Текст книги "Четкие линии (СИ)"

Автор книги: Шион Недзуми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 34 страниц)

Вместе с ехидством как всегда пришло спокойствие. Так что когда я входил в шатер чемпионов, руки уже не так дрожали.

Что порадовало, одна вечно недовольная блондинка сидела как в воду опущенная. Крам темнел тучей в углу, ни с кем не общался, ни с кем не разговаривал. Ага, видел я, как он смотрит на нас с Гермионой, пока мы шерстили полки хогвартской библиотеки. Вернее, смотрел он только на Гермиону. Но Бобренок ничего не замечала, кроме фолиантов. Ну, и еще одного зельевара, может быть.

– Как ты? – Седрик смотрел с сочувствием. – Страшно?

– Не очень, – передернул плечами. – Уже не очень.

– Я заметил, что ты ничего не съел за завтраком.

– Кусок в горло не лезет, – вздохнул. – Зато потом на вечеринке оторвусь. Ребята пообещали ее устроить даже если я буду на смертном одре.

Диггори рассмеялся.

– У вас хорошая команда, – неожиданно подошел Крам. Виктор… красивое имя. И вблизи он выглядел очень даже ничего, лидер, уверенный в поступках и в самом себе, но не любящий привлекать много внимания. И эти реснички…

– Спасибо, – улыбнулся. – Я Гарри, это Седрик.

Ловец пожал руку. Крепкая, уверенная ладонь с бугорками мозолей. Флер за его спиной выглядела не слишком довольной, но подниматься с единственного стула и подходить к нам то ли постеснялась, то ли посчитала ниже своего достоинства.

А затем ворвался Людо Бэгмен, потрясая мешочком. Он распинался насчет правил, как-то странно смотрел в мою сторону. Нет, мне, разумеется, нравятся мужчины постарше, но только если они выглядят как Слизерин, а не как мутировавший, выросший символ “Билайн”.

Один за другим чемпионы доставали своих дракончиков, мне досталась хвосторога. Ну не прелесть ли? Маленькая, с крохотными крылышками, острыми зубками, она скалилась, шипела, как ящерка, изгибала хвостик, но стоило только погладить ее по головному гребню, и она тут же растаяла, практически растеклась по ладони.

Если Кандида увлекалась магическими портретами, то Салазар – драконами. Он мотался по всему свету, скупал любые книги, какие только могли быть о величественных ящерах и не гнушался проверять информацию лично. Из-за чего обзавелся парочкой шрамов на плечах, по его собственному признанию. Тогда дела с драконьими яйцами обстояли куда как проще, люди могли покупать их, разводить собственных драконов. Правда, из-за специфичности и скудости знаний, мало кому удавалось довести дракончика хотя бы до первого десятилетия. Да и родители детенышей отстаивали свое потомство, вопреки всем сведениям в книгах, драконы свое потомство не бросали. Хотя бы потому, что могли вылупиться не все яйца, и из кладки в восемь штук оставалось максимум одно-два. Да и этих следовало вырастить.

Именно из-за отсутствия контроля и заповедников, Салазар Слизерин мог изучать драконов, помогать расти их детенышам. И даже сейчас, когда прошло много лет, и наука продвинулась вперед, он знал несоизмеримо больше нынешних драконологов.

Уязвимые места, ловушки и приемы, используемые при охоте на драконов, откуда лучше собирать чешую. Все-все-все. И рассказывал мне это, мерцая глазами таинственно, как древний сказитель Востока. Его голос струился в тиши Комнаты, сплетаясь с тенями, как изысканная лента, змеиная кожа. Он мог бы прославиться, как бард, но выбрал себе стезю воина и мага, алхимика и заклинателя.

И почему я так много думаю о Слизерине? Нет, только не снова история с Патронусом.

Пусть нам сказали сидеть безвылазно в шатре, но не мог же я пропустить зрелище! То, что я чемпион, не означает, что я стану только выступать.

Они справлялись великолепно, у четвертого курса не было ни малейших шансов. Реагировали мгновенно, даже не задумываясь, взмахивали палочкой легко и непринужденно. Движения, не раз отработанные на тренировках. Постоянное, напряженное усилие мысли, которое читалось в складках у губ Виктора, в морщинке между бровей Флер. Волосы девушки растрепались, и теперь она больше походила на своих волшебных сородичей. Один за другим, пока не настала моя очередь.

Хвосторога ждала, ее мускулы напряглись в ожидании, она не сводила с меня взгляда хищных желтых глаз с вытянутым веретеном зрачка. Пригнулась, готовая в любой момент воспарить.

Красивая, безумно красивая, могущественная, мощная. И очень молодая, судя по тому, как реагировала на раздражители. Тот же шведский тупорылый оставался более флегматичным почти до самого конца, защищался продуманно, словно не раз охотился на людей.

Но она великолепна. Даже жаль ее становится. Но не настолько, чтобы дать сожрать себя.

Гоблины. Все гениальное просто. Я сел на землю, приманил к себе побольше крупных камней и начал читать заклинания.

Гоблины уже многие века используют драконов в качестве хранителей для своих сокровищниц, а так же как хранилища ингредиентов. Своих охранников они ослепляют и учат болью слушать приказы, бояться определенных звуков. Но ведь перед тем, как ослепить, дракона следует поймать. И даже если это детеныш, то всегда есть вероятность наткнуться на разъяренную мамашу, с которой придется иметь дело. А потому гоблины являлись лучшими специалистами, после Салазара разумеется, по драконам. От скромности Основатель не помрет, это уж точно.

У драконов обострены органы чувств, все, кроме осязания, так как его развитию препятствует наличие твердой чешуи. Слух, нюх и зрение во много раз превосходят человеческие, что несомненно является преимуществом. И в то же время может стать огромным недостатком, если подойти с умом.

Для своих облав гоблины использовали специально зачарованные артефакты, которые в момент активации издавали громкие, противные звуки, направленные на дракона. Сами охотники затыкали уши или нанимали мага, чтобы тот наколдовал защитную сферу. А вот у Дракона такой возможности не было. Как правило, охотники защищали себя артефактами и чарами, а потому ящер даже не подозревал об их присутствии, пока не получал звуковой удар.

А пока надо отвлечь внимание, а то хвосторога уже приподнимается. Чары трансфигурации давались нелегко, особенно, если учитывать, что они были за седьмой курс. Пара собачек из камня побежали к ящеру, та нетерпеливо рыкнула, ударила лапой, разрушая. Ну, вот, жалко же животинок, за что она так?!

Гоблины имели глупость показать свои чары волшебнику – давайте догадаемся, какому именно – и тот сумел модифицировать их, создать заклинание, способное имитировать работу гоблинских атакующих звуковых артефактов. Трудился долго, упорно, за что коротышки его и по сей день поминают очень добрым словом. Правда, в своей работе драконологи предпочитают использовать усыпляющие и успокоительные заклинания, так как звуковые имеют слишком большую зону поражения.

Так что это моя маленькая месть, будут знать, как отрывать бедного художника от работы и посылать на гладиаторские бои с потомком динозавра.

Как раз с уничтожением последней собачки и закончилась моя подготовка. После чего я спокойно выпрямился, призвал из-под трибуны затычки – заранее весь вечер заколдовывал. Заметил, что друзья повторили за мной. И дал отмашку.

Ну, что сказать… Сила есть, ума не надо. В заклинание я вложил дурной силушки больше, чем следовало. Полегла не только хвосторога. Та трясла головой, ослепшая, оглохшая, слегка контуженная. А вот зрители были контужены не слегка. Захотелось улыбаться. Может, хоть так до них дойдет, что не надо меня трогать. У меня дедлайн, сроки! О, ками-сама, как же я скучал по этой бешеной суматохе, когда мечешься и в последние дни рисуешь все, от начала и до конца. Потому что работа предыдущего месяца, оказывается, тебя не удовлетворяет ни капельки. И надо все перечерчивать, перерисовывать.

Да, и изобразить ревность. И мрачного профессора Снейпа, который, беззвучно загибая трехэтажные конструкции, сейчас оказывал помощь ближним своим. До дальних уже добрались медики. Зрителям повезло, что над трибунами заранее поставили щит, иначе все могло быть гораздо хуже.

Ну, а пока мышкой, мышкой прошмыгнуть мимо хвостороги, достать золотое яйцо и свалить к чертовой матери. Выругаться беззвучно, когда цепкие пальцы ухватили за ухо.

– Мистер Поттер! – пришлось вытащить затычки. – В палатку на осмотр, живо!

Там уже дожидались Крам и Диггори, раненные, но не оглушенные. Надо же, медикам повезло, тут щиты помощнее на порядок, видимо, сам директор ставил.

– Сидите, мне надо осмотреть ваши барабанные перепонки. И где только это заклинание раскопали! – ругалась ведьма. – Его уже лет сто не используют.

Салазар этого не знал. И я тоже.

Мадам Помфри вышла за каким-то зельем, а я… О, да! Вот он, подлинный экстаз! По внутренней стороне палатки полз один маленький, вредненький полосатый жучок. Кис-кис-кис… Вот черт, банку я выронил, когда пробирался к хвостороге. Несмотря на то, что брать с собой можно только палочку, баночку я все равно прихватил. Пустая, к тому же маленькая, ну не оружие это, не оружие.

И вот теперь выронил. На призвание нет времени, жучок может удрать, так что…

Как же сладка месть! Никогда не злите творческих людей, у нас нестандартное мышление, мы такое можем придумать, что потом сто человек не разберется. Как шутят многие про мангу “Блич”, ее сюжет и дизайн героев, особенно их боевые формы, зависят от приходов автора.

Банку я потерял, под рукой емкости не нашлось, кроме золотого яйца, которое я по инерции не выпускал. Подлетел к жучку, раскрыл яйцо, насладился воплями русалок и быстро поймал насекомое, захлопнув створки. Кто в детстве не ловил божьих коровок, бабочек и майских жуков? Навыки, которые останутся навсегда, как и умение лазать по вишневым и яблоневым деревьям.

Надеюсь, это все-таки Рита Скитер. А еще надеюсь, что песня там повторяется постоянно, так сказать, вечная дискотека. Но на всякий случай наложил на яичко парочку заклинаний, чтобы жучок не выбрался. Теперь его надо в утку, утку в зайца, зайца еще куда-нибудь.

Повернулся к товарищам по несчастью. Они смотрели так, словно я повредился в уме. Жалостливо, с толикой опасения.

– Гарри, тебе так жучок понравился? – осторожно спросил Седрик, руку на всякий случай держа поближе к палочке.

Ты не поверишь.

– Очень, – честно ответил, улыбнулся и вылетел из палатки, по дороге перехватив у ведьмы зелье.

На душе пели птицы.

Посмотрим, появятся ли еще статьи. А то, может, придется несчастное насекомое выпускать.

– Гарри, ну что? Ну, как?! – тут же завалила меня вопросами Кандида, стоило мне оказаться в Выручай-комнате.

На всякий случай я завернул сначала сюда. Надо же с друзьями радостью поделиться.

– Салазар забыл тебе рассказать об ограничениях по вкладываемой силе, – метнула грозовой взгляд в товарища. – Даже здесь мы слышали этот ужас! С тобой все в порядке?

– Да, не стоит волноваться. Медиковедьма мне какое-то зелье дала.

Когтевран еще раз пристально меня оглядела и удовлетворенно откинулась на спинку кресла.

Повернулся к притихшему портрету Слизерина. Тот выглядел откровенно подавленным, почти несчастным.

– Прости, – точно розовый снег пойдет, главная змея извинилась!

– Ничего…

– Нет, Гарри, страшно! – перебила меня Основательница. – Твои затычки могли не выдержать, и произошло бы кровоизлияние в мозг. Или от стресса могло бы остановиться сердце. И ты бы умер. Так что он правильно извиняется! Пусть мучается виной, – припечатала она категорично.

Не представлял себе всех последствий, а ведь тоже взрослый человек. По плечам прошлись мягкие прозрачные ладони – Комната утешала, успокаивала, сама проверяла, живой ли я, на месте ли.

– Салазар… – впервые назвал его по имени.

Тот вскинул голову, между соболиных бровей пролегла морщинка, которую мне нестерпимо захотелось разгладить.

– Сделай так же, как с Патронусом, влей силу в руны, – попросил он.

– А вдруг меня фантазией забросит на какие-нибудь розовые луга? – поднял бровь, хотя внутри все сжималось. От предвкушения, от волнения.

– Никуда тебя не может, как ты выразился, забросить, – покачала головой Кандида. – Эти руны – собственное изобретение Салазара. На короткий миг соединяет разум волшебника с отпечатком личности в портрете. Ты никуда не исчезаешь, все это происходит только в твоей голове. Но главные действующие лица – вы с Салазаром.

То есть это не я Слизерина воображал тогда, он сам ко мне пришел?

– Пожалуйста, – тихо попросил он.

И это решило все. Я бы и так не отказал, но его тихий голос, немного печальный, сумрачный заставил меня выпустить яйцо и сделать шаг вперед.

– Пожалуй, стоит мне навестить тот дивный пейзаж в углу Комнаты, – тактично удалилась с портрета Когтевран.

Основатели не могли покинуть пределов Комнаты или не хотели, кто знает. Но вот в ее пределах перемещаться по картинам – запросто.

Сила заструилась в руны, а потом я вновь оказался в темном помещении, где сразу угодил в крепкие объятия. Уткнулся в грудь, пахнущую свежим ветром и лугом, в мягкую ткань, под которой быстро стучало сердце.

– Я бы винил себя оставшуюся вечность, если бы ты погиб по моей вине, – этот голос, этот взгляд, эти губы. Их я видел во сне. Это он приходил и мучил меня.

И это к нему я потянулся, встав на носочки. Никогда не имел привычки себя обманывать. Мне нравился Слизерин, даже больше, чем нравился. Как собеседник, как товарищ, как советчик, как друг. Но, увы, не как любовник. Этого нам не дано. Руны пьют резерв, даже если у меня он большой, как у директора, все равно надолго не хватит.

Губы саднили, Салазар терзал их, словно только с кровью мог поверить, что я здесь, рядом, живой и здоровый. Его язык сплетался с моим, вылизывал рот, жадно, властно, и я мог только изгибаться, прижимаясь к крепкому телу, вплетая пальцы в длинные волосы. И отвечать, отвечать, теряя собственное дыхание, слушая стук сердца в ушах и громкое дыхание Салазара, его нетерпеливый стон. Длинные пальцы впивались в ребра, до боли, сжимали, и я сам себе казался маленьким.

Полностью поглощенным.

На пол я упал снова с мокрыми штанами. Проклятый пубертатный период. Ничего, значит, будем тренировать выдержку. Ведь будем?

Кандида еще отсутствовала на портрете, а потому Слизерин облизнул губы. Взгляд его стал привычно хищным.

– Ты первый, кому я открыл тайну этих рун.

Чем не признание?

Зато теперь у меня появится больше свободного времени для манги.

И для того, чтобы подумать, кому же потребовалось загонять меня на Турнир.

========== 22 ==========

Декабрь порадовал промозглым ветром и сырым, быстро тающим снегом. После короткой пробежки до теплицы на уроки травологии приходилось выжимать не только одежду, но еще и волосы. От отца тушка Поттера унаследовала лохматость, но оказалось, что досталось кое-что и от бабушки-Блэк: при сырой погоде волосы завивались красивыми кольцами. К сожалению, высыхая, эта красота превращалась в воронье гнездо. В детстве это было не так ярко выражено, но с возрастом становилось все хуже и хуже. Теперь, после ванны, требовалось сразу расчесать гриву, затем еще раз, когда чуть подсохнет, и третий – когда высохнет окончательно. Морока, да и только. Потому многие и не любят длинные волосы, а мне с ними удобнее при рисовании – забрал в хвостик, и готово.

Даже страшно представить, что творится на корабле Дурмстранга в такую погоду. Озеро штормило и лихорадило. Многие считали, что причина в смене погоды, хотя по достоверным источникам из туалета Плаксы Миртл было известно, что у русалок снова какой-то праздник, они гуляют, вот озеро и бушует.

А я наконец-то закончил первый том манги за этот учебный год. Да, подзадержался, за что становилось периодически стыдно, зато экземпляр вышел чуть ли не в два раза толще своих предшественников. Еще бы, требовалось впихнуть столько событий, показать такое разнообразное количество реакций, и никого не забыть, будь то Каркаров или Люпин с Трелони. Раз уж показал их в качестве пусть и второстепенных героев, временами они должны мелькать или появляться, напоминать о присущих им чертах характера, чтобы не становились для читателей чужими, незнакомыми, чтобы тем не приходилось возвращаться в самое начало манги, дабы вспомнить, кто это вообще такие. Молодые мангаки нередко делали подобные ошибки, за что их и гоняли в хвост и гриву редакторы.

Как и было обещано, аристократичная жгучая ревность в исполнении Дракончика, сверкающего глазами, чуть ли не скалящегося. И искренне-наивный взгляд Ласки, который воспринимал Крама только как прекрасного игрока в квиддич. Пришлось даже поссорить на время пару, когда Дракончик, в очередной раз услышав про Виктора, вылетел из пустого класса, громко хлопнув дверью, оставляя за спиной обиженного, дувшегося на него и весь свет Ласку.

В зависимости от жанра, существуют каноны в изображении ссор главных героев. То есть непреложные правила, которым так или иначе следуют все, потому что это именно то, чего ожидают читатели. Например в седзе – обязательно большие глаза, прижатые к губам пальцы, выступившие на ресницах слезы. Героиня может убежать, может остаться, брошенная своим возлюбленным, но обязательно показать душевные страдания.

Которых нет и не будет в комичных мангах. Если автор делает заявку на нотки юмора, то даже если герои будут обсуждать серьезные, действительно важные вещи и поссорятся при этом, мангака даст понять, что ничего серьезного, что они все еще вместе. Самый испытанный прием в таком случае – введение третьего лица. Когда в пустую комнату, где разбираются между собой главные герои на кульминационном моменте входит кто-то третий. И застает парочку, разошедшуюся по углам. В таком случае новому лицу положено изобразить недоумение, а главным героям – показать, как они обижены, надуты, мрачны и так далее, и тому подобное.

В психологии много рассуждений. О себе, об окружающих, о причинах и следствиях поступков. Немного нудный и тяжелый жанр, мрачный, даже можно сказать. Редко кто из мангак-психологов изображает цветочки, лепесточки и пони на радугах. Даже с наличием юмора они предпочитают акцентировать внимание на страданиях героев.

Но у меня реалистичная книга о жизни студентов Хогвартса. Какие могут быть “причины” и “следствия” у подростков? Разумеется, гормоны. Когда прежде делаешь и говоришь, а уже потом думаешь и остываешь. И становится безудержно стыдно за свое поведение, за вспыльчивость. Так и Дракончик, влетев в свою комнату, рухнул на кровать. Сначала побил подушку, а затем застонал и вгрызся в нее зубами, потому как понял, что свалял дурака.

А Рон долго летал, стараясь сдержать слезы обиды. И не врезать одному зазнавшемуся блондинчику. Все же Ласка, при всей своей наивности, не трепетная фиалка. И картины возможной расправы я все-таки набросал, чтобы дать понять читателям: этот герой никогда не будет страдать и скрытничать, он может постоять за себя, не обольщайтесь!

Но, как и полагается, нервы они друг другу помотали. Что это за ссора, если герои помирятся на следующий день? Нет, обязательно, по всем законам и канонам надо показать, как героям плохо друг без друга, как одиноко. Какие взгляды они бросают один на другого, когда думают, что никто этого не видит.

Бобренок права, меня слишком мало в манге, а ведь я вроде как тоже являюсь членом компании, которую изображают. Это может навести на некоторые подозрения, которые лучше всего предупредить. Поэтому себя я сделал тем самым примиряющим фактором, который иногда требуется главным героям. Обычно в манге кто-то третий говорит с поссорившимися, толкует их поведение с неожиданной точки зрения. Или дает пинок в нужную сторону, так сказать, подбадривает. Конечно, я не рассуждал о романтике, не давал советов. Нет, я просто вышел в загон.

И Дракончик накрыл своей рукой вцепившиеся в перила пальцы Рона. А тот бросил на него благодарный взгляд. И уже потом состоялось объяснение, и Крам оказался не нужен. И Дракончик самый-самый лучший.

И примирительный поцелуй, уже не первый, но все еще робкий, нежный, аккуратный. И две слившиеся фигуры, прижавшиеся друг к другу так близко, насколько это вообще возможно, сжимающие друг друга так крепко, как будто не собираются отпускать никогда и ни за что.

В эту картину я вложил много сил и стараний, и почему-то становилось больно, когда я смотрел на обнимающихся Ласку и Дракона. Потому что… самому хотелось того же. Хотелось пройтись пальцам по дорогой ткани рубашки, по серебряным пуговицам, по широкому кожаному поясу. Хотелось вдохнуть аромат трав, идущий от тела. Хотелось ощутить на своих губах властное прикосновение, вынимающее самую суть, заставляющее внутри все сжиматься от непонятного чувства. И на ресницах вскипали слезы.

Никогда еще я так не целовался: чтобы полностью отдавать себя и получать все в ответ.

Мы с Салазаром никогда не будем вместе во всех смыслах этого слова. Хотя бы потому, что он портрет, а я – человек. Но кто мешает мне насладиться тем, что я имею? Получить все, что он может мне дать здесь и сейчас? О будущем думать не хотелось. В тех условиях, что мне создают, оно может стать каким угодно.

Так, пора остановиться. А то самому себе уже напоминаю девочку из седзе-манги с их страданиями, метаниями. Мне нравится Слизерин, вот и будем брать от жизни все.

Посмотрел на пухлый томик манги. Как бы то ни было, закончилось у главных героев все хорошо. А вот у мисс Бобренка с мистером Мышкой – не очень. Их история только-только начинается.

Профессор похвалил студентку, завуалированно, разумеется, когда заметил, что она единственная из всего женского пола в школе не сходит с ума по Виктору Краму. И тем не менее, начал замечать, что эти двое проводят подозрительно много времени, находясь поблизости друг от друга. То в библиотеке, то возле озера, где Гермиона любит читать, а Виктор совершает пробежки. Что там делал в это время сам Снейп, тайна за семью печатями, но ведь на самом деле все прекрасно понимают. И профессор становится резче со студенткой, более язвительным и ядовитым. Что невольно обижает Бобренка. Самому становилось стыдно, когда рисовал слезы на пушистых коричневых ресничках, когда девушка едва сдерживала свою обиду, не понимая, почему так изменился ее хороший наставник.

Она разговаривала с друзьями, те тоже не понимали. Хотя бы потому, что даже не задумывались о возможном романе. Они ведь знают только о чувствах Гермионы, о том, как она смотрит на профессора, но не наоборот. Этим томом я приоткрыл завесу тайны над мыслями Снейпа, показал, что он тоже человек, тоже умеет чувствовать, переживать, страдать.

Одним словом, уровень страданий в нынешнем выпуске превысил все нормы предыдущих. Но это даже к лучшему. Помирятся Бобренок и Мышка на балу. И, возможно, даже подарят друг другу единственный танец, первый намек, первая ступень к переходу от отношений “учитель-ученица” к чему-то большему, прекрасному.

– Тебя убьют, если узнают, кто автор, – спокойно констатировал Слизерин.

– Думаешь? – сам я в этом не сомневаюсь.

– Уверен, – и Салазар меня поддерживает.

На окне билась о стеклянную преграду Рита Скитер, сверлила меня своими мелкими глазками. Когда я принес яйцо в Комнату, Кандида подсказала пару заклинаний для проверки, анимаг животное или нет. Сначала я побаивался, что Рита оглохнет внутри своей временной тюрьмы, но звук включался только при открытии. Нажатие на рычажок, замочек служил сигналом для начала песни, так что она там просто сидела в темноте, не в силах превратиться. Спеленав ее заклинаниями, перенес в специально зачарованную банку, которую она не сможет покинуть, не сможет разбить, даже сдвинуть с места – и то не сумеет.

Конечно, держать человека в неволе запрещено, просто нельзя так делать. Но Рита сама согласилась пожить в банке неопределенный срок, честное слово! Я всего-то сделал по памяти пару зарисовок из “Нелюбимого”, там, с Рицу-сенсеем. Да притащил энциклопедию о коллекциях волшебных насекомых, о том, как их правильно протыкать, чтобы сохранить неповрежденной целостность крылышек и тельца. Рита сама зарылась под листья в банке, так что я посчитал это ее выбором. В конце года обязательно выпущу, возьму, правда, клятву, что она больше слова про Гарри Поттера не напишет, ни худого, ни доброго. Но к тому времени она уже не просто потеряет свое место в “Пророке”, но и вылетит из рейтинга преуспевающих журналистов, а вернуться туда ой, как непросто. Эти акулы пера своего не упускают.

Жестоко? Может быть, но я столько грязи перелопатил, когда читал ее статьи, она стольких довела до Мунго своим высказываниями, стольким карьеру загубила! Даже мне, знакомому с журналистской жизнью, стало не по себе от тех методов, что выбирала Рита Скитер. Она наживалась буквально на всем.

Так что пусть посидит в банке, а после ей будет явно не до меня – придется судорожно восстанавливать утраченные позиции. Судя по злобному хрусту из стеклянной тюрьмы, Рита это тоже понимала.

И чего злится? Я ей, между прочим, все условия создал. И коры натаскал, и листочков. Даже пару цветков в теплице раздобыл – все, как жучки любят.

Пора распространять мангу. Только как это сделать, не привлекая внимания преподавателей и гостей?

Какое счастье, что сижу я за интерфакультетским столом.

– Кстати, слышали, Рита Скитер пропала? – Рон посыпал овсянку сахаром.

Гермиона оторвалась от намазывания маслом тоста.

– Да? Откуда ты знаешь?

– В “Пророке” вышла маленькая заметка на пятой странице. Что, мол, подали заявление в Аврорат, теперь остается только ждать. И это удивительно, – Рон подумал-подумал, посмотрел на джем в руках подруги и плюхнул пару ложек себе в кашу. – Рита приносила им неплохой доход, а ее даже толком и не ищут. На их месте я бы уже трубил, что пропала лучшая журналистка, на первой полосе написал.

– Статьи Риты Скитер читатели любят, – вмешался Малфой, – а вот саму Риту – не очень. К тому же, у “Пророка” недавно появился новый владелец, скорей всего, ему Рита тоже не слишком нравится. Вот и не ищет толком. Может, какие другие причины, – равнодушное пожатие плечами и тоскливое принюхивание ко мне. Да, я пил кофе. Да, не надо мне завидовать, все знают, где расположена кухня. Ну, а то, что я варю напиток не в ней, пусть останется тайной.

– Владелец? Разве это не министерская газета? – Гермиона нахмурилась. – Они даже какие-то статьи запрещали бы вроде в свое время.

– Нет, у Министерства нет своих газет, – отмахнулся Дракончик. – Естественно, они контролируют, кто что пишет, точнее, пытаются это делать, но “Пророк” всегда принадлежал частному лицу. Которое неожиданно сменилось несколько месяцев назад. Не знаю, как зовут нового владельца, но отец сообщил, что ему уже принадлежит половина газет и радио-станций магической Британии. Как будто он вознамерился подмять под себя СМИ окончательно.

– Интересно, – кивнул. – Кстати, нашел неподалеку от гостиной, – показал томик манги.

Ребята оживились. Никому не признаются, но скучают по новым выпускам. Загорелись глаза и у сидящих неподалеку воронов.

– Все помнят, о чем мы договаривались? – тут же спросила Чжоу.

Когтевранцы закивали, и книга пошла по рукам, слышался шелест разрываемой бумаги – все копировали себе экземпляры.

– Кстати, почему именно около вашей башни? – поинтересовалась Лаванда.

– Потому что Когтевран дальше всех от “путей следования” гостей, – улыбнулась Чжоу, раскрывая первую страницу.

Уже вычислили, какие молодцы! Не ошибся я с факультетом, не ошибся!

Что мне больше всего понравилось: действовали организованно, не привлекая лишнего внимания. Лаванда кивнула Парвати, сидящей за столом Гриффиндора, та тут же принялась шепотом делиться новостями с товарищами. Падма подмигнула поднявшему брови Блейзу Забини. Тот ослепительно улыбнулся ей, послал воздушный поцелуйчик и тоже повернулся к друзьям.

Но никто к нашему столу не подошел. Уверен, манга распространится на уроках. Пусть ее любили далеко не все, кто-то откровенно не одобрял, но тайна, общая тайна от гостей Хогвартса будоражила дух. Хотелось создать свой собственный, маленький секрет.

Повезло, что организационной комиссии не было в Хогвартсе на завтраке, иначе не отвертеться бы нам от вопросов. Но вот взгляд Снейпа был уж очень многообещающим.

– Мистер Поттер, на Святочный бал чемпионы приходят со своими партнершами, – профессор Макгонагалл поджала губы. – Они открывают вечер, им принадлежит первый танец. Для вас, и для всех остальных, сообщаю, что для тех, кто не умеет танцевать, будут проводиться специальные уроки после окончания основного обучения, в дуэльном зале.

Она еще сильнее поджала губы, и эта гримаса бальзамом пролилась на мое сердце. Потому как студенты почти не обратили внимания на объявление – у каждого в руках было по экземпляру манги. Сюжет полностью захватил их. Кто-то шепотом обсуждал, некоторые краснели и вздыхали мечтательно. Но прекратить это профессор не имела права, так как официально урок уже закончился, а с заданием все справились.

– Я так волновалась за Дракончика с Лаской, – поделилась Браун, когда мы пришли на обед. – А вдруг они бы не помирились.

– Кошмар, – поддержала ее Парвати, пересевшая снова за наш интерфакультетский столик. – Все же они… красивая пара.

Сидящий напротив Малфой закатил глаза.

– Но меня больше беспокоит, что будет с Гермионой и профессором. Нельзя же так себя вести! Он слишком жесток с ней! – неодобрительно покачала головой Лаванда. И тут же повернулась к отличнице факультета. – Он на самом деле тебя не обижает?

– Нет, – Бобренок, когда ты научилась так тонко, с видом заговорщицы, улыбаться? – Мне кажется, он бы меня вообще рад не видеть никогда на своих занятиях, – немного печально. Так-так-так, первая любовь?

По-моему, остальные подумали так же, так как любопытство нарисовалось на мордочках крупным планом, однако врожденная тактичность большинства не позволила задавать вопросы. Все же Грейнджер лучше не злить.

– Меня больше интересует, кто с кем пойдет на этот бал, – скривился Рон. Его перспектива приглашать девушку не вдохновляла. Ну, да, это первый год, когда он видит в тех, с кем проучился три курса, представительниц противоположного пола, симпатичных девушек, между прочим.

– Но надо поторопиться, а то всех самых симпатичных расхватают, – хмыкнул Малфой. – Вас это тоже касается, девушки, – прервал он уже открывших рот для гневной отповеди приятельниц. – А то один только Дэвис и останется.

Все тут же посмотрели в сторону игрока команды Слизерина, зрелище, надо сказать, было то еще – у него как раз сегодня прыщи снова высыпали на все лицо. Пришлось признавать правоту Малфоя.

– А ты с кем пойдешь, Дра-ако? – не удержалась Лаванда. Прищурилась. Парвати подалась вперед.

– С Дафной Гринграсс, – спокойно, даже флегматично. – У наших семей деловые контакты, договоренности, намечается помолвка с ее младшей сестрой. Так что мы еще в начале учебного года согласились, что на все официальные мероприятия нам лучше ходить вдвоем, как возможным будущим родственникам. Тем более сейчас у нее нет никаких отношений.