Текст книги "Взгляд с обочины 2. Хисиломэ (СИ)"

Автор книги: Spielbrecher. Aksioma

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

Когда они вернулись, хмурые и разочарованные, уже почти рассвело, туман, редея, пополз вверх, и в рассеянном белом свете выяснилось, что оставлять стоянку без присмотра – идея тоже не блестящая. Орки утащили не так много: несколько маленьких свёртков, не слишком замедляющих бег. Зато волчьих следов по всей поляне за время погони прибавилось впятеро. И четвероногие грабители, вместо того, чтобы вежливо позаимствовать одну тушу, порвали и попортили сразу несколько, в обеих телегах. А из трёх сброшенных орками одну всё-таки уволокли, а две другие растащили клочьями на половину поляны.

– Нда, – констатировал Айкале, оглядев пейзаж, и на этом первое обсуждение событий кончилось.

Второе началось позже, после того, как они позавтракали, пообрезали испорченное мясо и завернули оставшееся, поляну худо-бедно привели в порядок и начали готовиться к отъезду. Арессэ взахлёб рассказывал, как он дрался с волком и даже, кажется, ранил, а в пятом пересказе и вовсе убил с одного удара. Остальные тоже делились впечатлениями. Тинто пришлось отдуваться за двоих: Оролиндо трагически сопел, но молчал.

А Тинто посреди пересказа запоздало ударило в голову пониманием, что пока они барахтались, придавленные, орки запросто могли их убить – и эта бредовая битва закончилась бы очень окончательно и совсем не смешно.

– Оролиндо, а ты что молчишь? – Ондо положил руку ему на плечо, проникновенно заглядывая в лицо. – Доволен подвигами? Мы дома всё расскажем в подробностях, как ты просил. Правда, Тинтаэле?

***

Тинто задумчиво погрыз кончик пера. Перо было неудобное – из правого крыла, так что если писать правой рукой, всё время норовило ткнуться в нос, а писать левой Тинто не любил, так что неправильное перо раздражало. А ещё раздражало никак не сходящееся количество кирпичей. Если считать поэтажно, выходило почти на две сотни больше, чем по общему плану здания. Тинто всё утро пытался найти ошибку, не нашёл и напросился пройтись по стройке вместе с Тьелперинкваро – голову проветрить и заодно посмотреть на упрямую задачку воочию. Правда, пока это помогало мало: здание было на месте, первый этаж готов, даже перекрытия положены, а второй пока класть не начинали – ждали этих самых расчётов.

С возвращения с побережья прошло всего два дня, но бестолковое приключение уже казалось далёким – и ещё более бестолковым, чем показалось сразу. Айкале и остальные из компании Амбаруссар обещали подначивать героев ещё лет пять, не меньше, но эта угроза напугала только Оролиндо и то ненадолго. А Тинто моментально нагрузили работой, хорошо хоть переодеться дали – как будто Тьелперинкваро специально копил задания всё это время, чтобы потом выдать стопкой.

Может, и правда копил…

Его снова вызвали к Карнистиро, что-то было не в порядке с досками – то ли слишком сухие, то ли слишком мокрые, – но дойти до дяди он ещё не успел: по дороге на него наткнулся кто-то из мастеров, решивший воспользоваться случаем и объяснить несоответствие поставленных сроков и объёмов работ. Тьелперинкваро с ним не согласился, и выяснение ситуации длилось уже четверть часа. Иногда подходили другие мастера, с более простыми вопросами, тогда обсуждение замирало ненадолго, и, кажется, лорду уже начало надоедать.

Тинто ещё раз тоскливо сверил ровную кирпичную кладку с чертежом, снова не обнаружив расхождений, и тяжело вздохнул. По снегу заскрипели шаги, и он поднял голову, рассчитывая увидеть Тьелперинкваро, – и уткнулся взглядом в белые клыки, каждый толщиной в палец. Судорожно выдохнув, он сперва отшатнулся в сугроб, роняя перо, и только потом заметил собачьи лапы и качающийся из стороны в сторону толстый мохнатый хвост.

Хуан улыбнулся и пошёл здороваться к обернувшемуся Тьелперинкваро. Обстучал хвостом, сунул морду в руки, подставляя уши. Тьелпэ послушно чесал, оглядываясь в поисках Тьелкормо. Не один же пёс пришёл. Назойливый собеседник, видимо, решил продолжить разговор в другой раз и быстро пропал.

– А, вон вы где! – объявил Тьелкормо, выходя из-за угла. – Тьелперинкваро, ала.

– Алассэ. Ты отца ищешь? Он там.

Тьелпэ показал рукой, но Тьелкормо только отмахнулся:

– Ну его я буду не против увидеть. Но вообще-то я к тебе тоже.

Хуан уже вернулся под бок к хозяину, и тот машинально положил руку ему на голову.

– Ко мне? – Тьелпэ немного удивился.

– Ну я так слышал, ты у нас совсем взрослый стал. Вот, держи, – вытащил из сумки свёрток.

– Спасибо.

Тьелпэ бережно принял подарок, но удивлённое выражение с лица не убрал. Тьелкормо и не стал дожидаться, сразу попросил показать, где Куруфинвэ, а заодно – что здесь поменялось с прошлого его приезда. Тьелпэ с сомнением взглянул на тетрадь в руках и кивнул: “Да, конечно”, – оборачиваясь к отряхивающему снег со штанов Тинтаэле и предлагая ему дойти до Карнистиро и узнать всё-таки, что там с досками.

Тьелкормо дождался, пока он закончит и пойдёт показывать дорогу, и двинулся следом, с интересом оглядываясь.

– Ну что, так, глядишь, остаток зимы уже не в шатрах?

– Да, похоже. Отделку закончить не успеем, конечно, и строительных работ ещё много, но, по меньшей мере, временного жилья достаточно для всех.

– Отличная новость. Себе-то уже выбрали комнаты?

Тьелпэ пожал плечами:

– Временно. Второй этаж большого дома пока только на плане есть.

– Ну на плане тоже можно выбирать. С балконом там, чтобы вид красивый, – заулыбался. – Кстати, как тебе подарок отцовский? Понравился?

– Какой подарок?

– Как какой? – удивлённо обернулся Тьелкормо. – Светильник. Я, правда, только недоделанный видел, но уже тогда он выглядел многообещающе.

– Я не видел. Эти склады ты ещё не видел. В прошлый раз их ещё не было. А ближе к реке здание – это кузница.

Тьелпэ послушно принялся объяснять, что изменилось на стройке за осень, но Тьелкормо тут же перебил:

– Постой, я же ничего не перепутал? День рождения уже был?

– Был. Но отец мне ничего не дарил.

– Странно. – Тьелкормо нахмурился. – Будет обидно, если я сюрприз испортил.

– Ничего. Я не люблю сюрпризы.

– Но ты меня всё равно не выдавай.

– Хорошо, – легко согласился Тьелпэ.

Он вообще не собирался об этом ни с кем говорить. Тем более, что впереди как раз показался Куруфинвэ, обсуждающий что-то с Синтарено. Тьелпэ догадывался, что: для окон каждого вновь построенного здания требовалось стекло, а подходящего песка за лето так и не нашли, а теперь уже точно придётся ждать весны. Тьелпэ бы с интересом послушал, к какому решению они пришли, но Хуан уже радостно побежал к любимому брату хозяина. Подскочил, ткнулся носом в поясницу.

– Турко! – Куруфинвэ заулыбался, отпихнулся от Хуана. – Неужели ты решил уделить и нам какую-то часть своего драгоценного времени? Или уже все горы облазил?

Он оставил Синтарено и пошёл навстречу гостю. Братья обнялись.

– Все не все, но ближайшие уже неплохо изучили, – похвастался Тьелкормо. – А вы тут, я смотрю, скоро окончательно переселитесь из шатров? Тьелперинкваро мне показал, что новенького. Быстро дело идёт.

– Медленнее, чем хотелось бы, – хмыкнул Куруфинвэ. – Но полчаса перерыва я сделаю. Идём.

Он кивнул сыну и повёл Тьелкормо к столовой. Тьелпэ понятливо остался на месте. Тем более, говорить с Синтарено было интереснее, чем слушать про дозоры и перевалы. Хуан ещё обернулся на него, махнул хвостом и потрусил за хозяином.

По дороге в столовую братья немного обсудили новости, а потом Тьелкормо вспомнил ещё одну:

– Кстати, я небольшой подарок для Тьелперинкваро привёз, а он сказал, что ты его ещё не поздравлял. Я же не перепутал месяц?

– Нет, не перепутал, – нахмурился Куруфинвэ.

– И что случилось? Ты же с лета с этим фонариком возился. Не успел?

Куруфинвэ недовольно покосился на него и передёрнул плечами:

– Так получилось. Тебе поговорить больше не о чем?

Тьелкормо скептически покосился и фыркнул, убеждаясь, что простого объяснения нет, какая-то муха брата всё-таки укусила. Но настаивать не стал.

– Ладно, давай поговорим о другом. Вы кирпич делать будете ещё? Мне охранные отряды забирать на границу или погодить пока?

– Ну, до весны точно не будем. А что там патрули? С младшими домами больше не сталкивались?

– Да нет, вроде не сталкивались пока. Видно иногда, что они недалеко ошиваются, но не наглеют. На нашу сторону не лезут. Орки тоже, берут с них пример.

***

Куруфинвэ молча поставил на стол что-то, завёрнутое в чистую тряпочку, и Тьелпэ удивлённо поднял голову от чертежа.

– Что это?

– Подарок ко дню рождения, – Куруфинвэ пожал плечами и сел с другой стороны стола, прислонившись плечом к стене и с лёгким интересом глядя на сына. – Хоть он и прошёл уже.

Тьелпэ довольно улыбнулся.

– Спасибо.

Он быстро развернул тряпочку, под которой оказался небольшой настольный светильник. Ножки и каркас были металлическими, а все стенки – сложены, как витраж, из тонких пластин камня, так плотно подогнанных друг к другу, что границы между ними едва угадывались, напоминая, скорее, трещинки в цельной поверхности. Если бы не разные цвета камня, иллюзия была бы ещё полней. К тому же, камни были подобраны не случайно, а складывались в пейзаж, покрывавший все стенки светильника: зеленоватые холмы из гелиотропа с разбросанными по ним яркими красными пятнами – как цветущие маки, и над ними – яшмовые очертания гор, из-за которых едва показался яркий кружок сердолика. Холмы и небо с горами продолжались и на других стенках, но вместо Васы на каждом таком пейзаже была какая-то другая яркая деталь: раскидистое дерево с листвой разных оттенков от малахита до нефрита, бирюзовое озеро с искрящимся водопадом над ним, тингуаитовые обрывы скал, прячущие верхушки в туманном агатовом облаке.

Тьелпэ завороженно повернул светильник несколько раз, вглядываясь в каждую из картинок, потом догадался зажечь стоящую в светильнике свечу, и пейзажи тут же преобразились. Толщина каждой пластины камня была подобрана так, чтобы пропускать точное количество света, так что холмы оказались почти тёмными и лишь чуть-чуть зеленели изнутри, а небо наоборот засияло – голубое ярче, сероватые облака – тусклее. А сильнее всего светилась Васа, пластины для которой, казалось, были тоньше яичной скорлупы.

Тьелпэ восторженно выдохнул и обернулся к отцу, счастливо улыбаясь:

– А как ты в кианите пазы делал? Он же в этом направлении расслаивается.

Куруфинвэ усмехнулся:

– Осторожно и неторопливо. Будет время – покажу.

Тьелпэ кивнул и снова принялся разглядывать светильник. Осторожно потрогал переливы рисунка, понимая, что определить, где сходятся разные пластины, а где меняет цвет сам камень, почти невозможно. Слушать разве только. Куруфинвэ к тому времени надоело сидеть без дела, так что он придвинул к себе забытый чертёж. Тьелпэ покосился, оценивая количество работы и думая, не нужно ли помочь, но светильник был интереснее, и он не все камни ещё разглядел. А отец, вроде, против отлынивания не возражал.

***

День был хороший, яркий, что редко здесь бывало зимой, и не холодный. С начала недели валил снег, и каждое утро приходилось заново откапывать двери и дорожки, зато теперь всё кругом сияло и искрилось, так что глаза резало даже сквозь прикрытые веки.

Куруфинвэ сидел на корточках у входа в большой дом, чуть в стороне от тропинки, разложив по снегу ковёр, и чистил его жёсткой щёткой. Вокруг очищенной половины притоптанный снег уже покрылся тонким сероватым налётом пыли. В этих краях он иногда и выпадал уже такой, грязный: если с Ангамандо нагоняло слишком много дыма, так что он мешался с тучами и падал потом в снегопаде. Но сейчас лежал чистый.

– Алассэ, лорд.

На руки упала тень. Куруфинвэ поднял голову, увидел приветливо улыбающуюся Хисайлин и кивнул, откладывая щётку.

– Ты решила поменять местами ромашки и фиалки, и нужно срочно менять план строительства?

– Спасибо за предложение, – снова улыбнулась Хисайлин, – но меня и этот вполне устраивает. – Она вопросительно шевельнула рукой в сторону ступенек, ведущих ко входу в дом. По бокам от тропинки снег сейчас лежал почти вровень с верхней: – Можно?

Куруфинвэ с равнодушным видом пожал плечами, возвращаясь к своему занятию и не обращая внимания на Хисайлин, пока она усаживалась на ступеньку и расправляла подбитый тюленьим мехом плащ. Начало разговора её тоже вполне устроило: всё-таки слухи не врут и Куруфинвэ не всегда начинает общение с безумных воплей. Может, и удастся как-то уладить ситуацию. Она помолчала ещё немного, глядя, как ходят мышцы на спине Куруфинвэ под тонкой тканью туники. Его плащ валялся на снегу чуть в стороне.

– Мне жаль, что наше общение так неудачно началось, – заговорила она наконец. – Но пока наши дети дружат, мы всё равно будем сталкиваться время от времени. Что нужно сделать, чтобы обойтись при этом без серьёзных разрушений?

– Ты меня об этом спрашиваешь? – уточнил до сих пор игнорировавший её Куруфинвэ.

– А кого мне спрашивать? – Хисайлин пожала плечами и добавила спокойно: – Родители других друзей моего сына пока не вламывались ко мне в дом и не швыряли в лицо подарки.

– А ты, значит, всех друзей Тинтаэле пытаешься усыновить? – хмыкнул мастер. – Это что, от избытка материнских чувств? Так может, завести второго ребёнка и оставить чужих в покое?

Хисайлин зачерпнула ладонью пушистый снег, размяла, так что между пальцами засочилась вода, и ответила:

– Мой муж в плену. Сложно заводить детей в таких условиях.

Куруфинвэ закусил губу, посмотрел из-под бровей, как будто даже виновато. Но сказать ничего не успел, хотя, похоже собирался. Хисайлин отряхнула руку, вытерла ладонь о край плаща и продолжила:

– Я не пытаюсь никого усыновить. Мне казалось, это просто вежливость. Неужели ты думаешь, что твоего сына можно сманить парой пирожков и одним поздравлением? Хорошего ты о нём мнения.

– Я о нём такого мнения, какого он заслуживает, – Куруфинвэ пару раз провёл щёткой по ковру. – А он пока не научился различать жалость и вежливость.

Хисайлин покачала головой.

– Я просто помогла Тинтаэле с подарком другу. Мне жаль, что у тебя сложилось другое впечатление.

Куруфинвэ смахнул скатавшиеся пыльные колбаски с ковра, и выпрямился, положив руки на колени:

– Чего ты хочешь?

– Я хочу знать, обязательно ли нам ругаться и дальше. Потому что единственная ситуация, при которой я не буду видеться с твоим сыном – это если они с Тинтаэле перестанут общаться.

– Мне достаточно будет, если ты перестанешь вмешиваться в его жизнь. А наши отношения тут вообще ни при чём.

– Хорошо, – Хисайлин кивнула, вставая. – Спасибо, что выслушал.

Почему ужины не считаются вмешательством в жизнь, а подарок на день рождения – считается, она по-прежнему не очень понимала, но главное было ясно. По-видимому, достаточно просто не лезть на глаза.

Она подождала, давая собеседнику возможность принять участие в разговоре, но тот возможностью не воспользовался.

– Хорошего дня, – сказала она на прощание.

Куруфинвэ кивнул было, но так и остался сидеть, с щёткой в руках. А когда она отошла на несколько шагов, окликнул:

– Хисайлин.

Она обернулась.

– Как зовут твоего мужа?

– Элесорно.

Куруфинвэ встал, зябко повёл плечами и кивнул:

– Да, я помню его. Он пропал вместе с Майтимо, так?

– Раньше.

– Мы доберёмся до Ангамандо, – пообещал Куруфинвэ.

Хисайлин вежливо поблагодарила за участие и ушла.

========== 2 ХИСИЛОМЭ (12) Кратковременные осадки, возможны трупы и узники совести ==========

Комментарий к 2 ХИСИЛОМЭ (12) Кратковременные осадки, возможны трупы и узники совести

PG-13. Наверное.

Эльдар были странными. И дело даже не в том, что они одевались иначе или что их женщины охотились наравне с мужчинами. К таким вещам как раз можно привыкнуть, их можно понять. Сложнее разобраться в их мыслях, поступках, – и том, что за ними кроется. Вот сейчас, например. Охотники они хорошие и уже не первый год изучают перевалы и в Эред-Митрим, и в Эред-Ветрин. Эмлинор видел их карты, даже помогал исправлять неточности. И вот теперь приезжают другие нолдор и говорят, что хотят осмотреть всё то же самое. Зачем, разве у них нет карты? Есть, но посмотреть всё равно хотят. И отряд тоже подобран необычно. Парень и девушка, что идут сразу позади (оба без мечей, только с луками и кинжалами) понимают лес, – Эмлинор был вынужден это признать, – даже лучше него самого. Пожалуй, и без проводника бы обошлись. Зато третий, самый высокий, с каменным выражением лица, как будто чаще по коврам ходил, чем по лесу. И больше спрашивает о предыдущих охотниках, с южного берега Митрима, чем о лесе и перевалах. Можно было б даже решить, что они из разных народов, так ведь нет. И те, и эти твердят, что все вместе – нолдор, и вместе с Моринготто воевать собираются. Хоть одни на кораблях приплыли, а другие пешком пришли. Вот и попробуй пойми их.

Всего от посёлка в Эред-Митрим пошло через перевал на юг шестеро нолдор. Лорд Турукано хотел взять больше, но Эмлинор сумел его убедить, что лишний десяток воинов от большого орочьего отряда не спасёт, а внимание лишнее привлечёт точно. Да и не видно тех орков последнее время: сидят за рекой и на эту сторону не заходят. Так что двигался отряд быстро, ещё и повезло, что дождь начался, когда уже спустились почти к реке, не пришлось скользить по мокрым склонам.

Лордов особенно интересовало ущелье Сириона – туда они и шли вдоль южных склонов Эред-Ветрин, постепенно спускаясь, пока мох и кривой кустарник не уступили место обычным здесь сосенкам, берёзам и зарослям малины между ними. Местность тут стала ровнее, хотя всё равно приходилось петлять, обходя то давний обвал с покорёженными сухими деревьями и замшелыми валунами, то овраги, поросшие колючими кустами так густо, что земли вовсе не видно – сплошная зелень, курчавая, как шерсть маленьких ягнят.

Оставили по левую руку ещё один перевал – повыше и неудобней, с одного каменного бока сыпался блестящими искрами водопад, сбивался снова в ручей, и бежал вокруг скалы на восток. Дальше он свернёт на юг, разрастётся и превратится в западный приток могучего Сириона, но пока что воды в нём едва набиралось по колено. По крайней мере, сейчас, когда весеннее половодье уже прошло. Глубже всего было прямо под скалой, а дальше русло мелело, из воды всё чаще проступали лысины камней, пока не вытесняли её полностью, оставляя только мелкие лужицы, к которым из подступающего малинника уже тянулись жадные зелёные руки. Глубже в лес берег ещё и поднимался, но склон так зарос кустами, что казалось, это они становятся всё выше, вырастая выше головы.

Как раз по оголённой после половодья части русла идти было удобнее всего: не надо лезть ни в ледяную воду, ни в колючие заросли. Только в одном месте пришлось вскарабкаться на колючий склон, оставляя на ветках нитки из заботливо накрученных на руки плащей, и отойти глубже в лес. Лет двадцать назад от отвесной скалы во время сильной грозы отвалился зуб и рухнул вниз, рассыпавшись острыми осколками с лошадь размером. Ручей быстро пробил себе путь между ними, а вот эльдар пришлось сделать крюк, протискиваясь через кусты. Пришлось бы и дальше идти, но Эмлинор знал, где поднырнуть под поваленный ствол и, протиснувшись между двух плоских наклонных плит, выбраться на уже слежавшуюся и поросшую травой часть обвала, а оттуда опять вниз – к новому руслу. Эмлинор поднялся первым и смотрел, как один за другим выбираются из расщелины нолдор, внимательно выбирая, куда ступать на зазмеившемся ручейками склоне. Наконец, показался последний, со светлыми рыжеватыми волосами, опираясь на копьё, как на посох. Эмлинор уже шагнул было дальше, но обернулся на смех позади.

У кривой сосны возле расщелины стояла леди Арельдэ и показывала одному из нолдор – всё тому же лучнику с ярко-синим оперением стрел, немного потемневшим от дождя, – медвежий след в мягкой глине и шерстинки, застрявшие в трещинах сосновой коры. Высоко, здоровая зверюга должна быть.

Парень озадаченно нахмурился сперва на след, потом на шерсть, леди Арельдэ сказала ему что-то, и они оба рассмеялись.

– Ну что там? – окликнул их тоже заинтересовавшийся лорд.

– Ты смотри, как забрался, – охотно показала ему сестра, показывая на влажно блестящий валун между вздыбленными корнями сосны. – Специально ведь на камень влез, чтобы почесаться повыше. Чтобы прохожие считали его большим и страшным.

Лорд без особого восторга смотрел на коричневый клок в руках сестры, но стратегией заинтересовался:

– А не догадаются? Высоковато, даже для медведя.

– Да, но не все звери умеют определять рост по следам, – с широкой улыбкой объяснил ему лучник. – На всякий случай стороной обходить будут.

– Понятно, – лорд отряхнул руки, как будто сам держал шерсть, убрал намокшие волосы со лба и обернулся к Эмлинору. – Прости, мы готовы идти.

Эмлинор кивнул и двинулся дальше. Ничего против таких задержек он не имел: Сирион не убежит, попасть под снегопад тоже можно уже не опасаться, а повадки у зверей и впрямь забавные бывают.

Когда рядом снова зажурчал ручей, он даже чуть замедлил шаг, дожидаясь леди Арельдэ, и спросил:

– Неужели в Амане звери такие же, как здесь?

– Ну за всех не поручусь, – охотница отступила чуть глубже в ручей и пошла рядом с Эмлинором, – но те, кого мы встречали, не особенно отличаются. Кроме срока жизни. Но, может быть, в Амане теперь тоже так. А почему тебя это удивляет?

– Я не знаю, как это объяснить, – Эмлинор нахмурился и потёр переносицу. – И я не был в благословенном крае. Но и ваши лошади, которых привезли оттуда, и вы сами какие-то другие. Квенди, как и мы, но всё равно иные.

– Ты прав, я не понимаю, о чём ты, – девушка улыбнулась. – В чём мы другие?

Эмлинор задумался, слушая, как журчит о камни ручей, постепенно становясь всё говорливее. За кустами уже шумел перекат, заглушая даже теньканье вездесущих пеночек. Эмлинор обернулся к собеседнице:

– Не сочти за обиду, леди. Вы многое знаете и умеете, такое, чему нам ещё долго учиться. И в то же время вы не знаете самых простых вещей. Когда ваше первое войско шло от залива ещё до восходов, мы подошли посмотреть, кто это прибыл в наши земли. И мы подходили близко, очень близко, но не встретили ни одного дозора или разъезда. Будь мы орки, мы легко могли бы подкрасться ночью. Да ведь они так и напали потом.

– Ну, мы так больше не делаем, – она нахмурилась, и Эмлинор кивнул:

– Я знаю. Но сейчас вы делаете другое.

Он замолчал, раздумывая, спросить ли её, почему одни нолдор не делятся важными сведениями с другими, но ни спросить, ни хотя бы решиться не успел. Перед перекатом малинник разросся особенно сильно, так что пришлось спуститься в ручей выше колена, обходя кусты. Ручей заглушал разговор и даже на такой глубине взбаламученная дождём ледяная вода сильно толкалась в ноги, заставляя оскальзываться на круглых неровных камнях, так что Эмлинор опустил голову на мгновение, выискивая путь поудобнее, а когда поднял, в лоб ему летел камень.

Турукано эта часть пути не понравилась с самого начала. Пока с тропы открывался хороший обзор, ему было куда спокойней, но прогулка по руслу, из которого видно только густо заросший склон справа и голую скалу слева, да ещё и под дождём, так что луки бесполезны, сразу заставила беспокойно оглядываться по сторонам. Но начало стычки он всё равно пропустил. Позади него что-то глухо стукнуло, кто-то вскрикнул – он обернулся, балансируя в течении, и получил камень в спину, успев заметить, что вскрикнул их проводник, поднимая одну руку к рассечённому лбу, а второй одновременно выхватывая меч. Остальные последовали его примеру, вразнобой кидаясь к малиннику, где врага пока видно не было, но откуда свистели сквозь дождь камни – судя по скорости, из пращей.

Справа кто-то пошатнулся и упал в воду на колено, скрежетнув обнажённым мечом по дну. Турукано тоже оскользнулся, получив очередной камень в грудь, но устоял – и полез на мокрый, скользкий склон, хватаясь свободной рукой за кусты. Рядом карабкался ещё кто-то, но Турукано смотрел не туда, вглядываясь в тени сквозь листву и ливень.

Слева хрустнуло, мелькнуло что-то тёмное – Турукано выбросил руку сквозь сплетение веток и рывком вернул её обратно, сжимая мокрую насквозь и скользкую от грязи щиколотку. Вслед за ногой сквозь заросли сполз остальной орк, хрустя ветками, отчаянно скалясь и размахивая ятаганом. Турукано пригнулся, пряча голову от пинка, отмахнулся мечом в ответ и дёрнул ещё, помогая орку окончательно потерять равновесие и улететь вниз, в ручей.

И зацепился взглядом за затылок Арельдэ, неподвижно лежащей на боку в воде. Мутное течение вытягивало из-под её головы спутанную нитку крови.

Турукано замер на мгновение, прежде чем кинуться со склона обратно в ручей, но пружинистого прыжка не получилось: пока он замирал, с валуна над плечом на него сиганул орк, и они вместе рухнули в воду, рассыпав веера брызг. Острые ледяные камни впечатались в спину, вышибая дух, так что нечем было даже откашляться от посыпавшихся на лицо капель. Зато орк приземлился мягко, на чужой живот, и уже замахивался воткнуть широкий кинжал ему в горло, когда Турукано бросил попытки подняться или хотя бы вдохнуть и вместо этого всадил меч орку между рёбер. Тонкое лезвие даже без замаха вошло легко и ровно, хлюпнув чем-то на полпути, пока не ткнулось в лопатку. Орк булькнул, дёрнулся пару раз и обмяк, разом потяжелев вдвое и пятная меч, руку и рукав неожиданно тёмной кровью.

Наконец оправившийся от удара спиной Турукано тяжело уронил его в сторону, жадно глотая воздух. И тут же вскочил, выдёргивая меч и разворачиваясь в ту сторону, где видел сестру. Арельдэ там уже не было, а мгновение спустя Турукано обнаружил её совсем в другой стороне, очень даже живо отбивающейся от ещё одного орка. Рядом с ней на рыжеволосого охотника наседали сразу двое.

На этом и на самого Турукано тоже накинулись с двух сторон одновременно, и оглядываться стало некогда.

Пока он купался, обратно в ручей успели ссыпаться почти все – и квенди, и орки, камней сверху уже не летело, – и баланс сил быстро сместился в сторону первых. Скользкие камни, быстрое течение и неудобное дно играли им на руку. Орки в ручье слишком часто скользили и теряли равновесие, так что полученное было за счёт неожиданности преимущество сошло на нет в первые же минуты, и скоро нападавшие сочли за лучшее пуститься наутёк, бросая своих погибших товарищей.

Преследовать их не стали. Только одного Эмлинор скрутил и немного потыкал мордой в воду, пока орк не перестал барахтаться и, понурившись, не дал себя связать. (“Допросим”, – лаконично пояснил синда.)

Турукано угрюмо кивнул и скомандовал сходиться поближе и считать ранения. Пока охотники по одному – по два подтягивались к нему, Турукано понемногу успокаивался. Растёр мокрое лицо ладонями – и поморщился. В левой ладони (а теперь и в левой щеке) оказалось полно мелких острых заноз: пока он карабкался через малинник, колючек на стеблях в запале не замечал, зато теперь они зазудели все разом.

Серьёзных ранений оказалось мало, как выяснил Турукано, выбирая из руки занозы. Большинство отделалось синяками и ссадинами от камней или лёгкими ранами, которые могли потерпеть до берега, только рыжего парня пришлось перевязывать прямо здесь: ему сильно подрубили руку ниже плеча и кровь нужно было останавливать срочно. Арельдэ, как выяснилось, упала от неудачно прилетевшего камня в голову. Или наоборот, удачно: угоди он чуть выше, быстро отлежаться она не успела бы. А так отделалась разбитой скулой, кровившей сильно, но неопасно. И небольшим порезом на бедре.

От обеспокоенного брата она только отмахнулась, оглядываясь вместо этого в поисках Файриона – лучника с синими стрелами, с которым они обсуждали медведя. Все, кто начали уже было переговариваться и пересмеиваться оттого, что легко отделались, заоглядывались тоже – и смешки быстро сошли на нет.

Файрион обнаружился чуть ниже по течению, в небольшой заводи там, где ручей на излучине подмыл один из берегов, и розоватая от крови вода казалась ещё темнее в тени свисающих веток и вымытых из склона корней. Между плечом и шеей у лучника темнела широкая зарубка.

Как он погиб, никто не видел.

Четверть часа спустя они в подавленном молчании выбрались из ручья наверх, перевязали остальных раненых, уложили Файриона в сторонку, убедились, что больше врагов поблизости нет, и Турукано задумался о том, способны ли орки к планированию и если да, то насколько детальному. Спросил у синдар, кто умеет понимать их язык, Эмлинор вызвался помочь, и отряд собрался теперь уже вокруг пленного.

Дождь кончился, только с веток продолжало капать.

Арельдэ мрачно молчала, стараясь поменьше шевелить головой и то и дело отводя глаза от погибшего лучника, укрытого плащом на краю прогалины.

– Спроси, они специально устроили на нас засаду? Кто им приказал? – Турукано смотрел на пленного презрительно, не веря в его способность планировать засады. Что он может знать вообще? Удивительно, что хоть говорить умеет.

– Говорит, засада на рыжих эльфов, – перевёл Эмлинор, непонимающе хмурясь, и тут же потянулся к ссадине на лбу.

– Именно рыжих? – уточнила Арельдэ. – Не на рыжего?

Эмлинор посмотрел на рыжего, гадая, какие такие у него могут быть тайны, но рыжий всем заоглядывавшимся отвечал таким же растерянным взглядом.

– Говорит, двое, – сказал Эмлинор, переспросив. – Одинаковые. А, это лорды-близнецы что ли? – спросил он уже у нолдор, вспомнив.

– И что про них? – подозрительно поинтересовался Турукано.

На этот раз Эмлинор говорил с орком дольше, понемногу мрачнея, и сообщил в конце концов, что пленный рассказывает охотно и даже с гордостью, но странное: что племя затеяло совершить великий подвиг, поймать рыжего демона с двумя одинаковыми лицами, которого хочет заполучить Владыка Севера. Они хорошо всё продумали и даже заручились через шаманку поддержкой бога грозы, но магия демонов оказалась сильнее.

– Моринготто приказал им поймать рыжих близнецов? – переспросил Турукано.

– Вряд ли Моргот лично им приказал, – заметил Эмлинор. – Скорее, объявил награду.

– А почему они ждали их именно здесь? Или они вдоль всего хребта такие засады устраивают?

Они ещё подождали, напряжённо следя за выражением лица Эмлинора и пытаясь угадать по нему значение гортанной орочьей речи.

– Он опять странное говорит, – осторожно сказал Эмлинор, наконец. – Сказал бы, что врёт, но у них такой фантазии не бывает.

– Так что врёт-то?

– Говорит, эти рыжие близнецы сюда ходят иногда зимой и мясо оставляют для соседнего племени. Бред какой-то.

Турукано уставился сначала на переводчика, потом на орка и спросил вкрадчиво:

– Это что за племя такое?

Эмлинор только руками развел. Он сам не понимал, что происходит.

– Да не может такого быть, – сказала Арельдэ, оглядываясь на брата. – Они тут сколько уже с орками воюют, только кормить не хватало!