Текст книги "Четкие линии (СИ)"

Автор книги: Шион Недзуми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц)

Что там у нас на первом уровне? Дьявольские силки? А это растения….

Существует множество видов подкормки для растений, рецепты имеются в прямом доступе для школьников любых курсов. Потому что никому не придет в голову сварить их. Профессор Стебль задает рецептуру и описание нескольких из них в качестве дополнительного материала на первых лекциях, вводных, так сказать. Дьявольские силки не любят свет и сухость лишь потому, что слишком “слабые”. Если их подкормить как следует, уверен, внешний слой станет крепче, и они смогут выбраться из подвала. Ну, или просто устроить какую-нибудь бучу. Пока взрослые с ней разбираются, как раз успею закончить третий том, а то в последнее время только и делаю, что бросаю тоскливые взгляды на свой заваленный рисунками столик.

А рядом, на соседнем столе лежит… Книга, та самая, что дала мне мадам Пинс!

– Моя пре-еле-есть! – теперь я понимаю Голлума, как я его понимаю!

Но все по порядку. И первым пунктом идут растения!

Ночью жизнь в Хогварсте не замирает. Студенты ложатся спать, но ведь привидениям не нужен сон. Дежурит завхоз, изредка по темным коридорам проносятся быстрые тени летучих мышей. По углам шуршат коты, которых хозяева выпускают погулять. Не все же в башнях факультетов держать!

Поскрипывают доспехи, они живые, они – часть защиты старого замка. И по ночам они могут позволить себе не быть бездушными манекенами. Хотя бы немного.

Во сне бормочут портреты, но далеко не все из них безмятежно спят. Некоторые все еще ходят друг к другу в гости, слышится из дальнего конца коридора разудалая песня. Кажется, именно там обычно по понедельникам собирается компания нарисованных рыцарей. Они устраивают охоту, гоняют нарисованных оленей, жгут костры, трубят в рога, негромко, но внушительно. И поют старинные песни, то развеселые, как в таверне, то просят менестреля исполнить балладу о любви. И тоненький паренек перебирает пальцами струны лютни.

Все это происходит по ночам, когда студенты спят и не могут видеть подлинную жизнь ночного Хогвартса. А те, кто ходит на свидания, разумеется, молчат о том, что видели.

Злобная трехголовая псина под кодовой кличкой “Пушок” уже ждала. Мне удалось договориться с эльфами. Обычно пса кормил Хагрид, притаскивал ему дичь из Запретного леса, но в отсутствие лесничего все обязанности по уходу за животным свалились на эльфов. Пушок не покидал своих владений, и им приходилось убирать за ним, стричь ему когти, чтобы не загибались, купать раз в неделю, чтобы стойкий запах псины не проник за зачарованную дверь. Цербер существо волшебное, и от амбре его экскрементов не спасают даже заклинания.

Ко всем нужен правильный подход. К домовым эльфам в том числе. Всего лишь посидеть на кухне, поблагодарить за турку и кофейные зерна и попросить рассказать о своей жизни за чашкой чая с пирожными. Старейшина общины с легкостью согласился составить компанию. В его обязанности входило обучение маленьких эльфят премудростям жизни домовиков. И он с некоторой гордостью рассказывал об этом волшебнику.

Молодые эльфы согласились оставить обед Пушка перед дверью. Гора мяса и сахарных косточек, наверняка, оплата шла из бюджета школы. Интересно, как прописано в бухгалтерской ведомости?

Помимо подкормки, плещущейся в котле, под мантией я тащил еще одну емкость. С успокоительным для крупных животных, как написано было в книге. Тоже дополнительный материал, которому никто не придавал значения. Требовалось всего пара стаканов на сто килограммов массы животного, чтобы усыпить даже гиппогрифа. Действенность зелья проверял на первой подвернувшейся крысе, благо таких в подземелье бегало много, надо лишь знать, где искать. Подействовало, после пары капель зверюшка проспала сутки и очнулась явно не в себе, не понимая, где находится и что нужно делать.

Если бы меня могли видеть, посмеялись бы от души. Баба с пустыми ведрами в духе магической школы – ученик с двумя котлами зелий в руках.

Бесцветное успокоительное пролилось на мясо. Посмотрел на груду, прикинул размеры Пушка…. и вылил все. Оно безвредное, сердце не остановит, в отличие от тех же магловских препаратов, но проспит собачка намного дольше.

А потом втолкнул угощение внутрь. Песик принюхался, затем раздалось рычание, чавканье. Нюх у Церберов хороший, но и есть они хотят в три раза больше. Инстинкт, судя по всему, сигналов об опасности не подал, а потому зверюшка решила в пользу позднего ужина.

Через пару минут в приоткрытую дверь полилось громкое сопение, перемежающееся похрапыванием. Заглядываю внутрь – спит, сладенький. И люк лапкой прикрыл. Какая прелесть!

Сдвинуть лапку и открыть крышку было нелегко, но я справился. Я молодец. Но летом нужно заняться физической формой, иначе так и останусь задохликом. Легко опрокинул котел вниз, зеленая жидкость загадочно блеснула в свете факелов, как подмигнула.

– Приятного аппетита!

Теперь второй пункт ночной концертной программы – Квиррел! Заикающийся профессор, страдающей крайней степенью раздвоения личности. То есть когда вторая личность считает себя полностью самостоятельной. И вообще, пришла неизвестно откуда.

Адреналин – лучшее средство от хандры, тоски и депрессии. Именно так я оправдывался перед сестрой в бурной молодости, когда затащил ее на подпольные гонки в Токио. Ой, можно подумать, она упиралась, куда там стенам! Сейчас адреналин бушевал в крови, но мысли оставались кристально ясными и четким, все же план я продумывал не один день.

В фолианте, что дала мне мадам Пинс, нашлось интересное заклятие. В эпоху Возрождения им проверяли на контрабанду запрещенной литературы. На вход в помещение накладывались специальные чары, и человек не мог пронести внутрь ничего, что было отмечено запретом. То есть книги. Их попросту вырывало из сумок, плащей, карманов и подвешивало в воздухе, как мух в паутине.

Весьма подробно была разобрана структура заклинания, так как оно являлось многосоставным. Как ставить контур, как определять для чар, что запрещено, а что можно проносить. Ох, и намучился я с этим волшебством, пока, наконец, оно не начало отнимать у меня картинки в жанре седзе и оставлять яой.

Действовать было решено в Большом зале. Все профессора обязательно появляются на завтрак, тогда как обед и ужин имеют право пропустить, впрочем, как и студенты. Особенно во время подготовки к экзаменам. Три входа: два боковых и один центральный. Чары легли легко, но после их применения голова закружилась. Пришлось присесть в уголок, передохнуть. Да, сил отнимали много, требовали концентрации и знания окончательного результата. Но дело того стоило. Теперь будут сниматься все головные уборы с людей, которые войдут в Зал.

Традиционно, в головных уборах у нас только преподаватели, да и то не все. Стебль, Макгонагалл, Дамблдор и Квиррел. Декан Пуффендуя предпочитает утро проводить в своих оранжереях, она единственная, кто не приходит на завтрак. Профессор Макгонагалл заявляется гораздо позже остальных, так как проверяет башню Гриффиндора на отсутствующих и болеющих, это мне Парвати по доброте душевной рассказала. Директор… отдельная история, но к завтраку приходит чуть ли не последним. Дела, что и говорить.

А вот Квиррелл предпочитал есть рано, когда еще никого из коллег поблизости не было. Дело в дурном запахе, идущем из-под чепчика? По крайней мере, профессора кривились весьма выразительно.

Вот теперь по стеночке – и до Комнаты. Разгадывать ребусы орлиной головы не было ни сил, ни желания.

И почему у меня в голове мелодия из “Need for speed”? Эрон-дон-дон… В предвкушении потираю мысленно лапки и хихикаю. Ненавижу, когда мне мешают рисовать. И три школы это прекрасно поняли, осознали. В четвертой преподаватели ко мне не лезли, их предупредили, что оценки не снизятся, а на остальное они тактично не обращали внимания.

Профессор Снейп, профессор Вектор, профессор Макгонагалл. О, она сегодня без шляпы. Потихоньку подтягиваются студенты. А вот и…

– Фу-у!

– Помогите!

– У профессора из головы торчит что-то!

Крик поднялся эпический. На сто процентов Квиррелл тайну подселенца оберегал и тюрбан защищал заклинаниями. Весь подвох в том, что мои чары официально относились к правоохранительным, пусть и древним, блокировать такие сложно. Особенно, если учитывать, сколько сил я в них вбухал. Еле проснулся сегодня утром, до сих пор шатает.

Фиолетовая лента зацепилась за воздух и размоталась. Профессор не сразу схватился за голову, и все заметили уродливый затылок с лицом. Снейп побледнел, но первым парализовал своего коллегу. Какие ловкие, уверенные и сильные движения. Отрывистые команды, профессор Макгонагалл даже не спорила, когда ее послали за директором. А Драко заявил, что напишет отцу. Его инициативу поддержали остальные.

И можно наконец-то приступить к завтраку.

Вот так, будут знать, как отрывать меня от рисования ради каких-то совершенно глупых геройских дел!

========== 6 ==========

Через неделю школу закрыли.

– Попрошу минуточку внимания! – директор поднялся, вскинул руки, взмахнув рукавами. – Дорогие студенты, в связи с непредвиденными обстоятельствами, нынешний учебный год закончится раньше положенного. Экзамены автоматически переносятся на следующую неделю, после чего вас отправят по домам. Оценки пришлют письмом в первой половине июня. Благодарю за внимание.

В зал запустили пчел, очень много встревоженных, громких пчел. Студенты переговаривались, жужжание усиливалось.

– Профессор, это как-то связано со странными тенями, которые многие видели в подземельях? – подняла руку Пенелопа Кристалл.

Преподаватели мрачно переглянулись.

Вскоре после отправки профессора Квиррелла в Мунго, многие стали видеть в подземельях странные тени, гибкие, толстые. Они извивались, бесшумно передвигались, как змеи. Первокурсники опасались ходить по одиночке, да и старшие ребята тоже не рисковали, даже близнецы Уизли, местные сорвиголовы.

– В подвалах замка было обнаружено неучтенное растение. Кто-то выращивал Дьявольские силки, причем использовал весьма сильную магическую подкормку, – поджала губы профессор Макгонагалл. – Вследствие чего они заполонили все подземелье и начали разрушать камень, тянуться к классам на первом этаже. Не ходить в отмеченные запретными линиями коридоры и классы, и все будет в порядке. За лето мы полностью избавимся от паразита.

Да, великим зельеваром мне не стать. Хотя бы потому, что убьют при первом же эксперименте.

Значит, неделя на завершение и распространение манги. Это хорошо, это просто замечательно, тем более, я уже почти все закончил.

Философский камень вместе с Квирреллом испортили мне настроение настолько, что не хотелось даже видеть мангу. И, как это часто бывает, я разочаровался в первоначальном сюжете. Он казался пресным и неправильным, слишком скучным и серым, если такое слово вообще применимо к цветным иллюстрациям.

Адреналин ночных выходок прочистил мозги, стал именно тем необходимым позарез глотком свежего воздуха. А уж когда я увидел мельком разросшиеся Дьявольские силки, продолжение сюжета – правильное, интересное – родилось само собой.

Первое правило сюжета манги – “Движение – это жизнь”. “Наруто”, “Ван пис”, “Хвост феи” – везде только и делают, что бегают, спасают мир, наращивают собственную мощь, приобретают новые способности, силы и так далее. Ни одного томика без приключений! Так, кажется, сказал один из авторов. И свято это правило соблюдает. Герои могут делать что угодно: от написания контрольной до спасения мира. Главное, чтобы это органично вливалось в сюжет, соответствовало задуманным характерам и не являлось притянутым за уши. То есть если перед нами девочка-школьница, умница, отличница и скромница, всех поразит, причем неприятно, если она пойдет в клуб и начнет там драку. Если, конечно, она не притворяется отличницей, пряча за очками и школьной формой навыки боевых искусств. Такое тоже имеется в манге. Вообще, неожиданные, непредсказуемые повороты сюжета приветствуются. Как в “Наруто”, в финальной битве. Напряженная обстановка, против них – богиня, могущественная, практически уничтожившая мир, захватившая всех шиноби, кроме небольшой горстки самых решительных… и Узумаки использует секси-дзюцу. Так я не смеялся еще никогда! А какие комментарии под электронной версией страницы!

– Гарри, ты куда?

– Учиться, Рон. Если экзамены перенесли, то времени практически не осталось. Все, что мы писали, надо выучить сейчас. Скорей всего, они начнутся с понедельника.

Да, рыжик, жизнь – суровая штука. И стоны тут не помогут, поверь мне. Так что вперед, на амбразуры.

А я в Выручай-комнату!

Ласка и Дракон решили устроить полуночную дуэль в одном из малых залов, где проходят отработку заклинаний старшекурсники. Потому что заниматься в гостиной иногда просто невозможно из-за писка малышни, а у гриффиндорцев, наверное, еще хуже, ведь там два брата-акробата со своими шуточками.

И во время этой дуэли на них нападает сумасшедший профессор Квиррелл, ненавидящий всех учеников, мечтающий уничтожить всех и каждого. За то, что над ним издевались в детстве, за насмешки над его заиканием и внешностью. За его спиной изгибаются растения, крошат стены. За его спиной рычит трехголовый пес, и ядовитая слюна капает со звучными шлепками на пол. Мантия профессора развевается от невидимых магических вихрей его силы, глаза горят торжеством безумия.

И студенты сбегают от него, мчатся по темным коридорам школы, держась за руку. На этом моменте, как на самом важном и “намекающем” нужно сделать особый акцент – то есть отдать ему целый фрейм, четко прорисовать до боли сжатые пальцы, проступившие от напряжения костяшки.

За ними – темно-зеленая волна растений, за ними – рычание Цербера. За ними – сумасшедший смех, от которого ползут мурашки по спине.

За ними погоня, но Драко знает заклинание вызова авроров. И пока Рон блокирует дверь в одном из классов, произносит его, стреляя в воздух сигнальными искрами. А через пару минут коридор заполняется людьми в алых мантиях. Такое заклинание есть, правда, времени от его активации до прибытия авроров проходит гораздо больше, нежели в манге. Пока сигнал поступит к диспетчеру, пока тот вызовет группу и даст им координаты перемещения. Кстати, его не может заблокировать даже барьер Хогвартса, потому как это считается крайней ситуацией – студент попросил помощи и защиты на том уровне, который не может предоставить школа. Подобное исключение специально было придумано, чтобы избежать произвола учителей. Чтобы студенты могли позвать на помощь. За ложный вызов по головке не погладят, а потому никто и не рискует. Да и не было тут произвола… до моей манги. Сейчас мало кто читает полный устав школы, а в нем оказывается можно найти массу интересного. Правила, принимаемые другими директорами и одобренные другими Попечительскими советами, никто не отменял, не пересматривал. Они оставались действительными. И временами даже противоречили друг другу. Мистер Филч правильно скучал по розгам, они все еще оставались разрешенными директором Блэком. Но их никто не использовал, потому что физическое наказание запрещено директором Диппетом.

Авроры арестовали профессора, опросили мальчиков, составили протокол и отпустили их. Каждый посмотрел на соперника совершенно другими глазами. Как гордо держится Малфой, с уверенностью, спокойно. Как очаровательно смущенно краснеет Уизли. И пусть они пока не признаются в этом даже себе, но первые семена симпатии уже упали им в душу.

Ласка все еще задыхался после быстрого бега и смертельной опасности.

– Надо будет написать рара.

– Знаешь… я… впервые… с тобой… согласен….

И тут они замечают, что до сих пор не отпустили руки друг друга. Что так отвечали на вопросы, так шли к развилке путей, ведущих к разным гостиным. Хрестоматийное отдергивание, румянец на щеках. Более сильный у Ласки, как рыжего. Они вообще легко краснеют, даже багровеют. И несколько штрихов на скулах Дракона.

Парни скомкано попрощались и разошлись. Но каждый из них задумчиво обернулся, смотря вслед бывшему противнику. Пусть не совпали, пусть один не знал, что другой посмотрел ему вслед, но ведь это было.

Они расстались.

До следующего учебного года.

Я откинулся на спинку кресла с облегченным вздохом. Все, я сделал все, что мог. И что не мог, тоже. Передо мной лежал третий и последний том манги за первый курс.

Напряженный выдался год!

А теперь мне нужно собирать вещи. Конечно, можно было бы оставить все в Выручай-комнате, она безусловно сохранит их до следующего года, но у меня на рисовальные принадлежности большие планы этим летом. Сидеть у Дурслей я не собираюсь, воевать с ними – тем более. Они еще могут пригодиться в качестве путей отступления. Нет, лучше оставить их в покое. Тем более, может, хоть это избавит меня от Добби. Да и порисовать у Дурслей нормально не получится, они точно будут возражать, если я превращу выделенную мне комнату в художественную студию.

Почистить перья, убрать остатки чернил из завитушек и острых граней, протереть насухо мягкой фланелевой тряпочкой и сложить в коробочку, в специальные углубления. Занятие сродни медитации, особенно, когда работа успешно закончена, нравится автору, когда в душе царит полное удовлетворение результатами своего труда.

При работе с красками наподобие акварели используют тряпки для промокания кистей, чтобы убрать излишки воды и краски. Лучше всего для этого подходят махровые полотенца. Нельзя брать кусочки и огрызки, их слишком мало для полноценного рисования. А вот для последующей за окончанием работы очистки идеальна мягкая фланель. Она убирает, полирует, не царапает, не повреждает инструменты.

В студенческие времена переезжать с места на место приходилось часто. То в поисках вдохновения, то в поисках дешевого жилья. Как и все студенты, художники подрабатывают. В зависимости от специальности, от успеваемости и направленности факультета, кому-то найти работу проще, кому-то тяжелее. Живописцы с легкостью могут занять место на улице, предлагая окружающим сделать карикатуру, шарж или даже простой, слегка приукрашенный портрет. А вот представителям факультета художественной лепки приходилось не в пример труднее. Потому как глину и гончарный станок на улицу не возьмешь. Либо их порекомендуют в какую-нибудь галерею на должность десятого помощника, либо придется искать не по специальности. И тут ребром встает еще одно правило художников – беречь руки. Наш главный инструмент. И наша главная головная боль. Из-за них большинство обычных профессий для подработки остаются недоступными. Например, озеленитель или посудомойка. Все лето с садовыми ножницами или с горячей водой, когда надо удерживать скользкий, дорогой фарфор заставят мышцы позабыть рефлексы. Помню, как однокурсница поработала в садике, готовила детей к школе и занималась с ними каллиграфией. Недолго, но первый месяц рисовать вообще не могла – из-за напряженного, однотипного положения руки, мышцы сводило, они конвульсивно дергались, и она портила очередной эскиз. Приходилось по вечерам разминать пальцы, расслаблять их.

Мне больше всего нравилось преображение художественной мастерской при переезде. Ручки, кисти, карандаши, разнокалиберные перья торчат букетами из стаканов, повсюду валяются промокашки, резинки, черновики стелются ковром под ноги. И это пропадает в один миг, чистый, пустой стол с редкими пятнами краски и чернил, которые не взяло даже чистящее средство.

Упаковал листы бумаги в твердую папку, перевязал все коробки с кисточками, красками, перьями, сложив их горкой. И завернул в мантию-невидимку. Не хочется, чтобы кто-нибудь поймал меня.

Оставил только рисунок котенка рядом с чистым письменным столом. И погладил Комнату по стене перед тем, как уйти. Может, мне показалось, но я ощущал ее пристальное внимание, жадное, почти болезненное. Ей скучно, но никто не заходит в гости. Даже среди вездесущих студентов мало кто знает ее тайну.

– Я вернусь, обещаю. А сейчас – до следующего учебного года!

К выходу меня подталкивала теплая волна, края листочка с котенком слегка шевелились, как будто он махал мне лапкой.

– Гарри, пойдем полетаем? – Рон стоял рядом с двумя школьными метлами. – Завтра уже уезжаем, сегодня последний день, когда можем это сделать.

– Пойдем, только я невысоко.

Уизли усмехнулся, но кивнул.

– Даже странно, твой отец был ловцом, а ты – боишься высоты.

Пожал плечами.

– Это называется фобия – страх, который невозможно контролировать.

Поле для квиддича пустовало. Студенты праздновали сдачу экзаменов, неважно, успешных или не очень. Радовались раннему окончанию учебного года, да и просто торопились отдохнуть, повеселиться, пока еще есть возможность колдовать.

Рон сразу поднялся на пару метров, мне стало плохо при одном лишь взгляде на него. Лично я не взлетал выше одного метра, а еще лучше – чтобы ноги касались травы.

– Может, попробуешь?

– Не-ет, – метла мне доверия не внушала. Тоненькая палочка между ног, с которой я в любой момент могу грохнуться. Если вспомнить книги о Гарри, сколько раз он падал, как летал, как его преследовал бладжер…. Нет-нет-нет! И еще раз нет!

– Ла-аска, По-оттер, чем это вы тут….

Малфой заткнулся, когда увидел мое бледное, напряженное лицо, руки, судорожно вцепившиеся в метлу. Решительно снял мантию, забрался на метлу. Ясно, с самого начала хотел посоревноваться, потому и пришел.

– Уизли, зажимаешь его справа, я слева, и круг по стадиону на три метра.

– Понял.

С-спелись, заразы! И когда только успели? Кстати, странно, не ссорятся, не ругаются, хотя и смотрят друг на друга все еще враждебно. Или Малфою от меня что-то надо, раз пришел на поле?

Или хотел поддеть Уизли? Кто его знает!

– Со своими страхами, Поттер, надо бороться, – наставительно произнес Малфой.

Он обнял меня за талию с одной стороны, с другой прижался Рон. И вместе они направили метлы вверх. Нет, не надо. Сердце замирало в груди с каждым моментом, когда земля становилась все дальше и дальше. Медленно, неторопливо, мы кружили по стадиону. Пусть не слишком удобно, пусть не очень красиво, зато надежно.

А эти паразиты вообще одной рукой держатся!

– Прости, Гарри, – Рон виновато заглянул мне в лицо. – Но Малфой прав, нужно бороться со своими страхами. Мало ли как в будущем пригодится.

– Н-невиллу эт-то скажи, на Зельеварении, – в голове ни одной мысли, земля где-то далеко, сердце бьется уже в ушах….

Малфой гаденько захихикал, вот ведь… Хорек! Даже Рон улыбнулся, прикусив губу. Ну, да, главный страх Лонгботтома всем прекрасно известен. Одевается в черные мантии, ведет курс зелий. И я обязательно сведу его с бобренком. Хотя бы в манге!

При мысли о творчестве стало немного легче, и даже удалось закончить круг. А вот с метлы меня снимали в четыре руки, равно как и разжимали скрюченные судорогой пальцы.

– Поттер, Уизли, Малфой! Что здесь происходит?

К нам, сидящим на траве, спешил на всех парах профессор Снейп. Остановился, пристально обозрел открывшуюся картину. Только сейчас я понял, что мальчишки прижимаются ко мне с двух сторон, поддерживая.

– Выпейте, Поттер, – под нос сунули открытый флакончик. – Успокоительное.

Даже если яд, я согласен. Хотя нет, умирать мне пока что нельзя. У меня столько идей для следующих томов!

Зелье разлилось внутри горячей волной, стало так хорошо и легко-легко, что я поплыл. Голову заполнял туман, на губах сама собой возникала блаженная улыбка идиота, и я ничего не мог поделать. Если честно, мне было все равно.

– Сэр, что с ним? – встревоженный голос Малфоя.

Снейп чертыхнулся сквозь зубы, поднял меня заклинанием.

– Повышенная чувствительность к некоторым компонентам зелья, – прорычал он. – Отправлю его в Больничное крыло, а вам советую вернуться в свои гостиные.

– Гарри, ты в порядке? – Рон беспокоится.

– Ага-а, мне хорошо-о-о….

Снейп чертыхнулся еще раз. Северус…. Какое красивое у него имя – Северус. И у Филча красивое – Аргус. И у Макгонагалл…

Профессор тащил меня заклинанием к замку, за ним спешили, наплевав на приказ отправляться в гостиные, Малфой и Уизли. То и дело краем глаза замечал огненные всполохи рыжей шевелюры.

А вообще, отношения у них стали спокойнее. Намного. И они уже не так остро реагировали на третий том. В отличие от девочек. Их восторженные охи, перепуганные визги, когда увидели профессора на фоне Дьявольских силков и пса, музыкой услаждали мой слух.

– Поттер, почему от вас одни неприятности? – простонал между тем Снейп, закатывая глаза. – Первый же год вашего обучения сделал то, что никому не удавалось в течение десяти последних лет – поставил Хогвартс с ног на голову! И я более чем уверен, что вы замешаны.

– В чем?

– Во всем. Какое счастье, что завтра вы уже уезжаете! – с явным облегчением произнес зельевар.

Какое счастье, что вы не знаете о том, что творится у меня в голове! И о планах на ваш счет, профессор!

Я икнул и хихикнул.

Да, каникулы начинаются просто замечательно.

========== 7 ==========

Стараниями профессора Снейпа и усилиями мадам Помфри к отъезду из Хогвартса меня все-таки откачали. Видимо, зельевар не мог допустить и мысли, что я задержусь в школе хотя бы на день дольше. Это было заметно по нервным движениям его рук.

Что и говорить, год выдался напряженным.

А Успокоительное у него хорошее, качественное!

В поезде, в купе напротив меня занял место Рон. Несмотря на то, что всем родственникам и официальным опекунам без исключения отправили уведомления о сокращении времени обучения, чтобы они могли встретить детей на вокзале, половина старшекурсников предпочла попасть домой через камин в кабинетах своих деканов. И поезд значительно освободился.

– Слушай, Гарри…

– М? – странно, неуверенностью в себе рыжик никогда не страдал.

Рон помялся, почесал кончик носа, отчего тот забавно покраснел. Совсем как в начале, когда его терла мать. Как бы хорошо ни контролировал человек свои мимику и жесты, напряжение волнами исходит от него, когда он что-то хочет спросить или сказать, но не решается. А Ласка не умел сдерживаться совершенно, “рыжий” темперамент, что тут сказать. С возрастом все изменится.

– Скажи, ты не мог бы… помочь мне с одеждой? – мальчик выглядел изрядно смущенным. – Ты ходишь с не заправленной рубашкой, не по правилам, но все девчонки считают это стильным, у тебя это не выглядит… ну… понимаешь….

Понимаю, Ласка, понимаю, но ты должен закончить мысль сам, чтобы осознать до конца. Полное осознание приходит частенько после произнесения вслух, когда слова прозвучали.

– Малфой всегда такой прилизанный, чистенький. Конечно, у нас нет столько денег, – он сжал кулаки, отвернулся к окну. Материальный вопрос всегда оставался сложным для многодетных семейств. – Но я не хочу… выглядеть как в той книжке, – тихо закончил он.

И это я тоже понимаю. Хотя бы потому, что ничего не приукрашивал, вплоть до пятен на жилете, дырявых носков у некоторых личностей, очков в роговой оправе и многого, многого другого.

Но не думал, что это окажет такое… буквально магическое действие.

– Дело не в деньгах, а в фасоне, – пришлось отложить блокнот и карандаш. Мне нужна реалистичная история, а пока что идея, что наследник Малфоев заинтересуется Роном таким, какой он есть в данный период времени, бесперспективна. Нет, надо что-то менять, Дракончик должен увидеть Ласку во всей красе. И я ему в этом помогу. – Некоторые рубашки предназначены для того, чтобы их носили навыпуск, в заправленном состоянии они просто не смотрятся. У меня самого не слишком много денег, родственники не дают, так что пришлось выкручиваться. Знаю парочку магазинов, где продают отличные вещи. И недорогие.

Глаза Рона загорелись, на лице крупными буквами было написано искушение. Да, Ласка, соглашайся. Поверь, соответствие “цена-качество” порадует тебя, а возможность сделать ваши отношения с Дракончиком более вероятными – меня.

– Тогда… может, покажешь мне их?

– Да без проблем!

Рон слегка расслабился, видимо, до смерти боялся отказа. И насмешек. Которых не было. Сам помню, каково это – отличаться от окружающих. В Японии меня часто дразнили, поддевали. Дети умеют быть жестокими.

– Только понадобятся магловские деньги. И нужно будет договориться о встрече.

– Я пришлю тебе сову, – закивал Уизли. – А твои родственники не будут возражать?

– М-м-м… не думаю. Для них вообще, чем больше меня нет дома, тем лучше. И чем я занимаюсь, их не интересует. Тетя не слишком любит магов, – передернул плечами.

На дражайших родственников у меня свои планы. Вот если бы они стопроцентно позволили бы мне сделать художественную мастерскую из собственной комнаты….

– Хорошо, тогда договорились! Я достану деньги, только не очень много, – смутился, но я ободряюще улыбнулся, и мальчик снова расслабился. Как же он хочет хоть в чем-то превзойти братьев, отличиться от них, выделиться. Рвется из той пучины, куда затянуло его семью. Талантливый, только ленивый, за всю жизнь убедившийся, что братьев ему не превзойти, что об этом остается только мечтать. Вот он и мечтает, предпочитая не делать лишних телодвижений. Ничего, мы это поправим! Главное, подвижки уже есть. Манга, особенно такая реалистичная, стала отменным примером, зеркалом для окружающих.

Поезд прибыл на вокзал. Родственники с не очень довольными минами встречали меня в магловской части.

– Идем быстрее! – буркнул дядя.

Помахал рукой рыжику. Сел в машину.

– Довезете до угла, дядя? – улыбнулся мужчине.

– Что?! – тот опешил.

Пожал плечами.

– Мы же не горим желанием видеть друг друга этим летом, да и в последующие. Поэтому я останусь у наших, а вы соседям можете сказать, что я в лагере той школы, имени Брутуса.

Логичное и соблазнительное предложение. Искушение написано крупными буквами на мясистом лице дяди Вернона, тетя Петунья замерла, обдумывая сказанное. А вот на лице Дадли отражалось сомнение, борьба противоположностей. С одной стороны, родители и дом будут принадлежать ему все лето, а с другой – любимая груша для битья пропадет. Ну, ничего, приходится иногда чем-то жертвовать.

– И чтобы никаких писем! – рыкнул дядя, останавливая машину через один перекресток, на стоянке возле магазина.

– Идет!

Он даже помог вытащить чемодан, после чего буркнул что-то на прощанье и уехал. Я проводил глазами машину, убедился, что родственнички уехали наверняка, развернулся и направился обратно к вокзалу Кингс-Кросс.

Туалет вокзала мало походил на салон стилиста. Поставил чемодан в угол, чтобы не мешал людям проходить, и подошел к зеркалу. Достал из кармана пузырек с зельем. Мне кажется, скоро все крысы в Хогвартсе будут меня узнавать в лицо. И бояться больше, чем кошек местных учеников.

Гарри Поттер официально должен оставаться у родственников в Литл-Уингинге. То, что я не собирался этого делать, никого не касалось. Но больно уж внешность у меня приметная.