Текст книги "Путь к тишине. Часть 3 (СИ)"
Автор книги: Сиреневый Кот
Жанры:
Прочие детективы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)
– О существовании так называемого генератора нам стало известно еще во время первой вашей стычки с его создателем. Позже Джозеф Доусон упомянул, что вы не хотите, чтобы Наблюдатели участвовали в поисках генератора, потому что не желаете допускать нас к такой информации. О, не беспокойтесь, это была частная беседа, без протокола! Так вот, с этим я вынужден был согласиться. Но, как и в вашем случае, ситуация изменилась.
– Шапиро, – сказал Митос.
– А вам это известно?
– Вчера он хотел с моей помощью заманить в ловушку Дункана МакЛауда, чтобы продолжить свой эксперимент. Я уверен, что изобретателя пресловутого генератора информацией о Бессмертных снабжал именно Шапиро.
– И то, и другое верно, – кивнул Лафонтен, доставая из кармана пиджака плоскую коробку с компакт-диском. – Взгляните вот на это.
– Одну минуту, – сказал Митос, поднимаясь из-за стола.
Он ушел в кабинет и вернулся с ноутбуком.
Молча, хмурясь и кусая губу, просмотрел содержимое диска. Закончив, он убрал диск в коробку и снова откинулся на спинку стула.
– Откуда это?
Лафонтен докурил сигарету и извлек из портсигара вторую:
– Судя по вашей реакции, мы все поняли правильно. Вокруг генератора творились темные дела, а сам изобретатель был обманут. К счастью, мы смогли докопаться до истины, и в том числе благодаря вашим подсказкам.
– Моим подсказкам?
– Ну да. – Лафонтен достал записную книжку и пролистал несколько страниц. – Первый раз, когда вы сообщили о фальсификации Хроники Шарля Буто. На тот момент негласное расследование уже было начато, но информации катастрофически недоставало. А так мы смогли четко определить, кого и где мы ищем… Потом история с нападением на вашу юную подружку.
– Ну да, мальчишка, похожий на итальянца, с фальшивыми документами. Помню.
– Да, именно так. Юноша был родом из Марселя, там и инициировался полгода назад… В нашем случае он был проходной пешкой, но через него и его досье мы вышли на человека, с которым поддерживал связь Шапиро. Можно считать, что именно вы и указали нам путь к решению задачи.
– Доусон передавал вам полезные сведения со ссылкой на источник?
– Я не принимаю сведений без ссылки на источник. Да, я знаю, с чьей помощью нам удалось схватить за руку очередного Отступника.
– Значит, есть еще одна теневая фигура, – хмыкнул Митос. – Я знаю этого человека?
– Нет, не знаете.
– Он из младшего поколения Наблюдателей?
Лафонтен остро прищурился:
– Почему вы так решили?
– Я уже отвечал на этот вопрос, – устало вздохнул Митос. – Рассадник инфекции в Ордене – Академия. До тех пор, пока вы не разберетесь, откуда идет зараза, неприятные инциденты будут повторяться снова и снова.
– Вы проводили собственное расследование?
– Нет. Я дал себе труд подумать о некоторых событиях последних лет.
Верховный Координатор стряхнул пепел с сигареты, не отводя взгляда от лица Митоса:
– Принято считать, что наши беды начались с отступничества Хортона.
– Принято не значит верно, – пожал плечами Митос. – Да, Трибунал объявил Хортона Отступником и изгнал из Ордена. Но в чем состояли предъявленные ему обвинения? Клятвопреступление, злоупотребление властью?
– Не только.
– В этом списке не было главного – убийства! Вернее, убийств. Я уверен, что по Хортону настоящего расследования даже не проводили.
– Откуда такая уверенность?
– Если бы у Наблюдателей был на руках список его жертв, то сопоставить просто по карте первые из многочисленных убийств Наблюдателей со смертью Ирены Галати сумел бы самый тупой исследователь. Но никто ничего не сопоставлял, верно?
Митос не старался сдерживать эмоции, сейчас это представлялось лишним.
– Верно, – спокойно произнес Лафонтен. – Я увидел ответы на все вопросы, только прочитав материалы дела. Именно это стало основной причиной отставки Джека Шапиро.
– Чего и следовало ожидать! – сказал Митос жестко. – Если Бессмертный убивает Наблюдателя, весь Орден готов встать на дыбы. Как же, наших бьют! А если Наблюдатель убивает Бессмертного, его осудят за нарушение присяги, но не за убийство. Вы не думаете, что именно здесь может быть корень ваших бед? Вы, ваши Академии, не учат будущих Наблюдателей видеть в Бессмертных людей. А эти люди, заметьте, имеют точно такое же право защищать свою жизнь от посягательств всяких Хортонов и Шапиро, как и любой обычный смертный. Просто делают они это не через суды и адвокатские конторы. Однако априорно полагается, что убийство Бессмертного как таковое даже и не преступление!
Лафонтен кивнул, молча соглашаясь с его мнением. И заметил будто вскользь:
– Применительно к Шапиро я сказал «причиной отставки», а не «основанием для ареста». Но в остальном вы правы.
Митос нахмурился. Эта покладистость Верховного была уже подозрительной.
– Сказанное вами не прибавляет чести ни мне, ни моей организации, – подчеркнуто ровно произнес Лафонтен. – Но, увы, приходится согласиться с каждым словом… На самом деле, я ожидал чего-то подобного.
– Я на старости лет становлюсь слишком предсказуемым, – хмыкнул Митос.
– Или я на старости лет становлюсь слишком догадливым, – в тон ему отозвался Лафонтен. – С учетом всего здесь сказанного, я хочу предложить вам возможность повлиять на те самые нравы молодых Наблюдателей, о которых вы рассуждали с таким жаром.
– Повлиять на нравы? – удивился Митос. – Каким же образом? Почитать лекции в вашей Академии?
– Нет. Как я уже упоминал, мы нашли виновников недавних безобразий. В скором времени они должны предстать перед судом Трибунала. Имя одного из них вам неизвестно и таковым останется. Второй – Джек Шапиро. Его дело Трибунал будет разбирать в ближайшую пятницу. На этом заседании я предлагаю вам присутствовать.
А вот к такому повороту Митос оказался не готов.
Лафонтен невозмутимо продолжил:
– Вашу безопасность я гарантирую на время вашего пребывания в штаб-квартире. Остальное будет зависеть от вас.
– Вы ведь понимаете, что я не могу выступать от имени всех Бессмертных, – осторожно сказал Митос.
– Конфликт произошел с вами, а не со всеми Бессмертными. Говорите за себя. Этого будет достаточно.
– Ваши коллеги это не одобрят… Что вам даст эта демонстрация?
– Возможность исправить ошибку, в которую вы только что ткнули меня носом, – сказал Лафонтен. – Вы – потерпевшая сторона. Вы имеете право и высказать свое отношение к происшедшему, и поучаствовать в решении судьбы вашего обидчика. Никакого секрета мы в данном случае не разглашаем, вы и так все о нас знаете. Ну и… дабы убедить вас в искренности наших намерений… Материалы исследований, фрагмент которых я вам показал, не попадут в наши архивы. Вернее, туда попадет самая безопасная их часть. Об остальном не будет знать никто.
Митос прикусил губу, размышляя. Потом медленно кивнул:
– Туше. Очень хороший ход.
– Мы друг друга поняли.
Лафонтен взял со стола коробку с диском и поднялся:
– Вы принимаете мое предложение?
– Этого я не говорил, – сказал Митос, вставая, – но я обещаю подумать.
– Отлично. Если надумаете – в пятницу, в десять утра. Мой секретарь вас встретит.
Митос усмехнулся:
– Помню. Решительная девушка. Признаться, меня удивило, что она позволила вам явиться сюда в одиночестве.
– Дом под наблюдением. Пока я здесь, никто не сможет ни войти, ни выйти незамеченным.
– Вы же не забудете снять колпак?
– Не беспокойтесь, не забуду. Что ж, я доволен нашей беседой куда больше, чем вчерашней.
– Взаимно.
Проводив посетителя и заперев дверь, Митос прислонился к ней спиной и прикрыл глаза. Его охватило знакомое и безошибочное ощущение, что он снова вляпался по самые уши.
Черт бы побрал этих Наблюдателей!
*
– Он предложил тебе что?! – уставилась на него Кедвин. – Но это безумие!
Митос, лежа на диване и прикрывая рукой глаза, досадливо поморщился:
– Знаю. Но это еще и шанс, согласись. Шанс наконец развязать этот узел.
– И блестящая возможность лишиться головы! – язвительно заметила Кедвин. – Ты не знаешь, в котором подвале они прячут гильотину?
Митос приоткрыл глаза и глянул на нее из-под ресниц:
– Брось, Кедвин. Если бы они хотели меня убить, то сделали бы это без церемоний. С каких пор тебя одолела такая паранойя?
– Со вчерашнего дня, – ответила она, принимаясь нервно мерить шагами комнату.
Митос приподнялся на локте:
– Кедвин, вчерашнее ничего не меняет. Шапиро и его присные – кучка отщепенцев, с которыми можно не церемониться. Но лезть на открытый конфликт с настоящим руководством Ордена чревато.
– Ты это уже сделал, – заметила она.
– Не совсем.
Он вновь откинулся на подушки:
– Я понимаю, что за игру навязывает мне этот старый хитрец. Он сделал красивый жест и ждет того же от меня.
– Но почему? С какой стати он вообразил, что ты захочешь играть в такие игры?
– А у меня нет выбора, Кедвин. Расчета в моих действиях не было, в здравом уме никто на такой конфликт с Орденом не пойдет, и Лафонтен это знает. Теперь он дает мне возможность это подтвердить. Если я откажусь от его приглашения, мнение о моей персоне изменится, со всеми вытекающими последствиями.
Кедвин остановилась и хмуро посмотрела на него. Потом спросила осторожно:
– Мне кажется, или ты его боишься?
– Я? – переспросил Митос. – А впрочем, да. Боюсь… От самых опасных моих врагов его отличает только то, что он смертный. Он пытался разрешить дело миром, но это не значит, что у него не хватит сил или ума со мной справиться. Еще как хватит! К тому же, он не из тех людей, которым можно безнаказанно угрожать оружием.
– Интересно… Это только догадки или ты что-то о нем знаешь?
– Как тебе сказать, – вздохнул Митос. – Сплетен о нем ходит масса, по большей части откровенно сказочных… вроде шепотков о том, что трость в его руках появляется неспроста, что это на самом деле хитрое оружие. Чушь, конечно, даже если в этой трости и есть потайной клинок. Но и самых глупых сплетен не ходит о безобидных кабинетных интеллектуалах.
Слова эти спокойствия Кедвин не прибавили.
– Он, стало быть, не из таких? Что же, у него профессия какая-то особенная?
– Он историк. Личность известная в ученых кругах. Профессия вполне безобидная, но есть в его биографии период, о котором не известно практически ничего, и который приходится, заметь, на годы войны. При этом в действующей армии он не был. В Ордене же, до того, как стать Гроссмейстером, он руководил Службой безопасности. Он не кабинетный ученый, это точно. Да еще и мутная история того, как он оказался в своем кресле…
– Продолжай.
– Как мне удалось узнать, его предшественник покончил жизнь самоубийством. Не все участники тех событий покинули этот мир, поэтому информация еще не включена в официальные и доступные всем студентам хроники Ордена. Да и туда она скорее всего попадет в, скажем так, облагороженном виде. Если же без экивоков, то на тогдашнего Верховного Координатора имеется очень серьезный компромат, собранный, разумеется, руководителем Службы безопасности. А вот дальше начинаются домыслы. По одним слухам, Гроссмейстер застрелился, чтобы не дожидаться, пока компромат ляжет на стол Первого Трибуна. По другим – самоубийство было инсценировано. Исключительно профессионально. Все бы ничего, но с двумя потенциальными преемниками Главы Ордена тоже случились кое-какие неприятности, не фатальные, но приведшие к скандалам и отставке. И кресло Гроссмейстера оказалось пусто. Ненадолго, потому что на него немедленно нашелся претендент. Претензии были достаточно сомнительные, но его поддержал Первый Трибун. А спустя пару месяцев сам тихо ушел в отставку. Как тебе такая, гм, история?
– Да уж, – криво усмехнулась Кедвин.
– О чем и речь. Тут дело потемнее, чем байки про кинжалы в трости. Этот человек очень опасен.
– Понимаю, что ты хочешь сказать, – задумчиво проговорила Кедвин. Хмурясь, глянула на стол и обратила внимание на пепельницу: – Надеюсь, он курит не ту же гадость, что ты?
– Нет, – хмыкнул Митос. – Наоборот, что-то очень легкое… Но знаешь, закуривая, он очень точно скопировал мой жест и взгляд. Хотя никогда не видел, как я курю.
– Что это значит?
– Ему на самом деле очень много известно обо мне. Очень много… Больше, чем я хотел показать.
– Ну, предположим… Но почему ты должен идти туда один?
– Я получил одно приглашение, Кедвин. Одно. Не сердись, но так будет лучше. Я все-таки немного изучил их нравы.
Кедвин покачала головой и тяжело вздохнула:
– Мне это не нравится. Ведь все из-за меня, верно? Никогда себе не прощу, если с тобой что-то случится…
При этих словах Митос сел прямо, поймал ее за руку и усадил рядом с собой.
– Не говори так. Даже думать так не смей!
Она удивленно вскинулась; он придвинулся ближе.
– Кедвин, может, я и кажусь законченным циником, но и для меня есть вещи, которыми нельзя пренебрегать, сколько бы они ни стоили. Со мной никогда и ничего не случается из-за кого-то. Только из-за меня самого.
Кедвин глядела на него молча и тяжело. Митос прекрасно понимал, чем ее поманил, и меньше всего хотел обмануть ее именно сейчас, когда сам же удержал, заставил поверить и начать надеяться. Возможно, это в самом деле было слишком эгоистично.
Он хотел обнять ее, но не решился. Лишь мягко взял за плечи.
– Все образуется. Вот увидишь. Я справлюсь.
Она не ответила. Он готов был поклясться, что и не поверила. Но не отстранилась.
У меня нет выбора, в который уже раз мысленно повторил Митос. Это не просто удобная отговорка, выбора действительно не было и нет. Особенно сейчас. Ни выбора, ни права на ошибку.
Внезапно нахлынувший Зов заставил обоих вздрогнуть. Раздался звонок в дверь.
Кедвин, отстранившись, подобралась:
– Ты кого-нибудь ждешь?
– Нет, – ответил Митос и, взяв из-за спинки дивана меч, поднялся на ноги.
– Я открою, – сказала Кедвин, поднимаясь.
Митос кивнул. Подойдя к входной двери, он отступил в сторону, так, чтобы нежданный визитер не мог его увидеть сразу.
Едва открыв дверь, Кедвин удивленно воскликнула:
– Мишель?
Митос опустил меч и шагнул вперед. На пороге переминалась с ноги на ногу Мишель Уэбстер.
– Здравствуйте, – сказала она, несмело улыбнувшись. – Я, наверно, не вовремя.
– Отчего же, проходи, – сказал Митос, делая приглашающий жест.
Они все вместе вернулись в гостиную.
– Каким ветром тебя занесло в наши края? – спросил Митос, усаживаясь на диван.
Мишель осторожно присела в кресло напротив.
– Ну… я просто хотела поговорить…
– Поговорить? О чем? Снова что-то случилось?
– Нет… то есть ничего снова. – Мишель вздохнула. – Я хотела поговорить о… позавчерашнем.
– Позавчерашнем? – переспросила Кедвин. – А что случилось позавчера?
– Если хотела, то говори, я слушаю, – кивнул Митос и пояснил для Кедвин: – Мы, как бы это сказать… немного повздорили.
– Очень интересно, – заметила Кедвин, присаживаясь на подоконник.
– Ну да, – пожала плечами Мишель. – Митос, я… хотела извиниться. Я вам наговорила тогда…
– Гораздо полезнее будет сказать, с чего ты это все взяла.
– Да, конечно. Я… понимаете, я столкнулась возле вашего дома с Кассандрой…
– С Кассандрой? – удивился Митос. – И она нарассказала тебе всю эту чушь?
– Нет, не совсем… Но… после разговора с ней я решила, что иначе просто не могло быть, и вот… Вы сердитесь? – спохватилась она.
– Нет, я не сержусь, – сказал Митос. – Я все это уже знал. Рад, что ты сама во всем разобралась.
– Знали?
– Ну да. Думаешь, зачем был нужен этот спектакль?
– О… Так она пришла к вам?
– Именно. Поэтому не нужно ничего объяснять и ни за что извиняться. Больше ничего не случилось, надеюсь?
Мишель покосилась на Кедвин, потом осторожно спросила:
– Митос, а что это были за люди?
– Какие люди?
– Ну, которые были здесь только что. Я заметила издалека… Одна машина стояла перед домом и еще две дальше в обе стороны по переулку. Это… из-за того, что случилось вчера?
Кедвин и Митос переглянулись.
– А что тебе известно о том, что случилось вчера? – спросила Кедвин.
– Так это же я увидела, что тебя похитили. Они погнались за мной, а я спряталась в «Блюз-баре» и рассказала все Джо Доусону… Он кому-то позвонил, и вот…
– Та-ак, – задумчиво протянул Митос. – Давайте-ка переберемся на кухню. Сварим кофе и обо всем спокойно поговорим.
– Поддерживаю, – кивнула Кедвин, поднимаясь на ноги. – Да, малышка, повезло же тебе ввязаться во всю эту кутерьму! Ну да ладно, теперь поздно жалеть. Пойдем, побеседуем об этих таинственных людях.
*
Несмотря на все уверения и себя, и Кедвин в том, что выбирать не из чего и отказываться от приглашения Верховного нельзя, Митос до последнего не знал, отправится ли на заседание Трибунала. Это могла быть и западня. Но верно было и то, что есть вещи, за которые приходится платить. Дорого.
В итоге Митос все-таки решил принять участие в заседании Наблюдателей.
По дороге он размышлял о дорогой плате и поневоле вспоминал мелочь, удивившую его его в день похищения Кедвин. Это была царапина, которая заживала неправдоподобно долго. Все следующие дни Митос прислушивался к себе, пытаясь заметить что-то подобное. Случайно порезавшись однажды бритвой, он специально проследил, как скоро затянется порез. Ранка зажила мгновенно, как и всегда, сколько он себя помнил. Ни дурные сны, ни болезненные ощущения его не тревожили, и он уже начал склоняться к мысли, что происшествие со злополучной царапиной было случайностью. Ну, не заметил, когда оцарапался, мудрено ли в той кутерьме?..
Утро пятницы выдалось холодным и ярким. Митос вышел из машины перед парадным подъездом штаб-квартиры Наблюдателей и неторопливо огляделся.
В тени дверей и навеса статуями застыли два охранника. Митос только успел подумать, даны ли им распоряжения на его счет, когда двери распахнулись, и на крыльцо вышла девушка в строгом черном костюме и с собранными в узел на затылке темными волосами. Просто стоять и ждать было не слишком вежливо, и Митос пошел ей навстречу.
– Доброе утро, – сказала девушка, встретив его на середине лестницы. – Вы очень пунктуальны. Кое-кто уже начал подумывать, что вы совсем не придете.
Ее лицо не выражало никаких эмоций, но Митос был уверен, что она ни на минуту не забывает, при каких неприятных обстоятельствах они встречались в прошлый раз.
– Уверен, что вас среди этих кое-кого не было, Дана, – сказал он спокойно и приветливо.
Она сделала приглашающий жест и пошла на полшага впереди, показывая дорогу.
– Так вы говорите, все уже собрались? – спросил Митос.
– Даже те, кто имеет обыкновение появляться в последнюю минуту. Похоже, гвоздем программы сегодня будет не Шапиро.
– Не слишком ли театрально это звучит?
– О, я не хотела вас оскорбить! Просто любое заседание Трибунала – это представление. Иногда трагедия, иногда фарс. Жаль, комедий совсем не бывает. Да вы сами увидите.
– Вы удивительно доброжелательны.
Она, мельком обернувшись, сухо улыбнулась:
– Это не моя доброжелательность. Я не уверена, что ваше появление здесь и сейчас принесет пользу, но мнения секретаря в таких вопросах спрашивать не принято.
– Понимаю. Ну что ж, спасибо и на этом.
Десяток шагов по пустому коридору они прошли молча, потом Дана неожиданно заговорила:
– Митос… Ничего, если я буду называть вас так? Я не знаю, как к вам обращаться.
– Ничего.
– Вы можете не отвечать, конечно, но это важно для меня… То, что вы сказали… чем угрожали нам… Это было правдой? Некоторые мои коллеги считают, что мы купились на ловкий блеф.
– Ваши коллеги ошибаются.
– Значит, правда.
– Да. Предвосхищая следующий вопрос, скажу: все, что я говорил и что обещал, было правдой. Никакого блефа.
– Вы нарочно пытаетесь изобразить себя пострашнее?
– Я всего лишь стараюсь называть вещи своими именами.
Они подошли к лестнице в нижний подвальный этаж, спустились по ней и остановились перед створчатой дверью.
– Мы пришли, – сказала Дана, толкая дверь.
Митос коротко вздохнул и переступил порог зала заседаний.
*
Этот зал не был похож на полутемный каземат, в котором обсуждалось дело Джо Доусона, хотя по размеру был немногим больше. Здесь было светло и прохладно, словно на выставке экспонатов, требующих особых условий содержания.
Едва Митос появился на пороге, стало тихо.
«Весь Трибунал в сборе», сказала Дана, и Митос не стал уточнять, что эта фраза для него значит очень мало. Знание состава Трибунала не уровень рядового исследователя. Ни имен, ни числа тех, с кем сейчас предстояло иметь дело, Старейший не знал.
Для начала, их оказалось не трое, а восемь человек, не считая Верховного Координатора. Сам Верховный сидел во главе длинного стола, за которым в ряд расположились остальные. Половина из них были молоды, по традициям Наблюдателей чересчур молоды для мест за этим столом.
Да, Джейкоб Галати основательно поломал их традиции!
Среди старших был Джо Доусон, чему Митос про себя порадовался. Это стопроцентный союзник, насколько известно, достаточно влиятельный. Что ж, теперь отступать поздно, спектакль нужно играть до конца.
Спектакль.
На миг Старейший будто увидел себя со стороны и мысленно усмехнулся. Да, он не зря потратил сегодня время, разглядывая себя в зеркале и припоминая нужную манеру поведения. В его роли должна быть продумана каждая деталь, в том числе и одежда.
Сегодня Митос был во всем черном. Ботинки, джинсы, подчеркнуто облегающий (против его обыкновения) свитер, и поверх – длинное просторное пальто, под которым скрывались ножны с мечом. Он ожидал, что ему предложат сдать оружие, но ничего не потребовали, видимо, не опасались. Вдоль стен зала, через равные интервалы, знакомо неподвижно стояли охранники – только дернись, подумалось Митосу, в решето превратят. Что же до бомб, газовых шашек и прочей подобной утвари, то он и пытаться не стал бы пронести что-то такое сюда. Даже если бы не имел твердого намерения добиться мира.
– Рад, что вы решили принять наше приглашение, – официальным тоном произнес Верховный Координатор. – Прошу.
Он жестом указал на единственный свободный стул у противоположного конца стола, на некотором расстоянии от остальных.
Митос кивком выразил согласие, неторопливо, игнорируя настороженные и откровенно неприязненные взгляды, пересек зал и сел, намеренно отодвинувшись от стола еще дальше. Расправил складки пальто, закинул ногу на ногу, правой рукой оперся на подлокотник стула, левой на меч, как на трость, хотя меч оставался скрыт полой пальто. И приготовился слушать.
Представлять присутствующих никто не спешил, значит, имена и титулы членов Трибунала для него останутся тайной.
Бросив быстрый взгляд через стол, Митос заметил, что Лафонтен тоже немного отодвинулся от стола с явным намерением до поры до времени только слушать. Что он там говорил о своем влиянии в Ордене? Что это не единоличная власть? Вот и посмотрим, как это выглядит на деле.
В сопровождении двоих охранников появился Джек Шапиро.
Свет в помещении потускнел. Ярко освещенным остался только небольшой круг с единственным стоящим в нем стулом, остальное утонуло в полумраке. Это было Митосу знакомо. Джо как-то упомянул, что эта старинная традиция до сих пор жива – обвиняемый не должен видеть своих судей, не должен ощущать контакт с ними, даже визуальный. Они не люди, а только олицетворение закона и справедливости. Следовало считать хорошим знаком то, что самому Митосу позволили войти в зал при ярком свете.
Охранники вытолкнули Шапиро на середину зала.
Он поморщился, подошел к стулу в освещенном круге и сел. В сторону своих бывших коллег он даже не взглянул, и непонятно, заметил ли присутствие постороннего.
Чтение обвинительного заключения было необходимой прелюдией, и Митос слушал внимательно, но полностью сосредоточиться на этом не мог. Ему снова припомнился вчерашний вечер, принесший очень и очень неожиданную и неприятную встречу. Но эта встреча привела к тому, что он сюда все-таки пришел.
*
…Вечер прошел почти в молчании.
Кедвин не одобряла намерения Митоса отправиться на заседание Трибунала, но спорить не пыталась, то ли из уважения к его мнению, то ли просто не надеясь в чем-то его убедить. Митос предполагал, что молчать все время она не будет и свое мнение попытается высказать, но разговор этот так и не состоялся.
Около девяти часов раздался звонок в дверь. Митос, бывший в кабинете, услышал шаги Кедвин и тоже отставил свои дела. Нужно было выяснить, в чем дело.
– Адам! – окликнула Кедвин, как раз когда он появился на пороге прихожей.
У двери стояла девушка, невысокая, изящная, строго и со вкусом одетая; ее лицо показалось Митосу мимолетно знакомым.
– Эта юная леди хочет с тобой поговорить.
– Со мной? – переспросил Митос, подходя ближе. – Простите, не имею чести…
– Меня зовут Элен Шапиро, – тихо сказала гостья.
Митос насторожился:
– Элен Шапиро?
Она подтянула левый рукав, показывая татуировку:
– Джек Шапиро – мой отец. Выслушайте меня, пожалуйста.
– Прошу, – сказал Митос, жестом приглашая ее в комнату.
Потом она сидела в кресле, сжавшись и глядя в пол, и говорила, пытаясь объяснить свое здесь присутствие. Митос не ждал, что ей это удастся.
Кедвин была тут же, но держалась в стороне, глядя в основном на улицу, вернее, в темноту за окном. Своих чувств она никак не выражала.
– …даже не знаю, что он переживал тяжелее – смерть Дэвида или свою отставку. Я тогда еще не знала, что это была не просто отставка… Потом у него появились какие-то таинственные дела, встречи, посетители… Нас он ни во что не посвящал, да мы и не ждали особой откровенности. Но в последнее время он изменился. Появилась какая-то… одержимость, что ли. Однажды мы повздорили… За ужином речь зашла о моих успехах в Академии. Он сказал… Не буду повторять, что именно, но… меня будто ударили. Вы знаете, сейчас в Академии рассказывают кое-что о Стражах-отступниках. Правила стали жестче… – Она всхлипнула и покачала головой. – Извините… я говорю чепуху, но не знаю, как объяснить…
– Может, пропустим объяснения? – терпеливо предложил Митос, слушавший терпеливо, подпирая голову одной рукой и похлопывая по подлокотнику другой. – Я понял, что произошло. Но все еще не понимаю, чего вы хотите от меня?
Элен впервые подняла голову:
– Мы только позавчера узнали о его аресте… Я должна была что-нибудь сделать, но что я могла? Я всего лишь студентка Академии, я не могу просто явиться в приемную к Верховному Координатору или к Первому Трибуну и попросить меня принять. Да и что я бы я им стала говорить? Случайно удалось выяснить, что вам предложено участвовать в заседании Трибунала, и…
– Присутствовать, – поправил ее Митос. – Присутствовать, мисс Шапиро… и высказать свое мнение, возможно.
– Но этого достаточно, – проговорила она с отчаянной надеждой. – Пожалуйста, помогите ему!
Митос медленно выпрямился. Потом встал и, обойдя кресло, облокотился на спинку.
– Мисс Шапиро, – произнес он, тщательно подбирая слова, – скажите, вам известно, за что именно арестован ваш отец?
Ее голос упал до шепота:
– Да.
– Так почему вы решили, что я захочу ему помогать? Может быть, у меня совсем другие планы?
Она вспыхнула, но взгляда не отвела:
– Я слышала, вы дружны с Джозефом Доусоном. Он не станет называть своим другом плохого человека.
– Обратитесь к самому Джозефу Доусону. Его голос имеет больший вес, чем мой.
– Вы шутите? После того, что случилось между ним и отцом… Нет, я не могу.
– А меня просить можете.
– Мне некуда было идти. Неужели вы не понимаете, что это значит?
– Да я-то понимаю… Хорошо, если на то пошло, почему вы решили, что я в состоянии ему помочь? Почему Трибунал должен прислушаться к моему мнению?
На лице Элен впервые появилось подобие улыбки:
– О вашем уме и хитрости ходят легенды.
Митос тяжело вздохнул и выпрямился:
– Я понимаю ваши чувства и не хочу огорчать вас еще больше, мисс Шапиро. Но и надежды подавать не стану. Я не знаю настроений членов Трибунала. Я не знаю, какие еще обвинения предъявлены вашему отцу. Наконец, я не знаю, какая ему нужна помощь и нужна ли вообще. Бывают ситуации, когда единственная помощь, в которой человек действительно нуждается, это пистолет с одним патроном.
– Да… я понимаю, – не удержавшись, всхлипнула Элен, торопливо достала из сумочки носовой платок. – Но с этим так трудно смириться! Сначала Дэвид, теперь отец… Я уйду из Ордена. Как я могу искренне служить делу, из-за которого разрушилась наша семья?
– Семьи разрушают не дела, а люди, мисс Шапиро. Ваш отец распорядился своей жизнью так, как счел нужным. Вы имеете точно такое же право распоряжаться своей. Не оглядывайтесь на его ошибки и не судите его строго. Способность до конца отстаивать свои убеждения заслуживает уважения.
– Конечно, – хмыкнула она. – Вот только для него убеждения оказались важнее нас с сестрой и мамы… Вы правы, мне не стоило приходить сюда. Мне вообще не стоило просить помощи, ни у кого.
– Я бы посоветовал вам быть осторожнее, мисс Шапиро, – тихо сказал Митос. – Даже просто придя ко мне, вы уже подвергли себя ненужному риску.
– Мне все равно, – сказала она, вставая. – Простите за вторжение. Я попытаюсь воспользоваться вашим советом. Спокойной ночи.
Она уже успокоилась и вполне держала себя в руках.
Митос проводил ее до дверей, потом вернулся в гостиную. Устало рухнул на диван и закрыл глаза. Больше всего ему сейчас хотелось провалиться ко всем чертям и ничего не знать об этих дрязгах!
– Ну, и что ты думаешь теперь? – нарушила молчание Кедвин.
– А что думать, – вздохнул Митос. – Эта девочка рвется спасти отца, а спасать-то нужно ее.
– Даже так?
– Она его дочь. Если его осудят, это так или иначе ударит по ней. Да и этот визит наверняка заметят и припомнят… И вообще, – Митос еще раз вздохнул, сел прямо и встряхнулся. – Последнее время я только тем и занимаюсь, что прощаю своих врагов. Которые при подробном рассмотрении оказываются чьими-то отцами, детьми, учениками… Черт возьми! Это не к добру.
– Что не к добру? – иронически прищурилась Кедвин. – Прощать своих врагов?
– Я становлюсь слишком сентиментальным. Слишком… Адамом Пирсоном.
– Не сочти за насмешку, но это тебе идет.
– Может быть, но… Ладно, сейчас не об этом.
– Да. Ты намерен спасать этого идиота?
– На кой черт мне его спасать?! Топить, правда, тоже не буду. Сам хорошо утонет.
– Может, ты и прав, – заметила Кедвин. – А ты не думаешь, что на самом деле они будут судить не Шапиро? Вернее, не только его?
– Да. Но если я не хочу провести недолгий остаток жизни в состоянии войны с Орденом, это придется вытерпеть.
– И позволить им вытирать об тебя ноги?
– А вот это мы еще посмотрим. Коврики бывают очень колючими.
*
…Митос отогнал воспоминания и заставил себя вернуться в настоящее, в зал заседаний Трибунала Наблюдателей.
Только что предъявили Джеку Шапиро обвинения: нарушение присяги, фальсификация Хроник, вовлечение других Наблюдателей в преступные действия и так далее. Будто копия списка, некогда предъявленного самим Шапиро Джо Доусону, дополненная парой-тройкой пунктов!
