Текст книги "Контрактный брак? Как бы не так! (СИ)"

Автор книги: Таисия Мик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

– Так все-таки? – возвращают меня к разговору о полетах.

– Сдаешься? – переспрашиваю с такими исключительно омежьими кокетливыми интонациями, что Луи бы обзавидовался. – Была куча версий, мистер Сторм. Вдруг среди них была верная, а я просто водил вас за нос?

– Разве что последняя как-то приближена к правдивой истории. Чем-то же тебя зацепил вариант про скучающего мажора? Но это не ты. Тогда кто?

– Никт… – замолкаю, потому что вдруг понимаю, что он оказался абсолютно прав. Моя бочка меда личного счастья, связанная с полетами, не обошлась без ложки дегтя. Как раз, один в один повторяющая догадку. А я сперва и не соотнес, но бессознательно прореагировал. Вот же…

– Кто он? – мне кажется, или, в самом деле, вопрос звучит куда более требовательно, чем все предыдущие. И знакомые обвиняющие интонации, что в исполнении Сторма действуют на меня, как красная тряпка на быка. Бррр, не завидую я тому парню, что придет мне на смену. Да и себе не завидую. Если он в фиктивном браке такой жуткий собственник, то что ж с ним будет в настоящем?

– Мой брат, – выпаливаю прежде, чем разговор опять превратится черт знает что. – Тот самый скучающий мажор, которому приспичило попробовать себя в полетах – Грэм. Ты угадал, а я просто забыл, с чего все началось. Ну, так десять лет прошло.

– Как десять лет? Тебе же тогда…

– Ага, было только девять, – что, не ожидал? Подростковый бунт, как же. Детская шалость и недосмотр взрослых!

– А брату, соответственно, шестнадцать? И он захотел острых ощущений?

– Скорей, решил по-братски меня поддеть. Как-то незадолго до его дня рождения я вернулся домой, полный восхищения от посетивших наш класс пилотов…

– И всю семью замучил разговорами и планами стать такими, как они? – поддержал беседу альфа и на мое невысказанное удивление пояснил, – понимаю, сам таким был.

– Хотел стать летчиком?

– Нет. Просто в мою школу тоже однажды прибыл гость, во время встречи с которым я оказался под влиянием его харизмы и пожелал быть похожим на него. Когда ты школьник – это естественно. Но моим родителям и друзьям пришлось несладко.

– И что? Получилось исполнить мечту?

– Не увиливай, – игнорирует вопрос муж. – Сперва твоя история.

– В общем, за неделю я задолбал всех. Так, что братец все-таки заявил мне – эта профессия существует только для альф. Омеги же слишком тупые и слабые, чтобы совладать с серьезной техникой и собственным страхом высоты. И папа его поддержал, в мягких выражениях и наставлениях указывая мне на недопустимость таких занятий для омеги. Мне было до слез обидно, а Грэм, как нарочно, начал носить похожие на форму пилотов куртки, рассказывать, что он непременно овладеет фигурами высшего пилотажа, узнавать, где можно взять уроки полетов. Сейчас я понимаю, какие это были глупости и если бы я так не переживал из-за каждого подкола, все было бы проще… – во рту неожиданно пересыхает, а нос начинает чесаться. Закашливаюсь. Что-то я разоткровенничался. А с другой стороны, это все в прошлом и не должно иметь значения. Почему бы и не поделиться.

– Кто-нибудь сказал твоему брату, что это подло? Тебе было всего девять, – хмурится Колин, в то время как я достаю из сумки бутылку воды и с наслаждением делаю несколько глотков. – Ты не мог не реагировать на провокации.

– Это называлось «учиться держать удар», – пожимаю плечами и, как ни в чем не бывало, продолжаю. – Шоу продолжалось до той поры, пока из поездки не вернулся дед. Он всех отругал и вправил мозги. Родителям досталось за разлад в семье, брату за подначки и недостойное наследника поведение, а мне – за нытье и отсутствие четкой стратегии по достижению цели. Но Грэм уперся. Заявил, что в гробу видал семейный бизнес, родительские планы на его жизнь и прочий никому не нужный «должен». Он хочет стать пилотом и все!

– Шутишь? – перебивают меня. – Он на самом деле так сказал?

– Ты сам упомянул подростковый бунт. Деду, кстати, протест пришелся по нраву. Вроде как настоящий бойцовский характер. Истинный альфа. Поэтому на следующий день он потащил нас в аэроклуб, чтобы наследник доказал делом свои слова.

– Но там что-то произошло, да?

– Да. В первый день была экскурсия и инструктаж. Из-за непогоды полет пришлось отложить на утро следующего дня. А я так хотел оказаться на месте Грэма и ни в чем ему не уступить, что встал раньше всех. Решил пробраться в машину и спрятаться. Меня должны были найти, ведь в крохотной кабине легкомоторного самолета сложно остаться незамеченным. Но я был готов умолять деда, доказать этой выходкой свое упорство и целеустремленность и то, что я достоин полета, вот только... Тогда я перепутал борт. Залез не туда, куда нужно. А пилот точно не ждал, что в его ласточку проберется такой киндер-сюрприз.

– Бедный капрал Шмидт, – догадался альфа.

– Точно. У него был назначен тестовый вылет только что отремонтированного самолета. Капрала отвлекли разве что на минуту. Но мне хватило. Я пролез в приоткрытую дверь, укрылся брошенным на заднее сиденье тряпьем и задремал от переживаний и бессонной ночи. Когда очнулся, земля была далеко внизу, а самолет закладывал крутой вираж. Но вылезти и признаться сразу было страшно и жалко. Я маскировался и не обнаруживал себя так долго, как мог, но законы физики не обойти…

Сторм красноречиво смотрит на меня и не говорит ни слова. О, с таким взглядом я прекрасно знаком. Хихикаю.

– Открутить голову, оторвать уши и выпороть, чтобы не смог сидеть, – понимающе киваю. – Ничего не забыл?

– Ничего, – вздыхает муж. – Разве что... дед сказал, что тобой гордится?

– Да, – удивляюсь проницательности, – похвалил за смелость, изворотливость, целеустремленность и … крепкий вестибулярный аппарат. А потом все равно выпорол и надрал уши. Но я был уже потерян для приличных омежьих увлечений. Полеты вытеснили все. Разве можно разочароваться в том, что досталось с таким трудом и такими приключениями? Так что Джереми Обри поддержал меня. Но мне предстояли годы учебы и тренировок на земле, далекие от романтики и экстрима.

Договаривать, что через каких-то три месяца после этих событий моя жизнь капитально перевернулась и увлечение небом и летательными аппаратами осталось единственной отдушиной и спасением от тоски и боли, я не стал. Незачем.

– А Шмидт? Как его не уволили?

– Он сам уволился, устроив скандал, что из-за прихоти тупых богатеев и жажды денег таких же недалеких управляющих клубом на взлетном поле оказался ребенок, за которым некому присмотреть. Еще и деду глаз подбил, когда тот на него бросился, увидев, кто был пассажиром. Только это не помешало им встретиться через пару недель и начать совместный проект.

– А брат? Судя по тому, что он все-таки встал во главе компании, у него ничего не вышло?

– Вестибулярный аппарат подвел, – пытаюсь максимально корректно перефразировать одно устойчивое выражение, но Колин понимает, о чем я, и усмехается.

– И альфовское самолюбие тоже пострадало, верно?

– Никогда не думал в таком ключе. И не спрашивал, – удивляюсь, но все же решаюсь не развивать мысль и отойти от скользкой темы. – Свою историю я рассказал, а что с твоей? Что там с мечтой и харизматичным человеком? Кто это был?

Он какое-то время молчит, но потом все-таки сознается:

– Твой дед, Хави. Джереми Обри.

====== Глава двадцать вторая ======

– Надо же, как тесен мир, – не скрываю своего изумления и во все глаза смотрю на альфу. А он, как это ни странно, слегка насторожен и не разделяет моего воодушевления. – Почему ты раньше молчал?

– Хави, это не самый подходящий момент…– он обрывает фразу и отводит взгляд. Ничего ж себе. Такой невинный вопрос смог сбить с мистера Самоуверенность спесь?

Я жду еще несколько секунд, но так и не дожидаюсь вразумительного ответа. Еще раз смотрю на мужа и пытаюсь увидеть в нем черты Джереми Обри. Ну да, мой альфа напорист, так же, как и дед, начал карьеру практически с нуля и преуспел в этом. Трудоголик, каких поискать. Грэм моложе моего мужа всего на пару лет, а такое ощущение, что Колин опытней и старше на добрый десяток. Требователен к подчиненным, но и себе поблажек не дает, и этот внезапный выходной – живое тому подтверждение. Да, и мой дед неустанно трудился, создавал новое, постоянно искал и находил способы опередить конкурентов. Он начал передавать бразды правления только в последние пять лет жизни, когда ему было почти семьдесят. А до этого казалось, что в личных сутках основателя «Обри Инкорпорейтед» времени гораздо больше, чем двадцать четыре часа. И Колин Сторм в этом, действительно, похож. Но… предок точно не стал бы принуждать к браку омегу ради обретения связей. Он бы себя альфой перестал считать, если бы пошел на такую низость. И тут меня осеняет: кажется, я понял, с чего вдруг мужу захотелось уйти от разговора.

– Ты взял меня в мужья только потому, что я – тоже Обри? Решил таким образом дотянуться до мечты?

– Нет, – чуть звенящим голосом отвечает мне Сторм, и я не могу определить, лжет он или говорит правду. – Это просто стечение обстоятельств.

– А выглядит как сверхкомпенсация, – вворачиваю психологический термин, не сумев сдержать накатившей обиды. – Когда-то мальчик захотел стать похожим на кумира, но так как эта цель оказалась недостижимой, он не нашел ничего лучше, как устроить брак с его потомком.

Муж резко останавливается, разворачивается и крепко встряхивает меня за плечи:

– Не говори о том, о чем не имеешь ни малейшего понятия, Ксавьер, – сглатываю появившийся в горле комок. Все-таки я перегнул палку, но, черт возьми, как еще понять этот балаган с браком и выбором именно меня в качестве мужа? – Но твою версию с удовольствием купят все желтые газетенки города. Еще бы, ведь она самая очевидная и включает в себя парочку истинных фактов. И главное – ты в нее веришь.

– А разве?..

– Хави, я не буду оправдываться, – отрывисто бросает он, по-прежнему сверля меня глазами. – Скажу только, что путь твоего деда подсказал мальчишке из рабочих кварталов отличный способ уйти от ожидавшей его судьбы – стать участником уличной банды и к двадцати годам сгинуть в разборках или навсегда оказаться по ту сторону тюремной решетки. Но если тебе удобней видеть меня психопатом, свихнувшемся на почве подражания, а себя призом и трофеем, ничего ценного, кроме имени, из себя не представляющего – бога ради. Только не забудь впихнуть в свою блестящую теорию тот факт, что одержимый фамилией Обри фанат должен был закрепить права на свой приз еще в первую брачную ночь. Мне одному кажется, что что-то тут не сходится?

– А разве ты не купил меня?! Я лишь средство для твоих целей. Сам поделился планами на более подходящего мужа.

Он ослабляет хватку, но я по-прежнему остаюсь в его объятиях. Сторм смотрит мне в глаза и вполголоса произносит:

– В тот день я много чего наговорил и во многом заблуждался. Мне жаль, что наш брак начался вот так. Но я не жалею, что он заключен, – прибавляет он неожиданно севшим голосом.

Когда он разжимает ладони, я перестаю ощущать их жар сквозь тонкий хлопок рубашки и обхватываю себя руками, чтобы прогнать внезапно подступивший озноб. Муж, между тем, отступает на пару шагов и разочарованным взглядом окидывает мою фигуру.

 – А что касается фамилии… Если судить о делах в компании твоего отца, то громкое имя и наработанная десятилетиями репутация скоро станет пустым звуком. Но я, в том числе ради памяти твоего деда, готов помочь и дать «Обри Инкорпорейтед» шанс на спасение пока ты, Ксавьер Сторм, носишь мою фамилию. В обмен я прошу лишь поддерживать образ семьи. Но, похоже, нам обоим эта задача не под силу.

Он уходит вперед, оставив меня в одиночестве. Вот тебе и свидание с легким флиртом. Муж прекрасно просчитал, какие выводы могут прийти мне в голову, и все равно ответил, рискуя получить новую стычку. Что я, собственно и попытался устроить. А он даже голоса не повысил, отвечая. Получается, он – не единственный виновник наших скандалов, как я привычно думал. Спрашивается, зачем было совать палку в осиное гнездо? Мог бы не спешить с выводами или придержать их в себе до получения реальных доказательств, а эмоциональные накручивания приберечь до лучших времен. Тем более, что в теорию о фанате и призе вписывается совсем другой человек, но я тупо перенес свои страхи на мужа, потому что так… проще?

Смотрю в удаляющуюся широкую спину альфы и понимаю, что теперь пришла моя очередь просить о шансе узнать его поближе. В том числе, чтобы избавиться от предубеждений на его счет и комплексов в отношении себя.

– Колин, – тихо окликаю. Не оборачивается. Между нами приличное расстояние и я прибавляю ходу, чтобы догнать супруга.

– Колин, – хватаю его за плечо и перевожу сбившееся не столько от нагрузки, сколько от волнения дыхание.

А мысли опять смешиваются при одном взгляде на мужа. Вспоминается сцена в больнице, когда его лицедейство заставило меня сперва дрожать от желания, а потом от отвращения и презрения к самому себе. Раненая гордость поднимает голову, и мысль о том, что не я затеял унизительный брак, удерживает меня от опрометчивых извинений и просьб. И все же нахожу силы начать нелегкий разговор:

– Я не могу в одночасье принять навязанный мне брак и не думать о причинах, заставивших тебя пойти на этот шаг. Но… заблуждался не только ты.

– Хави, ты не обязан.

– Нет, не перебивай, а то я собьюсь, – прикусываю губу. – Я поторопился с выводами и поэтому…

– Великодушный воробушек. Отважный и необычайно щедрый, – чуть слышно произносит он. От удивления не успеваю отпрянуть, когда его рука вдруг тянется к моим волосам и вытаскивает из прически не пойми откуда взявшийся мелкий листочек. – Решил остаться со мной? Несмотря на сомнения и кошмарное свидание?

– Может, я хочу убедиться в своей правоте окончательно?! Получить доказательства, что ты – расчетливый ублюдок, недостойный человеческого отношения, – надеюсь, интонации получились ядовитыми, нечего тут растекаться лужицей из-за невинного прозвища и теплого, ласкающего взгляда и неподдельно заинтересованного выражения лица. – Чтобы все оставшиеся пять лет видеть тебя только в присутствии адвокатов!

– Годится! – с довольной улыбкой отвечает он мне, наплевав на весь мой сарказм. – Ты фантастически щедр, воробушек. И не пожалеешь о сегодняшнем дне, каким бы ни был результат.

И он свое слово честно держал еще пару часов. Сторм был мил, расспрашивал меня о полетах и аэроклубе, сам рассказывал о том, как докатился до такой жизни, то есть стал бизнесменом. Подрабатывая в пиццерии курьером и получая гроши, он додумывается до одной идеи. Но тогдашний босс ее осмеял и сказал, что ни один здравомыслящий человек на такую аферу не пойдет. Еще через год пятнадцатилетний Сторм участвует в гранте на стажировку в компании моего деда, но проигрывает. Обжегшись на поиске инвесторов, муж решает добыть деньги сам. Приписав себе пару лет, он участвует, и небезуспешно, в подпольных боях без правил. Только однажды за отказ участвовать в договорном поединке его избивают так, что ни о каком продолжении карьеры не может быть и речи. И родителям приходится отдать все сбережения, чтобы вылечить травмы сына и, главное, восстановить лицо. И если бы не лотерейный билет, купленный в супермаркете на сдачу и принесший семье Сторм сто тысяч, то неизвестно, смог бы Колин стать одним из самых богатых людей в городе за такой короткий срок.

– Ты не пробовал продать историю своей жизни в качестве сценария? Там любят такое, – в ответ меня смеривают раздраженным взглядом, но молчат.

Когда мы выходим «в люди», то свидание начинает идти по более традиционному пути: для меня выигрывают в тире милого плюшевого медведя, потом кормят мороженым, катают на катамаране, а затем, изрядно проголодавшегося, ведут на ланч в ресторанчик с морской кухней. Собственно, в нем мы и остаемся. Местечко милое, кормят вкусно, обслуживают ненавязчиво, но внимательно. И все бы хорошо, если бы не одно но. Муж опять из человека превратился в бизнесмена. Четверть часа назад раздался телефонный звонок, который он не смог не принять.

– Хави, это сделка на несколько миллионов. Я год вел переговоры и даже сейчас не уверен, что мне звонят не с отказом, – извиняющимся тоном произносит он.

Сперва я смотрю в окно, потом изучаю публику, потом пытаюсь прислушаться к разговору, но понимаю в нем только отдельные слова, а не целые предложения. К сороковой минуте переговоров начинаю жалеть, что не разбил этот телефон еще по дороге в парк.

– Я выйду погулять, – в ответ меня не удостаивают даже кивком.

От нечего делать иду в сторону спортивных площадок. Может, присоединюсь к компании играющих во фрисби или поглазею на накачанных альф, демонстрирующих рельефную мускулатуру в соревнованиях по воркауту, или возьму на прокат велосипед… Ай!

Пока таращился на людей и мечтал, не заметил идущего навстречу и врезался в него.

– Простите! – протягиваю руку оказавшемуся на земле блондину.

– Хави? Хави Обри? – омега, поднявшись и отряхнув одежду, вытаращивается на меня. – Помнишь меня? Эйприл Форрестер.

– Разве можно забыть первых в этом году клиентов, – подпорченное настроение улучшается, глядя на лучезарную улыбку Эйприла. – Не хотите возобновить уроки?

– Давай на ты, – заявляет мне омега с весенним именем, обаятельно улыбаясь и демонстрируя милейшие ямочки на щеках. – Конечно хочу, но мой ревнивец не отпускает к инструкторам-альфам без него, а ты, кажется, получил травму.

– Автоавария, – киваю я и предлагаю определиться, по какой из выложенных плиткой дорожек пойдем. – В небо подниматься пока нельзя, но теорию рассказать могу хоть сейчас.

– Тогда, если завтра ты свободен…

– А Маркус? – припоминаю я имя его супруга.– Вроде вы хотели двойной полет…

И тут симпатичный, словно сошедший со страниц книжки со сказкам, омежка превращается в разъяренную фурию. Мне выкладывают все. Как муж, несмотря на то, что истинная пара, слишком много времени уделяет работе и забывает про него, как боится за жизнь омеги настолько, что не хочет отпускать на уроки полетов, как устает настолько, что в постели его хватает только на сон, как очередную течку приходится подавлять только потому, что сейчас слишком шаткая ситуация на фондовом рынке и заводить детей, и не обеспечив им самое лучшее – опрометчивое решение…

– Даже сегодня, в годовщину знакомства этот сухарь все, все забыл. Я молчал. Я просто пригласил его в парк погулять и напомнить, где и как мы встретились. Доехали. Но ведь он даже не вышел из машины. Сказал, что надо быстро позвонить и все, пропал человек. Очередные переговоры, согласования, которые ну никак нельзя отменить. Ненавижу!!!

Мне остается сочувственно кивать. Да уж, я не одинок в своих страданиях и все альфы – козлы.

Гневную тираду прерывает стукнувшийся рядом волейбольный мяч.

– Не желаете ли сыграть партию? – к нам подходит субтильный очкастый парень. – Благотворительный матч. Собираем деньги для дома престарелых. Всего два доллара с человека за игру. Пляжный волейбол. Одна игра до пятнадцати очков или разницы в два мяча. Если кто-то желает, может сделать ставку и выигранные средства отправить в качестве дополнительной помощи.

– Где?! – мгновенно переключается с собственных страданий Эйприл. Смотрит, куда указывают.

 – А форму дадите?

 – Продается в палатке за десять долларов, – смущается зазывала, не ожидавший получить согласия.

 – Хави, за мной! – непререкаемым тоном командует Эйприл и направляется к спортплощадке, оборудованной для игры в пляжный волейбол…

Вот нельзя верить милым мордашкам и слезным историям! Эйприл Форрестер оказался волейбольным монстром, который нашел легальный способ выплеснуть все свое горе и ярость через игру. Первый матч с парочкой самых молодых жителей дома престарелых мы заведомо проиграли, но получили кучу удовольствия и позитива. Только это было лишь началом. Наш провожатый наделал снимков, на которых молодые омеги задорно выпрыгивают над сеткой, и разослал его на экраны по всей территории парка. На второй матч собрался народ. Эйприл поймал кураж и купил самую вызывающую форму – короткие обтягивающие и почти ничего не скрывающие и не стесняющие движений трусы.

– Хави, прошу, не бросай меня! Клянусь, мы у всех выиграем! – под умоляющим взглядом я сдаюсь и иду в раздевалку, чтобы облачиться в «это».

В общем, сам не понял, как оказался втянут в эту авантюру и теперь стою в форменных красных трусиках, плотно сидящих на моей заднице и жду, когда третья команда соперников подберет слюни и начнет разыгрывать мяч. То, что Эйприл играет как дьявол, несмотря на ангельскую внешность, стало ясно после третьей подачи второй игры. Я был в шоке, когда мы уделали с разницей в пять мячей команду из двух бет. И теперь наши соперники – два тридцатилетних альфы. Мы ведем два-ноль. Пока.

– Они специально поддаются, – слышится из толпы. – Чтобы красавчики подольше продержались! Не может быть, чтобы альфы не обыграли омежек.

Взвинченный спортивным азартом Эйприл подбегает к судье и объявляет в висящий у того на груди громкоговоритель:

– Я поцелую каждого, кто сможет выиграть у нас!

Соперники приободряются и принимают куда более собранный вид. Толпа зрителей ревет и принимает ставки на выигрыш – проигрыш.

Через десять минут счет становится 5-2 в пользу альф. Мы меняемся сторонами. Получаем более чем жаркие взгляды в свою сторону. Кажется, эти самцы распределяют между собой, кто кому достанется.

– Не дрейфь, – подбадривает меня Эйприл. – Я уже знаю, что делать с этой парочкой. Твоя задача – быть на подхвате и не расстраиваться, если пропустишь мяч.

Игра заканчивается со счетом 15-13 в нашу пользу. Эйп визжит от радости и крепко стискивает меня в объятиях, а потом хватает кепку и бежит с ней по кругу – собирает деньги за устроенное представление. Купюры и монеты идут счастливым старичкам, не ожидавшим, что их скромное мероприятие превратится в целое событие.

– Ребята, сыграете еще одну партию? – умоляюще смотрит на нас Бенни, тот самый субтильный волонтер. – Первый раз такие деньги и такие ставки. Ваши следующие соперники купили место в игре за сто! Сто долларов вместо двух!

Я оглядываюсь и вздрагиваю – уж очень угрожающе выглядят новые игроки.

– Хави, ты как? Сможешь продолжить?

Киваю. Устал, но, черт возьми, игра затягивает и никому не хочется уступать. Только фильтры в носу надо заменить.

И вот перед нами четвертая команда. Этим точно продуем. У них на лице написано, что поражения они не потерпят.

– Ну что, цыпа, – жуткий громила с волосатой спиной угрожающе хрустит пальцами вместо положенного по игре рукопожатия, – ты такой же горячий в постели?

Эйприл отшатывается, а хам довольно ржет.

– Неспортивное поведение, – заявляет главный судья – ветхий дедулька «божий одуванчик». – Снимайте эту команду с соревнований.

– Да я сто баксов заплатил, чтобы купить место!

– Дам тебе двести, – из толпы зрителей выходит высокий светловолосый подтянутый альфа в зеркальных солнечных очках каплевидной формы. – И шанс убраться отсюда на своих ногах.

Бугай бросается на посмевшего влезть не в свое дело, но внезапный «спаситель» оказывается очень ловким, и через пару секунд дебошир валяется на песочке. А тут стражи порядка подоспели и увели с собой обидчика Эйприл и вместе с его дружком.

– Надо сказать «спасибо», – шепчу я Эйприлу.

Но мой новый знакомый лишь качает головой и сжимает руки в кулаки. А незнакомец подходит ближе, снимает очки и… я узнаю это лицо и начинаю омеге сочувствовать.

– Домой. Немедленно. И прикройся, – Маркус Форрестер в бешенстве. – Ты понимаешь, что могло произойти, не вмешайся я сейчас?

– Да счас! – шипит на него омега. – Домой! Что меня там ждет? Унылая обстановка? Одинокие вечера? Нет, милый, я наелся этого по уши.

– Эйп… Ты не в себе.

– Маркус, – омега бледнеет и шепотом продолжает. – Иди сам домой. У тебя там биржевые сводки без внимания зачахнут. Я вернусь, когда наиграюсь и сочту нужным появиться. Бенни! Давай, кто там следующий в очереди на игру, а этот господин уже уходит на зрительские трибуны! Аплодисменты доблестному блюстителю порядка!!!

– Мистер, тут нельзя стоять без формы, – взывает к разуму Форрестера Бенни, но альфа только следит за оббегающим площадку Эйприлом, который фотографируется со зрителями, обнимается с особо желающими это сделать и продолжает заводить публику.

– Тысячу долларов за следующую партию, – объявляет Форрестер во всеуслышание. – И поцелуй прекрасного Эйприла в случае моей победы. Бенни, где можно переодеться?

Ошеломленный волонтер только и может указать пальцем в сторону нужного шатра.

– Ты забыл, что в команде два человека? – не сдается Эйп, – не уверен, что среди зрителей найдется еще один идиот, не умеющий играть, но готовый отдать кучу денег ради прихоти.

– Я заплачу за участие любого находящегося здесь человека…

– Тоже купишь этому несчастному право поцеловать твоего законного мужа? – на лицо доведенного до ручки Эйприла набегает тень. – Тогда завтра… нет, сегодня же я подам на развод!

Маркус багровеет, толпа разражается ахами и свистом, старички перешептываются.

– Молодой человек, – слово берет главный судья, оторвавшись от кислородного аппарата. – Мы не примем такое пожертвование. И будьте добры, не оскорбляйте вашего супруга непристойными предложениями. Если в течение минуты не найдется еще один участник с такой же ставкой, я буду вынужден отказать вам.

Я наблюдаю за рассорившимися супругами и подмечаю, что, несмотря на браваду, Эйп слишком часто трет глаза и занавешивает лицо длинной челкой, которую до этого перехватывал веселенькой резинкой, а разозленный на младшего супруга альфа нет-нет да посмотрит на свою половину глазами побитой собаки. А время, меж тем, идет.

– Что ж, молодой человек, время истекло, – скрипуче провозглашает судья, – покиньте площадку. Или есть тут тот, кто готов купить право сыграть за тысячу долларов и примирить эту прекрасную пару?

– Есть, – раздается громкий голос и собравшиеся поглядеть на игру расступаются. А я готов провалиться сквозь землю.

– Сторм? – Маркус Форрестер неверяще качает головой. – И как тебя сюда занесло? Следишь за мной?

– Почему бы не оказаться там, где есть гарантированно великолепные инвестиции и не воспользоваться ситуацией? – тоном змея-искусителя говорит он, а я так и не могу понять, только ли альфе адресован ответ. – Господин судья, кто примет у меня пожертвование? Я так понимаю, условия те же? Если выиграет команда альф, проигравшая команда…

– Все ты понял! – обрывает вопрос ревнивый Форрестер. – Только попробуй прикоснуться к моей паре…

Сторм в ответ только ухмыляется.

– Хави, теперь мы точно выиграем! – слышу радостный шепот у себя за спиной.

– Э-э-э… я в этом не уверен. Тем более, что у нас это четвертая партия.

– Ты просто не знаешь подробностей, – хихикает Эйприл. – Они никогда не сыграются, потому что вечные соперники и конкуренты. Маркус ведет с этим типом переговоры уже где-то год и все без толку. Они один пункт плана могут месяцами согласовывать, где уж им действовать в команде! Я ведь от мужа ушел, потому что он решил в нашу годовщину позвонить Сторму и что-то там согласовать. Я киваю и прикусываю губу, чтобы не сболтнуть, кем я прихожусь «этому типу» и “что-то там” называется сделкой на миллионы долларов.

Но игра выходит слишком нервной и напряженной. Мы начинаем проигрывать с первых минут. Эйп злится, я чувствую, что начинаю уставать. Да и отвлекаюсь на полуобнаженного мужа, что ни говори.

– Пять-ноль, – объявляет судья промежуточный счет и предлагает командам поменяться местами.

На этой стороне площадки наша игра выравнивается и мы все-таки сравниваем счет и выходим в отрыв. Зрители нас поддерживают свистом и улюлюканьем. Наши альфы пытаюся как можно скорее отыграться. Но прогноз Эйприла сбывается. Колин и Маркус ошибаются из-за того, что не могут сыграться и теряют мяч в самых простых ситуациях.

Когда счет стал тринадцать – восемь в нашу пользу, Маркус Форрестер неудачно падает в попытке достать мяч. Судя по тому, что он меняет руку при подаче – дело плохо. Эйприл бледнеет и закусывает губу при виде страданий пары.

– Может, остановим игру? Ему же больно? – спрашиваю его, как только объявляют медицинский тайм-аут.

– Нет, – прерывисто выдыхает Эйп. – Маркус слишком горд и не простит мне вмешательства. И моей игры вполсилы не простит. Получится, я его пожалел, а жалость он… Теперь он точно со мной разведется! А я люблю это чудовище и больше ни с кем не смогу…

И тут боевой и заводной омега хлюпает носом.

– Он вообще никогда не играл в пляжный волейбол. Ты понимаешь? Он пошел на то, что прежде никогда не делал, вдобавок плечом к плечу с тем, кого терпеть не может… и пострадал из-за моего упрямства.

– Да ладно, это всего лишь игра. Может, твой муж и не играл, а мой, брр…то есть Сторм – играл? Вдруг он сейчас покажет все, на что способен и мы проиграем по-честному.

– Но тогда мне придется его целовать! – с неприкрытым ужасом восклицает Эйп. – Меня Маркус тогда убьёт. И Сторма потом убьёт! А сам сядет, дурак ревнивый…

Эмоциональные возлияния прерывает свисток. Пора идти. Эйприл вытирает слезы и просит у меня прощения. Я отмахиваюсь и говорю, что мы еще повоюем.

На подаче мой муж. Удар. Мяч с бешеной скоростью перелетает через сетку. Эйп не успевает принять. Тринадцать-девять. Сторм довольно ухмыляется. Еще один замах и еще одно очко у альф. Третье. Четвертое. Нас методично раскатывают. И я не скажу, что Маркусу Форрестеру нравится происходящее.

При счете тринадцать-двенадцать Эйп все-таки принимает мяч и отправляет его мне, чтобы третьим ударом взять свое. Четырнадцать – двенадцать.

– Мы в шажочке от победы, Хави, – шепчет он, обнимая меня. – Надо собраться.

Вот только демона в человеческом обличье по имени Колин Сторм не волнуют чужие страдания. Через пару минут счет становится четырнадцать – пятнадцать в его пользу.

– Твоя очередь подавать, – шепчет мне Эйп.– Мы еще можем побороться. Подавай в сторону Маркуса. Он не сможет вразумительно отбить.

Но… мне не везет. Подача выходит слабоватой и пусть она и пришлась в сторону Форрестера, тот сумел обработать мяч, и Сторм, выпрыгнув над сеткой, посылает его так, что от Эйпа снаряд оказывается слишком далеко, а я успеваю коснуться его только кончиками пальцев… Вот и все. Мы проиграли.

– Четырнадцать – шестнадцать, – объявляет судья. Среди зрителей раздаются жидкие хлопки. Все-таки симпатии были на нашей стороне. А еще скандал перед игрой и обещание Эйприла. Если омега сейчас промедлит, со зрителей станется освистать его. Мы стоим возле сетки и по всем спортивным правилам должны поздравить победителей, но никто из нас не спешит.