Текст книги "Взгляд с обочины 2. Хисиломэ (СИ)"

Автор книги: Spielbrecher. Aksioma

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

– Недели через две, – пожал он плечами, наконец. Решив, что опериться до того времени найдёныш точно успеет, а с остальным можно будет что-то придумать.

– А мама говорила, таких птенцов аж до осени кормят, они уже больше родителей делаются и летать умеют, а их ещё кормят, – охотно блеснула знаниями Мириэт. – А осень не через две недели!

Мириэт смотрела гордо, довольная своим превосходством и не смущаясь тем, как сердито на неё оглянулся Тинто. Остальные зафыркали. Тинто виновато посмотрел на Тьелперинкваро, но тот тоже улыбался, отчего Тинто смутился ещё больше. И в ответ на новый вопрос послушно принялся рассказывать, через сколько дней у птенца появятся перья, как он начнёт выбираться из гнезда и исследовать окрестности, что ему тогда жёрдочки нужно будет делать, а то на ровном сидеть неудобно. И надолго оставлять без присмотра опасно, они от скуки много чего придумать могут, разгребай потом. (“Как Амбаруссар”, – громко прошептал Арессэ, и все снова зафыркали.) Тьелперинкваро слушал как будто и с интересом, даже вопросы задавал, и Тинто снова приободрился.

– И ты его здесь держать собираешься? – недоверчиво спросила Калайнис, давно скинувшая туфли и забравшаяся с ногами на чью-то постель рядом со столом. – Когда он летать начнёт и много чего придумывать.

– Ну… – Тинто неуверенно обвёл комнату взглядом. Если бы здесь были только его вещи, с птенцом ещё можно было бы как-то ужиться. Что-то спрятать, что-то оставить на растерзание… Но вряд ли все соседи любят птиц так же сильно. Тьелперинкваро вон как косится на свои документы уже, предвкушает, видно. Да и самой сойке здесь будет скучно и тесно… Можно, правда, выносить птенца на прогулки, когда он подрастёт, но гнездо у него всё равно должно где-то быть. И лучше бы не здесь.

– Там есть ещё пустые комнаты, рядом с той, где мы сделали кабинет, – неожиданно заговорил Тьелперинкваро. – В ближайшее время отделку там не начнут.

– И можно одну занять? – живо обернулся к нему Тинто. Комнаты он помнил, по большей части они были отмечены на плане как кладовки, но две или три были довольно светлыми, окнами на юг.

– Пока да.

– Если там сделать разных игрушек, то я только буду тогда еду приносить и выносить его на прогулку утром и в обед… – тут же начал воодушевлённо планировать Тинто. – И я тогда смогу вернуться к работе.

– Возвращайся.

Не успел Тинто толком порадоваться, как в разговор встряла Калайнис: ей – да и остальным тоже, – было интересно, что Тинто собирается делать с птенцом потом. И следующую четверть часа ни обсуждали, можно ли будет его просто выпустить, когда вырастет, и если да, то чему его нужно до этого научить. Что есть, как петь, кого бояться… Тинто обеспокоенно рассказывал, что сойки – птицы умные, и поэтому не рождаются сразу со всеми знаниями, как пернатая мелюзга попроще, а учатся у родителей и друг у друга…

Когда стало ясно, что обсуждение затягивается, Тьелперинкваро забрал всё-таки проверенные чертежи и собрался уходить. Но уже от двери его вдруг окликнул Нертейон, последнюю четверть часа подозрительно молчавший, думая о чём-то своём:

– Лорд, – осторожно, – а что с младшими домами? Ты можешь сказать?

Тьелперинкваро остановился, поворачиваясь к нему с таким вежливым и пустым лицом, что Тинто сразу ясно стало: ничего интересного он не скажет.

– А что с младшими домами? – поинтересовался лорд.

– Ну… – Нертейон немного замялся, но идти на попятную было поздно. – Говорят, они против нас сговариваются с синдар и Моринготто.

– Да? – вежливо переспросил Тьелперинкваро. – И многие так говорят?

– Ну, я уже от нескольких слышал. Так это правда? Или вы не знаете? – Он покосился выразительно на стопку документов на столе, намекая, чем заняты лорды вместо сбора актуальной информации.

Лорда это не впечатлило.

– Разумеется, неправда. С синдар мы, конечно, ведём переговоры, но не друг против друга, а для подготовки к войне против Моринготто. Кто-то, видимо, считает, что у нас недостаточно напряжённые отношения с младшими домами.

– Ну, Малторнэ говорил, они орков через перевалы пускают.

– Малторнэ обижен на второй дом.

– За что?

Тьелперинкваро изобразил сдержанное удивление его неосведомлённостью.

– За недавний инцидент с Тьелкормо. Обиженных сейчас хватает во всех трёх домах. Но раз до сих пор серьёзных столкновений не было, значит, и в будущем не будет

– Думаешь, он врёт? – спросил вместо Нертейона Арессэ.

Тьелперинкваро повернулся к нему с тем же официальным выражением лица.

– Думаю, он считает, что мы должны были более резко отреагировать.

– Может, и должны были, – уверенно сказал Арессэ. – Мы же их лордов не ловим и не бьём. Хотя они у нас тоже бывают.

– Ты хочешь воевать с младшими домами? – уточнил Тьелперинкваро.

– По-моему, это они хотят, – пожал плечами Нертейон, и Арессэ кивнул.

– Перебить друг друга, чтобы Моринготто потом добил оставшихся? – лорд смерил их взглядом, так что Нертейон невольно оглянулся к остальным за поддержкой. – Сомневаюсь. Но чем больше эльдар будет повторять беспочвенные слухи, тем сложней нам будет договориться.

– Если они беспочвенные, то конечно, – скептически поддакнул Арессэ.

– Если у тебя есть доказательства, я их обязательно передам Макалаурэ, – заверил его Тьелперинкваро и замолчал, глядя выжидательно. Только что бумагу для заметок не приготовил.

Тот молчал, а Нертейон снова пожал плечами:

– Мы не хотим тебя убеждать, лорд. Я наоборот спросил, что вы знаете об этом.

– Это неправда, – повторил Тьелперинкваро.

– Хорошо, – кивнул Нертейон, но прозвучало это не согласием, а немного обиженно.

Тьелперинкваро кивнул тоже, ещё раз попрощался со всеми и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

– Ну и какой смысл был его спрашивать? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Арессэ, когда лорд ушёл. – Ты бы ещё к Макалаурэ сходил. Будто и так непонятно, что они нам скажут.

– Не станет же он обманывать? – с сомнением протянул Нертейон.

Арессэ пожал плечами, всем видом показывая, что тут даже сомнений быть не может. Тинто отмалчивался.

– Надо было к нему отдельно Тинтаэле подослать, – рассеянно отозвалась Калайнис из-за стола, на котором шуршала чем-то бумажным.

– Думаешь, ему он иначе ответил бы? – заинтересовался Арессэ, оценивающе оглядываясь на приятеля.

– Мало ли. – Калайнис подняла голову, перекидывая волосы на спину. – С ним он, вроде, лучше общается, чем в компании. По слухам, шутить даже умеет. Может в компании стесняется?

– Ничего он не стесняется, – неохотно откликнулся Тинто. – Он просто болтать не любит, а уж на такие темы – особенно. А ты что, любила бы на его месте?

– Не, ну что я, – пожала плечами Калайнис, улыбаясь и крутя в руках старый черновик, подобранный тут же на столе. – Я на любом месте болтать люблю. – Она показала Тинто исчёрканный листок: – Это что-то нужное?

– Нет, не особенно, – покачал головой Тинто. – И я посмотрел бы, как ты бы болтала… если бы жила с лордом Куруфинвэ.

– А что такого? – легкомысленно откликнулась Калайнис, быстро и ловко складывая листок в какую-то сложную фигуру. Подняла голову, задорно улыбаясь: – Спорим? Что поболтать можно с кем угодно, включая наших лордов.

– А пирог ещё есть? – напомнил о вечных ценностях Арессэ.

Тинто кивнул на второй шкаф, дальше от окна и ближе к жаровне:

– Там должен быть. – И снова повернулся к Калайнис. – Ну давай. Спорим. На что?

– Не знаю, – задумчиво протянула та, разглаживая складку на бумажной фигурке. – На желание?

– На чистку рыбы для кухни, – предложил от шкафа Арессэ.

– На птичку! – предложила от гнезда Мириэт.

– Давай на рыбу, – поддержал Тинто.

– Я не люблю рыбу! – снова встряла Мириэт. – Спорьте на птичку!

– А птичку любишь? – спросил Тинто под общий смех.

– Конечно, – убеждённо закивала девочка. – Особенно, когда она не какает.

Тинто тоже рассмеялся и повернулся к старшей:

– Ну так что?

– Да запросто! – Калайнис весело тряхнула головой и помахала сестре рукой с законченной фигуркой птицы. – Мириэт, держи!

– Договорились! – решительно кивнул Тинто, пока мелкая подбежала забрать подарок.

– А ты ей имя не придумал? – спросил его Нертейон. – Сойке.

Никто из присутствовавших не принял всерьёз их с Калайнис спор.

– Ну… – Тинто задумчиво оглянулся на гнездо. Птенец перестал пока тянуть желторотую голову вверх, бестолково копошась в гнезде. Больную лапку он, похоже, берёг, опираясь вместо этого на крылья. – Не знаю, я как-то не думал ещё.

– Но нельзя же звать её просто сойкой, – сказала Калайнис. – Если ты её хотя бы до конца лета держать собираешься.

– Почему нельзя? – отозвался Арессэ. – У него же всего одна сойка.

Они рассмеялись и ещё немного пообсуждали имена для птиц, но ничего интересного так и не придумали. Разве что Хирина, найдёныш.

Мириэт тем временем утащила подарок к гнезду и увлечённо общалась с птенцом:

– Смотри, у меня теперь есть ещё одна птичка. – Потыкала бумажной птичкой ему под нос. – Вы будете дружить.

Сойчонок внимания не оценил, недовольно отворачиваясь, но Мириэт была настойчива.

Калайнис притихла, продолжая переводить бумагу и думая, во что она только что по собственной инициативе встряла. Итогом раздумий стал небольшой выводок бумажных насекомых, которых она щедрым жестом рассыпала рядом с гнездом, прежде чем уходить и утаскивать с собой сестру, давая птенцу отдохнуть от восторженного внимания. И поесть: съеденные недавно кузнечики успели, похоже, раствориться бесследно, потому что птенец снова завозился, вытягивая шею и демонстрируя всем голодный жёлтый рот.

***

Первые дни птенец ел и вовсе почти непрерывно – но и рос с невероятной скоростью. На следующий же день заняться подготовкой комнаты Тинто не успел – и немного поленился, поддавшись общему убеждению, что такой мелкий птенец из гнезда выбираться начнёт ещё не скоро. А через день у него прорезались первые пёрышки – на крыльях, маховые, чёрные в зелень, – намекая, что дольше откладывать всё-таки не стоит.

Намёк был понят, и в подготовке жилья для сойки охотно приняли участие все, таская туда ветки (половину которых Тинто сразу забраковал как слишком тонкие) и всё, что могло сгодиться на роль игрушки.

Дней через пятнадцать после того, как его нашла Мириэт, почти лысый писклявый комок превратился уже вполне себе в птицу, размером почти со взрослую сойку. Летать ещё, положим, не умевшую, но охотно бродившую по комнате и перепархивавшую с жёрдочки на жёрдочку и проверявшую на прочность всё, до чего удавалось дотянуться.

Особенно удачно получилось с забытым на окне ковшиком, в котором оставалось на дне ещё немного воды. Вес у ковшика из-за этого был уже небольшой, и когда сойка подскочила, помогая себе крыльями, и попробовала устроиться на удобной деревянной ручке, то ручка предательски под ней провалилась, роняя заверещавшего птенца на стол, а ковшик с остатками воды наоборот вскидывая в воздух – и щедро окатив сойку крупными брызгами.

Когда коварная посудина перестала стучать сначала по подоконнику, а потом по полу, и успокоилась, птенец тоже успокоился и принялся нахохленно чистить подмоченные пёрышки. Правда, если этот случай и подал ему какую-то мысль, то разве что о купании. И когда Тинто третий раз нашёл миску с водой перевёрнутой, а птенца довольно гуляющим в луже, то решено было наливать ему иногда миску побольше для купания. В первый раз, впрочем, пришлось объяснять, что это такое, поплескав в воде ладонью, но после этого дело пошло веселей, с уймой брызг, хлопаньем крыльями и радостным писком.

***

После случая с Тьелкормо переходить границу запретили ещё раз, теперь уже серьёзнее. Но разъезды всё равно продолжали встречаться, просто в силу необходимости следить за соблюдением этого распоряжения. Подразумевалось, что вдоль границы они ездят, чтобы предотвращать вероятные конфликты, но сами патрульные часто придерживались другого мнения. Так что наткнувшись на очередную ругающуюся группу, Финдекано не удивился, но от этого не менее жёстко цыкнул на своих, заставляя замолчать и недовольно ретироваться. Поле пока ещё словесного боя осталось за первым домом, и те провожали отступающих торжествующими выкриками и более или менее оригинальными советами, кому следует жаловаться на притеснения. Выехавшие чуть вперёд Амбаруссар не только не пытались конфликт пресечь, но как будто даже жалели, что всё так быстро закончилось.

Условия для разговора были, прямо сказать, не идеальные, но Финдекано всё равно решил попробовать. И так уже долго откладывал, а лучше всё равно не станет. Так что он направил коня прямо к кузенам. Едва успевшие скрыться за кустами патрульные дёрнулись было обратно, не желая оставлять лорда наедине с вероятным противником, но Финдекано остановил их резким жестом. Совсем, впрочем, они всё равно не исчезли, так замерли на опушке, хмуро приглядывая за происходящим.

А Финдекано кивнул Амбаруссар, уже тоже обернувшимся ему навстречу:

– Алассэ. Прошу прощения за этот инцидент. – Он слегка улыбнулся, извиняясь. – Вижу, Атья уже совсем здоров? Сулиндо будет рад это слышать.

Близнецы переглянулись и подозрительно насупились.

– А тебе-то что до Атьи? – спросил один из них. Очевидно, Телуфинвэ.

– Ничего. Просто красивый конь.

– Конечно, красивый. А ты не завидуй, Кано и так вам уже всё поотдавал. Хватит.

Что ж, у рыжих было одно явное достоинство: в отличие их старших братьев, с этими не нужно было гадать, действительно ли они думают так же, как говорят.

– Я не завидую, Телуфинвэ, – Финдекано снова улыбнулся. – Мой Рокко не хуже. – Он потрепал коня по шее в подтверждение и выпрямился. – Вы очень торопитесь? Я бы хотел спросить вас кое о чём. Давно хотел, но всё как-то не получалось.

Телуфинвэ быстро и вроде бы немного растерянно взглянул на брата. Тот едва заметно пожал плечами. Верные позади них тоже молчали, так же непонимающе глядя на неожиданно мирного нолофинвиона.

– Ну, спрашивай, – разрешил младший из Амбаруссар, подозрительно хмурясь.

Финдекано покосился на их верных, даже не думавших оставлять лордов одних, но решил не настаивать, предвидя новую волну возмущений и обвинений. Кивнул.

– Когда вы ездили к Тангородриму… Вы видели там Майтимо?

Рыжие оторопело уставились на него от такого плавного перехода на приятную тему, но быстро оправились.

– Тебе поговорить не с кем? – огрызнулся Телуфинвэ.

– Не твоё дело, куда мы ездили и что видели! – С той же интонацией добавил Питьяфинвэ.

От такой реакции Финдекано слегка опешил, лихорадочно соображая, что сказал не так и как теперь сдать назад. И быстро поднял обе ладони, примиряюще:

– Я не лезу в ваши дела. Я просто хочу знать, правда ли… то, что говорят.

– Вот сам езжай и проверь, если интересно!

– Мы же к вам не лезем с тупыми вопросами, кого и как вы во льдах угробили? – фыркнул Питьяфинвэ, и на него тут же хмуро обернулся брат. Видимо, недовольный сравнением Майтимо с погибшими.

Финдекано, впрочем, снова решил не заострять внимание и посчитал это положительным ответом.

– Если вам интересно, я могу рассказать.

– Обойдёмся. – Телуфинвэ хмуро тронул коня коленями, разворачивая его.

– Ваши и так на каждом углу это пересказывают, – добавил Питьяфинвэ.

– Амбаруссар! – слегка поднял руку Финдекано. – Как вы туда добирались? Там есть какие-то тропы? Можно пройти незамеченным?

Видимо, по голосу было достаточно ясно, что он не издевается, а спрашивает всерьёз: пересказывать все тропинки никто не кинулся, но по крайней мере, близнецы остановились. Глядя на него двумя парами одинаково недоверчивых глаз. Тема разговора им всё равно не нравилась, независимо от искренности собеседника.

– Ты правда дурак или притворяешься? – исподлобья спросил Питьяфинвэ. – Ты что, думаешь, это приятная прогулка, отличный способ развеять скуку?

– Не думаю. Но я не учился у Оромэ.

– Вот именно, – огрызнулся Тэлуфинвэ.

– Тропами там ходят орки, – кисло сообщил Питьяфинвэ. – Но и мимо троп пройти можно. Туда – вообще легко. До скалы.

Тэлуфинвэ кивнул:

– А потом взлетать. Потренируйся заранее.

– А лошадей вы там оставляли? – спросил Финдекано, хмуро перебирая гриву.

– В предгорьях, – сказал Питьяфинвэ.

Оба рыжих по-прежнему смотрели скептически, но немного иначе. Мол, неужели это всерьёз?

– Если что, там в самом начале лета ещё лавины, а в самом конце – уже снегопады, – неожиданно добавил Тэлуфинвэ. – И мы всё продумали, но всё равно не пролезли.

– И мы знаем, кто опять окажется виноват, если ты там убьёшься, – буркнул Питьяфинвэ. – Кого вы всегда во всём вините.

– Спасибо, – благодарно кивнул Финдекано. – Жаль, что у вас не получилось. – Помолчал немного и добавил: – Я слышал, Моринготто предлагал вам отпустить его.

– Предлагал, – хмыкнул Тэлуфинвэ. – Он бы и Валакирку с неба предложил.

На их лица вдруг снова вернулось неприветливое и подозрительное выражение, как будто оба одновременно вспомнили о чём-то неприятном.

– Только нам, в отличие от некоторых, хватает ума с врагом не договариваться, – с непонятной язвительностью сказал Питьяфинвэ.

– В отличие от кого? – непонимающе переспросил Финдекано.

– А то ты сам не знаешь!

– Не знаю.

– Хватит уже! – неожиданно раздражённо одёрнул его Питьяфинвэ. – Будто кто-то не знает про послов и про переговоры! Зачем тебе тропы искать? Езжай прямиком к Ангамандо, постучись в ворота. Дорогу знаешь.

И, не дожидаясь ответа, двинулся прочь. Телуфинвэ посмотрел на кузена хмуро и поехал за братом.

========== 2 ХИСИЛОМЭ (15) Слежка, охота на кузнечиков, бунт и доставка на дом ==========

У ручья не было ни эльдар, ни даже свежих следов. Это значило, что патруль тут не проезжал уже несколько дней, и это было странно: Айраутэ рассчитывал если не застать разъезд здесь, то вскоре нагнать. Он встревоженно поднял голову, прислушиваясь к пению птиц, но ничего подозрительного не заметил. Пропавшего оряда, впрочем, тоже. Так что махнул сопровождению и двинулся вперёд по уже проторенной регулярными разъездами узкой тропке между холмов. Остальные эльдар, тоже заметив уже неладное, бросили рассказ о поездке к синдар на середине и тоже заоглядывались. Сложно было представить, чтобы так далеко от перевалов с вооружённым отрядом что-то стряслось, но лучше быть настороже. Несколько местных сезонов их уже к этому приучили.

В этот раз, впрочем, всё обошлось, и отряд нашёлся: его выдали пасущиеся на дальнем склоне холма лошади. Оттуда уже несложно оказалось найти следы, и скоро Айраутэ выехал к реке, где в прибрежной рощице удобно расположились дозорные, высматривающие что-то на том берегу. Айраутэ остановил коня, пригляделся, а, не увидев ничего, кроме спокойно едущего вдоль реки дозора второго дома, сперва удивился, потом нахмурился и быстро двинул коня вперёд.

– Малторнэ! – строго окликнул он дозорных, мигом высмотрев старшего. – Что здесь происходит?

На той стороне реки его тоже услышали, замыкающий обернулся, прикрывая глаза от солнца.

– А ты ещё громче не мог объявиться? – недовольно проворчал Малторнэ, приподнимаясь в траве на локтях и оборачиваясь. – Видно же, как мы внимание привлечь стараемся.

– Могу и громче, – заверил его Айраутэ, недовольно оглядывая сливающихся с кустарником дозорных. – Что вы здесь делаете? Ты опять решил, что выполнять обязательства слишком скучно и нужно придумать развлечение?

На той стороне уже заоборачивались все, с острым и неприязненным интересом, и Айраутэ приветственно поднял руку, чтобы немного эту неприязнь унять. Мимолётно пожалев, что Рингвайрэ в чужом разъезде нет. Оно и понятно, мастеру наверняка нашлось занятие и поинтересней патрулирования, но увидеться было бы приятно. Давно уже не удавалось.

Тем временем, Малторнэ раздражённо выплюнул травинку и поднялся уже во весь рост, понимая, что прятаться больше не имеет смысла. Ответил хмуро:

– Мы охраняем границу. – В голосе отчётливо слышалось обещание при случае отыграться. – Разве не в этом наши обязательства?

– Я вижу, как вы её охраняете, и обязательно сообщу лордам. Хватит любоваться пейзажем. Возвращайтесь на тропу.

Не то чтобы Айраутэ кто-то назначал старшим над дозорами, но по оставшейся со свиты Финвэ привычке он ничуть не сомневался в своём праве распоряжаться младшим хотя бы по возрасту. А такими в первом доме были почти все. Обычно в этом праве не сомневались и младшие, но Малторнэ только хмыкнул презрительно:

– Валяй. Тьелкормо с интересом послушает.

В этом Айраутэ был с ним согласен.

– Разъездами руководит не только он, – напомнил он наставительно. – И он не старший из феанариони. А вам всем не терпится снова устроить братоубийство? – последнее он адресовал уже всему отряду, не только Малторнэ.

– Это им не терпится, – обвиняющим тоном сообщил спустившийся с дерева Тарьендил. – Так, что аж с орками сговариваются.

Айраутэ посмотрел на него с неприкрытым удивлением, и Малторнэ не преминул сочувственно спросить:

– Что, ты снова всё пропустил?

Этим тоном Малторнэ ещё в Амане сочувствовал ему, что вот, неприятно, наверное, что твой лорд погиб, а ты в это время был вообще в Тирионе, а не рядом с ним. Айраутэ недовольно поморщился:

– Было бы что пропускать. Хоть бы новое что придумали. – Представить Нолофинвэ, договаривающегося с орками, у него не получалось даже в шутку. – Я уж не говорю – правдоподобное.

– Если б ты держал глаза открытыми, то и сам бы всё видел.

– Что, например?

Спорить дальше он не стал. Понятно же, что логика тут ни при чём, но хоть узнать, что за слухи бродят среди дозорных. Может, и правда, что новое?

Малторнэ замялся, то ли не желая делиться информацией, то ли не веря, что она убедит собеседника, и вместо него ответил Тарьендил:

– Вчера они орков отводили в лагерь. Троих. И это только то, что мы видели.

– С почётным караулом и подарочными верёвками на руках? – уточнил Айраутэ. И со значением кивнул: – Да, крайне подозрительно.

– С Тьелкормо они так же поступили! – набычился Малторнэ. – Разницы не видят?

– И тогда почему у наших перевалов орков не осталось, а на их стороне они постоянно появляются? – снова поддержал его Тарьендил. – Тоже случайно?

Айраутэ покачал головой, в который раз поражаясь, как эльдар умудряются вырастать, заводить семьи, присягать лордам и при этом оставаться толпой малолетних дураков.

– Если вы сами не понимаете даже, чьи перевалы ближе к Ангамандо, то я не вижу смысла обсуждать с вами политику. – Он повернулся к Малторнэ, полностью игнорируя недовольного Тарьендила. – Вы вернётесь на тропу? Или мне прислать другой отряд?

Малторнэ с сожалением взглянул через реку, где чужого разъезда уже давно не было видно, поднял с земли флягу и небрежно отозвался:

– Не переживай, мы справимся.

– Должен же кто-то переживать, раз вас такие мелочи не волнуют.

– Езжай уже. – Малторнэ сумрачно прицепил флягу к поясу и пошёл к лошадям. – Всё равно они нас уже видели.

– Да, это я удачно вас нашёл, – кивнул Айраутэ и развернул коня прочь.

Остаток дня он жалел, что разъездами занимаются Амбаруссар и Тьелкормо, и думал, что и кому можно сказать, чтобы это подействовало, и самых враждебно настроенных дозорных убрали куда-нибудь подальше от возможных столкновений. С Тьелкормо говорить действительно бесполезно, Айраутэ не удивился бы, если бы он и вовсе одобрял и поддерживал поведение своих верных. Особенно после недавнего случая в чужом лагере. Разве что с Макалаурэ поговорить, действительно. Отчитаться по итогам проверки – а потом объяснить ситуацию и предложить перебросить смутьянов куда-нибудь, где они будут больше видеться с орками, чем с соседскими разъездами. Главное, не столкнуться при этом с Малторнэ. Этот может упереться просто потому, что идею предложил Айраутэ.

История их тёплых отношений была старая, дурацкая, и вспоминать её Айраутэ был не в настроении.

***

Всё утро Тьелпэ мотался из одного конца стройки в другой, оценивая, где, что и насколько готово, и поминутно отвлекаясь то на мастеров со срочными вопросами, то на лекции о том, какую роль на крыше играет обрешётка и почему её нельзя делать с шагом в полтора роста, даже если досок подвезли мало, то на выяснение, почему досок подвезли мало и когда подвезут достаточно…

В кабинете Тинтаэле не было. На столе – там, где можно было ожидать тетрадь с расчётами, – лежал поверх плотной ткани увесистый кусок доски, которому Тьелпэ сперва удивился, а потом вспомнил прошлые расчёты, опрометчиво оставленные Тинтаэле на столе, когда сойка только-только научилась выбираться из гнезда. Тогда же у неё обнаружилась любовь прятать лишнюю еду в разные неожиданные места, вроде ботинка или пустой чернильницы, а однажды, оставленная без присмотра на полдня, она наковыряла раствора из щелей между камнями прямо в стене своей комнаты, разложила кашу в получившиеся ямки и законопатила их сверху злополучными расчётами. Тинтаэле, конечно, предпочёл бы скрыть от начальства такие подвиги своей подопечной, но на его беду в комнату они тогда зашли одновременно и одновременно могли полюбоваться торчащими из стены клочьями документов.

Доска ввиду этого была разумным решением. И слишком тяжёлым даже для самой бодрой и решительной сойки.

Тьелпэ аккуратно переложил доску вместе с подложенной тканью на стул, бегло просмотрел действительно оказавшиеся под ней расчёты, положил на их место новые листы, принесённые с собой, так же придавил их доской, а готовые убрал в сумку. И на всякий случай заглянул в соседнюю комнату, хотя и так догадывался уже, что Тинтаэле там не окажется.

Там не оказалось ещё и сойки. Тьелпэ огляделся от входа, убеждаясь, что в комнате действительно пусто. Небольшая колода, притащенная на роль пенька, кажется, от кухни. Даже след от колуна остался с одного края – в этой трещине сейчас красовалась смятый обрезок алой ленты. Шишки, веточки, жёлто-бордовые чешуйки сосновой коры и блестящая мелочь на полу россыпью. В углу – разлапистая коряга с кривыми ветками, повязанная ленточками и одним обмусоленным шнурком. Ещё вчера на шнурке висел бубенчик, которым откупился от сойки Ондо: Хирина при первой же встрече очень заинтересовалась громкой и блескучей вещицей и настойчиво пыталась выдернуть её у Ондо из головы вместе с волосами, пока тот не понял намёка и не подарил бубенец нахалке. Впрочем, сойка не теряла надежды лишить его и остальных, очень радуясь ему при каждой встрече. А Ондо ей, как следствие, не очень.

Пока они всей компанией обставляли жильё для сойки, Тьелпэ заглядывал к ним иногда и даже немного поучаствовал, помогая закреплять жёрдочки и устроить поилку так, чтобы вынуть-помыть её можно было, но только двуногим, а не крылатым. Все остальные, включая Мириэт и саму сойку, возились с обустройством долго и со вкусом, перешучиваясь и смеясь почему-то при каждом упоминании рыбы. Когда Тьелпэ спросил почему, Арессэ начал было говорить что-то про Калайнис, но быстро замолчал от тычка в бок, и уже Тинтаэле объяснил, что они с Калайнис поспорили, и проигравший будет месяц чистить рыбу. “О чём поспорили?” – “Да так, глупость.” Тьелпэ такое объяснение устроило. Он поверил, что глупость. Спросил только, будут ли ломать стены, а то для этих целей хватает Амбаруссар, если что. Его заверили, что не будут, и разговор вернулся к птичьим развлечениям.

Хотя самые главные развлечения начались немного позже, когда сойку уже поселили в этой комнате, а Тинтаэле по привычке ещё не боялся оставлять её без присмотра на час-другой, не закрывая дверь между сойкой и документами. За что тогда и поплатился расчётами.

Тьелпэ прикрыл дверь, убедился, что документы в кабинете надёжно закрыты доской, прикрыл входную дверь тоже и задумчиво постоял на веранде перед входом, краем глаза отмечая мельтешение ласточек под крышей и рассеянно думая, искать ли Тинтаэле или понадеяться, что он и так заглянет под доску и найдёт новое поручение. А если искать, то где.

Так ничего и не надумав, он зашагал с холма к реке, решив вернуться кабинет после обеда.

Дойти до моста он не успел. Во влажной низине на подходах, где после дождя под ногами болотисто хлюпало, а сейчас выше колена зеленело разнотравье между островками низкого ольшаника, он услышал смех в зарослях справа, потом заметил какое-то движение, а потом на тропинку прямо перед ним выскочил большой кузнечик – и сразу же Мириэт, с довольным “Ага!” накрывшая его обеими ладошками.

Следом за ней из-за куста показались Ондо и Арессэ.

– Что вы делаете? – осторожно спросил Тьелпэ, придерживая одной рукой сумку на боку.

– Охотимся! – радостно объявила Мириэт и с гордостью предъявила голенастую зелёно-коричневую добычу, недовольно поводящую усами.

– Сколько можно одно и то же есть! Вот, разбавим кашу, – поддержал её Ондо, тряхнул головой, звякнув бубенцами, и они с Арессэ, рассмеявшись, ушли охотиться на другую сторону тропинки. Мириэт, размахивая кузнечиком, побежала обратно. Туда, где под огромной, понизу почерневшей от старости берёзой сидел Тинтаэле, собирая добычу в коробочку и приглядывая за бродящей рядом сойкой. Обернулся, услышав Мириэт, заметил подходящего следом за ней Тьелпэ и махнул ему рукой.

– Нога уже вылечилась? – спросил Тьелпэ, останавливаясь рядом и глядя, как сойка прыгает в траве и любопытно наклоняет голову. Заметила его, повернула блеснувший глаз и неуверенно приподняла чёрный хохолок. Рядом с сойкой прыгала Мириэт, уже скормившая ей своего кузнечика.

Птенец выглядел уже вполне бодрым – и крупным, совсем не похожим на тот почти лысый кожистый комок, который умел только раскрывать клюв и тонко пищать. Клюв почернел, спина и грудка оперилась густыми коричневыми перьями, золотисто блестевшими на солнце. Крылья и хвост отливали иссиня-чёрным, с синим и белым зеркальцем на маховых перьях.

– Вылечилась, – кивнул Тинтаэле, опуская глаза, и со вздохом добавил в ответ на выразительное молчание: – Я не знаю, что с ней делать. Её нельзя оставить, она везде лезет и всё пытается украсть или порвать.

– А зачем её оставлять, если она уже здорова?

– Ну, она ещё летать толком не умеет. Её съедят сразу же.

– А когда научится? Ты её отпустишь или себе оставишь?

– Он мне отдаст! – сразу же объявила Мириэт, но Тьелпэ смотрел почему-то не на неё.

– Ну… Как она захочет, – сказал Тинтаэле, смотревший как раз на Мириэт. – Ты же не будешь заставлять птичку с тобой дружить, если она не захочет?

Девочка не удостоила его ответом. Она только что поймала очередного кузнечика и теперь тыкала им в нос сойке.

– Если ты хочешь её отпустить, – сказал Тьелпэ, – то ей лучше бы самой научиться еду ловить, а не рассчитывать только на вас.

Сойка скептически разглядывала кузнечика правым глазом. Мириэт перенесла его к клюву, сойка опять повернула голову посмотреть, девочка опять перенесла… Цикл повторялся уже пятый или шестой раз.