Текст книги "Долгое лето (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 54 страниц)

"Хватит. Теперь разгладить..." – сармат опустил сфалт, тронул кнопки на генераторе защитного поля, приводя в движение золотистый кокон вокруг прогретой заготовки. Огромный тёмно-серый валок от жара посветлел, щербины на поверхности стёрлись, края трещин сомкнулись, и уплотнившееся поле запечатало их окончательно.

"Сгодится," – кивнул сармат самому себе. Он был доволен увиденным. "Пусть остынут..."

Он шагнул к защитному полю, но остановился у самого барьера: по ту сторону стоял, разглядывая раскалённые валки и дымящийся скафандр Гедимина, ни кто иной, как Хиу.

– Уран и торий! – сармат поднял руку в приветственном жесте. – Гедимин, ты давно начал работу? Утром тебя не видели у щитов.

– С вечера. Не стал прерываться, – тяжело качнул головой Древний Сармат. – Тут я почти закончил. Что у вас?

– Всё тихо. Все десять в порядке, – ответил Хиу, разглядывая тёмный щиток на лице Гедимина. – С вечера, значит... Командир, тебе прислать смену? Ангиран хотел...

– У Ангирана есть дело, – Древний недобро сощурился. – У тебя тоже. Что с покрытиями? Подобрали состав? Сможем сделать ещё два валка?

Хиу посмотрел на покрытый серебристыми пластинами пол.

– Почти подобрали, – помедлив, ответил он. – Сделали образцы. Не то... уступают в прочности. Состав очень сложный, ни я, ни Ангиран с таким не встречались. Возможно, его изобрели здесь, на месте... Ангиран запросил информацию о подобных веществах на "Эджине" и "Флане"...

Гедимин с присвистом вздохнул. Хиу снова опустил взгляд.

– Там ничего нет. Я об этом говорил, – медленно сказал Древний. – Всё, что было у Гвеннона, уже есть и у нас. Что он ответил вам?

– Что он слышит о нашей дробилке в шестьдесят третий раз, и что никакой информации у него за это время не появилось, – качнул головой Хиу. – Не знаю, о чём он. Мы обращались к нему всего десять или двенадцать раз. И не только по дробилке...

– Отличный результат, – гулко вздохнул Гедимин. – Лучше не бывает. Если Гвеннон до сих пор не сообщил ни о чём в Ураниум, теперь он расскажет всё. Хиу, из Ураниума вы ничего не запрашивали?

– Командир... – Хиу даже обиделся, но Древнему было уже всё равно.

– Иди работать. Экспериментируй с составом, возьми в помощь Огдена, но подбери то, что не будет уступать. Здесь я вам помочь не могу. Если Ураниум вспомнит о нас... это – оборудование для дробления рилкаровых обломков, и не более того. Уран и торий!

Глава 41. Сгоревшая тень

– Боги с тобой, маленькая госпожа! Нет сейчас никаких свободных повозок, – всплеснул руками красноволосый и краснобородый синдалиец, скучающий под навесом на берегу. Здесь были стойла для куманов и анкехьо – и ни одного ящера не было там этим утром, только издалека, с севера, доносился тревожный рёв и топот.

– Нет повозок? – озадаченно повторила Кесса и огляделась по сторонам – не собирается ли поблизости караван, уходящий на восток? Но вокруг были только толпы пеших горожан и поселенцев, волочащих пустые корзины, свёрнутые циновки, охапки мотыг и лопаты. Огромные плоты Икатланской переправы ненадолго останавливались на северном берегу, высаживая очередной отряд с мотыгами, и тут же уходили на юг. На месте оставался только синдалиец, охраняющий пустые стойла и загоны, да сама Кесса, с опаской поглядывающая на северные поля и раскалённый серебряный диск неба. Солнце совсем недавно выбралось из-за горизонта, но воздух уже превратился в жидкое пламя, красноватая глина обочин, спёкшаяся от жары, и жёлтые камни мощёной дороги огнём горели в небесных лучах. Кесса с сожалением оглянулась на реку, сильно обмелевшую за последний месяц, но по-прежнему широкую, и на смутные очертания Икатлана на южном берегу. На рассвете она ушла оттуда, покинула дом чародея Макула, у переправы простилась с Раласком, уже совсем исцелившимся от ожогов и жаждущим приключений... Из пятидесяти золотых зиланов, что были в её кошеле месяц назад, у Кессы осталось всего двенадцать. "Так... Повозок у них нет, значит, деньги я не потрачу..." – невесело подумала Речница, покосившись на белесое небо. Ох и неприятно в такую жару весь день идти пешком!

Обмелевшая Река Симту плавно выгибалась, поворачивая к северу. Вода отхлынула, обнажив илистый берег и оставив далеко на суше тростниковые рощи. Они желтели под беспощадным солнцем и тоскливо шуршали, ловя раскалённый северный ветер. То, что прилетало с юга, было не холоднее – и Кесса вздохнула с облегчением, когда широкая дорога свернула от реки на зелёные орошаемые поля. Здесь на высоких грядах вырастали тёмно-зелёные растения с листьями округлыми и странно сморщенными. Листья шли на ценную краску, но дороже всего в этом растении были клубни. Вот их и выкапывали сейчас тысячи поселенцев, как муравьи, наводнившие приречные поля.

Дорога на Джэйкето была широкой, но Кесса едва протискивалась между тяжело нагруженными ящерами. На каждом шагу у обочины стояли полные корзины клубней, лежали вороха ботвы, бережно срезанной, связанной и записанной вместе с клубнями в особые листы. Учётчики с листами принимали корзины от поселенцев, следили, как забирают их перевозчики, и едва успевали поднять взгляд от записей, чтобы хмуро посмотреть на шатающуюся без дела Речницу. Кажется, все жители со всех городов и селений собрались на полях, все, от мала до велика, и выгнали на дорогу всех вьючных животных. Кесса, оттеснённая на обочину, глядела на эти бесчисленные стада и понимала, что для неё не найдётся место ни на одном ящере – они и так еле шли под грузом переполненных корзин. Речница осторожно обошла их по краю грядки, в тени растений скрываясь от недовольных жителей. Мешать она сейчас никому не хотела.

На длинном валуне, разделяющем два поля, висела гирлянда из дохлых личинок да"анчи. Кесса немало их видела за месяц обучения – эти твари, подросшие до полутора локтей и отрастившие себе трубки с зажигательной смесью, наводнили пустыню и то и дело прорывались на поля Икатлана и даже за городские стены. Чародей Макул считал, что любые тренировки ученикам полезны – и Кесса вместе с Раласком и Чами чуть не каждый день кралась вдоль стены, вылавливая личинок из овощных грядок. На память ей остались мелкие шрамы на тыльной стороне ладони – брызги жидкости, выплюнутой да"анчи, вспыхнули на коже и оставили отметины. Ожог вылечили быстро – у Макула всегда было в запасе зелёное масло. Стихия, которой он владел, часто обжигала неопытных чародеев...

Межевых столбов, увешанных личинками да"анчи, было тут немало, и скоро Кесса перестала считать их. Глазеть по сторонам ей не давали – со всех сторон толкались, топали ногами и отчаянно ревели куманы. Погонщики сердито смотрели на Речницу, но она, надев широкополую шляпу, не сняла с головы повязку с жёлтой бахромой – и священный знак был виден каждому, а видевшие сдерживали гнев и придерживали язык. Кесса была бы рада не путаться под ногами, но здесь ноги были повсюду.

Над полем, распластав чёрные крылья, парили мегины, а ещё выше, там, где небо, казалось, плавится и закипает, – ширококрылые полуденники, и если ящерам-падальщикам зной был по нраву, то гигантские летучие мыши наверняка изнывали от жары. Кесса с опаской и восхищением смотрела на их седоков: воины Ти-Нау в бронзовых и стеклянных доспехах как будто вовсе не замечали палящего солнца. Речница тоже не снимала брони – местное солнце, как выяснилось, могло сжечь кожу даже сквозь рубаху, и от лучей его укрыться было негде, но вот шлем она скинула и несла на ремне за плечами, сменив на широченную шляпу из сухой травы. Эту штуковину, от вида которой Кессе неизменно хотелось хихикать – неважно, видела она это на своей или чужой голове – Речница получила в подарок от чародейки Чами. Такие шляпы здесь носили многие... как слышала Кесса, те, в чьих жилах течёт только кровь Ти-Нау, не боятся солнца вовсе, но те, кто чистоту крови не сохранил, берегут голову от перегрева. Кесса же вовсе не стремилась выдать себя за местного жителя...

Впереди на дороге что-то случилось – кажется, анкехьо боком задел придорожную поилку для скота и опрокинул её, и погонщики пронзительно закричали, выясняя, чья в этом вина, а в ответ им испуганно завопили куманы. Стадо ящеров, перегородившее дорогу, всколыхнулось, и животные полезли в разные стороны, толкаясь, топча друг друга и в испуге кусая кого попало. Речница шарахнулась на обочину, подальше от перепуганных куманов. С поля к месту драки спешили поселенцы с палками, над дорогой замелькали крылатые тени – это небесная стража заметила неладное.

"Ну вот! Только бы никого не убили..." – встревоженно покачала головой Речница, глядя на взбесившееся стадо. Ей хотелось призвать сюда хороший ливень, холодная вода разом привела бы всех в чувство... но дыхание пустыни обжигало Кессе спину, и предупреждения Макула были заучены накрепко: пока рядом Аш, властитель иссохшей земли, ни капля наколдованной воды не должна пролиться на эту землю. С богами Кесса не хотела бы поссориться...

Крылатые стражи заметили её, и она показалась им подозрительной. Летучая мышь повисла в воздухе прямо над ней, и воин Вегмийи вскинул зубчатый жезл в угрожающем жесте. Кесса испуганно мотнула головой и бросила взгляд в сторону – там среди межевых камней и покосившихся растений извивалась узкая тропка. Она вела на север.

Когда дырявый полог тёмно-зелёной ботвы разомкнулся над Речницей, она встала как вкопаная, завороженно глядя на бесконечную красновато-золотую пустошь. Только жёлтые камни и красная глина – повсюду, от узкой кромки орошаемых полей до горизонта, побелевшего от жары... ни единого зелёного пятна к северу от узкой, пустынной, но тем не менее вымощенной булыжником тропы. Зной, застывший воздух и крошечные чёрные точки в белесом небе... Солнце торжествующе пылало в полушаге от зенита, и Кессе казалось, что небосвод сейчас потечёт расплавленным серебром. Она надвинула шляпу на глаза, опасливо оглянулась на поля – шум далёкой драки был ещё слышен ей – и пошла на восток, сквозь сапоги чувствуя, как раскалились на солнцепёке камни. Разуться она уже боялась.

После полудня Речница остановилась на привал, скорчившись в тени ограды, слепленной из глины и булыжников. Изгородь протянулась вдоль полей, защищая их от раскалённого ветра и пыли. Кесса углядела большой обломок чего-то жёлтого и блестящего, брошенный под стеной, села на него, как на скамью, задумчиво посмотрела на кривой, как будто обкусанный, край – и изумлённо мигнула. Она сидела на куске панциря огромного огнистого червя... а другой кусок, валявшийся у дороги, был, очевидно, поилкой для скота.

Речница грызла твёрдые "верёвки", скрученные из высушенного фамса. Такую еду следовало жевать медленно и вдумчиво. Краем глаза Кесса смотрела на Зеркало. Оно то вспыхивало, то наливалось чернотой, как будто по ту сторону стекла бушевала гроза, и вспышки молний отражались в нём. Больше Речница не видела ничего.

Из-за желтоватых скал, тающих в полуденном мареве, послышался негромкий вой, а потом – хруст и сердитое шипение. В тени камней шевелилось что-то тёмное. Кесса выбралась из-под стены и осторожно подошла на несколько шагов. На неё недовольно сверкнул глазами притаившийся под скалой Войкс. В лапах он держал что-то, похожее на лапу гигантского насекомого. Завершалась она обломком серпа. Серый падальщик зубами и острым камнем пытался разбить панцирь, но хитин был слишком прочным. Войкс снова покосился на Речницу, выронил добычу и громко зашипел, дыбом поднимая отравленные волоски-шипы на плечах. Кесса попятилась, не сводя с него глаз. Ядовитый падальщик шипел, пока она не вернулась на тропу, а потом подобрал лапу мёртвого демона и уволок за скалу. Речница поёжилась и прибавила шагу – есть рядом с Войксом ей не хотелось.

Шум на юге утих, и Кесса слышала только отдалённый стук мотыг о спёкшуюся от жары почву, да короткие возгласы погонщиков, направляющих караван. Справа, за стеной, желтели соломенные крыши – приземистые хижины поселенцев, слепленные из той же глины пополам с сухой травой, закрывали собой поля от пустынного ветра. "Не жутко тут жителям? Пустыня рядом..." – подумала Речница, снова забираясь в тень стены и вытирая пот со лба. Жёлтая бахрома на её повязке уже потемнела и слиплась. До вечера было ещё очень далеко, и зной набирал силу, и каждый камень струился жаром.

Ничего живого, кроме полуденников, не было вокруг – и когда на севере, на выжженном глиняном "блюде", где высохли и скукожились даже самые живучие лишайники, шевельнулось что-то тёмное, Кесса вздрогнула и повернулась туда всем телом.

– Хаэй! – неуверенно крикнула она, сдвинула шляпу, упавшую на глаза, и протёрла их. Тёмное пятно чернело в стороне от тропы. Оно не шевелилось – это воздух дрожал над ним, поднимаясь к раскалённому небу.

Тому, кто лежал на горячей земле, Кесса уже ничем не могла помочь. Она с ужасом смотрела на потемневшую, словно обугленную, кожу на костлявых руках и сухие бесцветные волосы, присыпанные красной пылью. Мертвец лежал вниз лицом, яркая, хоть и припылившаяся, одежда, собравшаяся в складки на чересчур худом теле, трепетала на ветру. Кесса пригляделась к ней, изумлённо мигнула и потрогала пальцем. Плотная, цельнотянутая, а не сотканная из волокон плёнка тихо скрипнула. Это был скирлин, столь же прочный, как сарматские скафандры, и ненамного более тонкий. Речница опустилась на землю и просунула руки под плечи мертвеца. Тело тяжело перевернулось на бок, потом упало на спину, нелепо взмахнув тонкой рукой. Кто бы ни был этот несчастный, на нём была одежда, какой никто из людей Орина не носил уже пять тысячелетий, – плотный комбинезон из скирлина, со множеством карманов и ярких фриловых клёпок...

– Кем ты был? – еле слышно спросила Кесса, склоняясь над умершим. Лицо его, сухое и сморщенное, казалось ей жутким. По счастью, глаза были закрыты, и Речнице не пришлось в них заглядывать.

– Ты жил очень давно? – прошептала Кесса, подавляя дрожь и ощупывая карманы мертвеца. В одном из них было что-то твёрдое. Речница поддела предмет пальцем и вытянула наружу. Он осыпался на землю хрупкими осколками и россыпью мельчайших деталей.

– Ты... ты из Тлаканты... из древнего мира, – тихо выдохнула Речница, прикасаясь к бесцветным волосам. – И ты... ты умер не пять тысяч лет назад, нет... не во время взрыва. Как же ты попал сюда...

Мертвец не мог ничего ей ответить. В серебряном небе парили полуденники, но даже им не показался съедобным этот высушенный труп.

– Хаэ-э-эй! Сюда! – крикнула Речница, повернувшись лицом к северной изгороди. – Помогите!

Никто не отозвался, только ветер, налетевший с реки, бросил Кессе в лицо горсть красной пыли. Речница вытерла глаза и выпрямилась.

– Кто ты, не знаю, но ты не останешься лежать тут, как падаль! – сердито прошептала она и рывком подняла высохшее тело с земли. Оно безвольно мотнулось в её руках и накрыло её, так, что Речнице показалось, будто мертвец пытается схватить её. Она с трудом закинула тело на плечо – оно повисло, волоча руки по земле и цепляясь за сапоги Речницы. И оно было вовсе не таким лёгким, как показалось ей сначала...

Когда Кесса доволокла мертвеца до ограды, она уже жалела, что не разделила тело на части и не сложила в куль. Так тащить его было бы не в пример удобнее...

– Хаэ-эй! – крикнула она, перекинув тело через ограду и переползая следом. Никто не ответил. Она стояла на твёрдой, как камень, красной глине маленького двора, окружённого глинобитными сараями. Хозяйский дом от них отличался мало – только чёрными узорами, тщательно выведенными на белёной, но припылившейся стене. Дверная завеса была опущена и придавлена камнями – не от незваных гостей, от пыли и мусора, которыми ветер щедро осыпал хижины. У стены лежали вороха сухих стеблей, прикрытые драной циновкой.

Кесса откинула завесу и заглянула в прохладный мрак – окон у дома не было. Никто не вышел на стук и оклики – все поселенцы, оставив родные дома, копали земляные клубни на южных полях.

"Надеюсь, на меня не рассердятся..." – Речница стащила в кучу все сухие стебли и бросила в пыль у стены два золотых зилана. "Он так высох... может, получится его сжечь?"

– Вот твой погребальный костёр, странник, – вздохнула Кесса, обкладывая неподвижное тело сухой травой. – И да будет лёгким путь в Кигээл... Айю-куэйя!

Кольцо ослепительного золотого света на миг вспыхнуло вокруг Речницы и погасло, и пламя взревело, пожирая сухие стебли. Скирлин вздулся пузырями и начал расползаться, тело скорчилось и провалилось под груду пылающих дров. Налетевший ветер разметал искры, заставив Кессу отступить от огня. Она закашлялась, вытирая слезящиеся глаза. Смутная тень мелькнула в Зеркале Призраков – и тут же пропала.

Огонь быстро погас – стебли так высохли, что мгновенно осыпались пеплом, и пламени нечем было питаться. Кесса смотрела на груду золы и не могла заставить себя разворошить её. "Если он не сгорел, пусть кости лежат тут," – решила она, быстро и тихо перебираясь через стену обратно на дорогу. "Знать бы хоть его имя..."

Не успела Речница пройти и двадцати шагов, как в глазах у неё потемнело, и невидимая рука до боли сдавила сердце. Кесса схватилась за горло – дышать было нечем, кровь барабанила в ушах гулко, как молот о наковальню. "Горелый скирлин..." – запоздало спохватилась она. "Зачем я его нюхала?!"

Она дрожащей рукой открыла склянку с зелёным маслом и глубоко вдохнула, унимая жжение в носу и горле. Мрак медленно отступил, оставив красные круги перед глазами. В груди ныло, ноги подкашивались. Кесса помотала головой, спрятала склянку и подобрала шляпу, оброненную на дорогу. "Пройду ещё немного и сделаю привал. Надо прилечь, раз такое дело," – вздохнула Речница. Ей было досадно. Так глупо отравиться дымом...

"Слишком глупая, чтобы жить..." – мысль, мелькнувшая в голове, была странной и даже жуткой. Речница вздрогнула и огляделась – она точно подумала это, а не услышала?

"Скоро вечер, а там и ночь. Интересно, далеко ещё до Джэйкето?" – вгляделась она в горизонт. Там было то же, что и здесь – бесконечная лента пыльной дороги, безжизненная красная пустошь с одной стороны, покинутые дома и засыхающие огороды – с другой. "Это точно дорога на Джэйкето?" – Кесса прищурилась, выглядывая, где солнце. Дело шло к вечеру, белый диск светил ей в затылок. Она определённо шла на восток... но где тогда город?

"Ничего нет. Только пустыня," – промелькнуло в голове. "Здесь нет живых. Скоро не будет совсем."

Кесса обернулась. Никого позади не было. Все звуки затихли, даже на юге уже не стучали мотыгами и не шуршали ботвой.

– Хаэй! – Речница сложила руки воронкой и крикнула так громко, как только могла. Что-то дёрнулось у её ног... что-то тёмно-серое, скрытое в её тени.

"Здесь никого нет. Никто не поможет," – новая мысль обожгла Кессу мертвящим холодом. Она замотала головой. "Что за пакость лезет на ум?!" – растерянно подумала она. "Мне ни к чему помогать, и бояться мне нечего! Надо идти, так я за неделю в Джэйкето не попаду..."

Она сделала ещё десяток шагов и остановилась, хватая ртом воздух. Что-то холодное скользнуло по шее. Кесса шарахнулась, ощупывая горло. Ничего, кроме шнурка от Зеркала, на шее не было. Речница быстро повернулась вокруг своей оси – и уткнулась взглядом в серый силуэт, похожий на вставшую на ноги тень. За тёмным покровом светились белые глаза – прорези в темноте, без радужки и без зрачков.

Нож – длинное желтовато-белое жало с короткой рукоятью – сам лёг Кессе в руку, и она опомнилась спустя несколько мгновений, когда он вылетел из её руки и бессильно отскочил от серого кокона, отлетев далеко на обочину. Силуэт съёжился и втянулся в землю... точнее, не в землю – в тень у ног Речницы. На краю чёрного пятна что-то шевельнулось, и Речница ткнула туда кулаком.

– Ни-куэйя!!!

Земля вскипела и разошлась глубокой воронкой. Шелест ветра, коснувшегося лица Речницы, похож был на тихий смешок. Чей-то взгляд не оставлял её ни на мгновение – недобрый, пристальный, выжидающий.

– Ой... – подобрав нож, Кесса села на землю и обхватила голову руками. Серая белоглазая тварь, как живая, глядела на неё совсем ещё недавно с книжной страницы. Речник Салафииль рассказывал об этом отродье Вайнега... нет сомнений, что это Фоул, похищающий и иссушающий чужие тела. И тот несчастный пришелец из Тлаканты был сожран им... а теперь порождение Хесса вцепилось в Речницу, как клещ. "Не было случая, чтобы Фоул отступился от жертвы..." – мелькнуло в голове Кессы, и она тихо застонала. Вот уж верно – глупость, с жизнью несовместимая...

– Айю-куэйя! – Речница сжала кулаки. Золотой свет полыхнул над дорогой и угас, оставив чёрные полосы на камнях. На краю тени что-то дёрнулось, и невидимая лапа сдавила Кессе горло. Она разжалась, когда Речница ткнула в шевелящийся край тени коротким мечом. Но Фоул был ещё здесь, и он не собирался никуда уходить.

– Вылезай из моей тени, – тихо сказала Кесса. – Я тебя не трогала. Если хочешь, я отдам тебе свою еду. Но моё тело ты не получишь.

Ответа она не дождалась. Взгляд из пустоты прилип к ней, как летучая медуза, шмякнувшаяся с ветвей, но даже прилипшая медуза была бы приятнее.

– Ой-ой... – Речница поднялась с пыльной дороги. Ей было жутко. "Надо вернуться к Макулу! Он-то знает, как выжечь эту пакость..." – в отчаянии повернулась она лицом к югу. "Если успею..."

Как ошпаренная, выскочила она на южную дорогу, и куманы, мирно жующие ворох ботвы, от неё шарахнулись с рёвом. Тень от крыльев мегина сомкнулась над Речницей, и ещё четверо крылатых стражей спешили к ней же. Она остановилась, прижимая руку к груди. Сердце колотилось где-то под горлом.

– Хаэй! Воины Вегмийи! – крикнула она, глядя на воинов в белой броне с отчаянием и надеждой. – Помогите!

Она сорвала с себя шляпу. Четвёрка мегинов остановилась поодаль, Кесса почти чувствовала, как взгляды стражей скользят по её красно-жёлтой повязке. Двузубые жезлы в их руках слегка шевельнулись и снова замерли.

– Говори, – приказал тот, кто прилетел первым, и приподнял жезл. Поселенцы суетились вокруг, отгоняя скотину, те, кто был на грядках, побросали мотыги и медленно пятились в тень.

– Фоул лезет в моё тело, – выдохнула Речница. – Сожгите его! С вами же мощь солнечного огня...

Луч впился в землю у её ног, опалив Кессу жаром. Погонщики куманов, забыв о своих животных, бросились врассыпную. Из зарослей послышались испуганные крики.

– Иди прочь, – сказал воин Вегмийи, прибавив к приказу ещё один луч. – Иди в пустыню. Ты обречена. Но ни на кого из жителей эта тварь не перекинется! Уходи!

Пять лучей заставили Кессу шарахнуться в заросли.

– Все с дороги, живо! Прячьтесь! – кричал кто-то сверху, и вокруг шуршала ботва. – Фоул идёт, прочь с дороги! Фоул!

Добежав до глиняной стены на северной окраине, Кесса юркнула под неё и свалилась там без сил. Тени крылатых стражей скользнули над ней и скрылись. Речница проводила их взглядом. Они остались кружить над северными полями, и стоило Кессе сойти с тропы, как они угрожающе повернулись к ней. Жезлы в их руках быстро сверкали, и небо расцветало красным и золотым – воины Вегмийи передавали кому-то послание.

"Фоул не отпустит добычу..." – Кесса зажмурилась и обхватила руками плечи. "И никто не поможет... они все боятся, что он вселится в них. Может, жрецы в Джэйкето... или маги... ну кто-то должен не бояться этой твари?! Надо идти..."

– Сиди смирно, отродье теней. Никого ты не сожрёшь, – буркнула она, возвращая шляпу на голову. Солнце пекло нещадно, Кессе казалось, что оно сейчас прожжёт дыру в её спине. Тень путалась под ногами, неподвижная и как будто неживая. Фоул затаился, но он по-прежнему был здесь.

Он напомнил о себе на привале, и Кесса снова хватала ртом воздух, пытаясь разжать обруч, сдавивший грудь. Она бросила луч наугад, тень дёрнулась, хватка ослабла. "Боги! Ну, сейчас я его отгоню, а что ночью делать?!" – подумала Кесса и вздрогнула. "Не уснуть бы..."

– Речник Фрисс из тебя суп сварил бы, трусливая тварь, – прошептала Речница, тыкая в тень стеклянным ножиком. – Только и можешь, что нападать на беззащитных.

Кто-то смотрел на неё с придорожного валуна. Кесса вскинулась, но тут же облегчённо вздохнула и села обратно. На камне, настороженно шевеля огромными ушами, сидела маленькая жёлтая кошка. Крылья, больше похожие на красноватые плавники, топорщились за её спиной. Кошка наклонила голову, внимательно глядя на Речницу.

– Ты не боишься Фоула? – невесело усмехнулась Кесса. Чародей Макул рассказывал о пустынных крылатых зверьках, исчезающих, стоит их заметить... кажется, Речница уже видела такого в мёртвом городе, и потом, на овощных грядках, мелькал похожий хвост...

Видимо, Кесса сморгнула – она не заметила, как зверёк исчез. "Правильно," – хмыкнула она. "Фоулу всё равно, кого жрать. Главное, не подходить ни к кому, кто больше меня... Эй, тварь из тени! Ты в куманов вселяешься? Я бы купила тебе одного..."

Фоул не ответил. Кесса попыталась вспомнить, нападают ли похитители тел на животных. Кажется, легенды об этом умалчивали.

Ночь спускалась быстро, как пикирующий мегин, затапливая тьмой восточное небо. С юга потянуло дымком, там пекли лепёшки и жарили Меланчин. Кесса вынула из сумки сушёного фамса, посмотрела на него и убрала обратно. Ещё одна фляга с водой опустела – Речница пила жадно, уже не думая о дальнейшем пути. До Джэйкето было ещё очень далеко, а ночь уже упала, и Кесса была едва жива от усталости.

Она прислонилась спиной к нагревшемуся за день камню. Звёзды горели ярко, и в их свете Кесса увидела на соседнем валуне маленькую крылатую тень. Кошка торопливо умывалась, время от времени оглядываясь на Речницу.

– Снова ты? Смотри, как бы Фоул в тебя не вселился, – хмыкнула Кесса, доставая полупустую фляжку. – Верно, ты пить хочешь...

Она плеснула воды в углубление на камне и отошла к другому валуну. За спиной тихо зашуршали крылья.

Наверное, Речница задремала. Когда холодное прикосновение обожгло её, и она открыла глаза, жёлтый зверёк сидел напротив и трогал лапой что-то на земле, время от времени глядя на Кессу.

– Ты видишь его? Это Фоул, он хочет жрать, – криво ухмыльнулась Речница. – Отойди. Меня съест, за тебя примется.

Кошка-сегон тряхнула ушами и выгнула спину. Кесса думала, что зверёк улетит, но он не двинулся с места, вглядываясь во что-то на тёмной земле.

– Воины Вегмийи боятся его, – сказала Речница. Ей было страшно молчать. Сегон вильнул хвостом и громко зашипел.

– Ни-эйю! – Кесса поднесла засветившуюся ладонь к земле, к тому месту, где что-то заметил зверёк – и её руку свело мучительной судорогой. Сегон прыгнул вперёд, лапой с выпущенными когтями молотя по чему-то невидимому. Серая тень взметнулась между Речницей и кошкой, взмахнув бесформенной конечностью, сегон отскочил и снова бросился на неразличимое существо, уворачиваясь от его лапы.

– Ни-куэйя! – крикнула Речница, вскочив на ноги, ослепительно-яркий луч ударил в серый кокон – туда, где должна была быть шея Фоула... и тут же погас. Тварь развернулась, глядя на Кессу пустыми белыми глазами, тяжело шагнула к ней – но Речница отпрянула, прикрываясь щитом. Вспыхнувший белым огнём короткий клинок чиркнул по бесформенной серой броне и отскочил, не причинив Фоулу вреда. За спиной твари захлопали крылья – сегон попытался вцепиться в шею демона, но снова отлетел в сторону, едва Фоул повернулся.

– Ни-шэу! – Кесса ударила демона в спину, в покрасневшее и как будто задымившееся пятно, затронутое магией, меч заскрежетал о кокон теней и соскользнул, не оставив ни царапины. Фоул начал было поворачиваться, но кошка бросилась ему в лицо, и он покачнулся, отмахиваясь от назойливого зверька.

"Лучи слабоваты..." – Кесса в отчаянии огляделась по сторонам. По кокону хотелось ударить чем-нибудь тяжёлым – хотя бы осадным тараном или двуручной секирой... "У него шкура, как броня! Чем же пробить её..."

– Саркон! – холодно мерцающий сгусток зеленоватой Квайи сорвался с её ладони и расплескался по серой броне. Фоул вздрогнул всем телом и неожиданно проворно прыгнул к Речнице. Она ударила его щитом в лицо, и его лапа пронеслась над её головой, упала на плечо и соскользнула. Кесса схватилась за располосованную руку, быстро пятясь назад и надеясь, что не упрётся спиной в какой-нибудь валун. Фоул, отвернувшись, пытался сцапать кошку, метящую лапой ему в глаз, но кошка была проворнее. Квайя зелёными дымящимися потоками стекала по спине демона и тускло мерцала во мгле, но постепенно свет её угасал.

"Квайя... лучи и Квайя... Квайя в лучах..." – Кесса мотнула головой. Внезапный взрыв, чуть не убивший её в том году, вспомнился в мельчайших деталях. Речница стиснула зубы и шагнула вперёд.

– Не нравится, тварь?! Саркон!!! – зелёный свет хлынул с её ладони, заливая серую броню. Фоул медленно повернул голову, не обращая внимания на летучую кошку, вцепившуюся в его плечо. Квайя, расплескавшись по кокону, тонкими струями сбегала на землю и зелёным дымом развеивалась в воздухе. Фоул, мерцающий холодной зеленью, похож был на мертвяка.

– Ни-шэу! – от волнения крик застрял в горле Речницы, получился лишь сдавленный шёпот. Обе руки она вскинула вверх, к белесым глазам Фоула... и спустя долю мгновения катилась по камням, шипя от боли. Ей казалось, что её руки раздроблены – каждая кость, от ногтей до плеча, и не было сил взглянуть на них – слёзы катились градом.

От взрыва, отшвырнувшего Речницу, земля, казалось, ещё дребезжит и раскачивается, как гонг после удара. Сквозь звон в ушах Кесса услышала короткий вопль, полный ярости, и нечто большое и тёмное нависло над ней. В тусклом свете звёзд блеснули когти на широкой лапе, протянувшейся к лицу Речницы.

Она цапнула с пояса нож, но Фоул заметил движение и сдавил её руку в запястье так, что кости захрустели. На грудь Речнице, чуть не заехав ей крыльями по лицу, прыгнула золотистая кошка и громко зашипела. Весь её мех загорелся ярким жёлтым огнём, искры посыпались с ушей. На мгновение Кесса увидела тёмно-серую броню Фоула и широкую чёрную прореху ближе к правому плечу, вокруг которой курился белесый дымок. Фоул взвыл, его лапа задрожала и разжалась, выпуская руку Речницы, а потом весь серый кокон задымился и распался на тающие осколки. В дрожащем жёлтом свете Кесса увидела, как демон, пошатнувшись, падает на неё и на лету рассыпается на ломкие сухие кости. Кошка гневно фыркнула и прыгнула сквозь костяной дождь, Речница прикрыла лицо и откатилась в сторону, стряхивая с себя останки. Потом ощупала себя и даже ущипнула.

– Фоул... Он что, мёртв?! Нуску Лучистый, вот это была битва... – выдохнула Кесса, поднимаясь с пыльной земли. Вся она была в глине, осколках костей и каменной крошке, разодранная рука нещадно болела. Рваные царапины ещё сочились кровью, пропитывая обрывки одежды, и на земле остался кровавый след. Никого вокруг не было, и никто не таращился больше на Кессу и не пытался схватить её за горло. Ворох поломанных костей лежал вокруг – таких хрупких, что рассыпались от прикосновения.