпка, – она зажмурилась, почти задохнувшись и издав нечто среднее между стоном и рыком раненого зверя, когда неосторожно дрогнувшие пальцы женщины причинили ей боль. – Делай что хочешь – беги, лети, ползи… хоть голубя почтового отправляй. Только сделай так, чтобы я не сдохла здесь по твоей милости.

Деймон окинул бледное и заплаканное жалкое существо, измазанное кровью, раскинувшееся на диване перед ним, и перевёл смягчившийся в одно мгновение взгляд на свою возлюбленную, которая с такой бережливостью относилась к увечью ведьмы, испуганная возможной потерей близкой подруги.

– Хорошо, – снисходительно выдохнул он, решив, что смерть Триш откликнется для его драгоценной невесты невыносимой болью, а слёзы Елены Спейд не вынесет ни за какие деньги этого мира.

Колдунья недоверчиво хмыкнула, не заметив особенного рвения во взгляде мужчины.

– Ты меня сейчас без ножа режешь, слуга ада.

Пожалуй, он был единственным человеком во всей Вонголе, кого ей не удалось узнать получше.

Хотя…

Честно говоря, будь Терри на его месте, она бы и сама усомнилась в том, что стоит ставить на карту жизни двадцати человек, в том числе и жизнь возлюбленного, ради спасения одной, не такой уж и значимой.

– Для начала нам нужен план, – проигнорировав многозначительный взгляд и слова Холмс, Деймон положил обе руки на пояс, задумчиво окидывая пристальным взглядом своё окружение и выискивая какие-либо предметы или людей, которые могли бы поспособствовать и натолкнуть на нужные мысли.

Болезненно-бледное и влажное от пота и слёз, лицо девушки снова выразило искреннюю насмешку. Шумно сглотнув и тем самым подавив очередной стон, наполненный неподдельными физическими страданиями, с дёрнувшимся в усмешке уголком искусанных губ, Патрисия издала свой почти предсмертный хрип:

– Как насчёт неконтролируемых рыданий?

… И Деймон почувствовал, как в душе у него, на самом донышке, шевельнулось некое подобие жалости, после чего сплелось едва-заметными хвостами с искренним уважением к этой девушке.

Хотя он бы всё же предпочёл, чтобы она рыдала взахлёб, жалуясь на то, как больно и невыносимо терпеть всё это.

Потому что в этом, хотя бы, не было наигранной храбрости.

Именно это геройство Спейд так сильно ненавидел:

Их лидер – Джотто – обладал в точности такой же беспечной и бестолковой чертой характера.

Комментарий к Часть тридцать пятая. Когда всё плохо настолько, что хочется смеяться.

1) Mayday – одна из разновидностей подачи сигнала SOS.

2) И когда я уже соберусь с силами и допишу эту работу?

========== Часть тридцать шестая. Тупик. ==========

I.

Зрение мутнело постепенно, но быстро, и перед глазами один за другим темнели углы разрушенной за пределами вычерченных на полу рун комнаты. От обильной кровопотери хотелось то ли попросту закрыть глаза и уснуть, то ли зарядить себе в вену пару кубиков адреналина, чтобы простимулировать работу сердца и остаться в сознании ещё хотя бы на несколько минут. О получасе даже мечтать не приходилось.

Триш больше не чувствовала боли, но сильно сомневалась в том, что это можно было принимать даже за некое проявление положительного качества.

Она, по большому счёту, уже практически ничего не слышала, не видела и не ощущала в принципе. Лишь одно было различимо достаточно хорошо – то, как из неё уходило колдовство: его словно высасывало каплю за каплей.

С того момента как Деймон, прорвавшись сквозь блокаду из врагов своей семьи, напавших на резиденцию, скрылся за горизонтом в поисках волшебного целителя солнца, миновала, кажется, вот уже целая вечность, хотя сквозь невидимую ватную преграду в ушах Терри слышала, как Елена что-то сумбурно мямлила про пять с лишним минут.

Дочь принца вообще впервые за всё то время, что Холмс была с ней знакома, паниковала так, словно ведьма уже сколотила себе гроб и лежала в нём, приготовившись к долгому путешествию в глубины ада (или куда там охотники на ведьм всегда грозились отправить своих кровных врагов?). Было непривычно и, от чего-то, несуразно забавно видеть женщину такой – взволнованной, перепуганной до болезненной серости кожи и нервной до трясучки в руках.

Патрисия хотела бы взглянуть на лица тех, кто так бессовестно лишил её грандиозный план возможности к реализации, однако вместо людей смотрела на то, чего никогда бы не пожелала увидеть. В каждом, пытавшемся прорваться сквозь невидимую защиту, колдунья видела искажённую, вымазанную угольной чернотой, будто мазутом, личину собственного демона.

Это пугало. Больше, чем перспектива скорой смерти.

И если это было лишь помешательством… если сознание просто играло с Триш шутку, то юморок у её воспалённого мозга был так себе. Терри не оценила этот чертовски злой, издевательский юморок.

Так никого и не убьёшь?

Они били, царапали и протыкали то непонятное, что мешало исполнить приказ хозяина и вырезать всех, кто населял резиденцию Вонголы. Кидались на незримый щит, словно дикие звери. Даже пытались стереть замеченные на полу руны, но каждая попытка оборачивалась сокрушительным провалом, который злил ещё сильнее и подливал масла в воспламенившуюся до пределов ярость.

Смелее, девочка. Они ведь не сдадутся. Смертники – не иначе.

И каждый шептал – почти заговаривал – потерявшую больше половины своего здравомыслия Терри. Будто бы сам Дьявол толкал ведьму на преступление своими сладкими речами.

Нет?.. Жаль. А ведь они пришли, чтобы отнять у тебя.

Страх колотнул внезапно и откуда-то изнутри. Шарахнул сердцем – почти кувалдой – по рёбрам и повёл трещинами по костям. Разросся паутинами по внутренним органам и вместе с кровью поразил конечности, казалось, потерявшие свою чувствительность.

А мнимые нелюди осклабились, как один, будто нашли верное слабое место – единственную брешь в защите.

– … Не сдавайся, Триш, – Елена сжала губы в тонкую полосу и вместе с тем крепко стиснула руку ведьмы. Так сильно, что побелели пальцы. – Прошу тебя, всё что угодно, но только не сдавайся.

И не важно, что просила женщина за жизнь, а не за тех демонов, что, секунда за секундой, поражали залихорадившееся сознание колдуньи.

Послушай меня. Услышь меня. Они оставят тебя ни с чем. Совсем как тогда.

Ужас тянул по венам арктический холод и куски льда.

Ты помнишь это. Тот ужас на Ферме.

– Мы все знаем, что ты сильная, – дочери принца не было дела до того, что творилось снаружи. Её даже не волновало собственное незнание и непонимание ситуации. Единственное, что беспокоило её – возможность потерять подругу. Свою почти сестру. Родственную душу. – Триш. Посмотри на меня, дорогая… Да, вот так, – глотая страх вместе с горьким комком из слёз, она неуверенно и натянуто улыбнулась. – Я знаю, что больно. Знаю, что ты хочешь спать. И что страшно я тоже знаю… Но поверь – ты ни за что не умрёшь. Просто помоги нам всем немного: не засыпай.

Это не убийство. Это защита. И ты знаешь, что в моих словах есть толк.

Триш, честно, не хотела ничего из всего предложенного.

Ни тепла слов Елены, ни защиты от собственного внутреннего демона. Ни даже утешения или любви. Ни-че-го.

Она хотела заснуть – закрыть глаза и отчалить в страну грёз. Даже если эти самые «грёзы» будут жилищем самих Мойр или настилом из пальмовых листьев на необитаемом острове.

Доверься мне – убей всех тех, что за стеной. И сможешь спать сколько душе угодно.

– Не делай этого. Не засыпай.

Ты не можешь потерять.

– Живи, Триш.

Верь. Ты не потеряешь. Мы не позволим потерять.

Отяжелевшие веки сомкнулись.

Их крики будут твоей колыбельной.

Звук и свет. Холод и тепло. Страх и волнение. Ничего из этого больше не было.

Спи, дитя – я сделаю всю грязную работу за тебя.

Мир вокруг перестал существовать. Потух, как пламя свечи на ветру.

… Мы разорвём их на части.

Ты была права. Проклятие не может длиться ни год, ни два, ни даже десять или пятьдесят.

Проклятие длится вечность.

Комментарий к Часть тридцать шестая. Тупик.

1) Я знаю, что мало – оно так надо и оно так интереснее.

2) Страдайте:D

3) Написано под музыкальное сопровождение: Nothing But Thieves – Trip Switch

4) Чувствуете? Вы это чувствуете?.. Это божественный запах финала. Четыре главы до статуса “завершён”.

========== Часть тридцать седьмая. Спаси и будешь спасён. ==========

I.

Никому из Вонголы не было свойственно жалеть о принятых решениях. Ни одному из них даже в голову не приходило корить себя за совершённые поступки, даже если иногда те находили свой печальный, тяжкий для разбирательств, отклик.

Но – чёрт возьми! – сейчас, когда глаза то и дело натыкались на разруху и хаос в городе, каждый чётко осознавал: реши они эту треклятую, одну-единственную, проблему чуть раньше, она бы не повлекла за собой такие разрушительные последствия и ещё целый ворох других проблем.

– … Этот – последний, – устало выговорил Джи, носком своего ботинка пнув бессознательное тело неприятеля, и тем самым полностью пренебрегая общеизвестным принципом «лежачих не бьют». – Что будем делать?

– А то ты не знаешь, что мы обычно со всем этим делаем, – раздражённо рявкнул Алауди, воображая бумажные небоскрёбы и бесконечные жалобы местных, которые непременно осыплют их с ног до головы, как с рога изобилия, когда шумиха утихнет. Кольцо на его пальце на мгновение вспыхнуло пламенем атрибута из-за решимости превратить в решето каждого из неприятелей за предстоящие ночи без сна, однако моментально погасло.

Вот казалось бы – какие тут могут быть жалобы? Жители не пострадали, а денег, чтобы оплатить ущерб имуществу, в городской казне хватит с лихвой, поэтому все пострадавшие здания восстановят меньше, чем за месяц.

Хотя никто из хранителей не сомневался – найдутся те, кому понадобится просить жалости и строить из себя жертву.

– Как только закончим, давайте сразу вернёмся в резиденцию, – Лампо покрепче стянул узел верёвки, сковывавшей новоявленного пленника, и, поднявшись на ноги, брезгливо отряхнул широкие рукава рубахи, но не сделался чище, а лишь сильнее размазал по ним пепел и копоть напополам с каменной крошкой и пылью. – Мне уже не терпится отмыться и отобедать. Ещё час, проведённый без еды, и мой желудок начнёт пожирать сам себя…

– И ты ещё удивляешься, почему все в округе считают тебя первым обжорой на деревне? – иронично полюбопытствовал Арчери, смерив младшего товарища насмешливым взглядом.

Непринуждённая беседа между друзьями показалась бы абсурдной и чужеродной – данному пейзажу и предшествовавшим ему событиям – для любого, не знакомого с этой семьёй. Но только не для них самих. Словно миновавшая всего час или даже полчаса тому назад битва являлась не более значимой, чем простая уличная склока.

Асари, до этого момента изучавший ущерб окружению и с жалостью осматривавший полностью загубленный сад у засыпанного обломками дома пруда, молча улыбнулся на разгоревшиеся споры «у-кого-желудок-больше», однако как только обратил внимание на стоявшего чуть поодаль Примо, переменился в лице – тот был чересчур хмур и крайне насторожен.

– Тебя что-то беспокоит, друг мой? – осторожно поинтересовался Угетсу, приблизившись к мужчине и слегка тронув за плечо, чтобы обратить на себя внимание.

Джотто стоял с закрытыми глазами, спиной ко всем, словно, обособившись от друзей, в тишине прислушивался к собственным внутренним ощущениям и пытался поймать за хвост подозрительно трепыхавшуюся в сердце тревогу.

– Понятия не имею, – честно сознался мужчина. – Я впервые чувствую подобное.

Это больше всего было похоже на мандраж, волнение и предвкушение одновременно. Весьма неясное ощущение, словно и сама интуиция не знала, какому событию предстоял произойти, бросаясь из хорошей крайности в плохую.

– Думаешь, в особняке неспокойно? – предположил Асари, обернувшись в сторону, где за перелеском находилась резиденция их семьи. – Но мы ведь отправили туда Деймона.

Хотя утешал, честно говоря, сей факт лишь самую малость.

– Я не уверен, что нападение на город не было отвлекающим манёвром, – озадаченно заметил Накл, присоединившийся к друзьям после того, как проверил безопасность мирных граждан, эвакуированных из города.

– Но в резиденции нет тех, чья смерть представляет выгоду, – Лампо нахмурился, словно убеждал в этом самого себя, нежели кого-то другого.

– Исключая Елену, с которой в таких ситуациях постоянно что-нибудь, да случается? – присоединился к разговору Джи, быстро забыв о дискуссии с другом.

– Там Деймон, – снова напомнил Угетсу, не переставая цепляться за единственного отправленного на разведку человека, с надеждой на лучший исход.

– Не уверен, что это так, – неосторожно обронил Алауди, раздражённо хмыкнув, когда заметил, как между двумя полуразваленными зданиями мелькнула тень, оставившая за собой мелкие хвосты пламени тумана и отчётливо ощутил присутствие Спейда.

Поначалу никто не обратил внимание на его краткую вставку, однако спустя секунду эти слова вызвали панику, а заодно полнейшую синхронизацию не только в движениях, но и в мимике, и в жестах, и даже, кажется, в эмоциях.

Все хранители враз обернулись с одинаково-изумлёнными и даже шокированными выражениями лиц, поражённые непредсказуемому появлению своего товарища.

– Почему ты здесь, Деймон?! – эмоционально воскликнул Примо, слишком остро восприняв встречу с другом, который должен был оставаться в резиденции.

– Я здесь, чтобы забрать его… – иллюзионист положил ладонь на плечо Накла. – … И доставить в особняк как можно скорее.

– Ради бога, Спейд, – страдальчески выдохнул Джотто, припоминая несколько (может быть даже десятков) раз, когда Деймон весьма некультурно юморил на данную тему. – … Если это очередная шутка, то я удавлю тебя собственными руками при первой же возможности.

– Не поверишь, как бы я и сам хотел, чтобы это оказалось шуткой, – безрадостно хохотнул мужчина. – Пока мы здесь беседуем, моя драгоценная Елена, наверняка, уже целый таз слезами наполнила. Так что лучше бы нам всем поторопиться, – его слова не прозвучали бы так страшно, но в самом конце Спейд рискнул добавить: – … Если ты, Джотто, не хочешь потом сам рыдать в три ручья.

Даже самый толстокожий и непонятливый смог бы распознать в этом замечании скрытое послание: в таком ключе речь могла идти только об одном-единственном человеке.

О Триш.

Опираясь на почти расслабленный тон Деймона, можно было бы сделать вывод, что всё не так уж плохо. Если бы близкие друзья не знали дурную черту характера Спейда.