Текст книги "Маскарад: Последние ночи (СИ)"

Автор книги: -Торнадо-

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

Узнав, что ее отцом является совершенно другой человек (в данном случае Гару), Ирма посмотрела на обоих родителей ничего не выражающим взглядом. Она не заказывала, где ей рождаться, так почему же всю злость вымещали именно на ней? Что она сделала плохого? Это мама приняла решение родить дочь не от законного мужа, а от любовника, так почему именно подросток должен расплачиваться? Разве дети отвечают за грехи родителей?

Мистер Хайден, узнав об измене, поставил жене условие: или она избавляется от дочери и они забывают все это, как страшный сон, или он забирает сына и бросает супругу. К удивлению пришедших Гару из племени Стеклоходов, Элиза выбрала первое. Она велела дочери собирать вещи и больше никогда не появляться в ее жизни. Девочка словно приросла к полу в тот момент, пока женщина-оборотень Вильгельмина не отделилась от товарищей и не отвела ее за руку в комнату и не помогла собирать вещи.

Уже около машины, пока Кристоф и Штефан убирали чемодан в багажник, Ирма оглянулась на родной дом в последний раз. Все еще не веря до конца, она дала себе слово больше никогда не возвращаться туда, где ее предали во второй раз. Сначала ее не захотел знать родной отец, а теперь не стало и матери.

FLASHBACK конец

США, Калифорния, Лос-Анджелес

Ирма проснулась из-за того, что слишком сильно махала руками во сне и чуть было не упала с кровати. Резко сев, она первым делом осмотрелась вокруг и выдохнула. Пронесло... Молодая женщина лежала на собственном диване в служебной квартире, которую ей предоставило начальство. Прошло около семнадцати лет с тех пор, как Гару покинула Германию, но воспоминания все еще мучили ее в виде кошмарных снов. Став Рагабашем племени Стеклоходов и получив Вильгельмину в наставницы, Ирма попыталась начать новую жизнь. Окончательное осознание пришло тогда, когда Вильгельмина продемонстрировала воспитаннице свои умения. Тогда же Ирма пообещала, что станет такой же сильной и ловкой.

Каким-то чудом Стеклоходам удалось уладить все проблемы с документами. Узнав, что родители окончательно оформили отказ, Ирма первым делом пришла к вожаку каэрна и сказала, что не сможет оставаться там, где страдала долгие годы и, если это возможно, она бы как можно скорее покинула Германию. Получив на руки новые документы, Ирма улыбнулась впервые за много лет. Первый раз за тринадцать лет ее приняли куда-то как свою.

Став членом стаи, Ирма в первую очередь познакомилась с другими щенками. Гару Лили, близнецы Маркус и Кейси, и кинфолк Джерри тут же затащили новенькую в свою компанию, параллельно указывая на каждого Гару стаи и подробно рассказывая, кто есть кто. Услышав, что она стала подопечной Вильгельмины, подростки с завистью присвистнули. По их мнению, такая крутая Рагабаш впервые захотела взять кого-то под свое крыло. Ирма слушала их и кивала с широкой улыбкой. Первый раз сверстники ее не гнали прочь, а хотели подружиться и показать другую сторону жизни.

Больше всего Ирма жалела о том, что по мере взросления друзья стали разъезжаться по миру. Джерри и Кейси поженились после переезда в Токио, Лили уехала с семьей в другой город, а Маркус, к сожалению, не смог завершить процесс обучения и погиб. Оставшись в одиночестве, Ирма всю себя отдала учебе, поклявшись, что будет жить дальше, несмотря ни на что. Окончив школу, Хайден грызла зубами землю, но смогла поступить в академию и после выпуска стать полицейским, а ее способности только помогали ей в расследовании.

Вот и сейчас, когда женщина не понимала, какого черта ей опять приснились кошмары из прошлого, зазвонил мобильник. Проклиная все и вся, Ирма взяла телефон и грубо рявкнула, что ее только что разбудили после паршивого дня.

– Ну извини, подруга, – произнесли на другом конце. – Ты нашего шефа знаешь, без тебя никак.

– Что там? – вздохнула Хайден, понимая, что напарник не отвяжется.

– Еще один распотрошенный трупак, – оттарабанил Тобиас Зальцман, скрестив пальцы на удачу, что его не пошлют. – Заброшенный склад Даунтауна. Короче, наш клиент.

Сбросив вызов, женщина ругнулась, не сдерживаясь в выражениях, и начала одеваться. Еще одна паршивая ночь и снова без сна. Впрочем, с такой работой никогда не удавалось нормально отдохнуть, а в последнее время особенно. Совмещать жизнь оборотня и работу в полиции становилось все труднее, а тут еще кровососы начали наглеть. Собственно говоря, именно по этой причине Ирма выехала на новый труп. При осмотре первого она сразу уловила следы вампира, и поимка серийного убийцы стала для нее делом чести.

Оставив машину недалеко от бара «Последний патрон», Ирма глубоко вдохнула и сразу выдохнула, не желая отвлекаться на обитель Вирма. Запахи перемешались между собой, но вот те, что принадлежали вампирам, всегда оказывались на поверхности. В этом заведении засело очень много Сородичей, но Ирма не может так просто взять и заявиться туда с требованием покинуть территорию. Конкретно в Лос-Анджелесе Стеклоходы старались не вмешиваться в дела соседей, и вампиры отвечали тем же. Исключение составляли те любопытные Костегрызы, которые не стеснялись своего общения с Носферату. Тут Ирма ничего не могла поделать, поскольку сама часто пользовалась знаниями этого племени Гару.

Тобиас ждал напарницу около входа и открыл дверь сразу же, как Ирма подошла. Женщина, обменявшись с ним кивками, прошла к месту преступления и снова скривилась, ощущая, как Вирм распространяет свое влияние вокруг. Тот, кто убил человека и нанизал обезглавленное тело на штыри, несомненно был слугой Змея, но что-то подсказывало Ирме, что процесс становления еще не окончен. Тряхнув головой, она повернулась к коллегам и спросила, что произошло.

– Я думал, вы сможете что-то сказать, мисс Хайден, – сконфузился дежурный коп.

– Понятно, – вздохнула женщина, возвращаясь к телу.

Одного-единственного взгляда хватило, чтобы понять: убийца тот же самый, что и на пирсе. Тогда, оставаясь незамеченной, Ирма наблюдала за двумя пиявками, как Гару называли вампиров, которые тоже хотели узнать, кто же этот загадочный мясник. Дождавшись ухода парочки кровососов, женщина подошла к фонарю и осмотрела его еще раз, плюнув на то, что коллеги уже были на пирсе. Африканца с дредами Хайден не знала, а вот девушка…

Виктор. Одно только имя приводило Ирму в ярость, подначивая обернуться в Криноса и начать крушить все вокруг. Спустя много лет она узнала, что родной отец также был Гару и в свое время сильно пожалел, что отказался от дочери. Будучи рожденным среди племени Вендиго, он решил найти оставленного много лет назад ребенка и привести в племя, но этому не суждено было сбыться. Из-за Виктора индеец и погиб, встретив Виктора на своем пути – Старейшина пустил пленника на опыты, выкачав из него всю кровь. Ирма, узнав о гибели того, кого никогда не видела, все же дала слово, что настанет тот день, когда она собственными руками убьет этого вампира. И все эти годы она старательно искала любую информацию о Викторе и его окружении.

Увидев девушку рядом с фонарем и подслушав разговор, женщина сразу поняла, что перед ней приемная дочь убийцы отца самой Хайден. Она хотела немедленно выскочить и разорвать Иолу на части, заставить ее гореть в огне, принести Окончательную смерть, но сдержалась. Ирма в такие моменты напоминала себе, что дети не отвечают за поступки родителей. Эта вампирша ничего не знает, она не виновата в поступках своего отца. Но, если Иола перейдет дорогу, то Ирма не станет ее щадить.

Тряхнув головой, прогоняя мысли и воспоминания, женщина сообщила, что убийца тот же самый и отобрала у Тобиаса бумагу, чтобы составить протокол. Покончив с этим, она вернулась к машине и закурила.

– Можно? – нерешительно спросил Тобиас.

– Валяй, – произнесла Ирма и передала напарнику сигарету.

– Я вот никак не пойму, – начал Тобиас, сделав затяжку и выдохнув дым, – чего ради ты так надрываешься? Мы подобные трупаки видим каждый день то на улице, то в морге. Хотя… может, ты и права, – задумался полицейский. – Уроды в последнее время совсем озверели. Я могу еще понять разборки между бандитами, но вот это…

– Что за разборки? – тут же схватила женщина быка за рога.

Еле заставив себя остаться на месте и выслушать Зальцмана, Ирма наспех поблагодарила его за наводку и как можно быстрее скакнула за руль, чтобы поехать к отелю «Империя». Бросив машину на парковке, она, недолго думая, ткнула охраннику значок под нос вместе с удостоверением и прошла внутрь. Тонкий нюх Гару моментально уловил след, который вел к лифту.

Согласно сведениям, массовое убийство произошло на шестом этаже, но Рагабаш изначально направлялась не туда, хоть и решила заглянуть в бывшую бандитскую обитель. Пользуясь своими умениями, она ловко перешла в форму Люпуса и неслышно заскользила по вентиляции, собирая информацию по крохам. Ирма вполне могла бы подойти к группе и на законном основании присоединиться к расследованию, но почему-то решила, что ее пока что не должны видеть. Расчет оправдался, никто не заметил волчицу, которая тихим сапом проскочила в номер Бориса, лидера мафиозной группировки.

Оказавшись на месте, «волчица» постепенно встала на задние лапы, возвращаясь в форму человека. Так и есть, усмехнулась про себя Ирма, кровососы побывали и здесь. И не просто побывали, а устроили жуткий разнос. Женщина даже подумала, что кто-то устроил из шестого этажа боевой полигон, как будто кто-то кого-то тренировал. Не найдя ничего подозрительного, она спустилась на пятый этаж через ту же вентиляцию. Вот тут Ирма развернулась вовсю. Безупречное чутье привело ее в одну из комнат, где сильнее всего пахло слугами Вирма.

Надев резиновые перчатки и покопавшись в бардаке, Ирма отыскала небольшую запонку и ухмыльнулась, поняв, что она принадлежит кому-то из вампиров. Вильгельмина часто повторяла, что все кровососы пахнут одинаково резко, но в то же время каждый по-разному. Что ж, у Ирмы появилась крохотная зацепка на будущее, и она ее не упустит...

====== Глава 6. На кого-то надейся, но сам не плошай ======

Пользуясь тем, что не поступает никаких вопросов, Иола откинулась на спинку стула в баре «Последний патрон» и выдохнула бы с облегчением, если бы дышала. А так она могла просто расслабиться и просто наблюдать за Сородичами, что стали ей друзьями. Юрайя, казавшийся с виду таким серьезным, на самом деле был тем еще приколистом. Что ни реплика, то обязательно шутка в чей-то адрес или прикол в сторону начальства. Народ смеялся, Кассандра периодически пихала его в бок с выражением лица, которое требовало заткнуться и не позориться. На слова, что обычно вампиры из клана Тремер куда серьезнее, Тозиер заявил, что он на самом деле гений и идет впереди своей группы.

И заодно добавлял, что никто другой не сумеет сделать того, что делает он. Если бы Юрайя не был настолько умен, то его попросту бы не приняли в клан.

– Да Штраус от тебя вешаться должен, – хохотал Реджинальд.

– Наоборот, он на меня молится, – парировал Тремер.

В компании снова засмеялись, а Кассандра зажмурилась, радуясь внутренне, что не может краснеть, а то сидела бы цвета свеклы, и дальше Юрайя шутил бы над ней. Сбежав из Шабаша, блондинка не думала, что кто-то захочет ее принять, однако, к собственному удивлению, осознала, что Анархи нисколько не против ее присутствия. Как говорила та же Дамзел: правильно сделала, что послала всех куда подальше. Правда, это было сказано вперемешку с матерными словечками, но смысл оставался прежним. Немудрено, что веселый Юрайя с его жизнелюбием стал первым, с кем Уитлок подружилась. Периодически он доставал ее приколами, но, тем не менее, всегда становился на ее сторону.

Иола слушала, не перебивая. Она понимала, что у каждого собравшегося за душой есть своя история, которая приключилась в прошлом, и из-за которой они стали вампирами. Про себя Бруха ничего сказать не могла, кроме того, что училась в университете и незаметно с позиции “среднячка” скатилась близко к чудакам и изгоям. Парня не было, другие девушки потешались из-за этого, а Павлиди делала вид, что не обращает внимания, хотя на деле была готова сорваться, чтобы посворачивать всем шеи. А потом… Потом случилось то, чего она не помнила. Возвращалась домой, а через некоторое время неожиданно пришла в себя в доме Виктора. Так и началась новая жизнь без оскорблений и унижений. Наоборот, ее научили вести себя в обществе и правильно завязывать контакты. Как будто свыше ей так компенсировали неудачи из человеческой жизни.

Сейчас же она хотела больше узнать о своих новых друзьях. Про Юрайю все было понятно: весельчак, приколист и в то же время умный человек, который получил ученую степень. Вроде кандидат или доктор наук, но это неважно. Важно то, что он все равно оставался прежним Юрайей, которому все равно на то, откуда взялся человек (в данном случае Сородич), лишь бы был хорошим. Наверняка он в капелле на хорошем счету, раз свободно гуляет по городу. Иола могла сравнить его с Александром, который остался в Будапеште, поэтому невольно выделяла больше других.

Рашид… Про него сказать нечего, кроме того, что молчаливый и замкнутый Тореадор, каким и представился. То, что он так много поговорил в начале знакомства, казалось не более, чем досадной ошибкой. Как сидел в своем углу, так и сидит. Иола отметила, что он вполне симпатичный молодой человек. Жаль, что разговорить его не получилось, хотя поблагодарить за помощь в обучении Джастина все равно стоило. Рашид принял слова благодарности и в дальнейшем общался лишь посредством жестов. Ну и ладно, подумала Павлиди, не будет навязываться. Если захочет, то поговорит сам.

Что Жизель, что Мишонн, обе виделись боевыми, но по характеру противоположными. Мишонн, несмотря на частые отлучки, всегда делала то, что обещала. Юрайя как-то раз тихо сказал, что не понимает, как ей удается совмещать дела Анархов и заботу о Слабокровных. Про последнее никто в глаза не говорил, но пару раз шептался, что Гангрел следует забить на этих недоделанных вампиров и посвятить время себе, чтобы нормально развить Дисциплины. Если Анимализм получился, хоть и на первом уровне, то остальное должно пойти как по маслу. Но Мишонн всегда говорила, что не перестанет делать того, что делала. Ей повезло, что Анархи поняли ее и приняли, а как быть тем, кого никто не желает знать? Мишонн стиснула зубы и, выкрав катану, сама училась владеть ею. Она понимала, чего хочет и к чему стремится, а большинство Слабокровных были просто гонимыми отовсюду беднягами, которых унижали на каждом шагу. Для этих бедняг Мишонн была своеобразным идеалом, который, несмотря на положение, выбилась в люди и заставила себя уважать. И Иола тоже уважала ее целеустремленность и настойчивость.

Жизель же наоборот с виду плевала на всех, кроме себя. Если и разговаривала с кем-то только для того, чтобы услышать то, что ей нужно. Иола не понимала, зачем ей злиться на окружающих, но Редж сказал втихаря, что Уокер только кажется злой и неадекватной, а на деле переживает за своих. Сир отлично научил ее скрывать настоящие эмоции и постоянно говорил, что надо быть жесткой и настойчивой. Она и была, но друзьями обзавелась только тогда, когда познакомилась с самим Реджинальдом. Носферату, в свою очередь, познакомил Тореадор с другими. Осмелев, Иола спросила, нравится ли она ему, на что хакер чуть не подавился кровью и сказал, чтобы от него отвалили с дурацкими вопросами. Бруха покивала, мол, поняла, а сама заулыбалась, стоило Джонсу отвернуться. Судя по всему, Жизель ему нравилась, хоть он говорил обратное. Но в то же время дочь Виктора видела, что внимание Реджа доставалось кое-кому еще.

Эйлин Дюбуа, точнее, де Буа, как поправила сама Малкавианка. Парни извинялись за ошибку, но Эл только сказала, что ничего страшного и вернулась к блокноту, в котором либо записывала что-то, либо рисовала. Иола обалдела, когда на следующую ночь после знакомства миловидная художница подошла и подарила той портрет, нарисованный карандашом. На вопрос, почему мальчишки представили ее как Дюбуа, Малкавианка неожиданно улыбнулась и сказала, что это была идея Реджа назвать ее аристократкой.

– Нашли в особняке, вот и переделали, – сообщила Эйлин будничным тоном.

Иола поблагодарила за точную копию себя, а мысленно отметила, что Малкавианка впала в незнакомую ей стадию. То говорила в рифму, то просто сидела молча, то стала говорить как нормальный человек… Хотя удивляться тут как раз нечему. Малкавиане всегда вели себя непредсказуемо, так что одному Каину известно, кем перед ними предстанет спасенная вампирша из горящего особняка в следующее мгновение.

Редж, узнав, что Бруха познакомилась с новенькой, тут же сказал, что специально исковеркал фамилию, так как «прекрасная обитательница прекрасного дома должна носить лишь фамилию аристократов, а де Буа звучит скучновато».

– Что, опять впала в новую стадию?

– Ага, – кивнула Павлиди. – Сейчас разговаривает как нормальный человек, но я не знаю, что она может выкинуть через пять минут. Я ее вообще не понимаю.

– А я что, понимаю? – развел руками хакер. – Знаешь, мне кажется, что она вполне нормальная, просто у нее такой вот сдвиг. Вчера молчит, сегодня говорит, завтра предсказание сделает. Забей, эта Эйлин не такая плохая, просто застенчивая.

Иола отнеслась к словам друга несколько настороженно, но вскоре поняла, что тот был прав. Малкавианка никогда не встревала, если не знала, что говорить. Она больше сидела в стороне и слушала, порой вставляя пару реплик, которые неожиданным образом подсказывали правильное решение. Сородичи удивлялись, но быстро брали сказанное на заметку. В конце концов, Малкавиане всегда были в некотором роде провидцами. Вероятно, Эйлин просто видела или узнавала что-то, чего не могли узнать другие.

Жизель… Пороховая бочка, иначе ее не назовешь. Никогда не знаешь, когда рванет по полной или лишь слегка. Всегда готова к бою и смотрит так, как будто пришибить хочет, а за что – повод найдется. Интересно, почему Реджу понравилась именно она? Конечно, она же Тореадор, а Носферату нередко испытывали к ним чувства, не смея показаться на глаза. Но с момента появления Эйлин Джонс то и дело дергался, поглядывая на нее. Сама де Буа позже по секрету поведала, в чем дело – Реджинальд испытывал смятение по поводу того, кого же ему выбрать.

Сначала Иола не поняла, о чем речь, но позже до нее все-таки дошло, о чем говорила Малкавианка. Не зря же она показала нарисованного в блокноте волка. Раз так, то почему не подойдет и не скажет?

– Даже правитель иного мира испытывает сомнения, – подмигнула Эйлин и вернулась в свой уголок, где продолжила что-то бубнить себе под нос и рисовать.

Долго размышлять, что же означают эти слова, не пришлось. Лайонел, как самый старший в компании, быстро объяснил Иоле, что Редж мечется, не зная, как быть. Если он раньше Мишонн не видел, то теперь чувствует вину перед Жизель, несмотря на то, что никаких отношений между ними не было. Да и вряд ли он скажет что-то такое вслух.

– Почему?

– А ты не понимаешь? – мягко спросил Лайонел, легким жестом накрыв ладонь девушки своей. – Раньше он общался только с одной дамой, а теперь ему на глаза попалась другая. Наш общий друг винит себя в том, что заинтересовался кем-то еще. И он имеет на это полное право.

– Ты хочешь сказать, что он влюбился в Мишонн? – удивлению Иолы не было границ.

– А что в этом такого? – не понимал Дикарь. – Она классная рыжая бестия, да к тому же машет мечом как ниндзя. Сам бы подкатил.

Тут Павлиди не выдержала и засмеялась. Как всегда в своем репертуаре. Вот за это доброжелательный Грин ей и нравился. Нравился за то, что старается не лезть в драку, а решить все без крови и, что самое интересное, ему это почти всегда удавалось. Как ни крути, а обаятельному Гангрелу тяжело было не уступить. Как же хорошо, что они познакомились. Пусть Виктор говорит, что он не из ее круга, Иола чувствовала, что переросла прежнюю себя и готова двигаться дальше.

Сэм Уоррен, которого девушка называла вторым Егором. Нет, венгерских друзей никто не заменит, но новые такие же хорошие, как и они. Отличный друг и напарник, готовый прийти на помощь и посоветоваться. Больше, чем сама Иола, беспокоился за неоната, который вляпался в жизнь, которую не хотел.

Да, а где он сам?

Судя по лицам собравшихся, в их головы пришел тот же вопрос.

– Где наш мелкий пиздюк? – встрепенулся Юрайя, сообразив, что давно не видел Кларкса.

Внезапно Эйлин повела себя еще страннее, чем обычно. Выхватив у Кассандры карандаш, она начала что-то вырисовывать с такой скоростью, что Ласомбра запаниковала, как бы она не сломала его. Покончив с рисунком примерно минут через десять, Малкавианка не отделила его от блокнота с аккуратностью, а вырвала как попало и хлопнула на стол перед компанией. Иола посмотрела на него и ужаснулась.

– Куда побежала? Стой! – закричал Сэм, сорвавшись следом.

– В чем дело? – не понял Лайонел, когда Мишонн, выругавшись, побежала следом.

Вместо ответа Кассандра сунула листок Гангрелу под нос и тоже побежала за сорвавшимися с места Сородичами. Лайонел посмотрел на изображение и сел там же, где и стоял. Нарисованный Джастин сидел на полу с искаженным от ужаса лицом и ртом, распахнутым в крике о помощи. А над ним стояла жуткого вида женщина с окровавленным ртом и замахивалась на паренька ритуальным кинжалом.

– Жизнь – полный отстой, – заявил мальчишка лет двенадцати с виду.

– Ага, – согласился его товарищ. – Достала эта домашка по самое не хочу.

– Не понял? – удивленно произнес Кормак Маклагген, поворачиваясь к младшему брату. – Мелочь, ты опять здесь? А ну в школу быстро!

Младший Маклагген скорчил рожицу и убежал вместе с другом до предполагаемой головомойки, а Кормак проворчал, что еще одна такая выходка, и он закроет надоедливого родственника в клетке в пещерах, причем специально посадит рядом с пойманными вампирами Шабаша.

– Любишь ты братишку, – захихикал Томас.

– Заткнись, – буркнул Кормак. – Ты единственный ребенок у своих, не поймешь.

– Они когда-нибудь успокоятся? – вздохнул Грюнфельд Бах после риторического вопроса, осознавая, что этого никогда не произойдет и заодно наблюдая за тем, как Джордж Маклагген делает вид, что уходит, затем подкрадывается к старшему брату со спины, пугает, после чего удирает с другом со всех ног, чтобы и в этот раз не получить люлей.

С одной стороны, мужчина понимал чувства подопечного, поскольку сам когда-то часто попадался на удочку шкодливого племянника, но это было до переезда из Германии. Жизнь в Берлине Грюнфельд вспоминать не любил, несмотря на то, что со столицей его родины было связано много приятных моментов. Равно как и неприятных.

Мужчина не думал, что настанет тот день, когда он покинет родные земли и уедет за тысячи километров непонятно куда. Будучи молодым и полным надежд на счастливую жизнь, Грюнфельд не знал, что пройдет совсем немного времени, и он из счастливого семьянина превратится в молодого вдовца, а жизнь его жены будет оборвана таинственным убийцей, которого так и не найдут. Полиция обшарила все углы, но ни единой улики найдено не было. Несмотря на просьбы близких, Бах сам пытался караулить по ночам, искал зацепки, но результат все равно был никаким. После кончины супруги и бесплодных поисков Грюнфельд окончательно замкнулся в себе и вообще забыл о существовании простых радостей. Единственной отдушиной спустя многие годы стали его подопечные, которых он, вопреки своим словам, воспринимал почти как собственных детей. Да, они периодически своевольничали и выкидывали такое, отчего глаза из орбит лезли, но охотник все равно привязался к ним по-своему. Поэтому и ругался на неугомонную молодежь часто, не желая, чтобы жизни ребят оборвались так же, как жизнь его покойной жены.

Мало было жизненных приключений, так еще друг по жизни начинал периодически приставать с комментариями, что пора очнуться от спячки и подумать о себе, а не только об окружающих. Подобные слова Грюнфельд услышал, когда однажды пришел к Готфриду в гости и застал его за разговором с молоденькой соседской девочкой. Ирма Хайден, примерно лет двенадцати-тринадцати с виду, весьма скованно разговаривала с соседом, а при появлении еще одного человека подросток и вовсе стушевалась, покраснев от стеснения. Как только девочка исчезла за дверью своей квартиры, Бах сдержанно поинтересовался, с кем Бульонский только что общался.

– Ирма, дочь соседей, – ответил Готфрид, пропуская друга к себе. – Милая девочка.

С этим поспорить было сложно. Пусть внешне она пока что казалась немного нескладной, однако черты лица обещали, что со временем Ирма станет настоящей красавицей. Готфрид пару раз спрашивал у Элизы, в кого дочка такая уродилась, но миссис Хайден всегда отмахивалась, вследствие чего тот заподозрил, что девочка вовсе не от законного супруга, на что явно указывала необычная внешность.

– Нормальный ребенок, – осторожно произнес Грюнфельд, не понимая, к чему идет разговор. И вдруг внезапно понял, после чего показал другу средний палец.

– Да ладно тебе, – засмеялся мужчина. – Зато готовая невеста растет.

– Пошел ты, – пробурчал Бах в сторону.

– Да ладно тебе, – прозвучала простая примирительная фраза.

– Хочешь под статью меня подвести? – удивлению не было границ. – Она еще совсем ребенок, а ты…

– Так подождать надо, – рассудительно заметил Готфрид. – Через каких-то пять или шесть лет она станет совсем взрослой.

Охотник не знал, с чего вдруг вспомнил эти шутки многолетней давности. Наверное, из-за того, что один из его подопечных затеял разборки с младшим братом, таким же любителем остроумно пошутить. Или из-за того, что с возрастом Готфрид Бульонский превратился из веселого человека в привередливого брюзгу, которому только дай повод поворчать. Даже ученики заметили эту перемену и втихомолку дали ему кличку Бульон, о чем знали все без исключения, но никогда не говорили вслух. Разумеется, Готфрид рвал и метал, когда услышал про прозвище, но Грюнфельд не хуже учеников видел, что друг как нельзя лучше соответствует этому слову. Сам постоянно говорил, что пора подумать о себе и вылезать из болота печали, а в итоге так и не создал свою семью. Как-то раз Бах даже услышал краем уха, как хихикающий Томас говорит Кормаку, что не знает, «какая женщина выдержит такого зануду». Что интересно, он никак не дал понять, что подслушал разговор друзей. Молодые люди зрили в корень.

Что до Ирмы, то охотник про нее вообще забыл до определенного момента. Во время очередного дружеского визита к Бульонскому он обратил внимание, что квартира соседей опечатана. Готфрид, что странно, ничего не знал, зато бойкая старушка из квартиры этажом выше оказалась на редкость словоохотливой дамочкой. Бабуля, обрадовавшись, что может хоть с кем-то поболтать, живо рассказала, что Хайдены неожиданно отказались от дочери и уехали в другой город после того, как продали квартиру. Что послужило причиной такого поступка, для бабули осталось неизвестным, но факт оставался фактом. За Ирмой в один прекрасный день приехали какие-то странные люди в лице двух мужчин и одной женщины, которые совсем недолго пробыли в доме Хайденов и забрали ее. Больше девочка не появлялась.

Готфрид, услышав историю, от души посочувствовал ребенку. Когда старушка скрылась, он сказал Грюнфельду, что его догадки оказались верными: Элиза таки родила девочку не от законного мужа, вследствие чего оба родителя относились к ней с явным пренебрежением и никогда не давали ей столько тепла, сколько в изобилии доставалось младшему ребенку. Муж Элизы и раньше подозревал, что супруга ему не верна, но та все-таки призналась. Скорее всего, предположил Бульонский, после этого муж с женой и отказались от Ирмы.

“Интересно, где сейчас та девочка? Создала ли свою семью? Жива ли она вообще?”

Бах раздраженно передернул плечами от таких мыслей. С чего вдруг он вообще вспомнил о худощавом и замкнутом подростке? Из-за того, что не заметил, как сделал запланированную работу и ушел прогуляться по городу, чтобы отвлечься от проблем? Или из-за того, что в процессе прогулки не заметил, как зашел туда, куда нельзя? Иначе с чего вдруг к нему идет та суровая с виду женщина в полицейской форме?

– Покиньте территорию, – строгим голосом произнесла женщина. – Вы мешаете работе полиции.

– Извините, я задумался, – поспешно сказал Грюнфельд, выходя за огороженную территорию.

– А потом нам искать затоптанные улики после таких задумщиков, – буркнула сотрудница полиции, выпроваживая подальше непрошенного визитера.

Внезапно охотник понял, что его насторожило – полицейские осматривали очередной распотрошенный труп из серии загадочных убийств. Первый удалось рассмотреть кое-как, ко второму подступиться вообще не удалось, так как заброшенный склад просто кишел следователями, а тут эта дама, судя по всему, работает одна, если не считать напарника и санитаров, с которыми тот общался. Грюнфельд решил попытаться разговорить ее, чтобы та смягчилась и хоть что-нибудь рассказала о новом покойнике. Возможно, это позволит узнать что-то новое про обезумевшего кровососа.

– Что вы ищете на мне? – не выдержал мужчина долгого изучающего взгляда женщины.

– Да уже нашла, – хмыкнула она. – Вы Грюнфельд Бах, не так ли? – после чего ухмыльнулась, подмигнула и скрестила руки.

Удивленный Бах, гадая, откуда незнакомка знает его имя, лихорадочно соображал, как вести себя дальше. Похоже, она не была простой женщиной, хоть и работала в полиции и вероятно могла иметь доступ к досье любого гражданина США, но все же вряд ли рядовые полицейские от скуки просматривают информацию о таких, как Грюнфельд Бах. Интересно, имела ли она отношение к той чертовщине, что творилась в Лос-Анджелесе в последнее время? Удалось ли что-то выяснить?

И тут, присмотревшись повнимательнее, Бах все понял. Легко узнаваемые глаза и специфические черты лица вновь вернули его на несколько лет назад. Узнать, правда ли это, можно было только одним единственным способом.

– Ирма? – неверяще произнес охотник. В последний раз он видел ее несуразным и неуклюжим подростком, а теперь перед ним стояла весьма привлекательная и уверенная в себе молодая женщина с хорошей фигурой и обаятельной улыбкой. Неудивительно, что он ее не узнал.

– Мир тесен, – усмехнулась Ирма Хайден еще раз, убирая пистолет в кобуру. –Никогда не думала, что спустя столько лет получу такой привет из прошлого.

– Что ты здесь делаешь? – вопрос вырвался помимо воли.

– Чай пью с баранками, – фыркнула женщина. – Сами видите, любуюсь на труп. Совсем кто-то охуел дальше некуда…

Сказанное нецензурное слово никак не сочеталось с привлекательной внешностью повзрослевшей Хайден. Грюнфельд видел, что она выросла, но не думал, что эта красавица знает такие слова и выражается ими через раз. Да вот прямо сейчас говорит что-то напарнику и в красках описывает, что сделает с убийцей.