Текст книги "Пентхаус (СИ)"

Автор книги: Sutcliffe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

– Господи, куда я попал… – процедил Дэйв, потирая пальцами висок, одновременно сжимая ими сигарету.

– В частную тюрьму для особо опасных преступников, – ответил за господа Йорн. – Добро пожаловать на борт нашей Stultifera Navis. Ладно, давай переходить к работе. Сыграешь какой-нибудь сольничек? Давай хоть с оборудованием немного разберемся, пока пациента не принесли.

Дэйв хмыкнул, пожевал сигарету, переложил из левого угла рта в правый и обратно, раздумывая. Йорн чувствовал, что Дэйва куда-то тащит с обрыва, и он не знает, за что зацепиться, чтобы взять ситуацию в свои руки.

«Не все сразу, парень…» – подумала химера.

Дэйв встал, размял плечи, отправился осматривать ударные установки.

– Я сейчас не буду возиться с электронными. Пока основные посмотрю… – сказал он, обходя хромированное великолепие с видом человека, которого сверканием не проймешь.

– Не совсем понял, зачем они в принципе были нужны, – заметил Йорн. – У нас же нет проблем со звукоизоляцией. До кучи?

– Угу, – кивнул Дэйв, переставляя том-томы. – Не думаю, что Бейли разорился, – Дэйв сел, взял палочки, осмотрел педали. Что-то его все еще не устраивало.

– А Эпифоны эти ты заказал? – спросил Йорн.

– Не-а, я просил только Джексона и акустику.

Йорн тряхнул головой и хмыкнул иронически:

– Однако нормально так Джорджу навалили условно бесплатных сэмплов. На восьмиструнке играешь?

– Не-а.

– Я тоже, тогда фигню эту в топку. Бас зачетный, Джексон – не моя гитара, сам играй; вместо двух Эпифонов лучше взять нормальный Лес Пол, и конкретно этот Гибсон у меня вызывает мрачнейшие из подозрений.

– Китайский, думаешь?

– В наше время запросто. Прямо даже азарт появился выяснить, кто Джорджа наебывает…Кроме тебя, тебе можно, – Йорн осклабил клыки.

– А тебе его денег жалко? – Дэйв криво усмехнулся, крутя кистями рук.

– Жалко ли мне его денег… – повторил Йорн задумчиво, подпирая рукой подбородок. – Нет, сэр. Меня раздражает пошлый характер данного конфуза, наверное…Смею предположить, что откатец человек получил от фирмы за то, что нам сбагрили ересь.

– А менеджер, который это дело намутил, думает, что у великого Бейли и так изо всех щелей лезет бабло, и отщипнуть у него пару тысяч баксов гораздо гуманнее, чем у пенсионного фонда какого-нибудь, – возразил Дэйв.

– И не поспоришь, – сказал Йорн по-прежнему задумчиво. – Возможно, подобный клептопаразитизм следует воспринимать, как альтернативную, стихийную форму распределения благосостояния. Я бы даже предположил, что деньги пойдут на лекарства больному ребенку или нечто в таком же сентиментальном духе, однако чаще всего люди, работающие в подобных организациях, воруют не потому, что им жрать нечего, а потому что им тоже хочется цацку, – химера продемонстрировала запаянный платиновый браслет с пошлейшей надписью «Раб». – Обрати внимание на этого рисованного диснеевского персонажа Винса. Из его предыдущих изустных опусов я делаю вывод, что он видит себя существом несправедливо обделенным и глубоко несчастным, а меня – практически баловнем фортуны. По данной причине он почитает своим долгом, дабы восстановить кармический баланс, при любой возможности меня – как бы это помягче выразиться? – спустить с небес на землю и напомнить, что я, несмотря на все «привилегии», ничтожный раб, La Putain du Palais, как он, видимо, вычитал где-то на упаковке духов, – чудовище изобразило пальцами кавычки. – Ты бы хотел сейчас оказаться на месте Винса? Ну, честно если?

– Да, – буркнул Дэйв. – Даже несмотря на то, что он урод полный.

– Если бы ты оказался на его месте, у тебя бы имелась свобода что-то предпринять, чтобы не быть уродом. А он думает, что его проблема в отсутствии богатого хозяина. Это я к тому, что все относительно. Бейли, конечно, император огромной горы дерьма, но дерьмо-то под ним лежит дружной зиккурато-подобной кучей, и намерения расползаться не выказывает.

– Ты не будешь в претензии, если я спрошу: ты гей? – неожиданно произнес барабанщик с сомнением.

– Ты не будешь в претензии, если я в ответ процитирую «Протокол»?

– Что процитируешь? – не понял Дэйв.

– Свод правил для рабов и их владельцев. В одной из начальных глав, в третьей, по моему, где описывается процедура приобретения, сказано буквально следующее: «При принятии решения о приобретении гетеросексуального раба тем или иным покупателем, предпочтение отдается владельцам, которые могут обеспечить условия для регулярного сексуального использования раба в гомосексуальных сношениях…» – ответил Йорн, имевший очень хорошую память на стихи и цитаты, особенно те, которые потрясали его воображение.

– Еб ты…– Дэйв потер барабанной палочкой лоб. – Прям так, что ли? Охереть…– у парня даже пот выступил на лбу.

– Прям вот так, – ответил Йорн очень серьезно. – Это – международное законодательство, к твоему сведению. О нем большая часть населения понятия не имеет так же, как не имел и я. Однако мне пришлось изучить тему, и три года я провел маневрируя, дабы Джордж Бейли не решил воспользоваться своим законным, морально оправданным правом. Пока он меня только порезал.

– Вот это вот все? – Дэйв неопределенно ткнул палочкой в воздух.

– Да.

– Гос-споди…А я думал, у нас звери-надсмотрщики…

– Ладно, это так, введение в исторический контекст. Ну, чего? Покажешь, на что способен?

– Да, только учти, я пять месяцев ни в одном глазу. Сейчас разыграюсь.

– Понимаю, я сам черти сколько не садился за инструмент. Поначалу было ощущение, что у меня коряги, а не руки. Сейчас, вроде, лютню заново освоил, посмотрим, подпустит ли меня гитара к вымени.

– Лютня? – скептически поднял бровь Дэйв.

– Да, я классику тоже неплохо высекаю. Ладно, главный здесь – ты, я на подпевках и в качестве скорой психологической помощи теленку золотого такина.

– Ты улыбку-то свою видел, психологическая помощь? – ехидно, но беззлобно поддел барабанщик.

– Джорджу нравится, чтоб он был здоровенький. Давай, ввали, – химера хлопнула в ладоши.

Сначала и вправду Дэйв чувствовал себя скованно, приноравливаясь к новому инструменту, странной обстановке и своеобразной аудитории, входя в общий раж. Однако длилась несколько сбивчивая и не вполне уверенная игра не более нескольких минут. Потом пошло, пошло, пошло, и вот Йорн уже видел перед собой действительно профессионального ударника. Пожалуй даже, очень профессионального. Вообще-то классного, похоже, ударника. Йорн не мог не двигаться в такт музыке, какая бы трешатина к нему не прилетала. А от Дэйва прилетала очень качественная трешатина, и совершенно очевидно, можно было дальше ожидать чего-то особенного – парень пока еще был не в форме. Йорн-то сам был не сказать, что в форме. Он не слышал своего голоса уже два года. Однако еще кое-что туманно заинтересовало Йорна в том, как Дэйв играл – его манера двигаться и подавать себя за установкой. Приятная сдержанная, отточенная резкость жестов, собранность и пластичность, словно он всем телом переживал ритм, экономичность и эффективность каждого движения, ясно прорисованная структура бита, которая постепенно разнообразилась, но не превращалась в пышношумящее месиво, как у некоторых эксцентрических персонажей. Черт, Дэйв был крут! И где-то Йорн такое уже видел, только не мог вспомнить, где.

– У меня дебильное предложение! – крикнул Йорн. – Сейчас… подключается здесь что-нибудь или пока одна видимость и никакой слышимости...– он пошел смотреть усилители, взял с подставки Джексон. – Предлагаю начать с Cotton Eye Joe! У меня странные ассоциации…

– Ты гвоздатый металлюга! Ты бы еще Crazy Frog вспомнил, – нервно рассмеялся Дэйв. Йорн хохотнул вместе с ним.

– Для Crazy Frog требуются клавиши, а они, я подозреваю, еще в упаковке стоят. Можно Gummy Bear, там есть как раз барабанный проигрыш, – Йорн оскалил клыки до десен. – Извозиться, так извозиться.

– Ладно, давай. Я майки поставлю.

– Здесь, конечно, все надо подключать и подгонять… – заметил Йорн, проверяя строй двурогой электрогитары, которая звучала на удивление сносно даже без тщательной настройки. – Просто накидали, что приволокли и бросили, – Дэйв поставил ему микрофон. – Благодарю. Стойкий привкус того, что кто-то решил, что это все несерьезно… Тоже придется, видимо, беседовать на эту тему. Зато камер видеонаблюдения поналепили – им это ближе с идеологической точки зрения… Во всяком случает, если это блажь для юного массы Бейли, я намерен сделать так, чтобы она стала постоянной. Просто потому, что меня заставляют тратить на него время и силы.

– Меня удивляет знаешь, что, – отозвался Дэйв. – Что ты разговариваешь, как босс, а не…– он смутился произносить это слово.

– Раб? – усмехнулся Йорн. – Высокомерие и дерзость – единственное, что мне здесь пока помогает держаться на плаву. Не пытайтесь повторить в домашних условиях, работает через раз. Я прилично отхватил. Что ж, я готов. Предупреждаю, что хрень сейчас хлынет несусветная…Be-fore you slip in-to un-consciousness…– Йорн откашлался. – Твою мать… ‘f ‘t hadn’t been ‘f… р-раа…черт! – Дэйв засмеялся. – Твой с-смех над инвалидом неполиткорректен, Дэвид! – рявкнул химера с ухмылкой.

– Может все-таки Crazy Frog? Там слова попроще… – оба заржали каким-то странным полу-веселым, полу-нервическим смехом. – Ринг-динг-динг-динг-динг-динг… Ринг-динг-динг-динг-динг-динг…

– Бэм-бэм… Мать его… Я, вроде, не замечал, чтобы у меня дикция пос-страдала из-за этой штанги гребаной… Еще раз…A-one, a-two, a-three, a-fower…

If it hadn’t been for Cotton-Eye Joe

I’d been married a long time ago

Where did you come from, where did you go?

Where did you come from, Cotton-Eye Joe?

На первом куплете Йорн пару раз запнулся, начал отбивать ритм ногой. Дэйв слегка шуршал по тарелке. Йорн пошел по второму кругу, пел он намеренно в самом комфортном для себя диапазоне, постепенно расслабляясь и слегка искажая голос, чтобы спародировать оригинал – чтобы хоть весело было. На третьем повторении Йорн вступил на гитаре, Дэйв на ударных. Раз пять они прокрутили один и тот же куплет, постепенно приспосабливаясь к звучанию друг друга, после чего Йорн рявкнул в микрофон:

– А теперь газку прибавили и сразу на четвертую передачу! – он включил фьюз на гитаре и зарычал намеренно подрасслабленным гроулом:

He came to town like a midwinter storm

He rode through the fields, so handsome and strong

His eyes were his tools and his smile was his gun

But all he had come for was having some fun…

Дэйв мгновенно врубился в тему, сбивка поменялась.

– Отгружай металлопрокат, Дэйв! – Йорн включил искажение на микрофоне и резко поменял мелодию. – …Save your breathing, it’s your bleeding, no one is gonna save you no-oow…Got no feeling, far from healing… что-то там…на-на… to hell…I hear your voice thundering down… дальше слова не пом-ню…– Йорн на время замолчал, продолжая при этом играть и почему-то очень хитро и испытующе смотрел на Дэйва. – I’m gonna send you back to hell… I’m gonna send you back to he-e-e-el… I’m gonna send you back to hell…Давай, Дэйв!

– I’m gonna send you back to hell…– звучно заревел в микрофон парень, с виду казавшийся довольно щуплым.

– I’m gonna send you back to hell…– Йорну непременно нужно было его перерычать, но пока не слишком удовлетворяло собственное звучание. Хорошо, что хоть искра прежнего азарта начала немного высекаться, хотя движок никак не заводился. Йорну подумалось, что это с ним не только от долгого отсутствия практики, но и ввиду непрерывного жуткого нервного напряжения, степень которого он не всегда мог адекватно оценить.

«…На массаж что ли пойти…» – и смех, и слезы, потому что в принципе попросить у Джорджа о таком одолжении становилось возможным. Джордж бы еще сам заглянул помочь... Йорн начал смеяться сквозь свой черный звериный рык.

– I’m gonna send YOU back to hell…

– I’m gonna send YOU…BACK …TO…HELL…

– Над чем ты ржешь-то? – спросил Дэйв, тоже улыбаясь. Как ни странно, смех у чудовища был заразительным, хотя и не слишком частым явлением.

– Дэйв, я тебя знаю! – неожиданно отвечал Йорн. – Не лично, а по сети. Это, ведь, твой оридж. Ты – «Альфа», ты в маске всегда на видео выступал.

Дэйв опять весь изменился в лице, но отпираться ему было уже поздно. Казалось, что он по некой неизвестной причине был крайне фрустрирован из-за наблюдательности химеры.

– Извини, я что-то лишнее сказал? – Йорн прищурился на парня.

– Да нет… так это все… Пустое, короче…

– Из сети тебя не выпилили, à propos. И на i-Tunes ты вполне себе продаешься.

– Заебись, как здорово, – буркнул тот, откладывая палочки.

– Ладно, думаю, что я тебя понимаю.

– Не знаю, не знаю. Не надо меня понимать…Нечего тут и понимать, – он снова поднял палочки и постучал ими друг о друга, не музыкально, а ожесточенно. – У меня была жена, как мне казалось, музыка, контракты, подписчики в, мать его, Инстаграме, и я все это про-е-бал, блядь…Я только начал выбираться из хрен знает, какой хуйни, а тут – херак! – Йорн видел, что у парня слегка покраснели веки. – Поделись секретом: ты сам такой непрошибаемый, потому что привык? Или потому, что ты у Бейли? Или потому, что ты – этот…как его…? Здесь вообще возможно выжить и не сдвинуться?

– Я знаю, что странным образом создаю впечатление непрошибаемости, – произнес Йорн, тщательно подбирая слова, – но мне лишь пару дней назад отменили самые тяжелые из препаратов, – Дэйв вскинул на него глаза, в которых ясно читалось, что у парня имеются глубоко личные ассоциации со словом «препараты», оно ему бритвой полоснуло слух. – Ставь цели…

– Да нахрен это уже нужно, если у меня пожизненное! – вскричал барабанщик.

– У меня тоже, – голос Йорна стал почти бархатным. – Но по сравнению с той грудой несчастных складированных внизу ублюдков, – он кивнул на дверь, – у тебя есть возможность хотя бы ради чего-то просыпаться по утрам. Ты можешь что-то производить, а не только потреБЛЯДЬ баланду. Дальше этого не задумывайся. Просто возьми за жабры маленького упыря, и пускай он у тебя как черт в пекле долбит гаммы на барабанах, пока что-то удобоваримое не изобразит. Не ровен час, как еще в гримерку к “Пантерам” попадешь.

– В смысле? Прикалываешься, что ли?

– А я тебя как дошкольника заинтригую, – в вальяжной манере объявил Йорн, обнажая клыки, и сам себе в тот момент напомнил сводного брата.

– Гаммы на барабанах…Может, мне тоже твоих препаратов поклевать? – хмыкнул Дэйв.

– Покажешь рвение на новой должности – поклюешь, – ответил Йорн с недобрым смешком. – Давай еще что-нибудь простенькое пока. Jonny B Good?

– Да чего все старье-то такое?

– Потому что оно пока при таком инвалидном состоянии студии будет звучать хоть как-то. А старья ты не видел. Вот! Я тебе покажу старье! – Йорн заиграл какую-то мелодию. – Вот это старье! Алессандро Пичинини Ciaccona in Partite Variate, рок-н-ролл 1623 года выпуска, а урчит, как расточка. Подыграешь, а? – он снова в притворном оскале ощерил на Дэйва клыки.

– А подыграю, – отвечал барабанщик, прислушиваясь. – Черт, а ты все-таки умеешь лабать, похоже.

– Когда оборудование отладим, я тебе влеплю Дэвина Таунзенда, чтоб заткнулся.

– Kingdom. Я всеми копытами за, – Дэйв сказал это с почти серьезным вызовом. – Если вокал потянешь, – он сверкнул на чудовище глазами. – А партию ударных я тебе хоть сейчас залью.

– Потяну ли я вокал… – эхом отозвался Йорн пародируя акцент американского Среднего Запада. – Ты мне это говоришь? Ты со мной сейчас разговариваешь? Твою мать, с кем ты, по твоему мнению, разговариваешь? – оба снова заржали. Грубый юмор – волшебная штука. Он помогал людям выжить в концлагерях и на золотых приисках. Агрессивные шутки укрепляют дружеские вязи, особенно в мужском сообществе. – Чайку травяного выпью, и фуру галоперидола потяну.

– А! Вот ты где!

Йорн и Дэйв резко замолчали, как пойманные за шалостью мальчишки, причем сами очень ясно представили, как выглядели со стороны. Йорн не знал, как к такому ощущению относился новый знакомый, и часто ли он его испытывал. Но для химеры стало постоянным спутником чувство, когда, едва ты начал расслабляться и становиться собой, как снова приходится возвращаться в оковы странного, навязчивого протокола, этикета и всемогущей чужой воли, которая с мерзкой отеческой ноткой твердит, что ты – существо иного порядка. Голос юного господина Бейли прозвучал, как… голос юного господина. Да, пожалуй, именно так. Йорну просодический рисунок его фразы не понравился крайне. Не должен зеленый юнец с таким просодическим рисунком обращаться к сенсею. Он не обернулся к вставшему у двери Джону, заиграл рифф из Meet your Master, включил микрофон, подмигнул Дэйву:

Countdown to the end

And we’re here to go faster

Come on down, my friend

It’s time to meet your master…

– А чего, здороваться с хозяевами у нас не принято теперь? – спросил Джон, не осознавая, очевидно, что звучит буквально как Бейли старший.

– А вы уже заработали четверть ярда, переворачивая гамбургеры в Макдональдсе, сэр? – ответил вопросом на вопрос Йорн крайне жестким тоном, чеканя каждое слово.

– В смысле?

– В прямом смысле. Так заработали? – требовательно пригвоздила химера.

– Н-нет, – Джона оказалось легко сбить с толку, особенно Йорну, чей взгляд казался ледяным ножом, полосующим сердце, даже когда химера ничего плохого не имела ввиду. Видимо не столь глубоко укоренились чудесные изменения, о которых рассказывал господин Бейли старший. Но в спортзал младший Бейли, без сомнения, ходил как зверь в течение года. Зачет!

– В таком случае, ты не можешь меня себе позволить, парень, следовательно ты мне – не хозяин ни каким местом. За исключением этого маленького нюанса… конечно же здравствуй, Джон! Проходи! Располагайся, – Йорн снял гитару и протянул мальчишке руку для приветствия. На того подействовали неожиданные колебания в настроении собеседника – Джон растерялся. Его напускная манера барчука сильно поблекла. – Это Дэйв, шикарный спец. Не облажайся перед ним.

– А ты… а ты здесь будешь? Что? Делать…– Джон очень постарался не поморщиться, потому как Йорн довольно сильно придавил ему пальцы своей красивой, но дьявольски жесткой кистью.

– Вокал, гитара, методическое консультирование. И порка по субботам, конечно. У меня опыта побольше в этом, чем у Дэвида. Помнишь нашу первую встречу? – у Йорна, получилось сочно обыграть эту фразу, ибо на собственной спине он испытал, каково бывает, когда тебя за несданный экзамен ласковыми жестами приковывают к стене, секут кнутом, а по окончании процедуры спрашивают, все ли в порядке и целуют в плечико.

Дэйв отвернулся, чтобы не засмеяться в голос.

– Что?! – Джон никак не мог прочитать на красивой, благородной, но со звериным налетом физиономии ракшаса, шутит ли он.

– Да шучу я. Что ты прямо аж усики втянул… – как будто Йорн добивался какого-то другого эффекта!

– Э-эм…Йо...Йорн, я не могу понять, тебя освободили или чего? – вдруг спросил Джон.

– Очень странный вопрос, – Йорн повел бровью. – Есть какие-то предпосылки к этому?

– Ну, на тебе ошейника нет, и вообще ты какой-то другой стал…

– Ах! Я думаю, что это невозможно. Всего лишь некоторое послабление. Чтобы нам всем во время занятий дурацкие условности не мешали.

– А, ну да…Пожалуй…– Джон почесал затылок. – Если тебе шрамирование сделали, то вряд ли… – проговорил он, и по интонации Йорн догадался, что мальчику было вполне знакомо такое обращение отца с рабами. Более того, он на текущий момент прошел индоктринацию и вполне интериоризировал систему отношений, в которой жил Джордж Бейли и его, как тот говорил, «Тусовка». Вот это была действительно серьезная перемена, по сравнению с первой встречей, когда Джон еще считал, что сексуальное рабство – повод для немедленного сведения счетов с жизнью. Йорн будто в первые почувствовал на своем лице лаконичные узоры аккуратно выращенной неподатливой соединительной ткани искусственных рубцов, стройными бороздами пересекавших его лицо, словно широкие царапины на выглаженном водой камне. Хотелось разок провести ногтями по пока еще по-детски пухлой, но уже на фоне гормональной перестройки затвердевающей молочной физиономии Джона Бейли. – Что ж, дамочки, – сказал Йорн хрипло, душа в себе порыв изувечить человека, который тоже был его постоянным спутником, словно какой-нибудь навязчивый кашель, – нет ничего более душеполезного для юноши, чем физический труд, посему, Джон, будь любезен, помоги мне установить клавиши. Дэйв, мне кажется, ты более сведущ в области звукозаписи, я больше концертнк, ты не мог бы глянуть, что за компы поставили, и есть ли там что-то из софта.

– Я тоже могу глянуть компы, – вставил Джон.

– Джон, ты когда-нибудь устанавливал студийное оборудование?

– Ну, так…– неопределенно пожал плечами тот.

– Вопрос исчерпан. Ты идешь со мной, – опять этот железный тон, на который мальчик побоялся возразить, хотя ему хотелось быть поближе к компьютеру, а не к химере, сделанной из генов, как он вычитал в интернете, вымершего хищника-людоеда – в желудках и кишечниках всех трех мумий, обнаруженных пятьдесят лет назад на Тибете, кроме остатков горных козлов, куропаток и полевок, имелись также мелкие осколки человеческих костей.

Комментарий к If it hadn't been for Cotton-Eye Joe.. Мьюзик:

https://www.youtube.com/watch?v=o58Tw62G7N8

https://www.youtube.com/watch?v=vyZ9ykdVg28

====== У камина ======

– О! Красавчик, заходи! Сейчас, сейчас закончится уже…

Джордж был до сих пор в приподнятом каком-то духе, и даже тяжелый рабочий день этот приподнятый дух своим сапогом не расплющил. Бейли быстро и деловито подскочил к химере и – мать его! – поцеловал в щеку, после чего снова побежал досматривать матч по телевизору. Йорн, естественно, на поцелуй не ответил, а вместо того аж закашлялся, потому что подобного фантасмагорического смешения жанров Джордж себе до сей поры не позволял. С момента, когда Йорн перешел во владение Джорджа Бейли в качестве сексуального раба, их общение протекало в двух разновидностях.

Первой были открыто сексуальные действия со стороны хозяина, за одним лишь исключением пенетрации, которая спонтанно стала курьезным табу в причудливых отношениях мистера Бейли с Йорном. Джордж обязательно принимал в этом случае меры безопасности, прежде всего в виде наручников, ножных кандалов и зачастую фиксатора для челюстей. Когда Йорн был скован и безумно сексуален в своей уязвимости, Джордж мог расслабиться, иногда даже поболтать, лаская его ноги и плоский железобетонный пресс. Периодически он позволял себе и большее, но до крайней гнусности дело не доходило. Более того, Джордж в какой-то момент дал даже что-то вроде смутного обещания не принуждать химеру к полноценному сексу, если Йорн согласится заниматься любовью под его наблюдением в «клинических», так сказать, условиях со специальными латексными рабынями. Йорн согласился и аккуратно трахал несчастных девчонок, стараясь сделать так, чтобы это как можно меньше походило на изнасилование. А Джордж смотрел и отдавал приказы.

Во второй разновидности коммуникации, господин Бейли с химерой выдерживал как физическое, так и психологическое расстояние. В его манере смешивались роли сурового, авторитарного, внимательного к каждой мелочи, но по-своему заботливого отца, а также начальника с капризным и дотошным характером. Крайне редко элементы обоих модусов взаимно проникали. Господина Бейли заводило, когда он мог обыденность своего требовательного тона и деловитого поведения противопоставить патологичности положения, в котором находился Йорн. Он любил сорить словом «раб» так, будто это была не более, чем единица бизнес терминологии, и обсуждать нюансы «укрощения» ракшаса, противопоставляя их своему прошлому опыту с человеческими индивидуумами. Когда Джордж настолько освоился в компании химеры, что мог позволить себе спонтанно обнять Йорна за талию или погладить его задницу, все равно подразумевалось насильственное действие по отношению к рабу, чьими невидимыми кандалами была компьютерная программа внутреннего болевого шокера, реагирующая на резкие движения и голосовые сигналы хозяина. Йорн просто перестал внешне откликаться, потому как частично свыкся с бесстыдными, но в то же время восхищенными прикосновениями и уже не готов был в ярости кидаться на окружающих из-за относительно безобидной ерунды, получая в ответ жуткую встряску для нервной системы. В конце концов, Бейли в половине случаев надевал на Йорна кандалы, просто чтобы обнять без риска и вместе посмотреть телевизор. Джордж даже выяснил у чудовища, ароматы каких духов и масел ему нравятся менее всего, и более ими не пользовался, чтобы Йорна лишний раз не раздражать.

Однако быстрый поцелуй в щечку содержал какое-то неведомое доселе семантическое наполнение. Словно Бейли от любимой эротической игры в «нормальную ненормальность» внезапно переключился в режим абсолютной нормальности. Он мог так приветствовать любовника или свою сестру, хороших знакомых, даже брата Джека, но не бесправного раба – хищника, который владельца своего ненавидит всеми фибрами души, с кем у Джорджа идет непримиримая борьба воль, которого Джордж безумно желает, но в неменьшей степени хочет сечь и резать, при условии, что это не испортит ему здоровье и внешность. Во что на этот раз хотел поиграть господин Бейли, ведь не мог же он на полном серьезе полагать, что между ним и Йорном что-то сущностно изменилось?

«Дичь какая-то…» – подумал Йорн, внутренне медленно ощетиниваясь, как дикобраз. Он прошел в гостиную и присел на спинку дивана, чтобы оставаться позади Джорджа.

– Вот черти, а! 4-2 проиграли, идиоты! – расстроился Бейли. – Ну как так-то? Ладно… – он разочарованно махнул рукой и переключил на новости, встал.

Йорн заметил на столике два винных бокала, но ничего не сказал. Джордж тем временем прошел мимо него, мазнув пальцами по плечу, и открыв дверцу глянцево-белого итальянского шкафа, извлек бутылочку красного вина.

– Что-то отмечаете? – спросил Йорн, чтобы нарушить молчание.

– Ну, как тебе сказать, – протянул Бейли, таинственно на него посматривая. – Не то, чтобы прямо отмечаем, но мой сынишка впервые в жизни начал говорить, что ему понравилось то, чем я заставил его заниматься. Второй случай за полгода! В первый раз он некое подобие благодарности выдавил про терапию. А теперь пришел, сказал, цитирую: «Прикольно было собирать студию».

– Не весть, какая похвала, прямо скажем, – пожал плечами Йорн. – Сегодня прикольно, завтра может стать не прикольно, мы далеки от завершения первой стадии начального этапа.

– Слушай, ну ты кайф-то отцу не обламывай, – притворно возмутился Джордж, и прибавил: – Как ты любишь, Змий. Лучше скажи, какого ты мнения. Хотя нет, подожди, сначала вино.

– А мне разрешается вдруг? – с нотой скепсиса задал вопрос Йорн. Он все еще принимал антидепрессанты. К тому же Джордж ограничивал алкоголь для рабов в принципе, а химере в особенности, считая, что вряд ли Йорн биологически способен с ним нормально справляться. Курение его при этом не очень смущало, все потому, как одним из второстепенных фетишей Джорджа были мужские руки с дымящейся сигаретой. Желательно, чтобы руки были в тонких кожаных перчатках.

– Сегодня разрешается, я проконсультировался: в небольших дозах можно в любом количестве, – он засмеялся собственной шутке под холодным взглядом химеры, сопровождаемом иронической улыбкой, едва тронувшей красивые бледноватые губы с нежными херувимскими завитками в уголках. Затем Бейли вынул штопором пробку с тихим хлопком и разлил вино по бокалам. – Пил когда-нибудь вино за полторы штуки? – он хитро ухмыльнулся, подавляя легкую снисходительность в тоне.

Йорн выразительно задумался, поглаживая подбородок.

– Нет, я думаю, что мой порог – это пятьсот.

– А я тебе скажу: никакой особой разницы для непрофессионала. Просто хорошее вино, и все. Но, – он поднял палец многозначительно, – иногда по такому особенному случаю можно себе позволить, – Бейли протянул бокал Йорну.

– Меня смущает, что мы празднуем без главного подозреваемого.

– Йорн, ну ты вообще даешь! – рассмеялся Джордж. – Ты думаешь, я ему на предварительной стадии начального этапа буду показывать, что меня это впечатлило? Вот если он у вас дойдет до финишной прямой, тогда и отметим. Так что, за финишную прямую! – он со звоном чиркнул по бокалу химеры, оба отпили, пронзительно всматриваясь друг другу в глаза. – Йорн, – неожиданно с вопросительной нотой сказал господин Бейли и прищурился любопытно, – ты сексом что ли сейчас занимался?

Йорна неприятный холодок прожег по позвоночнику и волосы на затылке агрессивно начали вздыбливаться полосой до самой шеи. Когда Бьерн подстриг химеру, оставив себе косу в качестве сувенира, Бейли обнаружил, что в его распоряжении оказался удобный индикатор внутреннего состояния чудовища. Какая-никакая, а компенсация за испорченный вид своенравного товара.

– А, ну можешь не отвечать, – Джордж прикусил чуть-чуть нижнюю губу и потрепал чудовище по густым, дьявольски черным волосам, Йорн не мог, не мотнуть головой. – Чего ты сразу нервничаешь, я ведь не возражаю. Тебе же игрушку и привели, чтобы ты занимался сексом, когда тебе захочется, – Джордж упорно называл Лизбет «игрушкой», что содействовало тому, чтобы почти без самоиронии воспринимать ее, как неживой объект. Он вообще был большой приверженец своеобразного «нейролингвистического программирования», склеивающего две несовместимые реальности: мира массового общества и элитного мира рабовладельцев, поглощенных чувственными удовольствиями. Йорна от выражений их новояза коробило, хотя разумом он понимал, что незаметность и обезличенность Лиз– залог ее безопасного пребывания в этом доме, а также гарантия длительности этого пребывания. Йорн снова ощутил себя говнюком. – Просто было интересно, прав я или нет. Я сразу отметил, что ты вошел какой-то… не знаю… хищный, напружиненный…

– Я мышь по дороге поймал. И съел, – Йорн оскалил на Джорджа белые клыки. Не то, чтобы с реальной угрозой, а так, для порядка. Да, действительно после пяти часов возни с аппаратурой, музыкальных набросков, сигарет, разговоров с новыми людьми и какого-то смутного томного предвкушения нового дня, он возвратился из студии, чудовищно желая свою женщину. И они действительно занимались сексом на маленькой кухне, и он действительно целовал и гладил ее хрупкое сильное тело, и проникал в нее с тем порывом и страстью, с которым не могли сравниться никакие сексуальные марафоны на двадцать седьмом этаже или изощренные стимуляции хозяина. Ему хотелось реветь и рычать, когда он подошел к оргазму, но пришлось сделать каменное лицо и сурово-раздраженно зажать рот Лизбет, чтобы удовольствие его больше походило для наблюдателей на расчетливый и эгоистичный звериный кайф ракшаса, трахающего, то что мимо пробегало. Именно так должно было это выглядеть: поймал по дороге мышь и съел.