Текст книги "Пентхаус (СИ)"

Автор книги: Sutcliffe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

Физиономия мальчишки, похожая в чем-то и на папашину, и на дядькину одновременно, вдруг расползается в змеиной ухмылке, которую Йорн ни у первого, ни у второго не замечал. Что-то знакомое мелькает, но все же не то. Бейливский дьявол сидит в деталях. Йорн очень хорошо помнит, что один из парадоксов, врезавшихся ему в память еще при первой встрече с господином Бейли, заключался в том, что даже гладя новоприобретенного раба ниже пояса, Джордж был странным образом серьезен и невероятно доволен, но никак не бесстыж, не похабен в полном смысле этого слова. А вот у Джона во взгляде то и дело мелькает нечто блудливое, и к сексу этот блуд не имеет отношения.

– Закон – это для тебя и Йорна, Дэйв.

– Цинизм, как норма жизни? – хмыкает Дэйв, стараясь скрыть раздражение, и опускает глаза в тарелку.

Йорн откладывает приборы на стол и некоторое время рассматривает Джона с тем хищным прищуром, которого все сапиенсы инстинктивно боятся до дрожи.

– Джон, если уж ты, семнадцатилетний пацан без выдающихся пока достижений, так рассуждаешь, то представь себе, как рассуждает президент твоей страны или глава глобальной правительственной ассамблеи, которые ворочают квадриллионами долларов и миллиардами жизней. Как ты думаешь, они на тебя самого посмотрят, как на кишечную палочку или повысят в правах до одноклеточного эукариота типа инфузории?

– Ну, уж повыше, чем тебя, Йорн, повысят, – отзывается юный Бейли, пытаясь нагло смотреть ракшасу в лицо.

– Что ж, с этим не буду спорить, Джон.

– Йо-орн! – голос Джорджа громыхает где-то рядом в холле. – Живо подошел сюда! Мать вашу…

– Позавтракать не дадут… – химера встает из-за стола и отправляется на зов своего господина. Стейк придется снова разогревать.

Йорн сначала сражался за черную рубашку. Ракшас грызся и царапался, но не отстоял право на черноту. Потому как стилист заявил, что с его внешностью тогда одни зубы будет видно в темноте концертного зала. А дракона должно быть видно полностью, во всем великолепии. Потом Йорн попробовал побороться за пиджак или куртку (ему было все равно какие, не в фасоне дело) и почти выиграл битву, но господин Бейли внезапно переменился во мнении, сказал, что скучно. Все рокеры ходят в куртках. Остановились после мучительного, тягучего и никчемного спора на белой рубашке со свободно завязанным галстуком, шоколадного цвета кожаном жилете, который максимально подчеркивал узкую талию и широкую грудную клетку зверя, кожаных брюках, очень убедительно имитировавших потертые синие джинсы, и грубоватых невысоких сапогах, которые Йорн отметил как вещь сегодня ночью наиболее полезную и практичную. Еще навешали дополнительных кожаных и платиновых браслетов на руки, что тоже могло сослужить кое-какую службу. Каждый кусок платины стоил весьма прилично. Йорну очень желалось пойти и пятьсот раз отжаться, чтобы снять напряжение после часа, проведенного с воодушевленным Джорджем и его расстроенным стилистом. Но расслабляться было рано, потому как второй важнейшей задачей стояло отвоевать для Лизбет обувь на плоской подошве. И чтобы никакой резины. Джордж относился к костюму девчонки, в целом, индифферентно, посему пришлось упражняться в словесном фехтовании наедине дизайнером, который обувь без каблуков не считал за обувь, особенно на маленьких девочках. На кону стояла его профессиональная гордость, но с утонченной небрежностью наряженный мальчик из преисподней задавил непоколебимым напором – у него на кону стояло кое-что поважнее. В результате непримиримой идеологической борьбы Йорнова игрушка получила готическую черную блузку с пышным жабо, чокером и камеей, черный кожаный жилет, чтобы соответствовать «хозяину», сверкающие виниловые брючки, высокие глянцевые ботфорты до бедра и кожаные митенки. Ведьма, но до чего хорошенькая…

Затем наступил черед Бьерна и его фенов, плоек, спреев, расчесок, зажимов и восков, палеток и тюбиков, кистей и спонжей, блесток, помад, пудр, кремов, баз под тени, хайлайтеров, консилеров, карандашей, тушей, накладных ресниц и заколок. Йорн бы с удовольствием любовался своей девочкой, преображенной в готическую принцессу, однако голова была занята роящимися мыслями и расчетами. Ракшас перебирал в памяти раз за разом план помещения, который ему показывал гордый детищем Джордж. Господину Бейли льстило то, что Йорн валялся, обнявшись с хозяином, перед телевизором, и с живейшим интересом рассматривал фотографии и спецификации развлекательного центра. Йорн был восхищен размахом фантазии и грандиозностью амбиции. Джордж рассказывал подробно и с иллюстрациями. Он испытывал нестерпимое блаженство оттого, что Йорн впервые прижался грудью к его груди и как будто с опаской положил голову на его плечо, даже уткнулся лицом в его рубашку. Удалось-таки Джорджу переломить ситуацию бесстыдством, которое он себе позволил! Змей подлизывался к нему. Периодически шипел для порядка под плохое настроение, но хотелось, подлецу, снова адского удовольствия, которое испытал с господином. Иногда Джорджу даже приходила крамольная мысль, что изнасилование совсем не так повлияло на химеру, как должно было. Не исключено, что вкупе со справедливым возмездием, которое Йорна умиротворило и успокоило, этот опыт открыл перед ним кое-какие новые горизонты. В конце концов, все, что нас не убивает, делает наш член тверже. И Йорн стал не только принимать приставания хозяина, но и кое-какие должки возвращать. Хоть он сам не начинал никогда эротическую возню, ракшас совершенно по-новому реагировал на ласку. Он нарушал правила и сам трогал Джорджа в ответ на его касания, с каждым разом все активнее и воодушевленнее, кусал, прихватывал его, оставлял синячищи на боках, руках и шее, любил почему-то хватать за запястья и давить так, что искры из глаз. Умудренный опытом рабовладелец в голове Джорджа Бейли вопил, что оба наплевали на непреложные правила, Протокол смешали с навозом, молитву превратили в фарс, что Йорн совершает непозволительное, что Джордж размяк и добровольно сдался на милость раба ради одного лишь его поцелуя. Но он не мог противиться. Ему нравилось, когда немного больно. Он чувствовал, что вот-вот произойдет долгожданное, и химера сама попросит нового приключения. Поэтому Джордж не удивился, а лишь поплыл на волнах удовольствия, когда Йорн взял в очередной раз инициативу в свои руки по дороге на место назначения.

Автомобиль Джорджа Бейли с сопровождением выехал из Бейли Тауэр в пять часов вечера. На заднем сиденье разместились втроем: господин, раб и игрушка. Джордж придвинулся к Йорну и, занимаясь своими организационными мыслями о предстоящем торжестве и отвечая на звонки, рассеянно ласкал раба по внутренней стороне бедра. Кожаные джинсы от «Житруа» были сделаны и впрямь примечательно, требовалось натурально присматриваться, чтобы понять, что это не хлопковая ткань. Но стоило положиться на тактильные ощущения – примитивные, примордиальные и оттого правдивые – как обман немедленно раскрывался, и воспитанный мальчик из Кембриджа оказывался еще тем развратником, натянувшим на стройные литые ноги шкурки невинных овечьих младенцев, чтобы так спрятать свою железную задницу и космические гениталии, чтобы всем было видно, чем владеет господин Бейли. Йорн не возражал против нескромного хозяйского прикосновения. Он даже сел поудобнее, незаметно раздвинув ноги. От наблюдательного Джорджа это движение не ускользнуло. Хозяин коварно улыбнулся про себя, убрал руку от паха химеры и, неожиданно взяв его левую ладонь, прижал артерию большого пальца. О, да! Пульс-то у мальчика подскочил. Хочет хозяйского внимания, пиявка гремучая!

Йорн в своей хищной манере глянул на Джорджа сквозь стекла очков, из-под надменно и томно полуопущенных ресниц, и вдруг отвернулся, притянул к себе девчонку. И впился ей в губы, стал вызывающе ласкать и тискать. Та всем телом подалась к чудовищу, вцепилась в уложенную прическу, в шею, в ошейник, тихо застонала под пластичным телом химеры. Йорн показал хозяину, что у него, типа, выбор есть, с кем миловаться. Как бы не так! Играет мальчик. Прошли уже те времена, когда Джордж привел ему девчонку, чтобы лишь смотреть на занимающихся сексом рабов. Господин Бейли сделал паузу, вынул из дверного ящичка медицинские перчатки, которые у него были рассованы повсюду, как у белки орехи на зиму, и надел одну на правую руку. Потом резко и авторитарно дернул кольцо из углубления на ошейнике лобзающегося Йорна, застегнул карабин короткого поводка, который не преминул захватить с собой на вечеринку, после чего потащил раба к себе, бесцеремонно снимая с его носа очки. Мальчик-то, поди, вовсе отвык уже от цепи. Нехорошо, надо иногда напоминать. Йорн перевалился обратно к хозяину, одной рукой не переставая ласкать грудь девчонки. И понеслось.

В какой-то момент этого душного безумствования Джордж осознал, что раб его, словно падишах, полулежит на сиденье, ласкаемый со всех флангов жаждущими внимания обожателями. Джордж, чтобы несколько восстановить баланс власти, заставил Йорна взять в рот и облизывать его резиновые пальцы, пока сам кусал прочную кожу на его шее и оставлял засосы. Йорну можно, у него на шкуре особо не видно. Химера вздрагивала, жмурилась, но лишь еще больше распалялась, когда две руки одновременно – девчонкины и хозяина – расстегнули его молнию на брюках и проникли под их защитные покровы. Йорн выгибался и стонал от напряжения, стараясь не прикусить хозяйские пальцы, льнул к Джорджу – господин Бейли ничего подобного от него не ожидал. Чушь все-таки Алекс нес про то, что химера хуже бревна. А ведь Джордж хоть и не поверил, но в глубине его души посеял айтишный гаденыш плесневые споры сомнения. И все же тревоги относительно холодности ракшаса оказались глупостью. Уметь надо! Господин Бейли умел. Он еще и не такое умел! А с оборудованием Йорн просто умрет под ним, и снова возродится, и снова умрет!

Раб тем временем решил переключить полностью внимание на хозяина. Уже давно пора. Поигрался с девочкой в качестве аперитива, подразнил своего господина, и достаточно, пора к серьезному мужскому занятию приступать. Химера подмяла под себя Джорджа, инициируя неистовое лобзание и до крови кусая его губы не по-человечески остро заточенными резцами. Чувство было, откровенно говоря, гадкое, но до чего возбуждающее. Джорджу казалось, что чудовище хочет одновременно и задушить, и поиметь, и сожрать, и слиться воедино со своим господином. И еще ему подумалось, что, не дай бог, Йорну сейчас взбредет в голову стащить с президента корпорации «Паноптикум» штаны и его трахнуть – ведь он позволит! При том, что скорее всего химера будет с ним груба и неумела. Все равно позволит! Проклянет все на свете потом, но прямо сейчас сдастся на растерзание. Вот это будет уже ни в какие ворота… дочего пошлый каламбур … Скорее бы приехать, пока оба совсем не обезумели от взаимного желания и не натворили лишнего при свидетелях.

Руки Йорна повсюду. Джордж хватает его за твердые накачанные бока, срывает перчатку и водит пальцами по сухим, резко очерченным, будто на экорше, кубикам твердого пресса, тот выгибается, сжимает его бедра коленями, так что кости хрустят. Красивые руки раба шарят по одежде, по спине, обласкивают тело хозяина, тешат и услаждают его сильными и беззастенчивыми касаниями. Опять синяков наставит… Потом Йорн вдруг отрывается от Джорджева торса хватает его за запястья, подается вперед, вжимает в пружинящее сиденье с кожаной обивкой так, что почти душит своими нелишними килограммами, тянет руки Джорджа, держащегося за поводок, куда-то вверх и сдавливает до хруста, до боли, словно хочет тисками сломать. Джордж мужественно старается не вскрикнуть, чтобы не создавать у врага чувство физического превосходства, но на правой руке какая-то кость издает недвусмысленный треск. Впрочем, когда химера отпускает, Джорджу уже не больно, а сладостно и жарко.

– Господин Бейли! Мы на месте! – передает шофер.

Джордж, словно пробудившись от влажного сна, оглядывается из-под сидящего на его коленях Йорна и видит за затемненными стеклами железобетонные джунгли и великолепие сверкающей внешней отделки его личного левиафана. Сейчас Йорн прифигеет… И надо бы продолжить начатое непотребство, как только выпадет свободная минута, пока мальчик тепленький… Джордж отпускает Йорна с поводка.

Йорн выходит из машины вслед за Лизбет так, словно ничего не происходило на заднем сидении минуту назад. Одергивает рубашку, приглаживает волосы, центрирует слегка сместившийся ошейник. Пока Джордж обходит автомобиль, Йорн переламывает пополам тонкий пластмассовый корпус небольшого прибора, наподобие брелка от автомобильной сигнализации, который сжимает в руке. От осколков нужно скорее избавиться. Они падают под переднее сиденье. Он очень надеется, что завернутый в вату кусок стекла, спрятанный в кожаном белье, не пострадал от напора хозяйской похоти. Йорн достает из жилетного кармана жвачку, чтобы заесть вкус поцелуев господина Бейли и окидывает ледяным взглядом громаду следующего противника. Теперь химере нужно предельно сосредоточиться на предстоящей задаче.

Развлекательный центр «Платинум» назван в честь любимого металла господина Бейли. В честь его любимого вида кредитных и членских карточек. В честь пирсинга «Принц Альберт» у любимого раба в члене. Название подчеркивает благородство и изысканность, дороговизну и пошлость. Расположен в северо-восточном округе Айрон Маунтин. Два миллиона квадратных метров. Больше, чем в Дубаях, в Токио или Москве. Два долбаных миллиона. К счастью, Йорну предстоит встреча только с одним их этих миллионов, ибо центр разделен на две неравные части, и только одна из них станет полем последней битвы. Развлекательный центр имеет двойную функцию: он должен заработать господину Бейли немалые деньги, а также превратиться в одно из самых шикарных мест для остросюжетного рабовладельческого отдыха. Огромный сектор для плебса, скучающего в компании собственных внутренних переживаний, предлагает старые развлечения на качественно новом техническом уровне. Здесь построен гигантский лягушатник с имитацией морской волны, с виртуальными коралловыми рифами, подводными пещерами и катанием на робо-дельфинах. Для удовольствия простых граждан развертываются грандиозные залы дополненной реальности, населенные динозаврами, пришельцами, террористами, оборотнями и проститутками; повсюду натыкано бесконечное число заведений, где можно набить желудок и порадовать вкусовые сосочки, а также предлагается еще бог знает сколько вариантов пребывания в ипостаси Homo Ludens, человека играющего, который создает эскапистские миры где-то на границе Метцигеровского «тоннеля эго» и электронного протеза сознания. Впрочем, не изобрело человечество ничего серьезнее игры. Люди ради игры ставили на кон короны, любовниц, собственных детей, да и самих себя продавали в рабство. Человечество не знает имен великих землепашцев или ассенизаторов, без которых бы сдохло от голода, сидя в выгребной яме. Зато теперь будет помнить господина Бейли, подарившего ему новую игрушку и присоединившегося таким способом к сонму иллюзионистов, чьими фикциями человеческая раса питается и гадит…

К незаметному VIP входу в здание подкатывают еще два автомобиля, паркуются рядом с «Майбахом» Джорджа на выложенной каменными плитами площадке. Из их чрева появляются Джон и Дэйв, несколько сотрудников охраны. Йорн смотрит на затянутое легкой облачностью небо, на наскоро сконструированный, довольно избитый ландшафтный дизайн около центра с тонкими деревцами в бетонных урнах и зелеными бритыми лобками газонных полосок. Он старается сориентироваться на местности, рассмотреть и запомнить прилегающие улицы и здания. Ему надо успокоиться. Ему страшно, потому что он не о себе одном должен печься. Девочка отказалась уходить, когда неделю назад закончился ее контракт, и подписала с Бейли новый. Йорн мог ее сам вытурить, ради ее же блага, но, когда намекнул, Лизбет так вцепилась ему ногтями ухо и так зашипела, что казалось расцарапает физиономию похуже всякого Джованни Пацци. Фурия рычала шепотом, что лучше сдохнет вместе с ним, нежели проведет оставшуюся жизнь так, как провела последние два с половиной года. И еще шипела, что если он ее сейчас выгонит, то никогда больше не увидит. Или даже нет, она скажет Джорджу! Лизбет путалась в показаниях и откровенно запугивала тем, чего никогда бы в жизни не сделала, но ее ярость и решимость идти вместе с химерой до конца были непреклонны. Они поругались – жестами, пантомимикой, театральной пластикой. У Йорна было много аргументов практического плана в пользу того, чтобы Лизбет ушла и дожидалась его «снаружи», готовила плацдарм для отступления, не рисковала получить пулю в спину, не засвечивалась в роли соучастницы, не рисковала оказаться в такой же клетке, что и Дэйв, связалась заранее с Брайаном и организовала вторую часть побега… Но Лизбет была настолько травмирована его исчезновением и безпроглядной неизвестностью, которая наступила после вынесения приговора, что не могла заставить себя покинуть химеру и ждать, получится у него или нет. А Йорн не решался поступить с ведьмой так, как поступил бы с неразумным ребенком, не знающим, на что напрашивается. Для Лизбет это было бы подлым оскорблением. Она требовала, чтобы Йорн не смел ее недооценивать и ударила по бицепсу… А, может, он сам боялся выпустить эту тоненькую ручку, которая святым духом каким-то держала его на плаву? Йорн вдруг осознал с болезненной остротой, что во всех передрягах, в которых он побывал, он оставался всегда один и отвечал только за себя.

– Ну, что, дети мои! – радостно объявляет Джордж. – Прошу в мой Ад!

…Desine sperare qui hic intras…

Дружной компанией они входят в неприметные двери, которые для них открывает форменный швейцар, и направляются по очень странному короткому коридору, который выглядит словно временная техническая конструкция для безопасности строителей из алюминиевого каркаса, накрытого со всех сторон черной пленкой. Коридор заканчивается неприметной металлической дверью, которую перед господином Бейли распахивает парень из службы безопасности, и вся праздничная компания вступает в новый мир. Нартекс храма Бейли высится перед вошедшими огромным и узким каньоном, через него перекинут широкий мост с коваными перилами метров пятнадцать в длину. Мост упирается в грандиозный неоготический портал с тимпаном. На тимпане, в соответствии с традицией, сцены Страшного Суда, только вместо Вседержителя на троне в центре восседает козлоголовый демон с огромным эрегированным фаллосом и тугими, поджатыми, до блеска отполированными яичками, словно их уже хватали ладони тысяч мимо проходящих туристов. Впрочем, сатанинский трон находится метрах в пяти от пола, и ухватиться за его бронзовые причиндалы никак невозможно, если только ты не сотрудник клининговой компании, вооруженный телескопической лестницей. Одесную дьявола нет никаких праведников, отправляющихся в Небесный Иерусалим. На рельефе одни лишь грешники, с большим энтузиазмом предаются всем видам сексуальных извращений, которые только сумел вместить в архитектурное пространство художник. Бейли и его свита пересекает мост, обнаруживая на дне «каньона» бурлящие волны с черным красителем для пущего устрашения, проходят мимо обнаженных и жаждущих полового сношения атлантов и кариатид, поддерживающих своды портала, и вступают в Большой Зал.

Своды Большого Зала, никак не меньше тридцати метров в высоту. Дизайн весьма напоминает Адскую Капеллу, только все его элементы укрупнены и пропитаны претенциозностью, словно Капелла была лишь наброском, bozzetto, для полномасштабного шедевра господина Бейли. На стенах огромные рельефы на все ту же сексуально-инфернальную тематику, декоративные колонны как будто собраны из пучков фаллосов, из ниш выглядывают полнощекие адские младенцы, в темноте псевдоготического свода поблескивают панцирями непомерной величины застывшие в причудливых позах хтонические порождения хаоса. В центре зала располагается нечто наподобие алтаря со скульптурной группой из отполированного и сверкающего в неоновом освещении литого алюминия: космическое чудовище наподобие Гигеровского «чужого» трахает в рот рогатую демоницу. Скульптура плавно и неспешно движется. Йорну ее возвратно-поступательное движение чем-то смутно напоминает «Хронофага» в нише колледжа Корпус Кристи. И точно: Бейли обнимает любимого раба за талию и приглашает обратить внимание на произведение, объясняя, что оное представляет собою часовой механизм. Интерес Йорна, несмотря на чувствительность к прекрасному, в большей мере, возбуждается нынче изучением расположения пожарных выходов. На плане их отмечено четыре, включая центральный вход с мостом. Тот, которым он намерен воспользоваться, расположен против главного входа и ведет как на пожарную лестницу, так и в коридор через офисные помещения. В зале имеются еще два масштабных портала со стрельчатыми арками, которые открывают дорогу в недра здания, в сокровищницы нездоровых фантазий и катакомбы изысканных перверсий. Там есть все, в том числе и пространство многопалубного инопланетного корабля для прохождения квестов, где расплатой за ошибку будет причудливый, извращенный и очень недобровольный секс. Бейли заметил некоторое время назад, когда отдыхал вечером перед телевизором, положив голову к чудовищу на колени – не очень-то господская поза, прямо скажем– что ждет не дождется первого соревнования для рабов. Может быть, он даже сам поучаствует в качестве «экзекутора», если Йорн не будет ревновать.

В Большом Зале довольно шумно. Повсюду сотрудники устанавливают фуршетные столы, украшают их аксессуарами в виде массивных канделябров и сосудов с гиперреалистичными имитациями анатомических препаратов – в основном вариациями на тему эмбрионов-мутантов и инопланетных половых органов. Уроды и члены – прямое отражение содержимого мозговой субстанции главного создателя сего художества. Но самая сложная техническая составляющая вечера – это небольшая, но сверхпрофессиональная концертная сцена, которую уже с утра, не покладая рук, собирают инженеры, рабочие сцены, осветители, пиротехники и прочие служки сего храма. Люди бегают туда-сюда со звуковым и световым оборудованием, таскают кабели, покрикивают друг на друга, смеются, настраивают аппаратуру. Работа кипит. Йорн обращает внимание на Дэйва. Глаза у того горят. После долгих месяцев заключения в тесноте и безмолвии клеток, сам простор помещения и наэлектризованная суета вызывают у него животный восторг. Он втихаря отделяется от группы и подходит рассмотреть декоративных уродцев в банках. Йорну вспомнилась вековая шутка про анатомический музей Хантера в Лондоне:

«– Тебя это беспокоит, дорогой?

– Да, очень, мама.

–Ты хочешь уйти?

– Ни в коем случае!»

Йорн опять осматривается. Неподалеку от каждого входа прохаживаются по два охранника, стараясь не слишком обращать на себя внимание. Вооружены пистолетами и электрошокерами. Йорн собирается уходить во время второй половины концерта «Dead Panther», когда народ расслабится и подбухнет. У Йорна опять леденеют ладони от напряжения, и он очень надеется, что Джорджу не взбредет в голову взять его за руку. Он не уверен в плане, не уверен в том, что действительно раздавил второй активатор внутреннего шокера, который Бейли носит на запястье как часы, не уверен, что справится с вооруженными сотрудниками службы безопасности – бывшими спецназовцами и морпехами...

Джон тем временем оживляется и почти бегом подходит к сцене и запрыгивает на нее, летит осматривать ударную установку.

– Дэ-эйв! А чего делать, если Шрэд по-другому барабаны сказал поставить? – кричит он испуганным голосом.

– Господи Иисусе…– Дэйв закатывает глаза. – Да не поставили они еще ничего! Йорн, поможешь малого успокоить?

– Титьку опять просит? – отвечает химера рассеянно. – Сейчас…

– Эй, змей! Вы куда направились-то? – Йорн вздрагивает от подозрительного окрика господина Бейли. Вздрагивает, потому что этот окрик встает на пути первого, подготовительного, этапа операции. Джордж никогда не забывает о своем любимом рабе, он все время отслеживает его перемещения.

– Я хочу ее трахнуть, – очень вульгарным тоном отвечает химера, останавливаясь на полушаге и вполоборота косясь на хозяина. Он не замечает, как до боли сжимает руку Лизбет.

– А она хочет, чтобы ты ее трахнул? – насмешливо интересуется Джордж.

– А ее мнение засчитывается? – Йорн нервно и без улыбки скалится.

– Какой ты, а! Замашки не иначе, как у египетского принца, – смеется Джордж благосклонно и успокоенно. – Чтобы сунул-вынул и обратно, а то уже эти через полчаса подкатят, черти лохматые с кортежем.

– Насчет «сунул» не уверен, а на «вынул» я очень рассчитываю…– шепчет чудовище на ухо Лизбет. Та хмыкает с невеселой усмешкой ему в ответ. Ей тоже страшно до чертиков, но ее решимость будто косматая ведьма вцепилась в горло нежной фиалке Лиз и повторяет, что сучка либо сделает то, что от нее требуется, либо сдохнет.

– Йорн, дорогой, левая рука у меня второстепенная, но отнюдь не лишняя, – говорит Лизбет чудовищу с многозначительным намеком.

– Черт, извини! – он выпускает ее, Лиз морщится и потирает пальцы.

Через полминуты двое вваливаются в шикарный, темный, таинственно мерцающий кристаллами отделки туалет. Страстно целуются на камеры, у них уже выработалась нездоровая привычка сниматься в домашнем порно. Йорн даже сажает Лизбет на несколько минут на каменную столешницу умывальника, расстегивает ее готическую блузку, зарывается лицом в кружево и целует грудь. Потом он подхватывает ее и на руках вносит в одну из кабинок.

– Романтик…– шепчет Лизбет ему на ухо.

Йорн захлопывает и запирает дверь, осматривается. Простор для подрывной деятельности, есть и раковина, и зеркало, но освещение неважное – кругом чернота и глянец.

– Все, за дело! – он принимается нервно расстегивать жилет, отбрасывает его на бархатный пуф у стенки. Вслед за ним следует рубашка. – В обморок точно не упадешь? – он расстегивает брюки и достает спрятанный кусок стекла, пропитанную антисептиком вату и несколько украденных пластырей, раскладывает на полочке под зеркалом.

– Я настроена решительно, – с виду сухо отвечает ведьма, стягивает митенки и закатывает рукава, открывает воду, мылит почти до локтя руки, в пятый раз за день вычищает ногти – они ей понадобятся вместо пинцета.

– На издаваемые мной звуки строго наказываю не обращать внимания. Если что-то действительно пойдет не так, я скажу прямо. Но все же постарайся распилить побыстрее – стекляха реально бритвенная, особенно на острие. Главное узкий конец не сломай, – Лиз уже обтирает ему кожу под лопаткой остатками антисептика. Йорн ложится локтями на раковину.

Лизбет зажимает ватой широкий конец хирургического инструмента, нащупывает твердое уплотнение под прочной, хорошо защищающей Йорна от факторов агрессивной внешней среды кожей – будь она неладна! Сначала Лиз никак не может приспособиться, примитивное лезвие почти не берет аспидную шкуру с эластичными, но твердыми микрочешуйками. Йорн слегка вздрагивает, напрягается, разводит лопатки, чтобы натянуть кожу под скальпелем, и громко, почти развратно, выдыхает. Лиз догадывается встать с другой стороны. Приходится тянуться через Йорнову спину к левой лопатке, но зато теперь ей не мешает собственная тень, она видит, наконец, под каким углом скошено лезвие осколка и делает первый надрез, пропарывает смотрящий в бездну пустой глаз вытатуированного уродца. Животом она чувствует, как вздрагивает теплое тело ее любимого зверя.

– А-а-а…матушка моя! – вскрикивает чудовище, Лиз рефлекторно отдергивает руку, несмотря на наказ не обращать внимания. – Да, детка! Поднажми!

– Не переигрывай…– цедит она еле слышно.

Рана немного удлиняется, и «ланцет» каменного века проникает вглубь, распарывая нижние слои кожи. На краях двухсантиметрового разреза выступают росой капельки крови и брызгают совсем немного на спину Йорна и пальцы Лиз. Чуть показывается желтая жировая ткань – самый отталкивающий элемент зрелища. Еще одно движение острого осколка, и инструмент упирается в твердую капсулу. Лизбет приходится голыми пальцами залезать в рану и подцеплять инородное тело. Однако ее не мутит, и голова не кружится, она – ведьма, готовая на все, чтобы вытащить своего дьявола из преисподней. Единственное чего она боится – это занести демону инфекцию.

– Господи, да! – причитает Йорн, принимая темную блестящую капсулу. Пока чип должен быть при нем и в рабочем состоянии. Как только побегут, химера от передатчика избавится. Лизбет уже прилаживает примитивную повязку и закрепляет полосками пластыря. Держаться будет плохо, и вся надежда на жилет, который должен скрыть пятно крови. В пиджаке было бы удобнее. – Ты как себя чувствуешь, прелесть моя? – чудовище обнимает на несколько мгновений Лизбет и чмокает в висок.

– Если бы мне в сей момент предложили выбрать суперспособность, я бы выбрала умение убивать и калечить силой мысли и давать в морду по интернету, – мрачно шепчет Лизбет, прижимаясь к химере.

– Черт… тогда я попозже с этим предложением подойду, – со смешком отвечает Йорн. – Кстати, «в– морду-по-интернету» был у Брайана любимый мем лет в четырнадцать.

– Да, он рассказывал, помню… Ну и? Ты бы вытащил чип сам? – с упреком вклеивает она, памятуя пантомимический скандал недельной давности.

– Дай, я тебя хоть в кое-то веки нормально поцелую, – Йорн берет ее исхудавшее лицо в ладони. – Без слюней этих показных…

Несколько минут они стоят, тихо обнявшись, и настраиваются на следующий этап. Все, что они проделали на данный момент – детские игры в шпионов, по сравнению с тем, что им предстояло осуществить теперь.

– Начиная с сего момента, Лизбет, находишься по возможности постоянно как можно ближе ко мне, следишь внимательно за малейшими жестами и делаешь строго то, что я говорю. Хорошо? – безжалостные руки Йорна с нежностью гладят по ее запавшим, нарумяненным скулам. Он боится до безумия, что это может быть последний раз, когда он прикасается к своей девочке.

– Да, Йорн.

Когда чудовище и его ведьма, слегка растрепанные и возбужденные сеансом кровопускания, снова появляются в зале, народу там уже прибавляется. По всей видимости, это не столько приглашенные гости, сколько люди из окружения Джорджа, имеющие непосредственное отношение к проекту. Бейли приятно общается с группой джентльменов, держа в руках стакан виски. Джентльмены похожи на высокопоставленных чиновников осанкой и сознанием собственной значительности, отраженным в ухоженных стареющих лицах, и на всех клубные пиджаки. Йорн размышляет, как бы ему с Лизбет прошмыгнуть мимо Бейли, оставшись незамеченными, но хромоногий хмырь опять его замечает периферийным зрением.