Текст книги "Постскриптум: "Пусть бог не вмешивается" (СИ)"

Автор книги: урсула де виль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

В том месте, где буквально долю секунды назад сидела ведьма, появилась дымящаяся дыра – отверстие от пули. Но звука выстрела не было… Не было ведь?

Холмс смотрела на это свидетельство покушения на её жизнь и не могла поверить – почему это происходило? Именно сейчас и именно с ней.

Умереть?..

Здесь?

Не в постели с шёлковыми простынями в доме с видом на океан и золотые пески, а в богом забытой штаб-квартире независимого хранителя Вонголы в компании его подчинённых и его самого?

Нетушки. Нонсенс.

Застывшая словно во льдах кровь начала бурлить, шипеть и пениться, учащая замедлившееся сердцебиение.

Гнев вскипал в считанные секунды, вытесняя собой страх и оцепенение.

Губы Триш скривились от ярости и досады.

– Да что за чёрт? – рука потянулась к волосам на голове и ощутимо их сжала. Боль, пронзившая одновременно и затылок, и порезанную ладонь, немного привела колдунью в чувства. – Как будто это я решаю, кем мне родиться.

В углу комнаты что-то подозрительно захрустело: графин с водой пошёл трещинами.

– Да чёрта с два! Мне авва не для того жизнь дал, чтобы я здесь загнулась!

В один момент, синхронно с тем, как стеклянный сосуд разлетелся вдребезги, стекло в оконной раме тоже лопнуло, будто от перенапряжения, и осколки оросили добрую половину комнаты.

Терри стукнула кулаком по своему колену и зарычала от того, насколько сильно была огорчена, зла и одновременно испугана.

– Холмс, что за чертовщину ты творишь?! – грозно воскликнул Алауди, против воли повысив голос, когда ведьма попыталась слезть с его рук и встать на ноги.

Он быстро пресёк её безумную попытку, посчитав, что если не сделает этого, то сумасшедшая женщина в припадке бешеного геройства попытается противостоять своему возможному убийце.

– Куда ты собралась, безмозглая? – мужчина слегка подкинул девушку, заменяя этим стандартное «встряхнуть за плечи», чтобы та перестала вырываться, а затем небрежно бросил: – Эй, я забираю её.

– Ты должен был сделать это десять секунд назад!

Дым понемногу начал рассеиваться и помутневшим от внезапно накатившей усталости взглядом Триш различила две мужских фигуры, стоявшие впереди.

Дверь позади них с хлопком распахнулась и, ударившись об стену, вновь закрылась.

Вперёд Алауди, словно стрелы, с бешеной скоростью метнулись двое – те самые подчинённые детектива.

– … Врываться в дом полицейских, да ещё и без приглашения? А вам наглости не занимать, синьор!

Один выстрел, за ним второй и сразу же третий. Чей-то глумливый смех и ругательства сквозь зубы – в голове Холмс царил самый настоящий хаос.

Мужчина тем временем, по-прежнему держа обессилевшую ведьму на руках, сохраняя подозрительное безразличие к ситуации, просто вышел из комнаты, оставив Рено и своих подручных разбираться с внеплановым посетителем.

Для Терри это казалось полнейшим безумием.

Именно тем самым «не нормально», что почему-то так сильно соответствовало Вонголе и шло почти синонимом к ней.

Несмотря на абсолютную кашу в голове всё же собрав остатки своего трезвого сознания в единое целое, Холмс подумала о том, что в общей сложности всё это было так сильно похоже на инсценировку – обычную театральную постановку спектакля с неудачным сценарием, что даже в появление охотника верилось с огромным трудом.

Если бы только не та самая ненависть ко всем представителям её расы, исходившая от Джозефа Остина почти на физическом уровне, которую Терри ощущала лучше, чем собственные эмоции, колдунья несомненно посмеялась бы над тем, насколько отвратительно играли актёры и насколько неудачной получилась шутка в принципе.

– Нужно забрать Рено… – ослабленно пробормотала Холмс. – Его нельзя там оставлять.

Алауди вынес вяло сопротивлявшуюся девушку из здания.

– Ты явно не в своём уме, – грубо обрубил детектив.

– Вы не понимаете… да, не понимаете, – продолжала бормотать Триш. Её сознание путалось всё сильнее с каждым мгновением, а вязкий дурман накатывал волнами – одна больше другой.

– Клянусь, я забью Джотто до смерти, если он не объяснит мне, почему я обязан следовать его плану и спасать тебя, – почти сквозь зубы процедил мужчина.

Он едва успел усадить Холмс в машину и сесть за руль.

Земля задрожала, всё вокруг заходило ходуном.

В следующую секунду восточное крыло здания разлетелось на кусочки.

Алауди вжал педаль газа в пол – автомобиль рванул с места и осколки от взрыва лишь чудом не задели его.

Триш не увидела, как огонь полыхнул в другой части дома и вскоре центральную часть постигла та же участь, что и восточную: девушка потеряла сознание от усталости и рецидива своего нервного расстройства.

Детектив же, глядя на горевшие руины штаб-квартиры в зеркало заднего вида, мысленно обещал себе сперва заставить Вонголу Примо возместить ущерб, а затем выпотрошить из него всё, что только можно.

Почти нетронутым осталось лишь западное крыло, да и то вряд ли уже было пригодным для жилья.

II.

– … Даже если эта развалина пошла прахом, жизнь Триш намного важнее!

– Это была моя собственность и…

– Я всё равно была против, чтобы вы там находились – ежу понятно, что рядом с ней даже стоять опасно! Только подуешь чуть-чуть, и эта лачуга развалится!

– Ты невыносима, Елена.

Холмс еле пришла в себя. Очнулась от звонкого и возмущённого голоса Елены: женщина явно была рассержена и удручена чем-то.

Сознание ведьмы возвращалось в реальность неохотно и туго.

Тело было неестественно тяжёлым, словно свинец, а веки так и норовили закрыться, однако воспоминания о произошедшем до того, как Терри потеряла способность трезво мыслить, вернулись к ней в считанные доли секунд и поэтому колдунья не могла позволить себе спать и дальше.

Опираясь ладонями на жестковатое сидение автомобиля и пытаясь не вслушиваться в обвинительные восклицания невесты Деймона Спейда, Патрисия медленно поднялась, после чего наощупь нашла ручку и открыла дверцу.

Триш заметили, как только она буквально вывалилась из машины – ноги её совсем не держали, голова сильно кружилась и очень чётко ощущался сильный недостаток маны, который непременно необходимо было восполнить либо полноценным отдыхом, либо зельем, варить которое сил у девушки не было.

– Триш! – напрочь позабыв о своей обиде и поучительных нотациях Алауди, Елена рысью бросилась к ведьме, помогая встать с колен. – Как ты себя чувствуешь? Мы сейчас же пойдём в дом, и ты приляжешь.

Холмс хотела выдавить из себя хоть какое-то подобие благодарной улыбки, но стоило ей принять более-менее вертикальное положение, как желудок скрутился в узкую, ссохшуюся петлю, а к горлу подкатил несглатываемый ком чего-то мерзкого: горького и липкого.

Едва успев отвернуться от всех и вырвать свою руку из ладоней женщины, ведьма схватилась пальцами за боковое зеркало автомобиля и её буквально вывернуло наизнанку прямо на дорогу.

Глотку обожгло горечью.

По спине прошлись лёгкие хлопки маленькой женской ладошки и Триш, откашливаясь от мерзости в своём горле, словно сквозь вату услышала заботливый мужской голос:

– Всё будет хорошо. Сейчас это пройдёт.

Часто и прерывисто дыша, она кивнула, словно была не в своём уме, а затем её снова скрутил спазм тошноты. Схватившись рукой за живот, когда на новый рвотный позыв тот откликнулся болезненной остротой, ведьма едва не свалилась на землю.

Не дали – Джотто крепко схватил её за локоть, не позволив упасть.

– Ничего-ничего, сейчас мы тебя уложим в постель, и ты отдохнёшь, – ласково приговаривала дочь принца с другой стороны, придерживая колдунье волосы и поглаживая её по спине.

– Мне нужно в ванную, – осипшим голосом произнесла Триш, как только откашлялась и почувствовала, что в желудке больше не осталось ничего, что могло бы показаться наружу. Она кое-как выпрямилась, утёрла запястьем рот и выдохнула, смаргивая с ресниц слёзы. – … Грёбаная жизнь. Прямо как в аду. Меня что, отправили сюда, чтобы я здесь умерла?

Елена жалостливо поджала губы и качнула головой.

– Идём, дорогая.

Она взяла её под руку, чтобы девушка не упала, однако едва успев сделать шаг в сторону, колени Холмс тут же подогнулись, и она едва не свалилась.

Приглашений или просьб Примо ждать не стал – подхватил девушку на руки и понёс в сторону резиденции, чтобы за ней присмотрели, пока он будет отсутствовать.

Триш слабо обняла мужчину за шею и, доверительно прижавшись щекой к его груди, наконец-то расслабилась и закрыла глаза, позволяя себе отдохнуть ещё немного. Она, по непонятным на то причинам, всей душой верила в то, что теперь, когда Джотто был здесь и обо всём знал, можно было не мучить себя и дальше.

Сам Примо тем временем, лишь бросив взгляд на бледное и измученное стрессом лицо колдуньи, мученически вздохнул: пусть его план и проходил именно так, как он и задумывал, видеть девушку в таком состоянии всё равно было невыносимо.

Он осторожно уложил ведьму на постель в своей спальне, пальцами убрал взмокшую, налипшую на лицо чёлку и, бросив короткий взгляд в сторону Елены, присевшей на край кровати с противоположной стороны, полностью вверил заботу о Холмс ей.

Дочь принца с пониманием во взгляде посмотрела на суровое выражение потемневшего от нескрываемого гнева лица мужчины. Она знала, что Джотто шёл не на переговоры. И раз в этом случае ему понадобилась помощь Алауди и Деймона, можно было даже не сомневаться – дело серьёзное.

До того, как он вышел за дверь, перед этим удивительно нежно поцеловав задремавшую от истощения Триш в лоб, Елена взяла тонкую, холодную ладонь ведьмы в свои руки, прижалась к ним лбом, моля всех богов о выздоровлении девушки, и сказала:

– Я понятия не имею, что ты задумал, но пожалуйста, сделай всё возможное, чтобы тот, из-за кого она сейчас в таком состоянии, получил по заслугам.

Напоследок Джотто проверил пистолет, покоившийся в кобуре под левым плечом и, обернувшись всего лишь на одно короткое мгновение, утвердительно кивнул.

– Позаботься о ней, – сказал он и дверь с негромким хлопком закрылась за его спиной.

Мужчина знал – его рука не дрогнет, когда нужно будет пустить пулю и лишить Джозефа Остина его жалкой жизни.

В тот вечер, когда фамильяр Триш наведался к нему в кабинет и узнал о встрече ведьмы с охотником, он задал вопрос – что нужно сделать, чтобы ведьма осталась в живых.

Рено ответил ему незамедлительно. Но хитро, словно проверял.

И Примо прошёл этот тест без каких-либо упрёков и замечаний.

Триш не хотела никого убивать – она не была создана для того, чтобы отнимать чьи-то жизни. Для неё чужая кровь на собственных руках бы стала глубокой психологической травмой – ещё одним незаживающим шрамом на исполосованной душе.

Джотто для неё такой жизни не желал – изначально был готов стать убийцей, несмотря на то, что раньше бы непременно задумался над этим и сто раз пересмотрел своё решение.

Но сейчас… ради жизни любимой женщины ему было не совестно убить кого-то и не зазорно умереть за неё самому.

– Всё закончится быстрее, чем ты откроешь глаза.

Он действительно безо всяких сомнений любил Триш.

========== Часть двадцать девятая. Перевёрнутый рай (глава первая). ==========

I.

Мысли путались и тело било дрожью, словно в лихорадке. Нестерпимый холод сменялся удушливым, зыбким жаром, который почти сжигал лёгкие и хватал за горло цепкими невидимыми пальцами. Каждый вдох давался с огромным трудом, словно на грудь свалили груду кирпичей.

Убей.

То лицо с самодовольной, победоносной улыбкой охотника, уже почти расправившегося со своей жертвой, возникало синхронно с тем, как сознание, словно стрелой, пронзало это ужасное слово, перечёркивая огромным горизонтальным чернильным пятном все остальные мысли в голове.

Нечто мерзкое и отвратительное рвалось из самого тёмного уголка души: насквозь пропитавшееся чем-то угольно-чёрным и нёсшее вместе с собой смрад жгучей ненависти и прогорклого желания разодрать на куски.

Убей его.

Уже порядком изогнутые прутья воображаемой клетки, в которой была заперта эта чернота, натужно трещали и скрипели: каждое слово будто являлось ударом, от которого сталь уродливо кривилась и делала проём всё шире.

Убей!

Кровь в жилах полнилась страхом и отчаянием от одного лишь взгляда на это чудовище, которое тянуло свою чёрную, покрытую струпьями и нарывами руку в попытках дотянуться до неё – до Триш.

Съёжившаяся в самом углу несоизмеримо маленького импровизированного помещения ведьма изо всех сил закрывала голову руками и прижимала колени к груди, отвергая любую попытку своего внутреннего демона завладеть её сознанием и телом.

Он угроза – убей же его!

Один из прутьев с громким и мерзким скрипом разломался надвое и половинки изогнулись в направлении девушки, которая, оставшись беззащитной перед собственным страхом, смогла лишь закричать.

Отяжелевшее тело отказывалось двигаться с места.

А уродливые, костлявые и крючковатые пальцы тем временем почти коснулись её белой дрожащей от ужаса, словно от жгучего мороза, руки.

Разорви его на части…

Дотронувшиеся до её кисти, мерзкие, липкие и холодные пальцы подняли волну невероятного отвращения, а вкрадчивый шёпот, будто искра, положил начало неконтролируемому гневу.

– Нет! Оставь меня! Я… Я…

Весь мир вокруг слился в единое бесформенное пятно и потемнел.

II.

– … Я не убийца!

Она закричала, но голос на последнем слоге сорвался, став не более, чем противной слуху фистулой.

Сжавшиеся в один липкий комок, внутренние органы словно перемолотила огромная мясорубка.

Дышать было невыносимо тяжело и больно, как будто лёгкие до отказа наполнились солёной водой.

Триш закрыла лицо обеими руками и попыталась привести своё дыхание в норму, что получилось кое-как и далеко не с первого раза.

– Сон. Это был всего лишь сон…

Ведьма крепко сжала рубашку на своей груди – в том месте, где прямо сейчас, в этот момент, в безжалостном, неумолимом огне сгорала какая-то важная часть сердца и души.

Её лицо: глаза, щёки, губы – всё это было мокрым от слёз, которые до сих пор крупными градинами струились вниз, к подбородку, и падали на грудь.

Девушка обернулась – подушка тоже была потемневшей от солёной влаги: слёз и холодного пота.

Пальцами зачесав волосы назад, чтобы убрать с глаз слипшуюся чёлку, Триш громко шмыгнула носом и утёрла щёки тыльной стороной ладони. Синхронно с этим она выдохнула и почувствовала, что понемногу внутри всё начало возвращаться на свои места.

Сердце больше не билось так гулко и грузно, но удары об грудную клетку всё же не были равномерными и никак не получалось вернуть своё прежнее более-менее уравновешенное состояние.

Проведя рукой по шее под волосами, Терри ничуть не удивилась, но почувствовала отвращение к себе. Всё тело было мокрым от холодного пота, и одежда неприятно липла к телу.

Ведьма поднялась с постели, стараясь сильно не шуметь.

Только после того, как она оказалась в самом центре комнаты, стоя босыми ногами на мягком ковре, Холмс наконец-то поняла, что помещение было ей абсолютно не знакомо, однако то, что окружающая обстановка очень сильно напоминала интерьер гостевых комнат в резиденции немного успокоило её.

Весьма бездумно приоткрыв первую попавшуюся дверь, Холмс с заметным облегчением и удовлетворением своего любопытства обнаружила хорошо знакомый коридор особняка Вонголы, после чего закрыла дверь и направилась к другой – той, что по её догадкам вела в ванную комнату.

Ей нестерпимо хотелось вымыть себя, потому что то отвратительное прикосновение всё ещё беспокоило её запястье своим мерзостным зудом.

Набирая воду в ванной, Триш поймала себя на том, что стоило ей вспомнить тот дурной, тошнотворный сон, как она стала расцарапывать свою руку. И когда ведьма опомнилась, то под ногтями уже застряли кусочки кожи, а по пальцам стекала кровь.

– Это было не более, чем кошмаром. Стресс со мной вещи и похуже делал… – ведьма обняла себя за плечи обеими руками и крепко зажмурилась. – Сон…

Она словно пыталась изо всех сил вернуть себе ощущение реальности.

Чтобы окончательно не сойти с ума.

III.

Елена появилась в резиденции Вонголы ближе к полудню – постаравшись завершить все свои сегодняшние дела и разобраться с завтрашними, она примчалась сюда быстрее ветра и, оставив Деймона на развлечение Лампо и Джи, скрылась в личных покоях Джотто, чтобы снова заботиться о Триш, которая так и не пришла в себя.

Шли вот уже третьи сутки с тех пор, как Алауди без каких-либо объяснений привёз Холмс в резиденцию, и девушка свалилась в обморок с истощением: нервным и физическим.

На протяжении всех трёх дней Терри металась в бреду, и её температура скакала, словно бешеный буйвол: то поднималась до лихорадочных тридцати девяти и восьми, то снижалась до леденящих тридцати пяти. На панический крик: «Позвоните же вы доктору!» – Джотто и Джи в один голос заявили, мол – «врачи здесь не помогут».

Лекарь приглашён так и не был, и Елена затаила на друзей смертельную обиду: объяснять они ей ничего не спешили, а командовали так, словно имели на это полное право.

Состояние Триш, разумеется, пугало, тревожило и вызывало не один десяток вопросов, однако то, что творилось с Примо и компанией волновало дочь принца ничуть не меньше. И ни одного ответа на бесчисленные вопросы, которые роились в голове женщины, однако были обречены остаться без ответа – даже Деймон и словом не перемолвился, чтобы приоткрыть завесу тайны.

Лишь одно было известно женщине наверняка:

Патрисия безусловно была как-то связана со всем тем, что ей – Елене – так бессердечно и не по-дружески не давали узнать.

– Добрый день, дорогая, – дочь принца с измученной улыбкой поздоровалась с Триш, стараясь не смотреть в сторону постели, чтобы не расстраиваться непривычной, удручающей бледностью и беспомощностью колдуньи, и первым делом положив на кресло рядом с кроватью чистую одежду. – Беата сказала, что сегодня твоя температура не поднималась и… Триш?

С замиранием сердца подняв свою голову и взглянув на то место, где должна была лежать её подруга, Елена обнаружила лишь смятое одеяло. Даже слабого намёка на присутствие девушки не оказалось.

– О, боже… Беата? Беатриче! – не удосужившись ничего проверить, женщина запаниковала – подобрала юбки своего платья и сломя голову ринулась прочь из комнаты. – … Джотто!

Подняв практически весь особняк на уши своим отчаянным криком, Елена посеяла среди прислуги нешуточную панику и едва ли не довела до сердечного приступа кухарку. Деймон примчался к возлюбленной быстрее ветра, однако ему так и не удалось остановить испуганную исчезновением подруги невесту.

Они встретили Примо на пути к лестнице – запыхавшийся мужчина схватил женщину за плечи и легко встряхнул, чтобы не причинить боли, но привести в чувства.

– Триш пропала! – Елена сцепила пальцы на лацканах его жилета и с неподдельным испугом посмотрела в глаза. – Беатриче сказала, что переодевала её этим утром, но когда я зашла в комнату, Триш не было!

Она едва успела закончить, как Джотто рванул в сторону своей спальни, сжимая кулаки и скрипя зубами, но не от страха, а от злости.

Это Триш – с неё станется исчезнуть, никому об этом не сказав. А в том состоянии, в котором она пребывала сейчас всё это могло закончиться весьма плачевно.

Он ворвался в комнату, тут же начиная бегло осматривать всё вокруг.

Следом за ним, еле поспевая, прибежала и Елена, волоча следом за собой ни капли не заинтересованного в этом Деймона. Не прошло и четверти минуты, как в ту же комнату взъерошенным ураганом влетел Данте, за руку держа свою зарёванную сестру.

– Синьор, я нижайше прошу прощения! – Беатриче встала рядом с Данте и залилась слезами. – Я не заходила в комнату после того, как сменила одежду синьорины Холмс и… – девочка спрятала лицо на груди у брата.

– Прекрати рыдать, – тот хмуро отстранил её и вытер покрасневшее от слёз лицо рукавом своей рубашки, после чего обратился к Джотто, замершему посреди комнаты: не говоря ни слова в ответ и, казалось, даже не слушая, мужчина сосредоточенно смотрел вперёд себя – на раскрытые настежь балконные двери.

– Боже, она ведь так ослабла – вдруг её похитили или… – Елена прижала руку ко рту. – Мы должны срочно найти её! Я пойду, позову Джи и Лампо и… – она только развернулась, чтобы выйти и тут же впечаталась лицом в мужскую грудь.

Но странным было вовсе не это, а то, что тот, в кого по чистой случайности врезалась женщина, едва не свалился на спину и еле успел ухватиться за дверной проём, чтобы не упасть самому и не уронить дочь принца. Лампо определённо стоило подкопить сил или побывать в местной аналогии тренажёрного зала, чтобы не падать только от того, что в него кто-то влетел.

– Ручки-косоручки. Смотрите-ка, кто кашки мало кушал, – ехидный комментарий со стороны балконной двери, куда был направлен взгляд Примо, привлёк к себе внимание своей знакомой интонацией и отсутствием характерной усталости или же раздражения в ней. – А что случилось? Здесь какое-то собрание, о котором меня не предупредили?

Елена, обернувшись в мгновение ока, еле сумела сдержать слёзы от облегчения. На её губах расцвела радостная улыбка и женщина вернулась к Спейду, не решаясь выйти вперёд и предоставив первые слова (или объятия) Джотто.

Триш – живая, вполне бодрая, однако слегка бледная – тоже ослепительно улыбнулась им, заставляя сомневаться в том – действительно ли она не так давно была настолько истощена, что не могла даже проснуться.

В свете лучей полуденного солнца, стоя среди развевающихся белоснежных тюлевых штор в кипельно-белой сорочке, которых она отродясь не носила, Холмс напоминала некое очаровательное подобие человеческого воплощения богини – тем она и была хороша.

– Надеюсь, что я не позаимствовала ничью одежду, – ведьма заправила влажные волосы за ухо, рефлекторно прощупав серьгу в мочке. – Просто, когда я вышла из ванной, то заметила эти вещи на кресле и подумала, что они для меня…

Она неловко пожала плечами, словно ей было некомфортно, и тут же была схвачена руками Джотто – мужчина притянул её к себе и крепко сжал, даже приподняв над полом, судорожно вдыхая запах чистого женского тела и чувствуя, как от ощущения физического присутствия здоровой и невредимой Триш тяжесть на сердце, сбившаяся в тугой грязевой ком над самой аортой, в мгновение ока испарилась.

– Так, друзья мои, – негромко объявила Елена, подавляя своё желание самой обнять ведьму и одновременно укорить её в том, что заставила всех поволноваться. – А теперь все на выход… Беата, идём, напоим тебя чаем. Как видишь, наша Триш жива, невредима и довольна жизнью.

Мудро покивав головой, явно одобряя действия Джотто, она благополучно вытолкнула зрителей, замерших в немом очаровании этой сценой и страхе как-то нарушить её, и удалилась сама, бесшумно закрыв за собой дверь.

– Я всего лишь израсходовала всю свою ману. Такое иногда может случиться даже со мной, – ведьма в ответ слегка приобняла Примо и похлопала его по спине, в глубине души надеясь, что это не выглядело, как нечто большее, нежели дружеские объятия.

– Ты в порядке? – глухо спросил Джотто, слегка ослабив хватку и поставив девушку на ноги, но не выпустив её из кольца своих рук. – Выглядишь уставшей.

– Нет, на самом деле я чувствую себя лучше, чем была до потери маны, – Холмс качнула головой и попыталась отстраниться до того, как он увидит её расцарапанную руку, которую ей пока что не представилось возможности залечить. – Сколько я спала? Наверняка не меньше недели? В ателье наверняка все с ума сошли…

– Но сегодня пошли только третьи сутки, – Примо с удивлением отметил, как нахмурилась Триш и выражение её лица из нежно-стеснительного стало задумчивым и слегка удивлённым. – Что-то не так?

Девушка кивнула.

– У меня маленький запас маны и при истощении он всегда очень долго восстанавливается, а если я вышла в ноль, то на восстановление мне необходимо, как минимум, пять дней, – она наконец-то высвободилась из объятий мужчины. – Рено… – Джотто слегка вздрогнул при упоминании фамильяра. – Я чувствую, что он в порядке, но… Что-то всё равно не так.

На самом деле, внутреннее ощущение абсолютной абсурдности сложившейся ситуации никак не могло её не беспокоить и очень сильно играло на нервах в дополнение к тому волнению, оставшемуся после неприятного сна.

Машинально схватившись за разодранное запястье, Терри отошла обратно на балкон и села на парапет, свесив вниз босые ноги. Несмотря на ветер и лёгкую одежду, ей совсем не было холодно. Скорее даже всё было наоборот – удивительно хорошо.

– Я ничего не понимаю, – она подняла голову и сбитым с толку взглядом посмотрела на Примо, который молчаливой тенью последовал за ней и встал рядом, поставив ладони на мраморную балюстраду. – У меня так много вопросов, а я даже не знаю, с которого начать и ответишь ли ты мне честно. В голове всё смешалось. Всего три дня назад меня хотели убить в доме Алауди, но сейчас я спокойно просыпаюсь и говорю с тобой, как ни в чём ни бывало… – закрыв лицо ладонями, Триш шумно выдохнула через рот. – Ой, какой же всё это абсурд.

«В порядке ли Алауди?», «Что произошло с охотником?», «Почему Рено обернулся человеком, не посоветовавшись с Триш об этом, ведь эта магия отнимает основательное количество маны?», «Безопасно ли теперь ходить по улицам города?», «По какой причине запас маны восстановился так быстро?» – это была лишь малая часть тех вопросов, которые стали планомерно всплывать в сознаний колдуньи, стоило ей лишь в полной мере осознать, что прошло уже так много времени, а её до сих пор никто не попытался убить.

Однако она не решалась задать ни один из них – все умные и дельные вещи и мысли, которые появились в её голове, попрятались в один момент, едва Холмс увидела взгляд Джотто.

Триш хорошо знала взгляд, подобный этому – в точности такие же глаза были у её аввы, стоило тому вернуться со своей второй «работы». Оледенелый отстранённый, словно в попытке полностью заглушить эмоции, чтобы чувство вины не сожрало сердце и душу.

Джотто опустил голову, устремив взгляд на свои оцарапанные пальцы, и уголок его губ дёрнулся вверх в усмешке. В каком-то роде такой же, как и всегда, но в то же время слишком зловещей – Триш она испугала и отозвалась ледяным уколом с последующим замиранием сердца.

Ведьма заметно занервничала, и прежде чем осознала это, она уже скребла ногтями незажившие царапины на запястье.

Возможно то, что случилось, пока она была лишена возможности контролировать ситуацию, изменило его намного сильнее, чем казалось Елене и всем тем, кто знал Примо достаточно хорошо.

То самое ощущение «неправильного» и «абсурдного», беспокоившее Холмс – она была в этом уверена, как никогда раньше – было не следствием многочисленных вопросов и самого положения ведьмы.

Оно исходило от самого Джотто.

Триш потянулась к его лицу рукой и, мягко коснувшись щеки, когда мужчина поднял на неё удивлённый взгляд, прислонилась своим лбом к его.

– Что с тобой стало? – ведьма придвинулась ещё ближе и крепко обняла Примо за шею. Молчание с его стороны напугало её ещё сильнее. – Прошу тебя, не поступай со мной так же, как и авва… Если есть что-то, что тревожит, тяготит или же пугает тебя – скажи мне.

Несмотря на всё своё здравомыслие и на то решение абстрагироваться от чувств к нему, которое далось ей так тяжело и обернулось целой ночью безутешного плача, в конечном итоге Триш с треском провалилась: не смогла сделать этого – ей становилось больно почти физически – она была попросту не в силах заставить себя обособиться от этого мужчины и стать ему чужой.

В её душе впервые в жизни зародилось это первостепенное и самое искреннее желание – создать собственную семью.

Стать настоящей поддержкой, опорой и тем человеком, к которому хочется возвращаться снова и снова.

Возможно и Триш любила Джотто так же сильно, как он любил её.

Прямо сейчас – в этот момент – конкретного названия тому чувству, которое насквозь прошивало её до нервной дрожи в коленях и слёз, она дать не могла.

Это было нечто, ощущавшееся ею гораздо сильнее, острее и лучше, чем просто «любовь».

========== Часть тридцатая. Мне не больно. ==========

– … Что бы ни говорили пессимисты, земля все же совершенно прекрасна, а под луною и просто неповторима.

Умиротворённо улыбнувшись, Триш с невиданным прежде спокойствием посмотрела на распахнутые настежь балконные двери, за которыми мир погрузился в дремоту позднего вечера. Это было то самое прекрасное время суток, когда было ещё слишком рано для того, чтобы ложиться спать до утра, но и уже слишком поздно для прогулок с целью любованием закатного солнца.

– Откуда ты это взяла? – словно перенимая чувства ведьмы, с почти тождественным её собственному спокойствию, безмятежно спросил Джотто.

Он лежал в своей кровати рядом с Терри, положив голову на её колени и крепко держа её за руку, словно тем самым убеждая самого себя в том, что она больше не пропадёт и не сбежит от него.

– Это цитата из моего любимого романа, – Холмс плавно перебирала пальцами мягкие золотистые пряди, борясь с собственным желанием прилечь рядом, чтобы обнять мужчину. Она вспомнила, как однажды им довелось обсудить тему её предпочтений в литературе и с негромким смешком добавила: – Пожалуй – единственное серьёзное произведение, которое я прочла за всю свою жизнь.

– О чём эта история? – Примо слега повернул голову и открыл глаза, чтобы ещё раз обвести любовным взглядом лицо девушки, которое сейчас было направлено на кривую полоску тени от оконной рамы на полу.

Триш нерасторопно провела пальцами по его щеке и её веки медленно сомкнулись, от чего длинные ресницы бросили маленькие тени на бледные щёки, казавшиеся совсем белыми в свете бледно-голубой луны.

– Сложно сказать, – совсем негромко произнесла ведьма. – Кажется, что она обо всём на свете. В этой книге одна история совмещает две других – абсолютно разных, которые сливаются лишь в самом конце: одна – философские взгляды двух разных людей на один и тот же мир. А другая… – она сперва замялась, подбирая подходящие слова для того, чтобы передать суть. Но безнадёжно и безукоризненно назвав себя слишком глупой для этого, сказала то, что было у неё в голове с самого начала: – … Другая о дьяволе и о любви, в которой люди не заслужили света, но заслужили… покой.

Впервые Терри прочла этот роман, когда пошла в школу: на тот момент девушке было, кажется, шестнадцать. Она нашла его по неказистой, совсем невыразительной обложке, которая, впрочем, так сильно выделяла эту книгу из множества других – с яркими и привлекательными переплётами. Сперва история казалась затянутой и была скучна, но постепенно колдунья влюблялась в те миры, что создал писатель, поэтому стала перечитывать этот роман снова и снова.

И даже спустя годы, когда ей выдавалось свободная минутка, Триш с удовольствием занимала себя чтением той самой: старой, потрёпанной временем книги, которую когда-то откопала среди всех остальных – новых и малозахватывающих.