Текст книги "Контрактный брак? Как бы не так! (СИ)"

Автор книги: Таисия Мик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

– Туше. Ты опасный тип, несмотря на хрупкий вид, – не могу понять, серьезно он это или продолжает ерничать.

– И рука у меня тяжелая, – в тон отвечаю.

– Ладно. Давай телефон родителю.

– Па! – кричу изо всех сил.

– Ксавьер, как можно! – папа появляется в коридоре и делает страшные глаза. Я протягиваю трубку и не без удовольствия наблюдаю, как с него сползает слащавая улыбочка, по мере того, как слушает все, что сейчас говорит мой жених. Фух, я даже на Сторма сердиться перестал – выражение вселенской скорби на лице родителя искупает все мои двухнедельные страдания. Да, я далек от образа примерного сына, но… дома, как на войне – день за три, так что я имею право на маленькие радости.

– Но как же договоренности? И Ксавьер? Бедный мальчик так готовился… Это жестоко по отношению к чувствам моего сына…– па, что ты несешь? Сторм не мой отец, который реагирует на такие заходы. Ты же не собираешься тянуть из будущего зятя деньги в качестве компенсации за моральный ущерб? А, нет, собираешься…

Покидаю коридор – сил нет слушать это воркование. Хотел рвануть на кухню и перехватить хотя б тост с арахисовой пастой, но одежда уж больно неподходящая для кухни. Бог с ней, с едой.

 – Хави, у вас что-то случилось? – с притворным участием спрашивает Оливер. – Мы можем продолжать?

– Давайте пока прервемся.

Мне все сильней не нравится распорядитель. Уж больно довольным он выглядит. Догадывается, что ли, что произошло или специально кашу заварил? Сажусь в кресло возле зеркала и разглядываю себя. И тут картинка складывается: предложение немедленно выслать фото, мой макияж, странные вопросы Сторма, и главное – его реакция на снимок из каталога. Боже, как я мог забыть…

Но озвучить свою догадку не успеваю. На пороге комнаты появляется мой папа и я невольно сглатываю вставший в горле комок. Я очень хорошо знаю, что означает это выражение лица.

 – Оливер, вы уволены, – ледяным тоном сообщает па.

… Луи все-таки удалось затащить меня в клуб и устроить спонтанный мальчишник. Отмена фотосессии с последующим за ней увольнением Оливера Дэвиса дали мне свободный вечер. Папа в раздумьях, искать ли нового спеца или обойтись своими силами и совершенно не в духе. Поэтому сам выгнал меня из дому и отправил к Луи, чтоб не мозолил глаза.

Танцы танцами, но от грохочущей музыки у меня предсказуемо разболелась голова.

– Я в туалет, – кричу в ухо зажигающему на танцполе другу.

Там хотя бы потише. Захожу в одну из кабинок.

– Ну и что там с твоим проектом, Олли? – доносится из соседней. Блин, как я не люблю даже случайно подслушивать такие разговоры. Надо поскорее убираться отсюда.

– Ты не поверишь, уволили, – так, а это голос бывшего свадебного распорядителя. И, судя по хлопнувшей дверце и зашумевшей воде, он уже возле зеркала моет руки. Не выбраться, если я не хочу, чтобы история обросла новыми неприглядными подробностями. Так что приходится невольно подслушивать. – Но я жалею только об одном – не увидел физиономии Сторма, когда он получил фото жениха.

Хлопает еще одна дверца.

 – Как с моей фотосессии? – голос незнакомца чуть хрипловатый, но принадлежит молодому омеге.

 – Я тебе больше скажу – в точно такой же позе, ракурсе, одежде. А Берни сделал макияж, в котором это блеклое недоразумение стало походить на тебя, дорогуша.

 – О! – Слышу довольный смех. – С чего такая жестокость? Колин вроде ничего тебе не сделал.

– Как это не сделал? А кто моему дорогому Натану испортил весь кайф? Ты же не скажешь, что сам отпустил этого ублюдка от себя?

– Олли, мы расстались полтора года назад, – мерзкий снисходительный тон. Я закусываю кулак, чтобы не выругаться и не обнаружить себя.

– Ага, то-то я смотрю, стоит тебе поманить, как он мчится к тебе, забыв обо всем. А романы Сторм заводит исключительно с теми, кто немного похож на тебя. Честно говоря, я не думал, что он соскочит с твоего крючка.

– Ах, Олли, ты слишком прямолинеен. Этим смешным браком Колин лишь подтвердил, что увяз во мне гораздо глубже. Он так и не отменил бронь в клубе на НАШУ свадьбу. И теперь ее использует. А невыразительный женишок – девственник? Спасибо, что скинул мне фотку. Я давно так не смеялся. Но самое главное – я уверен, вся суматоха с женитьбой затеяна исключительно чтобы доказать мне, что теперь точно все кончено, – смешок. – Но мы оба знаем, что это не так.

– Нэт, я так и не пойму, зачем ты так с ним поступаешь? Раз уж бросил его.

– Олли, одно дело классно потрахаться и получать кучу бонусов от игры в любовь, и другое дело – законный брак с таким мусором. Он – босяк, которому однажды повезло выиграть в лотерею.

– И тем не менее, он весьма преуспел. Не каждый сможет так распорядиться парой тысяч долларов и в итоге стать миллионером.

– Милый, ну не собираюсь я давать своим детям фамилию человека, чьи родители – выходцы из бедных кварталов. Воняет, знаешь ли. Но почему бы не поиграть и развлечься. Тем более, что такой собачьей преданности стоит поискать.

Эти уроды ржут.

К горлу начинает подкатывать тошнота, а перед глазами плывут цветные пятна…

====== Глава восьмая ======

– Хави? – Луи плюхается на диванчик рядом со мной. – Господи, что случилось? Тебе плохо?

– Съел что-то не то, – пытаюсь растянуть губы в подобии улыбки. Во рту до сих пор мерзко от приступа рвоты. К счастью, меня вывернуло после того, как Дэвис и его знакомый покинули туалет, и я не выдал своего присутствия. Еще большего унижения просто бы не выдержал. – Вот и пришлось… срочно принимать меры. Ты веселись, я посижу немного и позже к тебе присоединюсь.

Луи сверлит меня взглядом.

– Поехали отсюда, – он поднимается и протягивает руку. – Хави, к черту мальчишник и веселье, когда виновника торжества впору в гроб класть!

– Со мной все хорошо, – отбрыкиваюсь. – Сейчас я посижу и…

Но Луи уже тащит меня к выходу.

– На Лоутон –Гарденс, – бросает он таксисту. Значит, едем ко мне.

– Луи, мне надо к родителям, – опускаю голову на его плечо.

– Коть, пока ты болел, я немножко переделал твое жилище. Свадебный подарок от нас с парнями. Я хотел подождать, но… к черту! Не обижайся, Хави, эта скороспелая свадьба меня бесит.

– Только ты не начинай, а? И так тошно.

– Не перебивай. И раз она бесит даже такого романтичного меня, то тебя и подавно! Поэтому мой подарок будет кстати именно сейчас, пока родаки тебя окончательно не дожали. А потом муж будет мозг выносить. Я уверен, все кончится тем, что ты позвонишь мне среди ночи с просьбой приехать и привезти с собой пару больших мешков для мусора, пилу, лопату и бутылку отбеливателя.

Фыркаю. Все так и есть, если принять всерьез все наши встречи и разговоры с женихом.

– Луи, у нас со Стормом любовь с первого взгляда, – завожу официальную версию. – Просто он занятой человек и…

– Да-да, и поэтому ты называешь его по фамилии. От большой любви. Которая в разлуке только крепче становится, ага. Хави, у меня есть глаза и неплохая интуиция.

– И что видят твои глаза?

– Что ты себя теряешь. С этим бесконечным «я должен» и игрой в хорошего сына. Коть, я не лезу в ваши семейные дела, но не могу остаться в стороне, когда вижу, как мой лучший друг превращается в тень человека, которого я знаю и люблю. И…

Он умолкает, а у меня в горле першит от нахлынувших чувств. Сжимаю его ладонь.

– Спасибо, – шепчу, – что ты сейчас со мной.

Через четверть часа мы подъезжаем к дому.

– Закрой глаза, – заговорщически подмигивает мне Луи, выуживая из сумочки ключ. – Давай – давай, не подглядывай! А теперь открывай!!!

Был бы рад сказать что-нибудь, только дар речи потерял и щекам отчего-то мокро. Тут не было новомодных темных обоев с крупным рисунком. Или изобилия хай-тека, принятого в оформлении молодежных квартир. Или абстрактного принта во всю стену. Тут… Не знаю. Луи прыгнул выше головы, но сотворил чудо. Гостиная олицетворяла меня. Любимые цвета в ярких акцентах подушек и циновок. Лампы, теплым светом заливающие комнату. Фисташковые и лавандовые шторы. Непривычно, но симпатично. Удобный мягкий диван и большие бесформенные пуфики, на которых так классно валяться, светлая окраска стен, где нет-нет да и мелькнет едва заметный барельеф самолетика, пара– или дельтаплана. И еще фотографии. Большие, маленькие, объединенные в коллажи и одиночные. В помпезных и простых рамках. Они хитрым узором покрывают одну из стен. Я смотрю на них и невольно начинаю улыбаться. Это не совершенные произведения искусства вроде сегодняшних, но живые свидетельства моей жизни – первая студенческая вечеринка, где мы с Луи и познакомились, моя ошалевшая физиономия после прыжка с парашютом, довольный прищур Шмидта, вручающего мне шлем пилота, одно из последних фото с Джереми Обри, где мы с дедом засняты на рыбалке. А вот я на свадьбе Тони и Микки. Счастливое время. А это чумовой переезд в квартиру, совпавший с моим восемнадцатилетием и первым ремонтом – я, перемазанный краской, задуваю свечки на торте… На всех снимках я далек от внешнего совершенства – то глаза слишком прищурены, то одежда висит мешком, то поза вызывает улыбку, но на каждой фотографии я счастлив, и в глазах светится не отражение профессионально выставленных софитов, а жажда жизни.

– Луи, – отмираю я, – ты сделал самый лучший подарок.

– Пообещай мне, что на стене появятся новые фото настоящего Хави Обри, – друг смахивает слезы. – А не тот ужас Ксавьера Вэлентайна, что ты сегодня показал. Не забывай, кто ты есть. Даже если жизнь поворачивается совсем не той стороной.

К родителям в эту ночь я не возвращаюсь. Задушевный разговор затягивается до утра. Нас пробивает на совместную готовку. Так что мы принимаемся заводить тесто на рогалики и выдумывать кучу начинок к ним. Квартира наполняется сладкими запахами свежей выпечки. К черту диету. Я завариваю чай по фирменному рецепту Шмидта и разливаю ароматную дымящуюся жидкость в две огромные чашки. Друг ловит этот момент на фотокамеру телефона. Кажется, коллекция на стене скоро пополнится.

Мы то ли поздно ужинаем, то ли рано завтракаем. Луи делится со мной подробностями совместной жизни с Алексом и Питером. Говорит, они настолько хороши и один не уступает другому, что готов родить от обоих. И было бы круто зачать двойню от разных отцов. Я обхожу тему навязанного брака и финансовых сложностей, но рассказываю о неудавшейся фотосессии и подслушанном разговоре в туалете, после которого мне стало плохо.

– Суки, – выносит Луи свой вердикт. – Не дрейфь, Хави, прорвемся.

– Ты поможешь мне с одеждой и макияжем? И с папой?

– Сам хотел это предложить! Нет, ну сволочь какая этот Дэвис, – Луи берет меня за подбородок и поворачивает голову к свету. – Такой коже можно только завидовать. Что этот скунс и сделал. Позавидовал и нагадил. А твои скулы, линия бровей и форма губ? Тут есть, с чем работать, а кто привык все замазывать под один стандарт – идиот. Оттенок волос зачем-то испортили. Завтра же буду превращать тебя в нормального человека.

– Поярче бы…

– Дурачина, – он, любя, щелкает меня по кончику носа, – не поярче, а правильные цвета надо подбирать. И с умом использовать то, что пишут и показывают в модных журналах.

Папу мы убедили. Он нашел организатора, который займется деталями церемонии и банкетом, а Луи пообещал работать на голом энтузиазме, лишь бы не отдавать меня в руки еще одних суперпрофи. Свадьба приближалась.

– Я, Ксавьер Валентайн Обри, беру тебя, Колин Эван Сторм, в законные мужья. Клянусь быть с тобой в горе и радости, богатстве и бедности… и оберегать наш союз до конца своих дней, – произношу слова клятвы, пропустив словосочетание «любить тебя».

Он свою клятву уже произнес. Как в тумане, наблюдаю за тем, как Сторм надевает мне на палец кольцо. Теперь мой черед. Но простое действие удается выполнить не сразу. Кольцо чуть задевает широковатый сустав безымянного пальца и застревает. Возникает неловкая заминка.

– Спокойней, – слышу его тихий голос. Осмеливаюсь поднять глаза – встречаюсь с потемневшим взглядом без пяти секунд мужа. – Чуть проверни и все получится.

Совет помогает. Кажется, все собравшиеся выдохнули вместе со мной, когда я закончил. Краем глаза увидел, как замелькали платки среди гостей-омег. Даже па держит тонкий батистовый квадратик у глаз.

Священник объявляет нас супругами. Теперь самое страшное – поцелуй. Приподнимаю голову, чтобы побыстрее покончить с неизбежным. Сторм берет мое лицо в ладони. Ведет правой рукой по щеке, затем по шее. Для всех присутствующих – этакая демонстрируемая нежность, но я еще не забыл про больницу и знаю, что за этими касаниями ничего, кроме игры на публику, нет. Вот только сердце замирает, а потом начинает бешено стучать, едва губы альфы прикасаются к моим. Они твердые и горячие, а еще ноздри щекочет его запах, ставший вдруг более насыщенным и будоражащим, несмотря на то, что течка еще не скоро. Наваждение какое-то. Я не понимаю, как и почему, но откликаюсь на этот положенный по протоколу поцелуй. Приоткрываю губы и сам целую его. Коленки подкашиваются. Я вцепляюсь мужу в плечи, чтобы не упасть. Поцелуй становится глубоким и настоящим. Руки Сторма тоже приходят в движение – теперь я крепко прижат к нему, и чувствую, как его пальцы зарываются в волосы на моем затылке, а язык вторгается в мой рот…

Улюлюканье и приветственные аплодисменты возвращают меня в действительность. Я вздрагиваю и отстраняюсь. Он не препятствует. А я на него даже посмотреть не могу. Лицо пылает, не то от стыда, не то от охватившего возбуждения. Но думать некогда. Пора играть свою роль. Начало положено, и, судя по выкрикам и пожеланиям, мы были убедительны. Разворачиваюсь к гостям. Пришла пора принимать поздравления, позировать фотографам и излучать счастье. Надеюсь, у меня все получится.

– Коть, счастья тебе! – первым обнимает меня Луи, получивший почетную должность шафера. – Ты самый-самый красивый новобрачный. Помяни мое слово, все фотокамеры будут направлены сегодня именно на тебя.

– Да ладно, – отмахиваюсь я. – Это все твоя работа.

Он расцеловывает меня в обе щеки и решительно сдвигается к моему мужу:

– Береги его, слышишь? Ты даже не представляешь, какое сокровище заполучил.

Я закатываю глаза. Луи в своем репертуаре. Но жених, то есть новоиспеченный муж кивает и говорит, что всенепременно исполнит наказ. Будет беречь, защищать и заботиться.

Затем нас поздравляют родители, родственники, адвокаты, знакомые и не очень гости. Волнение исчезает и дальше свадьба напоминает тщательно срежессированный спектакль, а я исполняю одну из главных ролей. В какой-то момент начинаю ловить себя на мысли, что мне нравится все происходящее, и получаю от праздника удовольствие. Тосты, шутки, танцы. Оркестр великолепен. Музыка захватывает и не отпускает. Я кружусь в гуще гостей, не жалея ног. Муж вместе с моим отцом, МакКоем и еще каким-то незнакомыми мне людьми что-то живо обсуждают за одним из столов. Бизнес есть бизнес. Даже свадьба не помеха. Поэтому, когда зазвучал медленный мотив, я усаживаюсь за первый попавшийся пустой столик.

Положенный по сценарию танец мы уже исполнили, а на большее Сторма не уговорить. Да оно мне и не надо. Жарко и хочется пить. Прошу официанта принести мне содовой. Из-за сотрясения мозга мне до сих пор нельзя никакого алкоголя, но в крови бурлит столько адреналина, что голова идет кругом и без вина. Отпиваю из бокала и спокойно разглядываю движущиеся пары.

– Он бросил тебя уже на свадьбе?– раздается у меня за спиной. От неожиданности закашливаюсь, так что слезы брызжут из глаз. Грэм. Откуда только взялся. Па говорил, что он не сможет приехать, а вот поди ж ты. Братец усаживается практически напротив меня и смотрит в упор. Разглядывает. – Редкостная слепота. Я так и знал.

– Что тебе надо? – мельком оглядываюсь. – Разве ты не должен сейчас быть с отцом?

Грэм дергает уголком рта.

– Еще чего. Отец был слишком осторожен и труслив, чтобы довериться моему чутью и пойти до конца. Так что пусть сам стелется перед Стормом и его компаньонами. Я унижаться не буду.

– А не из-за тебя ли он вынужден был так поступить?

Он отмахивается:

– Отец – слабак! Всю жизнь прожил тенью Джереми Обри и ничего из себя не представляет и сейчас. Потому при первом намеке на высокий риск – сбежал и начал искать помощи. А в итоге продал тебя. И что, ради спасения фирмы, ты ляжешь под такого, как Сторм? – Не твое дело, – еле удерживаюсь, чтобы не выплеснуть остатки газировки ему в лицо.

– Нет, мое. А вот Сторму нет до тебя никакого дела. Он – денежный мешок, не способный разглядеть, какой ты. Даже сейчас, когда твой дружок Луи превзошел себя, чтобы раскрыть твою красоту, он ничего не видит и не чувствует. Дурак, – шепотом произносит Грэм. – Будь на его месте любой нормальный альфа, как я…Ты бы не сидел в одиночестве среди гостей. Я бы уже увез тебя подальше от всей этой пафосной чепухи, чтобы наслаждаться твоим телом и твоим одуряющим запахом. Вместо того чтобы смотреть на кислые рожи старых пердунов, давно забывших, что такое эрекция, я бы с удовольствием брал тебя и слушал, как ты стонешь и выгибаешься подо мной…

– Но ты не на его месте, – прерываю я льющийся в уши горячечный бред. – И никогда не будешь. Я скорей сдохну, чем …

– Посмотрим, – он качает головой, – еще прибежишь, как припечет. Жить захочешь и сам ноги раздвинешь. Я делал тесты. Те самые, братец. Восемьдесят девять процентов, Хави. Я почти идеален. Ты сможешь жить, благодаря лекарствам и сексу со мной. И я готов для тебя на все.

– Ложь, – меня начинает трясти. Вскакиваю, чтобы прекратить разговор и уйти. Почти бегу, не разбирая дороги, как вдруг меня хватают за руку и резко разворачивают.

====== Глава девятая ======

– Нет! – вырываюсь, но меня еще сильней перехватывают. Не успеваю замахнуться и ударить первым. Я оказываюсь в плотном кольце рук альфы. Паника накатывает тяжелой, удушающей волной. Перед глазами все меркнет…– Пусти! Грэм…

Меня не удостаивают ответом. Вместо этого начинают целовать. Настойчиво, властно, не заботясь о том, что подумают окружающие. И я обмякаю в этих стальных объятиях. Сторм. Это его запах. Его губы и руки. Обхватываю мужа за шею и держусь, словно он мой якорь и спасательный круг в происходящем безумии.

– Уходим, – произносит он, прервавшись и поднимая меня на руки. – Подыграй, муженек, если не хочешь своей истерикой порушить все, что мы с тобой уже сделали. Уткнись лицом мне в шею и не вырывайся. Можешь помахать рукой гостям. Желание врезать мне прибереги для другого раза.

Импровизированное бегство новобрачных публика воспринимает на ура. Меня ослепляют вспышки фотокамер. Зажмуриваюсь и еще тесней приникаю к несущему меня, словно пушинку, супругу. Через несколько десятков энергичных шагов, меня ставят на ноги и распахивают дверцу автомобиля.

– Садись, – практически впихивают на сиденье и захлопывают дверь.

Я беспомощно оглядываюсь. Мы сбежали? Что происходит? Часть плана? Импровизация? Муж обходит машину, усаживается на водительское сиденье и поворачивает ключи зажигания. Порше мягко трогается с места и пока набирает скорость, я слышу, как перестукивают консервные банки, прицепленные к заднему бамперу.

Какое-то время я безучастно пялюсь на мелькающую белую ленту дорожной разметки. Машинально кручу на пальце золотой ободок с россыпью бриллиантов. Сам бы не поверил еще с утра, но фиктивный муж действительно последовал просьбе Луи, и невольно спас меня от навязчивого внимания брата, и моей не самой лучшей реакции на его слова. Правильно было бы заговорить с мужем, объясниться и поблагодарить, но язык точно к гортани прилип. Кошусь на альфу. Четкий профиль, изогнутые и длинноватые для альфы ресницы, решительный подбородок, и пресловутая горбинка на носу. Вижу на его щеке и воротнике рубашки след блеска для губ. Забыл стереть, а может, попросту не заметил. Он, будто почувствовав мой взгляд, бросает:

– Мы поговорим дома. Отдыхай, Обри. Ты держался лучше, чем я мог предположить, – одной рукой он ослабляет галстук и расстегивает верхние пуговицы на рубашке, а другой продолжает сжимать руль. – Можешь вздремнуть.

Качаю головой. Я очень редко сплю в транспорте. Но сиденье опускаю, чтобы устроиться поудобнее. Взгляд опять возвращается к альфе. Должно быть, я еще не отошел от свадьбы или слишком увлекся изображением чувств, но невольно любуюсь человеком, что сидит сейчас рядом со мной.

– Хави, – произношу через какое-то время.

– Что?

– Наверное, стоит привыкать называть меня по имени, – поясняю свою странную реплику.

– Не Ксавьер?

– Нет, – подавляю зевок. Надо же, и впрямь спать хочется. Стресс отпускает и наваливается усталость. Или ход автомобиля так убаюкивает? – Ксавьер – это чересчур… вычурно…

Он хмыкает и слегка кивает, а я вижу, как полуулыбка отзывается ямочкой на щеке и делает строгое лицо каким-то невообразимо обаятельным, что меня обдает жаром, а в животе начинают порхать пресловутые бабочки. Но, может, это мне уже снится…

Просыпаюсь я неожиданным рывком и обнаруживаю, что нахожусь в машине один. Приехали. Сколько же я проспал? За окном вечерние сумерки превратились в ночь. Часы показывают на час больше, чем когда я в последний раз на них смотрел. Не так уж и мало. А куда исчез мой, с позволения сказать, муж? И где мы вообще?

Порше припаркован возле каких-то кованых ворот, за которыми в ярком свете фар виднеется большой двухэтажный дом. Слишком большой для одного человека. Но соразмерный статусу и доходу человека богатого и семейного. Стало быть, вот оно, «гнездышко», в котором мне предстоит прожить несколько лет. Очень дорогостоящая сцена для невразумительного актера вроде меня. Вылезаю наружу и обхватываю себя за плечи – прохладно. А еще безлюдно. Вокруг лес. Ближайший освещенный огнями дом, точнее особняк, виден за деревьями, но идти туда неблизко. Так что же: искать мужа или остаться тут?

– Обри, вернись в машину, – холодный повелевающий голос и раздраженные интонации, ничего общего не имеющие с тем, как Сторм обращался ко мне еще какой-то час назад.

Оборачиваюсь. Альфа стоит в пяти шагах от меня и коротким кивком указывает на авто. Романтический флер, или что я там себе нафантазировал из-за парочки поцелуев и неожиданного бегства, развеивается, оставляя горькое послевкусие и комок в горле.

– Я…я думал, это твой дом…

– Ценное замечание, – он подходит ближе. Вновь натыкаюсь на колючий и цепкий взгляд. Вертикальная глубокая морщина между бровей и стиснутые челюсти прибавляют Сторму несколько лет. Сейчас этот контраст особенно заметен и я невольно отшатываюсь и упираюсь в капот.

– Он не готов, как пообещали. Придется пожить в городской квартире.

Я еще раз смотрю сквозь ограду. Не сказал бы, что дому требуется починка. Да и следов пребывания людей, особенно бригады рабочих, не вижу. Конечно, тут темно и многого не разглядеть, но ремонт равен двум пожарам. И будь вы хоть какими профи – неоконченная стройка или отделка всегда будет сопровождаться бардаком. А тут его нет.

Мои раздумья прерывает жужжание мобильника. Муж лезет в карман, с какой-то непонятной мне яростью смотрит на экран и сбрасывает звонок.

– Вернись в машину, Обри! – еще раз приказывает он.

– Хави, – смотрю в мечущие молнии глаза. Пусть я разменная монета в семейных проблемах, пусть наш брак фиктивный, но я не собираюсь спускать такое обращение. – Меня уже несколько часов зовут Хави Сторм. Я – не вещь и не наемный работник. Я – твой муж, перед богом, законом и людьми. И ничем не заслужил подобные интонации и приказы.

– Муж, говоришь, – руки альфы опускаются по обе стороны от меня. Я чувствую жар его тела и напряженные мышцы бедер, вплотную прижатые к моим. Он нависает надо мной, отрезая все возможные пути к бегству. Альфа меряет меня уже знакомым жарким взглядом и вкрадчиво произносит.– Как насчет исполнения супружеских обязанностей, муж? Раз уж ты так громко напомнил о своем статусе?

Смотрю, как бьется пульс на его шее, и до одури хочу прикоснуться губами к этому местечку. А потом соскользнуть ниже, к яремной ямке, провести языком по ключицам, дотронуться кончиками пальцев до груди и живота, ощущая рельеф и твердость мышц. Попробовать его кожу на вкус… И дальше будь, что будет! .. Со всхлипом втягиваю воздух. Я точно сошел с ума – несмотря на грубые манеры и пренебрежительное обращение, меня будоражит и опьяняет близость этого альфы, заставляя позабыть об опасном диагнозе. Вероятность того, что он – моя пара с максимально подходящим кодом феромонов – одна десятимиллионная. Но если бы это было так, он бы реагировал на мой запах. Чудес не бывает, я не его омега и он не мой альфа. Сторм не слышит мой запах совсем, а одностороннее влечение с моей стороны ни о чем не говорит. Не знаю, каким усилием воли и откуда она во мне взялась, но заставляю себя отвернуться и судорожно выдохнуть:

– Раз хочешь потерять все, ради чего заключил этот брак – пожалуйста. А я просил только вежливого обращения и хотя бы крупицы уважения.

– Боишься, но все равно не лезешь за словом в карман? – муж отступает на шаг и качает головой. – Уел, мистер Сторм. Признаю, не только тебе этот день дался большим напряжением сил. Я разозлился, что тут…

Он красноречиво смотрит на ограду. Да уж. Перфекционизм – это пунктик Сторма. И малейшее отступление от задуманного и, тем более, обещанного, его дико раздражает.

– Рабочие не позвонили и не предупредили?

– Какие рабочие? – недоуменно хмурится муж, но потом спохватывается: – Нет, позвонили. Но слишком поздно. Об…Хави, едем.

Я принимаюсь приводить в порядок одежду, по большей части чтобы унять растрепанные чувства и успокоиться. Наконец нахожу в себе силы и мужество усесться в авто.

Телефон вновь настойчиво жужжит.

– Не звони сюда, – медленно произносит Сторм в трубку и выключает аппарат. Я чувствую себя свидетелем не предназначенной для меня сцены, но помалкиваю. По контракту у меня нет прав требовать от супруга отчета о его связях и уличать в неверности. А еще мне полезно не иметь иллюзий насчет альфы и хотя бы разумом контролировать свою странную тягу к навязанному супругу. Еще раз демонстрировать собственную глупость и заявлять, что я мистеру Сторму муж – не стану. У меня не хватит сил сопротивляться, если он захочет склонить меня к близости. И его физическая сила тут ни  при чем. В то, что смогу ответить «нет» во второй раз, я не верю. И так едва на него не накинулся и в своем воображении уже отдался ему прямо на капоте. Так что чем меньше я буду привлекать к себе внимание, тем лучше. Пусть живет, как хочет и с кем хочет. «У нас брак по контракту», – повторяю про себя, как мантру, весь оставшийся до города путь.

====== Бонус к девятой главе ======

«…Мне кажется, это ошибка, сынок, – без обиняков заявил ему отец. – Проще и честнее будет предложить Обри кредит в обмен на долю в компании. Там глядишь, выйдешь на нужные тебе связи. Но впутывать в бизнес брак, пусть даже фиктивный… Это жестоко по отношению к их ребенку».

Тогда он отмахнулся от родительских слов, а сейчас, когда на соседнем сиденье мерно посапывал тот самый ребенок с обручальным кольцом на пальце, Колин отчаянно не мог понять, почему он не послушал совета и так глупо просчитался, а потом, когда была возможность отказаться – проявил невиданное, просто ослиное упрямство…

Ксавьер Обри был идеальным вариантом, когда он увидел его фотографию. Симпатичный, хрупкий сероглазый омега с нежными чертами лица. На его вкус – скромен и простоват. Он привык к более броской и яркой внешности. Но и это было плюсом предстоящего брака. Ксавьер ничуть не напоминал того, кого Колин отчаянно старался позабыть. Так что все должно было сложиться – договорной брак, в котором будут ровные формальные отношения, налаженные деловые связи и приоткрытая дверь в те круги, куда он не мог пробиться ни за свои заслуги, ни за деньги. Даже уговорить будущего мужа на фиктивный брак казалось простейшей задачей. Нанятый Колином детектив раскопал, что покойный Джереми Обри завещал младшему внуку солидную часть своего состояния, но распоряжаться им юноша мог либо по достижению двадцати пяти лет, либо после вступления в брак. Сторм был уверен, что для студентика, который живет отдельно от родителей в скромной квартирке – это более чем щедрое предложение.

Вот только реальность больно щелкнула его по носу, в одно мгновение спустив с небес на землю. При личной встрече хрупкий и невыразительный омега умудрился за пару секунд довести его до белого каления и жуткой ярости. Господи, какая-то безумная, идиотская записка и попытка Обри оправдаться вдруг завела его с пол-оборота. А «невинный мальчик» неожиданно оказал сопротивление и без лишних слов зарядил в печень в ответ на его грубость и откровенное хамство. И все последующие встречи неизбежно заканчивались скандалами и неконтролируемыми вспышками злости. Но при мысли, что стоит отступить, он чувствовал еще большую ярость.

Запах. Колин посмотрел на спящего супруга. Еще один вызов, который невольно бросал ему Ксавьер. Странно, но омега всегда пах по-разному. И этот факт одновременно и раздражал, и притягивал. Обри будто был укрыт чужими ароматами. Как восточный танцовщик в десятки покрывал. И за одним тонким слоем прятался другой, третий, десятый, но что из этой мешанины ароматов принадлежит собственно омеге, альфа не мог угадать. Казалось вот он, тот самый, но… Следующая встреча и следующая палитра запахов, которые вызывали у Колина стойкое неприятие. Такое бывает, когда у омеги слишком много партнеров. В тихом омуте черти водятся? Судя по их стычкам и перепалкам, во время которых Сторм чувствовал себя подонком, но остановиться мог с трудом, – да. Колин был уверен, что на Ксавьере Обри буквально некуда пробу ставить. Запахи это только подтверждали, а сам Обри ничего не оспаривал. Потому альфа благополучно пребывал в заблуждении ровно до их первого поцелуя на свадебной церемонии.

Тогда он в очередной раз убедился, что опять ошибся и ничего не понимает в выбранном им муже. И все бы хорошо, но…Теперь он гадал, зачем в брачном контракте настолько строго прописаны условия супружеской сексуальной близости. И догадки не добавляли спокойствия. Ребенок готовился стать священником и сохранял целомудрие, но вынужден был помочь семье в сложной ситуации? Или просто… семейство Обри тоже считало, что их сын слишком хорош для такого, как он? И они хотели обезопасить себя от нежеланного и неподходящего потомства? Но выставили все так, что он является инициатором этого пункта брачного контракта. Не знаешь, что из этого хуже…

Чтобы не чувствовать себя загнанным в собственноручно расставленную ловушку, Колин ушел с головой в обсуждение перспектив предстоящего делового сотрудничества с обретенными родственниками. Благо, приподнятое настроение главы семьи Обри давало возможность собрать побольше интересующей альфу информации. Вот только стоило ему случайно бросить взгляд на столик, за которым примостился его новоиспеченный муж, как все переговоры потеряли смысл. Он смотрел на тех, кого называли братьями, и ему все сильней не нравилось то, что он видел. Боевой омега, который даже для поцелуя повернул к нему голову со всей безрассудной отвагой и храбростью и весь вечер с честью отыгрывающий роль счастливого новобрачного, выглядел зашуганным и полупридушенным воробышком напротив сытого котяры, который, тем не менее, не выпускал добычу из когтистых лап.