Текст книги "Взгляд с обочины 2. Хисиломэ (СИ)"

Автор книги: Spielbrecher. Aksioma

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

– Жуть. – Калайнис весело рассмеялась. – Ну ничего, мы тебя спасём.

– А это что? – Из-за спины снова вынырнул Арессэ и ткнул пальцем в яму со столбиками. Ни к кому особенно он не обращался, но Тинто не упустил возможности небрежно блеснуть знаниями:

– Баню строят.

– Ну наконец! Надоело уже вёдрами воду греть! К осени-то достроят?

Тинто пожал плечами, график работ ему не показывали. Но Калайнис уже влезла с более интересным вопросом:

– А как она работает? Столбики зачем?

– Между ними горячий воздух проходить будет и пол нагревать.

– Так пол же вон, ниже.

– Нет. – Тинто снисходительно улыбнулся. – Пол выше будет, на этих столбиках.

Объяснений принципа работы будущей бани, а заодно водопровода и отопления как раз хватило на дорогу до озера. Быть в центре внимания и в роли знатока Тинто нравилось – и неважно, что всё это он сам узнал не так давно. Узнал же. А объём горячего воздуха для обогрева бани даже помогал рассчитывать.

Они решили спуститься к озеру напрямик – и заодно проверить, созрела ли ежевика. Проверка показала, что ежевика не созрела, но разрослась, так что продирались через неё всё равно долго. Хорошо хоть, идти до озера было не так уж далеко, и до начала праздника они успели. На берегу складывали большой костёр из белых, потрескавшихся от сухости брёвен, принесённых половодьем по весне. А живые деревья по опушке поляны украшали крупными шарами из выкрашенных сухих стеблей, похожими на гнёзда диковинных ярких птиц, только вместо пернатых обитателей внутри каждого поместилась небольшая свеча. Когда окончательно стемнеет, их зажгут, и шары превратятся в яркие разноцветные фонарики. Правда, в это время года темнело здесь очень поздно, и пока Васа ещё полого катилась к тонкой линии деревьев на дальнем берегу и заливала озеро рыжими лучами, заставляя его, вопреки названию, гореть красным золотом.

Левее берег поднимался довольно высоко и там как раз какая-то девушка, разбежавшись, подскочила несколько раз и, вскинув над головой руки, порхнула в воду, оставив после себя на поверхности только стайку бурлящих белых пузырьков.

Чуть поодаль, где старая берёза наклонялась почти к самой воде, двое рыбаков проверяли снасти. Сидевшая рядом с ними женщина с ребёнком помахала рукой, Калайнис ответила, и от взрослых отделилась и подбежала к сестре Мириэт.

С обрыва плюхнулся в воду кто-то ещё, наверху засмеялись, требуя отплывать подальше и не мешать остальным. Мириэт проводила очередного прыгуна взглядом и сильнее сжала руку Калайнис и осторожно спросила:

– А мы купаться будем?

Калайнис обернулась к друзьям, но Арессэ решительно отмёл идею, предложив вместо этого пройтись вдоль берега и поискать остальных.

Первым нашёлся Оролиндо. Увидев друзей, он неохотно отделился от компании, устроившейся под соснами в ожидании праздника. Кто-то тихо играл на флейте, какая-то девушка плела венок из веток можжевельника и кувшинок. Она что-то спросила, подняв глаза, Оролиндо ответил и быстро подошёл к друзьям, но только затем, чтобы через несколько минут сбежать обратно. Тинто попытался было его удержать, но Арессэ закатил глаза и объявил, что новых жалоб на разлуку с любимой не вынесет, и влюблённого отпустили с миром, а сами направились по тропе вдоль воды, в красках пересказывая Тинто, как Оролиндо всем уши насквозь уже проговорил своей романтикой.

– О, ты глянь, кто тут!

Обернувшись на голос, Тинто с неудовольствием узнал вышедшего, похоже, из воды лорда Амбаруссу – правда, непонятно, которого. Рыжий с радостной улыбкой дёрнул сразу за несколько тонких косичек такую же мокрую девушку, которая вылезла из воды сразу за ним.

– А я думал, они от нас до сих пор прячутся.

Девушка тоже заулыбалась, ничуть не стесняясь того, что “они” стоят совсем рядом и смотрят.

– Это те, что на вас сугроб уронили? Вы разве не отомстили?

– Неа, – ухмыльнулся лорд. – Мы тогда в дозор уехали, а потом как-то уже… Хотя, может, это мы просто затаили обиду и ждали, пока они расслабятся.

– Тогда ты зря раскрыл планы.

Оба рассмеялись и побежали вверх по склону, оставив Тинто сердито смотреть вслед.

– Жалко, сугробы кончились, – сообщил Арессэ пространству.

– Ничего, – отмахнулась Калайнис. – Мы ещё что-нибудь придумаем, если они снова полезут.

Всерьёз угрозу никто не принял. Даже с прошлого раза неприятные воспоминания были только у Тинто, с друзьями он ими не делился, а тем планировать и реализовывать месть было только весело. К тому же, сейчас их было даже больше: в следующие четверть часа у озера нашёлся и Ондо, и Нертейон, Калайнис зазвала подруг, одна из которых вдруг оказалась сестрой Росселе и объявила, загадочно улыбаясь, что интересное на празднике будет ещё до заката, до огней и музыкантов с танцами, и Тинто окончательно выбросил Амбаруссар из головы.

До тех пор, пока снова на них не наткнулся – на этот раз, возле столов с едой. Рыжие его сначала не заметили, а заметив, снова принялись громко, напоказ, обсуждать. Парень с лютней спросил, как его зовут вообще, потом переспросил недоверчиво и со смехом: “Тинталле?” – и кто-то из Амбаруссар, снова неразличимый с мокрыми волосами, охотно поправил: “Да нет, Тантаэле, он же с Тьелпэ постоянно бумажки считает, легко запомнить”, – и вся компания рассмеялась, поглядывая в его сторону.

Долго страдать Тинто не дали. Ничего особенно обидного рыжие и не говорили, о чём друзья не замедлили ему напомнить, а потом от костров прибежал пахнущий можжевеловым дымом Росселе, и они с сестрой потащили остальных вдоль озера, сквозь ту же черёмуху, молодой ельник и заросли ежевики за ним, загадочно улыбаясь уже вдвоём и отказываясь объяснить, в чём дело. Но видно было, как через лес туда же стягиваются и другие, группами и по одиночке, останавливаясь на прогалинах набрать земляники под недовольный стрёкот сорок.

Лес стал редеть и окончательно сменился каменистым берегом, обрывающимся круто, но невысоко. Озеро здесь залило распадок между двумя заросшими ельником холмами, образуя просторную, очень спокойную заводь, сшитую с большой водой парой узких проток и сплошь жёлтую от пыльцы. Недалеко от того места, куда их вывела тропа, в заводь вливался ручей, сминая пыльцу складками.

– Вот! – с гордостью объявил Росселе, указывая дальше по тропе, туда, где берег был почти сплошь занят эльдар.

С его слов выяснилось, пока компания шла туда же, кто-то из любителей рисовать ещё накануне нашёл эту заводь и решил, что пыльца на воде – великолепный холст для создания узоров. А сегодня идею подхватили, и некоторые мастера могли похвастаться уже целыми картинами, придумывая всё новые инструменты и уходя всё дальше вдоль берега по мере того, как вблизи заканчивалось свободное место. Некоторые пробовали рисовать и на большой воде, но там волны и ветер разбивали картины слишком быстро, узоры исчезали раньше, чем успевали оформиться. А самое главное, пыльцы там скопилось гораздо меньше.

На заводи она лежала плотным непрозрачным слоем, почти однородным, путаясь в зарослях хвоща и змеясь широкими лентами разных оттенков жёлтого там, где ветер создавал хотя бы намёк на волнение.

Рукотворные узоры начали встречаться сразу после того, как они перешли по камням ручей. По большей части – именно узоры, а не рисунки чего-то определённого. Для определённости пыльца не очень подходила. Но и просто чертить прутиками по воде художникам быстро надоело, и узоры были самые разные. Кто-то ронял в воду мелкие камешки, чтобы получить ажурное кружево на поверхности. Кто-то гнал ладонью рябь и мелкие волны, создавая складчатые узоры, похожие на рисунок в устье ручья. На плоском валуне, поднимающемся из воды чуть в стороне от берега, лежала какая-то девушка и выкладывала, свесившись, почти невидимый отсюда рисунок листьями ивы и мелкими цветами.

Росселе с сестрой утверждали, что самое интересное дальше, и махали куда-то за поворот, на дальний берег, скрытый от взгляда нагромождением коряг. Но остальные увлеклись идеей, так что пришлось сделать пару остановок на незанятых местах, чтобы помакать в воду ветки и полюбоваться растекающимися от листьев и капель узорами.

Тинто это развлечение быстро наскучило, зато неожиданно напомнило Тьелперинкваро. Сам виноват, что не пошёл. Любит же рисовать, ему было бы интересно.

– Ой, что там? – вскрикнула Мириэт, показывая рукой почти в центр заводи напротив старой сосны, нависшей над водой, растопырив корни. На этих корнях уместилась целая компания зрителей, смотревших как раз туда, куда указала девочка. Там сквозь пыльцу двигались две полоски коры, как будто их держал кто-то под водой, очерчивая два не слишком ровных, но отчётливых круга под одобрительные возгласы зрителей под сосной. Круги замкнулись, кора исчезла. Пару секунд ничего не происходило. Потом в центре каждого круга поднялось из глубины несколько пузырьков, вода лениво всколыхнулась, и вслед за пузырьками сквозь пыльцу проросло одновременно по рыжей голове, довольно ухмыляющейся и смаргивающей пыльцу с ресниц.

Сосна взорвалась восторгом, рыжие охотно помахали благодарной публике и снова исчезли под водой, чтобы вынырнуть в стороне, не портя своих и чужих рисунков.

– Интересно, почему их зовут Амбаруссар, а не Амбаруссат? – задумчиво сказала Калайнис. – Их же всего двое.

– Тогда уж Амбаруссу, – фыркнул Ондо. – Их же всегда двое.

– Обычно кажется, что больше, – недовольно отозвался Тинто. – Пойдёмте лучше дальше посмотрим. Где там интересное, говорите…

Как выяснилось, Росселе с сестрой просто хотели похвастаться работой своей матери, но это оказалось и в самом деле интересней. За поворотом художников было меньше, но вместо маленьких и простых рисунков на воде лежали целые картины. Пейзажи с пологими холмами и вьющимися по долинам реками, горные хребты, позёмка среди кустов, туман над озером, животные и лица… Они пришли слишком поздно, картины были уже закончены, и зрители медленно гуляли вдоль берега, переходя от одного пейзажа к другому. Кое-где ветер и течение, хоть и слабые, уже начали плавить и размывать очертания. С прогалины на холме слышалась флейта: кто-то из музыкантов решил не дожидаться заката и начать уже сейчас.

С Амбаруссар они больше не сталкивались. Ни у заводи, пока любовались картинами, ни на пляже, ни после заката, когда зажгли огни и праздник переместился к кострам, где можно было поесть, спеть или послушать музыкантов. Рыжие головы мелькали временами то там, то сям, но общаться не лезли, им своей компании хватало. И к тому времени, когда Тинто поднимался по склону рядом с утёсом, с которого днём прыгали в воду, про Амбаруссар он попросту забыл за обилием других впечатлений и думал, главным образом, о том, что стоило уйти раньше, раз уж пообещал Тьелперинкваро доделать злополучные расчёты завтра ещё до завтрака. Но он и так ушёл одним из первых. Даже вспомнил про ежевику и решил не лезть через заросли в темноте, а обойти по хорошей тропинке над обрывом.

Слева причудливо изогнулось мёртвое дерево, протягивая толстый обломок ветки вдоль тропы. Сверху вдоль ствола кора совсем сошла, древесина под ней тоже разрушалась от дождя и времени, в получившейся обомшелой канаве проросла целая грядка травы и цветов, и Тинто замедлил шаг, разглядывая, когда кусты с другой стороны беззвучно колыхнулись и торжествующе гаркнули “Ага!” над самым ухом.

Вздрогнув от неожиданности, он крутнулся на пятках – и оказался нос к носу с… кем-то из Амбаруссар, которых сегодня никак не получалось различать. Хотя и незачем.

– Ну сколько можно! – возмутился Тинто, наступая. За кустами отчётливо виднелся просвет, и оттуда смеялись. Весело им. – Чего вам надо?

– Да ладно, не пугайся так, – улыбался Амбарусса во все зубы.

– Мы маленьких не обижаем, – поддержал его второй такой же, возникая чуть дальше по тропе.

Сейчас Тинто даже не пытался их различать.

– Смотрите, как бы вас не обидели! – пригрозил он. Мелькнуло сожаление, что друзей рядом нет, но возмущение было сильней, и он гордо и решительно направился дальше, зыркнув только на обоих лордов.

Рыжих, похоже, угроза больше рассмешила, чем раззадорила, и заграждать дорогу они не стали, вместо этого провожая Тинто на прогалину. Прогалина оказалась как раз та, с которой они прыгали днём. Сейчас здесь сидело с полдюжины эльдар с лютней и флейтой, но никто не играл, с интересом наблюдая за развитием событий.

– Не бойся, о путник, здесь тебя никто не обидит! – торжественно объявил сидевший рядом с флейтисткой парень, вызвав новую волну смешков.

– С обрыва кидать не будем, – успокаивающе заверил из-за плеча Амбарусса, и Тинто снова возмущённо обернулся. Рыжие счастливо улыбались, а остальные снова рассмеялись в голос. Но понять, знают ли они славную историю знакомства с Куруфинвэ, Тинто не успел, второй Амбарусса продолжил его успокаивать:

– Обрыв большой, маленьким страшно, мы понимаем. – И уточнил заботливо: – Домой дорогу сам найдёшь или подождёшь старших?

– И пусть звёзды осияют твой путь! – вновь встрял торжественный парень рядом с флейтой, кто-то фыркнул, а лютнист вдруг взял аккорд, другой, и с самым возвышенным лицом исполнил пару фраз из гимна Элберет. Остальные сперва притихли, узнавая мелодию, потом расхохотались громче прежнего.

– Да ну вас всех! – Тинто неожиданно для себя оказался уже не на тропе, а прямо посреди прогалины. Лицо так и горело от возмущения. – Чего вы прицепились? Ничего я не боюсь! Ни обрывов, ни вообще!

Он дёрнул пояс, в два счёта сбрасывая одежду под малость опешившими взглядами, и с разбега нырнул куда-то в темноту, едва не поскользнувшись на неожиданно скользком камне у самого края.

Вспомнив уже в полёте, он судорожно выпрямился, выставляя руки в одну линию с корпусом, панически подумал, что не заметил место, куда нырять, и не знает, везде ли тут безопасно, распахнул зажмуренные глаза – в этот момент вода с силой ударила по рукам, раздвигая. Тинто напрягся, сопротивляясь, но вошёл всё равно не чисто, с плеском и брызгами.

Дна поблизости не оказалось, вода приятно холодила кожу, щекоча пузырьками, и Тинто вынырнул, глотая воздух, вытирая лицо и обалдело думая, что на него нашло. Впереди лежало озеро, поблёскивая маслянистыми бликами, а вокруг было темно, в непроглядно-чёрной тени от скалы и прибрежных деревьев. В отдалении ещё горели на берегу костры, и оттуда доносились по воде голоса и пение.

С утёса тоже доносились голоса, как будто даже обеспокоенные. Тинто обернулся, задирая голову. На краю обрыва показался силуэт, присел, вглядываясь. С прогалины его окликнули вопросительно, силуэт колыхнулся и ответил голосом Амбаруссар, со смешком:

– Неа. Не мерцает. – И тут же, громче: – Эй, пацан! Ты там как?

“А не твоё дело, – обиженно подумал Тинто, разворачиваясь плыть к берегу. – Сами прицепились, а теперь заботливые такие.” Но грести беззвучно не получалось, и Амбарусса, похоже, услышал, потому что обернулся к остальным, вставая, и сообщил, что пацан по-прежнему не мерцает, зато плещется. Крикнул вниз:

– Там слева есть ещё тропа, удобней, – махнул рукой, указывая направление, и исчез за краем обрыва.

Совет Тинто сначала думал гордо проигнорировать, но до пляжа нужно было ещё доплыть, а указанная тропа даже отсюда казалась удобней, и лень взяла верх над гордостью. Гордости, похоже, хватило уже того, что удаль доказана, бесстрашие тоже, и противник признал его моральное превосходство. Во всяком случае, так трактовать ситуацию было приятней всего.

По удобной тропе поднялся он быстро. На утёсе его снова приветствовали смехом и подначками, теперь о том, что летать легко, а приземляться больно, но обидно почему-то не было. Флейтистка предложила вина, Тинто великодушно пригубил, оделся и ушёл, довольный собой и праздником донельзя и предвкушая, как перескажет приключение друзьям. Немного омрачало победу правое запястье, начавшее почему-то ныть, когда он укладывался спать, но на общем праздничном фоне это была совершенная ерунда, и Тинто не сомневался, что к утру всё пройдёт.

Не прошло.

***

Под “рабочим” навесом Тинто появился только после завтрака, с повязкой на руке и страданием во взоре. Тьелперинкваро кивнул ему, подняв голову на звук шагов, и спросил, увидев руку:

– Чертить сможешь?

Тинто попробовал шевельнуть пальцами, поморщился и покачал головой.

– К целителям ходил?

– Зачем? Мама посмотрела, перелома нет. И писать я всё равно могу. Только неудобно левой.

– Иди отдыхай, – и лорд снова уткнулся в бумаги.

Тинто прошёлся вокруг стола, заглянул ему через плечо и присел рядом на скамью, посидел молча, баюкая руку и разглядывая облака и парящую в них без движения большую птицу. Судя по белому короткому хвосту, орлана. Было немного совестно за то, что проспал и нарушил обещание, и немного обидно, что Тьелперинкваро совершенно не проникся чужой бедой. Мог бы хоть посочувствовать, так нет, едва взглянул, а теперь вообще нос от чертежа не отрывает, чёркает там что-то.

Интересно, давно он тут сидит? И на завтраке не был.

– Я могу что-то посчитать, – предложил Тинто. – Где линейку держать не нужно.

– Расчёты я уже сделал.

– Извини, – пожал плечами Тинто.

Тьелперинкваро молча черкнул по листу, записал что-то в блокнот и спросил, не глядя на него:

– Почему ты вечером не сказал?

– Ну это же поздно было. – Совесть успокоилась, окончательно уступая место обиде: – И у меня рука знаешь как болела! Я что, должен был идти тебя будить?

Тьелперинкваро глянул на него косо, потом – на чертёж, покачал карандаш в пальцах, отложил его и развернулся лицом.

– Представь себе, я не люблю, когда на меня орут. Особенно – за чужие ошибки.

– А кто на тебя орёт? – удивился Тинто. Не тому, что на него орут, а тому, что он, оказывается, ещё не привык.

– Сегодня, надеюсь, никто. Потому что я так и думал, что ты проспишь, и пришёл заранее.

– Я не проспал бы! – Тинто снова обиделся. – Просто я всё равно чертить не могу.

– Но ты знал, что чертёж нужно доделать до завтрака, и что это пообещал сделать ты. Надо было сказать, что ты не сможешь.

– Да ну что изменится, если его доделать позже, – пробурчал Тинто. – Вот видишь, завтрак уже прошёл, а никто ещё не пришёл забирать.

– Я его уже отдал.

Тинто с независимым видом пожал плечами и обиженно сказал:

– Я вообще мог не приходить. Пойти к целителям, они точно сказали б дома посидеть.

Это замечание лорд вообще как будто проигнорировал. Проводил взглядом проходивших мимо рабочих с мешком сухого раствора и вёдрами и снова обернулся к Тинто:

– Мне нужно знать, рассчитывать на тебя или нет при планировании работы. Если ты считаешь, что это неважно, то я попрошу кого-то другого мне помогать. Тебе буду документы на расчёт относить. В остальное время делай, что хочешь.

– Так тебе всё равно, с кем работать, да? И остальному тебе ведь не поручали меня учить?

– Мне не всё равно, рассчитывать на тебя или нет.

– А ты хочешь, чтобы я с тобой работал?

– Да. Если ты больше не будешь меня подставлять.

Тинто помолчал, глядя в дощатый пол, ковырнул сапогом присохший листик и кивнул.

– Извини.

– Иди отдыхай, – заключил Тьелперинкваро, снова берясь за карандаш и явно считая тему исчерпанной.

Тинто посопел немного, глядя, как он молчит, и протянул:

– Ну я же извинился!

– Я слышал, – отозвался лорд, не поворачивая головы.

– Тогда чего дуешься?

– Я не дуюсь. Я работаю.

– Ну я же вижу.

Тьелперинкваро отвлёкся от чертежа и уставился на него совершенно пустым взглядом, и Тинто тут же заизвинялся ещё старательней, пока лорд не прервал этот поток совершенно внезапным вопросом:

– Почему ты решил, что я обижаюсь?

Тинто осёкся на середине извинительной речи, пожал плечами:

– Ну ты ведёшь себя так.

– Как? По-моему, я всегда себя одинаково веду.

– И ты вот сейчас не обиделся? – спросил Тинто всё ещё недоверчиво, пытаясь понять, издеваются над ним или нет.

– Нет. Я же сказал уже. Два раза, – лорд моргнул недоумённо.

Тинто посмотрел в ответ с тем же выражением, начиная подозревать, что всё-таки не издеваются. И спросил уже с любопытством:

– А ты вообще когда-нибудь обижаешься?

– Иногда. Но сейчас мне некогда это обсуждать.

– Может, я всё-таки могу как-то помочь? – Тинто виновато поёрзал.

– Помолчать, например, было бы неплохо.

Тинто вздохнул. Оглядел стол и потянулся к чернильному камню с лежащим рядом тёмным бруском. Хоть что-то полезное сделать. Правда, стоило взяться за брусок, как Тьелперинкваро снова поднял голову.

– Не надо, засохнут. На вот лучше, – и двинул по столу стопку исписанных расчетами листков. – Найдёшь ошибки, откладывай отдельно.

***

Смена закончилась давно, но упрямая Васа никак не хотела уходить за горизонт, зависнув над лесом на дальнем берегу озера. Как-то так вдруг оказалось, что срочной работы не осталось, даже обоз с карьера почему-то задержался, так что в не срочной тоже пришлось сделать перерыв. Отчасти в этом была заслуга и Тинтаэле, с которым все расчёты стали легче и быстрее. Особенно когда у него зажила рука. Правда, от пристрастия к бессмысленным репликам отучить его пока не получалось, но Тьелпэ не терял надежды.

– Ты сильно занят?

– Не очень. – Сидевший на траве Тьелпэ поднял голову от планшета, держа кисть на весу. Он как раз решил воспользоваться затишьем и отвлечься на приятное. – Что-то срочное? Камень привезли?

Тинтаэле покачал головой и уселся рядом, заглядывая в рисунок, но эскизами оправ не заинтересовался. Вытянул на траве ноги и спросил внезапно:

– А ты умеешь с оружием обращаться?

– Ну… – От неожиданности Тьелпэ задумался над ответом. – Я пробовал немного с мечом и щитом. Ещё в Амане. Но у меня очень плохо получается.

– А я вообще не пробовал, – пожаловался Тинтаэле. – Давай завтра сходим к Серкенаро? Он учит.

Тьелпэ удивился ещё раз и хотел было спросить “зачем”, но подумал, что в сложившейся обстановке навык пригодится, конечно. И спросил другое:

– Кого?

– Всех, кто хочет научиться.

– И ты хочешь? – Тьелпэ посмотрел с любопытством. Если у него и был какой интерес к дракам, то после сгоревшего Форменоса он пропал вовсе.

– Конечно, хочу. – Тинтаэле передёрнул плечами и отвернулся к реке. – Мы же теперь не в Амане живём. Вдруг орки, и что тогда? Прятаться?

– Да, ты прав, – признал Тьелпэ, думая, что прятаться – отличный выход. Жаль, что работает не всегда. – Хорошо, давай сходим.

Обрадованный Тинтаэле пообещал зайти за ним завтра и убежал, а вечером, уже в шатре, Тьелпэ предупредил отца, что с утра его два часа не будет. Против уроков тот возражать не стал, только посоветовал взять вместо меча молоток. “С ним у тебя хорошо получается.”

Серкенаро собирал учеников недалеко от восточных ворот: работы здесь почти завершили и уже расчистили ровную площадку под стеной от строительного мусора, только оставленные в черте крепости деревья засыпали траву поздней листвой: ржавой на зелени под солнцем – и белёсой в тени стен, где ночная изморось ещё не успела оттаять. Границу между светом и тенью окаймляла искристая полоса инея, уже оказавшегося на солнце, но ещё не стаявшего. Короткое северное лето стремительно заканчивалось.

У ступеней, ведущих на стену, поверх травы и палых листьев лежал чей-то старый плащ с грудой деревянных учебных мечей, а рядом сидел Серкенаро, улыбаясь своим мыслям и рассеянно приглядывая, как собираются будущие ученики. Занятие ещё не началось, и желающих было не так много, всего с десяток, но самые азартные уже успели похватать с плаща деревяшки и теперь с довольными выкриками гонялись друг за другом по двору. На сложенные рядом щиты никто из них почему-то не обращал внимания.

Заметив Тьелперинкваро и Тинтаэле, Серкенаро поднялся.

– Алар, лорд, – кивнул он, сделав несколько шагов навстречу. – Ты искал меня?

– Алар. Тинтаэле сказал, что ты учишь новичков. Я согласен, что это хорошая идея в нашей ситуации. Я хотел бы поучаствовать. Я занимался в Амане, но совсем немного и почти ничего не умею.

– Хорошо, – Серкенаро ободряюще улыбнулся. – И не волнуйся, тут никто не умеет, а кто умеет, те тоже недавно научились.

Тьелпэ кивнул. Это всегда было проще, чем объяснять, что не волнуется. А Тинто, поблагодарив и не желая терять времени, сразу взял курс на деревяшки и к друзьям, успевшим сюда раньше. Он со вчерашнего дня предвкушал, как быстро всему научится и заслужит уважение и преклонение всех. И как на тренировке над ним будут гораздо меньше смеяться, если он приведёт за компанию с собой лорда. Над тем-то и так вряд ли будут. Наверное.

Но вволю наиграться ему не дали: уже через несколько минут Серкенаро, убедившись, что все любопытные уже собрались, попросил всех сложить “оружие” и подойти ближе. Сказал несколько слов о том, что рад всех видеть, хотя и жаль, что искусству поединка приходится теперь учиться для войны, а не для удовольствия, как в Амане, но все знали, на что идут, собираясь в Эндорэ. А потому давайте начинать.

Начали они, к лёгкому разочарованию собравшихся, не с выбора оружия, а с самого обычного бега, где-то на четверть часа по окрестностям крепости. После чего, к крепнувшему разочарованию собравшихся, им снова поручили не выбирать оружие, а делать всякие дурацкие упражнения, как детям дают для ловкости и силы, разве что тяжелей немного.

Серкенаро их недовольства решительно не замечал, придумывая то одно задание, то другое и охотно объясняя, кто что делает неправильно. “Спину ровней! Бёдра параллельно земле! Ещё полминуты! Теперь отдых и отрабатываем перемещения. Кто танцует хорошо? Отлично, вам будет легче.”

Публика оживилась, но на деле загадочные “перемещения” оказались ходьбой взад-вперёд и вбок и поворотами на месте, разочаровав всех в воинском искусстве окончательно.

– Когда мы будем учиться драться-то?! – не выдержал Нертейон после двадцатого повторения.

– Когда я увижу, что вы хотя бы без оружия перестали в ногах путаться, – невозмутимо отозвался Серкенаро. – Много ты навоюешь, если посреди поединка будешь спотыкаться и терять равновесие?

– Не спотыкаться просто так я умею! – обиделся Нертейон. – С оружием, наверное, сложнее?

– Важно не только не спотыкаться, но ещё и двигаться максимально точно и экономно. Потому что иначе никакое оружие тебе не поможет наверстать скорость. Но с оружием вы тоже сегодня попробуете.

Это обещание немного примирило учеников с суровой действительностью, и следующие полчаса они честно выполняли, что скажут. Большинство явно было согласно с Нертейоном насчёт умения не спотыкаться, но повторного бунта никто не устраивал.

К этому времени урок приманил ещё и зрителей, удобно разместившихся на стене – поверху и на лестницах, – количеством едва не превосходя участников. Прямо над Серкенаро устроилась целая стайка верных Амбаруссар, пересмеиваясь о чём-то и вполголоса предлагая ему разогнать бесталанную мелюзгу и заняться чем-то менее безнадёжным. Серкенаро их игнорировал, продолжая обучать мелюзгу стоять и ходить, а вскоре разрешил, наконец, взять деревяшки. Стал показывать, за какой край их хватать и какими пальцами, где держать щит. Показал пару ударов и пару блоков, и пока новички отрабатывали их на месте, Серкенаро ходил между ними и говорил не оттопыривать локоть, опираться на обе ноги, не заваливать деревяшку вбок и вообще, удар должен быть лезвием, а не плоскостью, даже если это деревяшка.

На этом этапе у всех всё отлично получалось – пока не подходил Серкенаро и не начинал объяснять, где локоть оттопырен, а где удар идёт плоскостью, ты что, не видишь?

А потом поставил отрабатывать те же удары и блоки в парах, и получаться стало ещё отличней.

Верные Амбаруссар веселились вовсю, только состав понемногу менялся. На работу в парах пришли уже и сами рыжие, и веселье немедленно стало громче, потому что лорды не стали, как нормальные зрители, взбираться на стену и оттуда давать советы Серкенаро, а пристроились в последний ряд с прутиками и принялись старательно и карикатурно отрабатывать те же удары, до обидного похоже повторяя позы и движения соседей и поминутно дёргая Серкенаро. А мы, а мы правильно локоть держим?

Новички поглядывали на них с раздражением под смех со стены, пока один парень, размахнувшись с досады слишком широко, не выронил меч, спровоцировав новый приступ веселья у зрителей и вдохновив рыжих на творческую миниатюру “метание прутика на дальность”.

Просьбы помолчать они настойчиво игнорировали, предлагая зато пригнать десятка два орков, пусть мелюзга на практике учится, так гораздо эффективней.

Наконец, Серкенаро это надоело окончательно, и он, выдав новичкам очередное задание, подошёл к рыжим негромко сказать несколько слов. Они переглянулись, Питьо величественно кивнул, и близнецы направились к воротам, попытавшись напоследок зазвать с собой племянника: мол, чего тебе тут делать, давай лучше с нами, мы лучше научим! Тьелперинкваро серьёзно объяснил, что за полчаса научиться не успеет, а дольше им самим надоест, после чего близнецы посмеялись и всё-таки ушли, уводя за собой добрую половину зрителей.

Воодушевлённые тишиной ученики сначала взбодрились, но повторять одно и то же быстро надоело, и теперь уже они принялись надоедать Серкенаро. У всех же отлично получается, зачем повторять одни и те же простые движения столько раз? Когда будут поединки?

Тинто вполголоса спросил у Тьелперинкваро, было ли так же скучно в Амане, когда он в прошлый раз учился, но лорд только плечами пожал. Ему не скучно, конечно. Ему вообще бывает скучно?

Впрочем, Серкенаро вскоре сдался на уговоры. То ли уговаривали убедительно, то ли он сам решил, что не помешает новичков снова заинтересовать и воодушевить, чтобы на следующее занятие хоть кто-то пришёл. Так или иначе, он махнул рукой: ладно, поединки так поединки, только поменяйте пары и используйте только те движения, которые отрабатывали.

Поединок дался Тинто гораздо веселей скучных повторов и на удивление легко. Пары ещё трижды сменились, прежде чем все окончательно выдохлись. Из этих четырёх раз Тинто выиграл все, и на заминке вместо отдыха между подходами радостно делился впечатлениями со всеми, кто готов был слушать. У Тьелперинкваро с победами было хуже, но проигрывал он с таким же сосредоточенным видом, с каким делал всё остальное, как будто они опять расчёты сверяют, а не дерутся. Совсем у него азарта не бывает, что ли?

Когда Серкенаро их отпустил, сначала все так и пошли с площадки всей группой, обсуждая, только лорд, как обычно, молчал. И когда группа понемногу рассеялась, Тинто пристал с разговором уже персонально к нему.

– Ну как?

– Что?

– Ну, тренировка! – Тинто сиял, как солнце в луже. – Вначале скучно, правда, было, но потом здорово. И я попробовал так вот уворачиваться, как мы вначале делали, у меня получилось!