Текст книги "Путь к тишине. Часть 3 (СИ)"
Автор книги: Сиреневый Кот
Жанры:
Прочие детективы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)
Ансельм огорченно вздохнул и глянул на Кедвин:
– И что теперь делать?
– Ничего, – отозвалась она. – Возвращайся в монастырь.
– Но как я могу вернуться, ничего не добившись?
– Ты добился. Не волнуйся, он приедет.
– Почему ты так уверена?
Она пожала плечами.
– Ну… как тебе сказать. Успела немного его изучить… В последнее время о МакЛауде он даже слышать не хотел. Но ты сказал все, что нужно, и так, как нужно. Думаю, он все понял правильно.
Проводив Ансельма, Кедвин решила поговорить с Митосом. Постояла у двери кабинета, прислушиваясь, потом постучала и, приоткрыв дверь, заглянула внутрь:
– Митос? К тебе можно?
– Да, – отозвался он из кресла в дальнем углу.
Кедвин подошла и присела на подлокотник кресла.
– Когда ты едешь в монастырь?
– Я не говорил, что куда-то еду, – сказал он, глядя в окно.
– Ну так скажи сейчас, – заметила Кедвин. – Ансельм прав. Дело нужно довести до конца.
– Есть и другие дела. И я об этом тоже говорил.
– Другие дела – это Кассандра? – напрямик спросила Кедвин.
– Да.
– В чем проблема? Ты не знаешь, где ее искать, или не можешь решить, как себя вести?
– Больше первое, чем второе. Она ведь тоже умеет уходить от наблюдения.
Кедвин про себя усмехнулась, вслух же полюбопытствовала:
– И сколько времени и сил ты намерен посвятить поискам?
– Сколько потребуется, – вздохнул Митос. – Надеюсь, что немного.
– Ну что ж, – пожала плечами она, вставая и поворачиваясь, чтобы уйти. – Когда закончишь – позвони. Может быть, я еще буду на месте.
– Кедвин, – Митос поймал ее за руку и привлек к себе, заставив снова сесть. – Пожалуйста, не ставь мне условий. Мне уже пришлось выбирать.
– Я знаю, – ответила она. – Но то, о чем ты говоришь… так нельзя, Митос.
– Прямо сейчас я иначе не могу.
– Хорошо. Я подожду. Немного.
*
На следующий день Митос вновь отправился в «Блюз-бар». Беспокоить лишний раз Доусона ему не хотелось, но прямо сейчас ничего лучшего на ум не приходило.
Джо он застал в офисе, сидящим за рабочим столом и глядящим на экран выключенного ноутбука. Выглядел Доусон чересчур усталым и озабоченным.
– В чем дело, Джо? – спросил Митос после обычных приветствий, присаживаясь на край дивана.
– Что?.. Нет, ничего. – Джо натянуто улыбнулся. – Просто устал… А ты каким ветром сюда?
– Так, заглянул на огонек. Джо, у тебя неприятности?
– Нет. Ничего, не бери в голову… Если ты насчет Кассандры, то данных нет.
– Точно?
– Я только что из штаб-квартиры. Наши агенты потеряли ее, как только она покинула Париж.
«Только что из штаб-квартиры…»
– И все-таки у тебя неприятности, Джо.
– Да нет же… Обычное дело. Работа.
– Понятно… Ну что ж… Извини за беспокойство. Я пойду.
Возвращаясь домой, он уже не сомневался, что решение собрать вещи и уехать подальше было очень своевременным.
*
Удивительно, как повторяются порой незначительные детали событий и как много значения могут они на самом деле иметь!
На следующий день, управившись со срочными делами, Кедвин решила съездить на кладбище. Ведь неизвестно, когда она сможет снова появиться в Париже.
Когда она прошлый раз была на могиле Стивена, на обратном пути совершенно неожиданно встретила Митоса. Сейчас ей вдруг подумалось – что, если она снова пойдет назад кружным путем? Тоже что-то случится особенное?
Дорожку она выбрала другую, шедшую вдоль края кладбища с одной стороны и небольшой рощицы – с другой. Ничего особенного не происходило.
Кедвин брела, грустно улыбаясь про себя – на что надеялась?
Вдруг сзади раздался мужской голос:
– Добрый день, госпожа Кедвин.
Она резко остановилась и оглянулась.
Дорожка здесь разделялась на две. Одна тропинка изгибалась петлей; на тропинке, в тени раскидистого дерева, стояла скамейка с деревянной спинкой и подлокотниками. А на скамейке, где, Кедвин могла поклясться, только что никого не было, облокотясь на спинку одной рукой и опершись на трость другой, сидел Антуан де Лафонтен.
Кедвин застыла на месте. Вспомнились парни-телохранители, которые должны быть где-то поблизости.
Верховный Координатор будто прочитал ее мысли:
– Не бойтесь, я не хочу вам зла. Я пришел говорить, а не охотиться.
– Я не боюсь, – напряженно ответила Кедвин, подошла и тоже села на скамейку, с противоположного края. – Слушаю вас.
Он задумчиво посмотрел в сторону кладбища. Кедвин не поверила его задумчивости, скорее всего, предстоящий разговор уже просчитан и отрепетирован. Однако эти несколько секунд позволили Кедвин присмотреться к нежданному собеседнику. Прежде она видела его только мельком.
«Никогда не считал зазорным уступать силе», сказал тогда Митос.
Кедвин отнеслась к тому высказыванию скептически, но сейчас подписалась бы под каждым словом. В этом человеке было то, чего не могут дать ни богатство, ни титулы – ощущение внутренней силы, удивительно явственное, почти как чувство ауры Бессмертного. Во всем: в манере держаться, в повороте головы, взгляде, в том, как лежала на рукояти трости обтянутая тонкой черной перчаткой рука… И это сейчас, на закате жизни! Каким же он должен был быть в расцвете сил, подумалось Кедвин. Лет в сорок или пятьдесят. В самом деле, природа ошиблась или зло пошутила не позволив ему родиться Бессмертным.
Он, приподняв бровь, глянул на Кедвин, и она мысленно обругала себя за это разглядывание. А ведь Митос ее предупреждал! Неужели трудно было догадаться сразу, что ненужная вроде бы пауза предназначалась именно для этого – дать на себя посмотреть и оценить произведенный эффект?
– Итак? – стараясь скрыть досаду, произнесла Кедвин и рассеянно скользнула взглядом по деревьям.
Лафонтен вежливо спросил:
– Как чувствует себя ваш друг? Или, можно уже сказать, муж?
– Он считает, что все счеты между ним и вами закончены.
– Можно было догадаться. Передайте ему мои соболезнования.
– По поводу? – насторожилась Кедвин.
– По поводу смерти его ученика, разумеется.
Это было неожиданно, но Лафонтен не шутил.
– Кроме того, мне хотелось бы предупредить вас… В Ордене скоро могут произойти перемены. Вам лучше на это время исчезнуть.
Кедвин повернулась к нему:
– Почему вы нас об этом предупреждаете?
– Ваш друг оказал мне услугу, которая стоила больше, чем он был мне должен. А я не люблю ходить в должниках. Впрочем, вряд ли мой совет будет для него внезапным откровением.
– Почему бы вам не спросить его самого?
– Его не так легко разыскать и застать в удобном для беседы месте. Коротко говоря, он более осторожен, чем вы. Открыто же искать контакта с вами я не могу, я связан правилами куда больше, чем ваш приятель Доусон.
Кедвин пожала плечами:
– Если это все, что вы хотели сказать…
– Нет. Передайте ему, что Кассандра вчера покинула Марсель. Если мы верно оценили ее намерения, дня через два она будет в Святом Христофоре. Это последние сведения, их еще нет в общей базе.
Кедвин уставилась на него изумленно и недоверчиво, потом осторожно спросила:
– А… тогда откуда это знаете вы? И зачем говорите мне?
Лафонтен рассмеялся, но необидно:
– Вся ваша компания последнее время была под особым наблюдением. Моим. А у меня, знаете ли, есть и другие дела, кроме присмотра за вашими приключениями. Так что я, можно сказать, лицо, заинтересованное в скорейшем разрешении вашего конфликта.
– И потому вы тоже решили нарушить присягу, – хмыкнула Кедвин. – Я думала, ваша святая обязанность – прекратить это безобразие.
– Именно это я и намерен сделать, – ответил он, посерьезнев. – Ваш постоянный информатор этих сведений еще не получил, но, даже если и получит, вам это мало поможет.
– Не понимаю.
– Время игр прошло, госпожа Кедвин, – тихо и жестко произнес Верховный. – Чрезвычайная ситуация требует чрезвычайных мер, но теперь в них нужды больше нет. Доусону не будет запрещено с вами встречаться, но держать язык за зубами ему придется научиться. Вернее, вспомнить, как это делается. Он не всегда делает то, чего от него ждут, но моего приказа ослушаться не посмеет. Я даю вам информацию, которая нужна для завершения всей этой истории, лишь потому, что хочу расплатиться с собственным долгом. Но на этом наши счеты заканчиваются. Мой вам совет – уезжайте. Так будет лучше и для вас, и для вашего друга-Стража. Вот теперь я сказал все.
Кедвин долго смотрела на него молча, потом медленно кивнула:
– Очень хорошо. Думаю, Митос оценит ваш ход лучше, чем я, – она встала, собираясь уйти. – До свидания… Или, правильнее, прощайте?
– Вы понятливы, госпожа Кедвин. Прощайте.
Чувствуя неловкость, Кедвин повернулась и пошла прочь. Там, где боковая тропинка снова сливалась с основной дорогой, она, не утерпев, оглянулась.
На скамейке уже никого не было.
*
…Когда Кедвин вернулась с прогулки, Митос был дома – лежал на любимом диване, крутя в пальцах новомодную игрушку-головоломку. При ее появлении он повернулся и глянул на нее вопросительно.
– Кассандра была все это время в Марселе, – сказала Кедвин без предисловий, проходя в комнату и садясь в кресло. – Сейчас она оттуда уехала. Если она направляется в Святой Христофор, то будет там дня через два.
Митос отложил игрушку и сел.
– Откуда такие сведения? Доусон рассказал?
– Бери выше, – усмехнулась Кедвин. – Его Превосходительство господин Верховный Координатор снизошел до беседы лично.
– Что? – удивленно переспросил Митос. – Лафонтен? Где ты его видела?
– На кладбище. Он сказал, что наша встреча – случайное совпадение, которым он удачно воспользовался, но я ему не верю.
– Что он еще сказал?
Кедвин, досадливо хмурясь, пересказала свой разговор с Верховным Координатором. Митос, выслушав, задумчиво покивал:
– Понятно, почему Доусон отмалчивался и прятал глаза… Значит, игры в самом деле кончились. Приказ Верховного я бы на месте Джо тоже нарушать не стал. Чревато.
– Ну да, – согласилась Кедвин. – Знаешь, у меня до сих пор ощущение, будто меня отчитали, как школьницу. Давненько со мной такого не случалось. Честно, будто молодость вернулась!
– Ничего удивительного… И ведь, в сущности, он прав. У МакЛауда своя дорога, у меня – у нас с тобой – своя. Да и Джо постоянно подвергать опасности, испытывая терпение Высших Стражей, тоже пора прекратить. Пока Лафонтен контролирует ситуацию, все в порядке, но никому еще не удавалось диктовать свою волю из могилы. Так что я не ошибся, решив уехать.
Митос, немного подумав, фыркнул:
– А вот почему он решил, будто что-то мне должен?.. Впрочем, неважно.
– Неважно?
– Ну да. Я не собираюсь ломать голову, вычисляя мотивы его решений. Это еще хуже, чем пытаться постичь женскую логику… Зато теперь ты понимаешь, почему я не хотел ссориться с этим господином, – сказал он и вновь помрачнел. – Значит, Кассандра на пути в аббатство… Ладно… Так даже лучше.
Он решительно поднялся и ушел на второй этаж. Кедвин осталась в гостиной.
Митос вернулся скоро, одетый по-дорожному и с дорожной сумкой.
– Уезжаешь? – Она встала и вышла вместе с ним в коридор. – Надолго?
– Нет.
Они вместе спустились в гараж. Митос посмотрел ей в глаза и коротко улыбнулся:
– Дождись меня. Я скоро вернусь, и мы уедем из Парижа. Далеко. И надолго.
– Если ты вернешься, – тихо поправила она.
Он покачал головой:
– Никаких «если». Я вернусь. Обязательно. Обещаю.
Дверь гаража уже открылась. Митос поцеловал Кедвин, сказал еще раз: «Я вернусь», потом закинул в машину сумку и сел за руль.
Кедвин не стала смотреть вслед машине. Это слишком походило на прощание. А он обещал вернуться. Скоро.
*
Бесконечная лента шоссе летела под капот «Ровера».
В такие моменты нельзя сомневаться и медлить, и Митос заставил себя отставить на время все: дом, привязанности, заботы… Оставалась только цель – успеть добраться до монастыря раньше Кассандры. Это не вязалось с заявленным им намерением предоставить МакЛауду самому решать свои проблемы. Однако с собой самим нельзя притворяться – никогда это намерение не было искренним. Ансельм, в конечном итоге, получит то, чего добивался. Может быть.
Никаких «может быть», одернул себя Митос. Ты обещал вернуться.
Да, он обещал вернуться.
Значит, нужно быть в форме. В хорошей.
К ночи он добрался до маленького поселка (последнего на пути к монастырю) и остановился в гостинице. Несколько часов сна после долгой дороги – именно то, что нужно перед завтрашними делами.
Ранним утром, которое по зимнему времени еще ночь, он вышел во двор. Нужно было выехать сейчас, чтобы на рассвете точно быть у поворота, где от шоссе отходит старая узкая дорога, ведущая через лес к монастырю. Если Кассандра направлялась туда, перехватить ее можно только в этом месте, иначе они разминутся.
Он шел к автостоянке и глубоко вдыхал морозный воздух, пользуясь случаем немного отдохнуть от городской суеты и почувствовать близость неба и звезд. Неожиданно по нервам его звенящим током прошел Зов.
Митос резко остановился и оглянулся, потянувшись свободной рукой под пальто за мечом.
– Задержись ненадолго, Митос, несколько минут ничего для тебя не изменят.
Он заледенел, едва услышав голос. Потом медленно повернулся:
– Какого черта? Вы и здесь меня нашли? Что вам еще от меня надо?!
Хранитель стоял у машины, глядя на Митоса и скрестив на груди руки:
– Ничего не надо. Просто хочу кое-что тебе передать.
– Что, снова поздравления? Я справился с очередным испытанием?
– Не с очередным, – ответил Даро спокойно, сарказм на него впечатления не производил. – С последним.
– Боже мой, – протянул Митос. – А я уже и ждать перестал! И с каким же?
– Ты напрасно иронизируешь. Последнее испытание, которое проходят все Хранители. Способность в критический момент предпочесть действию недействие. Ты с ним справился.
– Ничего себе испытание, – едко усмехнулся Митос и замер, внезапно поняв смысл всей фразы. – Все Хранители?
– Наконец до тебя дошло. Да, именно так. После того, что с тобой было, ты можешь стать Хранителем сам.
– Могу или обязан?
– Можешь. Все, что для этого нужно, – это прийти к Источнику. Ты не обязан соглашаться, но согласие будет необратимым. Что скажешь?
Митос долго смотрел на него, пытаясь вернее оценить собственные чувства. Потом тихо и жестко произнес:
– Нет.
– Почему, если не тайна?
– Я не хочу быть другим.
Даро покачал головой:
– Неважно, чего ты хочешь, Митос. Ты уже другой. Ты уже побывал по ту сторону.
– Да, побывал, – хмыкнул Митос. – Значит, в этом и состояло испытание? А другого способа вернуться оттуда не было?
– Нет, не было.
– Тогда в чем состояло испытание? – с нарастающим гневом выпалил Митос. – Сунуть под поезд еще одного Бессмертного?
– Не «еще одного».
– То есть была разница, чье будет витано?
– Разница была в том, что взятое силой ценится куда ниже, чем отданное по доброй воле.
– Так для кого на самом деле это было испытанием? Отвечай, черт возьми! Для меня? Или для Роберта?
– Митос, успокойся и послушай меня.
– Нет, господа Хранители. Нет! Хватит с меня и испытаний, и наград, за которые приходится платить такую цену! А уж одним из вас я и подавно становиться не собираюсь.
– Митос!
– Не надо рассказывать мне сказки. Я знаю, что такое Хранители.
– Ничего ты не знаешь. Ты видел то, что тебе позволено было видеть. Действительность выглядит иначе.
– Охотно верю. Источник творит странные вещи… Но вы не Источник. А я не хочу быть ничем другим, кроме того, что я есть.
– Не зарекайся, – заметил Хранитель. – Все меняется.
– Но не это, – отрезал Митос, решительно направляясь к машине.
– И это тоже. До встречи, Митос.
Зов исчез.
Митос, уже открыв дверцу машины, резко оглянулся. Там, где только что стоял Хранитель, никого не было. Скрыться тоже было некуда, разве что раствориться в воздухе.
– Дьявольщина, – пробормотал Митос. – Что они со мной еще сделали?
Он сел в машину и отправился дальше – путь оставался короткий. Но происшествие на стоянке не давало ему покоя. Хранитель приходил к нему не в яви, а так же, как прежде являлись призраки МакЛауду. Реально, но в другом уровне восприятия.
Новая ловушка?
«Никакой ловушки», – эхом отдалось в его сознании.
Митос вздрогнул и едва не упустил руль.
«Не пугайся… Ты ведь догадался, в чем дело. Да, ты прикоснулся к силе, которая существует не на уровне материального восприятия. И очень небольшой шаг нужно сделать, чтобы изменить свою природу. Но так будет не всегда».
«И замечательно! – мысленно выкрикнул Митос. – Сколько мне еще терпеть твое настырное присутствие?»
«Не волнуйся, я сейчас исчезну… Просто хочу закончить то, что начал говорить. Нам не зря запрещено сражаться и убивать, Митос. Теперь это для тебя тоже имеет значение. Ты на пороге новой жизни в новом качестве, достаточно сделать один шаг. Но каждая взятая тобой голова будет увеличивать расстояние. Чем больше их будет, тем труднее пройдет превращение. Однажды оно станет невозможным. Понимаешь, о чем я говорю?»
«Еще как понимаю. Я очень рад, что ситуация прояснилась. Начну, пожалуй, увеличивать расстояние прямо сегодня».
«Не спеши, Митос. Подумай обо всем еще раз».
«Хорошо, я подумаю, еще раз. А теперь оставьте меня в покое».
«Как пожелаешь».
Ощущение чужого присутствия где-то позади сознания исчезло так же легко, как и появилось.
Митос облегченно вздохнул и прибавил скорость. Ни о чем он «еще раз» думать не собирался. К черту!
*
Свернув на узкую старую дорогу, он остановился и перегородил путь своим «Ровером». До кромки леса оставалось еще метров пятнадцать, да и лес в этих местах был редким и без подлеска. Дойдя до первых деревьев, Митос скрылся в тени и стал ждать.
Конечно, была возможность, что Кассандра не появится вовсе. Лгать в таком деле Верховный бы не стал, но Наблюдатели могли и просто ошибиться, определяя ее намерения.
Она появилась через полчаса.
Митос видел, как остановился перед нежданным препятствием темный автомобиль, как, ощутив Зов, Кассандра выбралась из машины и начала осматриваться. В смелости ей трудно было отказать – ведь могла просто дернуть рычаг переключения передач и уехать.
Но она не уехала. Постояла, прислушиваясь и всматриваясь в редеющую темноту, потом, тихо ступая и держа наготове меч, пошла к преграждавшей дорогу машине. Заглянула сквозь окно внутрь, обошла – и, глянув на номера, резко выпрямилась. Еще раз осмотрелась и пошла по дороге к лесу.
Митос, решив, что прятаться дальше уже неприлично, вышел на дорогу.
– Доброе утро, Кассандра. Каким ветром в эти края?
– Было доброе, – сквозь зубы ответила она, отодвигаясь в сторону. – Я не должна тебе отчитываться. Или ты теперь при монастыре сторожем?
Митос усмехнулся и неторопливо повторил ее движение:
– Тебе все всегда нужно повторять по нескольку раз? Я ведь сказал ясно: МакЛауда ты не получишь.
Теперь они двигались по кругу, продолжая внимательно следить друг за другом.
– Так ты МакЛауда здесь караулишь? – с притворным удивлением приподняла брови Кассандра. – Ну, если у него такая охрана! Придется мне попытать счастья в другой раз.
– Нет, Кассандра, – произнес Митос, становясь на дороге лицом к лесу и преграждая путь к машинам. – Не будет никакого другого раза. И дело не в МакЛауде.
– А в чем же дело? – обворожительно улыбнулась она.
Она, похоже, совсем не боялась. Значит, так и не поняла, почему все эти годы он ее не трогал. Что ж, когда-нибудь прозрение все равно наступает.
– Только один вопрос, Кассандра. Почему?
– Почему что?
– Почему ты так обошлась с Робертом? Только потому, что он был моим учеником, или по своим соображениям?
– Как это «так»? – изобразила она недоумение. – Что ты опять пытаешься мне приписать?
– Я – тебе? Бог с тобой, Кассандра! Это ведь ты пыталась приписать мне попытку совращения собственного ученика. Почему?
Она ответила долгим взглядом:
– А разве ты ничего не знал о его чувствах? Я не виновата в том, что ты был настолько слеп.
– Дело не в его чувствах, и ты это прекрасно знаешь. Что такое ты с ним сделала, что он начал бояться находиться рядом со мной?
– Ах, вот ты о чем! Да ничего особенного. Маленький предохранитель, для личного пользования, так сказать. Мне, знаешь ли, не нужен был второй Роланд Кантос.
– Так это правда… Ты в самом деле хотела увести его у меня. Но зачем?
– Каждый выживает, как может, и тебе ли этого не знать, – сказала она, пожимая плечами. – Ну да это все не большая проблема. Ты и не с таким справлялся. Немного усилий, и твой сладкий мальчик снова будет весел и свободен. И, может быть, наконец признается, что ему снилось, когда он звал тебя во сне.
– Мой сладкий мальчик, – с угрозой повторил за ней Митос, – уже свободнее нас с тобой. Он мертв.
Кассандра удивленно вскинулась:
– Мертв? Ты же не воображаешь, будто это я его убила?
– Нет. Я.
Повисла напряженная тишина. По лицу Кассандры было видно, что она судорожно обдумывает его слова.
– Тогда… при чем здесь я? – наконец спросила Кассандра. – Если вы с ним чего-то не поделили…
– Не с ним. С тобой.
В ее взгляде мелькнул испуг.
– Митос, я не понимаю. Ваши дела – это ваши дела. Какого черта ты тянешь в них меня?
– Ну да, – кивнул он. – А почему, радость моя, ты стала вдруг такой покладистой? Не пытаешься ни убить меня, ни даже обругать. Что, я уже не кажусь тебе причиной всех твоих несчастий?
Кассандра растерялась. Митос коротко усмехнулся:
– Или, может быть, тебе очень хочется пройти мимо меня? Ладно, Кассандра, шутки в сторону! Сегодня у меня нет настроения для игр. МакЛауда ты получишь только через мой труп. Что же до Роберта… Мне твою причастность к его смерти доказать нечем. Но твоя проблема лишь в том, что я и не намерен ничего доказывать и никого обвинять.
– Тогда что ты делать намерен?
Он вытянул из ножен меч и сбросил пальто.
– А ты все еще не догадалась?
Кассандра была готова и к такому обороту. Она быстро отпрыгнула назад и застыла в боевой стойке. Потом усмехнулась:
– Ты в конце концов выжил из ума, Митос. Говоришь, что я ни в чем не виновата, и тут же кидаешься на меня с мечом.
Он поднял меч, тоже принимая стойку:
– Я не говорил, что ты ни в чем не виновата. Но что-то объяснять и доказывать – пустая трата времени… Я просто позабочусь о том, чтобы ничего такого больше не случилось. Мне плевать на твои способы выживания, пока они не пересекаются с моими.
– Наконец-то ты сказал правду! – фыркнула она. – Стоило ради этого потратить немного сил.
– Я говорил правду много чаще, чем тебе кажется. Но теперь это уже не имеет значения. Ничто не имеет значения. Слишком поздно.
– Митос! – возвысила она голос. – Ты помнишь хотя бы, где находишься? Я не убивала твоего ученика!
– Ты не убивала. Ты сломала ему жизнь. Ты заставила его искать смерти… И больше ты такого не сделаешь. Ни с кем. И не надейся, что я спятил от горя.
– Я и не надеюсь. Я в этом уверена!
– Тебе это ничем не поможет.
…Потом, вспоминая этот бой, Митос признавал, что гордиться ему особо нечем. Терять контроль он начал после первого же обмена ударами; слишком много чувств выплеснулось наружу, слишком много эмоций разгорячило голову. Трижды он пропускал удары, и трижды его спасало только превосходство в силе и опыте, а может, простое везение.
Когда стих огненный шторм, он еще долго лежал на холодной земле, бессмысленно глядя на далекие звезды. Лишь когда небо посерело настолько, что звезд не стало видно, он с трудом сел, потом поднялся на ноги. Усталость была такой, что не осталось сил ни на боль, ни на сожаление. А еще нужно было прибраться…
Нет, сначала переодеться. Хорошо, что он захватил с собой запасные джинсы и свитер; те, что были на нем сейчас, оставалось только выбросить.
Он добрался до своей машины, оглянулся на место поединка. Оно оказалось достаточно далеко, чтобы машина осталась цела. Он чувствовал себя опустошенным. Первый раз за очень много лет он позволил себе выместить свою боль и свою тоску вот так, убийством. А была ли Кассандра хоть в чем-то виновата, кроме того, что не отступилась от своей цели, поняв, кто стоит у нее на пути?
*
Придя в аббатство Святого Христофора в поисках покоя и мира, Дункан МакЛауд очень туманно представлял себе путь обретения этого самого мира и покоя. Конечно, прошло всего несколько дней, но он не был уверен, что со временем что-то изменится.
У него не было цели.
Как бы ужасно ни было его состояние после смерти Ричи, он точно знал, чего хочет и что должен сделать. Выжить. Собраться с силами. Отомстить.
А что теперь? Ради чего он цепляется за свою жизнь? Мстить? Кому? Собираться с силами? Для чего? Ничего не осталось.
Хуже всего были ночи. Стоило только лечь и закрыть глаза, как снова подступали видения, накрепко, занозой засевшие в памяти. Видения и воспоминания о недавних днях. Слова Митоса, сказанные не ему, но подслушанные и услышанные. Упреки, на которые нечем было возражать, несмотря на явную их несправедливость. О какой справедливости он мог говорить после всего, что случилось в последние месяцы?
Оставалось терпеть и ждать, ждать, пока что-нибудь изменится. К этому же призывал его Ансельм, который, похоже, очень неплохо разобрался в ситуации. Но ждать было трудно.
Эта ночь не стала исключением. Снова тревожные видения, кошмары… А утром, еще до позднего зимнего рассвета, его что-то разбудило – резко, как толчок под ребра.
Он выбрался из постели, знобко ежась, подошел к узкому окну. Нет, ему не показалось – вдали за темной полосой леса мерцали белые сполохи. Что это – зарницы? Но не в начале же зимы.
Или Игра дотянулась до здешних тихих краев?
А ведь в той стороне как раз дорога, ведущая от большого шоссе к монастырю.
МакЛауд вернулся в постель и до общего подъема пролежал без сна, глядя в небо за окном. Сполохов больше не было. Значит, точно не зарницы. Значит, здесь, совсем недалеко от старинного убежища, сошлись в поединке двое Бессмертных. А победитель может и не пройти мимо монастыря.
Он невольно вспомнил о стоящем у изножья кровати низком сундуке. Там, среди прочих его вещей, лежал меч, к которому он со дня приезда в монастырь не прикасался и прикасаться не собирался.
Вспомнил – и отогнал непрошеную мысль. Игра осталась за стенами обители, и он к ней никакого касательства больше не имеет.
Утром пришли бытовые заботы. Монастырь в смысле благ цивилизации жил вполне по-средневековому, поэтому приходилось и носить воду, и пилить и колоть дрова, и много чего еще. МакЛауд с первых же дней взял себе за правило проводить за такой работой как можно больше времени, в надежде, что усталость тела позволит отдохнуть душе.
Помогало плохо.
Сегодня он закончил обычные дела даже раньше, чем предполагал, и решил отправиться немного прогуляться. Можно было найти и другое занятие, но Ансельм настрого запретил ему превращать свое здесь пребывание в тюремное заключение. Ансельму МакЛауд, конечно, обязан был подчиниться.
Выйдя за калитку на тропинки, которые каждый раз резали кошмарными воспоминаниями о призраке-Ричи, он припомнил, что именно в той стороне утром видел белые сполохи. Он пошел туда, даже не задумываясь над тем, что делает. Просто шел, куда несли ноги, пряча руки в рукава монашеской одежды и почти не глядя по сторонам…
Недалеко от маленького лесного озерка на него нахлынула волна Зова.
В первый момент он вздрогнул, но быстро пришло узнавание. Не смея поверить, МакЛауд осторожно двинулся вперед и остановился, выйдя из леса на берег озерка.
Митос сидел на поваленном дереве, глядя на озеро и перекатывая в ладонях несколько мелких камешков. На МакЛауда он только глянул задумчиво и снова повернулся к воде.
МакЛауд, все еще не до конца веря, что это не очередное видение, подошел, сел на дерево справа от Митоса и тоже стал смотреть на озеро.
Некоторое время оба молчали; потом МакЛауд тихо произнес:
– Митос, скажи, что это не сон.
– Это не сон, – отозвался тот.
– Удивительно, – по-прежнему негромко заметил МакЛауд. – Я так ждал этого момента… а теперь не знаю, что сказать или хотя бы с чего начать.
– Уж начни с чего-нибудь.
МакЛауд еще помолчал, перебирая в памяти все слова и фразы, которые придумывал именно на этот случай долгими днями и еще более долгими ночами. Наконец спросил шепотом:
– Ты никогда не простишь меня?
– За что? – спокойно поинтересовался Митос. – В чем ты виноват?
МакЛауд глянул на него удивленно:
– Как в чем? Мне казалось, во всем.
– Похоже, это и есть проблема, – заметил Митос, неторопливо выпрямляясь и затем поднимаясь на ноги.
МакЛауд, ничего не понимая, тоже встал.
– Давай пройдемся немного, – предложил Митос. – Нам есть о чем поговорить. Заодно провожу тебя до монастыря. Что за новое дело – выходить со Священной Земли без оружия?
– Я не ношу оружия, – с неожиданным смущением проговорил МакЛауд. – Больше не ношу.
Митос усмехнулся:
– Да ну? Ладно, тогда тем более идем назад.
Они побрели по тропе в сторону монастыря. МакЛауд, сбитый с толку первыми же словами Митоса, молча глядел себе под ноги.
– Так в чем ты себя винишь настолько, что в очередной раз надумал искать смерти? – заговорил Митос.
– Разве я сказал, что ищу смерти?
– А на кой тогда тебе понадобилось бродить по окрестностям без меча? Не увиливай, Дункан. Это лишнее, если ты в самом деле хочешь что-то понять и в чем-то разобраться.
– Я хочу… Но пока ничего не получается. Митос, я… – Он споткнулся и беспомощно пожал плечами. – Я просто ничего не знаю и не понимаю. Все, что казалось мне правильным и логичным, теперь превращается непонятно во что. Все, во что я верил… Ничего нет.
– Понимаю, – отозвался Старейший. – И ты все-таки надумал решить наш конфликт разговором.
– Да… То есть не совсем, но… Я не знал, как себя вести, на самом деле. Я был уверен, что все счеты между нами закончены. Но потом…
– Потом ты узнал, что я могу вот-вот умереть, и тут же изменил свою точку зрения, – подсказал Митос. – Как всегда, логика налицо.
– Очень смешно.
– А я не смеюсь. Я просто убийственно серьезен, – Митос скривил губы в подобии улыбки. – Ты все еще не разучился благоговеть перед смертью. Все еще думаешь, что она сама по себе объяснение и оправдание.
МакЛауд вздохнул и отвел взгляд. Похожая мысль была в словах Кедвин: «Ты получишь самое верное доказательство его искренности…» Как можно было не верить смерти?
– Что ж, в каком-то смысле ты прав, – продолжил Митос. – Но этого недостаточно. Между нами много всего произошло, были моменты, когда ты ненавидел меня, совершенно искренне и не без оснований. Однако стоило мне оказаться при смерти, и ты уже готов забыть и простить все. Даже свои мучения в двухнедельном рабстве… Так?
МакЛауд остановился. Поглядел в лицо повернувшемуся к нему Митосу.
– Я сделал ошибку, когда ушел, не разобравшись, что все это значило и для чего было нужно. А достаточно было просто спросить. Да?
– Да, – кивнул Митос. – Но тебе казалось важнее убедиться, что ничего подобного больше не будет.
– А это было неважно?
– Это было невозможно. Следовало либо сразу рубить мне голову, либо вообще не поднимать этот вопрос.
