Текст книги "Контрактный брак? Как бы не так! (СИ)"

Автор книги: Таисия Мик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Я смотрю на помрачневших Форрестеров, оказавшихся заложниками собственной ревности, неуступчивости и жажды доказать свою правоту, невольно вспоминая, насколько прекрасной была эта пара тогда, когда с ними только познакомился. Но их семейное счастье висит на тонюсеньком волоске и я решительно не понимаю, как можно выкрутиться? Попросить Колина не делать глупостей? Но, похоже, он единственный, кто доволен выигрышем. И вряд ли откажется от…

– Я хочу получить свой приз, – громко произносит мой муж и бедняга Эйп судорожно вздыхает. – Поцелуй на тысячу долларов.

– Ублюдок, – слышу произнесенное сквозь зубы ругательство Маркуса.

– Нет, мои родители состояли в законном браке, у тебя недостоверные источники, – отмахивается альфа и теперь как-то подозрительно смотрит на меня. – И твоя бесконечно очаровательная пара абсолютно права – ты идиот, раз решил отдать право поцеловать твоего мужа кому угодно. Так что, Форрестер, не обижайся, пусть это послужит тебе уроком, но я все-таки поцелую законного супруга… Своего.

Меня сграбастывают в поистине медвежьи объятия, и, на глазах у всей публики, начинают безудержно, нагло и собственнически целовать…

====== Глава двадцать третья ======

Поцелуй застигает меня врасплох – первой реакцией было желание оттолкнуть нахала, но жаркие и чуть солоноватые от пота губы Сторма и сильные руки, обхватившие меня так, что любое мое движение вызывает еще более тесное соприкосновение наших практически голых, влажных, распаленных спортивным состязанием и солнцепеком тел, не оставляют мне ни единого шанса. Я покоряюсь напору альфы – сам еще теснее прижимаюсь к нему, приоткрываю губы, позволяю его языку коснуться их и проникнуть в мой рот, и непроизвольно сам пытаюсь сделать то же самое. Желание, которое в себе подавлял с той самой минуты, когда увидел его, совершенно непривычного Колина Сторма – взлохмаченного, босоногого, одетого в дурацкие цветастые шорты, какого-то по-мальчишески обаятельного и до чертиков заразительно улыбающегося, вырывается на свободу и я не могу противостоять ему. Вожделение, усиленное вспышкой адреналина, распространяется по всему телу лавиной, начиная с распаленных настойчивыми поцелуями губ и ставшей донельзя чувствительной кожи. Проникающее в кровь с каждым вздохом и каждым новым стуком сердца, оно несется обжигающим потоком по всему телу и свивается в тугую пружину внизу живота. Глаза закрываюся сами, а в ушах шумит кровь настолько сильно, что я перестаю слышать уличный шум и ободрительные крики зрителей. Меня крутит в водовороте ощущений, так что, когда муж отрывается от моего рта и чуть ослабляет объятия, я едва не стону от разочарования.

– Не здесь, – выдыхают мне в макушку едва слышно и я утыкаюсь носом альфе в грудь, не поворачиваясь к, судя по всему, остолбеневшим от шока Форрестерам и судьям. Нужно успокоиться и убедиться, что мой вид спереди не смутит никого, и прежде всего меня. И как это осуществить – подумать о неприятном? Досчитать до ста? Слушать, что там говорит Сторм? А? Что?!

– …Всегда подозревал, что Маркус отхватил настоящее сокровище и прячет его, как дракон золото. Эйприл, вы сотворили чудо. Спасибо, что дали мне шанс взглянуть по-новому на моего Хави, – как ни в чем ни бывало говорит этот позер, успокаивающими движениями поглаживая мою спину и плечи, – и помогли помириться.

Я отодвигаюсь, вскидываю голову и смотрю в эти совершенно бесстыжие глаза. Что ты творишь, едрит твою налево?

– Да, дорогой? Простишь своего старого зануду? – мурлыкает он, а затем слегка чмокает в нос, вздыхает и гладит мою щеку тыльной стороной ладони. – Насмотреться не могу, душа моя, ты же преображаешься, когда делаешь то, что тебе нравится. Нельзя такого омегу держать в золоченой клетке, прости ревнивого идиота.

Ой, до меня доходит абсолютная похожесть ситуаций и смысл затеянного мужем цирка. После нашего показного примирения и настоящим зачинщикам ссоры будет не зазорно посмотреть друг на друга благосклонно и пойти на мировую. Надо подыграть, пока соратник по команде смотрит на нас в немом потрясении.

– Уже простил, – сахара в моем голосе столько, что можно прямо тут пить чай и не подслащивать. – Ты удивил меня, Колин Сторм. Я потрясен еще сильней, чем в день знакомства и теперь ужасно ревную ко всем омегам, что беззастенчиво пялятся на твою задн…фигуру. Марш одеваться!

Колин фыркает и ерошит мои волосы.

– Господа, если вы позволите, я не буду больше сердить своего супруга, – под понимающие кивки и улыбки судей, смахивающих слезы умиления и говорящих что-то про молодежь, альфа утаскивает меня к раздевалкам, оставляя Форрестерам пространство для маневра и шанс разрулить свои семейные трудности без нашего дальнейшего вмешательства.

Нам везет – удается ускользнуть незамеченными. Романтичная и драматичная история вдоволь потешила публику и теперь ей на смену пришло то, что должно. Пока мы приводили себя в порядок и переодевались, на площадке начался новый матч с новыми участниками. Общих знакомых тоже не было видно, так что судьба брака четы Форрестер пока оставалась неизвестной. Муж опять облачен в деловой костюм и прическа в идеальном порядке, но что-то неуловимо изменилось после игры.

– Устал? – я только киваю на очевидный вопрос и прекращаю разглядывать ладную фигуру Колина, чтобы не вызвать своим интересом ненужных вопросов.

Не дурак, понимаю, ради чего он все это затеял. Бизнес и возможность таким способом повлиять на несговорчивого Форрестера. А уж мой прекрасный вид, неотразимость и прочую чепуху, что плел муж, можно не принимать всерьез. Но хотя бы понарошку почувствовать себя вот таким, каким он расписывал – было здорово и ничуточки не обидно или унизительно.

– Можно узнать, откуда ты знаком с Эйприлом Форрестером? – муж дипломатично не касается произошедшего между нами пару минут назад.

С одной стороны, я рад, что игра закончена и не придется объяснять, что «не здесь» – это никогда вообще, а с другой… Досадно воочию убедиться, что Колин просто использовал подвернувшийся шанс для укрепления своих деловых позиций, и теперь все по-прежнему.

«А то ты ждал, что он притиснет тебя в раздевалке и продолжит более тесное знакомство? Потрёт спинку под душем? Признайся, тебе бы хотелось, » – хмыкает внутренний демоненок почему-то голосом Луи.

– Вот еще, – бормочу и получаю в ответ недоуменный взгляд под слегка нахмуренными бровями.

– Отчего же такие секреты?

– Да это я не тебе. Сам с собой разговаривал, вот и вырвалось, – смущение и признание в собственной глупости побуждает опустить голову вниз. – Эйприл – мой первый в этом году клиент. Еще до аварии он приходил с Маркусом в аэроклуб, и я успел провести вводный урок. Но второй пришлось отложить… то больница, то подготовка к свадьбе, то еще что-нибудь. Если бы я сегодня его случайно не сбил, пока шел, то еще и неизвестно, когда и как пересеклись. Сегодня у них, оказывается, годовщина знакомства, а Форрестер обо всем забыл да еще и бросил Эйпа одного. Между прочим, из-за тебя. Будто у вас другого времени не было поболтать.

Колин неверяще вытаращивается на меня и качает головой.

– Ты не шутишь? Вот так запросто? – он начинает хохотать, запрокидывая голову назад. – А я-то навыдумывал всякого. Но точно не предполагал случайности. Ты совершенно невозможный везунчик, дорогой муж.

Я хлопаю жабрами в попытке переварить услышанное и ответить чем-то более вразумительного «э-э-э», как тренькает смс – оповещение на мужнином телефоне.

– Что я говорил! – он переводит совершенно шальные глаза на меня, хватает в охапку и притискивает к себе. Поцелуй в этот раз лишен страсти, но именно так целуют в порыве радости – крепко и быстро, не вкладывая в него никакого сексуального подтекста. – Форрестер согласился обсудить окончательный вариант совместного проекта и подписать его! И не через год, а через неделю. Хави, на такое я даже не рассчитывал! Ты не воробушек, прости. Ты – заячья лапка, приносящая удачу!

– Пусти! – трепыхаюсь и все-таки выпутываюсь из его хватки. – Сам такой! Что за привычка давать дурацкие прозвища. У меня имя есть, между прочим.

– Ты за час проделал то, что не смогла сделать команда менеджеров и лично я за полтора года. Играючи и совершенно непредсказуемым ходом. Ни один аналитик бы не додумался до такого рычага влияния. Как тебя еще называть, Хави?

– Да ну тебя, – опять краска заливает мне лицо и уши. – Я всего лишь поддержал …товарища по несчастью. И только вы, подлые манипуляторы, все вывернули в свою пользу.

– Ругайся, – спокойно заявляет мне он. – Заслужил. Но это не отменяет твоей удачи и самого большого влияния на сделку.

– Она же еще не подписана, – поддеваю Сторма. – Вдруг сорвется?

– Не-е-т, – он заговорщицки мне подмигивает. – Ты показал Форрестерам, какими они могут быть на самом деле друг для друга. Этого не купить ни за какие деньги. Маркус умеет быть благодарным. А уж за спасение своего брака...

– Если ты о нашей сцене примирения...

– Да бог с ней, – отмахивается он. – Мой ход – всего лишь вишенка на торте. Я видел Эйприла на официальных приемах. Блеклая мороженая треска. Никакого сравнения с тем вихрем жизни, в который он превратился на площадке. Уверен, неделю Маркус дал не мне, а себе. На второй медовый месяц.

– Эйп сказал, что его муж прежде никогда не играл в бич-волей…По-моему, его это поразило до глубины души.

Колин кивает:

– Маркус никогда не стал бы прилюдно делать то, что не умеет идеально. Уж поверь. По крайней мере, до сегодняшнего дня точно.

– Откуда такие познания?

– Соперничество со школьных времен, – криво ухмыляется муж. – Так уж сложилась жизнь. И ты, мой драгоценный, вдруг изменил привычный ход вещей.

– По-моему, ты получил мячом по голове и перегрелся, раз несешь такую ерунду.

– Как скажешь, Воробушек, – усмехается он, – как скажешь. Подумаешь, сделка на десяток миллионов. Ерунда какая. Говори лучше, куда теперь хочешь идти?

Я оглядываю окрестности – желания гулять уже нет – мышцы налились тяжестью после напряженной работы. Разве что поваляться в тенечке на расставленных там и тут шезлонгах?.. Хочется, но… слишком интимно. И так далеко зашел в своих экспериментах с поцелуями. Губы до сих пор горят.

– Поедем домой, – говорю и замечаю, как в его глазах опять мелькает странное выражение.

– Ты позволишь остаться? – вот же, я и забыл, что Сторм провел ночь неизвестно где. – Или в мою квартиру? Из полиции сообщили, мы снова можем там жить. Эксперты сняли отпечатки пальцев и собрали остальные улики.

– Нет, – категорично машу головой, вспомнив свое состояние. – Ни за что. По крайней мере, пока. Может, соберешь нужные вещи и… Гостевая комната все равно свободна.

– Чувствую себя альфонсом, – роняет он после небольшой паузы. – Неправильно жить у тебя. Я могу просить тебя заняться поиском нового дома?

– А что с твоим загородным?

– Там…кхм… Хави, ты и так знаешь о моем романе с Фицроем. Натан жил в этом доме долгое время и внутри обстановка слишком сильно напоминает… он выставлен на продажу.

– Ладно, – прерываю я вымученную речь. – Еще неизвестно, каких сюрпризов он там мог оставить. Тогда… сейчас к тебе на квартиру. Собирать вещи и переезжать ко мне. До вечера управимся.

Мы забираем оставленного под присмотром охраны ресторации моего плюшевого медведя, берем в прокате двухместный велосипед и не проходит и часа, как оказываемся на стоянке, с которой начали свидание.

Сборы одежды и необходимых мелочей много времени не занимают. Я не нахожу в себе сил зайти в квартиру, поэтому остаюсь ждать мужа в авто и в одиночестве анализировать сегодняшний день и первое в жизни свидание. Что я узнал о муже? Он может проявлять заботу, внимательно слушать, авантюрничать, шутить, прекрасно целов… стоп, Хави, это не относится к теме и, скорее, минус фиктивного брака. Да уж, многое открылось, чего я не видел ни в кипящем злобой женихе, ни в отстраненно-пренебрежительном муже, посылающим смс-ки раз в день. Но не меньше узнал и о себе. Кажется, мы вполне можем быть партнерами и подыгрывать друг другу в игре под названием «брак». И сегодняшняя сделка? .. Вдруг полученные от Форрестера инвестиции и новые доходы выплатят мой «долг» быстрее? Сторм обзаведется нужными связями не за пять лет, а раньше и отпустит меня? Нужно посоветоваться с адвокатом.

“А целуется он все-таки хорошо, – опять влезают в здравые рассуждения нескромные мысли. – уверен, что хочешь уйти?..”

– Готово, – муж возвращается в машину и заводит мотор, – не заснул тут в ожидании? Не передумал пустить меня на постой? Обещаю, что не стесню.

– Колин, – может, стоит промолчать, но внутренний голос меня совсем измучил. – Там, на площадке …после матча ты сказал «не здесь»…

– Кто же занимается сексом на первом свидании? Воробушек, ты ж омега из приличной семьи, а таких прописных истин не знаешь, – подшучивает он, а потом, серьезнее, добавляет. – Я не буду ни к чему тебя принуждать, Хави.

– Контракт есть контракт? – надеюсь, в моем голосе больше облегчения, а не разочарования.

– Именно.

Утро будит меня пронзительным звонком в дверь. Сон после прогулки был богатырским, я проспал уход мужа на работу. Вроде, он заходил в мою комнату, что-то вещал… или приснилось? Оххх… чувствую себя постояльцем дома престарелых – мыщцы после матча до сих пор гудят и ноют. Кого ж там принесло в такую рань? .. Нет, не рань, половина одиннадцатого. Луи, что ли, неймется? Топаю в коридор.

– Луи, ты с ума сош… – поворачиваю замок и открываю дверь, не глядя в глазок.– А-а-а!

– Сюрприз! – я пытаюсь захлопнуть дверь, но нежданный посетитель куда сильней меня. Он просто вталкивает меня в квартиру и сам входит внутрь.

====== Глава двадцать четвертая ======

Незваный гость прислоняется спиной к входной двери и, скабрезно улыбаясь, окидывает меня липким взглядом. Ощущаю себя голым даже сквозь толстую фланель пижамы. Желчная горечь разливается во рту, под ложечкой предательски сосет, а ноги деревенеют от напряжения – страх перед братом имеет четкие телесные проявления. Грэм выглядит… как обычно выглядят утром любители тусоваться в ночных клубах – серый цвет лица, темные круги под глазами, всклокоченные несвежие волосы, от которых несет смесью сигаретного дыма, чужих духов, пота и алкогольных паров. Помятая и перепачканная блеском для губ дизайнерская футболка, джинсы тоже в каких-то сомнительных пятнах – Грэм явно не скучал несколько часов назад. Но зачем я ему занадобился?

– У тебя что-то случилось? – как можно более спокойным тоном спрашиваю у заявившегося брата.

– Машина… сломалась, – моя паранойя орет дурниной, но приходится понимающе кивнуть.

Страшно, но если покажу слабину, кошмар со мной случится куда раньше, чем это происходило в моих самых жутких снах. А так… вдруг сумею отвлечь его от двери и убежать? Или повезет его вырубить? Конечно, любой альфа сильнее омеги, но может сработать эффект неожиданности. Шмидт показал пару способов самообороны подручными средствами, так что… глаза скользят в поисках небольшого тяжелого предмета или связки ключей, но в поле зрения попадает только телефон на полке возле зеркала. Не густо. Но, лучше чем ничего.

 – Позвонишь родителям, чтобы тебе помогли? Вызвать такси? Что ты молчишь, Грэм? Ты что, снова употреблял? – я тянусь к телефону, не сводя взгляда с брата.

– Ты дал ему? – дверной замок издает привычный для закрывания щелчок. Два оборота.

– Что? – небеспочвенные опасения начинают сбываться – он втягивает носом воздух и на смазливом лице с правильными чертами появляется «то самое» выражение. Мне ничего не поможет.

– Ты. Спал. С ним? – Грэм отступает от двери по направлению ко мне,  я дотягиваюсь до телефона и срываюсь с места, чтобы попытаться укрыться в ванной и позвать на помощь.

Меня ловят на третьем шаге и грубо прижимают лицом к стене и зажимают рот. От ладони несет просто невыносимой смесью запахов. Я дергаюсь в попытке вырваться, но куда там. Грэм губами касается моей шеи и делает глубокий вдох.

– Ты – только мой, сладенький, – вполголоса произносит он фразу, которая преследовала меня много ночей подряд. Нет, ни за что! Вскидываю голову и удачно попадаю Грэму по лицу, потом вцепляюсь зубами в его указательный палец, а локтем пытаюсь заехать в солнечное сплетение, но тщетно – я еще плотнее прижат к брату.

 – Тихо, – цедит он и прихватывает кожу шеи зубами. – Мне очень хочется тебя пометить, но тогда ты слишком быстро отправишься на небеса, мой строптивый малыш, и мы не успеем повеселиться. Всему свое время. Не кричи, если хочешь жить.

– Не надо, – умоляюще шепчу, как только мой рот становится свободным, а рука Грэма лезет в мои штаны и касается ягодиц. – У меня ничего не было с ним. И не будет. Грэм, ты не в себе. П– по-жалуйста, отпусти меня. Я никому не скажу. Клянусь.

Звонок в дверь звучит трубой архангела. Грэм отскакивает от меня. Я разворачиваюсь и сползаю по стене. Ноги не держат и внутри все дрожит мелкой дрожью.

– Открой, – бросает он мне, а сам направляется в ванную. На пороге оборачивается. – И смотри. Если хотя бы попытаешься меня оболгать только потому, что воспринял братскую возню и подначки, как попытку изнасилования… Пожалеешь, что я этого не сделал. Ты поклялся. Отца хватит удар, если он узнает. А папа все равно не поверит и возненавидит тебя. Решил и их загнать в могилу, как и деда? Шевелись, Хави!

Трезвон сменяется энергичным стуком в дверь.

 – Хави! – доносится до боли знакомый и как никогда желанный голос. – Открывай! Если не откроешь, я выломаю дверь на счет «три»!

 – Иду, – черт, голос как у мышонка. Колин прав, я – воробушек. Бесполезное, никчемное и слабое создание. Но надо собраться с силами и доползти до двери. – Иду! Не надо ничего ломать!

– О, я вовремя! – восклицает человек-праздник и набрасывается на меня с энергичными обнимашками.

– Луи, ты не представляешь, как я рад тебя видеть, – бормочу в пахнущие имбирным шампунем волосы лучшего друга.

– Так ты знал, что я приду? И у меня вчера в печенье с предсказанием была написана долгожданная встреча и возможность совершения подвига. Но ты ж знаешь, я привык брать судьбу в свои руки… – радостно восклицает омега и оборачивается на звук закрывающейся двери в ванную. – Доброе утро, Ко… Грэм.

Еще один взгляд на меня, потом на прихорашивающегося у зеркала альфу и улыбка приятеля становится «приклеенной» – уголки губ приподняты, но глаза Луи донельзя серьезны. Спасибо, мой хороший, что ни о чем не спрашиваешь. Обещаю, мы поговорим.

– Будешь с нами завтракать, Грэм? Тогда надо кое-что поменять, – друг, не обращая внимания на написанное на лице альфы недовольство, быстрым шагом пересекает гостиную, распахивает балкон, чуть не свешивается с него и орет во всю глотку:

 – Алекс! Заказывай три капучино, дополнительную порцию омлета и круассанов с клубникой!!! Питер, напомни, в какой папке ты оставил у Хави на хранении лицензию на ношение оружия и охотничье удостоверение?

С улицы доносится что-то неразборчивое.

– Тут все коричневые! Поднимайся сюда сам, твое присутствие никого не смутит! И газеты захвати. Вечно герои новостей все узнают последними!

– Мне пора, – неожиданно заявляет Грэм. Ноздри брата трепещут от сдерживаемого гнева, а лицо напоминает маску. – Лоис, не беспокой своих мужчин. Ксавьер, не забывай звонить родителям, они волнуются за тебя. Со свадьбы ни слуху ни духу.

Он тянется поцеловать в щеку, но я уворачиваюсь и распахиваю дверь. На лестнице слышатся тяжелые шаги. Грэм переступает через порог, подбирает валяющийся рядом с ковриком, помятый и кем-то просмотренный журнал, сует мне его в руки и, не оборачиваясь, уходит.

– Хави, давай вызовем полицию. Ну нельзя такие вещи спускать и оставлять безнаказанными! – бушует Луи, растирая мое тело полотенцем после контрастного душа. – Как только ублюдка земля носит!

– Ты же сам видишь – на мне нет следов насильственных действий. Ни побоев, ни засосов, ни… – прерывисто вздыхаю, удерживая слезы. Друг укутывает меня в сухую махровую простыню и смотрит на получившийся кокон глазами заботливого папочки. – Если я заявлю о домогательствах, но полиция ничего не докажет, моя семья пострадает от скандала.

– Зато страдаешь ты! Один за всех. Хорошенькое дело, – Луи выводит меня из ванной комнаты и усаживает на диван в гостиной. – Ну хотя бы Колину своему пожалуйся. Пусть он устроит этому упырю несчастный случай с летальным исходом.

– И как ты это себе представляешь? Дорогой, мой старший брат чуть не изнасиловал меня сегодня утром, разберись?

– Именно так! – темно-карие глаза омеги мечут молнии. – Альфа обязан защищать свое.

Луи идет на кухню, по-хозяйски гремит чашками, сервирует переносной столик заказанным в кофейне завтраком и возвращается.

– Хави, если ты не сделаешь этого, то сделаю я.

Ох, Луи, Луи. Если бы все было так просто. Этот альфа меня едва не убил, учуяв чужой запах на моем теле. И брак у нас фиктивный. А еще история с его бывшим. Дополнительный скандал только все усугубит… Да и стыдно мне, и страшно рассказать обо всем другому человеку, потому что… Просто потому. Слишком больно ворошить прошлое. Одна история потянет за собой другую, а я не готов увидеть в глазах мужа омерзение и брезгливость, как только он все услышит.

– Я поговорю с Колином. Только прошу, не торопи меня, – грею леденющие ладони о теплый картонный стакан с капучино. Делаю первый глоток. Сладко. Луи знает мои привычки. – Ты как вообще здесь оказался? И… надо же твоих ребят позвать, невежливо как-то получилось. Сколько ты уже со мной возишься, они заждались.

Луи опускает голову к своей чашке с кофе и вздыхает.

– Солнышко… это был блеф. Надо же было спровадить твоего брата. Я один пришел. И нам повезло, что сосед, мистер Свенсон, поднимался на этаж. Ты ж знаешь, какой он громила. Так что Грэм был впечатлен.

– Луи…Я говорил, что люблю тебя? Ты самый невозможный омега на свете и лучший друг… Надо же, – меня начинает разбирать смех, – а я поверил каждому слову. Печенье с предсказанием, надо же! Да еще газеты какие-то приплел.

– А вот печенье и пресса – чистая правда, – Луи отставляет завтрак в сторону. – Ты знаешь, как я отношусь к выпечке из чайной «Чжао». Всегда предсказание сбывается. Журнал сейчас принесу, жди.

– Вот, – он потрясает тем самым глянцем, что сунул мне Грэм перед уходом. – Я примчался сразу, как увидел, что мой дорогой тихоня попал на страницы светской хроники. Гляди, сколько страсти!

От увиденного я неудачно вдыхаю и закашливаюсь – кофе попадает не в то горло. На одном из разворотов проиллюстрирован вчерашний волейбольный матч. Снимки сопровождают сентиментальную историю об Эйприле, который оказывается, был игроком университетской команды и подавал большие надежды, но замужество поставило перед выбором. И все бы ничего, но пошлая подпись «Поцелуй на миллион долларов в исполнении четы Сторм – жаркий итог матча» под фотографией крупным планом с целующейся парочкой заставляет щеки густо покраснеть.

– Я так понимаю, согласия на размещение ты не давал, – подмигивает Луи. – Только не говори, что подашь в суд на издание.

– Не буду. Это сделает Сторм, – я готов разорвать журнал и сминаю злополучную страницу, но друг пресекает попытку, ловко выхватывая его из моих рук.

– Ну и зря, – Луи пытается разгладить тонкий листик. – Вы очень гармонично смотритесь вместе. Чувствуется, какие между вами искры летят. Таким надо гордиться, а не стесняться.

– Где ты купил его?

– Не я. Мой экземпляр в трамвае остался, а этот валялся на пороге, – он продолжает любоваться фотографиями и потом изрекает. – Кстати, отличные снимки для галереи «Счастливый Хави». По-моему, на стену просится новенькое, что скажешь?

Он разворачивает журнал ко мне и волей-неволей я скольжу взглядом по изображениям. Действительно, красиво, страстно, энергично. Можно ли сказать, что омега на них несчастен? Нет. Таким я себя не видел. Преображенным захватившими эмоциями, азартом и страстью. «Наглядеться не могу…» – вспоминаю слова Колина и понимаю, что муж был искренен в пылкой речи для Форрестеров. И я ”так бы и смотрел…” Но, со стопроцентной вероятностью, именно фотографии привели сюда Грэма. Он всегда бесился, стоило узнать, что у меня появился поклонник, и принимался запугивать. Вот только Сторм – не одноклассник или сокурсник, а законный муж, его не отвадишь. И запечатленный поцелуй даже у скептиков развеет сомнения о фиктивном браке. Значит, «трофей» в моем лице вот-вот уплывет из рук, а допустить этого брат не намерен. До чего же мерзко. Луи, какое счастье, что ты пришел и спугнул его.

– Прости, Хави, – спохватывается Луи, глядя на молчаливого меня, – это плохая идея, да?

Да, безопасней спрятать эти фотки, поручить адвокатам вчинить иск журналу и забыть обо всем, но это значит, что я по-прежнему нахожусь во власти Грэма и его прихотей. Ну уж нет. Такие мысли до добра не доведут. Не хочу остаток жизни провести с оглядкой, как бы ни боялся. И имею право быть несчастным на собственных условиях. Всплывшая в голове любимая фраза Микки Морстена, в замужестве Мендеса, побуждает меня сопротивляться страху.

– Нет, – мотаю головой и распрямляю ссутуленные плечи. – Мне тоже фото нравятся. И центральное место на стене, ты, хитрец, как нарочно, оставил пустым. Для свадебных фото приберегал?

– Так эти еще лучше! – вскакивает с дивана Луи. – Хави, тогда я полетел приводить их в надлежащий вид, пока ты не передумал? Или еще с тобой побыть? ..

– Да иди уж, – улыбаюсь я. – Со мной все будет в порядке.

Такси поворачивает к церкви Всех Святых – одному из красивейших мест города. Дома оставаться было слишком тяжко, ехать в клуб и общаться ни с кем не хотелось, а вот облегчить душу – очень даже. Тем более сегодня вторник, а я забыл об одной очень важной традиции. Пора исправиться. Поэтому я сбегаю из дома, как только делаю последнюю запись в дневнике наблюдений. В сумке непривычно тяжело – газовый баллончик и электрошокер добавлены к традиционной бутылке воды, ключам, косметичке и телефону. Применять не собираюсь, но так спокойней.

В церкви проходит свадебный обряд, поэтому внутрь нельзя, да мне туда и не нужно. Я обхожу здание вдоль левой стороны, покупаю в киоске две дюжины белых гвоздик и иду навестить друга.

– Привет, Микки, – усаживаюсь на траву рядом с аккуратным надгробием. Провожу рукой по высеченным в мраморе датам жизни и эпитафии. Любимый муж, сын и папочка. Сижу в молчании несколько минут, а потом желание озвучить гнетущие мысли, сомнения и страхи побеждает и я решаю заговорить. – Ты, наверное, и сам видишь со своего облака, какие дела творятся…

Заканчиваю исповедь с мокрым лицом и хлюпающим носом. Но мне становится легче, словно Микки выслушал меня, как и раньше. Идея рассказать мужу о нападении Грэма кажется не такой ужасающей. Надо только сделать это поаккуратней и ничем не намекнуть на болезнь.

– Так и знал, что смогу найти тебя здесь, – раздается со спины негромкий голос и утреннее происшествие дает о себе знать – я с громким визгом отшатываюсь и хватаюсь за газовый баллончик.

– Тони? – перевожу дыхание, когда все-таки оборачиваюсь и вижу оглушенного воплем детектива Мендеса, демонстративно потирающего ухо. – Ой, прости…

– Сирена ты пожарная, – альфа ловким движением опускается рядом со мной и кладет любимые цветы своего мужа рядом с букетом гвоздик.

 – Прости, – повторяю, вымученно улыбаясь. – Нервы ни к черту в последнее время. Пришел навестить Микки?

– И это тоже, – вздыхает он. – Но, на самом деле, хотел разыскать тебя. По служебной надобности. Дома тебя не оказалось, телефон не отвечал, вот я и подумал…

– Ты расследуешь взлом квартиры Сторма? Но дело заводил другой следователь. Этот, как же…детектив Миллер, во!

– Хави, – Тони сдвигает смоляные брови к переносице. – Я представления не имею, о чем ты говоришь. Мой участок в Восточном округе, а не в Центральном.

– Тогда что? – недоумеваю.

 – Давай найдем более подходящее место для этого разговора. Не стоит… здесь нарушать покой и добрую память, – он оглядывается на вкопанную в землю могильную плиту.

– Допрос в участке? – пожалуйста, только не снова этот кошмар.

– Нет, просто беседа, – альфа поднимается на ноги и подает мне руку. – Но мне хотелось бы поговорить и с твоим мужем тоже.

– А ордер или что-то такое?

– Нет, это исключительно добровольно. Только нужно как можно скорее.

– Хорошо, – легкий кивок. – Давай я ему позвоню и приглашу на обед. И во время еды поговорим.

Но телефон мужа занят. Одна попытка, другая. На восьмом звонке я сдаюсь. Не прорваться. Неудивительно, если вчера телефон практически молчал, а Колин… ладно, слишком жаркие воспоминания сейчас неуместны.

– Попытаем удачи и поедем к нему в офис, – предлагаю, усаживаясь на пассажирское сиденье «Доджа». – В крайнем случае, запишемся в приемные часы.

У стойки регистрации посетителей на меня пристально посматривают, но без проблем выписывают пропуска на меня и Тони.

– Двадцать седьмой этаж, – профессионально поставленным голосом объявляет ресепшионист, передавая бейджи с гостевыми пластиковыми карточками. – Пятый лифт.

– Ты знаешь, куда идти? – негромко обращается ко мне Тони, когда двери кабины открываются и мы выходим на нужном этаже.

 – Вперед, – бодрюсь я, чувствуя, как от волнения вспотели ладони. – Вон на стене электронный замок. Войдем и спросим у секретаря.

 – Ксавьер! – восклицает полноватый господин средних лет и я узнаю голос Генри Саммерса – личного помощника моего мужа. – Как здорово, что вы решили к нам заглянуть. Мистер Сторм закончит конференцию буквально через пару минут. Присаживайтесь.

Приглашающим жестом он указывает на диван для посетителей в малой переговорной.

– Кофе вам и мистеру…

– Мендесу, – представляю я своего спутника. – Детектив Антонио Мендес, мой друг из полицейского департамента.

Секретарь сдержанно кивает и, приняв заказ на двойной эспрессо для Тони и мятный чай для меня, оставляет нас вдвоем. Диван, кстати, там слишком мягкий.

Вместо заявленных нескольких минут проходит полчаса. Чай выпит. Секретарь удалился в кабинет босса и не показывается. Я извелся от навязчивой дилеммы – рассказывать мужу о произошедшем утром или нет. И если да, то как рассказать. Но если нет, то как спастись от Грэма? А Сторм по-прежнему на переговорах.

– Так что за дело тебя привело? – нервно постукиваю ногой по паркету.

– Не торопи события, – Тони слегка щелкает меня по носу. – Придет твой муж и все расскажу.

– Когда он еще придет, – подавляю зевок и прислоняюсь головой к плечу бравого полицейского. – Спать охота.

– Не рассказывай мне сказки, – Тони дружески похлопывает меня по руке. – Как будто я тебя не знаю с двенадцати лет. Ты точно так же зевал, когда я остановил машину Микки. Зевал и с наглым видом нес откровенную чушь. Тебя вечно тянет зевать, когда нервничаешь.