Текст книги "Я тебя научу (СИ)"

Автор книги: serpensortia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

– У нас не было времени становиться друзьями, Рицка, – продолжаешь через силу. – Я мог защитить тебя от противников, только объединив свою силу с твоей. Это означало лишить тебя возможности быть… таким, как полагается по возрасту, но выхода не было. Поэтому я поступил так, как требовала ситуация. Ты помнишь, как среагировал на мой поцелуй?}

}Я вспыхиваю: еще бы. Смутился до полусмерти, распсиховался и хотел сбежать. Ты поймал меня, сразу отпустил, и я под твоим взглядом не смог отдернуть руку. А потом ты поцеловал ее… У меня внутри такое творилось, словами не высказать. Даже испугаться сил не осталось.

Я поднимаю голову: ты смотришь на меня, наверное, читая по лицу все мысли, и в углах рта у тебя улыбка. Ты тоже помнишь, да? Как я тебя извращенцем обозвал, а потом, когда явились Ай и Мидори…}

}Я киваю, весь красный от смущения.}

}– Им я создал между нами связь, Рицка. Получил возможность стать твоим Бойцом сразу, пропуская период подготовки. Я хотел, чтобы ты привык к моему присутствию, чтобы научился доверять, но... – Твои стиснутые ладони белеют от напряжения, ты отворачиваешься, и я придвигаюсь еще ближе. Мы уже соприкасаемся коленями. – Я знал, что выбираю тебя, но у тебя выбора не было. Поэтому я говорил, что если ты захочешь однажды сменить…

Я обхватываю ладонями твои запястья:

– Повернись.

Ты оборачиваешься, вскидывая голову – мне незнаком этот жест. В нем решимость и… что-то обреченное:

– Да, Рицка.

– Думаешь, ты лишил меня детства? – мои губы вздрагивают. – Сэймэй тебе не рассказывал, как меня два года врачи исследуют?

Твои глаза чуть расширяются и делаются очень внимательными:

– Нет.

– Здорово! – я хмыкаю. – Похоже, не только я о тебе ничего не знаю! Ладно… Я тебе покажу свою карточку. Только не вздумай меня жалеть – я…

– Понимаю, – коротко отвечаешь ты, высвобождая руки, и обнимаешь ладонями мои стиснувшиеся кулаки.

– Так вот, никакого детства ты меня не лишал! – заканчиваю я. – Если ты себя винишь, что пришлось поцеловать меня…

Ты отводишь взгляд. Я скриплю зубами:

– … то я не жалею. Понятно?

– Рицка, ты не можешь быть уверен сейчас, – ты прикусываешь губу. – Если бы я не создал связь искусственно, возможно…

– Соби, – с угрозой прерываю я, – ты намекаешь, что я бы сейчас тут не сидел, да?

Ого. Кажется, в точку.

– Ну и дурак, – констатирую я, поднимая глаза к потолку. Призвать бы небо в свидетели твоей глупости.

– Ты должен понять, Рицка, – упрямо повторяешь ты, не споря с моей оценкой. – Ты видишь случившееся уже постфактум и не можешь знать, как могло быть в другой ситуации.

– Да какая разница? – искренне удивляюсь я. – Вышло так, как вышло, разве нет? Лучше расскажи до конца. Ты ведь не закончил?

– Почти.

– Ну так досказывай.

– В одном нам повезло. В одном, но очень важном: с самого начала мы не были совсем незнакомы. Понимаешь, что я хочу сказать?

– Сэймэй? – предполагаю я.

– Сэймэй, – эхом откликаешься ты. – То, что я был его Бойцом, позволило тебе довериться мне, впервые увидев. А мне дало представить, что я не в режиме авто, а в обычном боевом.

– Погоди, – я тру пальцами виски, – то есть мы с Сэймэем похожи? Ты это как-то чувствуешь?

Ты киваешь:

– Конечно. Несмотря на множество отличий… сходства больше. Только ты не был готов.

– Ничего, пережили… – Я никак не могу поймать ускользающую мысль. Наконец удается: – А почему тогда ты не брал меня с собой?! Сам говоришь, что у меня есть потенциал, и я похож на Сэймэя! Разве я не могу научиться это использовать?

– Я хотел оградить тебя, – твои плечи горбятся. – Чтобы не делать мишенью – а тебе предстояло ею стать, потому что никто не верил, что можно создать пару второй раз. И бить предпочитали по тебе.

– А у нас получилось... создать?

– Как ни досадно сэнсею, да. – Ты вдруг улыбаешься. Чему?! – Теперь он хотел бы взглянуть на тебя уже и поэтому. Ты очень интересная персона для обучения и изучения, Рицка.

– Обойдется, – буркаю я, занавешиваясь челкой. – Мне не нравится, как он приглашает. Подсылая к нам всяких…

– Согласен, – ты уже собираешься встать, когда я вспоминаю главный вопрос, который хотел задать с самого начала:

– Соби, погоди, – я вижу, что ты устал от рассказа. Или сказал больше, чем собирался. Больше, чем позволено… – Можно, я спрошу одно, последнее?

Ты остаешься на месте:

– Конечно.

– Ты хотел защищать меня без меня, так? И тебе сперва удавалось, но потом-то стало трудно в одиночку! Почему ты тогда не начал меня учить?

– Потому что хотел избежать углубления контакта, – говоришь ты спокойно. – Я люблю тебя, Рицка.}

}Я не ожидал, что ты ответишь, и такого ответа тоже не ожидал. Мне нечего сказать, я только шевелю губами и, кажется, в сотый раз краснею. Потому что чем больше крепла связь, тем больше ты хотел быть со мной? Да они же чуть не убили тебя… А я уже тогда…}

}– Чтобы… сохранить мои ушки? – шепотом говорю я. Это не вопрос, и ты не споришь.}

}Хорошо, что это твой дом, а не моя комната, и ты не можешь исчезнуть, шагнув на балкон. Мы сидим так близко, что тебе не встать, не задев меня. У тебя такое лицо...

Если не думать, что делаешь – лучше получится. Я выдыхаю, как перед прыжком в воду… знал бы ты, как мне страшно!.. – и верхом усаживаюсь тебе на колени.

Твои глаза распахиваются – синие, огромные:

– Рицка…

– Ты придурок, Соби, – выдыхаю я. – Просто кошмар, какой ты придурок!

Обнимаю тебя за шею, чтобы ты не мог отстраниться, и прячу пылающее лицо. Ты пытаешься меня отодвинуть, но не отталкиваешь по-настоящему – наверное, соразмеряешь силы:

– Рицка…

Моя паника стоит того, чтобы слышать такой твой голос.

– Я сам решаю, чего хочу, – горло сжимается, мешая проталкивать слова. – А я сказал, что хочу быть с тобой. Пожалуйста…}

}Я чувствую, как ты напрягаешься, но ничего не успеваю сделать – ты опрокидываешь меня на спину, окольцовываешь пальцами мои запястья. Склоняешься сверху, гибкий, сильный, и целуешь так, что голова сразу начинает кружиться – хорошо, что я уже лежу. Я зажмуриваюсь – крепко-крепко, если бы хоть света не было… Твои губы скользят по моим, теплые, настойчивые, они заставляют жадничать и почти кусаться.

– Пусти, – прошу я, когда ты на секунду отрываешься. Ты выпускаешь мои руки, и я опять обхватываю тебя за шею, на всякий случай. Ты целуешь меня снова – в шею, в ямку между ключицами, потом касаешься языком… Я судорожно дышу открытым ртом. Что ты будешь делать? Не надо, бьется в голове, подожди – но я только прерывисто вздыхаю, раз, другой, третий.}

}Неужели в тот вечер, когда нам помешали… Когда чуть не убили и тебя, и Йоджи… это могло произойти? Это же важно для тебя, да?..}

}Я не понимаю, что ты делаешь, рассудок не поспевает за твоими руками, хотя ты вроде не торопишься. Просто пуговицы сами расстегиваются под твоими пальцами. Ты распахиваешь мою рубашку, прижимаешься щекой, потом снова меня целуешь – то быстро, то медленно, проводишь кончиками пальцев по линии ребер, так что я дергаюсь от щекотки. Я уже не могу дышать без всхлипов:

– Соби… – зову почти жалобно. Не чтобы ты перестал… Просто боюсь. Я не ожидал, что ты среагируешь так… сильно.

– Не пугайся, Рицка, – говоришь ты ласково и чуть хрипло, и снова целуешь меня, устроив мою голову на сгибе своего локтя. – Я не сделаю ничего плохого.

Отвечаю на поцелуй, поклявшись больше не открывать глаза, а ты осторожно расстегиваешь мои джинсы. Я сжимаю зубы, но не могу удержаться от стона. Тело как огнем охвачено, даже кости ноют, а в горле стоят дурацкие слезы.

Ты осторожно укладываешь меня на подушку и, кажется, спускаешься ниже. Сердце колотится так, что я почти не могу дышать.

– Рицка, я люблю тебя, – говоришь ты, а потом твое дыхание касается меня... там… и ты полностью забираешь меня в рот. Что ты делаешь?! Я вскрикиваю – от шока, от чувства, что мир разлетается на части, и вцепляюсь в твои волосы, слыша себя будто со стороны. Ты… я совсем не так все представлял, это настолько…}

}Ты глотаешь, как что-то вкусное, не отрываешься, и только когда я весь обмякаю, поднимаешь голову. Тебе не… противно?

Чувствую себя безумно неловко и молча тяну тебя к себе, заставляю лечь рядом. Ты дышишь мне в волосы. Надо бы выключить свет, сдернуть с постели покрывало и устроиться по-человечески, но сил пошевелиться или отпустить тебя нет.

Я обнимаю тебя, затихаю, слыша, как часто бьется твое сердце. И уже совсем засыпаю – но ты встаешь. Протестующе мычу и мотаю головой, а ты подсовываешь ладони под мои плечи и колени и берешь меня на руки. Обхватываю тебя за шею и открываю глаза. Сейчас задохнусь от смущения.

– Свет и постель, – говоришь ты тихо.

– Угу, – я киваю и торопливо перевожу взгляд на лампы, в два ряда горящие под потолком.

Несмотря на конец ноября, вокруг одной из них вьются три бабочки. Мне почему-то делается легче дышать.

А уши с хвостом пока на месте. Наверное, мы еще не все сделали.}

}Ты доходишь до выключателя, гасишь свет, возвращаешься к кровати и умудряешься стянуть с нее покрывало, не то что не уронив меня, а еще и удерживая так, чтобы мне было удобно.

Прикосновение прохладных простыней к разгоряченной коже так приятно, что я счастливо вздыхаю. Ты помогаешь мне выпутаться из расстегнутой одежды, укрываешь, а потом касаешься губами лба:

– Доброй ночи, Рицка.

– Эй, ты куда! – сон как рукой снимает, я встревоженно приподнимаюсь на локте.

– Сейчас приду, – ты стягиваешь джемпер. Потом идешь в ванную и запираешься там – минут на пять, не больше, и как я ни напрягаю слух, ничего не слышу, кроме звука льющейся воды.

Ты возвращаешься и правда очень быстро. Откидываешь одеяло, ложишься рядом, обнимаешь. У тебя кожа прохладная и влажная после душа. Я поднимаю тяжелые ресницы:

– Соби… Я тебя никому не отдам. Никогда.

Ты отрывисто вздыхаешь и сжимаешь меня так, что только кости не хрустят. Но я не возражаю, и уже проваливаясь в сон, слышу твой шепот:

– Спасибо.}

}*

– Рицка! – в голосе Яёи паника. Я как раз в очередной раз застегиваю школьную сумку, она сегодня битком набита учебниками. Ты утром предложил взять твою, а я отказался.

– Что?

Он показывает пальцем на кусты, за которыми минуты три назад скрылась Юйко, попросив подождать «всего одну минутку». Мы сделали вид, что и сами рады остановиться и обсудить что-то важное. Лучше бы поглядывали в ту сторону, куда она пошла.

Мы бросаем сумки и срываемся с места. Двое парней старше нас медленно теснят Юйко с дорожки – она, наверное, уже возвращалась. Один медленно накручивает на руку длинную прядь ее волос, не давая убежать, второй пытается обойти и поймать за хвост. А Юйко смотрит расширившимися глазами и молчит, даже на помощь не зовет.

– Эй! – я врезаюсь головой в живот второму парню, он ближе, Яёи дергает его за рукав куртки. От неожиданности верзила валится навзничь, а его дружок выпускает волосы Юйко и разворачивается к нам:

– Что?..

Плевать, что он старше и сильнее. Я достаю ему до плеча, с тобой у меня разница больше, я к ней привык. Второй парень вскакивает на ноги, и нас оказывается двое – Юйко не считается – против двоих.

– Это что еще за мелюзга активная? – парни переглядываются. – Детки, хотите проблем? Сейчас огребете!

– Не лезьте к Юйко! – я слышу, что Яёи клацает зубами, но мы стоим плечом к плечу. Я прищуриваюсь:

– Это вопрос, у кого проблемы! Юйко, ты как?

– Н-нормально, – дрожащим голосом говорит она, обхватив себя руками за плечи.

– А что, это ваша телка, что ли? – они хором ржут. – Вам не рано, ребятки? Девочке лучше поискать взрослой компании, а не таких недомерков! Вот ты, например! Ты ж ей в пупок дышишь! – тот, которого мы сбили с ног, кидается вперед и хватает меня, выкручивая руку. Я вскрикиваю от боли, Юйко визжит, а Яёи подскакивает и пинает длинного под колено. Тот шипит. Я выворачиваюсь и впиваюсь зубами ему в ладонь. А потом на нас обрушивается град ударов.

Только если они думали, что мы струсим, то ошиблись. Я давно знаю, что убегать нельзя ни от кого. В понедельник в этом парке я не побежал от Неверящих и дозвался тебя. Так что нам какая-то шпана? Разве что синяков наставят, но мама на меня и хуже сердилась.

А Яёи, наверное, за Юйко разозлился еще больше меня – молотит кулаками, не разбирая, куда попадает. И они через пару минут пятятся от нас, как от ненормальных:

– Эй, все, хватит! – кричит один, – придурки, не нужна она нам! Мы мимо шли!

– Вот и шли бы! – кричу я в ответ. – А не лезли!}

}Они уходят, пообещав отыскать нас и встретить около дома. Ага, конечно. Поворачиваюсь к Яёи:

– Живой?

– Вполне, – он фыркает. – Рицка-кун, с тобой нигде не страшно. У тебя как будто…

– Что? – я все еще тяжело дышу.

– Какой-то стоп-кран внутри, – Яёи щелкает пальцами, подыскивая определение. – Если его сорвать…

Нет у меня никакого стоп-крана. Я просто не боюсь боли – до последних двух недель не помню без нее жизни. Боль можно стерпеть, а ссадины сойдут. Нельзя же было допустить, чтобы эти двое обидели…

– Юйко! – Она плачет, закрыв ладонями лицо, слезы текут сквозь пальцы. – Ты чего?

– Ри-и… Рицка-ку-ун… Яёи-и… Это Юйко… Это я винова-ата…

– Вот еще, – сердито говорю я, нашаривая в кармане носовой платок. – Ни в чем ты не виновата! Просто случайность! Только не плачь, а? – Я совершенно не знаю, что делать, потому что всегда видел только, как она смеется. – Юйко, – мы растерянно переминаемся с ноги на ногу. У меня ссажены костяшки пальцев, у Яеи на лбу царапина. И всего-то. Он даже успел очки снять, чтоб не раскокали.

– Да перестань ты! – не выдерживаю я. – Все уже кончилось!

Достаю платок, отрываю ее руки от лица и вытираю его.

– Спа… спасибо, – Юйко хлюпает носом.

Яёи приносит обе сумки, свою и мою, и мы идем к остановке. Мне надо ехать к Кацуко-сэнсей.}

}Войдя в автобус, я устраиваюсь у заднего стекла и прикрываю глаза.

Я нарочно не стал звать тебя. Ни разу не произнес про себя твоего имени. Хватит того, что ты и так меня защищаешь. От Семи Лун.}

}Как они сказали: не рано ли нам? Щеки вспыхивают, я поспешно встаю так, чтобы остальные пассажиры не видели моего лица. Да им и не снилось…

Теперь я точно знаю – мне так жарко, только когда я думаю о тебе. Ты знал, что делал, а мне ничего не позволил. Но разве тебе не хочется, Соби? Ты выглядел так, будто не мне, а себе доставил удовольствие. И еще ты всегда напрягаешься, когда я до тебя дотрагиваюсь. Не понимаю…}

}*

– Рицка-кун, – она приветливо улыбается, – заходи.

– Простите за опоздание, сэнсей, – я торопливо разуваюсь.

– Ничего страшного, всего несколько минут. Хочешь чаю?

– Да, спасибо.

Прохожу к знакомому дивану, откидываюсь на спинку, чувствуя себя каким-то опустошенным – наверное, после драки. Я хочу домой. В который раз ловлю себя на мысли, что не хочу больше разбираться в себе и в том, почему я не такой как все. Хочу просто жить.

– Как дела, Рицка-кун? – Кацуко-сэнсей усаживается напротив. – Ой! Ты упал?

Я прячу за спину пораненные пальцы:

– Н-нет. Просто к девочке из нашего класса, с которой я дружу… приставали. Ничего страшного, – я извиняюсь за беспокойство, но сэнсей уже вскакивает с дивана:

– И ты вступился? Молодец, что не побоялся. Сейчас продезинфицируем, подожди чуть-чуть, у меня где-то была перекись…

– Не нужно, – пытаюсь я возразить, – само пройдет. У меня быстро все заживает!

– Нет-нет, – она возвращается от шкафа с пузырьком и ватным тампоном, – протяни руку. Это не больно. Сколько их было, Рицка-кун?

Я сначала даже не понимаю вопроса.

– А… двое. Но мы были с другом, поэтому получилось, что нас поровну.

– С другом? – она промокает влажной ватой ранки, перекись шипит. – С одноклассником или с?..

– С одноклассником, – я киваю, понимая, о чем она спрашивает. Если бы там был ты, Соби, вряд ли у них был бы шанс вообще приблизиться.

– Вот и отлично, сейчас заклеим, – довольно говорит Кацуко-сэнсей. Я мотаю головой:

– Нет, пожалуйста. Пусть останется так.

Я не люблю пластыри. Мне слишком часто приходилось их использовать.

– Как хочешь, – она убирает перекись обратно на полку. – Что ж, может быть, расскажешь о чем-то? Например, тебе что-нибудь снится?

– Нет, – отзываюсь я. – Наверное, нет. Я не помню, когда просыпаюсь.

– Это хорошо или плохо? Помнишь, раньше ты говорил, что тебе часто снятся сны, – она протягивает мне чашку с чаем. Я машинально кручу ее:

– Наверное, хорошо. Я больше не хочу видеть сны того Рицки, которым был. Особенно после…

– После? – терпеливо переспрашивает она.

– Мне приснился сон две недели назад – здесь, у вас. Помните? Очень страшный. И потом больше ничего не снилось.

– Не хочешь поделиться? – сэнсей делает приглашающий жест.

– Нет, – медленно говорю я. – Я его уже забыл. Просто там все было очень плохо.

Я рассказал почти всё тебе, а больше никому не хочу.

– Рицка-кун? Как твоя бессонница?

– Бессонница?.. – я растерянно смотрю на Кацуко-сан. – Прошла. Совсем.

– Вот как? Замечательно, – она складывает ладони вместе, – значит, ритм сна восстанавливается. Это как-то связано с твоим новым местом жительства?

Я застываю. В самом деле…

– Нет. Я не знаю, сэнсей, – отвечаю тихо. Не хочу, чтобы она решила, что я плохо спал из-за мамы. А потом думал, где тебя носит, и придешь ли ты к школе.

– Наверное, просто пришло время, – улыбается Кацуко-сэнсей. – Ты записался в какой-нибудь школьный кружок?

– Зачем? – я широко раскрываю глаза.

– Чтобы у тебя появилось хобби, – говорит она как о само собой разумеющемся. – Разве у вас нет кружков по увлечениям?

– Есть, но…

Что за удовольствие люди испытывают, собираясь после уроков в пустом классе и занимаясь разной ерундой? Ладно, Шинономе-сан ведет кружок английского, это нужный язык, Юйко нравится делать мягких медведей и зайцев, она даже обещала подарить следующего Нацуо… Но вот разные музыкальные, технические, рисовальные кружки – что от них за радость? Я лучше посмотрю, как рисуешь ты. Это содержательней.

– Но? Что тебя смущает?

– Они по средам, – пожимаю я плечами. – И мне это неинтересно.

– Почему, Рицка-кун?

– Не знаю… Просто неинтересно, и все. Там скучно.

Кацуко-сэнсей смеется:

– Ты просто слишком серьезно подходишь к этим занятиям. Почему бы не взглянуть на такое времяпрепровождение как на что-то приятное? Люди объединяются не только чтобы работать, но и общаться! Разве твои друзья не приглашали тебя? Мы можем перенести наши встречи на другой день…

– Нет, – я мотаю головой. – Пожалуйста, сэнсей. Я все равно не буду туда ходить.

– Ты очень взрослый, Рицка-кун, – успокаивающе говорит она. – Может быть, в этом дело. Конечно, я не стану спорить с твоим решением. Главное, чтобы ты чувствовал себя комфортно.

– Я чувствую. Мне стало гораздо спокойнее.

– Это очень хорошо. А чем ты занимаешься в свободное время? По-прежнему читаешь? – Кацуко-сэнсей пересаживается на вертящийся стул около стола, чтобы сидеть напротив. Раньше она всегда сидела только там, не приближаясь, и не смотрела на меня – иначе я не мог говорить.

– Да, – я выпрямляюсь. – Если вы не против… расскажите, пожалуйста, почему ученые, которые называют себя учениками какого-нибудь философа, начинают с того, что подтверждают его точку зрения, а потом ее старательно опровергают?

– Например? – она довольно улыбается.

– Ну, Фрейд и его последователи, – пожимаю я плечами. Это не лучший пример, но для начала годится.

– Ты не совсем прав, Рицка-кун, – Кацуко-сан облокачивается на стол и устраивается вполоборота. – Если взглянуть на вопрос несколько шире…}

}*

Когда я застегиваю пальто и прощаюсь, уже совсем темно. Створки лифта смыкаются за спиной, и мне вдруг вспоминается неприятное ощущение слежки, которое было в прошлый раз, когда я вышел отсюда. Может, это были Неверящие? Хотя они появились неделю спустя, так что вряд ли.

Несколько секунд раздумываю, потом вынимаю мобильник и перед тем, как выйти из здания, нажимаю на единицу – быстрый набор твоего номера. Ты почти сразу снимаешь трубку:

– Рицка?

Я запретил тебе встречать меня еще до того, как переехал, чтобы ты не знал, что езжу к психотерапевту. Но ты не стал меня жалеть, когда я вчера с отчаяния выпалил тебе это в лицо...

– Соби, – говорю я, стараясь дышать как можно ровнее, – ты дома?

– Да, – в твоем голосе появляется тревожная нотка. – Что-то случилось, Рицка?

– Нет, ничего особенного, – теперь мне стыдно, что я позвонил. Чего испугался? Людной вечерней улицы? – Я скоро буду. Пока.

– Рицка, погоди, – говоришь ты быстро, и я не нажимаю отбой, хотя уже положил палец на кнопку. – Хочешь, я встречу тебя? Где ты?

Сказать или нет?

– Я сам доберусь, Соби. – Ты молчишь, а я представляю твое остановившееся выражение лица. И взгляд, будто что-то разглядываешь в пустоте. – Ладно… Ты помнишь, как провожал меня однажды? Где надо выходить?

– Помню. Я буду через минуту.

– Через сколько?! – я прислоняюсь к стене рядом с подъездом. – Тут почти полчаса ехать!

– Через минуту. На нужной стороне улицы. Можешь идти к остановке, Рицка.

– Со…

Ты отключаешься. Я прячу мобильник в карман. Похоже, ехать ты не собираешься. Ты не сказал, как в Семи Лунах учат перемещению в пространстве, а я не спрашивал, потому что ты попросил…

Я невольно ускоряю шаг, хотя сегодня у меня нет чувства взгляда в спину. Просто хочу убедиться, что успею раньше, чем ты.

– Рицка.

Я вздрагиваю и отшатываюсь: ты возникаешь прямо ниоткуда. Мало того, что опередил, еще и на полдороге встретил.

– Не пугай меня! – выходит недовольно, и ты чуть заметно сжимаешь губы, но не возражаешь. – Я… я просто не ожидал с тобой столкнуться, – объясняю виновато.

– Ничего, – ты смотришь вниз и чуть в сторону, и мне делается холодно.

– Соби…

– Ничего, Рицка, – ты киваешь и протягиваешь руку. – Едем домой?}

}Я смотрю на твои пальцы и почти вижу, как они сжимают мои запястья, касаются щек, шеи, ребер… Да что ж я теперь, все время об этом думать буду, что ли?! Решительно хватаюсь за тебя, забывая о только-только затянувшихся корочками ранках. Они, конечно, тут же трескаются. Ну и ладно.}

}…Мы устраиваемся на сиденье, ты внимательно смотришь на меня поверх очков. Не знаю, о чем ты думаешь – я теряюсь под этим взглядом, зажимаю руки между коленями и смотрю в окно.

– Зря я тебя сорвал. Ты, наверное, был занят.

– Когда ты зовешь, я всегда свободен, Рицка.

Ты давно не говорил ничего в таком роде – чтобы я не знал, что отвечать. Бросаю на тебя взгляд из-под ресниц:

– Если б хоть по делу…

– Всегда, – повторяешь ты.

Вот бы ты обнял меня. Я отворачиваюсь и почти прислоняюсь к оконному стеклу.

Ты негромко хмыкаешь и придвигаешь меня обратно:

– Просто говори.

– Не понимаю, о чем ты, – парирую я. – И… если не хочешь… – Это вырывается против воли.

Ты обнимаешь меня крепче:

– Я хочу, Рицка.}

}7.}

}Юйко сегодня гордая, как будто получила отличные оценки разом за все экзамены. Я думал, она никому не расскажет о вчерашнем, но когда вошел утром в класс, по девчоночьему визгу понял, что ошибся. Яёи сидит у окна, красный как рак, и не знает, куда деваться. Я уселся за парту и тоже уставился в учебник, стараясь не встречаться ни с кем взглядом. Конечно, в классе ко мне привыкли, но не настолько же, чтобы постоянно следить, что я делаю! А Юйко хоть бы что. Она на всех переменах держится с нами рядом и не сутулится, как обычно, а будто даже старается стать выше ростом. Не понимаю девчонок!

Было бы чем хвастаться.}

}…Вчера ты, конечно, заметил: когда я взял тебя за руку, одна из корочек начала кровить. Ты ничего не сказал, только посмотрел на свою испачканную ладонь и осторожно слизнул красную полоску. Меня передернуло, а ты даже не улыбнулся.

Дома ты достал аптечку и, несмотря на мои возражения, занялся ссадинами, смазал их каким-то кремом, чтобы смягчить. Сегодня уже почти ничего не видно.

– Почему ты не позвал меня? – спросил ты, закончив. Я насупился:

– Ты меня разве звал? Мы были с Яёи, и…

– Рицка, – ты вздохнул, – зачем было рисковать? Я же сказал, когда ты меня зовешь…

– Что мне теперь, всегда за тобой прятаться? – я начал злиться. – Я не трус!

– Это не трусость, – ты уселся на кровать и потянул меня за здоровую руку, заставляя сесть рядом. Я сел, но как можно дальше. Ты пожал плечами: – Это не трусость, а логика. Я могу защитить тебя, Рицка. Почему ты не захотел, чтобы я это сделал?

– Потому что справился сам! – я вздохнул. – Ты и так меня защищаешь все время. Разве этого мало?

Ты посмотрел на меня с недоумением:

– Если ты говоришь о Семи Лунах…

– Да, именно о них!

– … это мой долг как Бойца. Ты не должен испытывать за это благодарность.

Я чуть не накричал на тебя.

– Соби, я сколько раз говорил, что ты нужен не только как Боец! Зачем я буду тебя по всяким пустякам дергать! И так… час назад…

– Не только как Боец? – ты переспросил абсолютно спокойно, но я больше не верю твоему спокойствию. Мне показалось, ты хочешь сказать что-то еще, но ты покачал головой: – Пусть так. Но тогда я тем более не понимаю, почему мне нельзя было помочь тебе. Ведь стычка из-за Юйко никак не связана с Семью Лунами.

Я почти застонал от бессилия объяснить. Как тебе удалось вывернуть все наизнанку?

– Соби, думаешь, я не хочу, чтобы ты участвовал в моей жизни? Тогда зачем я, по-твоему, тут живу? И мы завтра, между прочим, в театр идем, не забыл?

Ты скользнул по мне непроницаемым взглядом:

– Я помню, Рицка. Не волнуйся об этом.

– Я и не волнуюсь! – выкрикнул я и вскочил. – Это ты напридумывал неизвестно чего! Просто мне не хотелось тебя звать, чтоб ты не думал, что только за этим нужен! И все!

Я разрубил ладонью воздух и кинулся на кухню, потому что в глазах вскипели злые слезы. Через три шага ты поймал меня и прижал к себе – молча, сильно, дожидаясь, когда я перестану отбиваться:

– Рицка…

– Не вздумай просить прощения! – я попытался вырваться, но от тебя разве вырвешься. – Ты меня все время подозреваешь в самом плохом! Почему?!

Ты не ответил, только погладил меня по голове, мимоходом почесав за кошачьим ухом. Я хмыкнул: нашел развлечение, да? – и сообщил, что ты ведешь себя глупо.

– Возможно, – неожиданно согласился ты. Я поднял голову, даже брыкаться прекратил:

– Сам признаешь? Почему?

– У тебя очень много вопросов, – ты улыбнулся и добавил: – Накрывай на стол, Рицка. Будем ужинать.

Когда мы легли спать, я забился как можно ближе к стене. Ты не настаивал, чтобы я придвинулся, и почти сразу закрыл глаза. Я чуть ли не час смотрел в темноте на твое утомленное лицо и гадал, о чем ты вспоминаешь, когда ждешь худшего?

А потом понял, что точно не засну. Тихо-тихо повернулся спиной и подполз тебе под руку. Ты провел ладонью по моему боку, будто убеждаясь, что я тут, я даже испугался, что ты только притворялся спящим. Но твое дыхание осталось ровным и сонным, и я решился – вжался в тебя весь, от затылка до коленок, все равно ты не мог почувствовать.}

}Хоть ты и сказал «просто говорить»… После вчерашнего мне трудно с тобой рядом, будто все время хочу потянуться всем телом – и не могу. Но ночью быть от тебя дальше, чем когда между нами только кожа – ну, еще пижамы… не могу тоже.}

}…Я украдкой осматриваюсь – не наблюдает ли кто-нибудь за моим выражением лица. Кажется, нет. Успокоились. После уроков надо сказать Юйко, что она зря разболтала, только она, наверное, не поймет, почему. Я и тебе-то не стал бы рассказывать, если бы ты сам не понял, что я с кем-то поцапался. Ладно… промолчу.

– Аояги-кун! – окликает меня Шинономе-сэнсей, когда я одним из последних выхожу из класса. – Задержись, пожалуйста.

Я бросаю на Юйко мрачный взгляд, но она знаками показывает, что ни при чем. Тогда что случилось?

– Пока, – говорю я друзьям, – не ждите, может, это надолго.

И возвращаюсь в класс.}

}Оказывается, не так уж надолго: сэнсей просто напоминает, что в понедельник состоится очередной родительский день, и ей хочется, чтобы на нем был кто-то, кто отвечает за меня.

– Хорошо, – я киваю, – я скажу Соби, чтоб пришел.

Шинономе-сан пару раз моргает – ее глаза за стеклами очков кажутся огромными – и отпускает меня.

Нет, определенно, мне что-то в этом не нравится. Мне вообще многое не нравится из того, что связано с тобой – а ты ничего не рассказываешь.}

}*

В пятницу без четверти шесть мы собираемся на остановке около школы, чтобы ехать в театр. Я слушаю, как в одно ухо Юйко расспрашивает меня о планах на выходные, а в другое Яеи говорит, что мне все-таки надо попробовать себя в музыкальном кружке. Дались им всем эти кружки, честное слово!

А я все время держусь рядом с тобой, стараясь видеть хоть краем глаза.

По-моему, ты это замечаешь – несколько раз я ловил твой взгляд. И лицо у тебя было… будто происходит что-то, чего ты ждал, а все равно это тебя очень удивляет. О чем ты думаешь?}

}Оказывается, в театр идет не только наш класс, но и два из средней школы. Те, кому по четырнадцать-пятнадцать. Они громко смеются и перебрасываются шутками, парни в джинсах, девчонки на каблуках – и не обращают никакого внимания на нас, ни на кого, кроме тебя. На тебя то и дело смотрят, то заинтересованно, то вроде равнодушно, но очень долго. Мне не нравится, а тебе, похоже, безразлично. Ты разговариваешь только с нами. Яёи и Юйко, поняв, что я сегодня не очень общителен, переключились на тебя. Отвечаешь на их вопросы, рассказываешь о театре Кабуки, о том, что все постановки можно разделить на три большие категории – сёсагото, сэвамоно и дзидаймоно, объясняешь разницу. А сам поглядываешь на меня, не то проверяя, что я здесь, не то убеждаясь, что тоже слушаю. Слушаю, конечно. Только когда у тебя в третий раз уточняют, который час, а потом хихикают, стоя в сторонке, я теряю терпение. Ты умолкаешь на полуслове и наклоняешься ко мне:

– Что случилось, Рицка?

Ты всегда это спрашиваешь, меня уже почти не раздражает – я начал периодически отвечать. Но сейчас ответить не могу: я не знаю, почему злюсь. Они же только смотрят, и это только девчонки. Может твои однокурсницы в университете и не так себя ведут…

– Ничего, – буркаю я. Ты опускаешь руку мне на плечо, а мне хочется схватить ее и не отпускать. Чтобы они на тебя не смотрели, будто только и ждут, чтобы… снова узнать, сколько времени!

Ты наклоняешься ко мне и незаметно улыбаешься:

– Это не стоит твоего внимания, Рицка.

Вот черт! С чего ты решил, что мне есть до них дело! Я хмурюсь и отвечаю в полный голос:

– Мне все равно.}

}Ты киваешь и выпрямляешься, а мне становится легче. И на очень скучном спектакле я делаю вид, что не чувствую, как твои пальцы медленно и осторожно гладят мое запястье. В зале темно, никто не видит, ты смотришь только вперед – а я пытаюсь сидеть спокойно, потому что отнять руку нет сил, а от твоих прикосновений кажется, что сейчас разучусь нормально дышать. Я не вижу происходящего на сцене, не слышу толком ни слов, ни музыки, и понимаю только одно: что не могу представить, как мы будем сегодня спать на одной кровати. Похоже, все оказалось сложнее, чем я думал.