Текст книги "Пентхаус (СИ)"

Автор книги: Sutcliffe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

– Нет...сейчас уже... секунду, – Йорн вздохнул глубоко и приподнялся на локтях, потом с трудом сел, поддерживаемый Лизбет, поджал одну ногу.

– Что сейчас чувствуешь?

– Слабость просто дикая...Голова кружится, – иногда у него появлялся голос на пару секунд, словно обрывки радиопередач среди белого шума, немедленно снова пропадал.

– Ничего нового в плане симптомов?

– Нет, кажется...Все как в старые добрые времена...

– Йорн, как тебе удалось «случайно» включить красный уровень?

– Мелкий меня хотел «нокаутировать», – Йорн изобразил плохо слушавшимися пальцами кавычки и прижался к Лизбет плечом и боком.

–Йорн, уверен, что удар Джона был бы гораздо менее травматичен, – покачал головой врач.

– Смотря для чего. Для моего самоуважения это было бы фатально. Если я позволяю себя бить по лицу Джорджу Бейли – есть у него такая историческая привилегия – это не подразумевает, что я позволю всему его семейству делать то же самое. Мало того, что Джон – сопляк, мало того, что я – его преподаватель, он ко всему прочему по закону не имеет права ко мне прикасаться.

–Йорн, Йорн! Не распаляйся, побереги связки, – предупредил Штайнер, косясь на отошедших в сторону охранников. – Угадай, кто по закону имеет еще меньше права прикасаться к Джону? Ты просто никому этим не делаешь жизнь проще, себе в первую очередь.

– Доктор Штайнер, жизнь существует внешняя и внутренняя. Вторая для меня имеет несомненный приоритет. Так откуда вам знать, что делает мою психическую жизнь проще: стабильный пульс или ощущение сохранности моей личностной структуры?

Штайнер некоторое время смотрел в пронзительные серые глаза Йорна и собирал медицинские принадлежности в чемоданчик. Потом предложил:

– Давай помогу подняться, если ты в состоянии, – он подставил химере руку, и, когда Йорн за него ухватился, почувствовал всю тяжесть и мощь скульптурного, гибкого тела. – Ты молодец…– шепнул он, впервые, пожалуй, оказавшись так близко лицом к лицу с химерой в момент, когда чудовище не было сковано кандалами или зафиксировано ремнями на больничной кровати. От Йорна приятно пахло дорогими восточными духами, пряными сигаретами и новой кожаной одеждой, лицо, пересеченное ровными бороздами изощренной скарификации, блестело и тускло переливалось сложными оптическими эффектами. Штайнер снова наклонился к его украшенному платиной и алмазами уху, шепнул: – Не перегибай только с Джорджем. Он может в одночасье перемениться, – после этого он прибавил уже вслух: – Йорн, я бы настоятельно рекомендовал тебе уйти с вечеринки.

– Что ж вы думаете, я получил по мозгам из-за Джона и не досмотрю спектакль? – он обнял Лизбет за плечики, чтобы меньше пошатывало. – Ты тоже так считаешь?

– Да, но ты же все решил, – ответила Лиз, смотря на него снизу вверх.

– Но ты же мне позволяешь так решить? – он оскалил клыки, но на Лиз он скалился совсем не с тем выражением, что на Джорджа или кого бы то ни было еще.

– Если тебе самочувствие позволяет, – серьезно ответила та. – При мне это первый раз случилось, я пока не пойму, насколько все плохо.

– Завтра никакого спорта, – бросил Штайнер. – Я Джорджу напишу, хотя он и сам знает.

– Спасибо, сэр, – Йорн протянул Полу Штайнеру дрожащую руку, тот пожал с каким-то сильным, но неопределенным чувством, которое Йорн не мог разгадать. То ли это была странная признательность, то ли ободрение и понимание...

Комментарий к Бал у сатаны, часть 1. Подкормите аффтара волшебным пенделем, если понравилось :))

====== Бал у сатаны, часть 2. ======

Джорджу не хотелось ни с кем общаться. Он был зол и крайне напряжен. Стоя с бокалом шампанского в руке посреди зала, в котором завершали подготовку подиума для благотворительного аукциона, он переводил взгляд то на Джона, бродившего в стороне под руку с девицей, то на темный силуэт Йорна, который стоял у стены с гигантским зеркалом, обнимая свою кожаную игрушку. Джон все время массировал с болезненной гримасой правую кисть, что вызывало у Джорджа чувство близкое к злорадству. Йорн , хоть и не терял своей танцорской осанки, прислонился лопатками к стене и в добавление к этому вцепился в девчонку, которая, казалось, заснула у него на груди. Однако присмотревшись, можно было видеть, что они незаметно переговариваются. Химера хищным волчьим взглядом сканировала снова и снова поток блестящих гостей и рабов, неспешно колыхавшийся по залам. Иногда он указывал кожаной куколке на кого-нибудь, и двое чудовищ скалились друг другу удивительно похожими улыбками. Джордж не мог ревновать Йорна к этой странной девице. Двое хоть и были словно тихие заговорщики, их теплые и нежные воркования, нельзя было сравнить с красочной, жестокой, яркой и предельно возбуждающей борьбой, которая происходила между хозяином и его сексуальным рабом. Двое забавляли Джорджа. Особенно его забавляло то, как убийца старался быть с девушкой милым, и хозяин был вовсе не против понаблюдать за их флиртом со стороны. Это была еще одна грань чудовища, и без девчонки ее бы вряд ли удалось изучить. Именно этим Джорджу и нравились гетеросексуальные парни: они представляли неисчерпаемые возможности для насильственного вскрытия табуированных сторон их сексуальности посредством дрессуры, но всегда сохраняли любовь к противоположному полу – целый дополнительный набор красочных фасеток поведения, которые они не могли проявить с Джорджем. Бейли любил наблюдать за тем, как Йорн снимает все защиты, расслабляется и успокаивается, сплетаясь с тонкими ручками с стройными маленькими ножками. И ему совершенно не требовалось самому иметь тот же эффект на химеру. Ласкать и целовать Джорджу нравилось чудовище отстраненное, напряженное, испытывающее сексуальное желание вопреки рассудку. Джордж не уставал повторять про себя, что ракшас был совершенен в этом аспекте. Но идти к желаемому результату пришлось долго – гораздо дольше чем с человеческими предшественниками. Джордж очень хорошо запомнил вечер, когда случился перелом и чудовище внутренне, кажется, признало хозяина. Джек тогда еще помогал с дрессировкой, потому что один Джордж не справлялся с агрессивным, полным негодования, непонимания, отказывающимся принять свою судьбу и мощным, как лось, рапаксом. Почти семь месяцев происходило это мучение, не лишенное, правда, для Джорджа своих приятных моментов. Йорн , наглухо запакованный в латекс и облегающую кожу, лишенный зрения с помощью непроницаемой двойной маски, опутанный щупальцами прочных ремней, больше похожий на стройную резиновую мумию, одним видом своей укрощенной силы, уязвимости и красоты вызывал у господина мучительнейшую и сладчайшую эрекцию. Джордж был непреклонен, хитроумен и опытен, он от химеры не отступал, вопреки яростному противодействию. Йорн в конце концов измотался от клетки и цепей, тем более что братья Бейли все с большей регулярностью добивались от него самого важного – насильственно вызванного сексуального возбуждения. Йорн постепенно сдал некоторые принципиальные позиции и, надев на него смирительную рубашку и латексную маску, стало возможным провести вместе с химерой приятный вечер.

К моменту, который пришел на ум Джорджу, он уже отказался от смирительной рубашки и готов был оставить только металлические трензеля во рту и уздечку, а также поставить химере линзы с непрозрачными зрачками, чтобы красивое лицо чудовища почти ничем не искажалось. Йорн говорил Джорджу, что категорически не переносит контактные линзы, но Бейли не поверил – полное «мумифицирование» он тоже поначалу не переносил, а потом привык, даже освоился как будто. Закончился эксперимент, по правде сказать, довольно неудачно. Йорн с ярко розовыми белками и заливающийся слезами представлял собой довольно отталкивающее зрелище. Пришлось химере подобрать плотно прилегающую к коже латексную полумаску, чтобы по-прежнему держать сексуального раба в темноте.

В тот вечер, Джордж помнил, Йорн был в простом черном кэтсьюте из латекса, идеально прилегавшем к химерическому делу, которое Бейли со всей внимательностью и тщательностью изучал с того момента, как после тяжелого послеоперационного периода, наконец, прижился шокер. Тяжелая крепкая сбруя прикреплялась к широкому усиленному сталью ошейнику с цепью, руки не только закованы в наручники на запястьях, но и притянуты к бокам ремнями выше локтя. Бедра тоже были стянуты вместе ремнями, на лодыжках стальные кандалы. Поверх маски – аккуратная уздечка из прочной резины удерживала трензель во рту и предохраняла маску от несанкционированного снятия. Как-то так случилось, что чудовище пребывало в неплохом настроении, вопреки обстоятельствам. Держа на коленях его голову, и любовно поглаживая, пока химера отходила после привычной процедуры сексуальной стимуляции, Джордж ощутил, что Йорн впервые почти даже разнежился у него в руках. Злой, нервный, готовый разорвать хозяина монстр наконец-то поддался тому удовольствию, которое предлагали руки Джорджа и Джека. Джек, расслабляюще массировавший химере бедра, подмигнул брату и многозначительно кивнул на лицо Йорна – тот был в приятной полудреме, невзирая даже на введенное в рот железо. Экзотическому зверю дали время немного отдохнуть, посмотрели новости, потом Джордж сказал, перебирая сильно отросшие смоляные локоны зверя:

– Ну, что, ничего по телеку нет... Йорн, сыграешь с нами в паб квиз? – Йорн скрипнул зубами по трензелю. – Сейчас, сейчас сниму.

Джордж отстегнул кольца устройства от уздечки и аккуратно вынул трензель изо рта химеры, стараясь не задеть клыки. Он с удовольствием посмотрел, как его зверь облизал слегка пересохшие губы.

– Давайте, – чуть хрипловато сказал ракшас. – Я бы еще не отказался увидеть свет божий.

– Нет, Йорн , пока еще нет. Все в свое время, – ответил Джордж и подтолкнул, чтобы тот сел. – Но, если обещаешь, что не будешь хулиганить, я тебе освобожу ноги.

– Хорошо, сэр, – согласился тот. – Обещаю, что не буду хулиганить.

Джек взял у брата ключ, сначала снял ремень с бедер, потом разомкнул один браслет на лодыжке и, проверяя честность Йорнова обещания не хулиганить, бесстыдно провел рукой по ноге, между бедер и остановился в паху.

– Совсем другое дело, парень, – сказал он, пальпируя гениталии ракшаса через латекс. – Очень хорошо. Вот так ты себя и должен вести, мальчик мой. Если хозяин хочет раба поласкать, раб обязан подчиниться. Запомни это ощущение.

Йорн только повернул голову, не видя, в сторону Джорджа и выдохнул сквозь зубы. Джек его отпустил и хлопнул по плечу одобрительно. Джордж тем временем отошел, вынул из глубин великолепного старинного комода с интарсией из черепахи и перламутра шкатулку с миллиардом карточек, на которых значились вопросы из самых разных областей науки и техники. Ему не нравилось использовать программу с игрой на планшете, в паб квиз он любил играть по старинке. Йорн подумал, и сел на диване по-турецки, поджав ноги.

– Правила простые, – объявил Джордж, одновременно вынув из корзинки с фруктами, стоявшей на кофейном столике, яблоко. – Я зачитываю вопрос, кто знает говорит стоп-слово и отвечает.

– Какое у нас сегодня стоп слово? – поинтересовался Джек, упираясь ладонью в коленку будущего противника.

– Диэтиламид d-лизергиновой кислоты, – ответил Джордж.

– Можно просто «ЛСД»? – спросила химера.

– Не-а, в этом фишка, Йорн , – отвечал Джек. – Потренируйся.

Красивые губы на закрытом полумаской скульптурном лице искривились в усмешке.

– На что играем? – спросило чудовище.

– Джек, что ты в пределах наших скромных возможностей хочешь, чтобы Йорн сделал, в случае проигрыша?

– Французский поцелуй, – откликнулся тот, не слишком долго задумываясь. – Только без попыток изувечить и прочего безобразия. Если не готов, отказывайся сразу. И не бойся, я целуюсь также хорошо, как и ласкаю. Покруче некоторых, – он подначивающе мигнул Джорджу.

– Ага, рассказывай давай!

– Ну, Йорн всегда может сравнить…– Джек засмеялся так, словно шутка была абсолютно невинной.

– Я что получу? – сухо спросил объект Джорджева страстного желания. – День без бондажа, только с включенным датчиком, естественно. При условии, что будешь неукоснительно следовать правилам и выполнять приказы, – ответил ему старший Бейли и отрезал себе швейцарским ножом кусок яблока. – Ну, что? Рискнешь?

– Ну ладно…

– Не «ну ладно», а «да, сэр» или «нет, сэр», – терпеливо поправил химеру Джордж. Он еще не начал серьезно приучать Йорна к этикету, его еще нужно было укрощать физически и сексуально. Однако теперь Джордж подмечал, что почти три года спустя раб по-прежнему обращался с этикетными формальностями весьма вольно. Отучить его называть хозяина по имени так и вовсе не удалось, и Джордж плюнул на это нарушение. Впрочем, было что-то интимное и доверительное в этом «Джордж,..», произнесенном красивым, хрипловатым, словно чуть поцарапанным голосом Йорна.

– Ну, что ж… Все готовы? Мозг размяли?

– Ща, подожди! – Джек тоже взял яблоко. -Давай!

– Вопрос номер первый…– громкий хруст. – О! – Джордж хихикнул. – Беру карточки наугад, никакого подвоха, Йорн . Итак: «Прокол мужского члена вдоль нижней стороны головки и уретры».

– Гос-споди…

– Диэтил…тьфу…– Джек с полным ртом завяз в стоп-слове. – Короче…– он прожевал кусок своего яблока. – «Принц Альберт».

– И это правильный ответ! Один-ноль.

– Все вопросы такого плана будут? – скептически покривилась химера.

– Боишься проиграть? – хмыкнул Джек, снова громко откусывая.

– Нет, сэр. Тенденциозность некоторая прослеживается.

– Так! Цыц, игроки! Следующий вопрос: «Корона и павильон. Их разделяет…?»

– Диэтиламид, мать ее, кислоты! – выкрикнул Джек. – Рундист!

– Черт…это о бриллиантах, что ли? – Йорн откинулся на спинку дивана в легком раздражении.

Джордж хлопнул его по резиновой спине.

– Соберись, тряпка! Два-ноль. Следующий вопрос: «Фиктивный персонаж, чьим именем названы мемуары четырнадцатого века о путешествиях в дальние земли, населенные фантастическими существами», – на словах «фантастические существа» Джордж со значением положил руку на бедро химеры.

– Э-эм…

– Джон Мэндевил, первое издание 1357 года на французском языке, – сказало фантастическое существо.

– Он не сказал стоп-слово! – воспротестовал Джек.

– Вы в предыдущий раз тоже не очень-то его сказали, – ослепленное маской чудовище враждебно повернуло голову к младшему Бейли. Джордж знаками показывал Джеку, чтобы он не провоцировал химеру.

– Джек, ты же все равно не знал, – заметил старший Бейли.

– Но правила есть правила, – тот тоже выразительно делал знаки. Джордж понимал, почему он настаивает: вовсе не из-за лишнего очка, хотя первым поцеловаться с великолепным чудовищем ему, без сомнения, хотелось.

– Ч-черт…– рыкнул Йорн . – Сэр, давайте следующий.

– Все. Разогрелись, теперь строго по правилам. Следующий: «Избавиться от аллергенного эффекта натурального латекса можно при помощи…»

– Диэтиламид d-лизергиновой кислоты! – выпалил Джордж. – Обработка хлором! Ей!

– Черт…

– «Ведическое учение выделяет три типа женщин: камини, пумскали и свайрини. Последняя свайрини – это…»

– Диэтиламид d-лизергиновой кислоты. Распутная женщина, – сказал Йорн и оскалил белые красивые клыки на Джека.

– Правильно…Откуда ты такие вещи знаешь?

– Читал много, когда в Кембридже восемь лет учился, – отрезало чудовище.

– О, еще один вопрос классный: «Британский индолог, обнаруживший рукопись, в которой описывается местоположение Пещеры Трех Мудрецов – места обнаружения останков Homo Rapax».

– Ой…как же там…

– Диэтиламид d-лизергиновой кислоты! Джейсон Стентон, – опять ответил Йорн .

– А! Кто-то у нас хорошо сделал домашнюю работу, а кто-то явно схалявил, – рассмеялся Джордж, указывая на брата.

– Ты сам-то знал? Вообще это твоя домашняя работа, а не моя.

– Ну, я бы тоже сейчас не вспомнил. Йорн , тебе награда, – он отрезал дольку яблока и осторожно поднес ее к лицу химеры. Джордж тоже сделал домашнюю работу и знал, что из всех фруктов чудовище любит те, что пожестче и покислее – яблоки в первую очередь. Джек стих и замер в ожидании. Он, как и Джордж знал, что момент назрел крайне деликатный. – Это приказ, – негромко, но твердо сказал Бейли, чтобы помочь химере преодолеть себя.

Зверь поколебался, но оскалил зубы и взял яблоко. У Джорджа даже сердце екнуло от волнения, но оба Бейли поспешили сделать вид, будто ничего особенного не произошло. Джордж еще раз про себя оценил преимущества сенсорной депривации для дрессировки. Без маски Йорн бы никакую еду из его рук сейчас не взял бы, потому что видел бы жаждущие глаза дрессировщиков.

– Вопрос следующий: «В одиннадцатом веке бумага стала поступать в Европу через исламские государства. Центром производства был город..?»

– Не, я вообще не знаю, – признал поражение Джек.

– Сейчас...Бухара...нет, – химера задумалась, вспоминая. – Самарканд, по-моему.

– Правильно! Йорн ... – Джордж вложил ему между оскаленных зубов еще одну отрезанную дольку яблока осторожно, чтобы тот не вздумал хозяина подпустить поближе, а потом прикусить. Он уже нечто подобное проделал. В первый раз руку пришлось зашивать, во второй, наученный горьким опытом Джордж, успел увернуться и врезал Йорн у как следует по ребрам. Но сейчас Джордж не думал о прошлых неприятностях, они случались в самом начале приручения Йорна, сейчас Бейли упивался кратким мгновением, когда яблоко из его рук переходило во владение красивого чудовища. Его завораживало движение скульптурных, чувственных губ с херувимским завитками в уголках, которые имели всегда выражение собранности и интеллигентной сдержанности без малейшей тени сластолюбия. Если бы процесс приручения начал налаживаться, Джордж уже скоро смог бы украсить точеную нижнюю губу химеры кольцом, а также сделать обязательный рабский пирсинг посередине языка. Ему очень хотелось нарушить эту девственную природную структуру, пробурить нетронутые мягкие ткани и оставить на них следы цивилизации, знаки того, что участок этой первобытной природы теперь принадлежит ему.

Вопросы сыпались один за другим, один за другим Джордж отдавал чудовищу нарезанные кусочки яблока. Когда Йорн ответил правильно на одну из финальных загадок про значение слова «столпогрыз», Джордж решился еще на один эксперимент. Он взял отрезанную дольку в зубы и, стараясь задержать дыхание, чтобы чудовище не успело догадаться, что делает хозяин, прикоснулся яблочной мякотью к его зубам, а когда зверь сомкнул на ней острые резцы, произошло секундное столкновение губ Джорджа с его губами. Йорн отпрянул, но ничего не сказал. Бейли тоже не стали ничего комментировать.

В конечном итоге Джек проиграл Йорну с отставанием в несколько очков, у химеры был очень широкий кругозор и, очевидно, отличная память на детали. Французского поцелуя не удалось получить, зато Джордж пристрастился к игре с едой. Под настроение и при некоторой манипуляции Йорн мог откусить половину чипса, который Джордж предлагал ему, держа в зубах, или принять из рук хозяина виноградину. Именно благодаря этой игре хозяину удалось постепенно подвести химеру к соприкосновению губами, потом языками и в конечном итоге к глубоким долгим поцелуям. Йорн , как ни парадоксально, любил целоваться и делал это довольно искусно. Будучи в сильном сексуальном возбуждении, он позволял хозяину некоторые вольности наподобие прикосновений к языку и клыкам. Насильственное произведение проколов и установка неснимаемых украшений хоть и отбросило отношения химеры и хозяина назад как раз в момент, когда в них начали созревать зачатки доверия, все же сделало его поведение менее невинным, что ли. Йорн словно бы стал более циничным зрителем сексуального использования своего тела. Джордж не меньше года потратил, приучая химеру к нескромным прикосновениям, бесстыдным поцелуям, властным объятиям, физической близости хозяина. Он не сказал бы, что результат был стопроцентный – от человеческих мальчиков-рабов он обычно добивался того, что они сами готовы были ластиться и просить сексуального внимания. Йорн избегал его, сколько мог, но исходя из того, с чего начиналась дрессура, можно было назвать огромным прорывом то, что Джордж время от времени получал возможность ласкать его даже между ног и поигрывать рабским кольцом в головке члена.

Джордж был выведен из состояния задумчивого наблюдения за своим сексуальным рабом, когда в микрофоне раздался голос ведущего аукцион Ларри Уоткина, телезвезды, прославившейся несколькими скандальными шоу. Он заработал баснословные деньги на удачных вложениях и обожал все, что было связано с сексуальной эксплуатацией рабов. Он тоже любил юных мальчиков и окружал себя ими, не щадя кармана.

– Дамы и господа! Разрешите поприветствовать вас в этом гостеприимном доме, двери которого для нас распахнул Джордж Бейли, – аплодисменты, все начали хлопать Джорджу, зал вспорол чей-то неприлично оглушительный разбойничий свист – черт, потерявший голос, тоже самовыразился. – Джордж, твой парень тебя любит, однако... – все засмеялись, посматривая то на Джорджа, то на Йорна и, вероятно, задаваясь вопросом, почему хозяин и любимый раб смотрят шоу порознь. Все, конечно, слышали крики в холле и узнавали последствия болевого шока у химеры – парень явственно пошатывался, когда вошел в зал, а сейчас стоял, держась за стенку. – Сегодня на нашем традиционном благотворительном аукционе выставлено пять лотов и полученные деньги будут направлены организации по борьбе с раком. Но, как вы знаете, аукцион вдвойне благотворительный, поскольку призван найти новый дом для рабов по той или иной причине вынужденных расстаться со своим хозяином. Сами понимаете, причины эти не бывают приятными. Итак, позвольте мне начать… Первым же лотом был мужчина лет под пятьдесят в наручниках, усатый, мускулистый, разодетый в сексуальную кожу, явно подкрашенный визажистом и покрытый автозагаром. Его никто не захотел покупать. Он долгое время принадлежал крупному рабовладельцу, но теперь тот решил от него избавиться, потому что он стал слишком взросл. Все присутствующие, видимо, решили точно также.

– Если Джон надеется этим зрелищем переманить мисс Смит на свою сторону, – хрипло сказал Йорн , целуя Лизбет в макушку, и заботливо поправляя ее ошейник, – боюсь, у него, мягко выражаясь, ничего не выйдет.

– Я бы выразилась по-другому, – проговорила Лизбет .

– И как же вы выразились бы, моя королева?

– По-королевски выражаясь, это пиздец... – она смотрела в серьезные и в то же время потухшие глаза взрослого мужика, с усилием державшего осанку и приветливое выражение, стоя на подиуме.

– Я не собираюсь дожить до подобного момента, – прошептал Йорн , щекоча ей ушко кольцом и платиновым шипиком в губе. – У меня есть некоторые мысли… – Лиз застыла в его руках.

Следующим на площадку вывели темного парня лет двадцати с зелеными глазами и на удивление европеоидными чертами. Тут уже гости явно заинтересовались. Парень был весьма симпатичен, хорошего роста, в достаточной мере атлетичен, хотя Джордж бы за него нещадно взялся в плане мускулатуры. Больше всего привлекали внимание его кошачьи зеленые глаза. Они чем-то напоминали глаза Йорна, возможно потому, что парень смотрел на толпу полуприкрыв веки, из-под ресниц, только в лице его не было выражения каменной, холодной силы, которое повергала в трепет тех, кто сталкивался с ракшасом. Он, имел лицо, скорее отстраненное и отчасти напуганное, хотя старался свой страх скрыть. Ведущий рассказал историю парня. Его звали Макена, но покупатель мог, конечно, изменить имя по своему вкусу, что было типичной практикой. Парня похитили в пятнадцать, три года его перевозили из одного невольничьего борделя в другой, где ему приходилось обслуживать богатых по местным меркам клиентов, в основном наркодельцов и торговцев оружием (публика с пониманием и сочувствием выдохнула). Те регулярно подвергали его физическому насилию и разнообразным издевательствам. Один из многочисленных агентов Джорджа Бейли, проводя рейд по притонам, заметил выделяющегося парня и, когда хозяин отказался его продавать за стандартную цену, просто увел, пока ребята агента держали хозяина и его ребят под дулами автоматов (на этом моменте рассказа народ снова зааплодировал, Джордж сдержанно кивнул гостям). С Бейли шутить не стоило, и он всегда получал то, что хотел. У раба между тем оказалось множество проблем со здоровьем, в том числе гепатит А и малярия, но сейчас он прошел достаточно длительное лечение и был максимально приведен в порядок. Также он смог немного подтянуть английский. Кто-то из уважаемых гостей поднял руку и попросил, чтобы раб разделся. Просьба была немедленно удовлетворена. Один из ассистентов на подиуме сделал знак парню, и тот, определенно, нервничая и смущаясь, стянул с себя белую футболку, легкие светлые брюки. Хотел, видимо, на этом остановиться, но ему приказали раздеваться полностью. Йорну, наблюдавшему с нарастающим чувством омерзения, стало от этого совершенно не по себе. Вспучились зловонным пузырем из болота памяти детали первой встречи с хозяином. Ассистент на подиуме демонстрировал потенциальным покупателям член парня, а ведущий расписывал его линейные размеры и прочие достоинства. Йорна передернуло, хотя без очков он воспринимал сцену довольно размыто. Повинуясь какому-то непонятно откуда взявшемуся рефлексу, он положил ладонь на глаза Лизбет .

– Йорн ? – удивленно спросила она, беря его за украшенную наглухо запертыми браслетами кисть.

– Извини...Я подумал, что тебе так же погано, как и мне... Случайно...извини... – срывающимся, совершенно охрипшим словно от жесточайшей простуды голосом оправдывался Йорн .

– Тихо, тихо, дорогой. Тебе надо сказать хмырю, чтобы тебя врач нормально посмотрел. Ты такие вещи умеешь на сцене делать, не срывая голос, а тут…

– Потому что я не контролирую, что я делаю, когда эта зараза включается. Если завтра не начнет восстанавливаться, Джордж сам меня отправит, скорее всего…У меня это уже было, когда я Джорджу саданул, потому что они в наказание минут пятнадцать не выключали систему. Такого я не испытывал никогда в жизни: думал, из собственной шкуры вылезу, – Лиз, слушая любимое чудовище, вцепилась ему пальцами в бок.

– Начальная цена лота 250 тысяч долларов! 255 тысяч дама слева... 260 тысяч...

– Йорн , сколько хмырь за тебя заплатил? – шепотом спросила Лизбет .

– Ты такая хорошенькая, когда называешь его «хмырем»... – Йорн Джорджа называл «дядей Джо», но никогда не произносил эту кличку вслух.

– Мне он жутко неприятен, особенно после сегодняшнего инцидента, – бросила Лиз, а Йорн подумал, что он не может свое отношение к Бейли охарактеризовать как неприязнь. Джордж был человеком, которого Йорн собирался убить, но это было нечто более глубокое и причудливое, нежели неприязнь. – Бейли говорит, что 280 миллионов плюс налоги, – ответил Йорн .

– Почему такая гигантская разница? – спросила Лиз, отворачиваясь от происходящего в зале и обращая взор на химеру.

– Лиз, здесь, насколько я понимаю, они пристраивают секонд-хенд по доброте души. Обычно они платят за рабов с рынка от миллиона до семи.

– Все равно колоссальная разница.

– Они гоняются за экзотикой, – сиплым шепотом ответил Йорн . – Этого наверняка возьмут за цвет глаз. За меня столько дали, потому что я прежде всего не человек, ну и за кошерную, на их вкус, внешность. А в качестве бонуса всякая мелочь: темные волосы плюс светлые глаза; синтетическая шкура, которая черт знает сколько стоит сама по себе; условно говоря, европеец с британским акцентом – британцы здесь вызывают чувство снисходительного, но трепетного интереса. У тому же вытащить со скамьи подсудимых гораздо престижнее, чем купить раба, находящегося в открытом доступе. В довесок, серьезное университетское образование – не потому, что Джорджу необходим изысканный собеседник за вечерним бокалом порта, а потому что ему радостно надевать ошейник и пристегивать вечером цепью к стене того, у кого, видишь ли, была амбиция сделать академическую карьеру в Кембридже. Я, мол, монстр, который в течение двадцати семи лет вводил человечество в заблуждение, но теперь-то вселенский порядок восстановлен, и Джордж меня держит на том месте, которого я заслуживаю. Впрочем, это все слишком эфемерные удовольствия, главные определители ценника – это количество экземпляров и экстерьер, – он помолчал некоторое время, рассматривая серебрившиеся блестки на веках у Лизбет . – Иногда я на себя смотрю в зеркало, пытаюсь вчувствоваться в то, что большинство здесь испытывает, глядя на меня, но я не могу этого понять ни эмоциями, но интеллектом.

– Йорн , ты действительно очень красивый, – ответила Лиз. – Строго объективно.

– Я вижу только функционал, – сухо ответил Йорн . – И то, что мне кожу изуродовали ради того, чтобы я какого-то сказочного, блядь, героя косплеил… Лизбет , ты тоже красивая, но если бы ты относилась ко мне так, как я отношусь к Джорджу, не скрывая этого ни на мгновение, я бы полчаса с тобой в одном закупоренном помещении не выдержал. А этот оргазмирует! Прости мой шведский, их сообщество просто ебнуто на почве корпоральности. Все разговоры о задницах, ногах, бицепсах, кубиках, членах и где их раздобыть побольше и потолще, и чтобы один непременно во лбу горел. Какие-то бесконечные стандарты, классификации, стратификации, ранжиры рабов и владельцев, ритуалы, тончайшие оттенки смысла в цвете, покрое и текстуре кожаных штанов, как и на кого можно смотреть, как сидеть, как стоять, «обними, но ладонями не смей прикасаться», к «Протоколу» прилагается еще с десяток апокрифических произведений изустного народного творчества – и из всего этого складывается блистательный мир высшей элиты… Если бы их было человек десять-двадцать, я бы со спокойной душой решил, что столкнулся с сектой психически нездоровых людей. Но их же тысячи! Для них это настолько естественно, что сомнению даже малейшему не подвергается, они другого образа мышления вообразить себе не могут. Я всегда поражался тому, как работала нацистская идеологическая машина, превращавшая булочников в палачей. Теперь я наблюдаю воочию, как люди интериоризируют самую отбитую бредятину, если она им сулит выброс эндорфинов…

Вдруг Йорн замолчал и своим типическим хищным движением повернул голову в сторону Бейли, который с доверительным видом беседовал с каким-то толстым господином, то и дело бросая взгляды на Йорна. Тот сразу же отвел глаза, но склонил голову чуть вперед и набок, прислушиваясь.

– Что такое? – спросила Лиз.

– Он думает, если я хреново вижу, я его не расслышу с двадцати шагов, – чуть оскалившись ответил Йорн .

– Я не слышу из-за шума даже, что он разговаривает.

– Может оно и к лучшему…Сейчас…что-то они там на этот раз откровенничают?..