Текст книги "Взгляд с обочины 2. Хисиломэ (СИ)"

Автор книги: Spielbrecher. Aksioma

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

– Разве нам не нужно успеть к нему раньше, чем Нолофинвэ?

– Успеем. – Куруфинвэ отложил табличку с готовыми уже расчётами и обернулся. – Кстати, они подарили карту. Побольше той, что оставил Эндир.

– Подробную? – Тьелпэ тоже поднял голову от круга. – Есть что-то неожиданное?

– Да. Нет. – Улыбнулся. – То есть, я ещё не рассматривал подробно. И ещё несколько книг, так что теперь можно серьёзно заняться их языком. Хотя кое-что я уже и так понял. Можно проследить определённые закономерности, они почти всегда соблюдаются. И зная, как меняются слоги, можно предположить, как будет звучать слово на их языке.

Некоторые, самые очевидные соответствия Тьелпэ тоже успел заметить, оказывается, – вроде того, что местные моментально переиначили “Хисиломэ” в “Хитлум”, – но с ходу он закономерностей не видел. Однако шлифовка хотя и требует внимания, но голову обычно оставляет свободной: нижний пояс оставить вертикально, остальное срезать под 45 градусов, следующий пояс – опять срезать вдвое, и так пока не выйдешь на плоскость на макушке. Потом сменить стальной круг на оловянный, сточить грани между поясами и начать зашлифовывать в купол, ничего не пропуская и нигде не задерживаясь, чтобы на кабошоне не получилось бугров или плоских участков. При должном навыке это занятие особо не занимало мысли, и через несколько минут Тьелпэ опрометчиво спросил, почему “лаурэ”, золото, на синдарине внезапно “глаур” – и Куруфинвэ охотно принялся объяснять, что в старом квенья, ещё у Куйвиэнен, это “г” в начале было, просто в современном квенья оно утратилось, а в телерине и синдарине, оказывается, – нет. Так что “Макалаурэ”, например, на синдарин должно переводиться как “маг” (от “мака”) + “глор” (от “лаурэ”), но авари, похоже, тоже не любят удвоенных заднеязычных и выбрасывают одну для благозвучия. И это ещё не самое интересное, некоторые слова меняются и вовсе до неузнаваемости…

Участвовать в обсуждении Тьелпэ, разумеется, не стал. Кивнул только, дослушав, и Куруфинвэ с лёгким разочарованием подумал, что действительно, лучше уж с Макалаурэ о языках поговорить. Посетовал только вслух, что материала пока недостаточно, сложно определять закономерности.

– Можно послов расспросить, – неожиданно ожил Тьелпэ.

– О чём? Ты думаешь, мне повезло, и кто-то из них интересовался чередованием гласных? – Выразительно хмыкнул, показывая всю свою веру в подобные совпадения. – Лучше я книги их почитаю.

Тьелпэ не стал спорить.

– Они у нас надолго?

Куруфинвэ пожал плечами.

– Надеюсь, нет. Как я понял, скоро шторма начнутся на море, и они хотят успеть уплыть.

– После того, как съездят к Нолофинвэ?

Вопрос разом напомнил о приятном. Куруфинвэ положил табличку с проверенными уже три раза расчётами, отвернулся к окну, слушая, как дождь барабанит по пузырю. Качнул головой.

– Нет, к Нолофинвэ они не поедут. Я надеюсь, у Макалаурэ хватит ума хотя бы в этом их убедить!

– А они туда собирались? – осторожно спросил Тьелпэ, приостанавливая работу. Пока непонятно было, насколько это безопасная тема для разговора, а портить отцу настроение он как-то не собирался.

– Пока нет, – Куруфинвэ нахмурился, разом представив, сколько всего мог успеть наговорить старший, пока они тут с камнями забавлялись. Может, стоило сдержаться и потерпеть Макалаурэ ещё пару часов? Он быстро глянул на ждущего ответа сына и продолжил: – Про Нолофинвэ они спрашивали, но вроде бы удалось дать им понять, что он просто контролирует другой лагерь, а не отгораживается там от нас. Но потом я ушёл, и что там говорили дальше, не знаю.

Тьелпэ кивнул, но Куруфинвэ на него уже не смотрел, рассеянно поглаживая камень. Пока станок не освободился, делать всё равно было больше нечего, да и мысли уже снова вернулись к Кирдану с его послами. И как теперь выяснить, чем всё закончилось? Не у них самих же. А Макалаурэ вопрос услышит, а смысла его не поймёт, толку его спрашивать?

– Я могу узнать, – вдруг снова подал голос Тьелпэ.

Куруфинвэ сперва взглянул удивлённо, но потом понял и покачал головой.

– Если что-то пошло не так, мы и так узнаем. И очень быстро. Тебе надоело заниматься сапфиром? Тогда уйди от инструмента.

Шлифовальный круг тут же завертелся снова. Впрочем, как быстро выяснилось, вопросы у Тьелпэ не кончились. Правда, в этот раз он работу не прерывал, только голову повернул.

– Мне просто интересно, с чем приехало это посольство. И что ты собираешься делать дальше.

– Что я собираюсь делать? При чем тут я? У нас Макалаурэ старший, он сам все проблемы решит. – Куруфинвэ, вздохнул, встал, положил камень на стол и достал с полки мешочек с незаконченными застёжками. Если не получается делать то, что хочется, можно заняться хотя бы тем, что нужно.

Возвращаясь к стеллажу за инструментами, Куруфинвэ поймал скептический взгляд Тьелпэ. Что, неужели сын не поверил в способность Макалаурэ решать проблемы? Мастер хмыкнул, разложил по столу застёжки и всё-таки пояснил:

– Я думаю, Кирдан их прислал просто посмотреть на нас. Без конкретных целей. Собрать информацию, ну и… По ситуации. И если Макалаурэ ничего не напортачит, – Куруфинвэ поймал себя на том, что снова начинает заводиться, глубоко вдохнул, потёр бровь тыльной стороной ладони. – В общем, ситуация с двумя лагерями не должна им показаться настолько странной, чтобы ехать туда, рискуя не успеть до штормов. А когда они уплывут, нам останется передать зерно Нолофинвэ. Вместе с сердечными приветствиями и искренними сожалениями, что непогода не позволила им увидеться лично.

Тьелпэ помолчал, видимо, прикидывая варианты, и кивнул.

– Весной, конечно, всё повторится. – Куруфинвэ выбрал пластинку с уже намеченным узором, выбрал резец, примерился и начал осторожно постукивать по нему молотком. – Но к тому времени надо будет уже что-то решить.

Легко сказать, конечно. Пока что у него ни одного здравого плана на этот счёт не было, и Тьелпэ, видимо, это понял, потому что спросил немного о другом:

– А Эльвэ не удивится, что первое посольство мы отправили не к нему? Если он здесь верховный король.

Куруфинвэ пожал плечами:

– К нему теперь ещё так просто и не попадёшь.

– Интересно, почему они раньше эту завесу не поставили, – задумчиво сказал Тьелпэ. Успел, значит, откуда-то узнать основные новости. – Вряд ли до нашего прихода тут было безопасней.

– Хороший вопрос. – Мастер хмыкнул, не поднимая головы. Чеканка – это совсем не так интересно, как камни, но не абразив же толочь. Это хоть и полезней сейчас, но знаний и опыта совсем уж не требует. – Надеюсь, потому, что мы большую войну затеваем, а не отсиживаемся по лесам и окраинам.

– Получается, к Эльвэ мы тоже не раньше весны отправим посольство? Или пока неизвестно, когда?

– Зимой точно не отправим. И это всё-таки придётся согласовывать с дядей.

***

Во второй лагерь послы всё же не поехали, но Куруфинвэ не спешил ставить это в заслугу Макалаурэ. Может быть, действительно шторма уже совсем скоро.

Старший изъявил желание проводить гостей до корабля, младшие спорить не стали и занялись делёжкой подарков Кирдана. Вопреки опасениям Айраутэ, младшим домам тоже выделили часть. Правда, не пропорционально численности домов, а ровно половину: для Карнистиро Куруфинвэ объяснил это тем, что сколько можно всё им отдавать, как будто лошадей и лагеря мало было, а для Макалаурэ – обещанием решить этот вопрос с Карнистиро.

Отвозить зерно в северный лагерь Куруфинвэ тоже отправился сам, веря в подозрительность дяди и не доверяя другим её усыплять.

Официальная версия звучала просто: Кирдан узнал о появлении в Митриме нолдор и об их затруднениях и прислал посольство с предложением дружбы, подкреплённым подарком. Посольство передало предложение и подарок, но задержаться из-за штормов не смогло.

Официальная версия Нолофинвэ не удовлетворила. Выслушав и покивав, он, конечно, первым же вопросом оправдал ожидания Куруфинвэ, поинтересовавшись, точно ли Кирдан сам решил завязать отношения или же первый дом уже с ним общался. Куруфинвэ искренне удивился: первый дом здесь уже давно, конечно же, им уже случалось встречаться с синдар. Они и в Митриме живут, совсем близко. А о сгоревших кораблях Кирдан и вовсе узнал почти сразу.

Вряд ли Нолофинвэ до конца ему поверил, но опасных вопросов больше не задавал, хотя и щурился скептически, и Куруфинвэ поспешил откланяться, не смея больше отнимать время любезного дядюшки.

Остаток осени и почти вся зима прошли спокойно. Строительство с наступлением холодов замедлилось, но не остановилось, и на этот раз в чудесной способности нового раствора скреплять камень даже в мороз никто уже не сомневался и не бесил лорда лишний раз, замешивая слишком много раствора и давая ему остыть. Рабочие, может, не все, но мастера правила работы усвоили.

Макалаурэ, вооружившись картами и докладами близнецов и Тьелкормо, съездил ещё несколько раз к дяде и договорился с ним в общих чертах, какие участки будут объезжать дозоры первого дома, а какие – младших.

Серкенаро продолжал обучать новичков, как правильно махать мечами и колоть копьями, а его лордам уже через пару занятий надоело дразнить неумех, и дело пошло на лад быстрей. Тинтаэле, правда, немного огорчался тому, что на пятнадцатом занятии у него не всё получается с такой же лёгкостью, как на первом, но не терял надежды в ближайшее время стать великим воином и насовершать подвигов, начиная со штурма Ангамандо и освобождения всех тамошних пленников, отца в первую очередь.

Помогать Тьелперинкваро с документами, изучать механику и свойства разных материалов и высчитывать допустимую нагрузку на свод было на этом фоне не то чтобы совсем скучно, но как-то мелко. А ничем интересным лорд заниматься, похоже, и не собирался, вовсе не выезжая из лагеря. Он и в лагере-то никуда особенно от документов не отходил, только по работе или в мастерскую, да изредка (и без всякого азарта) на уроки к Серкенаро, хотя Тинто честно пробовал его вытащить то к озеру, то покататься, то просто в гости – особенно зимой, когда у Хисайлин вдруг снова оказалось много свободного времени, позволяющего собирать бестолковую молодёжь в гости и откармливать сладостями впрок. Тьелперинкваро на такие сборища ходил – в тех редких случаях, если вдруг не оказывалось срочной работы, и обычно сидел где-нибудь в углу, наблюдая за остальными вроде бы с интересом, но молча. Один на один он общался живей – и даже не только с Тинто, но и с Хисайлин, Ондо и Калайнис понемногу.

К середине зимы, когда дни перестали убывать и начали снова расти, подтверждая, что прошлой зимой это была не случайная ошибка нового светила, а обычный теперь цикл, последние отряды младших домов окончательно устроились на северном берегу Митрима и начали понемногу выезжать оттуда всё дальше, то ли не доверяя чужим картам, то ли полагая, что лучше один раз увидеть собственными глазами. Отряды из разных домов время от времени сталкивались, но ограничивались обменом парой фраз.

Разведку и охоту по-прежнему делили между собой верные и подчинённые Амбаруссар и Тьелкормо, но сами они, что бы ни полагали скучающие в лагере математики, своё занятие интересным не считали. Вначале изучать новые земли было увлекательно, но в последнее время ничего неожиданного больше не попадалось, а во второй половине зимы и вовсе стало уныло. Синдар в это время сюда не заглядывали, зверьё привыкло к квенди и на рожон не лезло, орки тоже усвоили, куда лучше не соваться, и рыжие с нетерпением ждали весны, надеясь хоть на какое-то оживление.

Но весна задерживалась. Вроде бы, в прошлом году в это время всё уже стаяло, и выезжая в очередную разведку Амбаруссар вовсю обсуждали, что возвращаться придётся вплавь. Но к пятому дню в предгорьях стало ясно, что оттепель обманула.

Снег, валивший без перерыва почти сутки, укрыл всё пуховым одеялом, лёгким и пышным, не успевшим ещё осесть и слежаться, и следы в нём были видны отлично – но непонятно, чьи. Какие бы лесные жители ни пересекали тропу, за ними оставались только разной ширины канавы с осыпистыми краями. Одна такая как раз протянулась справа от тропы, по которой ехали Амбаруссар. Питьо первым заметил след и не поленился пролезть по сугробам ближе, оставив коня на тропе. Отряд за ним остановился, оглядываясь и не понимая пока, что его заинтересовало. След тянулся от одних кустов к другим через прогалину, проложенный каким-то небольшим животным, и терялся обоими концами в зарослях.

– Кто-то тут недавно прошёл, – объявил Питьо, обернувшись и заметив недоумённые взгляды.

– Кто-то? – неуверенно переспросил Хельянвэ. – Я подумал, заяц. Кусты низкие, не на корточках же под них идти.

– Да нет, на зверя непохоже, – откликнулся Тэльво, спрыгивая с коня следом за братом, который уже присел на корточки, заглядывая в получившуюся нору под ветками. Шагов через пять нора заворачивала влево и терялась в сугробах. Пролезть туда действительно можно было только на четвереньках, но лезть близнецы пока и не собирались, слушая вместо этого музыку. В музыке след оставался отчётливей, и отчётливо указывал на квенди. На ребёнка. Который успел уже куда-то деться, но был здесь ещё недавно.

Да и без музыки ясно было, что нора свежая – раз не успела осыпаться.

Тэльво нагнулся заглянуть ему через плечо и спросил с сомнением, налюбовавшись и выпрямляясь:

– Полезешь? По-моему, нора тебе не по размеру.

Оба коня тоже подошли тем временем и остановились позади него, любопытно вытягивая шеи: что там нашли такое интересное?

– А незачем. Хозяина дома нет. – Питьо встал, оглядываясь. Всего в десятке шагов заросли стекали в обрыв, где нора наверняка обрывалась.

– Это синдар так сурово детей воспитывают? – фыркнул Тэльво. – Или ребёнок одичал и сам тут живёт? На охоту отсюда ходит…

Покосился ещё в сторону обрыва и направился обходить кусты слева. Судя по видневшемуся в просветах между деревьями небу, там к обрыву подойти было проще. Атья двинулся следом, высоко поднимая ноги по сугробам.

Питьо отпихнул морду Миньи, загородившую дорогу, и направился наоборот обходить справа.

Верные с шутками и прибаутками тоже поделились примерно пополам, но потом притихли, а через несколько минут слева опять послышались голоса: дорога с той стороны оказалась неудобная. С этой зато оказалось немного дальше обходить, так что к относительно крутому обрыву обе группы вышли с двух сторон кустов почти одновременно. И снега в сапоги набрали примерно поровну.

Почти на самом краю, в зарослях над глубоко врезавшейся в склон промоиной Питьо остановился, разглядывая кусты по левую руку и второй выход из той же, видимо, норы. С этой стороны гораздо менее аккуратный, чем со входа. Мелкие веточки по краям обломаны, снег с них обсыпался, и нора плавно переходила в канаву – пошире и поглубже. Как будто там кто-то то ли съехал, то ли скатился кубарем в извилистый овраг, по дну которого под сугробами угадывался ручеёк.

Питьо удивлённо посмотрел на брата, тоже пешего, остановившегося примерно на таком же расстоянии от выхода, но с другой стороны, и Тэльво движением головы указал ему дальше, за поворот оврага: след глубокой канавой уходил куда-то вдоль ручья. Питьо кивнул и начал спускаться, оставив коня и верных наверху. Ступать он старался ровно и медленно, но из-за снега, с хрустом ползущего под ногами, получалось не очень. С краями ручья он тоже не угадал, с разбегу пробив неожиданно тонкий лёд и влетев сапогом в воду. Выругался от счастья и сделал ещё пару шагов, теперь уже на звук: за поворотом слышно стало, как впереди плачут.

Тэльво скатился вниз ещё раньше: решив не нащупывать землю под снегом, а сесть поудобней и съехать до самого низа. Но ему было дальше идти до источника звука.

Который обнаружился почти сразу за поворотом. След там обрывался тупиком, и в тупике горько рыдала девочка в ярком синем плаще, расшитом серебряной нитью. Спущенную близнецами лавину она заметила, но только ненадолго отвлеклась от своего важного занятия. Судя по следам, она несколько раз пробовала подняться по склону в разных местах, но всё неудачно, пока не устала пробираться сквозь сугробы по грудь и не села отдохнуть и поплакать.

Питьо дрыгнул ногой, стряхивая воду, и присел напротив девочки, стараясь выглядеть дружелюбно.

– Алар.

Она безутешно всхлипнула ещё разок и выглянула из-за варежки, оценивая: надо ли ещё пореветь или слушатель уже всё понял. А потом удивлённо уставилась мимо него. Питьо обернулся на всякий случай, но ничего неожиданного там не оказалось, только Тэльво, отставший всего на пару шагов.

Девочка удивлённо переводила глаза с одного на другого.

– Это мой брат, – сообщил Питьо, мотнув в его сторону головой. И добавил, убирая рыжую прядь в капюшон. – Нас зовут Амбаруссар. А тебя как?

– Итарилле. – Шмыгнула носом об варежку: – А я и так знаю, вы из первого дома, папа говорит, это из-за вас мы через льды шли. Шли-шли-шли, а тут всё равно то и дело зима, только тёплая. Но персики всё равно не растут.

– О, так ты нолдиэ. А мы уж подумали…

– Я принцесса, – гордо объявила Рилле, задирая нос. – Так что вы должны мне помочь отсюда вылезти, и тогда мой папа не будет вас сильно ругать.

Питьо фыркнул и с галантным поклоном протянул даме руку:

– Ну раз так, позволь предложить тебе помощь.

Дама величественно её приняла, но ноги предательски поехали при попытке встать, и она скатилась бы опять до самого ручья, если бы Питьо не успел подхватить её на руки. Встал, оглядывая склон в поисках удобного выхода. В нескольких местах уже виднелись следы борьбы с гравитацией. Тэльво тем временем прошёлся вдоль ручья и махнул брату подходить.

– А тебе папа не говорил, что первый дом чужих принцесс ворует и ест? – спросил Питьо, направляясь туда же. Подъём там действительно выглядел если не пологим, то хотя бы удобней, с уступами из корней, угадывавшимися даже под снегом.

Рилле фыркнула презрительно:

– Принцесс никто не ест. Моринготто, может быть. – Она почесала нос варежкой и обеспокоенно добавила: – А ты точно сможешь вылезти? Я сюда тоже быстро свалилась, а обратно не получается.

– Не знаю, посмотрим. А то придётся нам тут остаться жить до весны.

– А весна скоро? – Рилле поёрзала, умащиваясь и мешая держать равновесие на скользких камнях.

– Лорд, с ней всё в порядке? – послышался сверху озабоченный голос Серкенаро, когда Питьо подошёл к брату и собрался уже подниматься.

Хороший вопрос.

Оба рыжих разом обернулись к девочке, и Питьо спросил:

– Ты в порядке? Не болит ничего?

Рилле помотала головой и скомандовала, цепляясь за его шею:

– Давай лезть уже. А то меня искать будут.

Амбаруссар одновременно зафыркали, но подчинились.

Питьо начал потихоньку подниматься, боком к склону, чтобы удобней ставить ноги и не скатиться обратно. Ушибиться в таких сугробах сложно, но не хватало ещё перед этой малявкой свалиться на ровном месте. Ну, не совсем ровном, но всё равно.

– А ты давно тут гуляешь? – Тэльво поднимался рядом, борясь с искушением уронить обоих и скатиться ещё пару раз.

– Не знаю. Кушать хочется уже.

Корни и правда сильно облегчали подъём, а через несколько шагов им уже верные помогли выбраться на ровное, наперебой протягивая руки.

– А как ты тут оказалась вообще? – спросил Тэльво, отходя от края и отряхивая снег со штанины.

– Упала, – снисходительно пояснила дураку Рилле. И показала на следы сквозь кусты: – Вон там.

Вокруг полукругом столпились эльдар, верхом и пешие, и Минья тут же полез проверять, что там такое хозяин держит в руках. Питьо повернулся ребёнком к нему, показывая:

– Это принцесса второго дома, между прочим.

Минья обнюхал принцессу, принцесса хихикнула и радостно вцепилась в гриву, когда её подсадили коню на спину. Конь косился, но стоял смирно, головой не крутил и не переступал даже. Не иначе, проникся уважением.

Серкенаро тоже кивнул серьёзно:

– Как ты оказалась так далеко от вашего лагеря?

– Я не далеко, я даже не заблудилась! – гордо сообщила девочка. – Мы вон там живём. – Она помахала рукой куда-то на юг и повернулась к Питьо: – А можно я сама на лошадке поеду? Я не ездила на такой большой ни разу.

Вместо него недоверчиво отозвался Тэльво:

– Да ну, ваш лагерь у озера, это вообще в другую сторону!

В указанной стороне видно не было ничего, кроме заснеженного леса и предгорий за ним.

– А мы тут крепость строим.

– Крепость? – заинтересовался Питьо. – Надо же.

Рыжие переглянулись, думая, что Курво будет интересно, но Рилле опять потребовала внимания:

– Ага. Ну поехали. – Наклонилась вперёд, поближе к уху Миньи: – Вон туда нужно!

Он подрыгала ногами и снова показала рукой, но Минья по-прежнему стоял смирно, только шевелил ушами, как будто стряхивал с них что-то. Атья подошёл сбоку, покосился на незнакомый довесок и потянулся понюхать. Рилле счастливо рассмеялась ему в нос. Повернулась к рыжим:

– А как его зовут? Он незнакомых возить не хочет, да?

– Минья, Атья, – показал Тэльво, забираясь на коня. – Они тоже братья.

– А твой отец знает, что ты тут? – поинтересовался Питьо, с другой стороны, пеший. Он хлопнул Минью по крупу, и конь неторопливо пошёл вперёд рядом с ним. – Только держись крепче.

– Не-а. – Девочка радостно вертела головой, держась за гриву и наверняка её дёргая, но Минья терпеливо фыркал и ступал очень аккуратно. – Он занят, а я гулять пошла.

– И тебя пускают одну гулять? – недоверчиво спросил пристроившийся рядом Тэльво. Их в таком возрасте и в Амане не очень-то отпускали одних.

– Не-а. Меня с дядей Артаресто оставили, но он не знает, что я ушла, или теперь уже, может, знает, наверно.

– То есть, ты сбежала, – кивнул Тэльво с некоторым даже одобрением.

– Я пошла исследовать территорию, – важно поправила его Рилле, болтая ногами.

Питьо рассмеялся:

– Ну, с поиском посторонних ты справилась лучше ваших дозорных. Или у вас их нет?

– Есть наверно, если надо.

– И теперь они все ищут тебя?

– Не знаю. – Рилле беспечно пожала плечами и затараторила на одном дыхании: – А лошадка очень тёплая такая, аж прямо горячая, даже через одежду, а мне вот совсем не жарко уже стало, особенно носу, так что я думала папу позвать, когда упала и не смогла вылезти, но папа говорит, что если осанвэ пользоваться, то Моринготто может в голову залезть и сделать там чего-нибудь, а нам этого не нужно, ещё чего, а вы в гости к нам шли?

– Нет, мы ехали орков гонять. Ты орков видела когда-нибудь?

Девочка решительно помотала головой.

– А чего вы их тут ищете? Папа говорит, что они далеко живут, на востоке, а к нам сюда не ходят, потому что боятся, и что вы тут четыре года ничего не делали. Даже не знаете, где орки живут?

– Пффф. Твой папа сам ничего не знает!

– Неправда! – возмутилась Рилле. – Он всё знает!

Рыжие рассмеялись, она обиделась и продолжила тараторить, не умолкая, про зиму, лошадей, крепость и всё, что попадалось на глаза.

Сначала Питьо шёл, держа руку на холке Миньи, чтобы тот не дурил – а то вдруг ребёнок не удержится, – но конь шагал мягко и осторожно, понимая, что везёт хрупкий груз, крепко держаться не способный.

Хрупкий груз тем временем освоился окончательно, с важным видом объяснил дорогу до крепости, заскучал и принялся вертеться, то вытягивая ногу вперёд, почти дотягиваясь до гривы, то ложась назад, но равновесие в целом держал отлично, вопреки всем опасениям. Тэльво на всякий случай держался поближе.

– Ты ещё встань, – хмыкнул Питьо, обернувшись и с интересом глядя на копошение. А через пару шагов и вовсе повернулся спиной вперёд, чтобы удобней смотреть было.

– А можно? – оживилась Рилле.

Амбаруссар переглянулись, и Тэльво пожал плечами.

– Тогда держись давай, – сказал Питьо девочке. – Тэльво тебе руку даст.

Рилле охотно вцепилась в протянутую ладонь, закопошилась, подбирая ноги, под неодобрительным взглядом Серкенаро и одобрительными – остальных. Питьо приобнял коня за морду, и тот шёл по-прежнему ровно, медленно и не оборачиваясь на происходящее на спине.

Девочка приподнялась на коленках, ловя равновесие, потом осторожно переставила одну ногу, вторую, замерла – и медленно выпрямилась, убеждаясь, что равновесие держать по-прежнему получается, и с восторгом оглядываясь.

– Ух! Высоко! – она рассмеялась, тут же ойкнула, потеряв равновесие и только что не повиснув на руке Тэльво, и рассмеялась снова.

Рыжие тоже рассмеялись, и Тэльво собирался предложить ещё одно развлечение: погулять на ходу с одного коня на другого, раз так хорошо получается, – когда из-за поворота тропы, совсем уже явной и хоженой, показался другой отряд, с Турукано в первых рядах.

Которого вид болтающейся в воздухе девочки почему-то обрадовал гораздо меньше.

– Рилле! – он мигом вырвался вперёд.

Остальные чуть приотстали, удивлённо разглядывая близнецов и Итарилле. Её как-то не ожидали увидеть во главе соседской делегации.

– А мне лошадку подарили! – радостно похвасталась Рилле, усаженная уже обратно.

– Чего-о? – опешил Тэльво. – Никаких подарили! Мы вам и так кучу лошадей отдали, выбирай из них!

– Ваша пропажа? – спросил Питьо у Турукано, почти бегом кинувшегося к ним с таким видом, как будто не определился ещё, с чего начать: хватать ребёнка или бить кого-нибудь в глаз. Питьо решил эту дилемму за него, сняв Рилле с лошади и протянув кузену. Ишь чего. Минью она захотела.

Турукано выхватил девочку у него из рук и мрачно нахмурился на похитителей:

– Что вы тут делаете?! Уже детей воруете?

– Спасибо б сказал! – огрызнулся Тэльво, оправившись от первого возмущения.

– Да это ж второй дом, – сощурился Питьо. – Им вечно кто-то виноват.

– Угу, – буркнул Тэльво. – За ребенком уследить не могут, а туда же.

Турукано смерил их брезгливым взглядом и повернулся к дочке:

– Где ты их нашла?

– Там! – Рилле помахала рукой куда-то за деревья. – Возле ручья, я там упала.

Турукано опять зыркнул на них мрачно.

– Что вы тут делаете?

– Дочку твою спасаем, разве не видно?

– Специально за этим сюда приехали?

– А твоё какое дело вообще? – огрызнулся Питьо. – С каких пор мы должны тебе отчитываться?

– С тех пор, как приехали к нам что-то вынюхивать!

– А вы подерётесь? – с любопытством спросила Рилле, оглядываясь на рыжих. – Дедушка говорит…

– Не подерёмся. – Турукано опустил её на землю и легонько подтолкнул в сторону своего отряда. – Иди теперь там на лошадке посиди.

Девочка с сомнением посмотрела на Минью, помахала ему рукой и пошла к своим.

– Откуда вы узнали, что мы тут? – Турукано неприязненно развернулся к кузенам.

– Да эту вашу стройку наши разъезды уже давно видели! – возмущённо объявил Питьо. – Или ты думал, мы горы не патрулируем, а орки сюда просто так не заходят?

– Я думал, вы патрулируете юго-восток, как договорились. А не шпионите, где у нас какие стройки!

За его спиной капризничала Рилле, требуя, чтобы дали покататься, папа разрешил, а Амбаруссар вообще пустили одну ехать, и даже никто Минью не держал. Почти.

Её уже посадили на другую лошадь и, во избежание неприятных сюрпризов, окружили, дожидаясь, чем кончится родственное общение. Судя по выражению оружия, в серьёзную драку никто особо не верил. Хотя смотрели хмуро.

– Вот и думай дальше! – посоветовал Тэльво. – Тебя спросить забыли, где нам ездить! – Развернулся к брату: – Поехали отсюда.

Питьо кивнул:

– А остальных детей пусть сами ищут.

– Езжайте, – великодушно разрешил Турукано и предупредил, прежде чем направиться к дочери: – И в другой раз смотрите осторожней. Как бы наши патрули вас с орками не спутали.

– Ты нам угрожаешь? – Тэльво прищурился, положил руку на меч.

Верные Амбаруссар зашевелились.

– Нет, желаю вам счастливого пути, – через плечо бросил Турукано. На близнецов он уже не смотрел. Вскочил на лошадь, усаживая перед собой дочь, и махнул своим уходить.

Отряды разъехались, и Амбаруссар ещё долго кипели и только что не дымились на обратной дороге. Надо же, сволочи какие. Нет бы спасибо сказать.

Просто так уезжать было обидно, но в гости их не звали, а незамеченными теперь-то точно посмотреть не получится. Да и что там смотреть? И вообще, это Курво надо, пусть сам и смотрит.

***

Тинто сидел на неструганых досках ящика и копался в содержимом большого, окованного по краям металлом сундука. Рядом, на ещё одном ящике на списке этого самого содержимого лежал огрызок грифеля и стояла масляная лампа. Без её света он и вовсе ничего не разглядел бы в тесной комнате без окон, почти до потолка заставленной ящиками и сундуками. А разглядывать было надо: сразу после переезда разобрали только самые необходимые вещи вроде инструментов, оружия и запасов еды, а всё остальное стащили в только что достроенные подвалы и оставили до лучших времён. А теперь эти самые времена наступили.

Разгребать залежи они начинали ещё вместе с Тьелперинкваро, но того пару часов назад позвали на очередное совещание мастеров, где Тинто делать было решительно нечего. Так что он остался в подвале, и результатами его труда уже стал ворох разномастной одежды, небольшой тюк выделанных кож, дюжина книг, россыпь пряжек и пуговиц, и вот теперь к списку присоединились явно уже не новые детские игрушки. Тинто крутанул колёсико деревянной трещалки, полюбовался, как разноцветные палочки то сливаются от скорости в один белый круг, то снова распадаются на разные цвета, и положил игрушку к остальным. Странно, откуда это всё здесь? На кораблях было не так уж много маленьких детей, а если и были, то зачем везти игрушки с собой, а потом убирать в сундук и не прикасаться к ним несколько месяцев?

Следующим из сундука Тинто достал завёрнутый в тряпочку небольшой цветок. И стебель, и лепестки были вырезаны из цельного куска светлого малахита и тонкостью работы не отличались. Слишком крупные, без деталей, – на украшение цветок не тянул, а никакого другого предназначения у него тоже не угадывалось. Тинто повертел его в руках и закрыл глаза, прислушиваясь к музыке цветка и пытаясь понять, кто и зачем его сделал. Такие опыты до сих пор давались ему с трудом, хоть Тьелперинкваро и утверждал, что со временем должно стать проще. Правда, Тинто то забывал, то просто ленился тренироваться, так что не исключено, что лорд не так уж и не ошибался.

В этот раз тоже получилось не сразу, Тинто долго сидел, зажмурившись и поглаживая пальцами отполированный камень. В музыке слышалось что-то знакомое, дразнилось и никак не давалось в руки – как будто пытаешься вспомнить песню, слышанную когда-то давно, но с тех пор слышал много похожих, и все они перепутались в голове и наскакивают друг на друга, и никак не получается вычленить из обрывков нужные. Тинто уже почти собрался бросить, как вдруг в голове сложилась картинка, да так ясно, что он широко распахнул глаза, покачнувшись и чуть не выронив цветок.

Музыка действительно оказалась знакомой. Цветок делал Куруфинвэ. Только тогда мастеру было никак не больше двух лет, и он то и дело шмыгал носом и вытирал кулаком заплаканные глаза. Тинто ошарашено заозирался, как будто надеялся увидеть этого ребёнка наяву, потом перевёл удивлённый взгляд на цветок. Его музыка не была совсем такой уж печальной, как должно бы быть, если… Тинто прислушался ещё раз, заулыбался, соскочил с ящика и опрометью кинулся по лестнице вверх.