Текст книги "Контрактный брак? Как бы не так! (СИ)"

Автор книги: Таисия Мик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Наконец-то все строчки заполнены и отчет оправлен факсом. Можно бы идти спать, но перезвонил Морстен с уточнениями по отчету. Приходится отвечать, припоминая подробности.

– Колин, а как вы сами? Удалось ли... – альфа прикусил щеку с внутренней стороны, но потом, справившись с собой, глухим голосом ответил:

– Все по-прежнему, док. Я не чувствую Хави даже сейчас, когда он уже несколько недель не принимает гормоны, гасящие интенсивность запаха. Даже наедине, без помех в виде других альф или омег. Полагаю, ваша гипотеза, что из-за травмы головы и пластической операции я частично потерял чувствительность к ароматам, подтвердилась.

– Тогда...

– Нет. Хави останется со мной. Я буду ждать результатов тестов на совместимость. Раз уж это осталось единственным шансом понять, пара мы или нет. Мне все равно, что по вашим проверкам я могу осознанно обонять только некоторые группы запахов, и ноты аромата Хави в них не входят. Он мой муж, и все.

====== Глава тридцать седьмая ======

– Девяносто восемь, девяносто девять, сто… – не хочется возиться с таймером, а вот идеально сваренных яиц всмятку – очень даже, поэтому я вполголоса бормочу себе под нос отсчет секунд, попутно роясь в кухонных шкафчиках в поисках муки. Руки так и тянутся что-нибудь испечь, а рот увлажняется, стоит лишь подумать о блинчиках или вспомнить запах свежеиспеченных рогаликов из слоеного теста. М-м-м…

Возможность жить обычной жизнью и запросто делать повседневные дела после двух месяцев больничного плена вдохновляет меня так же сильно, как и вчерашний полет, выписка из клиники и прочая романтика. Да и муж, чтоб ему подольше спалось и он мне не мешал священнодействовать, приготовил еще один сюрприз. Кухня. У меня едва слезы умиления не выступили на глазах, когда увидел увеличенную копию того, что было в моей квартире. Но вчера я в шкафы и холодильник не заглядывал, а сегодня обомлел, осознав, что и внутри все контейнеры – как мои, только новые, и продукты ровно тех марок, что я ел. Что до последней морковки и бутылки с минералкой холодильник в новом доме напоминает старый, а в шкафах банки и склянки расставлены в точно такой же последовательности, что устраивал я. Колин позаботился о моем удобстве даже в таких мелочах, и это трогает почище стандартных ритуалов ухаживания и всяких ужинов при свечах. Но пускать сентиментальные слюни и слезы некогда, кулинарный азарт зовет. А тесто – штука капризная, как и идеально сваренное яйцо.

Ставлю плод своих усилий в холод отдыхать и, соорудив себе на серебряном подносе натюрмортик из чашки белого чая, яйца, солонки и тоста с маслом, иду на веранду. Сто лет не встречал утро вот так, когда прохладный, пронизанный капельками тумана, воздух вкуснее всех деликатесных яств, когда тишину нарушает только шелест листвы и редкие птичьи разговоры, когда некуда спешить и хочется наслаждаться каждым мгновением просыпающегося дня. Завтракаю медленно, смакуя каждый кусок и глоток. Еще рано, нет и шести. Казалось бы, спи, сколько хочешь, но, как нарочно, сна ни в одном глазу. Была идея пойти в спальню к мужу, но я так и не решился. Заробел, припомнив, что Колин обычно спит обнаженным и вообще… Альфе мало поцелуев, а я пока не способен на что-то большее. М-да, проблема. Если раньше я спокойно принимал тот факт, что секс с мужем для меня невозможен и Колин будет удовлетворять свои инстинкты с любым другим омегой, то сейчас эта мысль пробуждает во мне смесь ревности к этим неизвестным любовникам и горького понимания, что я не имею права удерживать альфу при себе. Он и так рискует здоровьем, оставаясь рядом, а если еще и будет хранить мне верность, пока мы состоим в браке? Нет. Ни он, ни я такого не заслуживаем.

– Стоп, Хави, – осознаю невесть откуда взявшееся упадническое настроение и даю себе мысленный подзатыльник, – какой секс, какая ревность и верность? Сперва получи стойкую ремиссию своего диагноза, а потом уже все остальное. И вообще, кто-то хотел заняться выпечкой?

Мой кулинарный шедевр будет умопомрачительно пахнуть, а потому надо подстраховаться. Я иду в свою комнату и навешиваю на себя портативный фильтр – крепящуюся на плечо коробочку с идущим от него гибким проводом, по которому будет поступать очищенный воздух, вставляю в нос силиконовые накладки, соединяю их с фильтром и иду готовить свой фирменный яблочный штрудель.

Ароматы корицы, запеченных яблок и выпекаемого теста настолько сильные, что ощущаются мной через надетый фильтр и работающую на кухне вытяжку. Даже снимать аппарат страшно, ну мало ли. Приходится сделать пару пометок в дневнике наблюдений, указав на обостренное обоняние. Надеюсь, доктор Морстен примет во внимание принятые меры предосторожности, и не станет ругать за то, что я начал тренировку обоняния и иммунитета с таких ярких запахов. В оправдание могу только сказать, что классическая смесь ароматов прогнала плохое настроение поганой метлой и я даже поплясал, когда не только учуял, но и увидел получившийся результат.

– Ну, значит, мой муж – не вредный, – я гляжу на золотистую корочку рулета и невольно вспоминаю присказку Луи, который неизменно пёк что-нибудь для своего нового благоверного в начале знакомства и по качеству выпечки делал вывод о личных достоинствах альфы. Почти не ошибался, кстати сказать.

– Я? Конечно, не вредный, – раздается из-за спины. Черт, черт, черт… И как давно он там стоит? А что, если он не только слышал мои последние слова, но и видел мои гавайские танцы радости и попотряс по поводу удавшегося штруделя?

– Доброе… кхм… утро, – оборачиваюсь и вижу взлохмаченного и слегка помятого супруга. – Извини, если разбудил. Я не нарочно.

– Я не ослышался? – Колин лениво улыбается и делает шаг ко мне. – Извини?

– Ой… Забыл. Нет, Колин, пожалуйста… – но он неумолимо приближается, не сводя глаз с моего лица, а на меня вдруг начинает накатывать возбуждение от одной мысли, что я окажусь со спущенными штанами на его коленях, и альфа меня отшлепает, как когда-то обещал. – Я… это просто вежливость. Привычка.

– Так и быть, – он проводит большим пальцем по моей скуле, а потом сдувает с нее прилипшую муку. – Но только потому, что не хочу получить горячим противнем по голове и дозу стрихнина в чашку кофе. А еще меня очень давно не будили ароматы выпечки. Лет так двадцать.

Он отодвигает меня от стола и наклоняется к штруделю.

– Божественно, – заключает он. – Опять дед научил?

Мотаю головой. Нет, это я сам. Джереми был знатоком основных блюд, а десерты считал омежьим делом. Но сладости любил. Так что, пришлось научиться.

– Его лучше есть теплым, – останавливаю Колина, готового уже отрезать

приличный кусок пирога. – Или с мороженым. Надо подождать, пока остынет.

Он оборачивается на меня, слегка выпячивает нижнюю губу и смотрит на меня с такой обидой и надеждой, что я невольно вижу не взрослого альфу, а десятилетнего мальчика, которому отказывают в самом дорогом.

– Ну хоть маленький кусочек? Ну очень хочется… – умоляюще просит он, глядя щенячьими глазами.

– Нельзя, – собрав всю серьезность в кулак, отвечаю, – там внутри наркотики: съев один кусочек, остановиться невозможно.

Мы меряемся взглядами. Приходится кусать губы, чтобы не расхохотаться, когда Колин демонстративно отбрасывает нож в сторону и поднимает руки вверх.

– Жестокий воробышек, – усмехается он. – Отказывает в самом необходимом. Ну ладно, моя месть будет страшной!

Я не успеваю опомниться, как меня подхватывают на руки и несут прочь из кухни. Куда? Как оказалось, в бассейн – устраивать утреннюю зарядку и тренировку. И пока я не выполнил все положенные упражнения и не проплыл дистанцию, меня не выпустили.

– У-у-у, – растираю забитые мышцы, подставляя тело струям душа, – изверг, теперь три дня будет болеть…

– Я все слышу, – доносится голос мужа из-за двери ванной. – Если что, я знаю парочку массажных приемов… Что именно у тебя болит – плечи, бедра, ягодицы?

– Нет! – делаю воду похолоднее, потому что воображение рисует слишком яркие картины, а некоторые части тела в ответ на это начинают жить своей жизнью.

– Но тебе же плохо?

– Уже хорошо! – стуча зубами, вылетаю из душевой кабины, хватаю первое полотенце, заворачиваюсь в него и несусь в свою комнату.

Супруг только посмеивается, но не мешает моему бегству. А я понимаю, что дурак, когда оказываюсь в своей комнате абсолютно один и обнаруживаю, что в комнату никто не ломится. Вот так, даже в жесте помощи вижу какие-то сексуальные намеки. Хави, ты чокнулся. Еще раз обзываю себя идиотом, когда ловлю себя на мысли, что задумался над выбором трусов, в которых сегодня пойду на завтрак. А еще надо позаботиться о прическе, подходящей одежде, и может, легком макияже. Точно, идиот… Которому совместная жизнь в голову ударила.

Меня и мой поварской талант осыпают комплиментами ровно до того момента, как муж пробует первый кусочек пирога и замирает с каменным лицом. На какое-то мгновение мне кажется, что я что-то напутал в рецепте и вместо сахара положил соль, но потом эта сволочь отмирает и принимается уминать десерт за обе щеки, не обращая на меня никакого внимания. Ладно, хороший аппетит – лучшая похвала, а мне большего и не надо.

– И в самом деле, наркотик, – Колин недоуменно моргает, когда тянет руку за очередным кусочком, но натыкается только на крошки. – А ты что не ешь? Не будешь? Ну тогда я…

Как в него только помещается?

– Плохо будет от сладкого, – я пытаюсь утащить обратно хотя бы половину моей порции. Тебе же еще ехать на работу. Или даже лететь. – И вообще – через четверть часа у всех приличных людей начинается рабочий день.

– Вот именно, – парируют мое замечание. – А без сладкого мозг не сможет быстро работать.

– Да я о том, что тебе ехать пора, а не за столом сидеть, – надеюсь, это не выглядит попыткой выставить мужа из дому.

– Никужа ежать иннадо, – с набитым ртом отвечает Колин, и после большого глотка чая продолжает. – Мне, конечно, льстит твоя забота, дорогой, но ты от меня не отвяжешься, даже если очень захочешь. Во-первых, мой кабинет на втором этаже, а во-вторых, мой рабочий день не начнется, пока ты не заполнишь и не отправишь утренний отчет доктору. Если ты уже наелся – вперед!

Ну нахал! Ладно, сейчас я промолчу, но потом все-все припомню.

– И не делай такое лицо, – муж приподнимает бровь, – а то надутые губки так и хочется поцеловать. Тогда точно нам обоим будет не до работы.

Ах вот ты как?! Не знаю, что на меня находит, но я медленно отодвигаю свой стул, встаю и, сделав два шага, усаживаюсь на колени к мужу.

– Целуй, – говорю. – А то сам рассердил, всю еду съел и еще командует…

– Ну я же все-таки альфа, – сперва меня чмокают в щеку, а затем выполняют высказанную просьбу. Ух, как забористо…

– Хави, – Колин отрывается от моих губ и с каким-то смущением спрашивает. – А… твой настоящий запах? Он похож на яблоко с корицей?

Очарование момента меркнет от неожиданного открытия, но я гоню разочарование прочь из сердца, потому что замечаю в глазах Колина затаенную надежду. Задумываюсь, как бы смягчить правду, но, похоже, меня выдали прикушенная губа и извиняющийся взгляд.

– Значит, нет, – глухо произносит он.

Я начинаю слезать с его коленей. Не стоит продолжать игру в супругов, раз такое дело.

– Стоять, – Колин пресекает мою попытку разорвать объятия. – Опять собрался бежать, сломя голову, воробышек? А ну выкладывай, что ты себе накрутил?

– Будто ты сам не понимаешь. Мы – несовместимы.

– А по-моему, – он крепко прижимает меня к себе, так что моя голова уютно устраивается у него на плече, и вообще, мы становимся единой фигурой без малейшего просвета. – Очень даже совместимые, м? Посмотри на мое лицо, Хави, и скажи, что ты видишь?

– Ты просишь комплиментов?

– Глупый, – муж берет мою ладонь и пальцами проводит по спинке своего носа.

– Еще не понял?

– Травма головы? – ужасаюсь я. – Но ведь это было давно и ничего, кроме сломанного носа, нет.

Вместо ответа Колин продолжает вести мои пальцы, чуть сильнее прижимает их к коже и когда он запускает мою руку в свои волосы, я начинаю понимать. Но легче от этого не становится.

– Мне повезло с хирургом, который буквально восстановил мое лицо и не оставил заметных следов, – тихо подверждает он мою догадку. – Остались рубцы под волосами и еще в паре мест на лице. Ты же пальцами почувствовал? Но вот с восприятием запахов… У меня, похоже, избирательная потеря обоняния, и даже если ты – моя пара, я не смогу этого понять.

Прикусываю язык, чтобы не ляпнуть, что Колин напрасно тратит время, возясь со мной.

– А есть шанс, что обоняние вернется? Что врачи говорят? – спохватываюсь. – Колин, у меня же еще не было течки, чтобы тело начало выделять самый сильный аромат. Или из-за моих блокаторов запах был слабый. Или слишком мало времени прошло с отказа от них и мое тело еще не перестроилось? Или из-за травмы твоя чувствительность просто снизилась, но не пропала совсем? Или сейчас из-за фероблокаторов твой нос дает сбой? Может, ты отменишь эти жуткие таблетки?

– Не думай об этом, Хави, – муж гладит меня по щеке. – Просто для нас обоих будет важным тест на совместимость. Но мне бы хотелось однажды узнать, чем ты пахнешь. А сейчас давай получать удовольствие от того, что есть, – он еще раз мягко целует меня и размыкает объятия, давая понять, что разговор закончен.

Я с силой давлю на карандаш, заполняя строчки отчета. Разговор за завтраком, пусть муж и призвал не думать о нем, никак не идет у меня из головы. Как же так – я ведь различал четыре ноты в его запахе! И Колин. Если он не реагировал на меня, то на своего бывшего – весьма бурно. И мой запах далек от запаха роз, но именно от него муж терял голову. Вот гадство! В голове опять невольно всплывает картинка с живым «трупом» и я начинаю злиться, ревновать и подозревать, что муж просто скрывает от меня правду, а Фицрой – его истинный. Просто парочка крупно рассорилась и муж решил заключить брак назло всем, подобрав подходящий вариант. Но сейчас из-за чувства вины вынужден играть роль заботливого мужа.

Розы, проклятые розы… А вообще, странно, что я так взбеленился. Роза – это ж первая нота в большинстве запахов омег… Она у всех есть. Ну, не знаю, как фон, как основа, но не как самая яркая нота. Блядь. Догадка писана вилами по воде, но мало ли. Хватаю телефон и выбираю знакомый номер. Скорее же, профессор, возьмите трубку. Мне отвечает секретарь – док на операции, будет во второй половине дня, а от вас, мистер Сторм, мы ждем отчет, высылайте. Р-р-р-р.

Еще один номер и еще одна попытка. Удача.

– Котик, не может быть! – слышу радостный голос Луи. – Прости меня, дорогой, но я поехал знакомить парней с моей родней и сейчас в Новом Орлеане. Сам понимаешь, не могу к тебе приехать. Как ты?

Разговор с лучшим другом затягивает. Тем более, что подробностями моей семейной жизни мне и так хочется поделиться. Луи в восторге от перемен и мужниных поступков, но самую бурную реакцию вызывает упоминание про то, как Колин проучил Грэма.

– А я тебе говорил, Хави, что не стоило молчать! – припечатывает он. – И скинь мне ссылку на видео, я должен это увидеть!!! Колину мои самые крепкие объятия.

– Обязательно, – улыбаюсь. Луи в своем репертуаре. – А теперь ты рассказывай про свои дела и парней.

– Не раньше, чем ты расскажешь о настоящей причине своего звонка. Хави, я понимаю, что ты соскучился и все такое. Но не верю, что жизнь в загородном доме с шикарным самцом под боком настолько однообразна и рутинна, что ты решил мне позвонить.

– Да, – прикусываю щеку изнутри, прикидывая, как лучше будет сформулировать. – Ты… извини, что я спрашиваю, но скажи, твоим парням нравится первая нота в твоем запахе? Р-роза… Они из-за этого с тобой?

В трубке молчат какое-то время, а потом Луи отвечает мне полным обиды голосом:

– Вот от тебя я точно не ожидал упреков в использовании аттрактантов. Нет, Хави, я не использовал химию, чтобы привлечь внимание Алекса и Питера. Я бы никогда не опустился до искусственной привязки к себе и превращения двух лучших людей в моей жизни в наркоманов и инвалидов.

====== Глава тридцать восьмая ======

– Луи, позволь объяснить… – но друг отключается.

Поздравляю, Хави, ты просто гуру тактичности. Нашел слова, называется. Да, у Луи ярче обычного выражен оттенок роз в запахе, только в течку от него пахнет акацией и дыней, а первая нота исчезает. Зачем было озвучивать чужие сплетни про секрет его привлекательности? Что стоило сказать правду о своих подозрениях, а не юлить и приплетать альф Луи? И для себя ничего толком не узнал, и ни про что обидел дорогого человека. Вот тебе и привычка не говорить о себе всей правды. Я должен попросить прощения, но как теперь найти нужные слова?

На их поиск вперемешку с угрызениями совести уходит полчаса, и, как только беру телефон в руки, так сразу же аппарат начинает звонить. Луи. Провожу пальцем по экрану.

– Прости меня, пожалуйста, – начинаю, не дожидаясь реплики друга. – Я так хотел прикрыть свои семейные проблемы, что невольно причинил тебе боль своим вопросом…

– Это ты меня прости, – Луи шмыгает носом и мне становится не по себе от того, что я довел неунывающего и вечно позитивного человека до слез. – Коть… Тут…кхм… не все так радужно. Родители и дядья… в общем, на деле они оказались более традиционных взглядов, чем я ожидал.

– Они не одобрили ребят? – холодею. У Луи, помимо папы и отца, восемь дядюшек-омег, так что даже не представляю, каково ему пришлось и преклоняюсь перед решимостью предъявить Алекса и Питера этому «высокому жюри».

– Если бы, – горько вздыхают в трубке, а я понимаю – несмотря на некоторую эпатажность и демонстрируемую мегауверенность в себе, Луи, как и я, раним, когда дело касается семейного одобрения. – Они не верят, что у меня с ними всерьез, и что такие парни будут добровольно делить между собой омегу не самой выдающейся внешности и запаха. Ты меня знаешь, Хави, такие штуки меня не расстраивают, наоборот, побуждают доказать обратное. Но… Вчера был очередной обед в семейном кругу, где каждый посчитал нужным сказать, что мне лучше остановиться в постельных экспериментах, пока не испортил своим любовникам жизнь. Дескать, надо реально оценивать свои шансы на замужество, не мечтать о том, что когда-нибудь в стране разрешат тройные союзы и… не злоупотреблять усилителями. Припомнили среднюю школу, когда я был гадким утенком, который в попытке доказать свою взрослость и попутно зацепить внимание самого крутого альфы класса, решил тайком купить аттрактант… но мне подсунули подделку, которой сам же и траванулся. А я…коть, я с той поры никогда… Вот и сорвался на тебе, дружище.

Дальше разговор проходит под мои извинения, взаимные утешения и заверения в вечной дружбе. Когда же поток страстей стихает, Луи вцепляется в меня клещом:

– А ну, признавайся, что за семейные проблемы?

– … – ох, как же неловко, но я уже убедился, что бежать от проблем еще хуже. Поэтому набираю в грудь побольше воздуха и… – Колин не чувствует моего запаха. Совсем.

В ответ ахают и некоторое время молчат.

– Зачем же вы поженились? – спрашивает Луи самое очевидное и самое неприятное. – Хави, только не говори, что вы всех обманули. Ты не мог… ты же веришь в истинную пару и хочешь нормальную семью, я-то знаю. И как я мог ошибиться в оценке фотографий? Вы там как будто созданы друг для друга. Не понимаю…

В его голосе столько искреннего потрясения, что я не выдерживаю и принимаюсь рассказывать ему всю историю нашей с альфой совместной жизни, не утаивая правды о своем диагнозе, мотивах родителей и Колина, роли Грэма в моем скороспелом согласии на фиктивный брак, и, самое главное, о своей нечаянно возникшей тяге к запаху мужа, о вспышках гнева и ревности, когда Колин чуял на мне чужие запахи, о попытках наладить взаимоотношения и о пережитом оргазме.

– Сколько-сколько новых оттенков аромата ты стал различать после того, как кончил? – шепчет Луи и я представляю, как в момент моего ответа округляются его глаза. – Да ладно?! Не скажу, что этого не может быть, но начинаю завидовать…

– Слушай, – подскакиваю я. – А если мне все померещилось из-за лекарств? Луи, ты же обнимал моего мужа на свадьбе. Может, вспомнишь, чем от него пахло?

– М-м-м, дай подумать… – слышу в трубке вздох, – что-то хвойное, кажется, но… дружище, это было давно, и, сам понимаешь, чужой нос – плохой советчик.

– А что подсказывает твоя интуиция? Мы… мы можем быть парой?

– Коть, до твоего звонка я был в этом абсолютно уверен, а теперь со всеми этими ужасами про несовместимость, фиктивный брак и искаженное обоняние… Но я тогда вообще не понимаю, для чего тебе аттрактант? Хочешь возбудить мужа? Да, если ты его примешь, то первая нота твоего запаха усилится и на тебя будут смотреть, как на кусок пирога в голодный год, а подмешаешь дозу партнеру в питье, то он никуда не денется и набросится на тебя с вполне однозначными намерениями. Но вдруг этот секс тебя уничтожит? А Колину будет каково стать убийцей? И это помимо того, что у альфы иногда может возникнуть ломка по окончанию действия этой гадости со всякими побочками в виде перепадов настроения, временной потери потенции, немотивированной агрессии… Алло? Хави, ты меня слышишь?

– Побочные явления, – тупо повторяю зацепившую меня фразу. – Ты поэтому в наш первый разговор сказал про наркоманов и инвалидов, да?

– Да что случилось-то?! – и пока я, мямля и заикаясь, пытаюсь свести все замеченные мной странности в поведении Колина и других альф, попавших под обаяние Фицроя, в более-менее связную мысль, как Луи делает вывод за меня. – Полагаешь, эта сволочь держала Сторма на стимуляторах во время их романа и затем заявилась к вам домой, чтобы вернуть сбежавшую добычу?

– Не знаю, – прикусываю губу и морщусь от циничных слов. – Может, я просто не хочу верить, что он любит его, вот и выдумываю себе объяснения… Я бы успокоился, но меня до сих пор мутит, только вспомню густой, совершенно противоестественный запах роз. Но, с другой стороны, разве Колин не догадался бы о том, что влечение искусственное?

– Ты переоцениваешь альф, дорогой. Во-первых, у них очень туго с критическим мышлением, когда дело касается возбуждающих запахов. Во-вторых, это как с алкоголем и легкими наркотиками: все знают о вреде, но «чуть-чуть не считается», тем более, что порой интересно внести в постельные игры немного риска и имитации страсти, присущей истинным парам. В-третьих, со временем проще считать партнера, подсадившего на аттрактанты, своим единственным, чем признаться, что оказался в дураках и уже не можешь возбуждаться от других запахов. В-четвертых, если зависимость сформировалась, то ничего уже не сделаешь.

– Но ведь так можно человеку жизнь сломать! – чувство бессильной ярости наполняет грудь и с неудовольствием приходится отметить – в спальне не хватает боксерской груши, чтобы выплеснуть обуревающую агрессию. – За такое сажать надо, неужели всех все устраивает?

– Солнышко, – вздыхает Луи. – Может, и не устраивает, но, ты знаешь, мой дядюшка Салли – судебный журналист и он ни разу, слышишь, ни разу за двадцать лет своей карьеры не видел дел о применении аттрактантов, которые бы закончились чем-то большим, чем штрафом в пару сотен долларов и общественными работами. Пока их не объявили наркотиками и не доказали в медицинских экспериментах однозначный вред, они так и будут продаваться в аптеках в качестве лекарства от астении и упадка сил для бет. А то, что их используют не по назначению омеги и альфы – проблемы людей, а не производителей и правительства. К тому же, найти следы препаратов в крови пострадавших почти невозможно – слишком быстро они выводятся из организма. И улики, сам понимаешь, косвенные.

– Откуда ты все это знаешь? – осведомленность друга шокирует.

– Когда пытался поступить на юридический, выбрал эту тему для вступительного эссе. Но мне не удалось убедить экзаменаторов в значимости этой темы и достаточной проработке материалов. Меня сочли выдумщиком. Потому и не поступил, – усмехается Лу, – а с родными вышло ровно наоборот. Они уверены, раз я так хорошо изучил предмет исследования, то наверняка использую аттрактанты, просто делаю это незаметно и соблюдая предосторожности.

Качаю головой. Вот уж не ожидал.

– Как считаешь, мне стоит поделиться этими соображениями с мужем? Ну, насчет него и Фицроя, – задаю самый волнующий для меня вопрос.

– Не знаю. Я не шучу – для альфы такие подозрения очень болезненная тема. Вдруг ты ошибся? А муж оскорбится, и все ваши еле-еле налаженные отношения пойдут козлу под хвост? Коть, ты сам сказал, от твоих лекарств у тебя могли быть странности с восприятием. Вдруг тебе все-таки показалось, и на самом деле в квартире пахли розы, которые там лежали, а тошнило тебя из-за плохой еды?

====== Глава тридцать девятая ======

Комментарий к Глава тридцать девятая Дорогие читатели, увы, большой главы не получилось. Дела зовут, чтоб их. Продолжу завтра.

После разговора с Луи я первым делом отправился в кабинет мужа, чтобы выяснить все от начала до конца, но застал Колина за разговором по Скайпу с какими-то восточноазиатскими партнерами. Пришлось уйти, не поговорив. А жажда деятельности и шанс прищемить Фицрою яйца взяли свое. Я решил провести расследование сам и преподнести супругу уже готовые доказательства, так сказать, химического приворота. Да, Луи сказал, что аттрактанты не оставляют следов, но я – омега, у которого вечно все не как у людей, а вдруг? Поэтому мой видеозвонок доктору был самым очевидным шагом.

Поинтересовавшись, что нашел профессор Морстен в моих анализах в тот злополучный день, я был ошарашен выводами. Оказывается, мне стало плохо из-за нарушений диеты – потому что людям с моим диагнозом категорически нельзя мешать кофеин, крепкий алкоголь и энергетики. Дескать, это они вызвали ложные симптомы и отравление, потому что я, как и любой больной, мнителен, и в любом ухудшении состояния вижу начинающийся приступ. А нервы и стресс усилили проявления болезни. На мое блеяние, что бокал шампанского на собственной свадьбе был единственным видом алкоголя, который я себе впервые позволил, энергетики вообще не употребляю, а кофе угостился буквально парой глотков, доктор озадачился и пообещал все еще раз перепроверить. Когда же я напомнил про запах роз и поинтересовался, не могли ли аттрактанты, принятые еще одним омегой, находящимся в комнате, спровоцировать гормональный всплеск у собравшихся в квартире альф, Морстен посмотрел на меня, как на марсианина, а потом посоветовал позвонить Тони. Детектив не назвал мои теории чушью, но… отнесся скептически, потому что не раз арестовывал таких злоупотребляющих стимуляторами омег за нарушение общественного порядка, но никогда не чувствовал к ним сколь-нибудь сильного возбуждения, о котором я говорил. И я уже смирился с мыслью, что все себе надумал, а неотразимость Фицроя – только неотразимость и личное обаяние, как в наш разговор вновь вмешался профессор. И он сказал, что ошибался в трактовке анализов. Что отравившую меня дозу аттрактантов, первоначально принятых доктором за энергетик, я получил не с пищей, а через легкие. Небольшой приступ непереносимости был мне гарантирован, это был только вопрос времени. Но для этого я должен был дышать воздухом с такой гадостью минимум несколько дней. Спрашивается, откуда? Тони уточнил, не посещал ли я злачных мест типа ночных клубов. И тут мне вспомнился неудавшийся мальчишник и «знакомство» с Натаном. Симптомы были те же, а друг подтвердил, что то заведение известно своим более чем лояльным отношением к аттрактантам. А моя дурнота почти наверняка была спровоцирована нахождением в одном помещении с человеком, который принимал стимуляторы внутрь. Иногда бывает такая реакция именно у омег. С альфами все наоборот – возбуждение и потеря критичности восприятия как раз в той форме, что я описал в своем отчете. Вот так я и доказал самому себе, что Фицрой аттрактанты употреблял. Только легче от этого не стало. Где я получил дозу дряни? После свадьбы по клубам я не ходил, в университете и магазинах был недолго. Да и вряд ли бы там осмелились… Оставалась только квартира мужа, в которой я просидел почти неделю, прежде чем убраться оттуда. После такого открытия вопрос Тони, а действительно ли Колин Сторм не знал о моем диагнозе до того, как я оказался в больнице, оказался не таким уж глупым. Естественно, я разозлился, и, бросив Тони и доку, что моему мужу ни к чему так со мной поступать, прервал разговор. Слушать о том, что стоит немедленно уехать обратно в больницу и подать на развод, если в квартире найдутся подтверждающие улики – ни за что!

Разговор закончил, а сомнения остались и теперь вызывали калейдоскоп воспоминаний о событиях нашего недолгого брака. Чем больше думал, тем сильней вяз в подозрениях. Знал или не знал Колин об аттрактантах, которые употреблял Фицрой и ему подсовывал? А если все-таки знал? Может, потому и был такой злой и психованный в начале знакомства, потому что его ломало? Или он надеялся, что новые отношения помогут ему забыть и пережить болезненную привязанность, но не мог почувствовать мой запах и понял, что план провалился? Нет. Наши отношения стартовали с расчета, пусть даже я влюбился в фиктивного мужа. Вряд ли ему был тогда интересен серый воробышек после яркого павлина. И откуда в квартире мог оказаться отравленный воздух? Мы же спонтанно туда переехали, никто заранее не готовил это жилье в качестве семейного. Муж ведь никого не впускал в свою квартиру, там была настоящая холостяцкая берлога. Кто-то проник раньше и тайком распылил аттрактант? Стоп. Взлома же не было. Никогда, даже до моего переезда. Дотошный детектив Мендес просмотрел кучу видеоматериалов с камер, но не обнаружил никого, кто входил бы в квартиру. Кроме меня и мужа, разумеется. А ключи, по словам Колина, были только у меня, свои он потерял… Непонятно. Когда гроза вынужденно привела его в мою квартиру, он сказал, что украли багаж, в котором хранились ключи. Странно. Кто же сдает их в багаж, такую мелочь проще взять с собой?.. Почему Колин заявился к Шмидту и был в ярости из-за того, что не нашел меня в квартире? Действительно ли только приличия скрывались за его настойчивым требованием жить у него?.. Или? А еще он ковырялся в щитке, включая газ и обогрев с кондиционером, когда мы прибыли в эту злосчастную квартиру… Тони говорил, что чаще всего аттрактанты в клубах распыляют через систему вентиляции или автоматические освежители воздуха. Нет, нельзя сомневаться и накручивать себя. Колин не стал бы... Зачем ему мой приступ, он что, хотел моей смерти? Но это глупо. У нас и без этого был брак по расчету, какая скрытая выгода могла быть в моей травле? Чтобы я быстрей оказался на больничной койке, и тогда у мужа было бы основание… сделать что? Развестись? Вернуть семье? Получить мое не такое уж и большое, по сравнению с его состоянием, наследство? Бред. Так и додуматься можно, что Колин и Натан – сообщники, устроившие этот цирк с ясной только им целью… Не может быть! Или?.. Тогда понятно, почему муж не хочет говорить о судебной тяжбе, а меня и вовсе, стараниями адвокатов освободили от дачи показаний. А не поэтому ли освободили – боялись, что благодаря моим словам заведомо мелкое дело о разборках между бывшими любовниками превратится в куда более серьезное? Брачная афера, неправомерное применение аттрактантов, мошенничество и покушение на убийство – вот примерный список?! Но с другой стороны – с чего я это взял? Колин не дал мне развод. Он защитил меня от родительского гнева и неодобрения. Он отделал Грэма. Он спал в сутки по паре часов, чтобы устроить мне незабываемое возвращение домой. Он и дом построил. И еще пьет таблетки, которые могут его убить. И все это только ради того, чтобы я мог быть с ним рядом. Господи, как разобраться? Пойти к мужу и спросить? Получить еще один ответ в духе «не бери в голову, давай начнем все с чистого листа и будем радоваться жизни?» Сумбур и смятение – вот как можно было назвать мое состояние. Но как найти правду?