355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » . Токацин » Долгое лето (СИ) » Текст книги (страница 35)
Долгое лето (СИ)
  • Текст добавлен: 7 мая 2017, 11:00

Текст книги "Долгое лето (СИ)"


Автор книги: . Токацин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 54 страниц)

Ксатот ил тэнэх, – произнёс Некромант, склонив голову. Фрисс, запинаясь, повторил за ним. Губы не слушались, и не от страха – их сковал холод, невыносимый холод, исходящий от орды нежити.

Кэ ил тэнэх ксатэйри, – прошелестело несколько голосов. Одно умертвие шагнуло вперёд, подняло костлявые руки – длинные изогнутые когти сверкнули на пальцах – и сняло капюшон, обнажив череп, обтянутый высохшей бронзовой кожей, и седые волосы, перетянутые яркими нитями и сколотые перьями. Чёрные полосы пересекали неподвижное лицо, в глазницах плескалось белесое пламя.

То-инх тарниат у-Кэйшес, – спокойно сказал Нецис, повернувшись к мертвецу. – Иллонур шэн венгэйя, та-а?

То-венгэйя, – высохшие губы едва заметно шевельнулись. – Инэх ферот ину.

Умертвие накинуло капюшон и отвернулось. Нецис тронул Речника за руку – пора было идти.

Нежить расступилась, кутаясь в плащи мрака и тая вместе с ними. Двое немёртвых подошли к путникам. Фрисс стиснул зубы, когда ледяная полупрозрачная рука легла ему на плечо, и с трудом сдержал вопль, когда умертвие ладонью закрыло ему глаза. Он медленно брёл на ощупь, дрожа от холода. Под ногами чавкала грязь, потом подошвы коснулись твёрдого камня. Неподалёку дрогнула земля и жалобно заскрипели какие-то механизмы. Речник шёл, направляемый мёртвой рукой, и ему казалось, что идёт он уже целую вечность. Откуда-то нестерпимо воняло тухлым мясом и запёкшейся кровью, чем дальше, тем запах становился сильнее.

Когда мертвец убрал ладонь с его лица, Фрисс заморгал от хлынувшего в глаза света и только через несколько мгновений понял, что стоит посреди сумрачного зала, едва-едва озарённого неживым свечением серебристого мха. Мох свисал с потолка и причудливыми узорами расползался по базальтовому полу. Среди мерцающих ковров на циновках, совершенно не тронутых тлением, лежали самые разнообразные вещи.

Фрисс изумлённо мигнул. Золотые и серебряные ожерелья искусной работы подмигивали ему гранями самоцветов, идеально наточенные клинки из стали и иприлорской бронзы лежали рядом с плоскими палицами Нерси, утыканными каменными лезвиями, среди странных, бесполезных на вид костяных цепов и жезлов. И тут же были разложены черепки неведомых сосудов, облезлые шкуры и обрывки тряпья, поломанные перья, кое-как скреплённые цветными нитками, и рыболовные крючки из тройных шипов какого-то местного куста. Всё вместе напоминало любой из рынков Кецани... разве что даже в Кецани не стали бы торговать битыми горшками.

– Аххсса... – прошипело умертвие, подтолкнув Речника в спину. Он сердито оглянулся – оно указывало куда-то в полумрак. Там на длинных костяных цепях раскачивались светильники-черепа, расплёскивая зелёное пламя, а меж них, у стены, лежала корма погребальной ладьи, со всех сторон окружённая скреплёнными костями, – не то лодка, не то костяной голем. В мертвенном свете черепов Речник разглядел чёрный силуэт – Нецис уже был там и нетерпеливо оглядывался на Фрисса. Он судорожно сглотнул и нехотя подошёл к Некроманту и тем, кто молча взирал на него.

Их было трое. Двое – с ног до головы в костяной броне, сквозь щели в которой сочился мрак. Оружия у них не было, но из скрещённых на груди рук во все стороны торчали каменные лезвия, а по костям брони неспешно ползали зелёные сгустки Квайи. Третий, кутаясь во мрак, сидел в ладье, как в глубоком кресле.

Ксата тил тэнх, – кое-как выговорил Речник заковыристую фразу. Нецис покосился на него. Лицо Некроманта ничего не выражало.

– Ахххса-а... – прошелестел тот, кто сидел в ладье, и тяжело поднялся, цепляясь за её борта. – Ил тин то х"кан тх"ур, фэ"эйя...

Белая луна в небе, – отозвался Нецис, переходя на язык иларсов, и склонил голову. – Ты по-прежнему могущественен, властитель Кэйшес, и все это признают. Что тебя встревожило?

– Хса-а... И ты не утратил сссилу, Нециссс Изгнанный, – глаза умертвия сверкнули яркой зеленью. Оно откинуло чёрный капюшон, и сначала Фриссу показалось, что его лицо вымазано сажей. Оно было тёмно-серым, почти чёрным. Выцветшие жёсткие волосы торчали пучками в разные стороны, узкий ремешок из белой кожи кое-как стягивал их, но они всё равно топорщились, и мерещилось, что на голове умертвия растут иглы. Под плащом мрака проступили очертания костяной брони, не менее надёжной, чем у мертвецов-стражей. Глаза Кэйшеса, светло-зелёные, необычайно яркие, без намёка на белок и зрачок, странно блестели в дрожащем свете. Речник вгляделся и понял, что в глазницах умертвия – драгоценные камни.

– Этой ночью я получил твоё послание, – сказал Нецис. – И оно удивило меня. Мне почудилось, что ты, властитель Кэйшес, не узнал меня – видно, я давно не заходил в Талкеннор...

– Ссс... Ассссинхи, – с трудом качнуло головой умертвие – высохшее тело плохо слушалось. – Я помню тебя, Нецисс, и помню прекрасссно, и видеть тебя – чесссть для ссстен Талкеннора и вссех, кто его насселяет. Меня сссмутили другие... живые, что вошшли в Талкеннор, не заплатив пошшлины. Мне видитссся в этом неуважение, и оно рассстраивает меня и моих сссоратников...

Обжигающий холодом взгляд нежити остановился на Речнике, и тот еле удержал руку, потянувшуюся к мечу. Нецис нахмурился.

– Фриссгейн – мой ученик, и на этом основании ты не можешь требовать с него платы.

– Ахххсса... Ученик Илриэна, полноссстью нессспосссобный к Лар-Илри... – бескровные губы Кэйшеса презрительно изогнулись. – Он не кажетссся мне учеником, Нециссс. Он кажетссся мне... пищей.

Умертвие усмехнулось, обнажив тонкие длинные клыки. Его стражи шевельнулись, захрустев костями. Фриссу показалось, что ледяные когти впиваются в его сердце. Он дотянулся до огненного меча и глубоко вздохнул, прогоняя наваждение.

Илкор ан Сарк... Кэйшес, однажды я привёл тебе достаточно... пищи, – Нецис неприятно усмехнулся, и Речник увидел, как его клыки вытягиваются и заостряются. – Более чем достаточно. Этот человек – не еда. Отойди!

– Хссс... Пусссть он сссам докажет, – Кэйшес поднял руку и повернулся к Фриссу. – Пусссть покажет мне, как он уважает законы Талкеннора! Что ты принёссс мне, ученик Фрисссгейн?

Речник переступил с ноги на ногу. Тут сам воздух, ледяной и пропитанный запахом крови, ложился на тело невидимыми оковами... а от взгляда Кэйшеса руки и ноги просто цепенели.

– Я не ученик Нециса. Я Фриссгейн Кегин, Речник с Великой Реки, и я здесь по воле Короля Астанена, – Фрисс нащупал в сумке Верительную Грамоту и поднял её над головой. – Я уважаю законы твоего города, повелитель умертвий. Король Реки прислал тебе в дар драгоценные раковины и янтарь.

Он зачерпнул и то, и другое полной горстью и протянул мертвяку, заранее содрогаясь от мысли, что высохшая когтистая лапа дотронется до него. Кэйшес не шелохнулся.

– Хссса... Король Реки ничего не знает обо мне, – покачал он головой, – и ему незачем присссылать мне дары. Говори за сссебя, чужессстранец. Шшшто ты можешшшь мне поднесссти?

Речник мигнул. Чтобы кто-то в здравом уме отказался от ценнейших ракушек и священного янтаря?! Хотя... откуда здравый ум у тысячелетнего мертвеца?!

– Как хочешь, Кэйшес, – пожал он плечами. – Возьми тогда этот плащ. В ваших ледяных подземельях вещь не лишняя.

Он развернул перед мертвяком многоцветный плащ, расшитый блестящими перьями. Отдавать эту вещь, чтобы она гнила тут, среди мха и плесени, ему очень не хотелось – но ещё меньше хотелось сражаться против целого города нежити.

– Аххссса... – Кэйшес прижал руку к груди и мелко задрожал. Речник не сразу понял, что он смеётся.

– Я не ссстрадаю от холода, сссмертный, поссследние двадцать два века, – покачало головой умертвие. – К тому же это ссслишшшком новая вещь. Её сссделали сссовсссем недавно, и никто ещё не носссил её. У неё нет прошшшлого. Не годитссся.

"Фрисс... Боюсь, он намекает на твоё оружие," – прошуршал в мозгу встревоженный голос Нециса. Речник недобро сверкнул глазами.

– Вещь с прошлым, говоришь... Тогда возьми мой шлем. Он видел многое.

Фрисс снял шлем и протянул мертвяку. Осколок тёмного оникса, закреплённого между двумя плавниками над стеклянными пластинами, подмигнул Речнику на прощание, потом руку обожгло холодом – умертвие взяло подарок и поднесло к разгоревшимся глазам.

– Хорошшший дар, Речник Фрисссгейн, – Кэйшес медленно склонил голову. – Он украсссит мой ссскромный курган. Я отпуссскаю вассс, пришшшельцы. Вы проявили ко мне уважение, и я отвечу вам тем же. Ссступайте... мой город отныне открыт для вассс, и всссе другие города – тоже. Рад буду новым вссстречам, Нециссс Изгнанный. Не забывай навещать меня...

Неестественный белесый свет лился с пасмурного неба на бескрайнее топкое болото у подножия храма. Речник сел на прогретый солнцем обломок стены, с досадой содрал с камня мокрый мох и зашвырнул в грязь. Удушливый воздух прилипал к лицу, как паутина. Фрисс провёл ладонью по мокрым волосам и покачал головой.

– М-да. Кестоту лучше не знать, куда делся его подарок...

– Я сожалею, Фрисс, – со вздохом отозвался Некромант. – Тебя утешит, что теперь мы можем не спешить и задержаться на полигонах Талкеннора столько, сколько захотим?

– Я бы тут лишней ночи не провёл, – нахмурился Фрисс. – Пойду к кургану Кеоса, разведу огонь – может, согреюсь. Дышать тут нечем, а город – ледяной.

– Постой, Фрисс, – Некромант тронул его за плечо, и Речник вздрогнул от холода. – Мы на полигоне Гинэт. Тут похоронено много воинов... и много всякой всячины. Если нам повезёт в раскопках, ты купишь себе шлем лучше прежнего. Смотри...

Он запустил пальцы в чёрную жижу и пошарил на дне. Что-то лежало на его ладони, когда он поднял руку. Грязь медленно стекала, и из-под неё проступали очертания костяшек... и неяркий золотистый блеск. Нецис небрежно отбросил кости, потёр находку о край одежды и показал Фриссу. Маленькая золотая чешуйка с обломанным краем блестела в его пальцах.

– Если тут что и лежит, оно принадлежит мёртвым, – покачал головой Фрисс.

– Мёртвым уже ничего не нужно, – Некромант посмотрел на чешуйку, вздохнул и спрятал её в карман Речника. – Мы поищем немного, и если тебе ничего не понравится, уйдём.

– Ох, Нецис... – тяжело вздохнул Фрисс и слез с камня. – Но как тут копать, посреди болота?..

Водяной шар забурлил, окрашиваясь чёрной мутью, и выплюнул на подставленный плащ Речника пригоршню всякой дряни – полусгнивших щепок, обломков костей, потонувшего мха. Некромант разворошил кучку находок, встряхнул кусок тростника и показал Фриссу ещё одну золотую чешуйку.

– Вторая, – хмыкнул Речник. – Нецис, ты не кладоискатель. Дай мне зачерпнуть – и хватит уже купаться в грязи.

– Ты прав, Фрисс, – кивнул маг и стряхнул весь сор с плаща, отойдя в сторонку. Маленький костяной паук тут же вынырнул из грязи и уцепился за его сапог, вопросительно пощёлкивая лапами. Череп со срезанной крышкой, заменивший мелкому токатлю туловище, был неважным ковшом, но больше черпать было нечем.

– Иди сюда, нежить, – пробормотал Речник, ловя паука двумя пальцами и с отвращением опуская "ковш" в болото. Что-то хрустело там, на каменном дне. Фрисс поморщился, повозил сопротивляющегося паука по бывшей мостовой, собирая со дна всё, что там валялось, и вывалил ком грязи в чистый водяной шар.

Вода возмущённо заклокотала и плюнула в Речника мутью. Он молча утёрся, обнаружил, что держит в руке токатля, и зашвырнул его подальше, метя в одно из заделанных "окошек" храма.

– Спасибо Кэйшесу за очередную кучу грязи, – поморщился он, разгребая ворох мусора на плаще. Гнилой мох, обрывок чего-то вроде циновки, скрученная почерневшая жила с нанизанными на неё невнятными обломками – и позеленевшей бронзовой застёжкой из кольца и перемычки... Фрисс выхватил её из груды мусора и озадаченно уставился на то, что с неё свисало.

– Бездна... Это что, было перьями?!

Он потёр серо-чёрную "подвеску" меж пальцев. Не помогло – грязь въелась намертво, былой радужный окрас стёрся, но это несомненно было перо древесной змеи, потрёпанное, но узнаваемое. Их немало было на чудом уцелевшей жиле, некоторые оторвались, некоторые сломались, но одно, освобождённое от грязи, сверкнуло ярким золотистым краем.

– Река моя Праматерь... Эту штуку ищет Алхор! Это его ожерелье, – охнул Фрисс и поднял взгляд на Некроманта. – Нецис, ты посмотри...

Илкор ан Ургул... – маг, устроившийся на камне в окружении токатлей, не замечал ничего вокруг. Небрежно скомканный мокрый плащ лежал на его коленях, а на ладони Некроманта тускло блестело нечто металлическое, смятое и покорёженное, с осколками чёрного стекла и нанизанными на искривлённые зубцы костяшками.

Илкор ан Хцар... Только взгляни сюда, Фрисс... – Нецис повернул комок металла другим боком к Речнику и осторожно расправил помятый зубец. На тонкой серебристо-зелёной планке темнели выгравированные значки. Фрисс мигнул.

– К-э-р... Кэран или Кэррэн, – неуверенно прочитал он. – Изящная была вещица... Это серебро и морион?

– Такой амулет мы называем Звездой Ши-Илана, – покачал головой Нецис. – Да, серебро и морион, и очень сильный удар, разбивший кристалл вдребезги. Здесь написано "Кэррион", Фрисс. Это талисман Кэрриона Искателя. Он погиб здесь, у храма Джилана. А это его кости... он держал Звезду в руке в миг своей гибели. Какая честь для меня, Фрисс...

Он бережно снял проколотые костяшки с зубцов серебряной звезды и каждую завернул в тонкий листок, а всё вместе – в мягкий мелнок. Токатли с камня полезли к нему на колени, чтобы увидеть находку ещё раз. Нецис судорожно вздохнул и уткнулся лицом в чешуйчатый рукав.

– Хаэй! Нецис, ты чего?! – Фрисс встряхнул его за плечи. – Эта штука поломалась, да? Я думаю, её можно починить. Вернёмся в Шайин, к форнам, и они её исправят в один миг.

– Есть другие города, Фрисс. Конечно, я починю её, – голос Некроманта уже не дрожал. – Спасибо тебе. Что же... на этом можно закончить поиски?

– Да, пока на нас мох не вырос, – кивнул Речник, пытаясь поймать взгляд мага. – Костяные пауки по мне ползают. Ты их, надеюсь, с собой не повезёшь?

– Прости, Фрисс, – маг поднял руку, и токатли с плеском посыпались в грязь. Они ещё провожали его ничего не выражающими взглядами, когда путники взобрались на край разбитой каменной чаши – бывшего пруда – и остановились на твёрдой земле, вытирая ноги от болотной жижи.

– Д-да... – Некромант обхватил плечи руками и поёжился. – Древние родники всё ещё питают Гинэт... Ты прав, Фрисс, костёр нам не помешает. Алсаг, хватит на мне висеть...

Хесский кот, вернувшийся в прежнее обличие, сердито фыркнул и отвернулся от колдуна. Фрисс усмехнулся.

– Нецис, разводи огонь, доставай припасы. Мы с Алсагом скоро вернёмся. Алсаг, айга!

В этот раз Речник не полетел кубарем со спины хеска. Тот шёл по пустынным улицам неспешно и плавно, вертя головой во все стороны. Перекрёсток с ярко цветущим деревом, чья крона как будто пылала, а корни цепко обвивали разбитую чашу источника, Фрисс нашёл без долгих блужданий. Тут всё было по-прежнему, и лепестки ложились на мостовую, укрывая полусгнившие кости.

– Алхор Цин"метхалэн! – негромко окликнул Речник. Он был уверен, что умертвие здесь – и в тени дерева что-то зашевелилось, а потом сгусток мрака выполз на свет.

– Посмотри, что я нашёл, – Фрисс повесил полуистлевшее ожерелье на кончики пальцев и протянул мертвецу. Лишний раз прикасаться к умертвию он не хотел – ещё от встречи с Кэйшесом не прошло оцепенение в запястьях...

Та-а... – немёртвый прижал руки к груди, потом неуверенно протянул когтистую лапу к Речнику. С неё капала вода, и когда одна капля упала на сапог Фрисса, Речник отпрянул в сторону, ожидая шипения разъедаемой кожи.

Та-а... Моё ожерелье из жёлтых перьев... – умертвие бережно подцепило застёжку когтями и опустило истрёпанную вещицу на ладонь. – Ты нашшшёл его, сссмертный, ты нашшшёл его! Теперь меня пуссстят в храм. Ссснова зазвенят гонги Владыки Мёртвых, ссснова всссе сссойдутссся к великой лессстнице... ссснова мы сссоберёмссся на праздник! Плоды Чинпы уже сссозревают, сссмертный. Приходи к нам. Будет большшшой пир, мы зажжём всссе огни на ссступенях и на вершшшине... Я попрошшшу Владыку Мёртвых о благосссклонносссти, когда вссстану у жертвенных чашшш. Я исссполню ссссвоё обещание, сссмертный. Сссспасссибо тебе...

Алхор низко склонил голову, комкая ожерелье в полупрозрачной руке, и шагнул назад, в тень. Фрисс переглянулся с сердито шипящим Алсагом, пожал плечами и пошёл обратно по мёртвому городу.

– Праздник... пир... да кто к ним придёт сюда, в город мертвецов?! – усмехнулся Речник, когда перекрёсток и красное дерево надёжно скрылись за чёрными стенами. – Кто сойдётся к его храму?! И что им сейчас за дело до плодов какой-то Чинпы...

– Пусть их, Фррисс, – муркнул Алсаг и оглянулся. – Померрещилось...

У кургана Куэсальцина горел маленький костёр, огромный демон и Некромант сидели у огня. Выйдя на площадь, Фрисс услышал тихий голос мага – и не сразу понял, что Нецис поёт.

Нас верховный жрец приглашал на пир... пили мы вино из каменных чаш... оказалось оно чересчур хмельным... и лежим мы во мху, не дойти домой... такой мягкий мох на чёрных камнях... мох покроет дороги, стены разъест... такой мягкий мох на гнилых костях... не дойти домой нам, лежим мы здесь...

Фрисс поёжился и окликнул Некроманта – громко, во весь голос, отгоняя липкий страх и шевелящиеся тени. Стая летучих мышей взвилась над домом с просевшей крышей и унеслась прочь.

***

Лужица помутневшего свинцового рилкара лениво булькала под полыхающим куполом защитного поля, медленно растекаясь по полу. Излучение ослабевало, сходило на нет, и пронзительный писк дозиметра становился всё тише. Гедимин привычным жестом запустил "усы" анализатора под купол, сомкнул на застывающей массе рилкара и удовлетворённо кивнул. Ничего неожиданного не происходило – а значит, он не ошибся в своих предположениях.

– То же, что в прошлый раз. Следовые количества и осколки распада, – отрывисто сказал он, глядя на экран. – Сверимся. Деркин?

Не услышав ответа, Гедимин рывком поднялся на ноги и шагнул к стене.

– Деркин?!

Сармат в тяжёлом скафандре так и стоял там, не в силах сойти с места. На ногах он держался только потому, что крепления, приковавшие его к стене, мешали упасть. Он висел, облокотившись на них и подперев голову руками, и тяжело дышал.

– Эх-х... – Гедимин тяжело вздохнул и сдвинул пластины на плече сармата, другой рукой вскрывая ампулу с флонием. Деркин даже не вздрогнул от укола, только резко выдохнул и склонил голову на другое плечо.

– Ни к чему, – еле слышно сказал он, шаря по креплениям в поисках замка. – Это... это не облучение.

– Посмотри на меня, – Гедимин разомкнул оковы и повернул Деркина лицом к себе. – Назови моё имя.

– Командир, не надо, – сармат высвободился из рук Древнего и прислонился к стене. – Мой разум ясен. Ты – Гедимин Кет... и я никогда не видел ничего, похожего на это.

Он указал на застывающую лужу рилкара и неуверенно усмехнулся, убирая тёмный щиток с лица.

– Управление ЭСТ-излучением без подручных устройств... В Ураниуме в это ни за что не поверят, – покачал он головой. Гедимин сузил глаза.

– В Ураниуме знать не должны, – тихо сказал он. – Эта серия опытов прошла успешно. Заканчиваем. Можешь идти? Что ты чувствовал перед тем, как тебе стало плохо?

– Резкую боль в глазах... и в висках, будто мне прострелили череп, – прошептал Деркин и криво усмехнулся. – Я был уверен... это невозможно, этот опыт должен был закончиться ничем. Излучение невозможно...

– Спокойно, – Гедимин придержал его за плечо и снова повернул лицом к себе. – Это навык, поддающийся тренировке. Мы изучим его досконально, изучим и будем использовать во благо "Идис" и всех сарматов. Береги голову. Через три дня продолжим эксперимент.



Глава 38. Шайогон

– Зря мы сюда залез... Тьфу!!! – Фрисс выплюнул залетевшую в рот медузу и закашлялся, вытирая губы от едкой слизи. Потоки воды хлестали по лицу, невозможно было открыть глаза – от липкого сока папоротников, дождём унесённого на головы путников, склеились веки. Речник уткнулся лицом в мокрую шерсть Гелина – казалось, подними голову – и захлебнёшься в ливне.

Гелин, промокший до последней шерстинки, жался к обочине, к поднимающемуся по насыпи строю гигантских папоротников, опутанных ветвями пурпурного холга. Резные листья не мешали дождю, вся вода небесных озёр изливалась на путешественников, и Фрисс думал, что их, того и гляди, унесёт бурный поток. В двух шагах нельзя было ничего разглядеть. Всё затихло, только в небесах рокотал гром. Иногда белые сполохи озаряли залитую дождём дорогу – и тут же она таяла во мраке.

"Фрисс, ты цел?" – тёмный силуэт за дождевой завесой шевельнулся, ледяная рука нащупала плечо Речника. Он накрыл её ладонью.

"Вроде да. Ты видишь что-нибудь, Нецис? Долгие тут ливни? Этот, кажется, поливает уже полдня..."

"Всего четверть Акена," – неслышно усмехнулся колдун. "Первый большой дождь этого года. Как раз вовремя, чтобы плоды Чинпы налились соком. Скоро ливень кончится, Фрисс. Надеюсь, болота не успеют разлиться, и дорога не утонет..."

Речник снова вытер лицо и посмотрел вверх, на листья папоротников, заслоняющие свет, но прозрачные для дождевых струй. Клочки неба, заметные в просветах, были серебристо-белыми. Далеко на юге прозвучал последний раскат грома, ветви дрогнули, сбрасывая с себя последние потоки воды и всё, что было этими потоками смыто, и шум дождя затих. Фрисс стряхнул с плеча икру медузы и спрыгнул на дорогу, по которой бежал широкий – от обочины до обочины – ручей. Следом в лужу плюхнулся Алсаг, старательно отряхиваясь, но тут его накрыло волной – это отряхнулся Гелин. Мокрый демон хрипел и мотал головой, оглушительно чихал и выдыхал дым. Хесский кот одним прыжком взлетел на придорожный столб, лизнул лапу, плечо, фыркнул и перебрался в седло.

– Кетт, всесильный в водах! Вот это ливень... – покачал головой Фрисс, выжимая плащ и выплёскивая воду из сапогов. Ручей, сбегающий по дороге, потихоньку мелел и распадался на тонкие рукава. Внизу, под насыпью, бурлили тёмные потоки, и пропитанная влагой менесса трепыхалась на стремнине, и то и дело вода выдирала с корнем гигантский мох и уносила прочь. Огромные трескучие стрекозы кружили над разлившимся болотом, хватая на лету медуз и воздушных рыб. Высоко в кронах папоротников свивали кольца, отряхиваясь от лишней влаги, хищные лозы, и перистые древесные змеи выглядывали из гнёзд и озирались по сторонам. Сквозь разрывы в листве до подлеска и древней дороги дотягивались солнечные лучи – облака временно разомкнулись, и раскалённое небо жадно пило воду, возвращая всё, что вылилось из небесных озёр, обратно в заоблачные чаши. Лес окутался удушливым жарким туманом – в таком воздухе впору было не идти, а плыть!

– Сильные дожди бывают здесь в полдень, – бесстрастно пояснил Нецис, вытряхнув из карманов волокна мха и мелкую микрину. – Чем ближе к осени, тем ливни дольше, а поздней осенью они перестают заканчиваться. Я видел, каков сезон дождей в Нерси"ате, и я очень постараюсь, чтобы мы не остались тут на зиму. Гелин! Иди неспешно, подставляй солнцу спину. Скоро высохнешь.

Речник огляделся. Дорога не была погребена под слоем лиственного мусора – кто-то расчищал её... но с самого Текиоу Фрисс не видел ни одного живого прохожего, ни одного каравана. Речнику уже было не по себе.

Вода уходила, сбегая вниз по склону, скоро обнажились размытые корни папоротников, выплыл талхис, устилающий мокрую землю. Дорога медленно, но верно поднималась вместе со всей местностью. За стеной менессы, набухшей и раздутой от недавнего ливня, что-то булькало и рокотало, как будто голосила сотня лягушек. Потом клёкот стал громче, и Фрисс увидел прилепившееся к обочине растение, похожее на бочонок с торчащими отовсюду пучками листьев. На его боках вздувались и опадали прозрачные пузыри.

– Вот он какой – нэйнский пузырник... – покачал головой Речник и осторожно дотронулся до растения носком сапога. Оно дрогнуло и плюнуло ему в лицо маслянистым прозрачным соком.

– Непрравильная тррава, – фыркнул Алсаг и перевернулся на другой бок. Пар валил от его мокрой шерсти, сосульками свисающей с боков. Фрисс распутал пару колтунов и снял с кота прилипший мох, надеясь, что, когда они доберутся до ближайшего города живых, Алсага ещё можно будет отмыть и расчесать, не выщипывая у него весь мех.

Пузырник выстроился вдоль обочины, потеснив менессу. Его корни шевелились, высасывая воду из последних луж. Вдали сквозь моховые дебри с треском продирался кто-то огромный. Привстав на цыпочки, Фрисс разглядел тускло блестящие иглы длиной в пять локтей, шевелящиеся на покатой спине.

Дорога взобралась на вершину холма и пошла под уклон. Впереди, рассечённое надвое узкой насыпью, разлилось чёрное озеро, окружённое тростниковыми дебрями. Растрёпанные колосья-метёлки Мечелиста мотались на ветру. Ветер пропах водорослями, илом и прелой листвой. Далеко впереди, за чёрной гладью озера, усеянной островками, за строем гигантских папоротников, взбирающихся вверх по склону, высоко под облаками синели вершины, укутанные туманом.

Гелин ступил на узкую, поросшую травой и низкорослыми, но раскидистыми Самунами насыпь, и она захрустела и прогнулась под его лапами, и Фриссу показалось, что она качается на волнах.

– Тут был мост, – сказал Нецис, выглядывая что-то в тёмной воде. – Это Шайо – горячее озеро. Когда-то здесь был посёлок.

Он указал на скопление островков, пронизанных корнями Самун и пышно цветущих Гхольм с огненно-алыми кронами. Лепестки плыли по чёрному озеру и запутывались в тине. Большие пузыри поднимались из глубины и проделывали окна в зелёном ковре ряски. К корням Самун жались толстые "бочонки" пузырника, облепленные цветами и розетками листьев. Трескучие стрекозы кружили над водой, преследуя фамсов, а летучие рыбы прятались от них под плавучими островами тины. Что-то шевелилось под водой, то слева, то справа раздавался оглушительный треск. Фрисс вертел головой, но не видел его источника. Стрекозы так громко трещать не могли...

– Странное озеро, – прошептал Речник. – Но если оно горячее, а водяная трава ещё не сварилась... Нецис, пойдёшь купаться? Не хочешь – жди меня тут, я скоро вернусь.

Та-а! – Некромант цапнул Фрисса за плечо и заставил сесть. – Только не здесь, Фрисс. Это озеро слишком давно не чистили. Взгляни вон туда, на чистую воду у корней Гхольмы...

Речник взглянул – и увидел медленно всплывающую из чёрной глубины голову с широкими ушами и разинутой пастью. Голова поднялась на локоть над водой, и Фрисс понял, что это цветок – чёрный с жёлтыми пятнами, огромный и мясистый. Вокруг толстого стебля по воде плавали почерневшие листья. Растение всплыло и остановилось.

Такие же разинутые пасти Речник заметил и у других островков, и за валами тины, и у самого моста. Края лепестков едва заметно дрожали, тычинки шевелились, как усики насекомых.

Гулкий громовой раскат заставил Фрисса дёрнуться и помянуть тёмных богов. Одно из растений полыхнуло белым огнём и затрещало, разбрасывая искры, а потом проворно ушло в глубину. Его листья зашевелились, как щупальца, подняли муть и погнали её в пасть цветка – вместе с всплывшими на поверхность дохлыми рыбёшками, оглушёнными фамсами и обгоревшими стрекозами. Гелин попятился от воды, рыча и скаля зубы. Второй разряд громыхнул с другой стороны моста, разбудив и согнав с дерева стайку летучих мышей. Мыши промчались над мостом и попрятались в ветвях дальней Самуны. Фрисс вздохнул.

– Хорошо, что у нас в Реке эта дрянь не растёт. Это в самом деле была молния?

– Да, – кивнул Некромант. – Довольно сильный разряд. Там, где растёт эта трава, обычно мало рыбы.

Мост хрустел и покачивался, деревья склонялись над дорогой, и перистые змеи шипели на путников, задевающих головами ветки. За озером дорога, изрытая странными вмятинами, снова пошла вверх. В окружившем её папоротниковом лесу Фрисс видел иногда невысокие холмы с каменными склонами – но мох и лианы скрывали их. Гелин прибавил шагу, а потом помчался прыжками вверх по склону, останавливаясь на миг на широких каменных ступенях.

– Будем на месте до заката, – кивнул собственным мыслям Некромант. Уже и Фрисс видел, что город недалеко – впереди, зажав дорогу в каменные тиски, вырастали две стены. Колея между ними странно блестела.

– Стой, – тихо сказал Нецис, тронув Гелина за ухо. Демон фыркнул и замер в десяти шагах от стен, посмотрел под лапы и сердито рявкнул.

"Это стеклянная дорога, знорки. Я по ней не пойду!" – он встряхнулся всем телом. Алсаг, не усидев в седле, шмякнулся на обочину и обиженно зашипел.

– Само собой, – отозвался Нецис и спешился. – Эта дорога не для твоих лап, Гелин. Фрисс, слезай, мы поднимемся вдвоём.

Демоны, превратившись в летучих мышей, повисли на его поясе. Некромант подобрал горсть сора с обочины и высыпал Речнику под ноги. Фрисс, завороженно разглядывающий дорогу, залитую расплавленным камнем, оплывшие стены из красно-рыжего гранита и стеклянные волны, навеки застывшие острыми гребнями, не обратил на это внимания.

– Там извергался вулкан? – спросил Речник, пощупав стену. Когда-то на ней был высечен барельеф, но от страшного жара он размягчился и оплавился, только неясные вмятины остались на камне.

– Там была битва, – нехотя отозвался Некромант и подошёл к залитому стеклом коридору, вынимая из ножен шайтлинн. Фрисс удивлённо мигнул – он уже и забыл, когда видел это оружие в руках мага...

– Ступай осторожно, Фрисс. Тут много осколков, – сказал Нецис, раскручивая шайтлинн в руке, а потом вскинул его перед собой. Зелёная вспышка плетью хлестнула дорогу, у Фрисса зазвенело в ушах, летучие мыши нырнули в карманы колдуна.

– Иди по моим следам, – сказал маг и медленно пошёл вверх по стеклянной тропе.

Речник шагнул на оплавленную дорогу и удивился странному костяному хрусту и шевелению под ногами. Посмотрел вниз, на сапоги, и охнул – его ступни были покрыты серо-белесой коркой, из которой торчали суставчатые лапки. Они шевелились, вцепляясь в малейшие вмятины на скользкой дороге и отбрасывая в сторону острые осколки.

– Ещё одна нежить, – пробормотал Речник и стиснул зубы, стараясь не смотреть на приросших к нему тварей. Он медленно поднимался по еле заметным ступеням, опираясь на стену. Обугленные черепа таращились на него из толщи стекла, местами оно желтело от расплавленной золотой чешуи, местами темнело от угля и осколков чёрного камня. Дорога пропахла кровью и жжёной костью. Фрисс прикрыл рот рукавом и дышал через раз. "Чем они расплавили гранит?!" – эта мысль не оставляла его, пока над крутым подъёмом не появилась разбитая вдребезги округлая башня. Её остатки, как зуб с дуплом, торчали над дорогой. Когда-то здесь были ворота, но взрыв разрушил их и разметал по округе. Теперь воротами был широченный пролом в башне. Колдун взобрался на обломок лестницы, когда-то спрятанной внутри башни, и протянул Фриссу руку. Несколько мгновений спустя путники спустились по корням Самуны, опутавшим стену изнутри, и остановились по ту сторону ворот, на желтоватой, тускло поблескивающей мостовой, глядя друг на друга.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю