Текст книги "Клан. Разбитые стекла (СИ)"

Автор книги: ShadowCat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 39 страниц)

– Андрей, – теплая ладошка неуверенно коснулась небритой щеки. Вот дурак, опять забыл побриться! – Я… не знаю, как сказать… или подумать…

– Говори, как есть, Золотинка. Или думай. Как хочешь. Только подумай перед тем, как говорить. И прежде, чем подумать – подумай.

– Андрей, я… согласна, – зажмурившись, выдохнула Полина.

– На что ты согласна?

– Стать твоей. Твоей женщиной. Ты же этого хочешь, я знаю.

– А ты?

– Не знаю, – честно ответила девушка. – Но хочу попробовать. Попытаться. Хотя бы узнать, как это бывает… по любви.

Ее тихие слова потрясли не меньше мощного взрыва. В янтарной глубине любимых глаз теплился хрупкий огонек еще неосознаваемого ответного чувства. Уже не пустые, вдребезги разбитые стекла, но еще и не очаг. Робкое пламя свечи в далеком окне. Искорка жизни, снова вспыхнувшая под седым пеплом, капелька надежды в океане доверия. Только бы не потерять, не погасить, не разрушить.

– Лина, если это игра или тебя несет – самое время остановиться. Иначе не остановлюсь уже я. Ты уверена? – мужская ладонь мягко, неторопливо проникла под футболку и легла на грудь. Полина задержала дыхание и смущенно прикрыла глаза, но не вздрогнула, не оттолкнула.

– Да.

Как шаг в бездну. Или в омут с головой.

– Тогда разденься для меня. Сама.

Он еще пытался сохранить остатки здравомыслия и оставить ей возможность отступить. Дал выбор. Только девчонка осмелела и не собиралась отступать. Полина неловко, но решительно стянула футболку и легкие спортивные брюки, мгновением позже оказавшиеся в траве. Руки девушки немного дрожали от волнения, застежка бюстгальтера не поддавалась.

– Дальше я сам, – Андрей одним движением расстегнул и сбросил с желанного тела непокорную вещицу. Его ладони бережно легли на хрупкие плечи, скользнули вниз, накрывая упругие округлости груди, с дерзко торчащими сосками, опустились ниже, оглаживая животик. Кончики пальцев едва касались ее кожи, успокаивая девушку неторопливыми нежными движениями. Полина вздрогнула, когда мужская рука проникла под трусики.

– Еще не поздно остановиться, – напомнил Андрей, нежно поглаживая складочки. – Я не хочу, чтобы что-то показалось тебе страшным или противным.

– С тобой мне не страшно. Я не стеклянная, Андрей.

Полина неловко расстегнула пуговицы на его рубашке. От остальной одежды маг избавился сам. Вспыхнув, девушка рассматривала его из-под ресниц. Впервые в жизни она так откровенно рассматривала обнаженного мужчину при свете дня. И это ее не пугало, не отталкивало, а даже нравилось. Сильное, статное тело, привычное к сверхнагрузкам, уже не пугало своей мощью, а скорее притягивало, как магнит. Зрачки снова вытянулись в вертикаль. Теперь она понимала, что это значит. Потемневшие от желания глаза смотрели на нее с таким теплом, что в них хотелось утонуть. Серебро и сталь, холодный металл и самый теплый плед. Жестокий хищник, согревавший ее самыми темными ночами.

Он больше не скрывал своих желаний. Да и скрыть их было бы сложнее, чем остановить цунами. Она читала их в его взгляде, в каждом прикосновении, ощущала каждой клеточкой кожи. Андрей не спешил, словно у них впереди вечность. Неприкрыто смаковал этот долгожданный момент, как самый лучший, самый выдержанный коньяк. Кожа к коже, глаза в глаза, душа к душе. Он топил ее неловкость и страх, как снег, превращая в ручейки тепла, волнами расходящиеся по телу и вспыхивающие жаром внизу живота. Поцелуи таяли на губах, оставляя привкус терпкой мятной горечи и смолистого счастья, разделенного на двоих. Нежные, требовательные, властные, трепетные, откровенные, сводящие с ума. Каждый поцелуй – огонь и сталь, полет и свободное падение. Как танец, как печать и обещание, говорящие лучше любых слов. Маг давно сплел эти сети для маленькой золотистой бабочки. Самые нежные, самые прочные сети. Огонь его страсти не обжигал, но согревал и очищал. Стирал все преграды, дарил небо, в котором не страшно расправить крылья. От силы и новизны ощущений у Полины кружилась голова, сбивалось дыхание и дрожали колени.

Не разрывая поцелуя, Андрей опустил свою женщину на ложе из ветра, душистых трав и полевых цветов. Полина доверчиво откинулась назад, позволяя снять с себя трусики. Впервые она так безоглядно, откровенно обнажилась перед мужчиной. И это было естественно, как дышать. Просто и легко. Легко чувствовать себя желанной и свободной, легко распахнуть крылья, когда рядом тот, кто даст им воздух. Дикие травы приняли двоих в свои объятия, заплетая зеленый шатер. Над ними раскинулся купол бескрайнего бирюзового неба с золотой полосой солнца, ныряющего за горизонт. Прохладная трава под спиной Полины мягко спружинила, на мгновение возвращая в реальность. Девушка вспыхнула от смущения.

– Тебе нечего стыдиться. Нет ничего более естественного, чем обнаженное тело. И ничего прекраснее, если оно любимое, желанное, родное, – мысленно шепнул мужчина, обнимая так, что хотелось раствориться в его ладонях и остаться в них навсегда.

«Я самая обычная. У него были женщины намного лучше, да и просто красивее», – всколыхнулись привычные сомнения. В памяти так не вовремя всплыло лицо улыбчивой девушки с фотографии.

– Рядом со мной – ты, а не кто-то другой, Золотинка. Ты – моя женщина, а у любимой женщины не бывает соперниц, – так же мысленно ответил Андрей, прокладывая цепочку дразнящих, будоражащих поцелуев по ее груди и животу. – Ты видишь часть, фрагмент, я – целое. Ты прекрасна, как эти цветы, как это мирное небо. Подари мне немного мира и счастья. Будь моей, Лина. Просто будь.

Полина замерла и прикрыла глаза, отдаваясь его рукам, губам, желаниям. Если поначалу еще мучил стыд, то теперь ей хотелось, чтобы ласки продолжались. До самых головокружительных вершин и дотла. Он наслаждался ее телом и пил ее наслаждение, как самое изысканное вино. Неспешно, чувственно, интимно. Под его прикосновениями на коже девушки робко, едва заметно проступала золотистая вязь-ахимса.

Бережно, едва касаясь кожи, Андрей скользнул губами по золотистой веточке орхидеи на хрупком плече, доверчиво распустившей бутон навстречу его дыханию. Полина вздрогнула и широко распахнула глаза, не сумев сдержать стон. В янтарной глубине заиграли искорки наслаждения. Интуитивно маг обнаружил еще одно чувствительное местечко, способное подарить ей блаженство. Тонкие золотистые линии больше не таились, а сами тянулись к нему, вспыхивая теплым светом, подобно маленькому солнцу. Его Солнышко, маленькая бабочка, чудесная птица-феникс, словно пришедшая из горнего мира и сказочных снов. Нежный ангел с самыми прекрасными крыльями. Он желал ее глубоко и абсолютно. Телом, духом, каждой клеткой, всем существом. Лишь память ее боли и страха держала тонкую нить его контроля, не позволяя сорваться в бездну безумных, хищных, порочных желаний. Но глупенькая бабочка упрямо проверяла ее на прочность, продолжая играть с огнем, дразня внутреннего демона, и без того готового слететь с катушек. Руки девушки все увереннее, все смелее изучали его тело, путались тонкими пальцами в волосах, непроизвольно сжимали плечи, гладили широкую грудь и литые мышцы живота. Пальчики девушки осторожно скользнули по дорожке жестких волос, уходящей от пупка вниз. Она заново знакомилась с мужским телом, изучала его, попутно пытаясь доставить удовольствие. Неумело, но искренне, сводя с ума каждым прикосновением и робким поцелуем. Член давно стоял, как каменный, рвался в бой и болезненно ныл от едва сдерживаемого желания.

Совсем осмелев, Полина коснулась гладкой головки, влажно поблескивающей от смазки. С интересом провела кончиками пальцев по переплетениям налитых вен. Андрей зажмурился, что-то сдавленно прорычав.

– Прости, я сделала тебе больно? – Полина словно проснулась, вспыхнула и попыталась отдернуть руку.

– Наоборот, приятно. Очень приятно, – Андрей мягко удержал руку девушки.

Полина неуверенно сжала твердую плоть, провела ладонью от головки до основания, посылая по телу мага волну жара. Возникла безумная мысль коснуться его губами, чтобы снова ощутить отголоски его наслаждения. Тело Андрея не вызывало привычного отвращения, а его запах казался таким родным, что в него хотелось укутаться, укрыться им, как одеялом. В конце концов, никто ее ни к чему не принуждает, она сама этого хочет. И ничего не теряет. Нечего терять. Полина мягко опустилась и коснулась губами гладкой плоти, подрагивающей от возбуждения. Осторожно провела языком вдоль пульсирующих вен, от основания к головке, слизнула вязкую прозрачную каплю, словно пробуя его на вкус. Из груди мага вырвался странный звук, нечто среднее между рыком и хриплым стоном. Пальцы запутались в ее волосах – просто лаская в ответ. Касаться этого мужчины так интимно оказалось неожиданно приятно и возбуждающе. Внизу живота разлилась приятная тяжесть и тепло, словно там поселилось маленькое солнце. Полина облизнула пересохшие губы. Андрей напряженно, но довольно щурился, окутывая ее гипнотизирующим темным взглядом. Наслаждался каждым мгновением. И это заводило. Новое, незнакомое, немного пугающее, но такое притягательное ощущение женской власти. Она могла подарить ему наслаждение и сама получить не меньше. От простого осознания, что ему хорошо. Только его размеры пугали, вызывая не самые приятные мысли.

– Может, лучше я так, губами? Он… слишком большой, ты меня порвешь, – голос девушки прозвучал хрипло и растерянно, выдавая вновь всколыхнувшийся страх.

– Нет, Солнышко. Тебе сейчас просто так кажется, – иерарх успокаивающе мягко провел кончиками пальцев по горящей щеке и дрожащим губам. Читать девчонке лекции по анатомии и физиологии не было ни времени, ни желания. Как и убеждать, что ее страхи не имеют ничего общего с реальностью. Лучше он докажет это делом. Андрей склонился над девушкой, нежно целуя горячие податливые губы. Знакомый поток нежности окутал ее плотным коконом, растворяя опасения и тревожные мысли. А поле накрыл густой молочный туман, скрывший двоих от всего мира пушистым облачным одеялом.

Кожа Полины горела от ласк и поцелуев, сводящих с ума безграничной нежностью. Глубинной, подкожной, тотальной. Потоки его Силы разбегались по венам жидким пламенем и россыпью серебристых искр, окутывали тончайшей паутиной, ставшей самыми прочными сетями. Каждое прикосновение распускалось огненным дивоцветом и тающими искрами, отзываясь пульсирующей тяжестью внизу живота. Девушка сбивчиво и часто дышала, то дрожа, то замирая на растущих волнах удовольствия. Ее зрачки расширились во всю радужку, а тело мелко подрагивало, и это заводило мага еще сильнее. Теплые ладошки беззастенчиво скользили по его спине и плечам, лишая остатков контроля. Манящие округлости груди взволнованно вздымались и льнули к его рукам, моля о ласке. Андрей поймал и сжал губами упругую розовую вишенку соска, ритмично лаская пальцами клитор. Полина выгнулась, шире раздвинула ноги и глухо застонала, непроизвольно впиваясь ноготками в мужскую спину. Дыхание сбилось, словно она забыла, как дышать. Под пальцами Андрея стало влажно и очень горячо.

– Умница, моя смелая девочка… Отзывчивая, нежная, чуткая, – иерарх ласкающими, дразнящими движениями размазал влагу по набухшим складочкам и скользнул пальцами внутрь, в жаркое пульсирующее лоно. Полина всхлипнула, инстинктивно подаваясь навстречу. Плавные, неторопливые, умелые движения дразнили и будоражили, пробуждая самые затаенные, дикие, первобытные желания. Его пальцы чутко ловили ритм ее наслаждения, все ближе подводя к пределу. Перед глазами плясали цветные пятна, а тело плавилось податливым мягким воском, купаясь в ласках и шепоте ветра, омывалось хрустальными росами и ярким светом иного солнца. Разум утонул, потерялся в океане ощущений, затопившем ее с головой. Шок узнавания, ощущение связи, протянувшейся сквозь пространство и время, сплетение взглядов, говорящих бесконечно больше любых слов. Обнаженные тела, обнаженные чувства, обнаженные души в огненном танце страсти – святой и грешной, нежной и жестокой, бескрайней и многоликой, как сама вселенная. Сладкая бездна, нежное безумие, огонь без боли.

– Андрей, пожалуйста, – простонала Полина, не выдержав сладостной муки. – Не могу…

– Привыкай, Золотиночка. Это еще не вершина, мы только начали восхождение, – тихо, интимно засмеялся мужчина, лаская дыханием шею и ушко. Бесстыдные пальцы и не думали останавливаться.

Полина выгнулась дугой, отдалась его ласкам, утонув в них, как в нежном омуте. Тело девушки сводило сладкой судорогой, свернувшейся внизу живота тугой пружиной. Она прерывисто дышала, забыв все, кроме его имени. Каждое прикосновение его пальцев будоражило такие струны внутри, о которых Полина и не подозревала. Ее бедра сами раскрывались навстречу ласке. Так крылья бабочки раскрываются навстречу солнцу. Полина таяла в его руках, ловя губами воздух. Ее запах завораживал и пьянил, снося ко всем демонам плотины его контроля. Тонкие пальцы судорожно сжимали траву.

Андрей покрывал поцелуями каждый миллиметр нежной кожи своей девочки, выписывая на ней языком огненные узоры и метки, оставляя влажные следы. Грудь, живот, бедра… Свет нежности сплетался с бездонной тьмой страсти, пытаясь смыть, стереть с ее тела, души, памяти, ткани самой реальности любую память о тех, других прикосновениях. О грубых, жестоких руках, посмевших причинить ей боль. Моя. Просто еще не поняла.

Его губы скользнули по животику вниз, нежно коснулись шелковистых лепестков, скрывающих ее женские тайны. Полина испуганно замерла, судорожно сжав ноги. Пытаясь спрятаться, закрыться, отгородиться.

– Андрей, не надо, пожалуйста! – в голосе девушки слышался неприкрытый страх, смешанный с отвращением.

– Тс-с-с, я не глухой и не дурной. И не хотел напугать, – маг проложил неторопливую, успокаивающую дорожку поцелуев по напряженному животу и бедрам, слегка сжал упругую попку. – Это просто ласка. Из тех, что мы дарим только любимым. Ты же меня везде разглядывала, трогала и ласкала язычком. Почему я не могу сделать то же самое?

Полину замутило, лицо побледнело

– Это не ты, это я… грязная, – тихо ответила девушка, прикрыв глаза. Но он успел заметить блеснувшие на ресницах слезы. Уловил отголосок удушливого отвращения. Только отвращение Полины было направлено не на него, а на себя. На собственное тело, которое считала оскверненным, мерзким и ненавидела настолько, что мечтала его убить. И просто не могла принять такие откровенные ласки. Словно опасалась бросить тень на того, кто соткан из Пламени и Тьмы. Чем-то запачкать того, чьи руки по локоть в крови, мимо кого не раз прошла Костлявая. Но и та отшатнулась, обошла стороной, пронесла свою косу мимо линии его жизни. Лишь мимоходом потрепала по голове, как бестолкового пацана, посеребрив виски.

Он видел в своей Золотинке внутренний свет, искренность и чистоту, а она в себе видела только скверну, грязь и уродство. Ощущала себя недостойной уважения, любви, нежности, будущего и даже права на жизнь. Как он мог позволить, чтобы его женщина чувствовала такое в момент близости?

– Глупенькая моя девочка, – Андрей крепко прижал Полину к себе и приподнял ее лицо за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. – По-твоему, я похож на того, кто будет делать то, что ему противно? Я хочу тебя ласкать, трогать, целовать, засыпать и просыпаться рядом с тобой, любоваться твоей улыбкой, искать твои черты в наших детях. Ради тебя, ради этого я найду выход. Все Дерево Миров переверну, если понадобится, но найду. Моя Искорка, самая чистая, самая желанная. Ты бы знала, как я тебя хочу…

– Так возьми, – Полина всем телом приникла к Андрею, дрожа и целуя его. Страстно, яростно, отчаянно, словно пытаясь забыться. Как в последний раз.

Остатки самоконтроля Андрея полетели в Бездну. Уже не сдерживаясь, он опрокинул девушку на спину и раздвинул сведенные коленки, заставляя ее раскрыться. Напряженный член толкнулся в узкое лоно и вошел, заполняя ее собой – сильно, мощно, глубоко, но бережно. Полина ощутила легкую, почти неуловимую боль с привкусом удовольствия, и напряженно замерла, широко распахнув глаза и вцепившись в мужские плечи.

– Расслабься, и боль уйдет, совсем. Останется только удовольствие, – растаяла в сознании чужая мысль.

Андрей накрыл поцелуем чуть приоткрытые дрожащие губы и потянул бедра Полины на себя, прижимаясь ближе и погружаясь еще глубже в тесную влажную глубину желанного тела. Он двигался плавно и осторожно, каждым движением лаская ее изнутри, ловил ее рваное, сбивающееся дыхание, наслаждаясь ее немного растерянным, робким откликом. Ее плоть жарко пульсировала, плотно сжимала его член, словно не желая отпускать.

В мыслях девушки отпечаталось растерянное удивление: оказывается, это бывает не больно, не страшно, совсем не противно и даже… приятно. Сладко. Волшебно… Она зажмурилась от непривычного удовольствия и еще сильнее развела ноги, открываясь полностью.

– Не закрывай глаза, Лина, – шепнул маг, ненадолго оторвавшись от ее припухших губ. – Не прячь от меня свои чувства. Ты сейчас такая красивая, бабочка. Я хочу запомнить тебя такой. Моей. Сейчас, здесь и со мной – твой настоящий первый раз. Ты будешь помнить, как значимый, только этот опыт.

Андрей почти полностью вышел из нее и снова вошел до конца, не отпуская ее взгляда. Сердечко девушки бешено колотилось в ребра, в такт его собственному сердцу. Одно сердце, одно дыхание на двоих. Полина с тихим стоном выгнулась под ним, еще крепче обхватывая ногами его бедра. Нежная, доверчивая, открытая. Такая ранимая и такая смелая. Глубоко, абсолютно и полностью его. Как в самом прекрасном сне.

Дыхание Андрея сбивалось все сильнее, ритмичные движения становились быстрее и резче. Искры удовольствия волнами расходились по телу Полины, вырывая из груди сдавленные хриплые стоны. Низ живота свело сладким спазмом, выбившим из легких остатки воздуха. Казалось, по венам бежит лава и жидкое пламя, скручиваясь в животе в спирали и кольца. Не осталось ни прошлого, ни будущего, ни памяти, ни боли. Лишь ласковые руки на ее теле, вкус его губ, движение в одном ритме и наслаждение, затопившее каждую клетку тела. Ее стеночки ритмично, сильно, сладко сжали его член, даря неописуемую вспышку удовольствия. Блаженство. Катарсис.

Белоснежная сверкающая вершина, пик наслаждения и бескрайней свободы. Хрустальная синь морозного неба под крыльями двух сильных, гордых птиц, разделивших полет длиною в жизни. Моя.

Каждый поцелуй, каждое прикосновение – как антидот и очищающее пламя, солнечный луч и бездонный океан. Моя.

Каждый взгляд – как обещание. Каждый вдох – как последний. Моя.

Каждый вдох, выдох, удар сердца – ради тебя. Моя.

Это слово билось в висках, высекалось на сердце шрамами, самыми острыми осколками. Моя. Мой. Вместе.

Несколько более резких, быстрых движений, особенно сладких и глубоких. Полное погружение и взрыв. Моя.

Полина дрожала в его руках, прижавшись щекой к его плечу и жадно хватая губами прохладный воздух. По обнаженным телам стекали капельки пота, смешиваясь с росой и слезами тумана. Они молчали – слова были лишними. Душам не требуются слова. Внизу живота еще горело и пульсировало, наполняя все тело затухающими волнами тепла и сладкой истомы. Между ног было влажно и липко. Вокруг все пропиталось пряным ароматом секса и их разгоряченных тел. Андрей… Она сама насквозь, бесповоротно пропахла им. Каждая клетка кожи хранила память о его прикосновениях, следы их нечаянной близости. Но Полина никогда еще не ощущала себя такой чистой. Словно сегодня, здесь она родилась заново.

Или получила шанс. Проиграв, сдавшись, каким-то неведомым образом победила.

Этого было демонски больше, чем достаточно.

Глава 25. ТАЕЖНЫЕ ЦВЕТЫ

… Альвирон, центральный куб

Сумерки в Альвироне сгущались слишком быстро. Густые и плотные, как вата, они укрыли мир сказочным куполом, разлинованным в градиент сиреневых, лиловых и лавандовых оттенков. Полоса солнца давно превратилась в нить и теперь медленно темнела, уходя в бордо и темный янтарь. Сад тихо шептался с ветром, доносящим аромат фиалок и стрекот цикад, изредка перебиваемый гудением пролетающего аэромобиля. Андрей и Полина молча стояли под куполом чужого неба, не в силах разорвать сплавленные взгляды и переплетенные пальцы. Эротика рук, отголоски не угаснувшего, но затаившегося пламени.

– Андрей, в прошлый раз ты сказал мне… «я тебя никогда». А потом связь оборвалась, – вспомнила Полина. – Что ты имел в виду? Что не обидишь, не оставишь, не причинишь боли? Или что-то свое?

– Лина, я не могу обещать, что не обижу и не причиню боли. Это было бы ложью, а я не могу лгать. Тем более, тебе, – ответил иерарх. Темная глубина его глаз осталась Полине непонятной.

– Не понимаю, – тихо вздохнула девушка, замерев на его груди.

– Не все в жизни зависит от меня, Солнышко. Слишком много обстоятельств, факторов и вероятностей, чтобы бросаться такими обещаниями. Обиды и непонимание бывают у всех. Порой они раздуваются из пустяков или наносятся случайно. Нет ничего идеального. И вечного ничего нет, – Андрей улыбнулся, слегка коснувшись губами растрепанной макушки.

– А боль?

– Боль бывает разная. Порой приходится причинять ее намеренно.

Поймав недоумевающий взгляд, маг пояснил:

– Врач делает больно, чтобы спасти. Тренер – чтобы научить и сделать сильнее. Все лекарства, как правило, горькие. Без боли и крови не обходятся ни одни роды. Но следом наступает счастье. Я не буду врать, что все и всегда будет хорошо, идеально и легко. Не будет. Так не бывает, Солнышко. Но я сделаю все, чтобы сберечь и защитить тебя, чтобы боли и страданий в твоей жизни было как можно меньше. И буду рядом. В счастье и горе, силе и слабости, в любых мирах, временах и пространствах, сколько отпущено мне Изначальными. И за Гранью, если так случится, что я уйду раньше тебя.

– Право сильных? – с легким смущением улыбнулась девушка.

– Это высшее право сильных – уходя, остаться. Я тебя никогда не оставлю. Именно это я сказал тогда.

– Разве у нас может быть будущее? – тихо спросила Полина, непроизвольно сжимая его ладонь. Вместо привычного смирения и ожидания смерти в голосе проскользнула робкая, неосознаваемая надежда.

Андрей смотрел в самые любимые глаза и молчал. Как найти нужные слова, которые лягут на сердце целительным бальзамом, прорастут верой и надеждой, но при этом избежать лжи и дешевых розовых очков? Эти очки всегда разбиваются, и разбиваются стеклами внутрь. Его маленькая бабочка не заслужила такого. И поверит ли она словам? Девочка с седыми прядями, которую он едва успел вырвать из цепких лап смерти. Его девочка с совершенным, полностью воссозданным телом, но искалеченной душой и судьбой. Если кость срастается неправильно, ее приходится ломать. А потом собирать из кусочков и сращивать заново. Срастить сломленный внутренний стержень – намного сложнее, чем кость. Разрушить чужую жизнь, растоптать чей-то маленький мир, сломать, изуродовать способен любой идиот. Ломать – не строить, много ума не надо. А чтобы вернуть сломленное, морально уничтоженное существо к полноценной жизни, порой той самой жизни не хватит. Чтобы выносить, родить, воспитать ребенка, требуются годы, огромная бездна сил, терпения и любви. А чтобы убить – лишь мгновения, пока летит пуля. Как донести, что у них с Полиной есть будущее, пока они живы, пока бьются сердца и ветвятся вероятности? Что даже самый маленький шанс может обернуться «хрустальной веткой», новыми возможностями, и стоит того, чтобы за него бороться? Серебристо-стальные глаза потемнели почти до черничного цвета. Полина тонула в них, как в бескрайнем космосе, неумело ища ответы. Маг крепче сжал маленькую теплую ладошку.

– Лина, я хочу тебе кое-что показать. Только не бойся, ладно?

Глаза мужчины превратились в бездонные черные провалы. Полина вздрогнула, когда он вычертил несколько антрацитово-огненных символов, разорвавших сгустившиеся сумерки. Вокруг медленно проступало знакомое помещение с зеркальными стенами и ярким светом, струящимся ниоткуда. Девушка зажмурилась и прикрыла глаза ладонью. Андрей коснулся указательным пальцем зеркальной стены, уходящей в бесконечность и тающей там, где свет. Зеркала не отражали ничего, кроме самих себя, отчего зеркальный коридор казался пугающим.

– Это же… Зеркало Мира, – растерялась Полина, распахнув глаза.

– Amalgama perspicuae veritatis attollere, – тихо проговорил маг, коснувшись раскрытой ладонью гладкой поверхности. Девушка удивленно наблюдала, как от его руки расходятся круги. В зеркальной глубине с огромной скоростью побежали строгие объемные колонки каких-то символов, от которых рябило в глазах и начала кружиться голова. Но символы вскоре растаяли, сменившись яркой россыпью огоньков. Картинка приблизилась, и Полина поняла, что это какой-то большой город. Ночь, многоэтажные дома, широкие дороги, какие-то огромные щиты с надписями на самом обычном русском языке. По улицам ездили странные автомобили, отдаленно напомнившие дальнолет, но в целом вполне земные. Одно из высотных зданий приблизилось, и Полина поняла, что это какая-то контора. За окном от пола до потолка девушка увидела просторный кабинет со странной мебелью и дикого вида квадратными лампами на потолке. За широким столом, обложенным бумагами, сидел темноволосый мужчина, напряженно всматриваясь в плоский экран какого-то устройства. Устройство напоминало телевизор на ножке с кнопками. Лицо мужчины было серьезным и сосредоточенным, в серебристо-стальных глазах играли знакомые искорки.

– Что это, Андрей? – удивленно обернулась Полина. – И кто этот тип?

– Окно в будущее. Одна из линий реальности, с вероятностью реализации порядка 70 %. А этот тип, Солнышко – наш сын.

– Сын? – Полина потрясенно коснулась рукой Амальгамы, словно пытаясь дотронуться до инореальности в ее глубинах. Но рука лишь провалилась в пустоту.

– Этой ветки еще нет, – Андрей мягко обнял девушку за плечи. – Она существует только в общем инфополе Дерева Миров, в виде тех цифр и символов, от которых у тебя голова кружилась. Примерно, как проект здания, которое еще не построено, или план военной операции, которая еще не проведена. Но это может стать нашей реальностью. Амальгама дает 70 % успеха, а это немало.

– А как его зовут? – прошептала Полина, всматриваясь в незнакомые и такие знакомые черты.

– А это тебе решать, – сдержанно улыбнулся иерарх, обнимая ее со спины. – В нашем роду за имянаречение отвечает мать. Достаточно того, что у него будет мое отчество, фамилия и дар.

– Андрей, а почему ты выбрал… именно этот момент?

– Его выбирал не я, а Амальгама, – ответил маг. – Скорей всего, потому что ближайшие вероятности нестабильны и недоступны из-за растущей… пространственно-временной аномалии.

Полина с легким испугом рассматривала темное пятно, кляксой расползающееся в зеркальной глубине. Больше всего оно напоминало то ли медузу, то ли объемную бахромчатую вилку.

– Не бойся ее, Солнышко. Это просто картинка, как в телевизоре. Отражение. Амальгама – прежде всего, Зеркало, – Андрей успокаивающе обнимал девушку, и в его объятиях любой страх таял, становился безобидным и смешным.

– Я не хочу… эту кляксу, покажи мне сына! – прошептала Полина, обращаясь к Зеркалу. На руке, умоляюще коснувшейся изображения, тонкой нитью вспыхнула золотистая вязь.

Изображение дрогнуло, сменившись образом сероглазого брюнета. Только теперь он летел на огромном черном драконе, рассекающем облака исполинскими крыльями. В объятиях мужчины, замерла молоденькая блондинка с изумрудно-зелеными глазами, полными восторга. Сын обнимал девушку со спины, как Андрей – саму Полину. И выглядел таким счастливым, что ныло в груди и почему-то хотелось плакать. Вдалеке медленно таял фиолетовый берег, сверкающий до рези в глазах отраженным светом.

– Необитаемый уровень без названия, имеет только координаты. Отец кратко называет его XFN, – одними глазами улыбнулся Ивашин.

– А дракон? Он там живет?

– Морвейн? Нет, но может прилететь, если позовешь. Закончим с делами – могу познакомить, наш род дружен с ними многие поколения. Границы миров для них – как для людей границы государств, они без проблем перемещаются между мирами.

Сын и девочка-блондинка, смеясь, раскинули руки навстречу ветру. Полина заметила, что на запястьях обоих переливалась черно-белая Печать, словно сотканная переплетением Тьмы и Света.

– Они что, заявили права друг на друга? – человечка-феникс удивленно обернулась к магу.

– Печати идентичны, – присмотрелся Андрей. – Значит, они заключили договор.

Картинка исказилась и растаяла, сменившись панорамой знакомой резиденции. Только сад разросся и обзавелся чем-то вроде японского пруда, с лотосами и золотыми рыбками. Постаревшие кряжистые яблони буйно цвели, утопая в бело-розовой дымке. Знакомая, но повзрослевшая блондинка возилась с малышом, удивительно похожим на брюнета.

– Наш внук, наследник родовой магии, – тихо шепнул Андрей, щекоча дыханием вспыхнувшее ушко.

В кустах возились мантикоры, беззлобно рыча и треща ветками. Изредка из кустов показывалась то клыкастая морда, то толстый скорпионий хвост, почему-то обросший небольшими шипами. Малыш, вырвавшись из рук матери, схватил кого-то из монстров за хвост и звонко рассмеялся.

– Отпусти Дэма, ему же больно! – укоризненно проворчала блондинка, оттаскивая ребенка от кустов. – О Боги, неужели и я была такой неугомонной и безбашенной…

– Кира, Андрюшка! Вот и мы, – из серебристой дымки портала шагнул сын. Следом вывалилась запыхавшаяся молодая женщина в строгом деловом костюме. Красивая, даже изысканная, с гладкими темными волосами до плеч и глазами цвета солнечного янтаря, она удивительно напоминала саму Полину. Только в плавных, хищных движениях было что-то от пантеры.

– Рита! – радостно взвизгнула блондинка, обернувшись к порталу. Изумрудно-зеленые глаза загорелись радостью. А зрачки резко вытянулись в вертикаль.

– Маргарита Ивашина-Соколовская. Можно не любить, на это есть я. Но жаловать – обязательно, – знакомо прищурился мужчина в отражении.

– Это…, – Полина осеклась. По щекам побежали соленые капли, превращаясь в ручейки.

– Да, Золотинка. Это наша дочь.

Полина всматривалась в зеркальную глубину. Из-под стрел ресниц ее глаза блестели застывшими каплями мокрого янтаря. Рука без тени страха гладила Амальгаму и мелко дрожала. Девушка не пыталась сдержать слезы. Она их просто не замечала.

– Это будущее, это счастье может быть нашим. Это наши дети. Не убивай их, родная.

Перед заплаканной девушкой продолжали разворачиваться такие реальные картины чужих жизней, которых еще нет. А может, никогда не будет. Оказалось, ее жизнь тесно связана с другими, о которых она может даже не знать. Сплетена с ними в неразрывную цепь, из которой не выбросить звена. Не просто так бабушка считала самоубийство смертным грехом: убивая себя, Полина уничтожит десятки и сотни тех, других, которые ни в чем не виноваты. Кто мог жить, радоваться, ошибаться и любить. Кто мог называть ее мамой. Одно ее слово, один выстрел – и символы в Зеркале Мира необратимо изменятся. Не станет сероглазого брюнета, так похожего на Андрея. Никогда не родится брюнетка с мамиными глазами и кошачьей грацией Марьяны. Вместо них в Зеркале Мира будут только бесконечные пустые нули и бездонная мгла. Никогда девочка с зелеными глазами не встретит ее сына, а тот молодой мужчина, похожий на адвоката – ее дочь. Малыша с чертами ее сына тоже не будет, никогда. И этого уже никто не исправит. Призраки несбывшегося, будущего, расстрелянного в упор. Считая себя испорченной, лишней, ненужной деталью мира, от смерти которой не изменится ничего, она не понимала этого. И это позднее понимание причиняло невыносимую боль, смешанную с щемящей нежностью к тем жизням, что вырастают из ее. Сейчас иерарх сознательно и целенаправленно причинил ей боль. Ломал все привычное, устоявшееся, все, что казалось важным и вроде бы срослось. Только срослось неправильно, оставляя ее душевным инвалидом. Слепцом, видящим лишь серый и черный цвет. Теперь настало время встать из инвалидной коляски и сделать шаг, преодолев боль и страх. Снять шоры, очки, цепи и якоря, чтобы увидеть жизнь во всех красках. Свет в зеркальной глубине казался нестерпимым, краски – слишком яркими, призраки – слишком живыми. Вероятности перед глазами расплывались и смазывались, напоминая тающие морозные узоры на оконных стеклах.