Текст книги "Долгое лето (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 54 страниц)

Фрисс выбрался из очередного пролома, свободного от кусачих растений, вдохнул жаркий сырой воздух и поёжился, как от холода. Здесь в самом деле было грустно... точнее, тоскливо, холодно и одиноко, как на развалинах Старого Города. Здесь было много смертей – Речник видел кости на мостовой и не хотел вглядываться, чтобы не различить ещё и потёки крови... и, кажется, ничего, кроме смерти, здесь не было никогда. Ни великой славы, ни могущества Тлаканты, ни военной доблести, ни кропотливой работы, ни торговли, ни веселья, ни мирного сна... Город сочился смертью и тоской, и Речник ещё раз вздрогнул и наклонился, чтобы потрепать Алсага по загривку. Он очень хотел дотронуться до чего-нибудь живого.

– Фрисс? – Некромант нетерпеливо смотрел на него из-за угла. – Что случилось?

– Ничего, – ответил Речник и поёжился. – Тут, и правда, невесело. Куда идём?

– Насквозь, к восточным воротам, – Нецис опустил взгляд. – Не отходи далеко, Фрисс, и не удивляйся ничему. Тут и в лучшие времена никто жить не хотел.

Здесь, вдоль стены, и дальше, к центру, было когда-то много домов – но довольно странных. Длинные каменные платформы высотой по плечо Фриссу выстроились одна к другой, разделённые узкими переулками. Сейчас на них рос мох, топорщились мелкие папоротники, и деревца пускали корни в проёмы для свай. Среди платформ, ряд за рядом протянувшихся к горизонту, изредка виднелись округлые башни, обвитые зачем-то узкими лестницами. Кладку башен едва можно было рассмотреть из-под густой сети лиан. В зарослях на ближайшей платформе ворочался костяной голем-многоножка – не то зацепился и застрял, не то устраивался в гнезде. В окне башни сверкнули глазницы, залитые зелёным огнём, наружу высунулась костлявая рука – и тут же мертвяк шарахнулся прочь.

– Куда делись дома? – Фриссу невмоготу было молчать, он сам начинал казаться себе нежитью. Нецис посмотрел на него косо – вопрос отвлёк его от размышлений.

– Были построены из тростника, давно сгнили, – нехотя ответил он.

– Здесь нет камня, чтобы строить? – слегка удивился Речник и поднял взгляд на туманные очертания восточных гор. Хребет, утопающий в облаках, был уже близко, ещё немного – и Фриссу придётся карабкаться вверх по извилистым тропам... если, конечно, его не сожрут в этом логове мертвецов...

– Камень есть, – Нецис остановился, носком сапога отодвинул к стене горку костей и посмотрел на Речника. – Это "чистые кварталы", только для приезжих. Каждый год всё, что тут построено, очищали огнём. Иначе – разливы Квайи и гнилые болезни.

– Бездна... – Фрисса передёрнуло. – А как же местные? И... откуда сочилось столько дряни? У вас тут что, генераторы мертвечины?

– Си-меннэль... почти так, Фрисс, – Некромант странно усмехнулся. – Это город, где сжигали умерших. Тут – все курганы сожжений, все, что выросли за века. Только это в Тешамгене и делали. Это город, построенный для мёртвых. Запасы Квайи для всей страны. А местные... тут жили странные люди, Фрисс. Мне иногда жаль, что ни с кем из них я не могу поговорить. За «чистыми кварталами» – Город Ритуала. Хорошо бы нам пересечь его до заката...

– Мрря... – согласно откликнулся Алсаг и прижался к Речнику. Хинкассе город не нравился.

За рядами опустевших фундаментов начинался лес. Так показалось Фриссу, когда он поднял взгляд от мха на мостовой. Деревья вошли в город, разворотили мостовую и переплелись ветвями, и гигантские мхи скрылись в их тени. Гхольмы, рыжие, красные и золотистые, засыпали пурпурный мох лепестками, зеленели на низких ветвях округлые мелкие плоды Чинпы, и не меньше плодов валялось под ногами, и летучие мыши, перепутав день и ночь, объедались на дереве и только лениво косились на прохожих, шевеля ушами. Жалкие остатки улиц терялись в моховых дебрях. То и дело приходилось пригибаться, проползая под жёсткими побегами холга, сросшимися воедино.

– Умм... Мыши знают, что съедобно, – пробормотал Нецис, раскусив плод Чинпы и выплюнув семена на ладонь. – Ешь, Фрисс. В припасах одна солонина, лепёшки засохли... Ешь Чинпу. Пробовал когда-нибудь?

– У нас не растёт, – отозвался Речник, осторожно откусывая от крупной ягоды. Чинпа была куда слаще и сочнее, чем казалось на вид. Фрисс даже предложил очищенный плод Алсагу, но кот презрительно фыркнул.

– С собой надо набрать, – подумал вслух Речник, ссыпая плоды в пустой тюк из-под припасов. – Вечером доедим. Нецис! А ещё что-нибудь есть можно?

Некромант не ответил, только поднял руку, призывая к молчанию. Он отложил недоеденный плод, прикрыл глаза и вдохнул полной грудью, а потом часто засопел, будто принюхиваясь к чему-то.

"Что?!" – Фрисс выхватил мечи и завертел головой, высматривая угрозу.

"Аххсса... Мы в этом городе не одни, Фрисс. Тут есть ещё живые," – с явным удивлением ответил Нецис, перестав принюхиваться. "Мало того... это Некроманты."

– Уф-ф... Нецис, хватит уже пугать! – рассердился Речник и затолкал мечи обратно в ножны. – Кому ещё и бродить по этим развалинам... Зайдём к ним в гости?

– Непременно, – прошептал Нецис и смущённо улыбнулся. – Это необычайно интересно, Фрисс... несколько магов, и нежить с ними. Я слышал раньше о таких отрядах, но сам не встречался... как-то не пересекались. Они раскапывают древние города, чтобы узнать о прошлом. Это очень почётно... и очень опасно.

– Некроманты-изыскатели! – хмыкнул Речник. – Почти как ты, Нецис... Где они?

– Сейчас найдём, – колдун вытянул руку перед собой и сделал странный загребающий жест, а потом выкинул семена Чинпы под куст и пошёл дальше по тропе. Фрисс переглянулся с Алсагом и направился за чародеем.

Лес поредел и расступился задолго до первых домов. Их окружала голая площадь, только мох осмеливался расти в трещинах камней. На площади стояли длинные невысокие здания из чёрного камня, под чёрной черепицей, почти не тронутой временем. Это были скорее не дома, а навесы... в проёмах меж колоннами, поддерживающими крышу, что-то возилось и сверкало глазками. Некоторые здания рухнули и валялись грудой камня, некоторые сплавились в огромный ком обломков от страшного жара, обломки иных валялись по всей площади. На её краю, почтительно склонив лысую голову, стоял скелет в тёмно-буром балахоне по колено. На груди был аккуратно вышит склонённый стебель тростника.

"Это их Квайет," – оглянувшись на Фрисса, пояснил Нецис. "Значит, они из Тиалгикиса... Слышишь?"

Откуда-то из-за каменных навесов, из-за угрюмых ступенчатых башен, по углам украшенных резными мраморными черепами, доносился гудящий звук, изредка сменяющийся дребезжанием. Как будто жужжала огромная пчела, больше даже тех, красных и мохнатых, что роем кружили над каждой Гхольмой.

"Флейта-гзеними," – усмехнулся маг. "И то... время обеда, в такую жару даже нежить ленится. Идём, Фрисс. Тут недалеко."

Скелет в балахоне молча вёл их по запутанным проходам между навесами и башнями, останавливаясь, если они мешкали. Флейта гудела всё громче, и Фрисс уловил в воздухе запах дыма, горелых лепёшек и печёных фруктов. За покосившимся навесом показался край зелёного полога, сооружённого из широких листьев Самуны. На платформе, оставшейся от полуразрушенного здания, среди обломков колонн, стояла большая хижина, а рядом, вокруг нещадно дымящего очага, устроенного в груде каменных плит, собрались люди. Раздался недовольный окрик, и флейта смолкла. Нецис кивнул мертвяку на хижину, и тот послушно подошёл к костру, к десятку таких же Квайет, столпившихся у огня.

– Куурмейа! – сердитый голос принадлежал человеку, только что выбравшемуся из переулка и усевшемуся на плиту у очага. – Ты уснул?!

Второй, сидевший со странной двойной флейтой на краю бывшего фундамента, растерянно вскрикнул и спрыгнул к костру, обугленным шестом разгребая золу. Поднялся дым, недовольных голосов стало больше. Из маленькой толпы скелетов выбрался, пожимая плечами, ещё один живой и остановился у огня, скрестив руки на груди.

– Чтоб тебе всю жизнь личинок ловить, – с тоской выдохнул он. – Куурмейа, ты хочешь уморить нас голодом? Что у тебя сгорело на этот раз?

– Нейнор, не злись, – потупился флейтист, поддевая шестом что-то в золе и выкидывая на большое блюдо. – Я вам Чинпы набрал... и вот, ещё принёс многоножек...

– Опять шатался по городу?! – тот, кто сидел у очага, медленно поднялся на ноги. – Совсем жить надоело?!

– Только по роще, – Куурмейа втянул голову в плечи. – Там цветёт Гхольма... я собирал лепестки. Ты сам говоришь, Глайен, что на раскопе я пока не нужен.

– Но в отряде ты нужен живым, – поморщился Глайен и махнул рукой, опускаясь обратно на камень. – Нейнор, я ничего не могу поделать. Ты его здесь заменишь, а он тебя там – нет. Та-а! Квелгин, ты где?! Куурмейа, раздавай свои горелые лепёшки. Откуда ты взял гзеними? Я же просил Квелгина убрать её подальше...

– Пахнет печёной Чинпой, – за углом громко засопели. – Куурмейа, сходи-ка вечером к воротам. Фамсы летают стаями, а мы давимся солониной...

– Квелгин! – Глайен, поправив налобную повязку с птичьим черепом, снова поднялся с камня.

Из-за поворота, тихо цокая костяными лапами по мостовой, выполз огромный ёж. Его морда – клыкастый череп какого-то большого зверя – была слегка прикрыта багровой чешуёй, крупные пластины брони покрывали тело, по спине проходила гладкая панцирная дорожка, а по бокам покачивались длинные – с локоть – алые иглы. Они медленно втягивались под расходящиеся пластины панциря. На спине ежа стоял воин в странной броне из костей и чешуи. Шлем – маску дикого кота – он снял и держал в руке. Рядом, поджав ноги, сидел ещё один живой – одетый, так же, как и весь отряд, в чёрное, с яркими перьями в тёмных волосах.

– Еда! – Нейнор подошёл к костяному ежу и постучал пальцем по его черепу. – Надо было брать две тхэйги. Наш склад припасов копает и ворочает камни, а мы едим пепел и угли. Шинкайоцин! Ты не знаешь, как и с чем едят нерадивых поваров?

Воин в костяной броне покосился на него, но промолчал. По его тихой команде костяной ёж лёг на мостовую, втянув иглы до упора. В боку голема открылись дверцы. Куурмейа уже рылся там, доставая свёртки и фляжки.

– Нейнор! Не злись так, у нас есть еда! – Куурмейа на мгновение приложил руку к груди. – Вот, и вот... Солонина, и лепёшки, и печёная Чинпа... вот нийоматла! Глайен, держи фляжку...

– Фамсы стаями летают... – мечтательно вздохнул Квелгин, поставив блюдо на плиту рядом с собой, и стряхнул с лепёшек пепел. – Шинкайоцин, ведь наверняка в озере есть рыба! Сходим вечером, проверим?

Воин между тем стоял неподвижно, положив ладонь на череп костяного ежа. Фрисс не сразу понял, что смотрят оба на пришельцев – на красную броню Речника и песчаную шерсть Хинкассы, в чёрно-серых развалинах заметные, как на ладони.

– Ман шикитта! – негромкий возглас утонул в щёлканьи и шелесте расправляющихся костяных игл. Голем перемахнул через костёр и остановился между отрядом и чужаками, пригнув голову к земле.

– Та-а! – Нецис показал живым и нежити пустые ладони. – Ман шиккауа!

Голем странно всхрюкнул, воин щёлкнул языком. Иглы поднялись дыбом и очень медленно начали втягиваться. Фрисс встал рядом с Некромантом, стараясь выглядеть дружелюбным.

– Кто вы? – спросил воин, жестом оттесняя голема к стене. За его спиной расступалась нежить, опуская дубины. Глайен поправил повязку на лбу и подошёл к воину, расправляя плечи.

– Ксатот ил тэнэх! – Нецис кивнул, опуская руки. – Моё имя – Нецис Изгнанный. У нас только мирные намерения. Найдётся для нас место у вашего костра?

– Ксатот ил ти"инх, Илриэн, – ответил Глайен, скользнув равнодушным взглядом по Фриссу и Алсагу. – Да, место найдётся. С припасами хуже. Куурмейа!

– Не надо, – поднял руку Некромант. – У нас еда есть. Правда, она не лучше вашей...

Фрисс с тарелкой устроился на камне у очага, рядом с сосредоточенно жующим Нейнором. Молодой Некромант сидел боком к предводителю отряда, который сейчас беседовал с Нецисом, но если бы у него были кошачьи уши – они сейчас стояли бы торчком. Да и Фрисс старался слушать, о чём говорят чародеи. Алсаг у его ног догрызал кусок солонины, неприязненно косился на костяного ежа и уклонялся от попыток Куурмейа погладить его по загривку.

– Гладь по бокам, если хочешь, – тихо сказал Фрисс, опасаясь, как бы Алсаг не укусил Некроманта – вид у кота уже был сердитый. – Голову не трогай. Его это злит.

– Что-то на меня все злятся... – вздохнул Куурмейа, осторожно дотрагиваясь до бока Хинкассы. – Хорошее существо... мирное существо...

Костяной ёж неподвижно лежал в пяти шагах от Речника – только мерцающие зрачки скользили в глазницах, наблюдая за всем и замечая всё. Рядом, на горячем от солнца обломке стены, сидел Шинкайоцин. Тарелка его уже опустела, и он задумчиво жевал тонкий полый стебель какой-то травы. Стебли эти, как успел заметить Речник, были у него при себе – в сосуде из обрубка тростника, и внутри них темнела непонятная густая смола.

– Издалека? – спросил Нерси, уловив взгляд Фрисса, и сам хмуро посмотрел на него.

– Из самой дальней дали, – вздохнул Речник. – С севера.

– Его охраняешь? – Нерси кивнул на Нециса.

– Нет, просто идём вместе, – покачал головой Фрисс. – Ты сам сделал этого голема? Как такие называются?

– Уицти, – ответил боевой маг и отрицательно качнул головой. – Я только веду его. Нецис, наверное, умеет делать. Учишься у него?

– Нет дара, – вздохнул Речник. – Совсем нет. Скажи, Шинкайоцин... если вы сюда пришли из Тиалгикиса – как вы через озеро переправлялись?

Нерси странно усмехнулся, пристально глядя на чужеземца.

– Их, – кивнул он на Глайена, – привёз сюда рэйлинг. А я из озёрных людей, мне плыть недалеко. Так вы с ним не на рэйлинге прилетели?..

Нейнор, отставив пустую тарелку, огляделся по сторонам и сердито посмотрел на Куурмейа. Тот устроился рядом с хесским котом и перебирал его шерсть, ничего не замечая вокруг.

– Пойду спать, – сказал Нейнор, слезая с камня. – Нужен буду – разбудите.

– Копать сегодня, я так вижу, мы не соберёмся, – вздохнул Квелгин, взбираясь на платформу, к хижине. – Тогда – до завтра. Шинкайоцин, загонишь нежить, или мне загнать?

– Загоняй, – пожал плечами боевой маг.

Куурмейа, вздрогнув, поднялся с мостовой и пошёл подбирать пустые тарелки. На освободившийся камень, чуть не отдавив задремавшему Алсагу хвост, уселся Глайен. Фрисс подвинулся, освобождая место для Нециса.

– Стало быть, его звали Эль-Шиэн? – задумчиво сказал Глайен, глядя на красноватый обломок кости, лежащий на его ладони. – Да, пожалуй, это возможно... В перечне такое имя есть. Скарс, воин храма... Ему подрубили ноги, потом перебили хребет. Все кости изрублены. К его могиле сносили потом вражеские головы, их там десятка четыре, если мы все собрали. Эль-Шиэн... да, возможно. Там ещё были кости, много перемешанных костяков, много обломков. Хочешь завтра взглянуть?

– Не откажусь, – кивнул Нецис и пожал плечами. – Мне копать не доводилось. Сам смотри, помогу я в твоих делах или помешаю.

– Появись ты раньше, мы бы уже заканчивали военный могильник, – вздохнул Глайен. – А теперь уедем, не закончив даже со Скарсами. В отряде рук не хватает... о головах уже не говорю. Набрали учеников на практику...

Среди ночи над ухом Фрисса зажужжала очень большая и очень назойливая пчела. Он нехотя открыл глаза. Шевелиться не хотелось – а ну как ужалит?

Никакой пчелы не было. Небо над городом слегка позеленело и пошло белыми полосами, тусклый утренний свет лился из-за откинутой дверной завесы. За дверью, на краю древнего фундамента, стоял в одной набедренной повязке Куурмейа и играл на гудящей флейте. Снизу доносился тихий треск костей, Шинкайоцин негромкими командами собирал нежить у очага. Судя по голосам, где-то там был и Нецис. Обойдя Речника, из шатра выбрался Глайен. Он успел одеться, только повязку с птичьим черепом держал в руке.

– Куурмейа, клянусь Владыкой, сожгу я твою дудку, – тихо и ласково сказал он. В углу шатра тяжело вздохнул Квелгин, выползая из спального кокона.

– Собираемся? О, Шинкайоцин уже нежить согнал... Фрисс, поднимайся. Или ты сегодня на хозяйстве? Ну, в любом случае, зверя своего оставишь здесь. Он нам раскоп потопчет.

– Не потопчет, – покачал головой Речник. Алсаг обиженно фыркнул. Спустя мгновение он уже висел на рукаве Речника – обычная летучая мышь, не отличишь в стае сородичей...

– Ахса! Это дар, да, – поцокал языком Квелгин. – И ты так умеешь?

– Нет, – отозвался Фрисс, застёгивая ремни перевязи. Насколько он знал местные могильники, без оружия туда ходить не следовало...

– Нейнор! – в шатёр вошёл Глайен, уже в повязке. – Ты сегодня на хозяйстве. По городу не шастай. Куурмейа идёт на раскоп. Квелгин, Фрисс, – выходите.

Копали за башнями, чуть ли не в сердце города, лишь немного в стороне от стройных кругов, в которые выстроились пологие курганы в каменной броне. Из брони торчали обломанные чёрные зубцы. На одном из курганов – он стоял поодаль, вне круга, как будто когда-то с него начали новый круг, а закончить уже не успели – броня была взломана, в склоне зиял широкий провал, и от провала в сторону от курганов тянулся ряд оплывших и просевших холмиков, отмеченных неотёсаными глыбами базальта, но чаще – расколотыми глиняными плитами с небрежно выдавленными на них строчками письмён. Большой дом с колоннами стоял поблизости... вернее, то, что осталось от дома, когда его взорвали. Обломки стен валялись на курганах, вокруг них, засыпали часть мелких холмиков, поломали глиняные плиты и разбили мостовую.

Пролом в кургане окружила нежить, осторожно подбирающая что-то с земли. Шинкайоцин верхом на големе следил за мертвяками с груды обломков.

– Тут нашли Эль-Шиэна, – негромко пояснил Глайен для Нециса, указывая на пролом. – Подхоронен к кургану храмовых Скарсов, как и положено, только сжечь его не успели. А под ним – ещё воины. Расчистим и посмотрим. Вот только...

Он поморщился. Фрисс проследил за его взглядом и увидел, что яма медленно заполняется мерцающими зеленоватыми испарениями. Красноватые обломки костей, которые нежить собирала в корзину, слабо засветились и поползли друг к другу. Нецис вздохнул и шагнул к краю пролома, сжимая в ладони амулет Кэрриона. Квайя зашевелилась и потекла к нему, сперва медленно, потом – быстро, как ручей с горы. Некромант поднялся на курган и остановился на вершине. Провал перестал светиться, кости замерли.

Квелгин, забрав корзину у нежити, закрыл её и обмотал крышку травяными ремнями, подсунув под них листок с наскоро написанным именем Эль-Шиэна.

– Оставили бы кости в покое, – сердито пробормотал Речник. – Он и так погиб из-за Некромантов, зачем его тревожить?!

– Это для сожжения, – удивлённо посмотрел на него Квелгин. – В Тиалгикисе все, кого мы нашли тут, будут погребены в огне. Так и должны были сделать тогда, после битвы, но не успели. Не бойся, кости этого Скарса будут упокоены.

– Ман шийяу! – под курганом боевой маг спешно строил нежить в другом порядке. Мертвяки осторожно сгребали в сторону землю. Что-то тёмное проступало из-под неё.

Квелгин, оставив корзину у стены, среди двух десятков подобных, подошёл к раскопу и остановился там, следя за нежитью. Глайен стоял с другой стороны, изредка жестами указывая мертвякам, где им следует копать. На холме, рядом с Нецисом, стоял Куурмейа и быстро водил пером по странному белесо-зеленоватому листку, слегка похожему на кусок велата.

– Та-а! – вскрикнул Нецис, вскинув руку. Плиты кургана шевельнулись, и мертвяки отлетели в сторону, загремев костями по мостовой. Что-то быстрое и светящееся, окутанное туманом, вылетело из раскопа.

– Ман шиккуи! – крик боевого мага раздался чуть позже, чем треск его тяжёлой зубчатой палицы о кости злобной твари. Голем прыгнул вперёд, впечатывая врага в землю раскопа.

– Аххса... – Нецис кубарем скатился с холма и цапнул что-то под ногами голема. Из-под костяной туши взвился туман, послышался дикий вой, земля ещё раз дрогнула, и ледяной порыв ветра заставил Фрисса зажмуриться.

– Умран, – раздался в полной тишине голос Нециса. – Как любопытно... Умран из народа хольчей, взгляните на его голову...

– Умран! – Куурмейа сполз в раскоп вслед за Некромантом. – Шинкайоцин, ради всех богов, слезь с него. Надо его зарисовать.

– Было бы что, – Шинкайоцин оттащил голема в сторону, внимательно разглядывая и ощупывая его морду и лапы. Поперёк раскопа валялся рассыпавшийся костяк с раздробленными рёбрами. Одна из локтевых костей была сейчас в руке Нециса. Он посмотрел на неё, мигнул и положил в общую кучу. Вокруг отлетевшего в сторону черепа, обтянутого высохшей кожей, рассыпалась груда медно-рыжих волос.

– Боги! Быстрая же тварь этот умран, – пробормотал Квелгин и вздрогнул.

– Куурмейа, Квелгин, соберите это в корзину и унесите с глаз моих, – скривился Глайен. – В перечне есть хольчи? Найдите для него имя. Если нет – пусть лежит так. Шинкайоцин, копай дальше.

– Куалли... – пожал плечами боевой маг, подгоняя нежить к раскопу. Один мертвяк ощупывал то, что осталось от его черепа после падения.

– Ахса! Надеюсь, что-то после этого уцелело... – покачал головой Нецис, с вершины кургана заглядывая в провал. Фрисс заметил, что все маги притихли, и подошёл поближе.

Из-под слоя земли медленно проступали черты черепа и очертания потемневшего доспеха из полусгнившей кожи, зелёной бронзы... и пластин речного стекла. Нежить осторожно счищала землю волосяными кисточками. Вместе с ней отваливались хлопья пепла – череп был обуглен, чёрная дыра соединила глазницы и треугольник носа в один круглый пролом.

– Луч, – прошептал Квелгин и ткнул Фрисса в бок. – Лучом его убили. На огонь непохоже – он бы до пояса сгорел.

– Меч... – еле слышно выдохнул Речник, глядя на то, что выступало из земли под полуистлевшей рукой. Там была рукоять и короткий обломок стеклянного клинка.

– Чужеземное оружие, – покачал головой Глайен, – и доспехи тоже. Шинкайоцин, начни пропитку. Пока не затвердеет, ничего больше не делай.

– Ман шиккауа! – боевой маг махнул рукой мертвякам, отгоняя их от ямы, и сунул руку под броню голема, доставая оттуда большую плоскую бутыль. Несколько мгновений спустя нежить расположилась вокруг ямы с плошками, бережно промазывая странной прозрачной жидкостью все вещи мертвеца.

– Зелье прочности? – шёпотом спросил Фрисс у Квелгина.

– Алмазная вода, – кивнул тот. – Самое лучшее зелье, какое бывает. Странный воин... ты заметил – при нём нет перьев?

– Та-а! – закричали с края раскопа. Это был Глайен, и он был очень сердит.

– Шинкайоцин! Ты куда смотрел?! Что, нельзя было сначала землю убрать?!

– Ман шийяу! – гаркнул боевой маг на мертвяков. Нежить шарахнулась от ямы. Двое Некромантов стояли над останками и разглядывали что-то на броне мёртвого воина. Затем Шинкайоцин наклонился и вынул из свежей прорехи в броне, расползшейся от неосторожного прикосновения, что-то, блеснувшее синей глазурью. За вещицей тянулся тонкий шнурок, на глазах рассыпающийся в пыль.

– Миньская эмаль, – сказал Нерси, разглядывая находку, и вынул из кармана тонкую кисть. – В грязи, но целая. Убери руки, Глайен, я её почищу.

Фрисс, протиснувшись сквозь строй нежити, подошёл к магу, положившему вещицу на броню голема и осторожно, едва дыша, смахивающему с неё землю. Яркий эмалевый медальон уже блестел на солнце – время пощадило его, он только немного потемнел. То, что было ярко-оранжевым, стало тёмно-медным, синее – почернело, но изображение осталось чётким и узнаваемым с первого взгляда: огненный кот с лезвием на хвосте бежал по волнам бушующего моря.

– Великая Река, – тихо выдохнул Речник. – Герб Короля-Речника... Кто это был?! Как вы узнаёте имена мёртвых?

– С огромным трудом, – буркнул Шинкайоцин, недовольный тем, что ему смотрят под руку. – Не сопи на меня, и я прочитаю тебе значки с оборота. Земля в них набилась, но так даже лучше видно. «Нуравегн Таур»косан. Ксатот ил ти..." Должно быть, «ти»инх" – тут сколы.

– Нуравегн... – прошептал Фрисс, качая головой, и повернулся к яме. – Речник Нуравегн...

– Фрисс! – рука Нециса легла на его плечо. – Постой. Это очень и очень странно... судя по родовому имени, он действительно с Реки. Слово "таур" обозначает в нашем языке именно её, и так отличают родовые имена её уроженцев. Но его не могли звать Нуравегном, пока он с Реки не переселился. Это имя из нашего языка, у вас его навряд ли использовали.

– Нецис! – Речник крепко сжал его руку. – Ты узнал имя мёртвого Скарса... ты можешь так же сделать сейчас? Если он с Реки, и он погиб тут, – Король Астанен должен о нём знать...

– Это всё было очень давно, Фрисс, – покачал головой Некромант. – Королю это не будет интересно. И всё же для тебя я попробую. Глайен, разрешишь мне коснуться его костей?

Предводитель отряда отпихнул в сторону скелета, подобрал с земли костяшку и молча протянул Нецису. Тот благодарно кивнул и стиснул её в кулаке, прижимая руку ко лбу. Глаза Некроманта закрылись, агатовый зеркальный медальон покрылся серебристой испариной, а потом окутался белой дымкой.

– Та-а... Безумная отвага... – прошептал маг. – Но надежды... напрасны. И гибель... раньше срока. Чужая земля... да не отвергнет. Узнают ли... и воды... пусть текут вечно. Река... моя... Праматерь...

Речник стиснул зубы, чтобы не закричать. Некромант открыл глаза и бережно положил кость туда, откуда её взяли.

– Это очень и очень странно, Фрисс, – вздохнул он. – Его звали Ингимар Косан. Он был... пришёл с армией Ти-Нау, чтобы победить страну мрака... чтобы никто не жертвовал живых кровавым богам. И он увидел тут, что Ти-Нау... да, в самом деле – они не лучше. Он стал защищать Нерси. И тут, в Тешамгене, хотели сделать... хотели пробудить Ши-Илана. Он уснул тогда... надолго уснул, и страна была беззащитна. Нуравегн вызвался тогда искать его... найти и разбудить, даже ценой жизни. Его убили тут... дойти не успел, убили на берегу Имгвуэйны. Он хотел бы... очень хотел бы, чтобы его помнили. Даже если всё так глупо получилось. Фрисс... тебе это имя знакомо?

– Чужая земля да не отвергнет, – прошептал Речник, и его голос дрогнул. – Теперь его будут помнить. Речник Ингимар Косан... Речник Нуравегн... Если его нет в летописях – я сам впишу его имя.

– В наших книгах оно будет тоже, – Глайен тронул его руку, с трудом подбирая слова – всё-таки язык иларсов для него родным не был. – Так это одна из попыток пробудить Змея-с-Щупальцами... Я знаю, что их было три, и только одна – успешная. Вечером будет время, и мы вспомним все легенды. А сейчас, Шинкайоцин, возвращайся к работе. Этот храбрый воин – не единственный, чьё имя нужно узнать...

Мертвяки ставили новые опоры для шатра и приспосабливали к ним свежесрезанные листья Самуны – шатёр, переполненный плотно закрытыми корзинами и коробами, для людей стал тесен. Глайен, поглядывая на тучи, набухшие дождём и вот-вот готовые пролиться, подгонял нежить – как можно быстрее нужно было унести находки с площади, укрыть их от воды. У разворошенного кургана Фрисс помогал укладывать коробки на спину голема-уицти. Тот не шевелился, но Речник кожей чувствовал холодный недобрый взгляд десятков мёртвых глаз.

– Речник Ингимар... – шептал Фрисс, прикасаясь ладонью к эмалевому медальону, теперь висящему на его груди, рядом с амулетом, хранящим от увечий и нелепой смерти. – Скоро твои кости будут сожжены. Прости, что не могу донести их до Реки...

– Их сожгут у храма Владыки Мёртвых, – сказал, разглядывая корзины, боевой маг. – Украсят цветами и перьями, будут петь и бить в барабаны в их честь. Может, я выберусь в город к этому дню – если Глайен не затянет с оплатой.

Фрисс повернулся к нему и запустил руку на дно сумки, разворошив свёрнутые листья.

– Возьми это, Шинкайоцин, – протянул он магу три кусочка янтаря, тёмно-медовых, размером с ноготь. – За то, что нашёл Ингимара... и чтобы тебе было на что помянуть его.

Нерси подставил ладонь и долго смотрел на камешки, водя по ним пальцем.

– Ты не шутишь? – спросил он, глядя Речнику в глаза. – Ты отдаёшь это мне?

– Да, – кивнул Фрисс, думая в растерянности, не лучше ли было подарить магу ракушку... но в этих краях и так нет недостатка в дождях и прочей воде...

– Я выберусь в город и помяну твоего соплеменника, – склонил голову боевой маг. – Да пошлют тебе боги достойную жизнь и славную гибель...

Полуденный дождь был стремителен и обилен, но к вечеру потоки воды впитались в землю и мох, и утром дорогу окутывал туман, но пройти по ней можно было, не замочив ног. Фрисс шёл по багровому ковру – ливень посбивал с Гхольмы лепестки, а собирать их здесь было некому. Речник смотрел на них с сожалением, но не подбирал – до города ещё далеко, и та пара манзогов, что он выручит за лепестки, не стоит хлопот.

Дорогу от Тешамгена до горных перевалов сильно разворотить не успели, но местами её пересекали глубокие трещины и рвы, и Нецис с трудом выискивал в зарослях, поднявшихся на месте мостовой, узенькие звериные тропы.

– Нецис, не пора Гелину расколдоваться? – не выдержал Речник, протискиваясь в очередную щель между корнями Самуны и собирая на себя мокрый мох. – Так мы далеко не уйдём!

– Не здесь, Фрисс, надо ещё отойти, – откликнулся Некромант, присаживаясь на вывороченный корень. – Из города нас могут увидеть. Не хочется пугать их... ездовой Иджлан – это слишком, даже для местных изыскателей. Устал? Остановимся на привал, спешить некуда.

– Да, надо отдохнуть, – согласился Речник и сел на тот же корень. – Алсаг!

Хесский кот вылез из моховых зарослей, на ходу дожёвывая древесную змею, и смахнул с морды перья.

– Совсем забыл, – встрепенулся Нецис и полез в сумку. – Это твоё, Фрисс. Куурмейа отдал мне в последний вечер, а я кинул на дно и забыл. По-моему, похож...

С тонкой пластинки белёной коры на Фрисса задумчиво смотрел большой жёлтый кот с веером перепонок на хвосте. Существо лежало, поджав под себя передние лапы и насторожив уши. За спиной Алсага чернели знакомые каменные навесы – хранилища дров и горючих масел, во множестве выстроенные в Тешамгене.

– И правда, похож... – Фрисс покачал головой и бережно завернул пластинку в обрывок листа. – Не сломалось бы в дороге... А я не подарил ему ничего. Нецис, что же ты молчал?!

***

Высокий – от пола до потолка – купол защитного поля светился ровным жёлтым светом, и это значило, что защищает он сейчас не от жёсткого излучения, а от высокой температуры. Пол в этом зале рассчитан был на сильный нагрев, и всё же Гедимин не стал рисковать и поднял раскалённые заготовки на высоту человеческого роста. Они висели на тугоплавких держателях, опутанные защитными полями, и медленно и тщательно пропекались в потоках теплового излучения. Излучателем работал сфалт – Гедимин приделал к оружию-инструменту новое, самое широкое сопло, жар струился ровно, и даже зелёное сияние, время от времени просачивающееся из-под пластин на прикладе сфалта, не мешало работе.