Текст книги "Пентхаус (СИ)"

Автор книги: Sutcliffe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 27 страниц)

– К левой двери! По полу ползи!!! – сдавленно ревет Йорн на Лизбет. Он сваливается вслед за Дэйвом со сцены и снова дает очередь по всему, что движется в огромном зале. – Быстрее!!! – орет он Лиз. Джордж ползет за ней следом. Это хорошо, его задница слегка прикрывает девочку. Йорн смотрит на два трупа в бронежилетах, оценивая, кто из двоих тяжелее. Тот, у которого снесено полбашки, пожалуй, поизящнее будет. Через пару секунд Лиз и Джордж осмеливаются подняться на ноги и заныривают за угол сцены. Джон тоже змеей подползает к ним.

– Ты оху… – открывает, было, рот Джордж, но его прерывает такой окрик, что он оседает на пол.

– Заткнись с-сука, иначе я тебя пристрелю! – ревет Йорн, чувствуя, что их время уже выходит, и бандиты приходят в себя от неожиданности. – Сейчас Лиз впереди, потом вы двое, – он тыкает пальцем в Джорджа и Джона, а мы замыкаем, – Йорну нужно, чтобы господа Бейли загородили его девочку собой. – Чтобы за семь секунд максимум мне до дверей добежали. Дэйв, мы ведем непрерывный огонь, ты – по левому сектору, я – по правому. И я попробую компанию нам захватить, – он указал глазами на труп в луже крови. – Я надеюсь, им просто не захочется нарываться на пули непонятно ради чего. Ты умеешь обращаться? – Йорн кивает на оружие.

– Более-менее, я два года водилой у военных работал. Общались с ребятами… Господи… – цедит Дэйв, – что мы творим…

– Ничего особенного. Выживаем. По моему сигналу пригибаетесь как можно ниже и рвете когти.

Йорн почти каким-то неестественно быстрым движением снимает с брюк мертвого ремень и протягивает его под спину, застегивает на груди.

– Дэйв, приготовился… Лиз! Как можно ниже к полу! Пошли! – ревет Йорн.

Пули выбивают куски бетона из колонн, по которым целится Йорн, и разносят в щепки накрытые черными скатертями столы, из-за которых удобно стрелять. Взрываются банки с пластиковыми эмбрионами космических пришельцев, заливая все жидким силиконом. Левой рукой химера держит за ремень защищенный жилетом труп, тащит на себе и ведет непрерывный огонь из-за его плеча. Дэйв шарашит вдоль темного нефа с левой стороны, рассекая очередью скульптуры, за которыми тоже прячутся ребята в масках. Но ответа нет. Йорн мысленно хвалит себя за то, что в последнюю секунду передумал стрелять по тихоголосому человеку, который говорил с гостями. Хотя попасть в него Йорн мог вполне. Йорн дал главному возможность довести миссию, какой бы она ни была, до конца, а этот неизвестный позволил ему уйти. Ну, и конечно, люди в масках, наверняка просто охренели от дерзости группки разряженных заложников.

– Быстро! Быстро! Быстро! – орет Йорн на остальных, выпуская из рук труп и врываясь следом за Бейли в дверь. – Дэйв! Давай вперед! Джордж! Куда идти, чтобы выбраться наружу?

– Я чего тебе, наизусть здесь все знаю? – рычит Бейли. Он не знает, то ли раб его спас, то ли втянул в смертельно опасную ловушку.

– А что ты вообще знаешь, кроме хуев, Джордж? – Йорн уже не может сдерживаться.

– Потом поговорим по этому поводу, – рычит в ответ Бейли.

– Поговорим. Непременно поговорим, – химера в ответ оскаливается в зловещей усмешке. – Дэйв, давай вперед, и смотри, чтобы никого не было, они могли своих ребят поставить на лестницах. Сейчас быстро! Не останавливаемся и тихо! Чтоб ни звука.

Минуты несутся со невероятной скоростью, второй космической, никак не меньше. И пятеро несутся в водовороте страха и надежды вырваться. Они словно попали в компьютерную игру. В этой ассоциации нет ничего неожиданного, потому как пространство, в которое они проникли через южный портал, создавалось дизайнером как перенесенная в реальность виртуальная игра. Джордж недолюбливает все современные технологии, которые пытаются вытеснить реальный предметный мир из жизни человека. В его доме нет голографических проекторов, создающих очень даже реалистические иллюзии ландшафта, вместо них – старые добрые оранжереи с настоящими пальмами и банановыми растениями, которые дают не только лопухи, но и маленькие оранжевые бананы. Он терпеть не может разработки, которые нацелены на то, чтобы вытеснить живого партнера из сексуальных отношений – все эти гиперреалистичные андроиды, виртуальные очки, костюмы имитирующие прикосновения любовника по интернету и прочее. По этой же причине пустые просторы залов дополненной реальности он предложил плебсу в другой части здания, а для собственных остросюжетных забав создал осязаемый сюрреалистический кошмар, по мрачными коридорами которого они сейчас перемещались, с замиранием сердца ожидая услышать в любую секунду шум и гиканье надвигающейся погони. К счастью, они не на квесте, и оборудование, создающее дополнительные зловещие миражи отключено, на полу и стенах не разлиты лужи силиконовой художественной слизи, по потолку не бегают роботические уродцы. Они находятся внутри великолепных голливудских декораций, будто спящих и ждущих момента, чтобы разыграть искусственную драму из биопластика, которой так не хватает в жизни элитных, высокопородистых людей, восседающих в ратуше на рыночной площади глобальной деревни. Бейли, правда, представлял, что не он сам, а красивые рабы с прекрасными фигурами и мягкой, блестящей, как у Йорна, кожей, наряженные в подчеркивающий их наготу латекс, будут бегать по этим зловещим залам-симулякрам, копиям межгалактических космолетов, разбившихся на мертвых экзопланетах, которых нет и никогда не было; прятаться будут по коридорам полуразвалившейся психбольницы с фантасмагорическими залами, где рядами стоят зловещие потрескавшиеся ванные и проржавевшие сквозь эмаль унитазы; затаиваться в биологических квази-лабораториях с муляжами мозгов и человеко-рептилий в гигантских колбах. Они будут спасаться, нежные, напуганные, нетронутые еще девочки, сексуальные и уязвимые мальчики со стройными женственными ножками и тугими попками. Убегать они будут от самых разнообразных персонажей: компании маньяков-насильников; от спецназовцев, загоняющих обратно разбежавшихся осужденных из исправительной колонии; от санитаров отряженных главврачом-извращенцем; от сумасшедших ученых, желающих поставить над беззащитными детьми изуверские опыты – мало ли, что можно придумать. Самое главное, что сексуальные пытки и замысловатые, экзотическими перверсиями приправленные половые акты, грозящие проигравшим в этом квесте, будут самые настоящие. И Бейли рассчитывал также, что страх, адреналин, мольбы о пощаде, стыд, трепет перед «первым разом» и оргазмы против воли будут здесь более, чем неподдельные. Ставшего циничным и отрастившего мощный панцирь Йорна господин Бейли до соревнования точно бы не допустил, чтобы тот не погубил всю вечеринку одной своей клыкастой презрительной усмешкой. Может быть, в качестве палача? Наравне с Джорджем? Как бы он смотрелся в роли ассистента маньяка-гинеколога в закрытой частной школе для трудных подростков? Впрочем, Йорн сам говорил не раз, что он более примитивен, чем хозяин, и развернутый нарратив ему не нужен, чтобы вкусно потрахаться. Да и вообще Йорна самого надо отодрать сначала за хамство и чреватую последствиями безбашенность, а потом уже допускать до барских удовольствий…

– Стоп! – шипит химера.

Первый пожарный выход с зеленой светящейся табличкой, которая нарушает гармоничное погружение в иную реальность, как раздраженный голос матери, будящей по утру собираться в школу. Но согласно правилам безопасности пожарные выходы должны выглядеть недвусмысленно, а дизайн предупреждающих знаков соответствовать общепринятому стандарту.

– Интересно, на парковку так выберемся или нет? – цедит Йорн.

– На черта тебе парковка? Надо просто из здания выходить, – отвечает ему Джордж. – Кто-то из охраны наверняка успел передать тревожный сигнал…

– Тихо! – рыкает на господина химера. Джордж слегка вздрагивает и косится на ствол в его руках. Мелькает сумасшедшая мысль включить на пару секунд шокер и забрать оружие себе от греха подальше, да только не выйдет из этого ни хрена. – Если есть соблазн нажать на кнопочку, – неожиданно произносит Йорн, не смотря на господина Бейли, – лучше воздержаться, а то я тебе руку отстрелю вместе с браслетом, Джо.

Зараза! Все Джорджевы взгляды и выражения на лице сканирует и распознает. И хозяину становится все непонятнее и подозрительнее то, что делает раб. Хорошо, что запасной пульт взял с собой, как выйдут, нужно будет оборзевшего мальчика выключить к чертям собачим. И уже дальше Джорджу представляется на мгновение сладостная картина, как Йорн в полуобморочном состоянии будет приходить в себя, лежа на заднем сидении, в кои-то веки с наручниками на запястьях, взлохмаченная голова у хозяина на коленях. А Джордж его точно накажет за это гребаное суперменство.

Йорн стоит перед дверью и прислушивается с минуту, несколько раз оглядывается назад. Потом подходит к стене и прикладывает ухо к ее поверхности, оплетенной пластиковой имитацией то ли водоросли, то ли системы лимфатических протоков с навешанными на них узлами.

– Внизу есть кто-то…– произносит он, наконец. – Пошли к следующему.

– Так, может, это уже силы быстрого реагирования, – отвечает Джордж.

– Может. А может, и нет. Пошли, я сказал!

– Ты мне приказывать будешь, раб? – рычит Джордж, демонстративно берясь за браслет и впервые замечая многочисленные нитевидные трещины на мини-экране. Йорн смотрит на него в упор из-под полуопущенных ресниц, вдруг мгновенное движение, на которое хозяин никак не успевает отреагировать, и химера шарахает руку господина Бейли о стену. Если точнее, то окончательно разносит вдребезги пульт «Скорпиона», одновременно с костями запястья. Джордж вскрикивает, Йорн зажимает ему рот, припирает к стене.

– Ты хочешь отсюда выйти живым? Тогда кончай выступать, Джо, и выложи телефон. Вот так. Хороший мальчик.

– Йорн, хорошо. Только что бы ты не задумал, помни о последствиях, – говорит Джордж уже не раздраженно-капризным, а серьезным и почти деловым тоном, делая вид, что ищет во внутреннем кармане кожаного пиджака телефон. Дьявол! Пульта нет! Ему приходится вынуть телефон и положить на пол.

– Джон! – рявкает чудовище. – К тебе тоже относится!

– Я…я его в куртке оставил, – бледный наряженный в рокерские шмотки мальчишка переглядывается с отцом.

– Не ври! С-сученок… – рычит Йорн. – Дебила нашел! Он у тебя в кармане штанов, – чудовище неузнаваемо и страшно. Джон подчиняется и оставляет телефон рядом с отцовским. – Ну, и я свою контрибуцию, пожалуй, сделаю, – химера достает из кармана жилета капсулу чипа и выбрасывает. Лицо Джорджа даже в тусклом свете «космолетного» коридора бледнеет и превращается в почти серое. – Теперь пошли. Хотя, если совсем невмоготу, могу на месте расстрелять.

– Джон, пошли. Держись около меня, – деревянным голосом произносит Бейли.

Новый пожарный выход. Снова Йорн стоит и слушает шорохи в глубинах здания. Кажется, по лестнице в соседнем секторе поднимаются. Надо срочно исчезать из коридора.

– Вперед, Джо, – говорит он господину Бейли, которому приходится теперь идти с сыном впереди остальных и подставлять собственную шкуру для проверки безопасности пути. Он уже решил, что сделает с Йорном, когда выберется из этой передряги. Он ему переломает кисти рук молотком. Когда заживут, выглядеть будет нормально, а вот играть, тварь, точно больше не сможет…надо только еще со Шварцем посоветоваться дополнительно, как бить, чтобы на внешнем виде не отразилось…А уж как он доктора Аланда выебет за это…и девку тоже, так, чтобы у химеры на глазах…А потом только в клетку…и только трахать, как Алекс тварину трахал…с кольцом во рту… Главное, ребята бы перехватили его вовремя… Главное его сейчас не провоцировать, ибо спустит курок без предварительных ласк…

Осторожно в гробовом молчании впятером спускаются по хорошо освещенным бетонным пролетам. Джордж видит, что сына колотит дрожь, как в лихорадке. Он начитает судорожно глотать воздух и озираться, смотря вокруг одичалыми, стеклянными глазами того же неопределенного цвета, что и у господина Бейли.

– Йорн! У него паническая атака начинается, – произносит Джордж ровным голосом.

– Во-первых, тихо. А во-вторых, ты помнишь, что ты Алексу сказал, когда у него на твоей игрушке паническая атака началась?

– Да блядь! Причем здесь он-то! – шепчет Бейли.

– Ты ему сказал: «А кого это ебет?» Джон, давай, соберись, потом будет, что пацанам рассказать за чаем.

Кое-как юный Бейли с почти покойницким лицом продолжает путь вниз, перебирая будто что-то невидимое в пальцах и шевеля губами. Смотрит только под ноги остекленевшим взглядом. Один пролет, второй, третий… Широкая двустворчатая металлическая дверь со знаком «Паркинг».

– Дэйв, останься, – говорит Йорн. Сам бесшумно выскальзывает на парковку.

Стоят в молчании и смотрят друг на друга ненавидящими взглядами: Дэйв и Лизбет против господина Бейли и его сына.

– Ты-то чего? Тоже попал под влияние? – вдруг желчно шипит Джордж, сжирая глазами винтовку Дэвида и осознавая свое бессилие. Он понимал, что у него ни ловкости, ни смелости не хватит броситься на дуло, как Йорн бросился в зале, и попытаться отнять оружие у мелкого, но жилистого парня. И на Джона наверняка рассчитывать не приходится. Он слаб, труслив и слишком трясется за свою задницу. Его основная реакция – замереть под гипнозом любого говнюка с пронзительным взглядом, навроде Йорна. – Думаешь, тебя не поймают? Этот, – он кивнул на дверь, – способен на все, что угодно, вплоть до массового расстрела посетителей в центре. Тебе дадут вышку, как соучастнику. А мог бы спокойно продолжать работать у меня.

– Дешевый заход, Джо. Нахрен я тебе не сдался. Джон много болтает лишнего, зато я теперь не имею никаких иллюзий относительно своей ценности в глазах людей при власти.

– Он просто выебывается…он еще дурак малолетний, – начал, было возражать, Джордж, но Дэйв его перебивает.

– Даже если то, что он говорил, поделить на двадцать, мы все для вас – пустое место. Я, собственно, и есть пустое место, поэтому мне тупо по кайфу посмотреть, как этот офигенный сукин сын с тобой разберется. Ничего личного, Джо, – и оскалился смешливо. – Просто, наверное, до некоторых состояний не надо людей доводить. А этих-то, ракшасов, тем более.

Дверь приоткрывается, и опять Йорн змеей проскальзывает между створками.

– Я никого не вижу, – говорит он вполголоса. – Возможно, они все решили сосредоточиться в зале и поставят кого-то охранять подступы, может быть, даже минируют что-то. Дэйв, ты говорил, что тачки умеешь без инструмента заводить.

– Только старые, которые до 2073 года выпуска. Их потом все перевели на новый противоугонный стандарт.

– Мне кажется, я видел серый опель, который можно вскрыть. В третьем ряду отсюда. Попробуешь? И подгоняй сюда, если заведешь.

– Окей, – Дэйв выскальзывает и, пригибаясь, лавирует между рядами автомобилей, разыскивая легкую добычу.

Проходит минут пятнадцать мучительного ожидания в холодном бетонном молчании. Джордж не решается что-либо сказать рабу. Йорн не смотрит на двоих Бейли. Он только выглядывает из приоткрытой двери и периодически прислушивается, не раздастся ли шагов сверху на пожарной лестнице. Потом Джордж слышит негромкое урчание мотора.

– Вперед, мой господин, – с легкой иронией говорит Йорн, приоткрывая дверь. Дэйв подогнал тот самый серый опель, о котором ему сказало чудовище. – На переднее пассажирское сядешь, – Джордж выходит, озираясь, все еще в надежде увидеть темно-синие бронекостюмы спецназа. Джон пытается выскользнуть следом, но Йорн его отсекает. – Нет, сначала она, а ты – за мной.

Господин Бейли обходит машину и садится, зло хлопает дверцей.

– Дэйв, садись назад, я поведу, – нервно и с немного странной интонацией рявкает Йорн. Тот послушно выскакивает, пересаживается на заднее сиденье к Лизбет. Йорн уже стоит у открытой двери автомобиля, мотор работает. – Джон! – он вдруг оборачивается к юному господину Бейли и вскидывает винтовку. – Извини.

Короткая очередь. Слышен чей-то истерический вздох. Чудовище запрыгивает за непривычный левый руль и дает по газам.

– Тварь… Гребаный урод… Гнида мерзкая…Ублюдок… Моральный урод… Психопат чертов…

– Джордж, продолжай, не останавливайся. Ты знаешь, как меня это заводит.

Они едут по пустынной ночной дороге, и у Джорджа нет более никаких сомнений относительно судьбы, которую для него готовит чудовище. Но он все еще надеется на современные технологии поиска, на камеры, на системы распознавания лиц, надеется на то, что ради господина Джорджа Бейли в дело уже брошены все силы – лучшие силы, охраняющие Систему. Он надеется на нелепую случайность, на бессмысленное, заранее никаким провидением не предопределенное стечение обстоятельств. Например, будет говнюк выходить из машины, споткнется и случайно выстрелит себе в голову из штурмовой винтовки… Также, как урод выстрелил в голову его сыну – между делом, пока садился за руль, на секунду обернулся и нажал на курок. Джордж, правда, сам не знал, что почувствовал в тот момент, когда увидел алый всплеск и падающего навзничь Джона. Однажды он, выходя из ресторана после ужина, наблюдал, как на переходе машина сбила человека. Вот, точно такое же чувство у него возникло. Словно внутри что-то толкнуло, ударило по какому-то центральному нерву, дернулось все существо его, и мгновенная тошнота после этого поступила к горлу. А между тем тварь уже вдавила педаль газа в пол и на всех лошадях, которые еще оставались в плебейской тачке, рванула в неизвестность. Внутреннее око увозимого прочь Джорджа Бейли вперилось в собственные перспективы и ожидающую его участь. Джорджу оставалось только надеяться на бессмысленную случайность, ту же самую, что свела его с мерзкой бездушной тварью, с животным, которое искусно притворяется высокоразвитой личностью. Гнусное блестящее насекомое в светящихся стразах, не знающее ни жалости, ни сострадания, бессовестное и беспринципное существо, готовое физически устранить не только любого, кто у него на пути встанет, но и просто случайно вызовет раздражение. Убил Джона просто потому, что он его нервировал, подгадав момент, когда сможет сбежать. Ничего, урода все равно найдут…

Джордж промокнул носовым платком разрезанную руку. Кажется, никогда он еще не чувствовал себя так одиноко. В темноте, на проселочной дороге, и ни одного человеческого существа рядом. Только этот и сумасшедшая. Дэйв их покинул. Они заехали на подземную парковку в каком-то захолустном районе Айрон Маунтин в западном секторе, и, пока барабанщик с ведьмой угоняли еще одну машину, ублюдок вырезал у Джорджа из-под кожи в складке на большом пальце левой руки его собственный «противоугонный» чип. Сказал, что либо перережет горло прямо сейчас, либо Джордж даст вынуть капсулу, и они вместе еще покатаются. Поскольку Джордж надеялся на чудо, он не сопротивлялся. Урод полоснул украденным у террориста ножом аккуратно, без садизма, надо отдать должное. Но невозможно было поверить, что еще утром эти красивые обсидиановые руки Джорджа обнимали, а точеные губы с возбуждающими белесоватыми шрамами, целовали его яростно и похотливо. И ластился, и прижимался к хозяину последнее время, улыбался с неподдельной веселостью, смеялся хозяйским шуткам… Джорджу невыносимо смотреть на микеланджеловские руки, обнаженные по локоть, исчерченные элегантными линиями шрамов, уверенно управляющие потрепанным автомобилем…Двуличная тварь…Теперь эту рожу было не узнать. Куда девалась столь ловко сыгранная доброжелательность и заговорщицкая хитринка. Холодная, застывшая, зловещая, мертвенная маска, как у чертовой тибетской мумии, из которой его сфабриковали. Дьявольское отродье без рода и племени. Кусок биомассы, который сдохнет безруким, безногим, безглазым, глухим и безъязыким, когда его поймают…

Вынув чип и бросив его в бардачок, урод вытащил Джорджа за шкирку из первой машины и пересадил в черный джип посолиднее, который подогнал чертов сообщник-музыкант. Два мерзавца кратко обнялись и пожали руки. Как мило, блядь! А потом ракшас вскочил за руль и опять поволок Джорджа в никуда, постепенно набирая скорость до двухсот на шоссе. Зачем Джордж вздумал связаться с красивой тварью, которая уже один раз довела свою никчемную реликтовую жизнь до зала суда и высшей меры? Польстился на тело дряни. Теперь ублюдок утаскивал его за собой в тартарары, перекинул и на него заразу своей обреченности. Лишнее существо, без прошлого и будущего, старательно по нотам пытается выводить человеческую пьесу, изображает из себя сраного интеллигента, возвышенную душу, черт бы его побрал. Потому что знает прекрасно, что сам – ничто во вселенском смысле, тупиковая ветвь эволюции.

– Меня тоже убьешь, да? – не выдерживает Джордж.

– Помолчи, Джордж, – ублюдок в дорогих, на Джорджевы деньги купленных шмотках, с платиной и бриллиантами в морде, сосредоточенно ведет машину. В левой руке, лежащей на руле, он сжимает армейский нож. Винтовку поставил между своим сидением и дверью.

– Хорошо, только помни, что лишь благодаря мне ты до сих пор живой.

– Спасибо, Джордж.

– «Спасибо», мать его… – фыркает Джордж и отворачивается к окну. – Свинья неблагодарная!

– У нас еще будет момент поговорить, – ровным голосом отвечает чудовище.

Он высматривает что-то вдалеке.

– Выходи, Джордж.

Слова звучат, как последний треск бетонной стены, держащей воду в плотине, после которого поток вырывается наружу и сметает все на своем пути. Джордж не может сдвинуться с места. Он понимает, что это существо – никто иной, как его палач. В небе не видно полицейских вертолетов, не вскрывают темноту скальпели прожекторов и противотуманных огней на бронированных автомобилях антитеррористического отряда, ничто не нарушает тишину и синеву июльской ночи. Только коростели кричат где-то в поле.

– Я же тебе жизнь спас…

– Джордж, выходи из машины, – спокойно, но жестко, как врач капризничающему пациенту, повторяет химера. Он не глушит мотор, стоит снаружи, облокотившись на приоткрытую водительскую дверь, смотрит внимательно на Джорджа.

– Я не хочу… – еле слышно, не зная зачем, говорит Джордж.

– Мне прямо сейчас по тебе очередь пустить? – до чего будничный тон у этого вопроса.

– Скотина… – голос Джорджа срывается. Ему очень жаль себя, жаль пентхауса, уютной малой гостиной, где он столько раз возлежал с упырем. Ему больно и огорчительно сознавать, что не увидит результатов своего лучшего проекта. Если бы он мог сейчас связаться с Джеком, он бы сказал ему, чтобы тот непременно довел дело до конца, и вырастил маленьких ублюдков так, чтобы не смели даже думать, что у них может быть какая-то иная цель в жизни, кроме как подставлять хозяину свои дырки и глотать все, что он соблаговолит в них засунуть…Назло этой твари с автоматом. Как сильно Джордж хотел создать поколение зверенышей с физиономиями мерзавца, с его твердыми чертами, серьезными поджатыми губами, пронзительными глазами, но не знающих в жизни ничего, кроме хозяйского члена…

На подкашивающихся, ватных ногах он бредет к зданию с выбитыми окнами, бывшему полуразрушенному складу, от которого осталась только железобетонная коробка. Чудовище сопровождает его на небольшом расстоянии. Ведьма вышла из автомобиля и провожает своего ублюдка страшным, болезненным, но понимающим взглядом. Из здания пахнуло прелым бетоном и сгнившей в труху, вымоченной и съеденной плесенью бумагой.

– Тебе ведь совершенно необязательно это делать, – произносит Джордж. – Зачем ты хочешь меня убить? Какой в этом смысл? Когда тебя арестуют – а тебя непременно арестуют – твоя судьба будет, очень мягко выражаясь, незавидной. Если ты хотя бы уйдешь сейчас, и тебя поймают, принимать решение о наказании буду я, а я никогда не сделаю с тобой того, что сделает система правосудия с убийцей хозяина.

– Джордж, ты знаешь, для меня это убийство имеет сакральный смысл. Я не смогу жить дальше, зная, что по земле ходит Свидетель, – очень буднично отвечает химера, будто объясняет Джорджу вполне обычные, бытовые вещи.

– В смысле? Что ты такое говоришь?

– Потому, что ты – свидетель, Джордж, – отвечает чудовище, оглядывая с подобием любопытства мерзкую внутренность заброшенного здания.

– Свидетель чего?

– Моего позора, Джордж. Моего бесчестия, унижения, оскорбления, обесчеловечивания, моего превращения в нечто настолько постыдное, что при всем разнообразии словарного запаса и культурных аллюзий в моей голове, я не знаю, как это назвать. У меня никогда и ни с кем не было таких близких отношений, как с тобой, и без преувеличения, без искусственного велеречия ради драматического эффекта я заявляю, что ты научил меня одной вещи, которая замыкает цикл моего превращения в человека, но при этом парадоксальным образом возвращает в бестиальность. Я ненавижу, Джордж. Всеми фибрами я тебя ненавижу и желаю тебе смерти уже не один год. Я никогда ни с кем не срастался настолько, и психологически настолько не зависел, чтобы ненависть стала навязчивой идеей. Однако тебе удалось наладить со мной связь. Твое достижение не в том, что я теперь могу и с мальчиками, и с девочками, а в том, что я просыпаюсь по ночам и думаю, думаю, думаю часами напролет о том, как лишить другого жизни. Ты сделал из меня человека. Животные не умеют по-настоящему ненавидеть, они лишь узнают былого обидчика, после чего срабатывает рефлекторная связка со старым травматическим опытом. У рапаксов механизм тот же самый. А я благодаря тебе узнал, каково быть намертво прикованным в сознании своем к объекту пытающей, как вечный огонь, ненависти. И мне даже видится нечто мистическое в том, что у нас с тобой одно имя Георгия-Драконоборца. Ты в самом деле оказался чем-то наподобие моего доппельгангера, искривленного альтер эго, монстра из зазеркалья. Я сойду с ума, если оставлю тебя в живых. Ты будешь меня преследовать, как приступы малярии всю оставшуюся жизнь. Поэтому мне очень нужно тебя уничтожить. Прости, Джордж, но ты сам себе выбрал противника.

– А я тебя любил, Йорн…– бесцветно произносит Джордж.

– Я знаю. Впрочем, ты любил не меня, а свой макгаффин – ничто, nihilo, черную дыру, вокруг которой ты вращаешься, желая обладать. Но ты интуитивно понимаешь, что обладать им невозможно. Ты меня не трахнул, потому что боялся, что я растаю, как утренний туман, а вовсе не из деликатности, уважения или любви.

– Господи… чего же я тебе такого сделал-то? – неожиданно вскрикивает Джордж.

– Ты украл у меня веру в человека. Я раньше полагал, что мое сознание в некоторых смыслах неполноценно, но надеялся, что главному смогу научиться у своих разумных кузенов. Теперь храм моей веры лежит в руинах. Согласись, что вера в человечество стоит двухсот восьмидесяти миллионов, плюс налоги.

– Скотина! Неблагодарное животное…– Джордж стоит, не зная, дать ли волю или сдержать порыв ринуться прочь. Правая рука у него трясется, как у старика с Альцгеймером, он не может справиться с тремором, живот выворачивает наизнанку от страха. – Чтоб ты с-сдох, тварь… – шипит он, еле сдерживая душащие его рыдания. Ему очень жаль расставаться с миром.

– Лучше закрой глаза, Джордж.

КОНЕЦ