Текст книги "Контрактный брак? Как бы не так! (СИ)"

Автор книги: Таисия Мик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Поэтому я сижу в кофейне и допиваю большую чашку капучино, попутно вчитываясь в строчки личного дела моего жениха. Покончив с первым внимательным прочтением материалов, что оставил мне поверенный отца, я раскрываю ежедневник и начинаю записывать выводы.

Первое. Колин Сторм действительно из тех, кто создал свою компанию с нуля. Там не было ни наследства, ни мощных связей. Но скромная логистическая компания за десять лет превратилась в крупный холдинг, в котором транспорт и перевозки – важное, но не единственное направление. Такой солидный взлет за столь короткий срок – более чем полно характеризует его способности и деловую хватку. Второе. Если бы он хотел купить или разорить нашу компанию, то уже бы сделал это, а не стал заморачиваться с браком и огромной, практически беспроцентной ссудой моему отцу. Третье – он из простой семьи, а нос ему сломали двенадцать лет назад в уличной драке. Что послужило причиной разборок, МакКой не указал. Ну да и бог с ним. Четвертое. Омеги. Ха, а тут мне действительно повезло. Судя по фото из глянца и светской хроники, я точно не в его вкусе, а вчерашний скандал вряд ли возбудил в нем желание превратить фиктивный брак в настоящий. Но почему-то этот вывод рождает у меня подспудное возмущение и недовольство. Почти такое же, когда так называемый жених указал на мое место в шкале его семейных ценностей. И я машинально начинаю зачеркивать написанное, а потом долго недоумеваю, что это на меня нашло. И не охренел ли я, всерьез раздумывая над тем, что нужно будет сделать, чтобы завлечь такого самца в свою постель. Некстати вспоминается запах альфы и его волнующая близость… Да уж. Абсолютный уровень охренения достигнут.

Телефонный звонок отрывает меня от записей и неуместных жарких мыслей. В трубке вежливо интересуются, где меня можно отыскать, чтобы отдать подготовленный стороной жениха черновик брачного контракта. На заднем фоне слышится верещание Луи о том, что я, такой – растакой, не рассказал ему о предстоящей свадьбе, а еще друг называется и вообще. Я быстро называю адрес кофейни и отключаюсь. Господи, вчера я решил, что он шутил, говоря о сроках. У него что, адвокаты круглые сутки работают? Или он помешанный на тотальном контроле деспот?

Пишу пятый вывод о мистере Сторме – зашкаливающая целеустремленность. Для придания большей выразительности выводу рисую в конце строки голову носорога.

Через несколько минут раздумий меня окликает юный курьер, одетый в униформу СтормЛогистикс. Ему лет пятнадцать и он очень волнуется, передавая мне документы. Я ставлю подпись в ведомости, даю пару мелких купюр чаевых и получаю пухлый запечатанный конверт.

Еще через полчаса курьер вновь появляется в поле моего зрения. Он заметно нервничает.

– Мистер Обри,– неуверенно говорит он, – мистер Сторм приглашает присоединиться к нему в офисе для обсуждения деталей.

– Нет.

Видимо, мой ответ – совсем не то, что нужно и мой собеседник слегка бледнеет.

– У меня здесь машина. Доедете с комфортом.

Подобная настырность начинает раздражать.

– Я сказал – нет. С мистером Стормом мы договорились на понедельник. Я не стану менять планы.

Подросток шумно сглатывает и вытирает со лба испарину:

– Тогда скажите это ему сами, – умоляюще произносит он. – Пожалуйста.

– Давай телефон, – чего не сделаешь ради того, чтобы эта слегка прыщавая физиономия отвязалась и не мозолила мне глаза.

– Добс, у тебя осталось двадцать минут, – слышу я в трубке после трех длинных гудков. Вероятно, мистер Самоуверенность настолько убежден, что все будет так, как он захочет, что даже не уточняет у подчиненного, по какому поводу тот звонит.

– Это Обри, – левый уголок рта автоматически приподнимается в усмешке. – Не мучай ребенка, садист. Я никуда не еду. Ни с ним, ни с кем-либо еще. Ты сказал – понедельник. Так и держи свое слово, альфа ты или кто?

Нажимаю «отбой» и отдаю аппарат Добсу. Он смотрит так, будто у меня выросла вторая голова.

– Свободен, – говорю. И тут же раздается трель моего телефона. Экран высвечивает незнакомую мне комбинацию из десяти цифр, но догадаться, кто звонит, не составляет труда.

– Молодой человек! – поднимаю руку и подзываю официанта. Тот подходит. Косится на трезвонящий рождественский мотив телефон, но сохраняет невозмутимость. – Два стакана минералки, пожалуйста. С газом. В одной крупной посуде.

На пару секунд телефон замолкает, а потом опять взрывается противным джинглом.

– Твой телефон умеет снимать видео? – бросаю курьеру, – приготовься.

Как только передо мной возникает заказ, я киваю Добсу, чтобы он начинал запись.

Радостный перезвон бубенцов мгновенно прерывается, как только трубка ныряет в пивную кружку, наполненную пузырящейся водой.

– Я никуда не еду и ни с кем не разговариваю до понедельника, – громко выговариваю каждое слово, не сводя взгляда с черного кружочка телефонной видеокамеры. – Мистер Добс, передайте это вашему работодателю. И да, у вас пятнадцать минут.

Не спеша расплачиваюсь за заказ, забираю вещи и ухожу. Медленно иду по весенней улице. Едва прохожу сотню шагов, как мимо проносится машина с узнаваемым логотипом. Я облегченно выдыхаю и без сил опускаюсь на ближайшую скамейку. Меня начинает колотить – что ждет меня завтра и последующие пять лет, если сейчас – вот так? Как тут сохранять трезвую голову и не входить в пике? Эх, Шмидт-Шмидт. Хорош твой совет, но не в случае с Колином Стормом.

====== Глава четвертая ======

– Угадай, кто? – раздается сзади и теплые детские ладошки закрывают мне глаза. Я помимо воли расплываюсь в улыбке. Этот родной голосок бальзамом проливается на мои издерганные инцидентом в кафе нервы.

– Неужели это тот самый суперагент Анжело Мендес? – заговорщицким голосом произношу я, продолжая игру, – победитель мегазлодеев по прозвищу Шоколадный Зефир и Сахарная Вата?

– Да! – хохочет мой трехлетний крестник и отпускает плотно прижатые руки, пахнущие названными сладостями. – Отец, Ави снова меня узнал! Почему?

– Наверное, потому, что суперагент Мендес плохо вымыл руки? – отвечает его отец, посмеиваясь. – Привет, друг.

Мы обнимаемся. Детектив Тони Мендес тепло улыбается и присаживается рядом. Его практически точная трехлетняя копия залезает мне на колени и громко чмокает в щеку.

– Ты зе идёсь пр-р-рыгать на батутах? – малыш тщательно выговаривает сложную букву и чрезвычайно серьезен. Батут – это принципиальный вопрос, когда тебе всего три с половиной. – Митт казал, тебе надо!

– Шмидт звонил, – подтверждает слова юного дарования его отец. – Сказал, ты в городе. А у нас дед сегодня на сложной срочной операции. Сам понимаешь, на батуты надо ходить втроем…

Он вновь улыбается, но в его глазах я вижу затаенную боль. Да уж. На батуты надо ходить втроем. Сын, отец и папа. Вот только у семьи Мендес уже три года, как папы нет. И теперь симпатичного вдовца с ребенком всегда осаждают липкие взгляды омег, стоит ему появиться в общественном месте типа торгового центра или парка развлечений. Так что я, когда бравого полицейского совсем уж припекает чужое внимание, выступаю в качестве эрзац-родителя. Тем более, что я – второй человек, который знает всю историю его отношений с умершим мужем и разделяет его боль и утрату. Первый – профессор Морстен, отец Микки и тот самый дед, который сегодня занят.

– Куда поедем? – стараюсь, чтобы мой голос звучал бодро.

– Мега Молл! – провозглашает Анжело.

Сдав ребенка в столь желанный ему детский городок, мы устраиваемся на уютных диванчиках кафетерия для родителей, расположенного неподалеку. Периодически бросаем на резвящегося Анжело тревожные взгляды, но, похоже, все в порядке – он поладил с аниматорами и теперь активно участвует в общих играх. За полчаса мы успеваем обсудить и успехи сына в детском саду, и очередное повышение по служебной лестнице отца. А я подбадриваю, говорю, что Микки бы гордился своими мужчинами. Как-то незаметно беседа сходит на нет. Тони умолкает и красноречиво смотрит на меня, приподняв смоляную бровь. Мол, колись, Обри, как ты докатился до такой жизни. Понятно. Шмидт рассказал, что у меня проблемы, но дружеское выспрашивание у детектива Мендеса обычно переходит в допрос, поэтому он помалкивает и ждет, когда я соберусь с силами и все ему расскажу. А я не знаю, с чего начать. Потому что одно слово «брак» потянет за собой кучу вопросов, ответить на которые мне страшно даже самому себе, не говоря уж о других людях.

– У меня скоро свадьба, – фраза звучит по-дурацки, но сказать что-то более подходящее у меня не получается.

Темно-карие глаза Тони, кажется, смотрят прямо в душу. Я съеживаюсь и обхватываю себя руками.

– Судя по тому, что ты нас ни с кем не знакомил, – брак скоропалительный. И он ничего не знает, – я молчу и медленно вздыхаю. – Когда ты собираешься ему рассказать?

– Никогда.

Он запускает пятерню в свой короткий ежик волос и качает головой.

– Ты у дока когда в последний раз был? – это он про деда Анжело. – Что показывают твои тесты?

Я жму плечами. Что мои тесты могут показать? То же самое, что и всегда. Что полагаться только на свое чутье относительно приятного или неприятного аромата – я не могу. Что шансов найти своего альфу у меня нет, а секс с тем, чей код феромонов не комплементарен моему более, чем на девяносто три процента, меня убьет. Мне на самом деле нужна идеальная пара. Обмен жидкостями с неподходящим партнером вызовет в моем теле какой-то острый иммунный ответ и не факт, что меня успеют довезти до больницы, чтобы купировать симптомы. А если в тот самый первый раз мне не повезет с альфой и итогом близости будет вязка – то я просто истеку под ним кровью, и все. По крайней мере, так написано в медицинских справочниках напротив моего диагноза. Последствия слишком раннего созревания. Моя первая течка произошла в девять лет, в то время как обычно она происходит лет на пять-шесть позже. Редкая болезнь, сочетающая в себе раннюю течку и непереносимость большинства феромонов на иммунном уровне, была моим проклятием. Только один из пятидесяти миллионов омег имеет такую патологию. Раньше ее и вовсе не лечили и мальчики умирали, не пережив гормонального шторма в течение одного-двух лет от начала болезни. Сейчас научились усыплять организм стабилизаторами и останавливать биологические часы, но по сути это была всего лишь отсрочка приговора на пару лет. Конечно, бывали и исключения, но пережить тридцатилетие, не имея подходящего партнера или правильно подобранной гормональной терапии, подчас болезненной и сопровождающейся тяжелыми побочными эффектами, было невозможно.

– Хави, – Мендес ждет моего ответа. – Сколько процентов?

– Девяносто три. Как в сказке. Чем дальше, тем страшнее, – каждое слово отзывается во мне острой болью. – Без шансов, Тони.

– У Микки было семьдесят пять, – прикусывает губу мой собеседник. И замолкает. Да что тут скажешь. Его любимый муж, с тем же диагнозом, что и у меня, сгорел от послеродовых осложнений, но успел подарить супругу прекрасного здорового малыша . Пусть это и является достойным примером борьбы с болезнью и смертью и, несомненно, прорывом в современной эндокринологии, так как это первые успешно завершившиеся роды у омеги с таким диагнозом, но… для меня все это слишком.

От тяжелого разговора нас отвлекает появление круглого блюда с дымящейся, ярко-красной пиццей и тремя порциями молочного коктейля.

– Я приведу Анжело, – вскакиваю и со всех ног несусь к детской площадке. Малыш дуется на так не вовремя появившегося крестного, который отвлек его от увлекательной игры, но, тем не менее, идет со мной.

Мы обедаем. Мелкий деловито жует картофельное пюре с горошком, принесенное родителем с собой и незаметно пытается утянуть кусок теста с острыми колбасками и паприкой. Мы делаем вид, что не замечаем. Но в самый последний момент отец перехватывает у сына лакомый кусочек, не такой уж и вкусный для детского рта. Затем все повторяется. Идиллия. У меня невольно щемит в груди. Потом младший Мендес какое-то время возится у отца на коленях и засыпает. И спящий ангел становится невероятно похожим на своего папу, которого видел, но не успел запомнить.

– Иногда тоска по нему такая сильная, что жить и вовсе не хочется. В такие моменты я думаю, что мне не стоило делать Микки предложение, – вполголоса возвращается Тони к опасной теме. – Но мой Энджи каждым днем своей жизни опровергает это. Каждой улыбкой, каждым новым выученным словом и каждым движением он продолжает моего любимого.

– Я знаю, Тони, – смахиваю набежавшие слезы. – Микки остался с нами. Не только в сердце, но и в вашем ребенке. Он ушел счастливым, несмотря на боль последних дней. Однажды он мне проболтался, что если бы ты не попросил его руки, он бы набрался храбрости потащить тебя под венец под дулом пистолета и в наручниках.

– Которые бы украл у меня же, – подхватывает друг и кивает. – Я знаю.

– Каждый имеет право быть несчастным на собственных условиях, – синхронно произносим мы любимую фразу Микки, которую он любил повторять, когда сталкивался с чужим сочувствием и жалостливым оханьем по поводу его диагноза. Нам обоим становится легче.

– Пообещай, что поговоришь со своим женихом, – просит он. – Док рассказывал, что в Швейцарии есть клиника, в которой добиваются определенных успехов и изготавливают препараты на основе феромонов пары. Они могут облегчить симптомы течки и …

Детектив мило смущается, когда речь заходит о тонкостях интимной жизни других людей, так что легким покачиванием головы я прерываю его попытку помочь и поясняю:

– Это будет пятилетний брак по контракту. Сделка, призванная спасти компанию моего деда от разорения и обеспечить моего так называемого мужа нужными для его целей деловыми связями нового уровня. И уверяю тебя, интимная близость с этим человеком мне не грозит. Детей от меня он совершенно точно не планирует заводить. И мое лицо и фигура не в его вкусе.

– Что же это за упырь такой? Давай-ка признавайся, как его зовут, и завтра я пробью его по нашей базе, – хмурится Тони. Место друга, готового выслушать и посочувствовать, занимает въедливый работник полицейского департамента.

– Колин Сторм, – так, а вот это уже интересно. Потому что Мендес удивленно приподнимает брови и переспрашивает:

– Колин Сторм из СтормЛогистикс?

– Ты его знаешь? – невежливо отвечать вопросом на вопрос, но я не удерживаюсь.

– Не скажу, что знаком лично, но имя полиции известное.

– Наркотики? Оружие? Мафия? Торговля людьми? – подскакиваю я и тут же закрываю себе рот руками – Анжело от моего возгласа вздрогнул и заворочался.

– Меньше читай детективов и смотри криминальной хроники, – пеняет мне Тони, – наши полицейские судмедэксперты готовы его на руках носить. Он пожертвовал кучу денег на переоборудование исследовательских лабораторий и обучение персонала. Я видел его на это Рождество на приеме начальника полиции. И он показался мне славным парнем. Странно, что он так поступает с тобой.

– Славный парень? – яда в моем голосе хватит на десяток гремучих змей.

– А ну, выкладывай, чем он тебя обидел.

И меня прорывает. Я рассказываю все, что считаю нужным. И про ночное знакомство, и про сцену в кафе. Выдыхаю. Оказывается, у меня накипело сильнее, чем предполагал.

– Он же не ушел безнаказанным за свои слова? – хитро сощурившись, спрашивает Тони. – давай, Хави, договаривай. Зная твой нрав…

Я чувствую, как у меня краснеют уши. Опускаю голову к тарелке. Но детектив Мендес вцепился, как клещ, и точно не отстанет. Так что ничего не остается, как завредничать.

– А вот догадайся, раз ты такой умный коп. – Умный коп думает, – он тихонько барабанит пальцами по столу и буравит меня своим фирменным взглядом. – Ты ему врезал.

– Я? Такой махине? Да он бы от меня живого места не оставил, – отыгрываю возмущение, но мое актерство Тони раскусывает на раз.

– Неужели фирменный хук левой? – моего смущенного кивка достаточно и Тони начинает широко улыбаться и посмеиваться, – Обри, да ты опасный тип. Я даже не знаю, кому из вас двоих сильней не повезло.

Я какое-то время смотрю на него, а потом тоже начинаю ржать.

Конечно, мы разбудили своим хохотом ребенка. Он корчит недовольную моську, обводит нас обиженным взглядом и … переворачивается на другой бок, чтобы продолжить свой сон.

– Хави, – Тони вновь серьезен. – Я бы хотел сказать, что вам обоим нужен шанс и что ваше знакомство может послужить началом чего-то хорошего, но я и сам в это не верю. Понимаю также, что отговаривать тебя бессмысленно. Но, прошу, если тебе будет с ним плохо – не молчи. Ты всегда можешь на меня рассчитывать.

***

Понедельник наступает с мрачной неизбежностью. Я отбываю три пары с энтузиазмом приговоренного к электрическому стулу в свой последний день, отбиваюсь от расспросов Луи невнятными фразами в духе «все сложно» и «я и сам не ожидал», «да, он не самый простой человек и поэтому такая секретность» и постоянно одергиваю неудобный костюм. Обсуждение контракта и официальное знакомство с женихом должно состояться в два пополудни, так что у меня совсем не будет времени, чтобы забежать домой и переодеться. Звонок сообщает нам о том, что учеба закончилась, и мы выходим на улицу.

Я оглядываю парковку в поисках машины с характерным рисунком шашечек, но мне не везет. Обычно две – три машины всегда ждут своих случайных пассажиров, но, не сегодня. А родители ждут меня самое позднее через сорок пять минут.

– Луи, можешь вызвать мне такси? – одногруппник кивает и достает из объемной сумки вульгарное перламутровое чудовище в стразах, обильно увешанное брелоками. Почему тонкий вкус Луи на вещи и сочетания цветов дал сбой именно на мобильном телефоне – я не знаю. Такое вот исключение, подтверждающее общее правило.

– Через пять минут будет, – он смотрит на меня и вдруг бросается на шею и всхлипывает. – Коть, обещай, что я буду твоим шафером. Я думал, что мы сперва будем гулять на моей свадьбе, а оно вон как…

– Только попробуй отказа… – я не успеваю договорить. На парковку заезжает темно-зеленый кабриолет БМВ и мое сердце пускается вскачь, а руки начинают дрожать.

– Привет, братец, – из привлекающей всеобщее внимание машины выходит Грэм Обри собственной персоной. – Поехали.

Он демонстративно распахивает дверцу и отвешивает шутовской поклон.

– Не ходи, – шепчет мне приятель, удерживая за локоть. – Пусть проваливает. Такси уже едет. Хави, ты извини, но твой брат…

Нет, дорогой Луи, я бы рад сделать, как ты просишь, но не могу. Мне тут еще два с лишним года учиться. А Грэм может парой слов перечеркнуть мою относительно нормальную жизнь и налаженные дружеские отношения. Так что придется потерпеть.

====== Глава пятая ======

– С Рождества ты ничуть не изменился, малыш, – Грэм целует меня в щеку и усаживает в машину. Со стороны все выглядит милой братской заботой старшего о младшем. Но для меня прикосновения Грэма – изощренная китайская пытка. Я прикусываю губу и безучастно смотрю вперед. Скорей бы доехать к родителям. Уж при них он будет вести себя иначе.

– Ты напряжен, – теплая рука опускается на мое плечо. Он тянется через сиденье, чтобы застегнуть на мне ремень безопасности и на какую-то пару секунд прижимается ко мне. Гораздо дольше, чем требуется. Я вздрагиваю. От страха, отвращения и отчаяния. Ничего не могу с собой поделать, сколь бы не боролся с собой, не пытался забыть и сделать вид, что ничего не было. – Малыш, я знаю отличный способ расслабиться. Одно твое слово.

Он отстраняется и, кажется, я снова могу дышать.

– Я знаю, что вызываю сильные чувства у омег, но реакция моего милого малыша… – Грэм хмыкает и поворачивает ключи. Авто плавно трогается с места. – И ты такой вкусный… Соблазнительно испуганный и такой беззащитный… Пахнешь пассифлорой. Слышишь, плодом страсти, Хави… Уже хочу тебя.

Я вжимаюсь в кресло. Господи, пусть это будет ночной кошмар и я сейчас проснусь!

– Прекрати, – я вкладываю в интонации все свое мужество, но голос срывается.

– Да ладно, я пошутил, – усмехается он и прибавляет газу, но мы оба знаем, что в этой шутке только доля шутки. И от изнасилования меня уберегло только стечение обстоятельств в лице вернувшегося домой деда, буквально оторвавшего меня, перепуганного и течного, от потерявшего рассудок от моего запаха Грэма. Тогда он отступился. Все списали на мою болезнь и естественные потребности альфы, он даже извинился, но… С той поры он смотрел на меня так, будто я его приз. Охотничий трофей, который по недоразумению сбежал из его коллекции. Но настанет время и он, Грэм Обри, получит меня. Поэтому с похорон Джереми Обри я избегаю появляться в родительском доме чаще, чем два раза в год и откупаюсь деньгами своего наследства от нездорового братского внимания. Но и этих коротких встреч достаточно, чтобы Грэм напоминал мне, кто я и что любящий братец со мной готов сделать, как только будет возможность. Может, с годами это превратилось в игру кошки с мышкой, и Грэм не перейдет границы дозволенного, но я вижу, какое удовольствие ему доставляет запугивать меня, и ничего не могу ему противопоставить.

– Мудак! – гневно шипит брат и пытается совершить обгон впереди идущего автомобиля, но тот не уступает. На следующем перекрестке нам поворачивать влево, но Грэм летит вперед, точно забыв обо всем.

– Ты пропустил поворот! – повышаю голос, но получаю в ответ лишь кривую ухмылку. – Грэм, родители ждут!

– А, что, кто-то говорит о поездке к родителям? – он не отводит глаз от дороги и опять пытается совершить обгон. – Нет, мой маленький.

Он поворачивается ко мне и улыбается так, что кровь застывает в жилах.

– Я никому не отдам своего малыша. Ты – мой. Думаешь, спрячешься от меня в замужестве? Как бы не так.

– Я звоню в полицию, – и с ужасом понимаю, что позвонить мне не с чего. Телефон после купания окончательно сломан, а новый я не озаботился купить. – Грэм, ты не в себе.

Он лишь хохочет и совершает-таки рискованный маневр. БМВ чиркает по боку серебристого Порше и устремляется по шоссе на огромной скорости. Но сквозь страх за свою жизнь до меня постепенно доходит, что с Грэмом и впрямь что-то не то. Но алкоголем не пахнет. Наркотики?

Но додумать не успеваю. Впереди вижу слишком быстро приближающийся кузов пикапа. Визг тормозов, резкий поворот, удар и темнота.

– Обри… Ксавьер Вэлентайн Обри, – слышу приятный мужской голос, который озвучивает мое полное имя. – Девятнадцать лет, студент…

Пытаюсь открыть глаза. Бог мой, как же больно. Да и дышать больно. Похоже, подушка и ремень безопасности сохранили мне жизнь, но изрядно помяли ребра. Я невольно застонал.

– Сэр, вы слышите меня? – кажется, киваю. – Вы попали в аварию. Помощь скоро будет.

– Что с Грэмом? – шепчу я. – Что с моим братом?

И снова проваливаюсь в беспамятство.

Просыпаюсь в палате. Нежно-лиловые стены, пикающие приборы, запах лекарств. Я один. Пытаюсь нащупать нужную кнопку на бортике кровати, чтобы приподнять изголовье, но попадаю на вызов персонала. В комнату входит моложавый доктор. Альфа, если верить моему обонянию, но довольно невысокий и хрупкий. Он представляется моим лечащим врачом, проводит неврологические тесты, поздравляет меня с тем, что я отделался ушибом грудной клетки и легкой контузией.

– Когда меня выпишут?

– Думаю, если все будет в порядке – через три дня, максимум – через неделю поедете домой. Но там – полный покой и никаких волнений. Можете обрадовать вашего жениха и отца. Они здесь.

О, а этот-то что здесь делает? Боится, что я умру, и столь желанные деловые связи уплывут из рук? Доктор упомянул отца. А папа где? И что с Грэмом?

– Доктор, а мой брат? Что с ним? Он тоже здесь?

– Мистер Обри, вас направили в разные больницы, – невролог настороженно смотрит на меня, как будто раздумывает, а не поторопился ли он с тем, чтобы пустить ко мне родных. – Поговорите с родителем и мистером Стормом. Но не более пяти минут.

Я робко улыбаюсь, и кажется, плачу, когда в палату входит Даррэн Обри.

– Хави,– он хочет заключить меня в объятья, но боюсь, крепкой хватки моего отца ребра точно не выдержат. Он присаживается на край кровати и берет меня за руку. – Мальчик мой, какое счастье, что все обошлось. Доктора говорят, ты скоро восстановишься.

– Ты счастливчик, – раздается у дверей. В проеме стоит Колин Сторм и… мое настроение начинает резко портиться.

– Пришли проверить, пригодно ли вложение денег для исполнения задуманного? – не знаю, что на меня находит. Умом понимаю, что Сторм не виноват в аварии, но если б ему не потребовалось срочное подписание контракта, вряд ли бы я сел в машину к Грэму. Он молчит, но по заходившим желвакам на скулах я вижу, что вопрос ему не понравился.

– Хави, – отец смотрит на меня с удивлением и укоризной. – Как ты можешь? Колин, не обращайте внимания. Мальчик только-только пришел в себя и не знает подробностей.

И что это все значит? Почему отец смотрит на этого типа как на божество и разговаривает в подобном тоне?

– Сынок, все могло закончиться куда печальней, если бы твой жених не оказался неподалеку. Он спас вас с Грэмом. Позвонил спасателям и оказал первую помощь.

– Папа с ним? – старший брат всегда был его любимцем и фаворитом, поэтому неудивительно, что со мной остался только отец. Да еще этот рыцарь в сияющих доспехах, чтоб ему пусто было. Ну не верю я в благотворительность с его стороны. И сейчас он здесь не для заверений в любви и прочем сочувствии.

Отец бросает на моего жениха настороженный взгляд и говорит:

– С Грэмом все будет хорошо. Просто стрессы последних месяцев и новая должность повлияли на его концентрацию за рулем, – я киваю. По обтекаемым формулировкам понимаю, что не все хорошо, но при посторонних мне не расскажут.

– Даррэн, вы не оставите нас с вашим сыном буквально на пару минут, – встревает в наш разговор Сторм. – К сожалению, я не могу дольше задерживаться. Дела требуют моего непосредственного участия, и…

– Конечно-конечно, – отец еще раз пожимает мне руку и встает. – Вы и так столько для нас сделали. Хави, я буду рядом, если тебе что понадобится.

«Мне хочется, чтобы ты сейчас был рядом, а не бросал меня на растерзание этому чудовищу!» – мысленно восклицаю я. Мрачно сверлю взглядом фигуру Сторма. Что ж ты сделал с моей семьей, что пообещал или чем пригрозил, сволочь, и они разве что из рук у тебя не едят?

Он закрывает белую дверь с длинным вертикальным окошком и подходит ближе.

– Зачем ты сел к нему в машину? Ты что, не заметил, что твой брат невменяем?! – ничего себе заявочки! Но, похоже, усталость берет свое и я не чувствую в себе сил пикироваться и что-то доказывать и поэтому как можно равнодушней отвечаю:

– Мне нужно было попасть к вам на подписание контракта. А откуда вы взялись на дороге, спаситель?

Его лицо искажает гримаса:

– Два идиота, один из которых был под кокаином, подрезали мой Порше.

– Да уж, я, и впрямь, счастливчик, – закрываю глаза, только бы не видеть этого осуждающего взгляда. Ниже падать уже некуда. Сперва меня принимают за шлюху, теперь за наркомана. Спасибо, мистер Сторм. Скоро я и сам в это поверю и начну соответствовать.

– Но ведь это происшествие ничего не меняет, так? Вы меня презираете, но сделка все равно состоится? Поправьте, если я не прав.

Он молчит. Мою грудь сковывает холод. Как иногда горько оказаться правым. И меня несет. Может, потом я пожалею о сказанном, но сейчас я продолжаю:

– Только необходимо добавить несколько новых пунктов в контракт, да? Чтобы взыскать ущерб за авто? Или назначить мне проверки у нарколога, кабы чего не вышло, и я не опозорил данную мне законным мужем фамилию?

Слышу вздох, а потом язвительное «именно».

– Позовите отца и тащите ваши бумаги. Я подпишу, – вновь открываю глаза и вижу ухмыляющегося Колина Сторма. Да, моя тирада пролетела мимо цели. Ему все равно, что я там вякаю.

А он усаживается ко мне на постель и снисходительно так замечает:

– Сколько страсти и праведного гнева. Не трудись, Обри. Ты не скажешь ничего из того, что может меня зацепить. Признаться, я думал, что твои мозги меньше пострадали. Я переоценил тебя. Мы поговорим и все подпишем, как только ты окончательно поправишься. Мне не улыбается лишиться инвестиций, если твои адвокаты докажут, что ты заключил брачный контракт под давлением или в невменяемом состоянии.

Он поднимается на ноги и выходит, а я, как дурак, лежу и продолжаю принюхиваться к все еще витающему запаху альфы. А как только осознаю, что поглаживаю кусок простыни, на которую он усаживался и потом подношу к носу пальцы, чтобы еще раз почувствовать его аромат, жутко пугаюсь. И это не остается незамеченным от аппаратуры. Какой-то из датчиков на моем теле подает сигнал и раздается мерзкое попискивание.

– Сынок, ты как? – в палату заглядывает отец и тревожно хмурится.

– Все хорошо, только устал, – еще одного разговора, в котором мои слова окажутся неуслышанными, я не хочу.

Родитель принимается вызывать медперсонал, через пару минут мне вводят какое-то лекарство и я проваливаюсь в сон без сновидений.

Две недели, которые я провожу в больнице, тянутся бесконечно долго. Хорошенько все обдумав, я решаю остаться в клинике. Дома у родителей полного покоя было бы достичь невозможно. Слишком много там напоминает о Грэме, который все еще лечится в закрытой клинике и проходит курс детоксикации. А разговоры с родителями о предстоящем браке и о том, как мне стоит относиться к будущему мужу, неизбежно займут там все свободное время и желанного покоя не принесут. Мне и двух часов, отведенных на посещения, хватает, чтобы от выслушанных советов начало мутить. Кстати, будущий муж и думать про меня забыл. Не появляется здесь вообще. Ну да и фиг с ним! Я даже убеждаю себя, что мое обострившееся восприятие запаха этого альфы было глючной реакцией мозга на сотрясение и препараты, а не то, что случается с омегой, когда он встречает так называемого истинного. Но все равно – обидно. Ко мне забегают Луи с ребятами, Тони, Шмидт. Я не скучаю, но лежать бревном подзадолбался.

От нечего делать берусь за толстенный свадебный каталог, что принес папа на второй день моего пребывания в больнице. Механически перелистываю страницы, заполненные фотографиями моделей, изображающих влюбленных. Посещает шальная мысль, что эти ребята с глянцевых страниц – такие же пленники своих контрактов, что и я. Только у них фальш-семья на одну фотосессию, а у меня… чуть-чуть подольше. Перелистываю парные фото и перехожу к разделу костюмов для омег. Луи яркими стикерами отметил, на что мне стоит обратить внимание. Продолжаю листать. Взгляд зацепляется за один ну очень интересный образец. Да, ради такого стоит и под венец пойти. Вон и модель выглядит довольно, а не измученно, как на паре десятков снимков ранее. Дабы ничего не забыть и не перепутать, обвожу понравившийся вариант маркером. Надо будет еще раз на него взглянуть и с Луи посоветоваться.