Текст книги "Четкие линии (СИ)"

Автор книги: Шион Недзуми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)

Что я могу сказать про парную, пассивную аппарацию? Лучше убейте сразу! Потому что действие относится к разряду “не пытайтесь повторить дома”. Меня буквально внесли в появившийся дом на площади Гриммо, усадили на диван в гостиной, где я еще минут пять душевно обнимался с чемоданом, пытаясь не расстаться с завтраком.

– Прости, Гарри. Вот, выпей водички, – Сириус протянул запотевший бокал. М-м, моя прелесть!

– Спасибо, – выдохнул. Кажется, завтрак задержится во мне еще ненадолго.

Тем временем взрослые расположились на диване напротив, а я огляделся по сторонам.

Пыльное, душное помещение, со спертым воздухом, с витавшим в нем ароматом затхлости. Видимо, дом никто не проветривал уже много лет. Обои потемнели, набухли, и только магия не позволила им слоями лечь на пол от сырости. Все темных оттенков и тонов: мебель, драпировки, тяжелые портьеры, картинные рамы, тяжелые, массивные. И даже полотна словно впитали эту темноту. Все покрывал слой пыли, неаккуратно вытертый, местами толще, местами тоньше, как будто кто-то приходил, начинал уборку, но через некоторое время забывал и покидал помещение.

И это они хотят предложить мне вместо светлой, уютной комнатки с видом на цветущий, зеленый сад? Да черта с два!

– Прости, – Сириус почесал в затылке. – Дом простаивает много лет, с тех пор, как погибли последние Блэки, здесь только домовой эльф Кричер, да и он выжил из ума.

Не сомневаюсь. Столько лет в запертом помещении, где из собеседников одинокий портрет в коридоре.

– Ему все кажется, что он прислуживает моей матери, – вместо неприязни толика грусти, Сириус уткнулся взглядом в ковер.

Дамблдор откашлялся.

– Я позвал тебя, Гарри, чтобы обсудить происшествие, которое имело место во время третьего этапа Турнира Трех Волшебников. Понимаю, ты многое узнал из слухов и сплетен, что курсируют между студентами, но они не все точны, – старый волшебник немного пожевал губу. – У нас появились подозрения, что ритуал, на который переместился Седрик, использовали для возрождения Темного лорда.

А теперь, внимание, вопрос! Кому это понадобилось и зачем? Из последователей Томного… ой, простите, Темного лорда неадекватные сидят в Азкабане, адекватные давно поняли, что с таким Повелителем им ничего не светит, а потому еще при его правлении принялись подчищать хвосты, заметать следы своих грешков. Потому и отделались во время судов достаточно легко, скормив байку про Империус.

– Я боюсь, – продолжал тем временем директор, – что Волдеморт или его прислужники попытаются причинить тебе вред, воспользовавшись тем, что летом ты не можешь колдовать, следовательно, не можешь постоять за себя. Ты не просто символ, Гарри, ты Герой, давший надежду нам много лет назад, совершивший настоящий подвиг. Мы хотим уберечь тебя, защитить. Поэтому, думаю, ты не будешь возражать, если это лето проведешь здесь, в доме Сириуса? Несмотря на то, что здесь никто не жил вот уже много лет, он все еще отлично защищен.

В глазах крестного горячая надежда. Жаль его разочаровывать.

– Простите, директор, но я не могу, – склонил голову, начал показательно ломать пальцы. – Здесь темно и… так тяжело. Даже немного больно. Я уже привык к дому, куда отсылают меня каждое лето родственники. И хотел бы вернуться туда, – в самом деле, какой подросток откажется от пусть мнимой, но свободы? Променяет ее на присмотр взрослых? – Но я могу навещать Сириуса, вместе мы бы съездили куда-нибудь, привели бы дом в порядок. Уверен, вместе с крестным мне ничего не грозит, он ведь взрослый, сильный волшебник, – а теперь сияющие глазки на крестного.

Сириус просветлел лицом, когда услышал причину, по которой не хочу оставаться. И то, что я на самом деле ценю его общество, желаю больше проводить с ним времени.

– Действительно, – он поскреб подбородок, – надо бы отремонтировать дом, привести в порядок. А то стыдно будет тебе девушек сюда приводить.

Улыбнулся. Да, крестный, ждет тебя большо-ое разочарование в недалеком будущем. Самому придется над наследниками корпеть. Ничего, тебе понравится.

– Кстати, директор, а про профессора Квиррела правда? Ну, что он был одержимым?

Директор открыл было рот, но его перебил Сириус. Досадливо махнул рукой.

– Никто не знает. Квиррел пропал из отделения Мунго. Как и не было его. Скорей всего, его похитили, так как после приема зелий сам профессор даже не приходил в сознание.

Как интересно.

– Гарри, ты совсем не облегчаешь нам работу, – укоризненно покачал головой директор.

– Но ведь никто не знает, Темный лорд возродился, или просто так ритуал сработал, – пожал плечами. – Не хочу раньше времени волноваться.

– Понимаю, мальчик мой, – снова он за свое! – Но скоро наступят тяжелые времена, мы должны быть во всеоружии и подготовлены к ним.

– Тогда, может, аврорам сказать о ваших догадках, директор?

Дамблдор досадливо вздохнул.

– Я уже говорил, после статьи Риты Скитер они склонны поверить, однако расследование будет длиться долго, за это время Волдеморт войдет в силу, может предпринять радикальные меры. И поэтому я вновь созвал Орден, который сражался против Упивающихся в прошлом. Сириус любезно предоставил свой дом в качестве штаба.

Не выгодно, крайне не выгодно! Конечно, тогда бы я смог понаблюдать за Лаской, однако что-то подсказывает мне, будто и рыжик не слишком обрадуется таким переменам. Все же из Норы ускользнуть легче, чем из особняка Блэков.

– А мистер Малфой знает об этом? – глазками хлоп-хлоп.

– Причем тут мистер Малфой? – озадачился директор.

– Как же? Он ведь попечитель Сириуса, ведет все его дела. Значит, и о штабе ему надо рассказать. Или он уже в курсе?

Если человек лечился в психиатрическом отделении, после излечения его определенный срок не признают дееспособным и назначают опекуна. Чем дольше шло лечение, тем больше срок “реабилитации”. В случае Сириуса Малфой-старший еще год будет значиться его попечителем. Нянечкой, одним словом.

Маги вновь переглянулись. Сегодня прямо день открытий.

– Нет, Гарри, он не знает. И не должен узнать. Пожалуйста, не говори ничего своему другу Драко, хорошо? – улыбнулся директор.

– Хорошо.

– А мы перенесем штаб в другое, более закрытое, место.

Удачи!

Еще какое-то время посидели, поговорили, пару раз пытались давить на бессовестно дрыхнущую мою совесть. Больше всего старался директор, Сириус не вмешивался. Безрезультатно, совесть и не думала просыпаться. Так что сдался даже директор. Распрощался и ушел.

– Гарри, куда тебя переместить?

Ой, лучше не надо!

– Вызови “Рыцаря”, я доеду. Что-то мне нехорошо после аппарации.

Сириус снова хохотнул, потрепал меня по голове.

– Да, и так бывает. У небольшого процента магов проявляется непереносимость таких перемещений, и они выбирают порталы или порт-ключи.

Как я их понимаю!

“Рыцарь” отвез меня к ставшему почти родным пансиону, где хозяйка приветливо обняла и угостила яблочным пирогом вместе с душистым, потрясающим чаем. После чего я прошел в свою комнату, разложил вещи, проинспектировал художественные принадлежности. Нужно докупить пастельные карандаши, акварель, восковые мелки, еще пригодятся карандаши, да и ластик почти закончился. Что-то в этом году я перетрудился, наверное, все дело в объемах выпусков, которые превышали прошлогодние.

Завтра схожу, докуплю и приступлю…. Вот идиота кусок! Адреналин зашкалил, сердце забилось, и я подскочил на кровати как безумный.

Совсем забыл про встречу с издателем, она должна состояться через каких-то пару недель. А у меня еще и конь не валялся. Расслабился, забыл, что мне надо готовить анимацию к трем курсам по чарам и трансфигурации. Ладно, допустим, на первой встрече будем уточнять объем работ, условия контракта и так далее, и тому подобное. Но ведь уже на следующей он потребует от меня хотя бы части готового материала.

Черт, придурок! С этим проклятым Турниром забыл о самом главном, непозволительно расслабился. А ведь всегда старался быть пунктуальным и ответственным.

Ладно, вспоминаем, сколько мне сейчас лет? Почти пятнадцать. А это значит, что самое время вернуться к методам школы и студенчества. А именно – как выучить материал целого года за пару дней до экзамена. Или, в моем случае, как начертить и нарисовать все заданные к итоговому зачету работы, если до этого месяц провел дома у постели “умирающей” от предательства очередного парня сестры.

В трансфигурации за первый курс четыре заклинания и теория, теорию оставляем издательству. На каждое заклинание уйдет три листа для разработки анимации.

Снова включен свет, заточены остатки карандашей, в глазах безумный блеск. Все, художник готов к работе.

“Десять ночей Айболит не ест, не пьет, не спит”. Это точно про меня. К концу заданного самому себе двухнедельного срока в зеркало уверенно глядел классический зомби. Все атрибуты: мутный взгляд, круги под глазами, живописно взъерошенная, местами примятая от сна за рабочим столом, шевелюра, мятая одежда, майка с пятнами от допинга – кофе.

Бумаги захватили половину комнаты. Количество копий должно соответствовать количеству учебников, но так как мы с редактором еще не условились об определенном количестве, то я сделал двадцать. Каждое заклинание включало в себя два-три кадра, редко – четыре, это пару раз встретилось в конце третьего курса трансфигурации. Поэтому пример включал в себя две-три стопки бумаг, которые я расположил по порядку соединения, поставил друг на дружку и обмотал одинаковой лентой с подписью. Чтобы не перепутать. Гора макулатуры высилась, грозилась погрести под собой незадачливого художника. Зато за две недели работы по пятнадцать часов мне удалось совершить невозможное – нарисовать примеры для учебников по чарам и трансфигурации по трем начальным курсам. Повезло, очень повезло, что существуют копировальные чары. То есть занимался я только оригиналом, затем копировал, упаковывал и вновь приступал к уже следующему оригиналу. Их я сложил в отдельную папку, еще понадобятся.

И вроде бы ничего сложного, но нужно прорисовать без ошибок, эстетически удовлетворительно, чтобы не оставалось помарок, чтобы самому нравилось. Для себя я самый строгий критик.

А еще предстояло ползти в торговый центр, у меня закончился тональный крем.

В Линкольншире меня уже ожидало письмо. Редактор назначал встречу через два дня. Мерлин, кажется, я успел вовремя. Не понимаю, как не упал прямо у почтовой стойки, когда подкосились ноги от облегчения. Меньше всего на свете желаю показаться безответственным художником. Люди творческие, но и границы надо знать, иметь собственный кодекс. Только самые бессовестные из художников, ссылаясь на музу и какие-то там левые причины, могут позволить себе отлынивать от работы. Манга не знает пощады, если ты начал рисовать серию, будь добр закончить ее. Пусть даже начнется конец света, очередные раскадровки должны быть представлены вовремя.

– Добрый день, – как всегда “Золотая лилия”, как всегда Саймон Нортон. Сейчас он выглядел немного замотанным и усталым, но все равно энергия била ключом.

– Добрый день, мистер Нортон, – нарисованная мордашка, скрывающая пол одежда, полосатая прическа, все как обычно. – Вы выглядите усталым.

– Да, – мужчина потер переносицу, сделал глоток из запотевшего от холода стакана. – У нас новый владелец, думал, умру от его проверок, прежде чем он позволил мне остаться на своем месте.

– Так сильно придирается?

– Нет, придирается он всегда по делу. Я бы сказал, что он строгий. Зато дал разрешение на заключение с вами еще одного контракта. Разрешите посмотреть образцы?

– Конечно, прошу, – достал уменьшенные копии. По одному листу, парочка заклинаний.

Нортон внимательно покрутил рисунки, чуть ли не принюхался, но мои линии всегда четкие, уверенные. И показывают ясно, что нужно делать. Не зря я угробил на них столько времени, нервов и кофе моей домоправительницы. Кстати, надо бы прикупить ей баночку-другую, а то стыдно становится. Раньше думал, это чувство больше не появится в моей жизни. Но никто не застрахован от пробуждений совести. Тем более, хозяйка хорошая, ничего не говорила мне по поводу бессонного образа жизни, не вмешивалась, не заглядывала в комнату. Но каким-то чудесным образом под рукой всегда оказывались восхитительные пироги, слойки и легкие салаты.

– Идеально, – наконец, отложил рисунки редактор. – Вот экземпляр контракта. Вы придете в типографию за учебниками или мне переслать их вам?

– Лучше всего воспользоваться почтой, – тоже сделал глоток. – Я пошлю вам первые листы всех заклинаний и буду ждать учебники. Как только закончу с анимацией, перешлю их вам обратно.

Договор стандартный, ничего нового и необычного, но на всякий случай прочитал два раза. Нет, все в порядке. Подписал неразборчивыми каракулями, тут ведь главное вложенная магия. Нортон расписался следом.

– Не возражаете, если мы пообедаем здесь? С утра не успел ничего перехватить, – а улыбка у него красивая, открытая, щедрая на тепло.

– Не возражаю.

Из ресторана выходил с чувством выполненного долга. И ощущением слежки на плечах. Один из посетителей ресторана, но догадаться, кто именно, невозможно. Заведение располагалось в магической части, поэтому в ход шли отвлекающие и маскирующие чары, некоторые гости не желали быть узнанными.

Кто бы ни был мой любопытствующий, вреда он мне не желал. Только смотрел, но так пристально, так… тяжело, что становилось не по себе. А еще пугали его знания. Он знал о встрече. Знал, под какой личиной я приду. Он знал меня, знал обо мне больше, нежели мои друзья.

Кто же он?

Нет, лучше не заморачиваться, иначе закончу в палате, где раньше отлеживался Сириус.

Тоже еще одна проблема. Прежде чем забегать к крестному, требовалось смыть боевой раскрас полностью, включая краску для волос. Это угнетало, я не привык к такой напряженке. Однако такой вариант выгоднее, чем если бы я сидел в особняке на площади Гриммо.

“Рыцарь” отвез сначала в пансион, где я забрал первые листы всех заклинаний, подписал их, сортируя по учебнику и порядку, благо Нортон сообщил, что с прошлого года стандарты не изменились и передал мне список заклинаний и в каком порядке их расставить. Затем на вновь вызванном автобусе отправился в Линкольншир. Интересно, у этого транспорта предусмотрены скидки или подарки постоянным клиентам?

Но когда отправил посылку, почувствовал, как тяжесть свалилась с плеч. Через неделю Нортон пришлет мне первую партию учебников с уже вставленными первыми листами. К ним присоединю остальные кадры, создам анимацию, верну. И после конечной партии получу неплохую денежку, что не может не радовать.

Начало лета выдалось напряженным, пришлось покрутиться, зато теперь я более или менее свободен. И могу вернуться в Камден, к шлюзу. Давненько не видел Мегги, соскучился по подруге – страсть. Да и узнать, как у нее дела обстоят, не помешает.

Но сначала – художественный шоппинг!

Как правильно выбрать пастельный карандаш? У него обязательно должна быть деревянная “одежка”, иначе как его затачивать. Умеренно мягкий стержень, с хорошим сцеплением с бумагой, который не осыпается и позволяет нанести только один слой. А еще обязательно надо обратить внимание на способ проклейки грифеля, чтобы исключить его поломку при заточке. К волшебным карандашам стандартные правила художников тоже применимы, правда, специальные зелья во многом облегчают выбор, делают карандаши лучше.

От многообразия принадлежностей в лавке разбегались глаза. Хотелось и того, и этого. Что мне больше всего нравилось, здесь материалы продавались поштучно. То есть не существовало готовых наборов, можно было создать его самому. Морока, но какая приятная!

Акварельные карандаши – вообще одна прелесть. Именно британские карандаши такого типа обладают беспрекословной перекрывающей способностью. То есть можно смело использовать обычные карандаши для эскизов, не боясь, что линии проступят через красочный слой.

Отдельная любовь каждого художника – кисти. Кто-то обожает Белок, так называют кисточки из волоса белки. Лучший натуральный материал, потому что волосяной пучок из него отлично держит форму, на ощупь и мягкий, и эластичный. Благодаря особой упругости волосинок такой кистью можно прорисовывать самые мельчайшие и тонкие детали, добиваться особой точности изображения. Это – своего рода «элита» среди кистей, поэтому и не удивительно, что художественные кисти из белки используют при таких «ювелирных» работах, как роспись фаянса и фарфора.

Однако мне милее Колонок – кисточки из волоса одного мелкого, вредного зверька. Подходят для любого типа красок, так как упругий и длинный волос веретенообразной формы, заостренный на кончике, идеально удерживает влагу, не позволяя ей растекаться. Правда, звучит болезненно для сердца каждого любителя аниме – у меня кисти из Итачи.

Волшебники в этом пошли даже дальше, не стали ощипывать бедных зверьков, а вывели какой-то особый материал, который умудрялся сочетать лучшие свойства этих двух видов кисти. И краску удерживать, и форму держать, да еще и разной толщины и с разными “наконечниками”.

Из магазина я вышел загруженный, так как обнаружил, что и краски вот-вот закончатся. Во время учебного года сделать заказ не получится, нельзя привлекать внимание. Так что надо запасаться заранее.

И кто сказал, что только женщины получают удовольствие от шоппинга? Мужчины тоже способны. Особенно, если они художники и совершают набег на лавку с потрясающими принадлежностями для своего труда.

Почему ночью многие люди не спят? Когда поют сверчки, когда ветерок врывается через окно и доносит ароматы ночных цветов, густых трав. Потому что есть Интернет у большинства, а к художникам именно в ночное время приходят ОНИ: Муза, Вдохновение и Безумие. И тогда никому не избежать шедевра. Ну или очередной ерунды, навеянной галлюциногенными снами. Такое тоже бывает.

Однако сегодня компания взяла перерыв, мысли текли свободно, где-то даже вяло, каждая следуя по своему руслу.

Итак, если задуматься над ситуацией, учитывая знание канона, что мы можем сказать? Странный ритуал, который, как я подозреваю, все-таки завершился. И Воландеморт возродился во всей своей змеелицей красе. Кому это выгодно? Подозреваю, что ответ на этот вопрос такой же, как и на “Кто подкинул мое имя в Кубок?”.

Жил-был волшебник Томас Реддл, создал он несколько кусков своей души, да вот беда, развоплотился, неудачно столкнувшись с прежним Гарри Поттером. А если учитывать, что мальчик все-таки умер, то и крестраж в нем, скорей всего, последовал на тот свет. Осталось еще несколько кусков. Вся проблема в том, что основной огрызок где-то шляется, периодически захватывает преподавателей Защиты и пытается возродиться. Можно сколько угодно уничтожать остальные осколки, но пока жив основной, Томас тоже будет существовать. А убить бесплотного призрака невозможно, уже проверено на Пивзе. Кто только не пытался прикончить вредного полтергейста!

Но вернемся к нашим лысым баранам. Тени причудливо изогнулись на потолке, словно следя за ходом мыслей.

Чтобы уничтожить основной осколок, нужно сначала привязать его к определенному, только что созданному телу. “Стальной алхимик”, отпусти меня, не хочу думать о гомункулах! В любом случае берем за аксиому, что Реддл ныне здравствует, значит, пришла пора убрать другие крестражи, а самого маньяка грохнуть последним. Кто это сделает? Да в принципе может любой сильный маг.

И тут мы натыкаемся на Гарри Поттера. Если в нем нет крестража, то нет смысла и трогать мальчика. Но если он есть….. Думаю, тот, кто запульнул мое имя в Кубок, считал именно так. Что я очередной крестраж Томного… тьфу ты, Темного лорда. Значит, надо заставить один крестраж обрабатывать остальные, что может быть проще! Связать его с новым телом Тома, показать, какие зверства тот может творить, дать мотивацию.

И вот тут происходит колоссальный облом! Мало того, что мальчик никаких снов не видит, так еще и на ритуал не попал, не дал свою кровушку.

Кто мог подсунуть имя? Кто мог преодолеть колдовство, если я убрал основных “претендентов” на титул главного помощника в возрождении лордов? Кто так озабочен полным обезвреживанием этих самых Темных лордов всех мастей?

И кто попытался обработать меня на несение Света, причинение Добра и нанесение Справедливости желающим и не желающим?

Директор Дамблдор. Может, я сужу слишком строго, так как лицо самое заинтересованное, но больше на ум не приходит никто. Даже Малфой. Этот скорее удавится за свое благополучие, нежели за войну во имя каких-то пропагандистских лозунгов.

Если он знает о крестражах, то остальные запчасти из конструктора “Собери Темного лорда в домашних условиях” уже уничтожены. А если нет? Снейп не мог разгадать, что за вещицу я ему принес на втором курсе, так как никакого исследования не состоялось. Вполне возможно, он даже не знает об их точном количестве. И ищет подтверждения, догадки. Можно проверить в доме Сириуса, спросить Кричера о медальоне. Правда, в таком случае необходимо запастись сильными транквилизаторами.

И заранее предупредить директора о количестве и внешнем виде остальных крестражей. В конце концов, проделал же я это с Тайной комнатой, кто мешает мне повторить опыт? Но потихоньку, по одному выдавать секреты, никто не поверит в сразу обвалившиеся плюшки и ватрушки. Пусть посчитают выдумкой, предупрежден, значит вооружен.

А потом уже можно будет обследоваться на предмет темных проклятий в Мунго. Или попросить помощи у того же Малфоя, вряд ли он захочет возрождения и диктатуры бывшего хозяина. Но все потом, сначала нарисовать, чтобы иметь алиби и повод для обследования. Не верю, что маги, научившиеся сдерживать оборотничество, прочищать мозги после двенадцатилетнего воздействия дементоров, не сумеют почувствовать темную магию в одном кривом шраме.

Меня больше интересует, что будет делать директор с воссозданным Темным лордом? Если это в самом деле Дамблдор занимался возрождением, то он никуда не отпустит Томми, будет держать в клетке. И не даст сбежать. Без моей крови, без четкого объявления войны, спускать его с поводка бесполезно.

Но кто знает, как на самом деле размышляют гении. Как Скарлетт, я подумаю об этом завтра.

– Эванс, давненько не виделись! – Зорана обняла крепко, даже послышался хруст костей. – Неужели соскучился по моему гювечу?

– Ох, Зорана, вы себе не представляете, как соскучился! – вдохнул аромат, текущий из лавки с наслаждением, пока руки сами расставляли мольберт и доставали листы и карандаши.

Мегги приветственно махнула рукой, занятая парой пожилых людей, что хотели бы карикатуру на память о Камдене. На кончике носа, в окружении веснушек, красовалось яркое черное пятно. Снова рисовала только грифелем, а затем чесала нос. Неисправима!

– Весь учебный год только о нем и мечтал, – закатил глаза. В животе согласно заурчало, на что женщина рассмеялась и передала мне пластиковую тарелку с уже приготовленной Раданом порцией.

– Перекуси, пока клиенты не набежали, – морщинки-лучики разбежались от глаз. – Как учеба?

Раннее утро, только Мегги повезло с клиентами, основная масса туристов пока еще спала или посещала другие достопримечательности, так что можно и поболтать.

– Год выдался напряженным, но все закончилось. Наконец-то могу расслабиться и отдохнуть как следует.

Для нашей компании работа являлась лучшим отдыхом, хотя бы потому, что Зорана, Радан, Мегги и я обожали свою деятельность. Кто готовить, а кто рисовать. Правильно говорят: “Найди себе работу по душе, и не будешь работать ни дня”.

В обеденный перерыв Мегги подошла с уже привычными стаканчиками с чаем. Мы поднялись на шлюз, обменялись бутербродами, хихикая, как заговорщики.

Выставка, на которую мне удалось ее сплавить в самый первый раз, дала плоды. Девушка не стала известной в мгновение ока, разумеется, нет, так это не происходит. Однако ее заметили, критики дали довольно-таки положительные отзывы, не без замечаний, но ведь и подруга всего лишь студентка.

– Как у тебя дела?

Вместо ответа девушка подняла руку, тыльной стороной ко мне. На безымянном пальце горел золотом тонкий ободок кольца.

– Кажется, твое проклятие все-таки сбылось, – она усмехнулась. – Я стану мамочкой для Тревора.

Мило покраснела, уткнулась взглядом в темную воду под мостом.

– Поздравляю! Или… – неожиданно обеспокоился. У Мегги большая семья и мало денег. Она могла заставить себя ради благополучия матери и младших братьев.

– Нет-нет, что ты! – правильно поняла девушка, сделала глубокий глоток. – Просто…. Не имеет значения, что он старше меня, это только Дэвида беспокоит. Однако… вокруг него всегда полно известных женщин, популярных моделей. По сравнению с ними я выгляжу… бледно.

Оставалось только закатить глаза.

– Он мужчина, старше тебя, тут ты права. Значит, у него было время все обдумать, нагуляться, а теперь он созрел для семейной жизни. С тобой. Он выбрал тебя, а не кого-то иного.

Мегги посмотрела с такой надеждой, что хотелось дать подзатыльник Дэвиду Дэвису – ну, и имечко! – за то, что не сказал сам. За то, что психологом работает мальчишка-художник на мосту рядом со шлюзом.

– Твой друг дело говорит, дорогая, – смутно знакомый голос. Дэвиса-старшего с тех пор я не видел, успел слегка подзабыть.

Мегги пискнула, развернулась резко… и попала в руки своего жениха.

– Я люблю тебя, я выбрал тебя. И больше никто мне не нужен. Мать Тревора была моделью, так что, поверь, в них я разбираюсь. Ты в сотню раз лучше.

С каждым словом девушка краснела все больше и больше.

Обязательно надо нарисовать картину, где эта пара на мосту в Камдене, обнимается и целуется. Целуется?! Ну, и шустрые же люди пошли!

Барахла в доме Блэков накопилось немерено. То есть, не барахла, а важных, темных артефактов. Но кто знает, как я на самом деле думаю о табакерке с паучьими лапками или о шторах со страстью к крепким объятиям.

В первую очередь мы решили отреставрировать все древесное, сменить обои. Будь воля Сириуса, он бы оформил дом в красно-золотистых тонах. Удалось уговорить на нейтральное синее с серебром. Вроде и от меня, и от… меня, хи-хи-хи.

Медальон преданно пылился в шкафчике, за стеклянной дверцей. При виде крестража в моих руках, Кричер начал неистово биться о стены и пол, с трудом удалось приложить его усыпляющим заклинанием. Благо, в доме Блэков Надзор до меня добраться не мог, это уже Сириус просвещал.

Но вот что делать с одной частичкой души Темного лорда и с одним бессознательным домовиком? Правильно, обманывать Сириуса!

– То есть, хочешь сказать, что Рег заплатил своей жизнью за эту ерундовину? – правильно, скептический взгляд наше все. Но не на крестника же! – И приказал Кричеру попытаться уничтожить его?

– Да, – как можно не верить таким большим и честным глазкам? – Мне Кричер рассказал. Он тут бился в истерике, думал, что собираюсь выбросить медальон, как мусор. Кое-что сумел уловить из его бредней, – прости, Кричер, но так надо.

Сбоку промелькнуло в темной раме движение, нет, мне сейчас не до портретов. Главное, успеть до прихода директора. Если это Финеас подслушивал, Дамблдор с минуты на минуту окажется здесь, кто знает, какие планы у него по отношению к этим милым вещицам?

– Может, Адским пламенем? Я никогда его не видел, только читал, давно хотел попросить тебя наколдовать его, – взгляд в пол и переминаться с ноги на ногу. Не девочка, если начну ковырять носком ботинка ковер, поймут, что играю.

Нечестно пользоваться желанием крестного стать мне ближе, научить чему-либо, но и выхода другого у меня нет.

Сириус хохотнул, растрепал волосы.

– Весь в Джеймса, тот тоже был исследователем! Ладно, – он поднялся, принес какую-то чашу с вырезанными по краям рунами. Бросил туда медальон. – Смотри внимательно. И не повторяй этого в школе. Школ много, а ты у меня один. К тому же, если сгорят документы, появится проблема с переводом.

Сириус, крестный мой, где ты так давно скрывал свое черное чувство юмора? Или с Краучем переобщался? Или со мной?

Медальон закричал, заставив нас отшатнуться. Но надо сказать, даже тогда Сириус не потерял концентрации, успокоил пламя, когда от крестража остались одни оплавленные края.

– Не знаю, что это было, но явно какая-то мерзость, – пробормотал он.

Передернул плечами, меня тоже прошибло темной магией, льющейся из уничтожаемого медальона. Кстати, никаких видений он не показывал. Наверное, не успел считать нас, вот и не знал, какие слабости использовать.

Звонок в дверь прервал траурное молчание по почившей запчасти Тома Реддла. Сириус пошел открывать, так как Кричер все еще спал на полу, подергивая лапками. Перестарался? Ладно, пусть отдохнет, у него завтра много работы – нам наконец-то обои доставили.

– Сириус, мальчик мой!

Ой, пора-пора-пора! Директор должен узнать о крестражах, но не должен связать меня с ними окончательно.

В комнату вошли крестный в компании директора. И вот, что удивительно, Сириус держался несколько иначе, словно… все еще не восстановился до конца после Мунго. Хитрит тут кто-то, играет во взрослые игры. Ладно, не буду вмешиваться. Даже легиллеменция Кричера ничего не покажет, там полный хаос и безумие, Сириус рассказывал, что пытался применить ее с помощью одного артефакта, хотел узнать о последних днях жизни матери. Несмотря на все свои бунтарские замашки, мать он любил, восхищался стальной леди. Пусть и никогда не признается.

– Сириус, я пойду, пожалуй.

– Уже пора? – разочарованно, немного огорченно.

– Да, приду завтра, будем обои клеить, – Сириус просиял улыбкой. – Доброго дня, директор Дамблдор.

И, пока не очухались, свалил из комнаты подальше. В темном коридоре перевел дыхание. Все, уложился, успел. И директор получит кое-какие намеки.

– А вы хитрец, молодой человек! – шторы разъехались, и показался портрет матери Сириуса. В нарисованных глазах ни капельки безумия, что она демонстрировала. Под моим вопросительным взглядом леди повела открытыми вырезом платья плечами. – Я тоже умею притворяться. И ничего не скажу о вашей хитрости, – тут взгляд ее потеплел. – Благодарю за то, что выполнили последнюю волю моего мальчика. Регулус был умным, храбрым, но таким… глупым! Как и Сириус, – покачала головой и тут же взяла себя в руки. Штора запахнулась, закрывая расстроенный портрет.

Ей сейчас необходимо одиночество. Представляю, каково ей было уже после своей смерти узнать от домовика, как именно погиб младший – единственный из оставшихся в семье – сын.

Вышел на свет, вдохнул свежий воздух. Да, в центре Лондона он не то, чтобы свежий, но однозначно лучше затхлости особняка Блэков.

На перилах лестницы меня уже ждала сова, протягивая лапку с письмом. Стоило снять конверт, взмахнула крыльями и улетела. Проводил долгим взглядом, удаляющуюся точку и вернулся к “корреспонденции”.