Текст книги "Контрактный брак? Как бы не так! (СИ)"

Автор книги: Таисия Мик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– Закройте окна, – закашливаюсь. – Иначе я загнусь от приступа непереносимости прямо здесь, в пробке.

Слышу характерное пшиканье аэрозоля.

– Не трудитесь, мальчики, – шепчу в темноту, потому что держать глаза открытыми дается с огромным трудом, – вы слишком близко, чтобы не почувствовать ваши запахи.

На мой ответ раздается еще более яростное шипение флаконами.

– Фрэнки, ты пахнешь полынью и еще чем-то травяным, а ты, любовь моя, – делаю глубокий вдох и улыбаюсь сквозь слезы радости и узнавания, – розмарином, амброй, черным перцем и вишневым табаком… самым прекрасным запахом для меня.

– Охуеть!!! – громогласно выражает свои чувства Фрэнки. – Колин, и вот ты еще сомневался?!! Хави, ты знаешь, что вышел замуж за идиота? Нет, блядь, это как можно вообще, а?!!!

– Анализы… – в один голос начинаем я и мой муж-идиот…

– По этим вашим анализам Фрэнки Морган не должен был жить уже пятнадцать лет как! Или жить, но пускать слюни лицом к стенке и заживо гнить от пролежней. А-а-а! Да вы же пара! Все остальное вообще не имеет значения… Сторм, перелезай к своему мужу и не выпускай из объятий, пока я не разрешу!!! Держитесь оба, и ни слова больше про то, что вам можно, а что нельзя!

Машина трогается с места, на ближайшем перекрестке резко выполняет перестроение на встречку, и мы летим в обратную сторону. Именно что летим, потому как у меня от скорости и постоянного мотания туда-сюда при обгоне других авто начинает закладывать уши. Но весь дискомфорт поездки и гонки неизвестно куда уже не имеет значения.

– Поцелуй меня, – пересохшие губы двигаются с трудом. – Даже если это будет последнее, что я почувствую в жизни…

Легкий, почти невесомый поцелуй, который дарит мне Колин, становится запалом для той пороховой бочки гормонов, что была помещена в мое тело. Да! Пожалуйста, пожалуйста, только не отпускай меня, и обними еще крепче, чтобы я мог, наконец-то освободиться от разрывающих меня ощущений, прогнать боль наслаждением и беззаветно отдаться тебе.

– Я хочу тебя, – вцепляюсь в его плечи, бьюсь головой о крышу авто, но плевать. Куда более важным становится сесть мужу на колени и ощутить своими ягодицами и его желание. Да, с этим у мужа все в полнейшем порядке. Довольно ерзаю, чтобы еще лучше почувствовать, что не мне одному хочется продолжения. О да, Колин Сторм, теперь ты от меня никуда не денешься. Я так давно… так давно не чувствовал твоего запаха и позабыл, как он меня заводит.

Кажется, я говорю это вслух, потому что руки мужа, до этого меня лишь поддерживающие, чтобы я не ударился на резком повороте, становятся куда более настойчивыми, а поцелуи – требовательными. Не знаю, как он ухитрился в невозможной тесноте расстегнуть на мне штаны и усадить на себя верхом, но когда его ладони ложатся на голую кожу моих ягодиц и начинают их сжимать и растирать по ним выделившуюся смазку, я, кажется, взрываюсь еще одним оргазмом…

– Ребята, потерпите, еще буквально пара секунд, – первое, что я слышу, когда звон в ушах проходит. – А то мне даже завидно.

Разворот. Визг тормозов. Нас ощутимо дергает, но теснота и передний ряд сидений не дает вылететь через лобовое стекло.

– Выходим, быстро! – рявкает Фрэнки, открывая дверь. – Пароль на двери – чередование букв моего полного имени с последовательностью Фибоначчи.

Колин вытаскивает меня из машины и я вижу бесконечное море не то складов, не то гаражей, не то ангаров.

– Убежище? – Спрашивает Колин. – Ты серьезно, Фрэнки?

– Тут нет людей, – Морган так и не вышел из машины. – Значит, Хави легче. И он дотянет до получения помощи. Во-вторых, я нарушил уйму правил дорожного движения и засветился на бог знает каком количестве камер, так что полиция и скорая гарантированно будут у вас. Это только вопрос времени. А мое убежище оборудовано почище иного дома. И аптечка есть. У меня тут все очень круто – можно даже переждать апокалипсис. Кровать только мне не сломайте.

На этих словах мотор спорткара рыкает и Фрэнки Морган уезжает в неизвестном направлении.

– Эф, один, эр, один, эй, два… эн три, си, пять, ай восемь… Хави, потерпи, сейчас мы войдем внутрь, ты примешь лекарства и приляжешь до приезда врачей…

– Ты займешься со мной любовью? – я стою у стенки пресловутого убежища, держась за живот.

– Хави… – кодовый замок наконец-то поддался. – Помощь…

– Мне не нужна помощь. Врачи, полиция, лекарства. Мне нужен ты! – не знаю, больно мне от спазма или от разочарования. – Если не ты, то никого уже не будет, Колин… Пожалуйста... Меня все равно не довезут. Ни на машине, ни на вертолете. Чужих феромонов было слишком много…

Кажется, я вновь отключился, потому что пришел в себя уже внутри странного жилья. На той самой кровати, о которой говорил Фрэнки.

– Если ты боишься, что тебя посадят из-за моей смерти, то… – трясущимися руками приподнимаю один из жетонов, – тут написано, что я сам в ответе за нее. Пусть хотя бы один день я проживу так, как хочу. Колин, мы оба знаем, что я обречен. Но я не хочу жить годы с кем-то, кто мне противен, прошу тебя, любимый… Будь моим хотя бы сейчас.

– Глупый, глупый мой воробышек, – Колин, до этого запиравший дверь изнутри, оказывается рядом и берет мои руки в ладони. – Храбрый, честный, единственный мой… Я буду рядом и никуда тебя не отпущу, слышишь? И я весь твой уже давно…

После первого поцелуя все исчезает. Слова. Опасения. Сомнения. Оправдания и обвинения. Стыд. Обиды. Страх. Исчезают цифры медицинских отчетов. Исчезают суммы брачного контракта. Исчезает робкий парень со смертельным диагнозом. Исчезает надменный эгоистичный бизнесмен. Превращается в лоскуты одежда. Ничего не остается. Кроме альфы и его омеги. Омеги и его альфы, которые не существуют друг без друга… Ласки, сперва робкие, а потом все более дерзкие, стоны, прикосновения – все это для него. Ради него. Во имя него. Для альфы? Или для омеги? Или для пары? Для единого целого, для вселенной или для крохотной пылинки на ее окраине… Ради собственных хриплых вскриков? Ради восторга видеть, каким желанием горят глаза пары, когда касаешься его языком, везде, где хочется, Когда находишь вкус своей пары восхитительным, а размер – потрясающим, о чем не забываешь сообщить? Ради капелек пота, которые твой ненаглядный сцеловывает с твоего кончика носа после очередной сладкой судороги? Ради любви, которая скользит в каждом вдохе, движении, касании…

Я всхлипываю, когда язык Колина, обведя мошонку, спускается ниже, дотрагивается до самого чувствительного места и мягко толкается внутрь.

– Колин… – подаюсь навстречу, потому что… потому, что умру, если он остановится. – Хватит… я готов уже…

– Сладкий мой, – слышу жаркий шепот. – Дай мне попробовать тебя всего…

Кричу. Не могу сдержаться. Член ноет, но кончить не получается… Муж не дает мне это сделать, держа на грани... я… я просто возбужден и превращен в сжатую пружину, оголенный нерв, сгусток огня…Теряю самого себя, но, кажется, и рождаюсь заново…

– Да! – выгибаюсь навстречу пальцам, проникающим, растягивающим, ласкающим меня изнутри. Вцепляюсь в простыни, приподнимаю ягодицы и раздвигаю ноги как можно шире. – Колин, пожалуйста, сейчас…

Колин переворачивает меня на бок и прижимается к спине.

– Так тебе будет не очень больно, – целует меня куда-то в район лопаток, где самым непостижимым образом находится еще одна эрогенная зона, о которой я даже не подозревал. – Дыши глубоко…

– Нет, – выворачиваюсь. – Глаза в глаза. Я хочу видеть тебя…

Просьбу исполняют. Колин целует мои щиколотки и прикусывает кончики больших пальцев, прежде чем забросить мои ноги себе на плечи… Аххх…Больно.

Прикусываю губу, но не смею зажмуриться или попросить прекратить движение.

– Ты – чудо, – муж замирает, давая мне время привыкнуть к новым ощущениям. Я вижу, как по его виску стекает капля пота. И сдерживаться ему стоит немалых усилий.

– Я… со мной все хорошо, – невольно приподнимаю бедра еще выше. Он входит еще глубже. Мы близки как никогда раньше.

Мой альфа стонет и делает первый мощный толчок… Ах…Хорошшшо…Смазки так много, что боль проходит куда скорее, чем я мог предположить... А потом и вовсе становится ни до чего, лишь бы только не прекращался самый древний танец соединенных в единое целое тел… Поначалу медленный и тягучий, он меняется, стоит нам поймать ритм, приносящий обоим удовольствие. Движения ускоряются, делаются резкими, сильными, в них уже ничего нет от той бережной нежности, но ее и не нужно, потому что так, как сейчас – правильно, так, как сейчас – единственно возможно, и ради такого можно и умереть... от наслаждения…

…

– Хави! Хави!!! – ой, фу! А нашатырь-то зачем?

– Кхе, – закашливаюсь, – убери сейчас же эту гадость… Я что, живой?

Но переварить эту мысль мне не удается, потому что раздается громкий стук в металлическую дверь:

– Полиция, откройте!!!

====== Глава сорок пятая ======

– Лежи, сокровище мое, – муж пресекает попытку привстать. – Как ты себя чувствуешь? Что болит? Как с дыханием? Одышка? Жар?

Ну, как может себя чувствовать омега, который вот только что лишился девственности и от оргазма потерял сознание? С одной стороны, довольным и счастливым, что ему удалось пережить свой первый секс, и это примиряет с положенной по случаю болью и жжением в растянутом анусе, но с другой... Верные спутники феромонной непереносимости – затрудненное дыхание и ощущение горения на коже, пусть и стали слабее, никуда не делись…

– Кровотечение? – задаю встречный вопрос, потому что не в состоянии понять по ощущениям…между ягодиц мокро и скользко, но запустить руку под простыню и проверить – накатившая мышечная слабость не дает сделать даже такой малости.

– Нет, – качает головой Колин, охватывая мое лицо полным обожания взглядом. – У тебя «там» все в порядке, насколько позволяет судить мой дилетантский осмотр. Но мне не нравится, что ты такой горячий, воробышек. Как бы я ни хотел продолжения, нам стоит немного повременить. Убедиться, что все точно в порядке.

В дверь опять молотят.

– Откройте, иначе я открою огонь!

Колин встает, и я опять чувствую прилив возбуждения при виде голого мужа, разыскивающего хоть какие-то остатки одежды, чтобы открыть дверь настырному служителю закона. О, как же ты прекрасен, мой альфа. Только кто покусал твои плечи и расцарапал спину и все, что ниже нее и наставил таких ярких следов на шее? Я? Разве я мог? Пометить альфу? Не помню… А если сейчас начну вспоминать, то…хм… что там Фрэнки говорил про переждать конец света? Вот и проверим, сможет ли к нам сюда хоть кто-нибудь попасть.

Но мое любование заканчивается, когда до одурманенного сексом и любовной эйфорией мозга доходит, что Колин очень неловко двигает правой рукой, а повязка, закрывающая «царапину», пропиталась свежей кровью. Господи, какой я идиот! Думаю только о себе, а муж, тем временем, серьезно ранен.

– Это может подождать, воробышек. Продолжай лучше смотреть на меня жадными и голодными глазами, а не жалостливыми. Это лучшая награда и обещание, – Колин натягивает свои джинсы на голое тело и идет к бронированной двери. Жмет на какие-то кнопки.

– Представьтесь, офицер, и предъявите документы, – ох, ничего себе, неужели тут проведена связь? А я ничего не заметил ни снаружи, ни изнутри.

– Дорожный патруль. Офицер Ричардс. Сэр, откройте. Есть информация, что вы были на месте преступления…

– У моего супруга течка, и ему сейчас не нужны никакие контакты с посторонними людьми, – непреклонные и грозные интонации в голосе мужа заставляют содрогнуться даже меня. – Вызовите лучше скорую помощь.

– Сэр, у вас раненый? Открывайте дверь!!! – голос в селектор кажется каким-то детским, срывающимся, а потом я уже слышу и вовсе несусветное. – Арестованный Морган, назовите код двери, иначе я вас… Я вас посажу за соучастие в убийстве!!!

– Офицер Ричардс, меня зовут Колин Сторм, – теперь муж говорит так, как если бы успокаивал нервничающего ребенка. – У моего супруга, Ксавьера Сторма, тотальная непереносимость альфа-феромонов и в течку ему опасны контакты с другими людьми, кроме тех, кто подходит ему по запаху. Можете проверить его данные у службы спасения, – муж на память озвучивает цифры и буквы моих бирок, которых я и вовсе не помню. – Фрэнки Морган просто оказал нам услугу, отвезя сюда, чтобы предотвратить рецидив. Если он нарушил правила дорожного движения, это полностью моя вина. Готов ответить по всей строгости закона, но не раньше, чем у моего мужа закончится течка.

За дверью на некоторое время наступает тишина. Колин за это время успевает подойти ко мне, обтереть испарину с моего лица и тела и пару раз успокаивающе поцеловать, с обещанием не пускать сюда никаких посторонних альф, даже если они из полиции.

– Да, сэр, ваши слова подтвердились, но вам все равно нужно открыть дверь. В автомобиле мистера Моргана я обнаружил следы крови. Открывайте.

– Офицер, – взрыкивает Колин, – вы понимаете, что моего мужа убивают запахи неподходящих альф? За несколько минут. И это не шутки. Вы возьмете на себя ответственность за самочувствие моего мужа?

– Я… я омега, сэр, и если все правильно понял, не смогу навредить мистеру Сторму своим присутствием.

– Ах, ни… себе!!! – доносится голос нашего друга, вляпавшегося из-за нас же в неприятности с законом. – Меня арестовал патрульный омега на мотороллере. Я не смог удрать от омеги! Блядь!!! Ха!

– Арестованный Морган! Вы знаете, что бывает за дискриминационные высказывания и оскорбления сотрудников полиции при исполнении? Прекратите ухмыляться… Мистер Сторм, открывайте!!!

– Колин, – мне делается смешно от всей этой не такой уж смешной ситуации. – Давай откроем дверь. Я уже боюсь за Фрэнки… Я надену, маску, фильтры… Может, и дотяну до скорой?..

– У тебя течка, – Колин делает страшные глаза. – Я запрещаю. Никаких контактов. Я впущу сюда только медиков в защитных костюмах. И то, минут на пять.

– Тогда давай я поговорю с этим офицером сам, пусть убедится, что тут не требуется его участия и никаких преступлений, кроме превышения скорости, Фрэнки не совершал? Поможешь мне дойти?

– Сэр, – прерывает наши разговоры офицер Ричардс. – Мне только что сообщили, что сюда направлена машина из госпиталя Сен-Клер. Как только они будут здесь, вы откроете. И если я увижу хоть малейший признак того, что вы мне солгали…

– Да. Зададите все свои вопросы и зачитаете права, – Колин отключает связь и оборачивается ко мне. – Как сейчас твое самочувствие?

– Снова хочу тебя, – прикусываю губу после сорвавшегося признания. – Ой... Надо ждать, да? Пока врачи обследуют и все такое?

– Ждать, мой хороший, – он подходит к кровати и ложится рядом, морщась от боли в руке. – Прости.

– Тогда расскажи, – поворачиваюсь на бок, чтобы видеть его лицо. – Все с самого начала. Пока я окончательно не потерял голову от твоего запаха и нашей близости и не изнасиловал тебя, наплевав на медицинские предписания и парочку свидетелей, которые услышат все, чем мы тут займемся.

Мне кажется, или супруг умеет краснеть? Интересно, из-за моего признания или еще из-за чего?

– Ну… Хорошо. Четырнадцать миллиардов лет назад произошел большой взрыв, и образовалась наша вселенная…

Фыркаю. Вот уж не подозревал, что тридцатилетний альфа будет отговариваться детскими приколами.

– Боишься, что я тебя стукну, узнав правду?

Он подносит мою левую руку к губам и целует костяшки пальцев, вызывая этим нехитрым жестом волну возбуждения во всем теле. Эх… Скорая, скорей бы ты уже приехала и уехала обратно.

– Я был бы рад снести от тебя любые побои, если бы это помогло тебе простить меня. За то, что оставил. За то, что позволил обиде однажды взять верх и едва не потерял тебя навсегда. За то, что тебе пришлось испытать рядом с… – муж скрипит зубами, так и не решив договорить.

– Теперь все позади, – потираюсь щекой о его ладонь, желая повторить это движение не только щекой, но всем телом. – Я тоже хочу попросить у тебя прощения... За то, что усомнился и выбрал бегство вместо честного разговора. И за то, что позволил решить за себя, с кем мне должно остаться и не бороться за свой брак. Но мне важно знать.

– Я не смог тебя отпустить, воробышек. Когда ты мне позвонил и сказал, что сегодня вечером все перестанет иметь значение… Тогда я понял, что обманывал себя с той самой поры, когда решил, что уступлю тебя твоему истинному, лишь бы вновь не пережить тот ужас, который случился с тобой после моих ласк. Я оказался не готов делить тебя ни с кем другим, радость моя. А еще боялся. Боялся, что все кончено. Что у вас было достаточно времени для узнавания и ты принял австралийца как свою пару.

– Не упоминай, – корчу брезгливую гримасу. – Это был сущий кошмар.

Колин покашливает и выразительно смотрит на меня.

– Вы различаетесь последней нотой, – спешу пояснить и развеять сомнения мужа, который, оказывается, очень остро переживает насчет запахов. – И это очень существенное различие. Ты пахнешь… правильно. Я еще в день знакомства ощутил, какой у тебя восхитительный аромат…

Ну все, как мало надо альфе. Меня обнимают, зарываются носом в волосы и шепчут какую-то чепуху о том, что кое-кто сейчас – самый счастливый человек на свете.

– Мне сообщили, что ты поехал к Адамсу в отель. Я чуть не разнес квартиру Фрэнки, когда услышал такие новости. Не удивляйся. Дом без тебя – тюрьма, в которой я чуть не свихнулся. Я сбежал оттуда на следующее утро после твоего отъезда.

– И отправился меня искать?

– Да. Хотел увидеть тебя хоть мельком. Уйти, если бы ты и впрямь оказался счастлив рядом с этим альфой. Или забрать, если увижу хоть тень сомнения в твоих глазах.

– А я хотел сбежать, – вырывается у меня. – Потому что считал, что я тебе не нужен…

На этой фразе меня стискивают так, что у меня трещат ребра. Да. Теперь я знаю, что заблуждался. Точно, дорогой супруг. Только ослабь хватку…

– Вот. Раз я тебе не нужен, а мистер Адамс не нужен мне, но течка неизбежна, то проще провести с ним одну ночь и дальше спрятаться ото всех. Шмидт обещал помочь.

Взгляд Колина приобретает такое решительное выражение, что я спешу добавить:

– Согласен, плохой план. Но тогда он казался выполнимым. И уж точно не ожидал, что все так обернется…

– Я чуть не умер, когда увидел, где ты находишься и кто за тобой гонится. Если бы в клинике не перепутали адрес, я бы не допустил… А так пришлось лишний крюк делать.

– Как, и у тебя перепутали? Вот же…

– Что значит, тоже? И как убл… прости, как твой брат оказался в отеле?

Объясняю меры подстраховки, которые предложил Морстен и чехарду с адресами. Колин мрачно кивает, но не перебивает. Рассказываю о неудачном сюрпризе, который окончательно отвратил меня от Адамса. О резком начале течки и о том, кому ошибочно позвонил…

– Я убью их обоих, – кровожадно сообщают мне, а я вспоминаю слова Эйприла Форрестера о том, как он боится, что Маркус убьет Колина и сядет в тюрьму, а он, Эйприл, не вынесет разлуки со своей парой, и теперь понимаю, почему это так беспокоило омегу и теперь сам разделяю этот страх за своего любимого. – И к доктору Морстену тоже есть пара не самых приятных вопросов.

– А?

– Неважно, – устав от моих попыток положить на него ногу, Колин перетаскивает меня на себя целиком и целует в нос. – Паранойя на почве твоих приключений. Все. Никуда не денешься от меня, любовь моя. Больше никогда.

Мы целуемся долго, не торопясь, смакуя каждое мгновение, лаская друг друга языками, отдавая друг другу всю накопленную и не растраченную страсть, позабыв о том, что нужно потерпеть, подождать, пройти хотя бы минимальное обследование, так, что слышим стук в дверь далеко не с первого раза…

– Давай не открывать, – шепчу мужу на ухо, – пусть проваливают. Не портят воздух. Мне… Колин, мне легко дышать! Легче, чем было, когда я пришел в себя. А по сравнению с тем, как я чувствовал себя в отеле – так вообще… И… я конечно, хочу секса с тобой и как можно скорее, но никакой изматывающей боли не ощущаю.

– И ты не такой горячий, – не скрывая потрясения, Колин ощупывает меня, везде, где до этого он встречал болезненные и обжигающие участки. – Хави… Как?..

– Когда… когда занимаешься любовью с истинным, симптомы непереносимости либо смягчаются, либо совсем проходят, – голос срывается на писк. – Микки. Он мне говорил, что с ним так и было… Что-то происходит с нашим иммунитетом, причем тем быстрее, чем больше совпадение по коду. Пара – самое лучшее лекарство от моей болезни. Я верил, но и подумать не мог, что со мной такое когда-нибудь станет возможным… Колин. Я люблю тебя.

– Мистер Сторм!!! Если вы через пять секунд не ответите, я буду стрелять!

– Давай дадим им пять минут, – подмигивает мне Колин, аккуратно перекладывает меня на постель и укутывает в простыню. – Отдыхай, любимый. Скоро мы продолжим.

Тяжеленная рольставня начинает подниматься вверх, впуская вечерний воздух, наполненный посторонними запахами и чужими феромонами, от которых у меня сразу же начинает першить в горле. Со своего места я могу выхватить только кусочек темно-синего сумеречного неба и сине-красно-белые блики мигалки медицинского транспорта.

– Мистер Сторм, я офицер Ричардс и у меня к вам… Это что? Так, господа врачи, окажите раненому первую помощь…

Торопливые шаги и передо мной оказывается молодой высокий патрульный в темно-синей униформе. М-да, если бы не признался, что он омега, я бы решил, что это просто юный тощенький альфа, которому не повезло с фигурой.

– Мистер Сторм, как вы себя чувствуете? Медики прибыли. Вашего мужа сейчас осматривают… – он неловко, словно большая птица взмахивает руками и едва не обрушивает на себя стеллаж с инструментами и походной посудой. – Ой, простите. Вот. Ваша кислородная маска. Настоятельно требовали, чтобы вы ее надели. Вас заберут через минуту.

– Мне нужно сдать пробы на интоксикацию, – сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться неуклюжести истового блюстителя правопорядка и надеваю респиратор. – И я бы хотел остаться здесь с мужем, если все хорошо.

Омега, растеряв вдруг всю свою серьезность, смущенно улыбается и, интересуется:

– А… извините, а вы… просто такой диагноз… простите… Это правда? Мне тут арестованный рассказал…пока ждали скорую.

– Правда, – смахиваю непрошенную слезинку. – Колин Сторм моя истинная пара, иначе бы вы нашли тут истекший кровью труп.

– Поздравляю, – совершенно искренне радуется незнакомый человек моему счастью.

– Я бы сказал, что рано что-то говорить, не сделав нужных анализов, – фигура, с головы до пят укатанная в защитный костюм, возникает на пороге помещения. – Офицер, покиньте помещение, процедура требует максимальной чистоты.

Не могу понять, кто приехал. Голос вроде знакомый, а по фигуре не пойму. Кто-то новенький?

– Кто вы? – спрашиваю. – Из какой вы клиники?

– Госпиталь Сен-Клер, мистер Сторм. Свои.

– А будьте добры, документы? – настораживается Ричардс, заметив мое замешательство.

– В машине скорой мои документы. Идите, офицер, и все узнаете, а сейчас не стоит препятствовать оказанию помощи. Меня зовут Эрик Джонсон. А водителя Гарри Аффигнтон.

Точно. Вроде в четвертой бригаде дежурных были такие имена.

– Извините, – улыбаюсь я человеку, так и не поняв, кто скрыт за защитным костюмом. – Думаю, что со мной все хорошо.

Меня удостаивают кивком и скупым «давайте начнем». Обследование идет по протоколу – я напрягаюсь, только когда руки в перчатках касаются моих ягодиц.

– Вижу ссадины и мелкие кровоизлияния, – безучастно произносит доктор. – Высокая вероятность интоксикации. Вас нужно срочно доставить в госпиталь.

– Но… Но я хорошо себя чувствую.

Раздается писк интоксикационного тестера.

– Сорок девять единиц, мистер Сторм. Вам не место здесь, если вы не хотите умереть, – в душе все обрывается. Этого просто не может быть. Нет, неправда!!!!

– Я никуда не поеду, – яростно шепчу. – Я останусь здесь. Вон!!!

– Мистер Сторм, вы понимаете, чем рискуете? – Эрик Джонсон снимает очки и я вижу водянисто-серые близорукие глаза. Где-то я их видел. – Я понимаю ваше состояние и чувства. Но вы и меня поймите. Морстен с меня шкуру снимет, если мы не попытаемся снизить пока еще низкий титр интоксикации альфа-феромонами. Это всего сутки в стационаре и пара уколов. Разве что вы готовы перенести их прямо здесь и сейчас.

– Годится! – Колин, ради тебя и нашей любви я все вытерплю, только бы не разлучаться с тобой.

Мне кажется, но доктор ждал этого ответа. Он вновь надевает защитные очки, открывает свой чемоданчик с ампулами и достает два шприца.

– Ложитесь на живот, – черт, если бы не искажающий голос фильтр на маске врача, я бы решил, что Джонсон чему-то радуется. – Сейчас я все исправлю, мистер Сторм. И все будет так, как вы заслуживаете.

Переворачиваюсь и вдруг запоздало вспоминаю, что Эрик Джонсон… настоящий Эрик Джонсон – одноглазый, а эти блеклые зыркалки я видел где-то в другом месте…

– Не двигаться! – тишину разрезает ломающийся голос офицера Ричардса. – Руки вверх!

Вместо выполнения приказа, лже-Джонсон молниеносно разворачивается и обрушивает на патрульного незакрепленный стеллаж, а сам, подобрав пистолет, наставляет его на меня.

– Очень плохо не выполнять медицинских предписаний, мистер Сторм. Это сокращает жизнь. Прощайт…

Выстрелить он не успевает, потому что падает, сраженный в голову прилетевшим в открытую дверь… ножным протезом?

– Ричардс?! Черт тебя дери, пацан! Ты живой?!! – громовым голосом ревет Фрэнки, вваливаясь в убежище, держась за костыль. Откуда?

– Ах, ты, падла! – и альфа прыжком профессионального рестлера оказывается сверху на пошевелившимся лже-враче. – Хави, дай что-нибудь, ну хоть ремень, чтобы упаковать этого урода!!!

– Держите наручники, мистер Морган, – рука с тонкими пальцами высовывается из-за горы металла и бросает их точно в руки Фрэнки.

– Хави!!! – теперь уже на пороге возникает Колин со свежей повязкой на руке.

– Колин, эта гнида чуть не убила твоего мужа и офицера полиции при исполнении. Я тебе говорил, с больницей что-то нечисто… Ричардс, если ты живой, вызывай подкрепление!

Под стеллажом ойкают и шуршат рацией.

Сторм бросается ко мне: лицо бледное, губы трясутся, глаза совершенно звериные…

– Он ничего не успел сделать, – меня накрывает от осознания, что я сам просил сделать себе укол, который мог оказаться смертельным. – Ничего. Только сказал, что интоксикация слишком высокая, сорок девять единиц.

Муж берет отложенный тестер и бледнеет еще больше.

– Не сорок девять, Хави. В десять раз меньше. Четыре и девять. Это даже ниже нормы для обычных аллергиков.

– Обними меня, – никак не могу унять предательскую дрожь. – Обними и больше никогда не оставляй одного, любимый.

– Ч-ш-ш, – муж вытирает мне слезы и баюкает, как малыша. – Я здесь.

Меня целуют, заворачивают в теплое одеяло, как в кокон и не позволяют развернуться и посмотреть на то, что происходит за спиной.

– Арестованный Морган, вам будет учтено содействие полиции, – слышу краем уха.

– Лучше встать помоги. Костыль подай. Ну, на что ты так уставился, кареглазый? У меня два протеза выше колен и спортивная тачка. Что такого?

– Простите… – мямлит Ричардс.

– Лучше делом займись, – грубо перебивает Фрэнки. – Ты с чего на него кинулся вообще?

– Это не настоящий мистер Джонсон. Я документы посмотрел… А там, там рост шесть футов, а у этого пять и семь дюймов, вот и…

– Это ты через костюм определил? На глазок? Силен, офицер Ричардс, – слышу стон и сдавленное шипение. Похоже, задержанный пришел в себя.

– Вы имеете право хранить молчание… – пойманному зачитывают права. – Мистер Сторм. Вы могли бы сказать, знаком ли вам этот человек?

– Колин, ты этого типа узнаешь? – это уже Фрэнки.

– Я сейчас, – легко целует меня в висок супруг.

– Да, – я оборачиваюсь и поверить своим глазам не могу. Колин, ты тоже узнал?– Это…сейчас…это секретарь в приемной профессора Морстена. Как же его…

– Лайонелл Коннор! – с ненавистью ощеряется пойманный. – Но где же запоминать имена обычных людей таким, как ты! Как только ОН мог тебя выбрать! Ты запутал его, обманул, заставил поверить… а потом бросил ради никчемного мальчишки… Но теперь он оценит, теперь поймет, кто его любит на самом деле…

– По-моему, я слишком сильно его ударил, – пожимает плечами Фрэнки, – у этого типа крыша поехала.

– Колин… – шепчу, кивая, как китайский болванчик, потому что вспомнил эти рыбьи глаза, белесые волосы и узкие плечи. – Это не только секретарь профессора. Это мистер Поллак. Консьерж…

====== Глава сорок шестая ======

Потрясение от произошедших за какие-то считанные часы событий, как ни странно, идет моему организму на пользу – я относительно спокойно переживаю приезд полицейского подкрепления и дотошные расспросы, прежде чем начинаю чувствовать, что превращаюсь в озабоченное сексом создание.

– Скоро, Хави, – Колин поглаживает мои пальцы в надежде успокоить, но касание альфы действует на течного омегу как угодно, но только не умиротворяюще.

Сдержать стон не удается, равно как и удержаться от того, чтобы не переложить руку Колина на свой ноющий член, скрытый свободными штанами, нашедшимися в запасах Фрэнки. А-а-х, сейчас…

– Тут твои прикосновения куда нужнее, – заявляю, лаская себя его рукой, совершенно не обращая внимания на рябого полноватого детектива, который записывал показания, а теперь угрожающе покашливает и что-то там бормочет про нарушение общественного порядка. Плевать.

– Сэр, вас же предупредили, что это у меня первая течка без препаратов, – гнусаво бормочу я из-под кислородной маски, радуясь, что для подстраховки в моем носу еще и парочка мощных фильтров стоит. – Отпустите, а то я накинусь на вас. Вы же такой аппетитный, халвой пахнете… Даже защитный костюм слабо помогает.

Колин взрыкивает, ошарашенный признанием полицейский хватается за флакон с аэрозолем, чтобы не провоцировать озабоченного омегу и его ревнивого альфу… но моему телу уже все равно, оно и так слишком долго терпело. Ни о чем, кроме горячей скачки на твердом члене, думать не могу. А на полюбившуюся кровать меня не пускают. Как же, место преступления.

– У меня уже в штанах мокро, – доверительным шепотом продолжаю свои признания следователю, – смазка, знаете ли, выделяется такими… толчками, что ли? Схватками? А соски жутко раздражает ткань футболки. Как думаете, если я ее сниму, мне станет легче? Или на воздухе они еще больше возб…

– Хави! – глаза мужа не просто предостерегающе поблескивают, в них горит очень опасный огонь.

– Прости, любимый, но лучше я буду озвучивать, что со мной происходит. Это хоть немножечко воскрешает остатки моего стыда и не дает голове окончательно поддаться дурману инстинктов.

– Черт с вами! – сдается детектив. – Подписывайте здесь и здесь и проваливайте куда хотите! Устроили тут!

Как только он получает необходимое, то с видимым облегчением покидает машину скорой, в которую меня поместили под предлогом получения медицинской помощи и относительно чистого воздуха.