Текст книги "Пентхаус (СИ)"

Автор книги: Sutcliffe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

Встав к Ханне левым боком, он выразительным движением под пластиковый скрип винила оголил поблескивающее хитином агатовое бедро. Как он и ожидал, пальцы модели немедленно прикоснулись к шраму и с интересом исследовали его рельеф.

– Ух ты! Так четко все получилось… – похвалила Ханна. – Прямо каждую прожилку-веточку видно. Как это делалось? Лазером?

– Нет, клеймение должно быть до определенной степени травматическим моментом, поэтому производится раскаленным тавром, как в старину.

– Ой, черт…– поморщилась Ханна. – Больно было, Йорн?

– Невыносимо, мадам, как в адском пекле, – ответил тот с непроницаемым выражением.

– Он так шутит, – пояснил Джек. – Мы сначала сделали вид, что собираемся прижечь физию, поэтому, когда вместо этого приложили клеймо к заднице, он был преисполнен такой благодарности, что ничего не почувствовал.

– Садюги вы все-таки! – расхохоталась Ханна. – Но я вас понимаю, мне бы тоже хотелось на это посмотреть…Ой, а вот это что такое? – она по-хозяйски подняла край тонкого свитера и провела рукой по приоткрывшейся сети шрамов, имитирующих биороботические сочленения на пояснице химеры.

– Мэм, я могу все же закончить трапезу для начала? – огрызнулся Йорн.

– Ханна, ты как ребенок, – хохотнул Джек. – Тебе надо сразу и желательно весь торт! Джордж так кайфует от этого проекта, что он тебе обязательно все покажет.

– Ну хорошо. А ведь приятно таким непокорным управлять… – она успела дотянуться и хлопнуть по ноге Йорна, уже собиравшегося застегнуть брючный ремень и вернуться за стол.

– Да, только он очень агрессивный, ему иногда сносит башню так, что он про шокер забывает. Последний раз было как раз из-за клейма – едва мне черепушку не расколол.

– Правда, что ли? – удивилась модель, делая большой глоток вина и искоса посмотрела на химеру. – И он при этом, я смотрю, без бондажа, без наручников у вас по дому расхаживает?

– Нет, обычно он в наручниках, – возразил Джордж. – Просто сейчас хотелось ему дать свободно подвигаться. Если его не терроризировать, он вполне спокойный и обходительный. Во всяком случае на меня он имеет успокаивающее воздействие, когда сам не нервничает.

– Сэр, вы позволите вопрос? – неожиданно подал голос Йорн.

– Что такое, Йорн? – снисходительно кивнул Джек Бейли.

– Вы н-намеренно меня в моем присутствии обсуждаете так, словно я домашняя с-скотина, или же вы настолько вросли в эти декорации, что сами того не замечаете?

Наступила пауза на несколько секунд, а потом Джек и остальные громко и крайне неприятно расхохотались.

– А еще у меня, судя по реакции, чувство юмора совершенно запредельное… – Йорн раздраженно тряхнул головой.

– Давайте мы не будем перед вами оправдываться хотя бы относительно того, в каком ключе мы о вас говорим, ваше Высочество, – ответил Джек, все еще хихикая.

– Осадили, так осадили, сэр. Ни в чем себе не отказывайте.

Весь обед разговор свободных господ так и продолжил блуждать вокруг секса, рабов, телесных модификаций, о том, как разработать и произвести на свет идеального сексуального раба, и какое безумное количество денег на это уходит. Ханна, например, не могла себе позволить, потому что расходы на одну лишь безопасность выбивались за рамки ее личного бюджета. А между Джорджем и Джеком, с одной стороны, и сержантом Дэном с другой шла, оказывается, непримиримая борьба за формы химеры. Дэн считал, что «рукава у нормального мужика должны выкраиваться по той же мерке, что и шапка», что Йорн – дрищ, и ему надо жрать по семь раз в день и делать присед с сержантом Дэном на плечах. Для братьев Бейли возможный результат подобной тренировки был бы жутчайшим из кошмаров, поэтому за программой тренировок, которые давал сержант, приходилось лично следить.

– В чем-то Дэн незаменим, но идеалы мужской красоты у него солдафонские, – вздохнул Джордж.

К счастью, Йорн, как ракшас, не имел склонности набирать ни излишнюю жировую, ни мышечную массу. Бейли нравилось то, что он был сухой «как селедка», гибкий и грациозный, но тяжелый «как черт», очень выносливый и мощный. При этом в нем мелькало что-то «отдаленно женственное», в столь гомеопатических дозах, что хотелось даже чуть усилить, чего Бейли, собственно, добились прической и пирсингом. Ханна отметила, что у химеры красивые руки – как правило, у мужиков редко бывают руки, заслуживающие особого внимания, не в обиду господам Бейли будет сказано. Элегантные руки – женская прерогатива. А в случае с химерой что-то сразу бросалось в глаза – и приласкать, и придушить мог с одинаковой непринужденностью. Джек со смехом вставил, что из-за последнего пункта Йорн уже полтора года спит только в наручниках без цепи между браслетами.

– Но, он знает, что будет за убийство владельца, – улыбка Джека сделалась злой и жестокой. – Йорн, скажи Ханне.

– Фу…да я знаю сама, – поморщилась девушка.

– Нет, пускай скажет.

– Ч-человек-свинья, – проговорил Йорн, смотря на младшего Бейли из-под ресниц.

– А это значит…

– Джек, заткнись! – рявкнула Ханна. – Йорн и ты тоже не вздумай это вслух произносить! Твой хозяин иногда дурак бывает.

– У вас золотое чувствительно сердце, мэм, – саркастически усмехнулся Йорн.

– Кто-нибудь из джентльменов принесет даме сумочку? Йо, будь другом, – Ханна кокетливо поморщилась. – Я ее где-то в большой гостиной кинула.

«…Йо… Йо, б-блядь…» – подумал Йорн, вставая из-за стола.

В своей сумочке «Биркин» Ханна откопала сигареты.

– Кто-нибудь составит мне компанию?

– Нет, я пас, – отказался Джек. – Вот он никогда не воспротивится, – Джек кивнул на химеру.

– Ах, ты куришь?

– Раньше курил. Сейчас только балуюсь, – ответил Йорн, вытаскивая из предложенного портсигара тонкую дамскую сигарету. Вежливо поднеся зажигалку сначала к сигарете дамы, потом раскурив свою, он собрался, было, вернуться на свое место напротив мисс Да Кайзер, но Ханна обвила руку вокруг его винилового бедра.

– Куда ты все торопишься? Постой здесь.

– Хорошо, если в этом есть острая терапевтическая необходимость, – Йорн оперся рукой о спинку ее стула, заметив, что Джордж слегка ударил пальцем по столу.

– А ты не смейся. Ты, может быть, тоже на меня успокаивающе действуешь, как дикий пантер-р-р, – Ханна притянула его еще ближе и стала лениво поглаживать под коленкой.

– Хорошо, что не кр-р-ракен.

– Чего?

– Было бы странно, если бы дикие кракены действовали на вас успокаивающе.

– По-моему у кого-то кровь от мозгов отхлынула, – рассмеялась Ханна, и похлопала химеру выше по внутренней стороне бедра.

– Мэм, не хочу прозвучать с неуместным высокомерием, но все же этого добра у меня в жизни – вернее, в том, что от нее осталось – по горло, вы не поверите.

– Это с этими что ли у тебя «добра» по горло…? – презрительно произнесла знаменитость, убирая руку. – С «биоматериалом», как их все нормальные люди называют?

– Йорн, ты с ней тоже поосторожней, – хитро улыбнулся Джек. – Прикусит, так прикусит.

Йорн молча отошел. Сегодня ему особенно остро казалось, что он звереет и тупеет – тупеет в том, смысле, что восприятие вещей его становится каким-то затуманенным, понятия и отношения, которые раньше казались основополагающими, размывались в его голове. А зверел он на фоне окутывающего его однообразия, и главными носителями этого однообразия были братья Бейли и их окружение. Ему временами становилась совершенно невыносима пустота, которую в него впихивали господа. Он так старался не испытывать никаких чувств с тех пор, как был переведен в статус не-человека, что в этом преуспел. Злость, которую он испытал сегодня утром на спарринге, пробиралась в его мозг сквозь вату равнодушия; оскорбления, которые он холодно выслушал за обедом скатились с него, как вода с пера птицы, живущей в болоте; приставания супермодели возбудили максимум если рецепторы давления на коже. Если бы он когда-нибудь получил возможность, он бы убил Джорджа, не задумываясь ни на мгновение. Лучше всего ножом. Тридцать-сорок ударов в грудь Йорну хватило бы, чтобы что-нибудь почувствовать…

Господа между тем откушали кофею с десертом, в чем Йорн участия не принял, поскольку ни кофе, ни сладкое не потреблял. Ханна и Джек отправились в большую гостиную загружать фильм и налаживать проектор, а Джордж, подойдя к вставшему из-за стола Йорну, как всегда быстрым, почти незаметным движением застегнул карабин цепи на его ошейнике.

– Боитесь, что я невежливо свалю в середине просмотра?

– Нет, просто хочу, чтобы ты был на цепи, – Джордж встал вплотную против химеры, и, держа в одной руке конец поводка, аккуратно положил руки Йорну на талию, ненавязчиво погладил мускулатуру на боках. – Мне не нравится сегодня твое настроение с самой тренировки. Я думал, ты пар спустишь, а ты рыскаешь целый день злой, как дьявол, и не находишь себе места. Опасаюсь, эту лавочку придется прикрыть, хотя желающих куча.

– Почему вы считаете, что я не нахожу себе места? – Йорн удивился тому, как Бейли удалось это почувствовать, хотя ему казалось, что поведением он себя не выдает.

– Ох, змей! – улыбнулся Джордж и едва ли не сентиментально приобнял чудовище за талию. – Ты, наверное, думаешь, что у тебя физиономия каменная и ничего на ней прочесть невозможно? Собственно, вначале я тоже так думал, и меня это сильно напрягало. Однако если к тебе присмотреться заинтересованным взглядом, то становится ясно, что душевная организация у тебя тонкая, и все внутренние порывы эмоциональных ветров отражаются не только на твоей красивой физии, но даже на том, как ты куришь. Кстати, бесплатный совет: когда ты в напряжении, у тебя дрожат руки, а когда ты держишь сигарету, это особенно бросается в глаза. Гостям вообще-то не слишком хотелось бы демонстрировать. У тебя это давно вообще, я все хочу спросить? – Джордж поймал левую кисть чудовища, которое, находясь в непосредственной близости от хозяина, вежливо заложило руки за спину.

– С пятнадцати лет, после того, как мне голову чуть не проломили. Зрение село, мигрени появились, тремор и логоневроз.

– Да ладно! – поразился Джордж, отрывая взгляд от скарифицированной кисти химеры, которую столь высоко оценила Ханна за обедом. – Какой у тебя еще логоневроз?

– В легкой форме, в основном только я замечаю, когда судорога происходит.

– Резюмируя вышеизложенное, ты весь поломанный, но тебе надо было непременно подраться? Да еще и с кобелем каким-нибудь покрупнее! Что за извращение, Йорн? – со смешком упрекнул Джордж и положил ладони с легким шлепком на обтянутые черным винилом бедра химеры. – Кстати, об извращениях: на завтра назначена доставка твоего и стра-анного инструмента, – Джордж заулыбался почти кокетливо. – Если бы я не знал тебя достаточно близко, я бы подумал, что это компенсация каких-то собственных недостатков, – его пальцы многозначительно поглаживали блестящий тугой материал на теле раба.

– Джордж, это для басовых струн, – несколько устало пояснил Йорн. – На коротком грифе их вообще не будет слышно…

– Йорн, честное слово, то ли ты шуток не понимаешь, то ли меня за идиота держишь, то ли делаешь вид, чтобы меня позлить, – притворно оскорбился Джордж. Притворно, потому как, если бы разозлился по-настоящему, он бы сразу выпустил Йорнову задницу. Вместо того он спустил ладони ниже и сжал с силой напряженные мускулы. – Короче, мораль моего послания в том, что тебе нужно теорбу будет внимательно осмотреть, что там надо проверить, прежде чем забирать. Только случайно не распишись, если тебе сунут документы, все должна оформить моя ассистентка. Ты понимаешь, что твоя подпись недействительна, и, если что-то пойдет не так, нас пошлют куда подальше.

– Я не думаю, что мастер, заполучив в клиенты самого Джорджа Бейли, стал бы посылать вас куда подальше из-за моей подписи, – пожал плечами Йорн.

– Давай не будем экспериментировать. Вещь не дешевая, к тому же очередной удар по твоему самолюбию. Раз уж всплыла тема, у тебя нет права подписывать какие-либо юридические документы.

– А есть ли у меня хотя бы какие-то рудиментарные права? – спросил вдруг Йорн, прищуриваясь на Джорджа и по-кошачьи наклоняя набок голову.

– Йорн, сколько раз я просил этот звериный рефлекс контролировать, – сделал замечание Бейли. Тот поджал неприязненно губы. – Нет, друг мой. Есть некоторые вещи, которые тебе не запрещаются и есть еще огромная туча нарушений, на которые я закрываю глаза.

– То есть, даже базовых прав на жизнь, на здоровье…?

– Нет. И я знаю людей, которые готовы потратить кучу денег на приобретение раба и всей технической инфраструктуры, а потом довести его до весьма жалкого состояния, как психически, так и физически. Мотивация подобных хозяев для меня весьма подозрительна. Самое смешное, что некоторые из приобретателей с трудом могли позволить себе ввязаться в эту авантюру, потом, я подозреваю, разочаровывались и просто доводили раба до овощного состояния, чтобы избавиться.

– Как с животными, что ли? – спросил Йорн охрипшим голосом, отвернулся и кашлянул в сторону, прикрыв лицо рукой. Джордж, не выпуская, прижимал его бедра к себе.

– Абсолютно, механизм тот же самый, какой бы имущественный ценз владельцы не прошли. Я тебе по секрету скажу, – интимно произнес Джордж, – У меня нет интереса над кем-либо издеваться, устраивая ему ад на земле за то, что он сделал. Ты идеален, потому что ты холоднокровный убийца, – тут Джордж понизил голос до шепота, – и я знаю, что ты убил кучу народа не ради мелкой корысти. Ты не развращен, и я не хочу тебя портить тоской, бездельем и грязью, я хочу наслаждаться тобой. Сексуальный раб – это больше ответственность, нежели развлечение.

– Джордж, разрешите откровенно, – Йорн тоже заговорил очень тихо, – то, что здесь происходит – это ли не грязь?

– Йорн, поверь мне на слово: грязи ты не видел. Ты считаешь, что твоя шикарная скарификация и татуаж – грязь? Или твой аккуратно контролируемый секс с рабынями, которых ты доводишь до оргазма? И я уверен, про себя думаешь: «Лучше я, чем эгоистичный не пойми кто». Или то, что во время текущего разговора я тебя чуть-чуть приласкал ниже талии? Да, прости, сексуальное рабство подразумевает некоторое количество секса и толику рабства. И в современном обществе оно повсеместно признано наказанием за тяжкие преступления. Но повторюсь, реальной мерзости ты не видел. Ты не был рабом в Южной Азии или у какого-нибудь идиота с амбициями в этой стране.

– То есть, я должен быть благодарен?

– Аллилуйя! До него доперло! Поцелуй? – Джордж потянул за цепь.

– Пошел ты, – в ледяной улыбке Йорн чуть обнажил клыки. Он знал, когда может рискнуть так ответить.

– Зараза какая… – Джордж постарался со всей силы шлепнуть Йорна, но попал как-то неудачно по твердому сокращенному мускулу и отбил себе ладонь. – Черт тебя побери…

– О! Итальянская семейка? – Ханна появилась на пороге, и встала во весь свой модельный рост, уперев длинные тонкие руки в косяк. – Секс на кухне – это позапрошлый век, мальчики. Пошли «Нимфоманку» смотреть.

– Гос-споди… – прошипел Йорн.

– Это бунт на «Баунти»? – Ханна подняла красиво изогнутую бровь.

– Разве ее еще кто-то не смотрел?

– Но не все ее обсуждали с известным киноведом.

– Я обсуждал, – поднял руку Йорн. – С Джеком Коллинзом из Гарварда и Йорвиком Хаане из Упсалы.

– Йо, не надо выебываться, пожалуйста. Все знают, что ты умный, – ответила Ханна. – Можешь повыступать на обсуждении.

– Увольте. Можно я ограничусь свистом и улюлюканьем с галерки?

– Йорн! – одернул его Джордж.

– Ты все-таки очень сексуальный, когда злишься, Йо, – модель закусила губу.

– Ханна, если вы еще раз меня так назовете, я вас ударю.

– У-у-у! – девушка закрыла лицо в комическом ужасе.

– Так, все! – Джордж намотал цепь на кулак и толкнул химеру к выходу. – Что за игру ты с ней ведешь?

« Я!??» – возопил собственный голос Йорна у него в голове. «А впрочем, может быть и веду… Ладно, посмотрим…»

Когда Джордж и Йорн хотели пройти мимо Ханны, она несколько секунд с коварной улыбкой стояла у них на пути, пока Йорн не клацнул зубами. Клацнул без лишних угрожающих движений, только чтобы был слышен звук, иначе компьютер расценил бы это как попытку нападения. Ханна осталась довольна: мальчик, похоже, лишь распалял ее интерес язвительной холодностью. Неоригинально, но…интересно.

В большой гостиной Джек и Ханна угнездились и переплелись в углу дивана, как вполне себе стандартные любовники. Джордж сел немного поодаль от них и указал Йорну место рядом, обнял его одной рукой за плечи. Это было довольно необычно, потому что, согласно жестко регулируемому протоколом языку тела, ставило раба в позицию чуть ли не равную свободному человеку. Предписываемое рабу место, строго говоря, было на полу в ногах, но Джордж принуждал Йорна это делать только когда одевал его полностью в латекс с маской. Видимо в таком антураже Джорджу было легче воспринимать чудовище как безропотного домашнего питомца. Йорн поставил одну ногу на сиденье и обхватил колено руками – маленький трюк, каковых он изобрел десятки, чтобы хоть в минимальной степени сделать свои сензитивные зоны чуть менее открытыми для нескромных прикосновений хозяина. Джордж, правда, разомлел от вина и теплого бока химеры, и пока лишь с ленцой поглаживал Йорна под челюстью, по глубоко прорезанным шрамам на щеке, за ухом и по участкам чувствительной кожи на шее, там, где ее не захватывал ошейник. Заплетенные, как обычно, во французскую косу волосы, он старался не трогать излишне, чтобы они не тускнели, но с кончиком косы, завязанным резинкой, поигрывал с удовольствием. Может быть Джорджу хотелось представить на пару часов, что Йорн – его любовник, а не раб, что его не приходится постоянно принуждать к физической близости, что он сам желает, чтобы Джордж ласкал его тело…Впрочем, Джорджу было достаточно это лишь время от времени проигрывать в воображении. Происходившее между ним и Йорном было идеальной игрой: абсолютно гетеросексуальный парень, над которым Джордж имел безраздельную власть, ненавидящий его до кровавого тумана перед глазами, но бессильный побороть ситуацию, достаточно хорошо воспитанный, чтобы вести себя прилично, не опускаясь до жалких истерик и оскорблений. К тому же Йорн был агрессивный, умный, не распущенный сексуально, но с чувством спокойной, рациональной и благородной уверенности в себе молодой человек, чье либидо оказалось возможным очень сильно «раскачать» при помощи арсенала Бейли. После нескольких недель вынужденного воздержания на время модификационных операций Джованни, Йорн, как заметил Джордж, стал опять более спокойным в целом, но при этом гораздо более напряженно и неприязненно реагировал на прикосновения хозяев – также, как в начале, после того, как его доставили в пентхаус. Сексуальный марафон, последовавший за полным заживлением, сделал Йорна опять таким, каким химера нравилась владельцу: резким, все время слегка на нервах, готовым к физической агрессии, каким-то особенно красивым и вопреки собственной воле сексуально возбужденным. Возбуждался он настолько, что плохо себя контролировал, и Джордж легко мог довести его до климакса несколькими умелыми приемами.

Джордж убрал руку с Йорнова плеча, постучал выразительно пальцами по его коленке под натянутым винилом, и, после того как парень поменял позу, положил ладонь на его бедро, в самом паху, так чтобы тыльной стороной руки ненавязчиво прикасаться к искусно скарифицированным и крайне чувствительным гениталиям.

Во время обсуждения, которое происходило уже глубокой ночью, Йорн, вопреки угрозе только свистеть и улюлюкать с галерки, постепенно вытеснил господ на задний план и уже практически единолично обсуждал с молодым лощеным профессором узкоспециальные темы текстологии и семиотики, чем весьма развлек себя и доктора Нильса Винтерса, а также крайне утомил господ Бейли и Ханну. Молодого профессора ему удалось заговорить настолько, что тот забыл, за что ему платят. Сам же Йорн чувствовал себя опять в каком-то межзвездном пространстве: он на автомате пользовался старыми и теперь уже ненужными навыками ведения академической дискуссии, говорил о материях, которые звучали каким-то эхом из прошлой жизни и теперь тоже имели мало значения для его текущего существования. При этом Йорн пытался хотя бы на какое-то время почувствовать себя человеком, но ощущение было сродни тому, которое испытываешь, пытаясь воссоздать ситуацию, в которой единожды испытал счастье – как правило из этого мало что получается. Закончилось все тем, что Нильс попросил Йорна дать ему данные его диссертации, чтобы доктор Винтерс мог найти ее в Кембриджской электронной библиотеке.

– А Нильс, между прочим, знает, кто ты тако-ой, Э-Йорн… – Йорн почувствовал руки на своих плечах и дыхание над ухом.

Оборудование было выключено, свет в гостиной погашен, братья Бейли удалились на маленькую кухню чего-нибудь выпить перед сном. Ханна да Кайзер стояла у химеры за спиной и массировала Йорну плечи, одновременно играя с кончиком косы.

– По-моему, на качество нашего с ним секса это не повлияло, – ответил Йорн, чуть оборачиваясь.

– И ты, конечно, был сверху? – прошептала Ханна.

– Безусловно.

– А еще пару раз сможешь? Также жестко?

«Пора…» – подумал Йорн.

– А тебе не слабо будет? – он повернулся к Ханне лицом, слегка оскалив клыки и медленно пошел на нее. – Только без чуши этой про то, кому кого позволительно трогать и прочей херни. Я тебя буду трогать так, как захочу.

Ханна молча вцепилась в его волосы и принялась с безудержной и развратной страстью целовать. Йорн чувствовал только ее слюну, хотелось скорее бумажную салфетку и вытереться. Он буквально поволок модель к дивану, чтобы прекратить ерзание, одновременно расстегивая молнию на ее кожаном комбинезоне, и стягивая его с плеч девушки. Ханна, выпростав руки из рукавов пустилась снимать с Йорна свитер.

– Куда ты лезешь? – шепотом рявкнул он. – На мне сбруя, она заперта, так обойдешься.

Затем он стянул с ее ягодиц нижнюю часть костюма, разорвал трусики, которые оказались латексными, и закинул Ханну на диван. Теперь он мог одной рукой сжать ей обе кисти, чтобы она его не трогала, а свободной рукой разобраться с собственными брюками. Мисс Да Кайзер изнемогала, ей было и страшно, и весело, и снова страшно, потому что Йорн становился все жестче, если не откровенно грубее, в обращении, а в серых его глазах горела явно не страсть, а гнев и ненависть. Войдя в нее, химера почувствовала на несколько мгновений удовольствие от беспомощности Ханны, которую он держал стальной силой мускулов, так, что она почти не могла пошевелиться. Выражение на ее лице, насколько Йорн мог рассмотреть в полутьме, стало меняться, похоже она сама не знала, как ей воспринимать ситуацию: на нижнем этаже происходило то, чего она домогалась: она чувствовала псевдо-«биомеханический» дьявольский твердый член работы великого Джованни, о котором рассказывал Джордж, жуткий, неостановимый напор в гибком и жестком теле не-человека. Однако до мозга ее стало медленно, настойчиво доходить, что раб ее просто грубо и полнейшей холодностью поимеет. Еще страшнее Ханне стало, когда чудовище снова схватило ее, перевернуло, поставило на четвереньки и, зажав рот, продолжило вбиваться сзади. Она была в замешательстве: ей вроде бы и хотелось чего-то необычного, страстного, но она почему-то была уверена, что холодность и резкость «Йо» лишь напускная, и она с ним легко справится. Она совершенно не так представляла секс с любимым питомцем Бейли…Раздался приглушенный взрык сквозь зубы, потом что-то больно сдавило ей плечо на мгновение, несколько спазмов в твердом, напружиненном теле чудовища, и Йорн выпустил Ханну. Мало того, даже оттолкнул от себя, не сильно, но со значением. Оборачиваясь, она увидела, что Джек и Джордж стоят, как громом пораженные, в отдалении на ступенях, ведших в гостиную.

– Твою мать…я вообще-то еще не кончила, если ты не заметил! – рявкнула Ханна, выпутываясь из костюма, висевшего у нее на ногах.

– Сочувствую, – ледяным тоном бросил Йорн, застегивая брюки. Он с нехорошей полуулыбкой бросил взгляд на господ Бейли, луч света, падавший откуда-то из окон, попал в его левый глаз, и отразившись от иридирующей выстилки, зажег в нем зеленый демонский огонь. На его искаженное лицо было страшно смотреть.

– Ты…Ты куда отправился?! – Джордж попытался остановить химеру, когда Йорн, не говоря ни слова, устремился мимо братьев Бейли.

– Вот сейчас, – совершенно не своим голосом, от которого мурашки шли по коже, произнес Йорн, – не вздумай меня трогать, Джордж, потому что в данный конкретный момент мне безразлично, что будет после того, как я сломаю тебе шею, – по глазам химеры Бейли поняли, что в данный конкретный момент Йорн говорил с абсолютной искренностью. – Возможно меня отпустит после душа. И спать я сегодня буду в библиотеке. Или давайте, вызывайте ребят. Вперед, уроды!

– Ладно, вали. Завтра серьезный разговор будет, – буркнул Джордж.

Поскольку сбруя на Йорне в этот раз была из толстого латекса, и вода ей была не страшна, в душе он просто разорвал свитер пополам и таким образом разделся. Каждую минуту он ждал, что ворвется охрана, а потом начнется новый круг телесных и душевных мытарств. Он с ненавистью и отвращением смотрел на изрезанные узорами руки. Даже если когда-нибудь произойдет чудо, и Элвис покинет это здание, восстановить кожу в прежнем виде не получится. Извращенная эстетика Джорджа всегда будет с ним, всегда будет напоминать об этом месте. На кой дьявол он воображал, что, может быть, когда-нибудь это кончится, если оно не кончится никогда? Бесплодная надежда в аду – самая изысканная пытка.

Никто так и не пришел. Йорн смыл с себя остатки Ханны да Кайзер, надеясь, что она регулярно бывает у венеролога. Почему-то вспомнилось, как он смывал с себя кровь, когда убил присланных Сэмом бандюков. Вытерся, нашел в тумбочке нормальную одежду и ушел, как и пригрозил Джорджу, в библиотеку, лег на кушетке. Минут через пять услышал, что кард-ридер тихо пикнул и замок на двери щелкнул – Йорна заперли. Трусливо как-то, потихоньку. Остаток ночи он пролежал, вперяя взор в потолок, потому что заснуть не получалось. Думать продуктивно тоже. Его мысли толклись на одном месте, как летние комарики над полем. Йорн скучал по комарам, по траве, по пинаклям Королевского колледжа, и по той, которую боялся даже восстанавливать в памяти, чтобы не сойти с ума.

Едва Йорн провалился в сон под утро, как его разбудил голос Джорджа:

– Вставай, козлина! Разговор имеется.

– Я могу и здесь поговорить, – ответил Йорн, пытаясь сообразить тем временем, где находится. – Желательно, с глазу на глаз.

– Ты просто оборзел! – Джордж поставил знакомую пластинку, похоже, тоже ничего путного за ночь не придумав.

– Хва-атит! – рявкнул в ответ Йорн неожиданно и сел. – Хватит! Я это уже много раз слышал, Джордж.

– Это ты мне говоришь?!

– Джордж, вы хотите все испортить? Из-за чего? Из-за блудливой бабенки, которая не так представляла себе секс хомо рапакс, и обиделась?

– Ты повел себя, как мудак! Причем намеренно!

– И что я сделал?

– Мне что, как маленькому поэтапно объяснять? К тому же, какого хрена ты ее укусил?

– Рефлекс! – рявкнул Йорн, прямо смотря в глаза Джорджу. – Я, может быть, намеки разучился расшифровывать, но, насколько я понял, мисс да Кайзер хотела секса с не-человеком, и я сделал все, как ей пожелалось. Если ей желалось и с ракшасом, и с удовольствием, то, извините, это взаимоисключающие желания. Я выбрал в пользу того, чего у нее не было.

– Что ты врешь! Ты свою девушку также, как баран, трахал?

Йорн подавил вспышку ярости. Нельзя было истерить сейчас, вся энергия – в свисток.

– Она экзотики не просила.

– То есть, Ханна во всем виновата, а ты бел и пушист? – процедил Джордж. – Я ненавижу! Слышишь меня? Ненавижу, когда себя выгораживают! Я убить тебя готов за то, что ты себя пытаешься оправдать!

– Да убейте, блядь! Окажите мне гигантскую услугу! – Йорн бы это проорал ему в рожу, но система могла сработать. Йорн не мог допустить, чтобы разговор был прерван его же собственным криком от дикой боли, которую провоцировал шокер. – Или давайте по существу, без общих фраз о том, что я вел себя как говнюк. В чем проблема?

– Ты демонстративно ушел, не позаботившись о ее удовольствии. Ты проявил глубокое неуважение!

– Допустим. Она действительно не вызвала у меня глубокого уважения. Держась на расстоянии, она могла рассчитывать на вежливость, что я, по-моему, вполне обеспечил. Попросив жесткого секса, она получила то, что в моем понимании таковым является. Для меня это прежде всего эгоистичное и высокомерное отношение, какового добра у меня в избытке. Некоторые всю жизнь за мудаками бегают, потому что их это заводит. Если мы друг друга не поняли, то нехрена было прыгать на незнакомого мужика, не познав сначала его богатый внутренний мир. И если вы, Джордж, готовы все испортить из-за того, что кто-то один раз не кончил, грош – цена всем вашим усилиям и вложениям.

– О чем ты сейчас?

– Вы знаете, о чем, – Йорн качественно сыграл тень многозначительной улыбки на красивых губах. Первый раз он это делал, и его внутри колотило от неприязни к самому себе. Жизненная необходимость или докатился, блядь? Он изо всех сил сосредоточился на воспоминании о вчерашнем разговоре на кухне: в момент, когда Джордж обнимал его за талию, ему было физически не неприятно. Йорн надеялся, что сейчас это отразится смутно на его физиономии.

– Черт, как же ты меня замучил… – произнес Джордж, и неожиданно сел рядом на кушетку, тяжело вздохнул. Долго молчали. Йорн понимал, что Джордж сейчас его рассматривает и взвешивает, что ему важнее: тело химеры, от которого он слегка сходил с ума, и которое мог, строго говоря, иметь, когда хотел и как хотел, не спрашивая Йорнова согласия; или же ему нужно было «Это»? Он сейчас анализировал «Это», пытаясь понять, из каких элементов Оно состоит. Если Джордж «все испортит», он уже не сможет вот так прочувствованно посидеть, борясь с желанием протянуть руку и погладить чудовище по спине. Он просто будет его одевать в латекс, фиксировать в станке и иметь, как ему хочется, ни от чего не воздерживаясь… – Йорн… – тот почувствовал, как рука Джорджа легла сзади на его ошейник и пальцы угрожающе ухватили три кольца. – То, что ты сделал – недопустимо, но ты меня заставил поверить пока, что это была искренняя ошибка с твоей стороны. Мне не нравятся кое-какие признаки эмоциональной спекуляции в твоем аргументе, но, по сути, ты прав, и хрупкая конструкция может быть легко разрушена. Я делаю для тебя то, что я никогда не делаю для рабов. Позволяю то, что рабам не позволено, потому что мне нравится, как ты грациозно нарушаешь правила. Понимаешь, в какое, мать твою, исключительное положение я тебя ставлю? И я не просто ожидаю, а требую от тебя за это уважения, благодарности и соответствующего протоколу поведения. Ты сам можешь прекрасно без моей помощи испоганить сам знаешь, что.