Текст книги "Контрактный брак? Как бы не так! (СИ)"

Автор книги: Таисия Мик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

– Точно, – стискиваю зубы.

– И какая же?

– Э… сейчас, – лихорадочно пытаюсь припомнить, но почему-то не получается. – Шоколадом точно не пахло. Ой, простите, доктор, я все время забываю, что восприятие запахов – крайне субъективная штука. Четвертая нота различалась.

Доктор снимает очки и в задумчивости прикусывает одну из дужек.

– Не хочу тебя понапрасну обнадеживать, Хави. Но одна птица в руке стоит двух в кустах. Не отказывайся от общения со Стэнли. Дай ему шанс. И себе. Мое мнение ты знаешь. Пойдем, он уже, наверное, заждался.

– Вы извините, – качаю головой, – но я так не могу. Мне нужно позвонить мужу. Он должен узнать это от меня. Скажите мистеру Адамсу, что мне стало нехорошо.

– Какой же ты все-таки еще ребенок, – хмурится док, но выпускает через запасный выход и я оказываюсь в служебном коридоре. – Сегодня и, в самом деле, с тебя достаточно. Но завтра ты проведешь в компании Стэнли минимум полчаса.

«Это если мне муж позволит, – ехидно думаю про себя, прокручивая в голове сцены подозрений в неверности. – Он даже к Шмидту ухитрился приревновать и лоток с лазаньей принять за ужин для двоих...»

Я таращусь в окно на вечернее августовское небо и сжимаю телефон в руке.

Незамысловатый план позвонить мужу, поговорить с ним о том, что случилось, извиниться за недоверие и попросить забрать меня прочь от «идеальных» партнеров и секса в медицинских целях, с треском провалился. Абонент не доступен, оставьте сообщение. И так уже двадцать шесть раз. Уговариваю себя, что, возможно, он занят. Что его нет в стране. Что… Да все, что угодно. А чего, собственно, я хотел? Я сам сбежал. Сам отключил телефон. Теперь самому и расхлебывать.

На сорок восьмом прослушивании безукоризненно вежливого голоса, сообщающего об отсутствии абонента, решаюсь-таки последовать его совету и надиктовать все, что я хочу сказать:

– Привет. Э-э-это Хави, – перевожу дыхание и прокашливаюсь. Не люблю разговоры в пустоту, но раз больше ничего не остается… – Я… то есть… есть новости. Доктор познакомил меня с человеком… кхм… альфой, чей код совпадает с моим… Колин, пожалуйста, приезжай. Я… я сам не свой от этого запаха, а док почему-то не говорит мне про твои предварительные тесты. Говорит, что только ты можешь сказать результат. Прошу тебя. Пока не стало поздно и я окончательно не съехал с катушек от этих феромонов… Колин, док уговаривает меня… Но я не могу. Я замужем за тобой. Я не могу… так. И твой запах. Я ведь тоже его чувствовал… Розмарин, амбра, черный перец и еще что-то… не могу вспомнить, пока не обниму тебя… Пожалуйста, помоги мне.

Телефон издает тройное попискивание и отключается. Надо же, посадил батарею этой вереницей звонков, а ведь только что подзарядил.

Лезу за проводом. Включаю. Жду. Никакого ответа. Иду в ванную, чтобы сунуть голову в холодную воду. Наговорил какой-то ереси, точно, свихнулся. Внезапно до слуха доносится мелодия звонка. Бросаюсь вон, но неудачно поскальзываюсь на плитке и едва не падаю. Но и этой заминки хватает, чтобы пропустить звонок.

Сердце замирает при каждом новом долгом гудке. Пять, шесть, семь… Неужели и сейчас, после восьмого мне ничего не останется, как положить трубку?

– Слушаю, – судорожно всхлипываю, услышав родной голос.

– Колин. Колин, прошу тебя… – как назло, ни одной внятной мысли в голове. – Я не могу быть с другим… ты – мой муж.

– Это легко исправить, – что? Нет-нет-нет! Ты ничего не понял!

– Я не хочу ничего исправлять, – в горле точно наждаком прошлись. – Я люблю тебя. Никакие посторонние альфы меня не интересуют.

Когда я дослушиваю ответ до конца, то уже не понимаю, у меня мокрое лицо из-за неотжатых волос, или я плачу.

А наутро отвечаю профессору Морстену согласием c его мнением и иду на ланч в компании Стэнли Адамса.

====== Глава сорок вторая ======

Набираю в грудь побольше воздуха, распрямляю плечи и:

– Стэнли, мне кажется, мы… слишком разные. Даже восприятие твоего запаха за эти дни притупилось, и я не чувствую такого влечения, как в первый раз… И я не готов уехать с тобой в Австралию… и заниматься сексом тоже…

Тьфу! В этот раз репетиция отказа мистеру Адамсу выглядит еще более натужной и вымученной. Моя физиономия в отражении зеркала жалко улыбается, тело выглядит зажатым, а голос в очередной раз дал петуха, стоило представить этот самый секс в больничных стенах и на контрасте вспомнить мой единственный опыт и бурный оргазм в объятиях мужа. Проклятье! Колин Сторм, твои благие намерения вымостили не дорогу, а автобан, по которому меня несет, словно на гоночном болиде, прямо в пекло.

«Воробышек... – слова сами всплывают в голове, вызывая пульсацию в висках и сосущее чувство в груди, – я мечтал оказаться для тебя единственным, но близость со мной тебя убьет. А я настолько трус и эгоист, что до ужаса не хочу хоронить своего любимого, если у него есть шанс на долгую и нормальную жизнь с подходящим человеком… »

– Тук-тук! – прерывает мои воспоминания жизнерадостный голос, а его владелец широко распахивает дверь в мою палату. – Опять множишь морщины на лице? Иди ко мне, доктор Стэнли знает, как облегчить твои страдания.

– Привет, – подставляю щеку для дежурного поцелуя и изворачиваюсь при попытке альфы поцеловать меня в губы, так, что второй «чмок» приходится на подбородок. К счастью, профессор Морстен оказался прав – запах «истинного» через дюжину свиданий не вызывает во мне уже и четверти тех чувств, что возникли при первой встрече. Я в состоянии контролировать себя и не набрасываться на Адамса, как коала на эвкалиптовые листья. – Просто задумался, не обращай внимания.

– Опять о муже? – Стэнли плюхается в кресло и включает телевизор. Отчего-то он не может разговаривать в тишине, ему нужен фоновый шум. – Малыш, ты слишком загоняешься. Или этот тип не дает тебе развод? Забей. Сейчас не средневековье, чтобы твой замужний статус помешал нам сделать тебя счастливым.

– У меня есть чувства, – не удерживаю язык за зубами, но Адамс лишь снисходительно фыркает.

– До первой течки, солнышко. Потом ты сам посмеешься над тем, каким дураком был. Против природы не пойти, какой бы умной ни была голова. Расслабься и отпусти все эти мелодрамы. Скоро все будет хорошо.

Киваю, потому что продолжать разговор нет ни желания, ни особого смысла. Наверное, он прав. Загоняюсь, много переживаю, а надо просто расслабиться. Сесть рядом, вдохнуть запах, позволить себя обнять и приласкать? Дать себе шанс на жизнь и закрыть глаза на раздражающие недостатки австралийца? Авось, привыкну и к фамильярности, и к обесцениванию моих чувств, и желанию меня переделать? Страсть, секс и подходящий запах все спишут. Надеюсь. Тем более, что… нет, я не буду думать о своих чувствах к Колину, иначе никакой шанс на жизнь не будет иметь для меня значения.

Присаживаюсь на подлокотник кресла и тут же оказываюсь перетащенным на колени к Стэнли.

– Мой сладкий омежка захотел ласки? – одна рука альфы удерживает меня за талию, а вторая ловко лезет под футболку и начинает гладить живот, как бы невзначай задевая пах. В сочетании с ароматом альфы – очень чувственно, и я невольно потираюсь своими бедрами о его. Закрываю глаза, чтобы лучше сосредоточиться на ощущениях, но…

– Как сегодня чувствует себя твоя пульсирующая дырочка?.. – ну зачем?... Стэнли мало меня ласкать, он еще хочет поговорить. – Ты использовал мой подарок? Или не разобрался, как, что и куда вставлять? А, может, спасовал перед размером? Малыш, так мой размер еще больше. Надо готовиться, чтобы все прошло хорошо. Вы, омеги, просто животными становитесь, когда у вас течка, и если твоя попка не будет хорошенько разработана… Кси, я не хочу оставаться в больнице хотя бы один лишний день, даже ради накладывания швов. Мы уедем сразу же, как течка закончится.

Вот надо иметь талант, чтобы за считанные секунды испортить весь относительно романтичный настрой. Подарок, блядь. Себе засунь эти секс-игрушки, куда захочешь. Животные, на хуй. А ты тогда кто? Зоофил? Кси?.. Исковерканная первая буква моего полного имени? Это какой-то лютейший ебаный стыд.

– Меня. Зовут. Хави, – цежу сквозь зубы. – Не надо называть меня странной кошачьей кличкой.

– Да ладно, что за обидки? У пары должны быть прозвища друг для друга и их самых сладких частей тела. Тебя муж как-нибудь ласково называл?

– Какая теперь разница?

– Значит, не называл, – и как я в первую встречу подумал, что улыбка у Адамса обаятельная? Нифига. Самодовольная ухмылка альфы, который прекрасно понимает, как действует на противоположный пол. – А как бы ты назвал мой член? Мистер Биг, м?.. Ладно, не хочешь, как хочешь. Но ты же завелся, да, мой маленький, стоило шепнуть тебе пару слов про твой хлюпающий грот, а?

– Нет! – вырываюсь, стоит альфе только коснуться пояса моей пижамы. – Хватит! Ненавижу эвфемизмы.

– Ну, малыш, – укоризненно тянет он. – Так дело не пойдет. Я ж не виноват, что тебя нельзя вытащить на свидание или в ресторан, чтобы провести время с толком, не касаясь темы секса. Вдруг тебя накроет в общественном месте и тебя придется отъестествовать в ближайшем закутке? Что тут делать в четырех стенах и койкой посреди комнаты, кроме того, что мы делаем сейчас? Да и вообще, ты – болен, и вариантов, кроме меня, у тебя нет. И, заметь, я готов ждать, терпеть твои заморочки по фиктивному мужу и сдерживать свое желание, пока ты не готов. Но ты и не готовишься. Ты даже кольцо с пальца никак не снимешь.

Снимаю и сжимаю обручалку в кулаке. Да. Стоило это сделать еще по возвращении сюда. А теперь улыбнись, Хави, и смени тему, чтобы не поссориться с истинным. Он прав, тебе без него кранты.

– Чем я пахну, Стэнли? Что такого в моем запахе, что ты сдерживаешь свое желание?

– Пассифлора, Кси. Едва уловимо. Плод страсти, ежик мой колючий. Очень сексуальный, когда так сердито смотрит и пофыркивает. Достаточно? Или базовую ноту белой розы тоже называть? Так ее почти не слышно.

Достаточно. Хотя, конечно, разочаровывает, что он различает меньше, чем я в его аромате. Но Морстен сказал, что такое бывает и что мне не стоит зацикливаться на субъективных ощущениях, когда определяющим является результат теста на совместимость.

– Течка все исправит, малыш, – подмигивают мне. – Тогда я прочувствую твой запах от первой до последней ноты. Не грузись. Я неудержимо захочу тебя, даже если от тебя будет пахнуть жжеными покрышками, ведь ты моя пара.

А кто тебя знает, пара ты, или нет. Анализы анализами, но... Не так я представлял себе общение с парой, не так. Где нежность, где забота? Ревность, в конце-концов. Мое желание я ощущаю скорее как назойливую помеху, даже если мне и приятно. Словно крошки в кровати – что-то не дает покоя, постоянно царапает, а начинаешь искать, что – все придирки настолько мелки, что и внимания не стоят, но...

Когда в палате раздается телефонный звонок, альфа берет трубку и, быстро шепнув мне «поговорим позже», выметается из палаты, я дико радуюсь и запираюсь в ванной с единственной целью – смыть с себя запах «истинного», вызывающий у меня своей последней нотой изжогу.

Черт, я опять не решился сказать, что не хочу никакого секса с ним! Забыл, когда на коленках сидел и позволял себя щупать? Ну что я за человек… Но завтра, завтра непременно скажу. Не мой это альфа. Всё. А я просто уеду. Попрошу Шмидта спрятать меня так, чтобы никто не нашел. Я имею право быть несчастным на своих собственных условиях и прожить, пусть мало, но так, как хочется. К черту любовь и к черту болезнь!

Ага, хочешь рассмешить богов, расскажи о своих планах. Наутро мне стало плохо. То есть, хорошо, но плохо. Течка. Я проснулся в пять утра от бурного окончания сна, в котором безудержно трахался с... альфой. И все бы ничего, если не знакомые с девяти лет тянущие спазмы в животе. Хлопковая пижама вдруг стала дико раздражать тело, пришлось раздеться и тут-то я и увидел пятна на штанах. Смазка. Провожу рукой между ягодиц – не может быть… м-м-м… как хорошш-шо… Нет, плохо, потому что… потому что пальцев не хватает, и пальцы…это неправильно… Нужно что-то более толстое и крепкое…

Стоп, Хави, не надо волноваться, а то будет еще хуже… так, а откуда пахнет…О-о, Стэнли забыл куртку, м-м-м... ах…, так, где там эти его штучки…Подарок…да-да-да… О, с чего же мне начать, прежде, чем добраться до младшего брата Мистера Бига?.. Зря, совершенно зря я вчера оскорбился…

На мое счастье, разума я лишился уже после того, как нажал кнопку экстренного вызова врача. Дежуривший в ночь Морстен застает меня в очень приглядном положении… и успевает отобрать у меня анальную пробку, пока я ее в себя не засунул.

– Это пока начало, Хави, – доктор Морстен вводит мне в руку легкое успокоительное и в мозгах почти мгновенно проясняется. – Не волнуйся, все идет по плану. Через четверть часа тебе станет легче. Через четыре часа почувствуешь чуть более сильный цикл спазмов и выделения смазки, и мы повторим успокоительное. Но дальше – дороги назад не будет. Останется часов двенадцать до начала полноценной течки.

– Но я не готов! И…и вдруг у меня все равно начнется конфликт?

– Анализы на совместимость дают погрешность не более двух процентов, а лекарствами мы сможем скомпенсировать легкую стадию несовместимости, до пяти процентов. Хави, решайся. Не хочу говорить, сейчас или никогда, но ситуация именно такая.

– А что, если пережить самому течку, используя игрушки? – Кровожадным взглядом провожаю медбрата, уносящего коробку с пластиковыми и латексными приблудами.

– Хави, без альфы тебе легче не станет. Тебе нужны феромоны человека другого пола, полученные через секс. Игрушки, даже если и дадут тебе разрядку, лишь усугубят твою чувствительность. Нельзя. Руки бы оборвать тому, кто их тебе притащил.

– Это Стэнли.

– Идиот! – не удерживается доктор. – Ох, прости, Хави, но…

– Знаю. Анализы прежде всего. Течка и истинность все спишет, да? Примирит со странностями характера, дурными привычками и необычными увлечениями?

– Ты будешь жить. Остальное не так уж важно. Уж поверь мне, сынок, – да верю я. И вы не один такой, желающий мне долгой жизни из-за того, что любите и привязались. Только от этого так тошно… Я считал, что люблю мужа, и брачные клятвы – не пустой звук, кто бы что ни думал. Но с другой стороны – это ведь я был готов засунуть себе в задницу кусок вибрирующего пластика, забыв обо всех умных словах? И как легко их произносить, когда попустило от болезненной тяги оказаться под самцом с правильным запахом и желания как можно шире раздвинуть перед ним ягодицы. Господи, как себя понять…

– Тогда… Можно, я хотя бы сделаю это так, как мне хочется? Не в больничных стенах?

– Конечно. Я распоряжусь, чтобы в отеле, где проживает мистер Адамс, сняли номер для нашей экстренной бригады. Парни подежурят, но не побеспокоят вас, если все пройдет хорошо.

– А если все пройдет плохо? Если я истеку кровью под ним?

– Хави… не начинай.

– Нет, док, вы не поняли. Тогда отель вызовет полицию и неплохой, в общем-то, человек пострадает за непредумышленное убийство?

– Уверен, что ничего не случится, но раз тебе так будет проще, то я дам тебе еще один код, – доктор дотрагивается до моей цепочки с бирками, которые я теперь никогда не снимаю. – Что твоя смерть в результате посткоитального кровотечения является результатом болезни, а не изнасилования или убийства с особой жестокостью.

– А что, у вас и такие бирки есть? Вы не шутите?

Док машет на меня рукой. Мол, нашел о чем думать. Но алюминиевую бляху с дырочкой приносит.

Я остаюсь один. На часах половина седьмого. Заснуть не получается. Кручу в руках телефон. После того разговора я удалил все контакты Сторма. Но десять цифр намертво врезались в память. Набираю. Стираю. Еще раз. И снова стираю. И все-таки звоню, сам не знаю, зачем. Автоответчик. Пускай. Гордость и обида поднимают голову. Отпустил меня к другому, потому что любил? Потому, что предварительный тест оказался недействительным по какой-то неведомой причине? Чушь. Альфы борются за свое до конца. Но теперь плевать.

– Ты оказался прав, – шепчу я в молчащую трубку. – Мои чувства к тебе перестанут иметь значение уже сегодня вечером. Прощай.

Я сижу на кухне Шмидта и грею ладони о кружку с мятным чаем.

– Дела-а, – говорит авиатор, – ты уверен?

За что люблю его, так за то, что многое можно не проговаривать, все скажут мои недомолвки, пожимания плечами и хмыканья. Причем, капрал может и по телефону прекрасно догадаться о том, что у меня на душе. Как догадался и сегодня, когда я, пережив второй приступ псевдотечки, позвонил ему и поинтересовался погодой и вообще, делами. Через два часа его брутальный армейский ретромобиль стоял под окнами госпиталя и, уж не знаю, чего он пообещал профессору, но меня отпустили, только попросили не подводить всех и приехать в отель к Стэнли к восьми вечера, чтобы подстраховаться. Так что я очутился в родной стихии и даже поднялся в небо на «сессне». Получив заряд адреналина и позитива, я наконец-то смог поведать своему другу о той яме, в которой оказался, хотя до этого срывался либо на слезы, либо на маловразумительное блеяние.

– Да, – опускаю взгляд на чаинки и листочки мяты. – Мы не сойдемся с человеком, который дарит вибраторы, называет меня Кси и является воинствующим вегетарианцем.

– А Сторм? – потирает левый ус Шмидт. – Он заслуживает такого? Ты исчезнешь для всех, Хави. Придется сменить имя и жить практически на нелегальном положении. А он, как я понял, пусть и готов отдать тебя другому, но вовсе не жаждет потерять тебя насовсем. К тому же его могут обвинить в твоем похищении или даже убийстве… Да и родители твои не преминут воспользоваться ситуацией в свою пользу.

– И что ты предлагаешь? – планы бывают гладкими только в воображении. О предках и их конфликте с мужем я совершенно не подумал.

– Поговори с австралийцем. Если бесполезно – проведи с ним одну ночь. А утром можно и сбежать, если поймешь, что течка в постели с истинным ничего не изменила.

– Почему не сейчас?

– Документы быстрее, чем за полсуток, я тебе не выправлю. И надо наличных денег поискать в старых запасах… Люди нужны, чтобы ложный след пустить. Как тебя звать-то будем?..

Капрал лишь усмехается, услышав псевдоним, но одобрительно кивает.

Я покидаю аэроклуб на своей малолитражке. Шмидт до города держится рядом. А мне так хорошо от того что я, наконец-то взял жизнь в свои руки и играю по собственным правилам, что на первом же светофоре звоню в «Холидей Инн» и прошу соединить с номером Стэнли Адамса. На что мне отвечают, что я ошибся, и такого постояльца у них нет. На мое замешательство и объяснение ситуации, что я звоню жениху, который сообщил про отель и номер комнаты, мне любезно сообщают, что в городе три отеля их сети, и если мне угодно подождать, мне сообщат, куда ехать. Да уж, мне ехать совсем в другую сторону. Так, а если и в больнице перепутали гостиницы точно так же, как и я? Звоню. Точно, секретарь забронировал номер в третьем отеле и бригада уже там. Ой, цирк. Морстен заикается было о возвращении в госпиталь и приглашении туда Стэнли, но я решительно отказываюсь.

– Док, вы же сами сказали, что с таким уровнем совместимости мне даже больно не будет.

Ладно. Вот и отель. Паркуюсь, едва не задев столбик. Вхожу, уточняю расположение номера у клерка-регистратора и прошу, протянув пятидолларовую купюру, не сообщать о моем прибытии «жениху». Половина девятого на часах. Скоро. Поднимаюсь на пятый этаж, дохожу до двери с цифрой «511». Принюхиваюсь. Да, Стэнли здесь. Черт, и впрямь течка скоро, уж очень отчетливо чувствую запахи. Стучусь. Ну все, теперь поздно отступать и бояться.

– Я же повесил табличку «не беспокоить»! Кси? – вид альфы более чем красноречив: россыпь засосов по шее и груди, эрегированный член, не скрываемый намотанной на бедра простынёй, встрепанные волосы… А еще от него пахнет омегой с запахом клубничной жвачки и зефира. – Это не то, что ты думаешь… Ты… ты пойми… после того, как ты потечешь, мне уже станет ни до кого, кроме тебя.

– А сейчас ты альфа, у которого есть потребности…

– Как мне с тобой повезло, – расплывается в улыбке этот мудак. – Подожди в лобби, хорошо?

– Ну сколько мне ждать?!– доносится из глубины номера чей-то визгливый голос. – Мистер Биг, твоему вомбатику очень хочется, чтобы его попку накачали вкусной спермочкой.

«Точно, зоофил», – флегматично отмечает мой мозг, а левая рука сама выбрасывается для коронного удара… После которого «истинный» улетает внутрь номера, а меня скрючивает пополам от спазма. Началось…

====== Глава сорок третья ======

Уйти… надо срочно уйти… Или хотя бы захлопнуть дверь, пока Адамс валяется в отключке, а его животное не подняло крик на весь этаж… Черт… живот тянет и…

Меня выворачивает остатками наспех перехваченного перед отъездом в город сэндвича. Дыхание перехватывает, а жар, до этого собравшийся в паху, огненными волнами расходится по телу.

Бля… если не решусь на секс с этим куском дерьма, то умру прямо здесь, потому что обоняние взбесилось, и я чувствую не только аромат пары, но, кажется, запахи всех альф, живущих на этаже… Никакие успехи в лечении не спасут меня от приступа непереносимости чужих феромонов, когда ими напоен воздух… Слишком людно… А если решусь… нет, лучше сдохнуть…

… Надо вызвать, надо вызвать врача… может, еще успеют. Пальцы дрожат. Мне никак не провести нужную ломаную и разблокировать телефон, перед глазами плывут цветные пятна… Вроде удалось… Нет, не пойму…

– Пожалуйста… – выдыхаю в трубку после того, как на том конце принимают звонок, – заберите меня отсюда… ничего не вышло. Я не смогу…течка… Холидей Инн на Ривер-стрит, пятый этаж, комната пятьсот оди…

– Какой же ты сладенький, – только не это… очухался, урод… – Ну, мой боевой кенгуренок, иди к своему укротителю… Пахнешь ты отпад, я таких еще и не чуял… и совсем даже не пассифлора, а…

Но меня рвет еще раз, стоит этому хмырю поднять меня на ноги, торжествующе смерить взглядом, задержавшись на шортах, которые, судя по ощущениям, уже ничего не скрывают…

 – Ах, ты, блядь, – брезгливо морщится он, но ослабевает хватку, и мне хватает сил и злости еще на один удар, который приходится точнехонько в пятак.

А теперь беги, Хави… Беги, что есть силы… В машине есть кислородная маска и фильтры… до госпиталя дотянешь… Надо только выбраться и не поддаваться запахам…

– Ты допросился, – меня хватают за волосы, втаскивают в номер и ставят на колени, после чего с бедер Адамса падает перепачканная простыня и, кажется, сейчас я познакомлюсь с мистером Бигом… раздается гулкий удар. Альфа заваливается на меня… Господи…

– Братан, – меня тормошат и бьют по щекам, – вставай, братан. Уходить надо.

– А… Ты кто?

– Вомбат, – мелкий тощий веснушчатый омега с неприметными чертами лица презрительно ухмыляется. – Или ты с этим любителем природы останешься? Знаешь, не советую, даже от безысходности или за большие деньги… Кстати, об оплате…

Я смотрю, как омега обшаривает карманы брошенных возле кровати штанов, достает оттуда бумажник и деловито бормочет:

– Хмм, пятьдесят за час, всего три часа, плюс компенсация за моральный ущерб, звероёб херов… итого пятьсот. Все.

– Пошли, течной… – ага, это уже мне… Пытаюсь встать на ноги, но бедра пробивает судорога. Ничего не могу с собой поделать, кроме как встать на четвереньки и содрогнуться в неожиданном оргазме…– У-у-у… как тебя колбасит-то… В первый раз, что ли?

– Почти…– произношу одними губами. – Пожалуйста, помоги добраться до больницы Сен-Клер…

– На! – перед глазами оказывается баллончик с нейтрализатором. – Не мешкай, братан, а мне пора, не хочу проблем с копами из-за этого ушлепка. В конце коридора грузовой лифт, спустишься и пройдешь наружу через прачечную. Бывай, течной. Ты меня не видел – я тебя тоже. Да, пахнешь, и правда, супер. Даже меня заводит. Лан, молчу, я таких милах-девственников не трогаю.

– Ты же омега… вроде?..

– Ну-ну, – мой невольный спаситель исчезает. А я, вылив на себя половину флакона, ползком преодолеваю расстояние до двери. Уф, никого. И вроде отпустило. Ну да, зато теперь штаны в пятнах и спереди, и сзади… Лифт. В лобби нельзя. Там слишком много посетителей, а мне и в компании с одним, даже подходящим, альфой, дурно. Сглатываю стоящий в горле комок. Плохо дело. Оно начало опухать из-за обилия чужих ароматов и обостренной чувствительности… Быстро… грузовой лифт и прачечная… Точно, там наверняка есть средства для обработки тканей. И работают там беты и омеги, в основном. На меня никто не позарится и я смогу полноценно вздохнуть.

Но мне не везет: новая волна возбуждения накрывает уже через десяток шагов. До спасительного грузового лифта еще уйма запертых дверей… Ахх… Чувствую во рту кровь от прокушенной губы. Судороги, в которых мое тело извергает смазку и сперму, куда болезненнее и ничего общего с наслаждением не имеют… Мне больно, а кричать и звать на помощь нельзя…

Встаю… Осталось всего две двери. Как же плохо… надо позвонить… еще раз. Блядь, телефон! Неужели выронил? Или его упер этот вомбат? Паника отдается шумом крови в ушах. Нет, не вернусь, а то там и останусь. Сколько ж примерно времени прошло с моего прихода сюда? И где врачи, которым я позвонил? Или все-таки не позвонил?

Краем уха слышу сигнал прибытия пассажирского лифта. Оглядываюсь. О, только не это… Бежать, Хави! Молочу по кнопке лифта, но не слышу ни звука. Папочки…

– Ты мне позвонил, дорогой! – Грэм подбирает утерянный на полпути телефон и засовывает его в карман штанов. – Я говорил, что сам ко мне придешь, как припечет. Ну, куда же ты… самый лучший в мире брат всегда тебя выручит. Некуда бежать, мой желанный.

– Нет! – отчаянно ломлюсь в запертые двери, пока брат ленивой походкой движется ко мне. – Никогда.

Удача! Одна из них поддается, я оказываюсь в комнате уборщиков. Но…, но как ее запереть?! Подпираю всем, чем под ручку попадется. Эх, слишком хлипко и надолго не задержит.

Спасение оказывается ловушкой… Нет! Больше никогда он ко мне не притронется… Бегу к окну. Пожарная лестница. Давай, Хави, шанс один на миллион! Тут декоративный выступ широкий, сможешь дойти до лестницы. А Грэм всегда боялся высоты… Перекидываю ногу через подоконник, когда брату, наконец-то, удается пробиться через наспех наваленную баррикаду из тележек с грязным бельем.

Между третьим и вторым этажом меня накрывает еще раз. Оступаюсь и кубарем качусь по железным ступеням… Удар. Больно… почему-то темно… Меня хватают чьи-то руки. Ощупывают. Крепкие руки… Запах… Нет его. Господи, пожалуйста, пусть все закончится…

– Вы бета? – спрашиваю наугад в темноту, перемежающуюся зелеными и розовыми пятнами. – Помогите, у меня течка, но мне нельзя пережить ее с альфой… Мой подходящий по феромонам партнер оказался не истинным, а скунсом… А муж – идиотом, решившим, что мне без него будет лучше… И вместо помощи я случайно вызвал своего брата, а он… он чуть не изнасиловал меня, понимаете? Только я сбежал от него по лестнице…

Оглушающий хлопок выстрела и визг отскочившей от железных перил пули заставляют меня заткнуться и распахнуть до этого момента зажмуренные глаза.

– Колин?.. Колин!!!

– Прижмись крепче, остался один пролет, родной. Голову никуда не высовывай. Сейчас все кончится, – он через силу улыбается, а я вижу черные широченные зрачки и неестественно бледное лицо. – Как спустишься, бегом к оранжевому спорткару. Не мешкай, слышишь?

====== Глава сорок четвертая ======

Бежать. Мыслей нет. В кровь выброшено столько адреналина, что остановиться и подумать не остается ни времени, ни возможности. И симптомы течки отступили на второй, нет, десятый план... Как только мои ноги касаются асфальта, припускаю, как никогда в жизни не бегал. Слышу еще один выстрел, после которого вся какофония уличных звуков для меня выключается. Да и все вокруг теряет четкие очертания, кроме оранжевого пятна, к которому, я помню, надо добежать. Так просил… Так кто-то просил…

Колин! Выныривание из странного состояния возвращает мне способность слышать и видеть, но от неожиданности я запинаюсь, и упал бы, если бы не приоткрытая дверь машины. Колин, где ты? Оборачиваюсь… и не вижу...

– Колин! – нет, любимый, я никуда без тебя не пойду…

– Куда? – грубый приглушенный голос останавливает мой порыв. А может и не голос, а сильная рука, высунувшаяся из окна авто. – Назад! На заднее сиденье, парень! Брат мне не простит, если с тобой еще что случится.

Эти слова бы меня не убедили, если бы не еще один выстрел, пришедшийся аккурат в мусорный бак, стоящий в десяти футах от меня. С визгом оказываюсь внутри машины.

– Цел? – этого… о, боже, этого альфу я прежде никогда не видел. Да и если бы видел – все равно бы не узнал. Потому что у него на лице закрывающая нос и рот маска. Брат?! Чей? Вжимаюсь в стенку заднего сиденья и от ужаса, что мог перепутать машины и оказаться в заложниках у одного из дружков Грэма, начинаю задыхаться.

– П-п-пустите, – пытаюсь отодвинуть кресло, стоящее рядом с водителем, – я ничего вам не сделал!!!

– Сиди, дурак! – этот громила без труда блокирует пассажирское сиденье. – Что тебе нужно? Фильтры, маска, нейтрализаторы? Займись делом, вместо того, чтобы истерить!

Он швыряет мне на колени пакет со всем необходимым для первой помощи, а сам заводит мотор.

– Стойте! У… у меня там муж! – боже, мы что, сейчас уедем без Колина? Куда? Кто этот человек? От потрясения у меня меркнет в глазах, но перед тем как окончательно отключиться, я выхватываю из окружающего шума два слова, сказанных самым дорогим на свете голосом:

– Гони, Фрэнки!..

…Сознание возвращается вместе с болью, жаром и разрывающими живот спазмами. Ох, как же больно…

– Хави… Хави, пожалуйста, дай знать, что ты меня слышишь. Моргни или сожми мой палец, – встревоженные интонации доносятся как сквозь вату, но это точно Колин. Я не брежу и мне не снится. Я сжимаю ладонь и вцепляюсь в руку своего альфы что есть силы.

– Ты… ты ранен? – нахожу в себе силы открыть глаза, чтобы увидеть перегнувшегося ко мне через свое сиденье мужа и его перетянутую бинтом руку.

– Царапина…

– Это Грэм в тебя стрелял?

– Неважно, воробышек. Скоро мы будем в больнице, там тебя полечат и мы поговорим… Фрэнки, гони!!!

– Да гоню я! – взрывается водитель. – Только хрен мы куда попадем! Блядь!

– Мне нужно в госпиталь Сен-Клер… – тело горит. С облегчением принимаю попытку мужа обтереть мои руки и голову мокрой салфеткой. Помогает, но не надолго, потому что весь жар и вся боль сосредоточены в паху.

– Колин, на мосту крупная авария. Я не то, что до вашего госпиталя, я до первой попавшейся больницы доеду не раньше, чем за час…

Машина трогается с места, но уже через пару секунд резко останавливается под яростное бибиканье и ругань других водителей. Других. Слишком людно. Запахи. Их не перебивают даже бензиновые выхлопы.