Текст книги "Я тебя научу (СИ)"

Автор книги: serpensortia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

Я механически киваю.

Одна Юйко до сих пор в хорошем настроении, только она поразительно молчалива. Впрочем, может, я ее просто не слышу – слова Нулей повторяются и повторяются в ушах. Я должен был догадаться, что Сэймэй имел в виду. Вот зачем он сохранил те записи…}

}– Постойте, – осеняет меня внезапно, – но если Имя не проступило… Какие тут могут быть причины?

– Да кто его знает, – Йоджи берет стакан с апельсиновым соком, медленно отпивает. Как он может пить холодное, когда на улице температура ниже нуля? Ах да…

– Может, они не были настоящей парой? – подает голос Нацуо, как раз рассказывающий Юйко о последних веяниях в джей-роке. Неужели она не слышит, когда он отвлекается?

– Ну да, – возражает Йоджи, – были лучшими, были примером, и не были парой? Бессмыслица. К тому же Имя-то у Соби работало потом, помнишь? Ритцу-сэнсей еще обсуждал с кем-то, как такое может быть…

– Откуда ты знаешь? – я тру рукой лоб, голова уже квадратная от количества информации.

– Подслушал, опять же, – ухмыляется Йоджи. – Подслушивать, знаешь ли, бывает очень полезно!

– Не учи ребенка плохому, – с умным видом поднимает палец Нацуо.

– Где ты нашел ребенка? – Йоджи прикладывает ко лбу ладонь козырьком и оглядывает зал, не задерживаясь на мне. – Покажи, не вижу!

– Хватит, – прошу я, и они как по команде умолкают, с сожалением глядя на меня. – Прекратите говорить о Соби. Ничего не хочу о нем слышать от вас!

– Ух ты, – в тоне Нацуо появляется новая нотка. – Похоже, детей точно не наблюдается! Так могла бы сказать его настоящая Жертва.

– Да поймите вы, – у меня нет сил спорить, но я не могу оставить тему открытой. – Мне без-раз-лично, какие у нас Имена. Разве мы не можем быть вместе без них?!

– Учитывая, как ты плюешь на законы… чем черт не шутит, – Йоджи переглядывается со своим Бойцом. – Ты вообще очень необычный, Рицка, – добавляет он серьезно. – Только не злись, это не чтобы тебя обидеть. Просто реально – вы странная пара. Почему он тебя выбрал и слушается? Это же не про Соби разговор, а про тебя – не скажешь?

– Потому что… – я собираюсь с мыслями, а потом выдаю на одном дыхании: – Йоджи, разве ты всегда приказываешь? Или Нацуо сам понимает, что надо делать?

Они смотрят сперва друг на друга, потом на меня:

– А при чем тут мы?

– Ответь, – нетерпеливо трясу я головой.

– Чаще всего я знаю, чего Йоджи хочет, конечно, – говорит Нацуо, постукивая пальцами по щеке. – Но я… не слишком послушный Боец, бывает, что и не подчиняюсь…

– Нормальный ты, – прерывает Йоджи, – мне другого не надо.

– Ну вот… – я сцепляю пальцы, – значит, дело не только в приказах!

– Погоди, – Йоджи хмурится, – неужто ты заставил Соби тебе поверить?

– Вовсе я его не заставлял! – вскидываюсь я, но он качает головой, будто не слыша:

– Ха. Я, кажется, знаю, зачем ты нашей школе так нужен.

– Я тоже, – кивает Нацуо, ошарашенно рассматривая меня.

– Вы можете объяснить нормальным языком?! – все, мое терпение иссякло.

– Не-а, – Йоджи растерянно усмехается. – Ты уникум почище нас! Добиться доверия у Агацумы Соби… И это при том, кто ты…

– А что?!

– Рицка, ну не ори, а? – просит Нацуо. – На нас уже люди смотрят! Сам же говоришь, не хочешь, чтобы мы Соби обсуждали! Да и… если не знаешь, что Сэймэй с ним делал, лучше не надо. Соби только гордость спасала, чтобы на него не таращились и не сочувствовали. Всем известно, что он жалости не терпит.

– Но разве… разве Сэймэй не любил его? – я закусываю губу и просительно смотрю им в лица. Нули отводят глаза.

– Может, и любил по-своему, – наконец роняет Йоджи. – Хотя по мне от такой любви вреда больше, чем пользы. Возлюбленный до себя даже дотронуться не позволял никому. Зато сам, говорят, отрывался по полной. И Соби после этого подпустил к себе его брата? Ни в жизнь не поверил бы.

– Я бы не смог, наверное, – признает Нацуо. – Разве что Ритцу-сэнсея… Это же его личный учитель.}

}Обойдется. Я закрываю глаза. Сэнсей уж точно обойдется без тебя.

Черт. Я узнал не только все, что хотел, а гораздо больше, и очень остро ощущаю, что лучше было остаться в неведении. Если даже Нули не хотят говорить о вас с Сэймэем…

– Рицка-кун, мне пора домой, – раздается голос Юйко, которая, похоже, продремала последние несколько минут, когда Нацуо активно включился в беседу. – Я пойду?

– Мы тебя проводим, – я встаю и нашариваю в заднем кармане джинсов деньги, чтобы расплатиться. Очень удачный повод закруглить встречу.}

}– Йоджи, Нацуо… У меня завтра день рождения, – вспоминаю я, когда мы прощаемся с Юйко и отправляемся к автобусной остановке. – Если хотите… завтра в три.

– Приглашаешь? – они вдруг начинают улыбаться, словно я сказал что-то важное или приятное.

– Ну да, – я вздыхаю. – Только…

– Не маленькие, понимаем, – останавливает меня Нацуо. – Не в наших интересах этот разговор светить. Куда приходить?

– К Соби. Я теперь там живу.

Они обмениваются еще одним взглядом, в котором читается: «Однако». И дружно кивают:

– Спасибо. Мы придем. В три, говоришь?

Я киваю и прощаюсь, потому что из-за угла появляется автобус. Но когда готовлюсь войти внутрь, сзади раздается звук шагов, и Йоджи ловит меня за ремень сумки:

– Рицка!

Торопливо оглядываюсь:

– Что?

– Я думаю, у тебя получится с Соби. У кого еще, если не у тебя? До завтра! – и он убегает, догоняя ушедшего вперед Нацуо.

Я поднимаюсь в автобус, смотрю через стекло им в спины. Зеро не чувствуют перемен температуры, у них понижен порог тактильной чувствительности, они не знают жалости…Но сейчас от последней реплики Йоджи кажется, что в воздухе потеплело.}

}Вынимаю из внутреннего кармана телефон, нажимаю на единицу и, дождавшись, чтобы ты снял трубку, говорю:

– Я еду домой. Скоро буду.

– Хорошо. Когда?

– Минут через пятнадцать. Не встречай, просто звоню сообщить.

– Я соскучился по тебе.

Я нажимаю отбой и складываю мобильник. «Я тоже, Соби».}

}*

Я просыпаюсь от непривычного чувства уюта. Конечно, у тебя под боком вообще надежно, но сегодняшнее ощущение… И ты не встал, пока я сплю, и никуда не ушел. Я поднимаю ресницы. Понятно, почему: во сне я как-то сумел просунуть руку тебе под голову и обнять. Наверное, ты опасался разбудить меня, если начнешь высвобождаться.

Ты вроде бы спишь, дыхание ровное. А лица я не вижу – ты касаешься лбом моего подбородка, кто тебя знает, закрыты или открыты глаза. Но поза спокойная. Я всего второй раз просыпаюсь первым, и сейчас мне хочется, чтобы это бывало чаще. Осторожно поднимаю руку, провожу по твоим волосам. Ты совсем не такой, как когда бодрствуешь. Я медлю, а потом зарываюсь носом в светлые пряди. Сейчас тебя это не пугает. И меня… почти…

Ты глубоко вздыхаешь, твоя рука, обхватывающая мою талию, сжимается крепче. Между нами, наверное, даже воздуха нет. Если бы мне еще не делалось постепенно все труднее дышать, и не потому, что объятие слишком тесное… Я теперь всегда рядом с тобой на нервах – жду, дотронешься или нет, а если да, то как быть…

Ты шевелишься, устраиваясь удобнее, но не отпускаешь меня. Только поднимаешь голову, так, что лицо оказывается на одном уровне с моим, а дыхание перемешивается. Сомкнутые ресницы вздрагивают.

Мне почему-то страшно будить тебя, хотя и пора. Судя по солнцу, позднее утро, а нам еще в магазин идти и к приему гостей готовиться.

– Соби… – окликаю шепотом.

Ты открываешь глаза, мгновение смотришь на меня и улыбаешься. А потом, наверное, понимаешь, что я не сплю, потому что поспешно отодвигаешься.

Я хватаюсь за твое плечо. Слова в голову не приходят.

– Рицка… – говоришь ты тихо, снова прикрывая глаза.

– Соби, – отзываюсь я по-прежнему шепотом, не решаясь двинуться.

– Пожалуйста, не смотри на меня так, – просишь ты, не открывая глаз. – Не надо.

– Как – так? – мой голос чуть дрожит, но это спросонок.

– Так, как сейчас.

– Я не знаю, о чем ты, – я расслабляю пальцы, рука соскальзывает и падает на простыню. – Доброе утро.

Сажусь на кровати, откидываю одеяло – чтобы не перелезать через тебя, придется проползти в изножье. Ты ловишь меня за край пижамной куртки:

– Подожди.

– Чего еще?

Я вырываюсь. Ты неожиданно отпускаешь меня, стремительно садишься, ловишь поперек груди и прижимаешь к себе. Я откашливаюсь:

– Соби!

– Я знаю, – ты трешься носом за моим кошачьим ухом. – Знаю, Рицка.

Я закусываю губу. Вот скажи, что ты не идиот?

– Не делай так!

– Я стараюсь, – ты очерчиваешь пальцами мои лопатки. – С днем рождения.

Очень вовремя.

– Угу, – говорю я глухо.

– Посиди пару минут, пожалуйста, – ты еще раз проводишь рукой по моим волосам, встаешь и выходишь.

Я тру непроснувшиеся глаза.

– Рицка, – ты стоишь в проеме между ширмами и держишь в руках большой лист бумаги, – ты хотел рисунок. Не знаю, понравится ли тебе…

– Дай! – я торопливо протягиваю руку.

– Вообще-то у меня несколько иная специализация, поэтому вышло не очень, но…

– Соби, дай сюда!}

}Набросок выполнен тушью, он черно-белый, но кажется почему-то, что цветной. Ты… ты меня видишь таким? Кошачьи уши вразлет, глаза, напряженно глядящие из-под нахмуренных бровей, и в то же время намек на улыбку. Вместо пластыря на щеке – абрис бабочки. Черты лица такие знакомо-неправильные, будто в зеркало смотрюсь.}

}Я, наверное, слишком долго молчу.}

}– Если тебе не нравится… несколько сложно рисовать, не говоря об этом модели… можешь смело выбросить, – предлагаешь ты спокойно.

– Размечтался, – фыркаю я. – Это мой первый портрет, и это ты рисовал! Только…

– Да?

– Почему. Я. Один? – спрашиваю, выделяя голосом каждое слово. Твои глаза расширяются:

– Ты хочешь сказать?..

– Я хочу рисунок, где мы будем вместе!

Я, конечно, краснею, но это стоит твоей реакции. Ты редко так смотришь.

– Хорошо, Рицка, – твои губы трогает улыбка, и ты послушно наклоняешь голову. – Я буду рад.

– Я тоже буду, – бормочу я, наощупь сползая с постели и все еще рассматривая рисунок. Ты не рисуешь людей – но меня изобразил очень похоже. – А можно это повесить?

У кого из нас сегодня день рождения? Ты так доволен…

– Конечно.

– Тогда давай кнопки.

– Может, умоешься сначала? – ты отправляешься на поиски, а я потягиваюсь:

– Успеется. Сначала приколем.}

}*

После собранного на скорую руку завтрака ты начинаешь одеваться. Я тоже. Ты поднимаешь бровь:

– Что ты делаешь, Рицка?

– Иду в магазин, – просвещаю я тебя. – Или ты рассчитываешь один все покупать и тащить?

– Но мне нетрудно, – несколько удивленно говоришь ты, – за это время ты мог бы прибраться.

Я оглядываю квартиру:

– Ты видишь, что здесь нужно делать уборку? Не заговаривай мне зубы, Соби! Я хочу пойти, ты против, что ли?

Ты наклоняешься так неожиданно, что я вздрагиваю:

– Нет, – и целуешь меня.

После того, как дыхание восстанавливается, я деловым тоном заканчиваю:

– Отлично. По дороге согласуем меню.

– Как скажешь, – мягко соглашаешься ты и поправляешь на мне шарф. – Рицка, ты не хочешь надеть шапку?

Награждаю тебя выразительным взглядом и нашариваю ее на вешалке:

– Там тепло!

– Но ветрено, – невозмутимо возражаешь ты, отпирая дверь. Неохота мне сегодня с тобой спорить – я молча выхожу и жду, пока ты перестанешь звенеть ключами.}

}В супермаркете ты выкатываешь тележку, кладешь в нее перчатки и начинаешь нагружать, по-моему, всем, что попадается на глаза. Фрукты, овощи, полуфабрикаты, европейские, японские, непонятно какие вообще. Все это не может сойтись на одном столе. Будет коллективное несварение желудков. Я интересуюсь, на какое количество людей ты рассчитываешь: это же можно есть полмесяца.

– Полмесяца – если вдвоем, – откликаешься ты и тянешься к одной из верхних полок. – А если в компании…

– Это что? – прерываю я, глядя на высокую темную бутылку.

– Вино, – ты улыбаешься. – Тебе не кажется, что есть повод?

– Н-ну… – вопрос ставит меня в тупик. – Я вообще-то вино раньше не пил.

– Не волнуйся, – ты разглядываешь этикетку, – здесь всего семь градусов. И каждому достанется по глотку.

– Тогда ладно, – я устраиваю бутылку в угол тележки. – Но мы же не успеем все приготовить!

Ты бросаешь взгляд на часы:

– Сейчас только двенадцать, до прихода гостей еще три часа. За это время можно приготовить еды на сотню человек. Мы все успеем, Рицка.

– Я предупредил, – пожимаю я плечами. Ты киваешь, снимаешь с груды каких-то пушистых зеленых плодов один, протягиваешь мне:

– Любишь киви?

Я исподлобья смотрю на тебя:

– Понятия не имею.

Мама не покупала мне фрукты, тем более такие, которые у нас не растут. Ты берешь еще пару мохнатых кругляшей:

– Тогда надо попробовать.

– А если мне не понравится? – я с сомнением трогаю странную штуку.

– Тогда я съем. Что ты хочешь на сладкое?

– Твой пирог, – не задумываясь, отвечаю я. – Только он не успеет сделаться.

– Успеет, – ты находишь и выдергиваешь с полки нужную упаковку теста. – Кажется, все.

Я смотрю на тележку:

– Ты разоришься.

– Вовсе нет, – ты ловко разворачиваешь ее в проходе, – в этом магазине лучшие цены в районе. Идем, Рицка.}

}Когда мы дотаскиваем пакеты с продуктами до квартиры, я успеваю взмокнуть. Как ты думал приволочь все это один? Переставляем сумки через порог, раздеваемся, и ты сразу отправляешься мыть руки и надевать фартук – пока я частями переношу покупки на кухонный стол.

– Соби, но я не ем маринованные сливы! Они невкусные!

– Зато Кио ест, – отзываешься ты от раковины, где сосредоточенно что-то чистишь. – Может есть только их и больше ни на что не отвлекаться. Вот, держи.

Передо мной оказывается блюдце с изумрудно-зеленой мякотью, в которой чернеют мелкие зернышки. Я разглядываю ее:

– И как это есть? Палочками?..

– Нет, руками, – ты забираешь волосы в хвост, закалываешь челку, чтобы не мешала. – Попробуй.

– Если это несъедобно…

Ты смеешься:

– Ну попробуй же!

Съедобно. Напоминает землянику, только запах и привкус другой. Я увлеченно ем вторую… второй?.. киви, а ты начинаешь заниматься мясом. Достаешь приправы, какие-то травки, соль… Я смотрю на твой профиль, пока ты не поворачиваешь голову:

– М?

– Соби, – я теряюсь под твоим взглядом, – ты так себя ведешь… словно это у тебя день рождения, не у меня.

– Почти так, – ты серьезен, – но твой день рождения значит для меня больше, Рицка. Я уже говорил, что рад тому, что ты здесь.

Я отворачиваюсь и предлагаю:

– Чем тебе помочь?

– Можешь открыть все консервы и вынуть из целлофана тесто. – Ты возвращаешься к мясу. Кажется, это свинина, я не видел, что ты брал.

– А у тебя когда день рождения? – спрашиваю, отыскивая в столе консервный нож.

– Двадцать первого сентября, – ты проверяешь, разогрелась ли духовка. – Еще нескоро.

Это хорошо. Я успею подготовиться.}

}*

– С днем рождения, Рицка! – голос у Яёи простуженный, но вид уже ничего, позавчера хуже был. – Агацума-сан, спасибо, что уговорили родителей меня отпустить!

– Не за что, – ты улыбаешься, – как себя чувствуешь?

– Уже лучше, – он в большом свитере, наэлектризовавшиеся волосы дрожат вокруг головы, Яёи приглаживает их. – Рицка, поздравляю!

Он протягивает мне большую коробку в коричневой оберточной бумаге. Я взвешиваю ее на руке:

– Что там?

– Открой, увидишь, – он улыбается. – Можно, я куда-нибудь примощусь, а то сил не очень много?

– Да, устраивайся, где хочешь, – я провожу его в комнату. Яеи садится на одну из подушек, прислоняется к стене. Ты возвращаешься на кухню и зовешь меня:

– Рицка, ты занят?

Я кладу коробку на кровать:

– Сейчас открою, – и иду к тебе. – Что?

– Пожалуйста, проверь, сколько на столе тарелок, чашек, у всех ли есть палочки. Я думаю, Юйко-тян тоже сейчас появится.

– А сколько времени?

– Без трех минут три.

Ты оказываешься прав: в дверь вежливо стучат. Я бегом кидаюсь открывать. Юйко, разрумянившаяся от холода, начинает говорить раньше, чем я успеваю сказать хоть слово:

– Рицка-кун, поздравляю с днем рождения, я так рада, что ты меня пригласил, это просто здорово, вот тебе подарок!

Ее коробка меньше, но почти такая же тяжелая. Я отношу ее в комнату, забираю у Юйко пуховик, пристраиваю на вешалку.

– Проходи, пожалуйста!

Проверяю, как ты велел, столовые приборы, и собираюсь вскрыть подарочные обертки, когда в дверь снова стучат. Принюхиваясь к аромату мяса, доносящегося с кухни, иду к двери, гадая, кто это окажется.

Кио. Когда я его пригласил, удивился не только он, но и ты. Но он твой друг, и я тоже хочу с ним дружить.

– Рицка, с днем рождения, – начинает он. Я ежусь:

– Заходи быстрее!

Он шмыгает носом и переступает порог:

– В общем, я не знал, что ты любишь, так что…

На сей раз не коробка, а пакет. Я принимаю его:

– Спасибо.

Похоже, сегодня я получу подарков больше, чем за всю жизнь, которую помню.

Ты выходишь из кухни:

– Кио? Привет.

– Привет, Со-тян, – жизнерадостно отвечает он, – я вовремя?

– Рицка приглашал к трем, – киваешь ты и обращаешься ко мне: – Остались Нацуо и Йоджи. Позвонить им?

– Не надо. – Представляю, что ты им скажешь. Да тебе и неприятно было бы им звонить, мне кажется. – Время только шесть минут четвертого. Я посмотрю подарки?

Ты улыбаешься:

– Конечно. Зачем ты спрашиваешь?

– А что ты подарил Рицке? – слышу я вопрос прошедшего на кухню Кио, и невольно замедляю шаг. Он все равно увидит, когда войдет в комнату, но мне интересно, что ты скажешь.

– Еще ничего. – Я останавливаюсь от неожиданности и прислушиваюсь. – Я сделаю ему подарок, когда мы останемся одни.

– Со-тя-ан, – тянет Кио подначивающе, и ты добавляешь скучным тоном:

– Тебя не должно это волновать.}

}А мне показалось, ты уже сделал подарок – и не один. Устроил праздник, вручил рисунок, вокруг которого ходит Юйко… Зачем еще что-то?}

}Я устраиваюсь на кровати и наконец разворачиваю то, что принес Яёи. Ничего себе! Это новая клавиатура – с подсветкой и кучей функциональных клавиш. Я восхищенно прослеживаю обводы черно-серого пластика:

– Спасибо! У меня просто слов нет!

– Я рад, что тебе нравится, – ушки Яёи встают вертикально, – надеюсь, пригодится.

– Ой, как здорово! – Юйко тоже разглядывает клавиатуру, – Рицка-кун, а ты покажешь, как работают все эти кнопочки?

– Как только сам разберусь, – обещаю я, приступая к открыванию ее подарка. В бумаге оказывается квадратная коробка-шкатулка из бархатистой бумаги, Юйко заливается румянцем:

– Я подумала… подумала, что вам с Соби-саном может это пригодиться… Я не угадала, да?

– А что это? – спрашиваю я растерянно. Непохоже ни на что, что я мог бы узнать.

– Ароматические палочки…

Я подношу коробку к носу. Из-под крышки слабо пахнет благовониями.

– Спасибо, Юйко-тян, – раздается сверху, и я с облегчением вижу, что ты стоишь рядом с кроватью. – Рицка, можно взглянуть?

– Держи, – я передаю тебе коробку, и ты поддеваешь ногтем крышку.

– Замечательно. Здесь набор на все четыре сезона?

Юйко кивает:

– Да, Соби-сан. Вам нравится?

– Очень, – отвечаешь ты. – Я давно хотел купить нечто в подобном роде, но не мог выбрать. Спасибо большое, Юйко-тян.

Она радостно прыгает, а я встречаюсь с тобой глазами: «Спасибо». Ты на секунду опускаешь ресницы: «Не за что».

В пакете Кио обнаруживается ярко-синяя футболка с изображением дракона на спине, бейсболка с таким же драконом и темные очки. Ого. Я поднимаю голову:

– Спасибо! Только… сейчас ведь не лето, я пока не смогу это носить?

– Ну, до лета долежит. Не рассыплется, – Кио чешет за унизанным серьгами ухом. – Мне кажется, тебе пойдет.

– Я уверен! – соскакиваю с кровати, натягивая на голову бейсболку. – Мне такое нравится!

– Какая удача, – Кио выдыхает и смеется. – А то я голову сломал, что тебе подарить.

Звонок в дверь прерывает его, я отправляюсь отпирать. Ты идешь за мной.

Я вчера с ними виделся, Соби. Они для нас не опасны.

Ничего не говорю и открываю дверь.}

}– Простите за опоздание! Просто в пробке стояли, а из автобуса куда-то деться, прямо из толчеи, сами понимаете, трудно! – Нацуо переводит взгляд с тебя на меня.

– Мы не нарочно, – Йоджи отводит из-за спины руку с огромным хрустящим пакетом. – Рицка, извини, если не понравится, Нацуо сказал, что дарить будем только это и ничего кроме!

– Вы бы зашли, – говоришь ты спокойно, – кое-кому, может, и не холодно, а Рицка стоит на сквозняке.

– Ах да, – они одним шагом оказываются в коридоре, внося с собой запах снега и почему-то скорости. Наверное, правда торопились.

Я беру у Йоджи пакет с завязанными узлом ручками. Он шуршит, пока я их распутываю. Это единственный подарок, который меня не удивляет: розовый лохматый медведь, чуть ли не с меня ростом. Почему они так любят игрушки?

Ты негромко фыркаешь:

– У нас появилось кресло.

– А мне нравится! – я встряхиваю медведя, чтобы примятая шерсть взъерошилась. – Это не кресло, это подушка! Мы его на подоконник посадим.

– Хорошо, – соглашаешься ты. И обращаешься к Нулям: – Мойте руки. Одних вас ждем.}

}*

До пирога мы добираемся только часа через четыре. Еды так много, что мы с тобой будем дня три есть то, что сегодня собрали – и мясо, и гарнир из тушеных овощей, и несколько салатов. А в морозилке еще остались полуфабрикаты.

Бутылка в самом деле разошлась за два раза, но для тостов хватило. Первый заставили произнести тебя – ты не стал отказываться, хотя, по-моему, предпочел бы промолчать. Я тоже почувствовал себя неловко, не знаю, почему. Ты поглядел на бокал, потом на меня – вообще меня этот взгляд в качестве тоста вполне устроил бы, – и сказал:

– С днем рождения, Рицка.

И все, но я смутился. Все начали наперебой желать здоровья, счастья, всего, чего самому хочется… А я подумал, что мне уже тринадцать, Соби. Ждать… уже меньше. Не знаю, что ты высмотрел в моем лице, только нашел и осторожно пожал под столом мою руку. Я ее тут же отнял, но Кио все равно увидел. Тогда я быстро погладил твои пальцы в ответ, притворившись, что не замечаю, как он косится. Ты улыбнулся и предложил мне очередной добавки.}

}Больше всего меня волновали Нули – если бы Нацуо пришло в голову что-нибудь… Сам не знаю, почему пригласил их. Может, чтобы оправдать, зачем просил телефон Йоджи, хотя… Я мог сказать, что пригласил их, а они отказались. Но я не хочу тебе врать, Соби. Хватит того, сколько от меня скрывал и скрываешь ты. Конечно, у меня была другая причина для звонка, но жалеть о приглашении не пришлось.}

}– Соби, в тебе пропадает повар, – сообщает Нацуо, поглощая второй кусок пирога, – не только много, еще и вкусно! Как ты один ухитрился?

– Мы готовили вместе, – отвечаешь ты хладнокровно, и я даже не могу поспорить, что почти все ты сделал в одиночку. Это бы означало, что ты сказал неправду. Чувствую себя пойманным твоими словами и наливаю себе еще гранатового сока. Ты немного развел его водой, и теперь по цвету он напоминает вино, которое мы пили. Мне показалось, что Нули и Кио могли бы продолжить, но в твоем присутствии не решились предложить.

– Все равно пропадает, – хихикает Кио, – зарываешь способности в землю! Или в краски…

– Нужные таланты при мне, – ты равнодушно пожимаешь плечами.

– Рицка-кун, Соби-сан, все очень, очень вкусно! – Юйко отодвигает пустую тарелку. – Я теперь дома ни ужинать, ни завтракать не буду, так наелась!

– Все равно мама поесть заставит, – Яёи аккуратно вытирает салфеткой губы. – Вот бы этот стол сфотографировать. Тут так всего много!

– Можем не только стол, – спохватываюсь я, – давайте все пощелкаемся! Хотите?

– Чур, я фотограф! – вызывается Кио.}

}Для первого снимка мы устраиваемся, как выразился Йоджи, «создавая композицию». Я встаю в центре, ты садишься передо мной, и я осторожно, пока никто не видит, зарываюсь пальцами в твои волосы. Жду настороженной неподвижности, но ты откидываешь голову назад, касаясь затылком моего живота. У меня внутри что-то обрывается. Кио отвлекается от поиска нужного ракурса и смотрит на нас. Тогда я решаюсь и кладу руку тебе на плечо. Ты выдыхаешь через нос и полуприкрываешь глаза.

По бокам устраиваются Зеро, а Юйко и Яёи садятся на пол рядом с тобой – он слева, она справа. Кио просит всех «сделать не очень умные лица» и нажимает кнопку.

Потом он щелкает нас поодиночке, вдвоем, втроем, съемка затягивается больше чем на час. Я даже уговариваю тебя сфотографироваться с ним – хотя воодушевления это у тебя не вызывает.}

}В половине девятого Юйко со вздохом сообщает, что ей пора домой. Яеи тоже сразу начинает собираться, а Зеро, переглянувшись, констатируют, что пора и честь знать. Один Кио ничего не говорит, наверное, еще посидел бы, но тоже идет к вешалке – искать перчатки и шапку.

Ты спускаешься, чтобы договориться с таксистом, друзья еще раз поздравляют меня с днем рождения – и уходят. «Увидимся завтра, Рицка-кун!» – доносится снизу голос Юйко. Зеро и Кио стоят друг напротив друга и почему-то не прощаются.

Йоджи фыркает:

– Похоже, все хотят тебе что-то сказать. Мы подождем, – они выходят на крыльцо и устраиваются верхом на перилах. Да, им ведь такси не нужно.

Кио разглядывает кисти своего шарфа, будто первый раз видит, и скороговоркой выдает на одной ноте:

– Спасибо, что пригласил. Извини, если что не так. Надеюсь, тебе было весело.

Я растерянно киваю:

– Спасибо. Все в порядке.

– Ну, тогда пока! – и он выскакивает из прихожей чуть не бегом.

– Пока, – я озадаченно смотрю ему вслед. Зачем для этого нужно было оставаться наедине?

Нацуо спрыгивает с перил, враскачку подходит ко мне:

– Спасибо, что пригласил, Рицка.

Они что – заранее сговорились?

– Классно посидели, – продолжает Йоджи, – первый раз на нормальном дне рождения. Так что будем еще нужны – обращайся!

– И береги Соби, – Нацуо игриво касается кончика моего носа, – мы все видим!

– Что – все? – вспыхиваю я.

– Все, что надо, – подмигивает Зеро. – Ты молодчина. Ну, пока!

– Увидимся, – машет рукой Йоджи.

– Пока, – отвечаю я, и они исчезают. Прямо там, где стояли.}

}Ты поднимаешься по лестнице – значит, Яёи и Юйко тоже уехали.

– Ты простынешь, если будешь тут стоять, – говоришь, аккуратно подталкивая меня вглубь коридора и закрывая дверь. Потом опираешься на нее рукой: – Рицка?

– Угу, – киваю я, – все было здорово. Но одного я не понял, Соби.

– Чего? – ты внимательно смотришь, ожидая продолжения.

– Почему ты сказал Кио, что ничего мне не подарил? – я развожу руками. – Это был настоящий праздник. И ты меня нарисовал! Разве мало?!

Ты хмуришься:

– Но это было мне приятно, Рицка, и совсем нетрудно.

– А подарки делать должно быть неприятно, да?

Ну и логика у тебя.

– Я хотел предложить… – начинаешь ты задумчиво.

– Что?

– Исполнить любое твое желание.

Ты же всегда готов это сделать, вертится на языке. Но я такое не ляпну.

– У меня есть одно желание, Соби, – говорю я тихо.

– Если это возможно, я его осуществлю.

– Да, – я киваю и прикусываю губы, чтобы не задрожали.

– Хорошо, – ты наклоняешься и тепло дуешь мне в кошачье ухо, так что я подскакиваю:

– Щекотно же!

Ты смеешься.

– Сейчас я вымою посуду и буду в твоем распоряжении, Рицка.

– Я тебе помогу.

Ты медлишь на входе в кухню, потом киваешь:

– Тогда можешь носить тарелки.}

}*

Когда ты снимаешь фартук и вытираешь руки полотенцем, я уже жалею, что сказал. Будто мало того, что ты все время меня выводишь из равновесия!

– Рицка? – окликаешь ты. Я сжимаю кулаки, ногти впиваются в ладони. Скажу – не отступать же.

– Да, – говорю как можно тверже. Я не боюсь.

– Идем в комнату?

Хочешь услышать мое желание. Я отвожу назад волосы, всей пятерней тяну себя за них – и иду. Залезаю на кровать. Похоже, это теперь наше место для ведения серьезных бесед:

– Садись.

Ты устраиваешься напротив, поддергиваешь рукава джемпера, склоняешь голову к плечу и ждешь. Я несколько раз пытаюсь начать, но не знаю, с чего, и с каждой моей попыткой ты все больше настораживаешься. Наконец мы заговариваем одновременно:

-Что-то случилось, Рицка?

– Я не знаю, как сказать!

Переглядываемся и вместе фыркаем.

– Соби, – я прячусь за челкой, жалко, она не все лицо закрывает, и искоса подсматриваю за тобой, – я хочу, чтобы ты перестал сбегать, пока я сплю. Тогда и меня буди, я все равно почти сразу просыпаюсь!

– Куда сбегать? – спрашиваешь ты с искренним недоумением. – Когда?

Провалюсь сквозь землю от стыда… сразу поймешь.

– Не куда, а откуда, – сипло поправляю я. – По утрам.

Ты неопределенно качаешь головой и улыбаешься:

– Рицка, но я встаю на час раньше, ты еще можешь видеть сны. Зачем тебя поднимать?

– И по выходным? – у меня, сам слышу, очень вредный голос. Ты не отвечаешь, и я повторяю шепотом: – В воскресенье ты тоже встаешь раньше.

– Я понял, – твоя поза становится не такой напряженной. – В выходные я не буду вставать, пока ты не проснешься.

Как сегодня? Утро вспоминается яркой картинкой, и я торопливо киваю.

– Ты хотел назвать желание, – продолжаешь ты спокойно.

Ты меня что, не слушал?

– А я что, по-твоему, сделал?

Где в твоем лице прячется удивление? Непроницаемые черты, и все равно вижу.

– Это несерьезно. Мне придется подумать самому.

– Очень даже серьезно! – возмущаюсь я, вставая на колени на кровати. – Я имел в виду только эту просьбу!

Да, руки у тебя длинные, а кровать – не лучшее место для проверки равновесия. Ты дергаешь меня за локоть, ловишь, останавливая падение, и притягиваешь к себе.

– Пусти, – отбиваюсь я, упираясь ладонями тебе в грудь, – обязательно, что ли, меня хватать! Соби, я кому говорю!

– Я слышу, – ты даже киваешь, но не ослабляешь хватку.

– Пусти меня! – я начинаю сердиться, и ты с сожалением меня освобождаешь. Я независимо подергиваю хвостом. За тобой все время следить приходится! Но я почему-то не отодвигаюсь, а остаюсь на месте, заглядывая в твои смеющиеся глаза. В кои-то веки они меня не смущают, я даже несколько раз перевожу дыхание. А когда твои зрачки расширяются, мне кажется, что отвернуться не получится, если и захочу. Ты осторожно дотрагиваешься до моего лба, до бровей – я хмурюсь, наверное.

– Что ты?

– Ничего. – Взгляд упирается в твою закрытую светлыми бинтами шею. Дышать вдруг становится почти больно. Ты касаешься моей руки:

– Рицка? – в твоем голосе появляется беспокойство. – Что тебя расстроило?

Я все равно не смогу объяснить!

Молча тебя обнимаю. Не думаю, как ты среагируешь, не вслушиваюсь, говоришь ли что-нибудь. Ты гладишь меня по спине и, кажется, целуешь. Если ты и удивлен, по тебе не скажешь.

Ты не должен догадаться, сколько я знаю, не хочу, чтобы ты решил, что мне тебя жалко. Мне не жалко. Просто я дал себе слово. Ты не будешь чувствовать себя со мной, как...}

}Я выпрямляюсь. Пусть даже я не вырасту таким высоким, как он, Юйко все равно перегоню, а она тебе до плеча. Если и буду ниже, чем ты, то ненамного. Надо только подождать.

Собираю твои волосы, отвожу их за спину и кладу ладони по обе стороны твоей шеи, чтобы большие пальцы оказались на ключицах, а остальные – на бинтах. Ты не споришь. По крайней мере, вслух ничего не говоришь. Я смотрю на твои сжатые губы и провожу по невидимой линии Имени.

Трудно. Но я вчера решил и скажу.