Текст книги "Пентхаус (СИ)"

Автор книги: Sutcliffe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

В конце концов, Бейли решил, что терять нечего, и пересел к Йорну вплотную. Тот вопросительно повернул голову.

– Йорн, все рабы в той или иной мере через нечто подобное проходят, – начал Джордж серьезным тоном, смотря на подголовник переднего сиденья. – Я сделал для тебя исключение, теперь вообще думаю, что в первую очередь тебе же этим навредил, – Йорн со странным вниманием его слушал. – Все-таки, бисексуальность – это предписанная всеми стандартами норма для раба. Если бы я тебя хотя бы физически нормально подготовил…

– Джордж, если вы еще хоть что-нибудь скажете в этом ключе, я за себя не отвечаю, – вдруг ровным омертвелым голосом проговорил Йорн.

– А что я такого сказал, что ты против меня агрессируешь? – тоже ровным твердым тоном ответил Джордж.

– Джордж, я не могу вам этого объяснить. Кому-нибудь другому смог бы, но вам – увы.

– Ну, спасибо дорогой. Я не имею ввиду, что я бы тебя приучал воспринимать изнасилование, как норму жизни, хотя неклейменые рабы живут с этим постоянно. Однако объективный факт остается объективным фактом: физически ты был бы менее уязвим…

– Бля-я…– натурально прошипел, как гадюка, Йорн, отворачиваясь.

– У тебя по крайней мере не осталось бы одностороннее полностью перекореженное восприятие сексуальных отношений со своим полом…

– Джордж, какое послание вы хотите донести? Не кружите вокруг да около…

– Послание в том, чтобы ты вынул голову из задницы, в которую ты ушел с головой, – Йорн не выдержал и нервически хохотнул. Ободренный сигналом Джордж продолжал: – Ты еще не осознал, что мы благодаря тебе провернули. Пока плебс ходит после подобного плана эпизодов по пять лет горе выплакать к психоаналитику, у тебя имеется возможность сделать то, что, строго говоря, естественно и справедливо: пообрывать лапки, крылышки, усики и яйцеклад тому, кто решил задрать на нас хвост. И такую возможность предоставляет тебе твой злобный хозяин-извращенец. Никаких тебе унизительных посещений полиции, гинекологических кресел, доказывания того, что ты сам в мини-юбке, пьяный в четыре утра не просил трахнуться… Вообще, я бы настоятельно тебе рекомендовал прийти сегодня вечером ко мне. Я бы тебе просто дал для расслабления легкую таблеточку. Ты знаешь, что я такие вещи на постоянной основе не одобряю, но иногда возникает объективная необходимость. Что скажешь?

– Нет, спасибо.

– Слушай, неужели ты думаешь…

– Нет. У меня очень быстро возникает зависимость. Я единожды в жизни вынюхал дорожку кокоса – понесло меня – и отходил я после этого эксперимента с окончания летней сессии и до Михайлова дня.

– А что было? – заинтересовался Джордж.

– Сначала хреновый приход, потом ломало несколько недель, потом месяца два постоянно в подсознательном поиске вещества, – сухо отвечал Йорн.

– Я тебе такое не предлагаю.

– Не стоит даже не-такое предлагать.

– Ну, ладно… Ты что, опять хочешь в клинике сегодня затвориться, ктырь-отшельник? – недовольным тоном спросил Джордж.

– Кто? – по-кошачьи сморщила нос химера. – Гос-споди…Если вы позволите еще пару дней, то да.

– Если я позволю…– задумчиво эхом повторил хозяин, с удовольствием ловя химеру на слове. – Нет, пожалуй, я не позволю. Придешь сегодня вечером и поиграешь мне.

Йорн, явно истолковав приказ неверным образом, резко оскалил на Джорджа клыки:

– С чем вам поиграть? – спросил он сквозь зубы.

– Музыку хочу. У меня все руки не доходили тебя послушать. Желаю, чтобы сегодня ты меня развлек лютней. Хватит уже сутками сидеть, змей. У тебя так точно крыша поедет. Тем более, что я подарочек в ближайшее время сделаю, будь покоен. Посему давай-ка и ты хозяина немного уважь. Это приказ, Йорн.

Комментарий к Катабазис Музыко:

https://www.youtube.com/watch?v=l8WMGBuNaus

====== Как девственница ======

…Это тебе аванс…Позже расплатишься…

Йорн проснулся оттого, что ему приснился бестелесный голос Джорджа, интимно шепчущий на ухо, причем дыхание хозяина, показалось, пахнýло из огненной адовой пещи. Йорн хотел поскорее отпрянуть, перевернулся на другой бок и в результате этого маневра свалился на пол.

– Как-ого…– прошипело чудовище. Эпизоды выпадения из кровати в его памяти связывались исключительно с эпизодами пьянства. В трезвом состоянии он мог мирно спать на древесном суку и, не приходя в сознание, удерживать равновесие – проверял не раз, когда был подростком. Через пару секунд, пытаясь подняться, он осознал, что действительно пьян уже несвежей, успевшей основательно встроиться в метаболизм интоксикацией. Йорн огляделся, выискивая подвох. Понял, что находится один в малой гостиной, и, также, как в то жуткое утро, когда он последний раз здесь просыпался, солнечный свет заливает комнату, продираясь через джунгли в гигантской стеклянной колбе зимнего сада. На кресло аккуратно была положена Йорнова теорба, рядом, прислоненная грифом к подлокотнику, стояла акустическая гитара – Йорн даже помнил, как шел вчера за ней в студию, уже слегка раскоординированно. На кофейном столике весело подмигивали свинцовым сверканием два стакана для виски, а над ними возвышалась почти пустая бутылка джина. Присмотревшись повнимательнее, Йорн увидел, что под столиком наличествовало еще три бутылки «Бомбейского сапфира». Возник адекватный наблюдаемому феномену вопрос: в одно ли жало Йорн все это выжрал, или же получил посильное содействие со стороны господине Бейли? Но то, что он нажрался вчера так, как не нажирался со времен Брайанова «Синюшного Братства Улисса Хитрожопого-Полиметиса», сомнению не подлежало. Он не ведал, как лег спать, что было вполне типично – после определенной дозы крепкого алкоголя, варьировавшейся от двух до двух с половиной литров, у Йорна часто отшибало память, и он узнавал, насколько плохо себя вел, от собутыльников. Одним из последних воспоминаний, что сохранилось в архивных файлах, относящихся к прошлому вечеру, было распевание едва слушающимся голосом “Big Rock Candy Mountains”… вместе с Джорджем. Причем Йорн пел, изображая американский акцент... Или почудилось? Верил бы Йорн в бога, он бы осенил себя троекратно крестным знамением. Нет, ведь не почудилось же. Джордж точно же сидел, обняв его за плечи, держал планшет с текстом перед окосевшими глазами и бодро каркал в унисон.

…In the Big Rock Candy Mountains

You never change your socks

And the little streams of alcohol

Come trickling down the rocks…

Джордж признался, что очень любил песенку в детстве, и, когда матушка ее ставила послушать перед сном, он погружался в грезы, представлял, что живет в таком мире, где можно отламывать куски от подушки и их жевать, как сахарную вату или меренги… Йорн, кажется, рассказывал в ответ на это признание об общей индоевропейской мифологии, о волшебной стране Кокань с молочными реками и кисельными берегами, а также жареными гусями ширяющими по небу. Потом перешли на Шамбалу, Джордж что-то бубнил про гитлеровскую эзотерику, а также грубость фюрера и недальновидность в политике узаконивания рабства… Потом, размечтавшись о нацистской Шамбале, Джордж еще спросил, бывал ли Йорн на исторической родине своего вида, тот ответил, что бывал, и зачем-то рассказывал хозяину о путешествии в Гималаи, о своем шерпе, о ледниках, о нелегальном переходе через китайскую границу, где его чуть не подстрелили, и о том, как впервые в жизни подцепил какой-то иноземный вирус и чуть не принял ислам, забившись с температурой за сорок в спальный мешок в палатке во время шторма, буйствовавшего двое суток…На кой дьявол он все это рассказывал Джорджу, мать его, Бейли?.. Он почти неделю не мог заставить себя подойти к Лизбет и хотя бы поздороваться, теперь живо воображал, каково было ей слушать пьяные рулады в гостиной. С Джорджем он почему-то нашел в себе силы устроить психотерапевтическое возлияние… Почему он так поступил, Йорн не имел пока даже смутной догадки.

А начиналось-то все очень чопорно, в придворном стиле, когда музыкант-невольник, прилично одетый и причесанный, явился ровно в семь часов пред очи господина дабы усладить музыкой. И Йорн услаждал гальярдами и паванами своего хозяина, каковой подчеркнуто вальяжно развалился на ложе и слушал, полузакрыв глаза, как красивый мальчик из Кембриджа извлекает с помощью струн звуки, кристальным дождем омывавшие нервную систему господина Бейли, порядком подуставшую за прошедшую неделю от череды стрессов. В какой-то момент он поднял на Йорна глаза и подумал, как же это удивительно получается, что из-под пальцев его бесперебойно струится поток благолепия, разливающийся по гостиной и плещущий золотыми волнами о стеклянные стены? И это после того, как мальчика нещадно трахали несколько суток, после грязи, мерзости, крови, спермы, уродливого насилия – негигиеничного, скотьего, скучного, тупого насилия, которое Джордж терпеть не мог. Неужели тот, у кого теперь мозг запятнан вдоль и поперек этими воспоминаниями, в состоянии производить такую хрустальную прозрачность? От одного Йорнова прикосновения цветы должны были вянуть, а девы терять девство просто потому, что биополе его изгажено и оплевано отборнейшей мерзотой. Ан нет, раб сидел с ровной спиной, строгое, сосредоточенное и вместе с тем лирическое выражение запечатлелось на его красивом демонском лице, хирургическими скобы поблескивали в особенно пострадавшей левой брови, а руки осторожно и ловко перемещались по струнам и грифу теорбы, будто по живому телу. Что-то опять шевельнулось в хозяйской груди, животе и немного распаленных чреслах, прямо как в достопамятный томительный вечер в Кенсингтонских апартаментах. Черный змей разрастающейся страсти также ползал по его организму, когда Джордж в эйфорическом настроении вернулся после судебного заседания, спрятался в спальне, тайно надел латексные невольничьи джинсы на голое тело и долго пересматривал записи, присланные агентом. Особенно ему приглянулись две. На одной его будущий сексуальный раб танцевал буги-вуги с какой-то фигуристой рыжей девицей в группе других участников соревнований, и у господина Бейли аж ком в горле встал от мелькания длинных стройных ног в черных узких брюках – отнюдь не девициных ног. К счастью, качество операторской работы было крайне неудовлетворительным, иначе Джордж не дожил бы до утра. Другая запись была, очевидно, сделана на выступлении художественной самодеятельности в каком-то из колледжей. Сценка была неоригинальная, но довольно забавная. Сначала к зрителям выходила девчонка в бесформенном длинном платье, с пучком и в гигантских карнавальных очках. В руках она несла электровиолончель, которая сильно контрастировала с ее гиперболизированно синечулочным обликом. Девица садилась на табурет и, громко высморкавшись в платок размером с наволочку, приступала к музыкальным штудиям. Она исполняла “Pepperland Suite” Джорджа Мартина, экзальтированно отдаваясь счастью музицирования – очевидно, единственному ей доступному, согласно задумке режиссера. Где-то через минуту объявлялся Йорн в рокерской косухе, с бутылкой пива и гитарой за плечом. Он останавливался на краю сцены, неподалеку от виолончелистки, косился на нее с до боли теперь знакомым Джорджу кривым смешком, что-то говорил издевательское зрителям, указывая на девчонку, старательно водившую смычком и испепеляюще зыркавшую на него из-за ветровых стекол. Потом Йорн зажигал сигарету – охотничьей спичкой! – перекидывал ремень гитары, подкручивал слегка колок, делал вид, что сплевывает на пол, после чего раздавались первые аккорды, и за барабанной установкой в глубине сцены материализовывался ударник. Йорн отыгрывал вступление к “You Shook Me All night Long”, а музыкантша, как бы против воли, не контролируя свои руки, начинала играть с ним дуэтом. На лице ее вереницей, как в волшебном фонаре, сменяли друг друга выражения пантомимического удивления, негодования, колоссальной внутренней моральной борьбы, но в конце концов либидо торжествовало, заколка выстреливала из пучка, освобождая из фарисейского плена длинные волосы, платье с девицы слетало на пол, и заканчивала выступление девушка, стоя на сцене в лаковых туфельках, трусиках и кружевном корсаже. Мораль данной фабулы в духе «Rocky Horror Show» была более, чем ясна, но сыграли ребята неплохо. Йорн мило так, галантно накидывал виолончелистке куртку на плечи, когда они кланялись зрителям… Джордж едва ли не силой заставил себя в ту ночь не рукоблудить, потому как почти чернокнижная мысль, что скоро он этого мальчика сможет поиметь не только в воображении, металась от мозга к простате и обратно, не давая заснуть. Нынче, три года спустя Йорн все также хорошо играл, смотрелся, пожалуй, лучше, чем в двадцать, был сексуально выдрессирован в рамках возможного и находился на расстоянии вытянутой руки. Чего еще Джорджу желалось?.. Девственности! Нетронутости! Чтобы только его и ничей больше! Чтобы неопороченный был! Чтобы эту темную душу-луковицу можно было и дальше раздевать слой за слоем, постепенно подбираясь к драгоценной сердцевине…А тут все расколошматили сапожищами! С этой мысли господина Бейли, собственно, закончилась его легкая эрекция и началась тяжелая пьянка.

Джордж дослушал грустную барочную композицию Джона Доуланда и молча встал, пошел за джином. В голове непрестанно крутилась чья-то чужая старинная мука, которую Йорн исполнял непривычным и не совсем приятным для хозяйского уха, тревожащим самые фибры души голосом:

In darkness let me dwell, the ground shall sorrow be,

The roof despair to bar all cheerful light from me,

The walls of marble black that moisten’d still shall weep,

My music hellish jarring sounds, to banish friendly sleep.

Thus wedded to my woes, and bedded to my tomb,

O, let me, living, living, die, till death do come…

Ну и понеслось после этого. Каждый сначала заливал свое личное горе, и пили почти в полном молчании, но беспрестанно поглядывая друг на друга. Через два стакана языки у обоих развязались. Начались шуточки, английские и американские народные песенки про морячков и проституток, вспомнили старую добрую дедовскую попсу, которой Йорн знал несметное количество, а под конец деградировали до детских стишков, которые Джордж, не имея, в отличие от Йорна, филологического интереса, тем не менее, неплохо помнил сызмальства. Но в пьяных устах господина и его невольника истории про мышат и котят принимали неизменно неприличное истолкование и ужасно забавляли:

I love little pussy,

Her coat is so warm,

And if I don’t hurt her,

She’ll do me no harm.

So I’ll not pull her tail,

Nor drive her away,

But pussy and I,

Very gently will play…

Вот только что происходило после песни про киску, с которой два окосевших певуна обещали нежно играть, черный ящик Йорна не зафиксировал. Во всяком случае, проснулся он в брюках.

«Какбэ…» – подумал Йорн подозрительно, застегивая верхнюю пуговицу.

Столкнувшись в дверях с горничной, которая очень недоброжелательно глянула на химеру и не ответила на приветствие, Йорн, слегка пошатываясь, побрел приводить себя в порядок. Пошел он в дальнюю «парадную» ванную комнату, где проходили процедуры с участием приглашенных рок-звезд косметологии и куафюра. Отправился он туда, потому что не хотел встретиться с Лиз. Он прекрасно понимал, что ведет себя как свинота. Но в голове стояла такая каша из нерадужных эмоциональных состояний, что Йорн просто не мог и не хотел нынче подбирать слова, дабы говорить с Лизбет про студию на вилле господина Ги. Ему не хотелось никаких ласковых объятий и ободряющих слов, но особенно химера опасалась искреннего сочувствия Лизбет. Он смог вчера набухаться с Джорджем прежде всего потому, что видел: жалости и сострадания хозяин не знает. Джордж был ужасно расстроен, горел ненавистью и жаждой мести, только к переживаниям Йорна настрой хозяина имел весьма опосредованное отношение. Джордж бы сам рано или поздно с ним это сделал, только без троих помощников и с предварительными ласками, о чем безо всякого смущения говорил рабу прямо в лицо. Сексуальный раб обязан заниматься сексом с хозяином, он его в этом направлении все время двигал. Джорджа беспокоило только то, что его обокрали, вандализировали собственность – хотя ущерб был восстановим и воспринимался, как наименьшее из зол – и порушили всю программу психологической подготовки ракшаса к полноценному функционированию в роли сексуального объекта. Больше чувств господина Бейли ничто глубоко не затрагивало. По этой причине с Джорджем чудовищу было сейчас удобно. Лизбет, которая испытывала искренний ужас перед тем, что происходило, сама требовала поддержки, но Йорн понимал, что с двумя покореженными психиками он не справится. Поэтому скрывался, усугубляя ситуацию. Лиз было одиноко, неуютно, страшновато, потому что среди персонала попадались экземпляры погаже, чем Винс, и очень тоскливо. Йорн все понимал…

– Йорн! – Джордж поймал химеру в холле. – Быстро, за мной! – он многозначительно кивнул и сосредоточенно посмотрел на зверя.

Йорн, ничего не спрашивая, пошел за хозяином к лифтам. Он все понял. Понял по горящим тусклым, напряженно-лихорадочным огоньком глазам, по тому, что в лифте Бейли нажал на кнопку сорок седьмого этажа. Пока ехали, Джордж молчал, потирал голову и время от времени морщился, так, словно у него болел зуб или десна. Еще он внимательно следил за Йорном и вглядывался в его глаза в отражении зеркала, полагая, что тот не заметит. Что-то он в Йорне высматривал. Выглядел Джордж с бодуна довольно неплохо. Йорн тоже после ледяного душа и горячего супа на завтрак почти полностью протрезвел.

Выйдя на этаже, Джордж отправился не туда, куда водил Йорна сечь и трахаться с рабынями. Он прошел по застекленному с одной стороны коридору, полукругом огибавшему гигантский колодец Паноптикума. Где-то внизу, на двадцать пятом в своей клетке ютился уже неделю безвылазно Дэйв, скорее всего, мучаясь тоской неизвестности и тягостными предчувствиями. Джордж и Йорн дошли до конца коридора, и хозяин открыл карточкой массивную дверь. Еще какие-то помещения. Наконец, подошли к залу, дверь в который была открыта. Внутри Йорн увидел прежде всего целую толпу народа: очень довольный почему-то доктор Барри Шварц, начальник службы безопасности Келли и его заместитель, какие-то ассистенты, охрана в черной форме, сержант Дэн. Джек Бейли! Йорн был поражен появлением еще одного своего дрессировщика, потому что младший брат Джорджа не показывался в пентхаусе года полтора. Джордж говорил, что он занимается каким-то невероятным проектом в Сингапуре.

– Йорн, красавчик! – возбужденно вскричал Джек и полез его лапать по старой привычке. – Где? Что за...? – он потрепал химеру по затылку. – Где твое мужское достоинство? Ухватиться даже не за что! – возможно Джордж поделился с братом фотографиями чудовища без косы, за которую так удобно было его держать во время различного рода эротических издевательств, но живьем с новой прической Йорна Джек еще не видел.

– Здравствуйте, Джек, – сухо сказал Йорн, стараясь не злиться. Джек полгода спал с ним в обнимку, и Йорн много неделикатностей испытал от младшего Бейли, более взбалмошного и липучего, чем Джордж. То, что он делал сейчас, было сущей ерундой. Впрочем, с Джеком ему было чуть проще общаться, он был – как бы это сказать? – повеселее Джорджа. Но и садист при этом отборный. Ему, например, доставляло немалое удовольствие устраивать сексуальные сессии именно в те периоды, когда у Йорна раскалывалась башка и никакие лекарства не помогали. С лукавым и сладострастным видом Джек объяснял, что разрядка стимулирует выброс эндорфинов, каковые являются эффективными обезболивающим. И действительно помогало – секунд десять, пока длился оргазм. Потом хотелось лишь одного: сунуться в ведро со льдом и отморозить себе голову, чтобы отвалилась к чертям.

– Чего, не рад? – хитро спросил Джек, подначивая. Естественно, Джек понимал, что особой радости химера не испытывает.

– Повод не очень радостный, – проговорил Йорн, всматриваясь через голову Джека в дальний конец комнаты. Там происходило какое-то движение, которое он не мог толком рассмотреть без очков.

– Да что ты как на похоронах? Я смотрю, ты неплохо выглядишь, – Джек взял химеру за челюсть и повернул к себе сначала левой, потом правой щекой. Йорн подчинился и тут же осознал, что сделал это рефлекторно. Его дрессировали, чтобы он не пытался отшатнуться, когда хозяин желает прикоснуться к лицу. Джек сам же его и приучал терпеть. Если бы кто-то другой попробовал химеру вот так самовольно взять за подбородок, Йорн бы точно не позволил. А Джек его выдрессировал в свое время, да… – Скарификацию не попортили…ссадины-то заживут, ничего не останется…Бровь всю, заразы, рассекли, я смотрю. Повторно придется пирсинг делать…Ничего тебе не сломали? Сильно избили?

– Ну…так, – Йорн покривился. – Ушибы в основном в изрядных количествах. Снаружи и изнутри.

– Ногами долбили? – серьезно поинтересовался Джек, гладя зверю поясницу знакомой приятной ладонью.

– Не могу знать. Меня очень удобно для них упаковали. Я ничего не видел, был обездвижен и сопротивления никакого оказать не мог.

– Здесь, к сожалению, не угадаешь, – деловито отвечал младший Бейли. – За всю историю нашей тусовки ни разу ничего подобного не происходило. Более того, никогда не было никаких нападений в этом городе на элиту, поэтому как-то подрасслабились, должно это признать, – он притянул к себе химеру и обнял одной рукой. – Черт…а я соскучился по этой сексуальной спине… К сожалению, сейчас что-то активировались активисты, извиняюсь за каламбур, некоторые много стали себе позволять. Видимо на этом фоне еще и вот этот придурок решил повыкрутасить. Ладно, пошли, подарочек тебе твой Господин приготовил, – Джек знал, как Джордж недолюбливает обращение Господин, поэтому особенно выделил его интонацией.

– Йорн! – раздался снова громкий голос Джорджа. – Давай, иди. Система отключена.

У Йорна заколотилось сердце и закружилась голова от прилива крови. Он знал, что Джордж имеет ввиду. Йорн хотел встретиться с «подарком» лицом к лицу, и в то же время боялся, потому что испытываемые им желания, были столь же чудовищны, что и неосуществимы. Он сжал челюсти и направился в смежное с залом помещение твердым, хотя и несколько торопливым шагом.

Трое. Руки подняты, напряжены, пальцы перебирают нервно воздух, хватаются за уходящую в чернеющий потолок цепь, которая тянет их вверх. Глаза. У одного мрачные, выглядывают из-под выступающих надбровных дуг. Глаза другого бегают от одного лица к другому, выдавая панику. Третий дергается, но хорохорится, обуздывает чувства самовнушением. И все трое узнают Йорна. У всех выражение меняется в той или иной степени. Все понимают в той или иной степени, что их ждет.

Йорн сложил руки на груди, встал перед прикованной троицей и бесконечно долго на них смотрел, медленно переводя кошачьи глаза с одного на другого. Длилась эта предварительная небольшая пытка не меньше пяти минут, и первым ее не выдержал Джордж.

– Ну, что? Они?

– А вы ДНК экспертизу не провели разве? – ответила Химера, в задумчивости смотря на одного из пленников, стоявшего левее с края.

– Сделали, конечно.

– Так, что? Они?

– Ну…они, – слегка смешался господин Бейли.

– Я не хотел бы наносить тяжкие увечья человеку, ориентируясь только на вонь изо рта, – проговорил Йорн, щурясь на крайнего все больше.

Затем он снялся с места и подошел к нему вплотную, встал, едва ли не положив подбородок к нему на плечо. И опять замер, сверля взглядом, к чему-то то ли присматриваясь, то ли прислушиваясь, то ли принюхиваясь, похожий на замершего в траве пойнтера, почувствовавшего дичь. Прикованный минуты две стоял, уставившись в одну точку, отвернувшись от Йорна, потом не выдержал и постарался отступить на полшага, чтобы хоть как-то нарушить это недвижное странное молчание. Чудовище сделало полшага следом и опять встало на том же минимальном расстоянии. Прошло еще некоторое количество времени, парень медленно попытался отстраниться, потом повернулся к химере лицом уставился на Йорна в ответ, пытаясь состроить на лице выражение «Ну, че те надо уже?» Йорн не повел бровью, неподвижно стоял и смотрел живым изучающим взглядом.

– Что ты хочешь? – выдавил из себя, наконец, прикованный парень.

– Запомнить хочу, – спокойным тоном ответил Йорн.

– Что?

– Твое лицо. Джордж, познакомьте нас, если вам не трудно, – обратился Йорн к господину Бейли.

Джордж выступил вперед и подошел к своему зверю поближе. У него тоже почему-то заколотилось сердце от наблюдения за странной игрой, с которой начал Йорн.

– Твой несостоявшийся хозяин это, – сказал Бейли насмешливо. – Алекс. Браун. Его агент опередил моего поначалу. Он, оказывается, вел переговоры в Лондоне за два дня до моего прибытия. Только ему как сумму назвали, он и скис. Он взял на день тайм-аут, чтобы типа подумать. Однако в таких случаях либо ты берешь товар сразу, не глядя, либо отваливаешь. Не на базаре. Так он еще потом какие-то петиции отправлял по поводу непомерно раздутых цен и грозился бриттам подать на них в суд.

– То есть…– начал Йорн, хмурясь и заглядывая снова в бледнеющую физиономию Алекса Брауна. – Я правильно понимаю, что вы это сделали, потому что безответно в меня влюблены? – он приоскалил белые гладкие клыки перед его лицом. – Так не доставайся же ты никому?

– Очень жалею, что не задушил тебя нахер.

– Нет, дорогой мой. Сейчас ты еще даже не начинал жалеть. Ты пока храбришься и думаешь, что с тобой-то ничего плохого не произойдет, даже если кажется, что все безнадежно. Ты либо что-нибудь придумаешь, либо к господину Бейли нагрянет Инспектор, и тебя со товарищи освободят, и ты еще плюнешь мне харю. Ох уж это американское позитивное мышление. Впрочем, у меня, представь себе, тоже была дурная привычка так думать…Господа, а вам не кажется, что у нас какая-то унылая вечеринка? Музычку нельзя какую-нибудь организовать?

Йорн заметил, как оба Бейли расплылись в хищных улыбочках, посмотрев друг на друга, после чего Джек отдал распоряжение одному из ассистентов.

– Хорошо, а это кто у нас тут? – поинтересовалась химера, оставляя пока Алекса и подходя к высокому костлявому шатену с испуганной физиономией.

– А это его два школьных дружка, – пояснил Джордж. – Этот…господин Келли, как его?

– Ленни Шонгауэр, оргтехнику оптом продает. А этот – Айван Егорофф, бывший боксер, сейчас частный тренер у некоторых известных довольно-таки особ.

– Прямо как в анекдоте: встречаются в баре американец, немец и русский… А где четвертый?

– Четвертый сейчас на Бали полетел отдыхать. Утомился.

Ассистент принес тем временем компактную стереосистему с небольшими, но мощными колонками.

– О, благодарю! – Йорн сложил ладони и поклонился. – А ты чем занимаешься, Алекс, что решил игрушки покупать? – он открыл поисковик на системе. – Алекс, ты как относишься к 1980-м? Веселая музычка, по-моему, была тогда. Как раз, чтобы оживить микроклимат, – он нажал на тачскрин и заиграл знакомый проигрыш. Алекс аж посерел.

…I made it through the wilderness

Somehow I made it through

Didn’t know how lost I was

Until I found you…

– Ребят, не одолжите? – спросил Йорн у охраны, указывая на резиновую дубинку и пластично пританцовывая. Охранник, естественно, посмотрел вопросительно на Джорджа, тот кивнул. Тогда один из черноформенных парней снял дубинку с пояса и кинул чудовищу. Тот поймал и, ловко крутя ее в пальцах, двинулся к Алексу Брауну. – Так, чем на жизнь-то зарабатываешь?

– Да пош-шел ты…– прорычал Алекс, втягивая голову в плечи и напрягая пресс.

– Компьютерные игры-симуляции он делает и аппаратуру к ним, – сказал Джордж, напряженно следивший за Йорном. – Особенно сексуальной направленности. «Идеальный Гарем» – это его известная игруха. Симуляция для стимуляции, – хохотнул хозяин, категорически презиравший виртуальную реальность в качестве сексуальной практики.

…I was beat

Incomplete

I’d been had, I was sad and blue

But you made me feel

Yeah, you made me feel

Shiny and new…

– Какой ты интересный творческий перец. Только бескровный что-то. Тебе музон не нравится? Мне казалось, всех прям перло от Мадонны буквально еще на прошлой неделе. Или тебя периодами накрывает? Ты пока подумай, какая тебя песня больше устраивает…

Йорн резко сорвался с места и подскочил к высокому шатену, который зажмурился и превентивно закричал сквозь зубы.

…Hoo, like a virgin

Touched for the very first time

Like a virgin

When your heart beats

Next to mine…

Йорн размахнулся и врезал ему дубинкой в солнечное сплетение, сразу выбив все дыхание. Вопль заткнуло словно пробкой.

– …Gonna give you all my love, boy…– подпевал Йорн стиснув зубы, продолжая охаживать Ленни по дергающимся ногам и слабо извивающемуся корпусу. – …My fear is fading fast…Been saving it all for you… А чего они все это сами провернули? – неожиданно Йорн оторвался от своего занятия, чуть-чуть запыхавшись.

– Нет, наняли типа профессионалов. Сейчас выясняем, кого, – ответил Джордж.

– Пожа-а-алуйста-а!!! – взвыл Ленни. Йорн смачно заехал ему по колену и что-то довольно громко хрустнуло, как сучок дерева в тишине леса. Вой стал еще громче.

– Что? Что такое? Что не так? – спросил Йорн мягким голосом, кладя руку ему на плечо. Он прекрасно осознавал, что копирует интонацию похитителей, с которой они к нему обращались во время вакханалии, а также отчасти поведение Джорджа и Джека во время «гигиеничного» сексуального насилия, из которого состояла добрая половина дрессировочной программы ракшаса. Йорн вел себя также, как абьюзеры, потому что выступал перед зрителями, а также понятия не имел, что он сам лично имел уродам сказать. Ему хотелось бы причинить им долгое и мучительное страдание, но на практике фантазия отказывалась работать. Он осознавал, что не испытывает того удовольствия, которое от него ожидалось, а дюжина пар жадно впивающих сцену глаз не давала разобраться в том, что он на самом деле чувствует и хочет от разработчика игр и его школьных товарищей. Была бы воля Йорна, он бы этих по одиночке в безлюдном месте у теплой стенки заколол, и все. Однако Джордж старался для своего любимого раба, теперь желал какого-никакого развлечения.

...Господи, какой кайф...

Йорн даже вздрогнул, потому что неизвестно откуда в голове раздался громкий шепот Джорджа, словно он стоял, обняв химеру, и говорил ему что-то на ухо.

– Го-о-осподи...не убивай меня...Пожалуйста!!! Прости меня, прости, прости, прости! Я не знаю, что на меня нашло! Прости-и-и-и!!! – Ленни натурально заверещал в истерическом припадке, раскачиваясь на одной ноге. На запястьях он уже содрал кожу о браслеты наручников, выступили красные кровавые полосы.