Текст книги "Постскриптум: "Пусть бог не вмешивается" (СИ)"

Автор книги: урсула де виль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

– Кого же тебе бояться, если не тех, кто хочет убить?

Она крепко зажмурилась. Говорить об этом не хотелось так же сильно, как и вспоминать день смерти аввы. Словно Холмс ставила приговор самой себе.

Целесообразнее было бы ничего ему не говорить, но её ненормальное доверие к Джотто пересиливало даже здравый смысл.

– … Я боюсь себя, – в горле пересохло, и эта сухость с неимоверной силой драла глотку. Однако ведьма продолжала говорить: – Потому что этот страх превращается в ненависть. В желание убить до того, как убьют тебя. Он мутит мне рассудок… В итоге мне становится страшно не быть убитой, а спастись за счёт чьей-то жизни. Это словно иметь реального демона внутри, который при встрече с охотником взрывается бешенством и просит ключ от клетки, чтобы вырваться наружу.

Она резко отстранилась.

Прижала колени к груди и обхватила голову обеими руками. Жуткие воспоминания проносились в голове со скоростью света: бесконечные лабораторные исследования, эксперименты, издевательства, чужие смерти.

– Мне не важно, как меня называют: грешницей, поганью этого мира, тварью, которой лучше было бы сдохнуть при рождении…

Триш равно вдохнула и покачала головой:

– Но убийцей я быть не хочу.

Комментарий к Часть двадцать третья. Триггер и демон внутри ведьмы.

*Триггер – выражаясь общедоступным языком, это любое событие (нежелательная встреча, плач ребёнка, шум машин, нахождение на высоте и т.д. и т.п.), которое вызывает у людей с психологическими травмами сильный стресс или же приступ психопатии.

========== Часть двадцать четвёртая. На первом перепутье. ==========

I.

Четвёртые сутки тотального безделья протекали в том же темпе, что и все предыдущие.

Триш лежала в кровати и бесцельно пялилась в потолок, испещрённый мелкими редкими трещинами и тёмными пятнами на старой побелке. Ведьма старательно медитировала на траекторию тени от зажжённой лампочки и от всей души ленилась, периодически трогая языком термометр у себя во рту. Рено внимательно наблюдал за движениями глаз своей подопечной, расположившись у неё на груди, чтобы заменить то ли грелку, то ли горчичники. На лбу колдуньи лежала влажная тряпка, а на стуле рядом с изголовьем кровати стоял тазик с холодной водой. Нос и уши неприятно закладывало, в горле першило и наружу рвался кашель такой силы, словно Триш должна была выплюнуть вместе с этой перхотой ещё и свои лёгкие.

А ещё невыносимо сильно хотелось постоянно ныть и жаловаться на своё состояние.

Шёл четвёртый день болезни Патрисии Терри Холмс.

– Как ты себя чувствуешь? – глаза Рено обеспокоенно прошлись по бледному и вспотевшему лицу с лихорадочным, вовсе не привлекательным румянцем на щеках.

– Чудесно, – охрипшим от кашля голосом буркнула девушка и тут же вытянула руку из-под одеяла, чтобы придержать термометр. – Нет, правда, Рено, я в порядке. Это обычная простуда. Вот увидишь – через неделю уже буду бегать, прыгать и…

– … Сидеть у швейной машинки или валяться в постели, делая наброски – это ты имела в виду? – в голосе хорька слышалась чистая насмешка, хотя, откровенно говоря, Бендетто все ещё не мог успокоиться: что-то неуловимо волновало его в этой болезни, возникшей так спонтанно и странно – сразу же после возвращения Терри в этот город. – … Можно подумать, что я не знаю тебя? Ты даже по лестнице без отдышки подняться не можешь. Какой уж там «бегать-прыгать»?

Ведьма закатила глаза, но спорить с правдивым мнением Рено не стала – в конце концов, зачем отрицать очевидное? – молча вытянула градусник из сомкнутых губ, взглянув на отметку:

– Тридцать восемь градусов по Цельсию, – озвучила она предел, до которого поднялась ртуть, и с трагическим вздохом (после которого незамедлительно последовал кашель) положила термометр на край стола. – Не помню, чтобы у меня была такая высокая температура с того самого момента, как подхватила ветрянку в шестнадцать лет.

Переложив фамильяра со своей груди на подушку рядом со своей головой, девушка стянула со лба импровизированный компресс, кинула его в таз с водой и медленно поднялась с постели, держась за её изголовье. Даже стоять прямо для неё было проблематично, не говоря уж о том, чтобы соорудить из подручных средств отвар против простуды (ещё будучи в родном XXI веке, обычно она варила себе лекарство заранее и хранила в стеклянных пузырьках, на глубине ящика в тумбочке).

– Куда ты собралась? – Рено подорвался с места и порывался по привычке запрыгнуть на плечо своей подопечной, но вовремя понял, что этим лишь выбьет её из равновесия.

– Есть хочу, – шмыгнув носом, пожаловалась ведьма. – Карлос перед уходом сказал, что Марция сделала мне куриный суп.

Она плотно укуталась в тёплый клетчатый плед, которым обычно застилала кровать, проверила – было ли окно закрыто на задвижку – и, изредка переминаясь с ноги на ногу, вышла из комнаты.

Но до кухни не дошла, поскольку на всё двухэтажное здание ателье раздался звонок, оповестивший о прибытии таинственного гостя.

Триш могла лишь гадать – кем являлся очередной избранный, умудрившийся не заметить табличку «закрыто», висевшую на двери. Бурча себе под нос нелестные выражения в адрес нежданного посетителя, девушка изменила траекторию своего пути и нехотя поплелась открывать.

– Извините, но мы на сегодня уже закрыты и заказы не принимаем, – на автомате протараторила она, когда встретила гостя. При этом взгляд её был направлен на собственные ноги, а не на личность незнакомца.

– И никаких исключений даже для друзей? – с явной улыбкой мягко полюбопытствовал посетитель.

Слёту узнав его по голосу, Триш резко вскинула голову и удивлённо моргнула несколько раз, как будто одного раза ей было мало, чтобы убедиться в личности человека, столь внезапно решившего заглянуть на огонёк.

– Угетсу? Что тебя привело сюда так поздно? – она мельком обернулась, чтобы взглянуть на часы, прибитые к стене – стрелки показывали начало девятого.

Но судачить о позднем визите было не очень удобно, поэтому, раскрыв дверь перед Асари, Терри отошла чуть вбок и пропустила вонгольского гостя в ателье, после чего деревянная створка с неприятно громким хлопком закрылась за его спиной. Или Триш просто показалось, что звук был громким?

– Благодарю, – с вежливой улыбкой мужчина кивнул ей.

– Выпьешь со мной чаю? – спросила колдунья, поправив сползший с плеч плед. – Или кофе?

Хотя – если говорить совсем уж начистоту – ни того, ни другого, Триш пить не желала, а шебуршить и суетиться на кухне в своём состоянии полумёртвой амёбы, у неё элементарно не было сил: все они уходили на то, чтобы поддерживать своё тело в вертикальном состоянии.

– Спасибо, но не стоит утруждаться – я зашёл совсем не на долго, – к огромному, но очень незаметному со стороны, облегчению ведьмы, отказался Угетсу. – Просто пребывал в городе по одному важному делу, вот и решил по пути обратно проведать тебя, – он оценивающе осмотрел Холмс с головы до ног, после чего добавил: – … И, как погляжу, не зря.

– Прошу, только не рассказывай никому о том, что я болею, – ведьма прислонила ко рту кулак и кашлянула пару раз. – Особенно об этом не должен знать Джотто.

Учитывая особенности его характера, специфичного отношения к ней и всех тех событий, произошедших между ними, не трудно было догадаться, что этот уникум в лепёшку расшибётся, но примчится к ней и либо потащит по медикам Вонголы, либо сам будет заботиться.

Какая из двух перспектив была хуже – Триш для себя ещё не решила.

Асари тем временем, догадавшись о нерадужных мыслях девушки, рассмеялся и понимающе кивнул.

– Боюсь, у меня и не будет возможности, даже при всём желании, – сказал он и затем пояснил: – Он завален работой по уши и не может покинуть резиденцию. Джи оторвёт мне голову, если Джотто сорвётся к тебе и оставит кипы важных документов не разобранными.

– … Да и я не в лучшем состоянии, чтобы гостей принимать, – Холмс неловко улыбнулась и у неё в носу тут же неприятно защекотало, да и глаза заслезились. Она подняла голову вверх, громко чихнула, а затем закашлялась, кажется, в тысячный раз за сегодня. – Заражу его ещё. Джи и так меня недолюбливает, а если ваш псих ещё мою простуду подхватит, то… – ведьма сделала характерный жест руками: – Сразу на Голгофу без суда и следствия.

– Он не настолько свиреп, как может показаться…

– Просто эксцентричный, вспыльчивый, недоверчивый и немного слишком умный, – выразительно выгнув бровь, многозначительно перебила его оправдания в сторону Арчери Терри.

Асари улыбнулся так, словно бы ему стало неловко.

Хотя, наверное, так и было, потому что инсинуации и претензии к Холмс, даже после того как она стала «почти своей» в Вонголе, в основном появлялись только у самых «принципиальных» – Алауди и Джи.

– Признаюсь, иногда эти его черты характера доставляют хлопот. Отчасти ты права – он заботится о Джотто больше, чем кто-либо из нас, как…

– … Нянечка.

По измученному болезнью выражению лица трудно было судить о чём-либо, однако то, как девушка усмехнулась, не изменяя своей привычной манере, говорило о том, что она ещё была способна на шутки и мозг не спёкся от лихорадки.

Триш поёжилась от холода – всё-таки носки не особо спасали от сквозняков в доме – и зевнула. Её немного клонило в сон, несмотря на то, что она почти весь день провела в кровати то читая книгу, то дремля: всё же болезнь, какой бы лёгкой она ни была, истощала её организм.

– Побольше отдыхай и поскорее выздоравливай, – Угетсу не удержался и погладил колдунью по растрёпанным и спутанным волосам. – Ты ведь не против, если я буду заходить и справляться о твоём здоровье? Могу пообещать что-нибудь вкусное, как плату за посещение.

Его улыбка снова переменилась – из неловкой в лукавую – и девушка негромко засмеялась.

По звучанию, скорее всего, это воспринималось на слух, как нечто среднее между предсмертными судорогами и фистулой мертвеца, но такая мелочь не очень взволновала её – было гораздо интереснее другое:

– Как так получилось, что ты узнал о том, что меня можно подкупить едой? – сквозь свой «смех» – если его можно было так назвать – спросила Триш.

– Скажем так – я молчаливый, но очень наблюдательный, – Асари вытянул из одежды карманные часы на золотой цепочке и взглянул на время. – Извини, что так спешно покидаю тебя, но мне уже пора выдвигаться. Я ещё зайду, Триш.

Ведьма привалилась спиной к стене – немногочисленный запас сил, уходивший на то, чтобы просто стоять и не валиться набок, быстро подошёл к концу.

– Хотела бы я предложить погостить подольше, но боюсь, что если я в скором времени не прилягу, то тебе придётся тащить меня до ближайшей горизонтальной поверхности, – почесав рукой затылок и поморщившись от того, насколько противно стало из-за ощущения грязи немытых волос, девушка шумно вздохнула: – Пожалуйста, будь осторожен по дороге домой.

– Тебе тревожно? – слабо насторожился Угетсу, открыв дверь и на секунду обернувшись.

Колдунья безразлично пожала плечами и отрицательно качнула головой, но вовсе не опровергая его предположение, а подтверждая, что в этом не было ничего необычного.

А улыбка у неё была грустная-грустная, словно бы существовало то, от чего ей становилось не просто тягостно и страшно…

Это длилось лишь мгновение, прежде чем дверь за ним закрылась, оставляя за собой неприятное, ноющее чувство.

Словно медленно, но верно – кирпичик за кирпичиком – появлялась незримая крепость, нерушимой цитаделью окружавшая все внутренние беспокойства Триш, не давая им вырваться наружу.

– … Мне всегда становится тревожно с наступлением темноты, – в пустоту прошептала ведьма.

Рено смерил свою подопечную обеспокоенным взглядом.

Её поведение теперь так сильно отличалось от того, что было неделей раньше: перед той злополучной поездкой в родные края Елены. Триш буквально ушла в себя, не позволяя никому понять свои мысли и не желая делить ни с кем собственные тревоги.

Маленькая эгоистка.

Фамильяр знал, что ничего не добьётся от неё – ни откровений, ни признаний, ни тем более, слёзных молений о защите и помощи.

Зато он знал кое-кого другого, кто точно мог ему всё рассказать без утайки.

II.

Надо признаться, что реакция на его просьбу вкратце передать суть всех событий, что произошли в те три дня, пока он пребывал в своём мире, оказалась более, чем просто «впечатляющей». Настолько удивлённое и одновременно возмущённое выражение лица Джотто Рено довелось видеть впервые.

– … Хочешь сказать, что она умолчала об этом? – сурово нахмурив брови, недобрым тоном осведомился мужчина, чтобы удостовериться в абсолютной чуткости своего слуха. После утвердительного кивка, Примо закатил глаза и откинулся на спинку стула, хлопнув себя ладонью по лбу – настолько невыносимо ему было знать о том, что и Триш умела врать: – Вот же маленькая лгунья! Клялась, что расскажет всё без утайки!

Он явно был вне себя от злости. И Рено, несмотря всю свою симпатию и привязанность к подопечной, не мог оспорить его слова или же возмутиться недовольству – ведь Триш и впрямь солгала.

– Я бы не пришёл сюда без необходимости, – спокойно заметил фамильяр, удобно устроившись на стопке бумаг, что была небрежно сложена около светильника.

Когда он появился здесь, Примо был в работе по самые уши, несмотря на то, что время близилось к полуночи, а часть неразобранных документов на его столе явно превышала часть тех, что уже были внимательно прочитаны, подписаны и приняты во внимание (на отдельных листах можно было заметить аккуратные пометки, в роде – «назначить встречу», «нанести визит» и так далее).

Сам же Джотто выглядел почти так же, как себя чувствовал Рено после того, как выяснил, что собственная подопечная предпочла не доверять ему важный разговор, да ещё и обманула. То бишь плохо и явно ненастроенным на доброе и вежливое общение.

– Не волнуйся на этот счёт, – устало вздохнув, пожал плечами глава семьи Вонгола. – Я и не рассчитывал на то, что ты здесь ради приятной беседы за чашечкой чая.

– … Приятно знать, что мои повадки хорошо тебе известны, – вежливо, но с ленцой склонил голову хорёк, а затем вспомнил о цели своего визита и начал подводить разговор именно к теме собственных намерений: – Видишь ли, как фамильяр, имеющий под своей опекой ведьму, я способен чувствовать её эмоции в те моменты, когда они достигают своих пределов. Так я узнаю, когда моему протеже угрожает опасность.

Дальше логическая цепочка в голове Примо выстроилась сама по себе, поэтому в последующих объяснениях мужчина не нуждался. Не так уж и трудно было догадаться, что в момент встречи с охотниками Триш испытала сильнейший стресс и этот импульс передался её фамильяру.

– В таком случае, почему ты не появился, как только почувствовал, что ей нужна помощь? – без какой-либо толики злости или же намёком задеть Бендетто за живое, спросил Джотто.

– Она мне не разрешила – запечатала все лазейки и лишила маны, – раздражённо ответил ему Рено, начав лупить хвостом по листам бумаги. При одном лишь воспоминании о фальшивой улыбке и ещё более фальшивых словах: «ложная тревога – я просто обозналась», его обуревала настоящая ярость. – Несносная девчонка.

– Упрямая и вредная, – согласно покивал головой Примо.

– У меня не было выбора, кроме как прийти за объяснением сюда: в голову-то к ней я залезть не могу, – тяжело вздохнул фамильяр, мысленно соглашаясь с теми чертами характера, что назвал его собеседник, но предпочитая никак не комментировать их и не продолжать список.

– У меня было плохое предчувствие на счёт этой поездки, – честно сознался ему Джотто и потёр шею. – Теперь, когда я вспоминаю об этом… Триш, кажется, тоже чувствовала что-то неладное.

– И вы оба, как самые настоящие идиоты, проигнорировали свою интуицию и всё равно поплелись туда, – констатировал факт фамильяр. – Что уж тут сказать?.. Ваше поколение весьма небрежно относится к таким важным вещам. Однажды это может стоить тебе жизни.

– И не поспоришь ведь, – пробормотал в ответ Примо, криво усмехнувшись. – Но я не мог не появиться там.

– Репутация, – хмыкнул хорёк. – Какой от неё прок, коль жизнь на волоске висит?

– Я бы не был так категоричен…

– Это был риторический вопрос.

Рено перестал лупить хвостом по документам позади себя и по привычке свернулся в клубок, уместив голову на скрещенных передних лапах.

– Пойми, юноша, – тяжко вздохнул он. – Моя ведьма – не ты. В случае опасности она оробеет и не сможет спастись… Так что впредь, прошу тебя, не пренебрегай такими вещами.

Сейчас им обоим было одновременно странно и, отчего-то, очень правильно говорить о Триш друг с другом и выражать свои мысли относительно неё. Эта ведьма была так важна и ценна, что личная неприязнь и политика невмешательства в дела друг друга тут же оставалась забытой, если дело хоть каким-то боком касалось Патрисии.

Она казалась чем-то поистине невероятным. Таинственным, привлекательным и тем, что хотелось оберегать любой ценой.

Даром, что такие жертвы, как «любая цена» самой молодой колдунье были за ненадобностью.

– Скажи, Рено, – Джотто опустил взгляд. Его голос показался фамильяру намного более серьёзным, нежели несколько мгновений назад. – … Какова вероятность того, что при контакте с ведьмой охотник не смог догадаться о том, кто она есть на самом деле?

– Дай подумать… Десять процентов? А то и меньше. И это если повезёт. Я, лично, знаю мало ведьм, которые избежали свидание со смертью, – без задней мысли задумчиво произнёс Рено. – Почему ты спра…

Зажмуренные глаза и выражение душевной муки на лице собеседника навели Рено на догадку в считанные секунды, заставив проглотить свой вопрос. А многолетний опыт и внутреннее чутьё не оставили ему ни малейшего повода для сомнений, но также помогли остаться более-менее спокойным.

Напряжённое молчание воцарилось в кабинете.

Не от того, что оба онемели от собственных догадок, но от того, что один мысленно пытался внушить себе идею о том, что ведьма всё-таки попала в те несчастные десять процентов, а другой будто вновь окунулся в тот вечер, пытаясь воспроизвести в памяти все события, чтобы более чётко описать их и убедиться в том, что Холмс избежала опасности.

– Когда Триш сказала об этом, я не знал, что делать. Впервые за столько лет жутко испугался… – Джотто сглотнул. – Побоялся, что её заберут у меня.

– Страшно, да? – бесцветно спросил фамильяр. – Когда понимаешь, что самая важная женщина в твоей жизни находится в опасности…

– Я подумал, что не прощу себе, если позволю кому-то, о ком не знаю совершенно ничего, отнять её у меня.

Совершенно не думая о собственных словах, Примо говорил то, что было у него на душе, чувствуя в Рено того, кто частично понимал и разделял его ощущения.

– В таком случае у меня для тебя плохие новости, парень, – в голосе Рено, пропитанном горечью, просквозила насмешка. – Ты, как и я, вляпался по уши… Она не из нашего времени. И она не останется здесь ради тебя или ради меня.

На секунду в голове мужчины вспыхнула ярость:

– Как будто я этого не знаю? – огрызнулся в ответ он, не желая слышать то, о чём даже думать не хотел.

Рено медленно закрыл глаза. Он понимал чувства Джотто, как никто другой.

– Эта девочка для меня почти родное дитя – я люблю её всем своим сердцем и готов до самой смерти быть рядом… – к горечи и насмешке над собой примешалась печаль. – Если бы только она жила здесь.

– Она, родись в этой эпохе, была бы не той, кого мы знаем, – без особого интереса заметил Первый Вонгола.

– Твоя правда, – кивнул фамильяр. – Наша Триш прекрасна такой, какая есть сейчас, – он на мгновение замолчал, обдумывая свой вопрос, который возник в голове абсолютно спонтанно, непредумышленно, но так к месту: – Послушай, парень, ты уверен, что продолжая в том же духе сможешь отпустить её, когда придёт время? Не лучше ли отстраниться сейчас? Тогда в будущем и боль утихнет быстрее…

Резко вскинув голову и взглянув на Рено обескураженно-удивлённым взглядом, Джотто, к большому недоумению фамильяра, сперва усмехнулся, а затем и вовсе рассмеялся.

На секунду он стал так похож на психа, которым его нелестно окрестила когда-то Холмс, что Бендетто невольно почувствовал беспокойство за здравомыслие Примо.

Мужчина тем временем встал с кресла, подошёл к окну и распахнул его настежь.

Весёлая улыбка не сходила с его лица, но вот в глазах напротив – боль топилась в печали и горечи.

– Отстраниться, говоришь? – медленно повторил слова фамильяра мужчина. – Но ведь уже поздно… Настолько, что я, пожалуй, не оставлю её, даже если она сама этого захочет.

Это было страшно и одновременно до дрожи прекрасно: любить женщину так сильно, что непредумышленно готов жертвовать своим сердцем ради нескольких месяцев счастья.

Из двух зол: похоронить своё желание – быть с ней – так глубоко, что никто никогда не узнает об этом; или же любить её, пока душа окончательно не разобьётся на куски, он, ни на мгновение не сомневаясь, выбрал второе.

И пускай после этого его назовут сумасшедшим миллионы раз. Пускай наденут смирительную рубашку и упекут в лечебницу. Пускай хоть мир рухнет ко всем чертям и бесам.

Джотто будет повторять снова и снова:

Помешательство на этой женщине – самое лучшее, что с ним могло случиться.

Комментарий к Часть двадцать четвёртая. На первом перепутье.

Болею. Не вычитано. Схема стандартная: Ошибки -> Публичная Бета -> “+” в карму:)

========== Часть двадцать пятая. Сложность в принятии решения. ==========

Саундтрек к главе:

Emancipator feat. Madelyn Grant – Seven Seas

I.

Своё обещание – не делить ни с кем тайну болезни Триш – Асари сдержал целиком и полностью: ни единая живая душа, кроме тех, кто работали в ателье и заботились об ослабевшей Холмс, ни сном ни духом не ведала о состоянии девушки, поэтому остаток своего недуга ведьма провела в относительном спокойствии. Разве что на поправку, почему-то, шла чересчур медленно и неохотно. Словно организм, в виду разного рода стрессов и нервных перенапряжений, просто-напросто отказывался выздоравливать и тем самым требовал к себе особого отношения.

Увы и ах, но дольше, чем на две недели, оттянуть раскрытие своего неутешительного состояния Холмс не смогла бы даже при всём желании.

Поэтому, как только в окна постучался холодный и промозглый итальянский декабрь, ведьма решилась наконец-то ответить на приглашение Елены гостевым визитом в резиденцию Вонголы. И в этом деле Угетсу, недолго думая, поспособствовал девушке, предложив себя в качестве её сопровождающего.

День был выбран под настроение ведьмы – самый солнечный и тёплый (хотя куртку, которая была с ней в тот вечер, когда она прибыла в этот век, Терри всё-таки захватила с собой).

Город казался в разы оживлённее, чем обычно: люди, торопившиеся невесть куда, образовывали толпы, украшали дома, скверы и парки, и устраивали небольшие уличные представления в преддверии надвигающихся праздников. Триш эта суматоха казалась настолько знакомой, что при одном лишь взгляде на эту суету в груди приятной тяжестью наливалось чувство ностальгии. Там, в XXI веке, это тоже было своеобразной традицией – начать подготовку к зимним праздникам за месяц до их начала.

Оставалось чуть больше двух недель до Рождества. Сразу же за ним шёл День святого Стефана, а уж после него на носу висел день празднования Нового года.

Предпраздничная чехарда была заметна во всех уголках города и даже за его пределами.

Правда резиденции Вонголы эти торжества, почему-то, будто и не касались вовсе.

Когда автомобиль пересёк территорию особняка и Триш вошла через парадные двери, будучи уверенной в том, что Елена встретит её сперва с гневными порицаниями, а затем с распростёртыми объятиями, вместо дочери принца колдунья увидела Деймона, что спускался вниз по лестнице, крепко сжимая кулаки и сквозь зубы цедя нечто невнятное, но, судя по суровому выражению лица и яростно сверкающим глазам, явно нелестное.

Спейд промчался мимо изумлённой Терри, кажется, даже не заметив её присутствия, и поспешил покинуть территорию резиденции, по-прежнему не скрывая своего негодования и гнева.

Асари, в ответ на искреннее недоумение во взгляде ведьмы, неопределённо пожал плечами со словами:

– Понятия не имею, что с ним такое.

– И то верно, – Триш улыбнулась и прикрыла глаза. – Думаю, об этом мне стоит спросить у самого́ источника раздражения Деймона.

– О ком это ты? – спросил мужчина.

Вместо ответа девушка подняла левую руку и показала три пальца, которые впоследствии начала по очереди загибать.

В тот момент, что она загнула последний, Угетсу краем глаза увидел, как из того же конца коридора, на втором этаже, откуда пару секунд назад метнулся Спейд, показался Джотто.

Асари при виде друга не смог сдержать улыбки, а Терри показала указательный палец, мол: «Бинго!», и начала поочерёдно двигать плечами, имитируя танец победы. Хотя недолго длилось торжество: почти сразу же после этого колдунья закашлялась, чем, собственно, и привлекла внимание Примо.

– Такое чувство, что мы не виделись намного дольше, чем три недели, не правда ли? – ведьма улыбнулась и отдала в руки подоспевшего Саверио свою куртку, не забыв поблагодарить дворецкого за его старания.

– Возможно, ты просто сильно соскучилась по мне, разве не так? – мужчина вернул ей улыбку (в разы ослепительнее, чем была у её хозяйки) и спустился в холл. – Я думал, что Асари отправился в город по делам.

– Так оно и было, – невозмутимо подтвердил Угетсу. – Но я закончил все свои дела – последним пунктом в списке было доставить сюда нашу милую Триш.

Девушка склонила голову, подтверждая слова мужчины.

– А теперь, – вновь охрипшим после кашля голосом сказала она. – Не угостишь меня чаем, как гостеприимный хозяин?

Прокомментировать болезненный внешний вид ведьмы Джотто не успел – в этом его опередила дочь принца, до этого времени распоряжавшаяся украшением столовой к Рождеству, и как раз только-только подоспевшая к гостье после оповещения Саверио о прибытии Холмс.

– Мадонна мио, Триш! Ты что, больна?! – всплеснула руками женщина, бросившись к колдунье и схватив её за руки.

Оттеснённый в сторону неукротимым и неуязвимым ураганом «Елена», Примо только снисходительно покачал головой, даже не пытаясь возмущаться или же ревновать – в некоторых вещах он был просто не в состоянии составить достойную конкуренцию этой женщине.

– Елена, не стоит волноваться, – ведьма попыталась мягко высвободить свои ладони из цепкого захвата. – Я уже вылечилась и…

– … Хочешь сказать, что ты уже давно больна? – тут же зацепилась за её слова женщина. – И я ничего не знала? Где твоя совесть, милочка?

Поражённая всплеском эмоций Елены, Холмс изумлённо вскинула брови, не зная, как ответить на все эти вопросы и успокоить невесту Спейда.

– Доктор сказал, что это всего лишь лёгкая простуда, – бодро соврала Терри (о её лжи свидетельствовала лишь усмешка Асари, которую, впрочем, никто не заметил). – Нет причин для волнений… – девушка на мгновение замялась. – … Вместо этого не могла бы ты поговорить с Деймоном? Кажется, он ушёл отсюда не в лучшем расположении духа после разговора с Джотто.

Реакция на предположение о размолвке между друзьями, поразила колдунью, привыкшую к тому, что Елена, по своему обыкновению и статусу «невесты», заботилась и волновалась о своём женихе больше, чем кто бы то ни был.

– Бог ты мой, – женщина обернулась, чтобы поговорить со вмиг напрягшимся Примо лицом к лицу. – Вы снова за своё взялись?

Триш нахмурилась и приподняла брови, вместе с тем надув губы, что сделало выражение её лица странным, забавным и совсем уж неясным: вроде она недоумевала, а вроде кривлялась и издевалась.

– Почему это прозвучало так, словно они занимались не тем, что можно обсуждать на людях? – едва закончив вопрос, девушка наклонила свой корпус в сторону, увернувшись от руки Елены. Женщине почти удалось дать ведьме лёгкий подзатыльник, но её ладонь просвистела в паре сантиметров от головы Триш. – Ну-ну, я вообще-то ничего извращённого не имела в виду. А уж о чём вы там подумали… У кого что болит.

Холмс безвинно пожала плечами и тут же с озорной улыбкой скрылась за Асари, чтобы не получить от дочери принца дополнительных уроков по воспитательной деятельности.

– Ты невыносима, даже когда болеешь, – пробурчала Елена, но оставила бесплодные попытки защитить свою гордость, задетую комментарием Триш, и смилостивилась. – … Пожалуй, мне действительно стоит последовать за Деймоном.

Джотто за её спиной с большим облегчением тихо выдохнул: не хотелось объяснять всем, что у Деймона местами чердак разваливался, поэтому на ум ему приходили совершенно дикие мысли и затеи.

Даже любопытно становилось – все иллюзионисты были такими? Или же это Спейд просто умудрился оказаться избранным с идеями всевластия в голове?

Чёрт их разберёшь.

После угрозы Елены – остричь волосы Триш под ноль, если она не соизволит нанести визит в Вонголу через два дня – женщина попрощалась со всеми и спешно удалилась вслед за женихом, чтобы, по предположениям Холмс, вбить ему в голову правильное видение ситуации.

Асари, недолго думая, тоже покинул их под притянутым за уши предлогом желания скоротать время в библиотеке и набраться ума-разума.

После его отбытия, не теряя времени даром, Терри прошла в гостиную и удобно устроилась на диване рядом с крайне недовольным Арчери. И чем именно – нескончаемой работой, какими-либо плохими известиями или же визитом ведьмы – Джи был огорчён, Холмс оставалось лишь гадать.

– Я так надеялась, что ты хотя бы раз встретишь меня улыбкой… но вот что получаю каждый раз, когда прихожу, – удручённо вздохнула девушка, любезно попросив подоспевшую Беатриче напоить её чаем с мёдом и накормить какой-нибудь сладостью (следить за фигурой во время болезни колдунье совершенно не хотелось). – Джи, я надеюсь, ты сделаешь мне подарок ко дню рождения.

– День рождения? – мужчина удивился так искреннее, что даже Джотто засмеялся, хотя его настроение до сего момента едва ли было выше, чем у его друга.

– Да, – Триш закашлялась и поморщилась от сильной рези в горле. – … К твоему сведению, у меня тоже он есть.

– Постарайся поскорее выздороветь, – к огромному удивлению ведьмы и Примо, озаботился Джи, проигнорировав укоризненную шпильку девушки. – … С таким жутким кашлем ты выплюнешь свои лёгкие и не доживёшь до него. Когда, кстати, этот великий праздник?

– Твоя лесть – сплошное ёрничество, – едко подметила Холмс.

– Я спрашиваю, чтобы случайно не попасть на него, – фыркнул Арчери. – Ну, так когда?

Прежде чем ответить, девушка на секунду отвлеклась на фигуру Лампо, мелькнувшую за окном, и этого мгновения Джотто сполна хватило, чтобы опередить Терри и сказать вместо неё:

– Двадцать шестого числа.

Ослепительно улыбнувшись, колдунья кивнула и добавила: