Текст книги "Я тебя научу (СИ)"

Автор книги: serpensortia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

– Все равно придется разбираться, – шепчу наконец. – Он и его новый Боец… собираются вызвать нас. Так?

– Не знаю, – в твоем голосе слышится сомнение. – Возможно, это лишь угроза.

– А если нет? Что тогда? Как ты поступишь?

– Он больше не может приказывать мне, Рицка, – повторяешь ты в третий, кажется, раз. – Остальное… остальное – как ты решишь. Но Сэймэй любит тебя. Правда.

– Не хочу, – бормочу я, челюсти сами сжимаются. – Не понимаю такого! Если любит, то зачем угрожает тебе? Зачем пытается тебя забрать? Зачем велел не отдавать меня в Семь Лун? Почему говорит обо мне, как о щенке или котенке? Как все это понять, Соби!

– Но он твой брат, – напоминаешь ты мягко. – И ты любишь его.

Люблю?.. Я даже про себя его имя произнести не могу.

Знаю, что ты прав – мне придется выбирать. Но еще не сейчас. Не сейчас.}

}– Если вызовет… будем драться, – подвожу итог после паузы. – Соби?

– Да, Рицка, – ты обнимаешь меня крепче. – Я сделаю, что ты скажешь.

– Давай тогда спать, – велю я, закрывая глаза. – Пока не выспимся. А потом посмотрим.

– Решать проблемы по мере поступления? – ты поворачиваешь голову, касаешься губами моего лба.

– Именно. И не уходи никуда! – предупреждаю на всякий случай.

– Не беспокойся. Не уйду.}

}*

Когда я открываю глаза, в комнате светло. Я по-прежнему лежу на твоем плече и обнимаю тебя. Ты, кажется, не шевельнулся после того, как пообещал, что никуда не денешься. И не спишь, потому что как только я моргаю, твои руки привлекают меня ближе.

Ты молчишь. Я тоже. Да и что сказать? Вздыхаю и осторожно ворочаюсь: вся левая сторона тела занемела от неподвижности. Устраиваюсь по-прежнему близко, отодвинуться просто… просто страшно. События утра наваливаются сразу все, но сейчас случившееся выглядит серьезнее. Мне становится холодно. Машинально прижимаюсь крепче.

– Все в порядке, Рицка, – ты гладишь меня по спине, – я здесь.

– У тебя плечо затекло, наверное, – голос хриплый и низкий, будто простуженный. Я откашливаюсь.

– Нет. Ты легкий.

Ты говоришь тихо и очень ровно. Это успокаивает. Почти как твоя ладонь у меня на боку. Я поднимаю и несколько раз сгибаю-разгибаю правую руку. Потом снова кладу ее тебе на грудь, чувствуя, как покалывает мышцы.

– Ты спал вообще?

– Немножко. Тебе снился скверный сон?

Я передергиваю плечами:

– Не помню. А что?

– Ты звал меня, – ты запускаешь пальцы мне в волосы.

– Мм, – я зеваю и потягиваюсь, – может быть. Но все равно не помню. Наверное, дозвался.

Ты целуешь меня между кошачьими ушами:

– Рицка…

– Ты не спал, – говорю вместо ответа. – Ни минуты, да?

– Спал, – ты задумчиво чертишь кончиками пальцев узоры на моей шее. – И выспался. А вот ты нет.

– Все равно времени уже много, – я поворачиваюсь, чтобы поглядеть тебе в лицо. У тебя под глазами темные круги, но взгляд спокойный.

– Тебе нужно куда-то идти? – осведомляешься ты невозмутимо. Но напрягаешься.

– А сам меня еще в школу гнал, – я хмыкаю. – К Кацуко-сан, к шести.

– Я не гнал тебя в школу, – возражаешь ты на полном серьезе. – А до шести еще долго.

– Это шутка была, Соби, – я закрываю глаза. – Сколько на часах вообще?

– Половина одиннадцатого.

– Всего-навсего? – я думал, как минимум полдень.

– Ты рано проснулся. Подремли еще. – И добавляешь, упреждая мой вопрос: – Я тоже могу не вставать.

Я вздыхаю и киваю.

Наверное, от моего дыхания щекотно, потому что ты чуть заметно ежишься. Ты по-прежнему без пижамной рубашки – в самом деле никуда от меня не отлучался. Прижимаю ладонь, не очень понимая, что делаю, провожу по твоей груди к плечу. Ты обнимаешь меня сильнее:

– Спи, Рицка. Спи.}

}Ты прав, я знаю – Кацуко-сан тоже считает, что во сне мозг может найти решение любой задачи, справиться с любой проблемой. Но то, что случилось сегодня, во сне не распутать. Я не могу расслабиться, чтобы снова отключиться. В голову упорно лезут мысли.

Сэймэй жив… Жив. Когда он исчез, мой мир второй раз перевернулся вверх тормашками. Сперва потеря памяти, потом его смерть. А теперь третий раз будет, кажется.

Он защищал меня от мамы, он лечил мои ссадины.

Он оставил мне тебя. Как телохранителя. Как свою вещь.

Он обещал, что всегда будет меня любить, любого. А сегодня не захотел со мной встречаться. Наверное, думал, что ты это скроешь. Почему? Сюрприз готовит? Или вообще не собирается сообщать мне, что жив?

Диск… Диск, который я сломал об компьютерный стол. Что, если он вспомнит про него, решит найти? Тогда ты выяснишь, что я в курсе такого, о чем ты никогда не расскажешь. Хотя кто тебя знает. Про вырезанное Имя ты же заговорил. Я еле успел тебя остановить.

Сэймэй писал, что не хочет, чтобы я попал в Семь Лун и обошел его. Он думает, что это возможно?

Он за мной следил. Зачем?! Это-то зачем?

Если он тебя вызовет… Значит, выйдет против меня? Нисей против тебя, а мы – Жертва против Жертвы? Он уверен, что я не справлюсь. Уверен, что ты не сумеешь биться против него. Да я и сам сомневаюсь, что получится.

Он мой брат. Ты утром сказал, что если я прикажу, не причинишь ему вреда. А если прикажу сражаться, ты это сделаешь. Ты и ему это изложил. Интересно, какое у Сэймэя было лицо.}

}Я хмыкаю, вслух, все равно ты знаешь, что я не сплю. Ты же тоже о нем думаешь.}

}Ты сказал, что он меня любит. А мне вот кажется, Соби, что тебя он любит больше. Поэтому и пришел сюда. Ох, черт. Вчера-то он дома был. Если мама его видела… Что с ней стало?!

Он по-прежнему считает тебя своим. И хочет забрать. Хочет тебя у меня отнять.

Я изо всех сил тебя обнимаю. Ты слегка встряхиваешь меня за плечо:

– Рицка?

– Соби… – начинаю я глухо, – если ты выйдешь против него… Как думаешь, мы выдержим?

Ты долго молчишь, потом медленно произносишь:

– Если ты мне прикажешь.

Как ты можешь говорить об этом так отрешенно? Не понимаю.

– Он же наверняка подготовится, – я должен предупредить. Должен. – Вы ведь были лучшими. Значит, он знает твои слабые места!

– При Сэймэе у меня не было слабых мест.}

}Я застываю. Ну да, верно. А теперь есть. У меня нет подготовки, нет опыта. Я тебя подставлю.

И тебя убьют. Потому что я не сумею командовать – на таком поединке. Даже если у нас теперь общее Имя…}

}– Рицка, что такое? – ты тянешь меня за прядь волос. – О чем ты думаешь?

– О том, что… может, тебе проще вернуться, Соби.

Все. Озвучил.

Теперь замираешь ты. Нет, не замираешь. Каменеешь. И переспрашиваешь шепотом:

– Что?

– Безопаснее было бы вернуться к нему, – с усилием повторяю я.

Ты не отвечаешь. Наверное, обдумываешь мои слова. А потом глубоко вздыхаешь:

– Ты этого не хочешь.

Я молчу. Долго.

– Это приказ, Рицка?

Ненавижу такой твой голос.

– Я исполню его, если ты хочешь, – добавляешь ты безжизненно. – Только ответь.

– Я… я не выдержу, если он тебя убьет! – вырывается у меня отчаянно.

– Нисею не под силу меня убить, – ты всматриваешься в меня. – И ты не хочешь, чтобы я возвращался к Возлюбленному.

Первый раз так его при мне называешь. Отворачиваюсь.

Ты дотрагиваешься до моей макушки:

– Что ж, если тебе так будет проще… – и делаешь попытку встать. Я удерживаю тебя:

– Соби, ты все слышал, что я сказал? Или как всегда – только худшее?

Ты хмуришься:

– Рицка?

– Я просто боюсь, – цежу я сквозь зубы. – Если с тобой что-нибудь случится… А ты!..

– Иди сюда, – ты обхватываешь ладонями мои плечи и поднимаешь меня. Смотришь в глаза: – Рицка, твоя формулировка была расплывчатой. Поэтому я понял так, как услышал.

– Нет, ты просто не слушал, – я опираюсь руками по обе стороны подушки. – Пусти, я лягу назад!

– Я исхожу из здравого смысла, а он не всегда приятен, – я устраиваюсь снова, и ты гладишь меня по спине. – Твои слова были вполне логичны.

– К черту такую логику! – я снова вскидываю голову, но ты продолжаешь:

– Пока ты спал, я кое-что обдумал. Если вызов приму только я, то с последствиями тоже буду иметь дело я один. Если же ты выйдешь на дуэль вместе со мной, ты выступишь против брата. Поэтому…

– Ага, и тебя угрохают в одиночку! – обрываю я. – Гениальное решение. Напомнить, что я об этом думаю?

Ты усмехаешься:

– Не надо.

– Тогда не говори ерунды, Соби! Одного я тебя не пущу. И даже не думай, что я не услышу! Лучше скажи, если что-нибудь… произойдет… Чем тебе помочь!

Ты совершенно неожиданно улыбаешься:

– Рицка, когда ты со мной, меня нельзя победить.

– Ну да, конечно! При незнании теории и исключительно боевой практике!

– Такой вариант выигрышней обратного. Поверь, я совершенно серьезен.

– Соби, не уводи разговор! Я хочу закрыть тему! Насовсем!

Ты умолкаешь и внимательно смотришь на меня. Набираю в грудь побольше воздуха:

– Объясни, почему ты ждешь, что я от тебя откажусь! Даже если Сэймэй жив… я же тут!

– Прости, – в твоем голосе такая горечь, что и мне горько.

– Не за что. Запомни, что этого не будет, и всё, – я пристально гляжу тебе в лицо.

Ты прижимаешь меня к себе:

– Я постараюсь. Даю слово.

– И помни!

– Но я бы очень хотел избавить тебя от принятия решения, – говоришь ты, подумав. – Это несправедливо – взваливать ответственность такого рода на тебя.

– Да, расскажи, как лишил меня детства, – добавляю я в тон. Ты невольно фыркаешь:

– Рицка, недосып сказывается на тебе повышенной вредностью.

– Это у меня переходный возраст, – парирую я.

– Возраст переходный, но ум… – ты проводишь пальцем по шерстке на моих кошачьих ушах.

– Не подмазывайся, – я пару раз дергаю ими, потом перестаю. Ладно, тереби.

– Ты напрасно опасаешься, – начинаешь ты после паузы. – Наверное, я неточно выразился. Я сказал, что у меня не было слабых мест, когда я был с Сэймэем, не потому, что их не было в самом деле. Просто он их не знает. Он не пытался понять меня… как ты.

У меня теплеют щеки. Заметил, да? А я-то надеялся.

– Рицка, – странный у тебя тон. Я даже хмурюсь:

– А?

– Нет, ничего, – ты возвращаешься к разглаживанию моих ушей.

– Нет уж, договаривай!

Ты опускаешь ресницы. Вид у тебя смущенный. Так. В чем дело?

– Соби?

– Ничего, – ты улыбаешься. – В самом деле.

Повозившись, я отвожу от шеи твои волосы, чтобы не придавить, и облокачиваюсь на подушку. Ты смотришь снизу вверх, все еще меня обнимая. Кажется, мы сегодня не расцепимся.

– Признавайся! – требую я, отбрасывая с твоего лба длинную челку.

– Я тебя люблю, – сообщаешь ты тут же.

– Да не в этом! А о чем думал!

Ты делаешь непроницаемое лицо:

– Ни о чем.

– Угу, – я морщу нос, – считай, я поверил.

Ты смотришь мне в глаза:

– А что, нет?

– Представь себе, – я сосредоточенно обвожу пальцем твои скулы. – Когда ты врешь, это заметно.

– Никогда не подозревал, – бормочешь ты, пытаясь спрятать улыбку. Мне нравится, когда она настоящая.}

}А он требует, чтобы ты вернулся! Наклоняюсь, раньше, чем додумаю, и целую тебя.}

}Ты отвечаешь. Сразу же. Ты это хотел?

Одна ладонь ложится мне на затылок, другой ты проводишь мне по плечам – и вдруг опрокидываешь. Оказываешься сверху, не отпуская мои губы. Мои руки скользят по твоей спине, по паутине рубцов. Ты вздрагиваешь, но не отстраняешься. Торопливо исследую пальцами горячую кожу, сжимаю твои плечи, зарываюсь в волосы. Ты не отталкиваешь меня, целуешь в щеки, в уши, в шею:

– Рицка…

Обхватываю ладонями твое лицо, так ты любишь делать, поднимаю твою голову. Ты смотришь мне в глаза и снова целуешь.

Как жарко…

Расстегиваешь мою пижаму и прижимаешься ко мне, первый раз – кожа к коже. Не могу удержаться, трусь о тебя всем телом. Ты еле слышно стонешь и просишь:

– Рицка… перестань…

Я молча мотаю головой. Ты высвобождаешься, покрываешь меня поцелуями, ты меня уже, наверное, наизусть выучил, только сейчас не ночь, светло, а мне все равно. Не представляю, как спал сегодня рядом – и не хотел ничего.

Ты просовываешь одну руку мне под поясницу, приподнимаешь, стягивая резинку пижамных штанов, и…

Нет, я к этому никогда не привыкну… Шарю руками по постели, ты перехватываешь их, сжимаешь мои запястья…

Ни за что не откажусь от тебя. Не смогу.}

}Ты поднимаешь голову. Еще и губы облизываешь! Чуть не до слез краснею, и как только ты отпускаешь мои руки, протягиваю их к тебе:

– Соби…

Ты ложишься в мое объятие, закрываешь глаза. Тихо и часто дышишь. Я знаю, что ты не дашься, но…

Рукой, которая у тебя под шеей, удерживаю тебя, а свободной скольжу по твоему боку. Ты останавливаешь меня. Взглядом. Ох, Соби… Глажу тебя по руке, которой меня обнимаешь. Осторожно нахожу твои пальцы, переплетаю со своими. Ты прячешь лицо, дышишь мне в шею, но не возражаешь. Снимаю твою ладонь со своего бедра, опускаю между нами… Ты вжимаешься лбом в мое плечо…

Как он мог – что он сделал, чтобы наложить такой запрет?! Ты неконтролируемо вздрагиваешь, прижимаясь ко мне:

– Рицка… – Мое имя на выдохе, его так только ты произносишь. От шепота мне хочется выгнуться и почему-то застонать.

Ну и пусть я умею меньше, чем он. Зато ты мне веришь… Это важнее.

Зажмуриваюсь, вслушиваюсь в твое сбитое дыхание. Тебе со мной нравится же?..}

}Бездумно глажу тебя по затылку, расчесываю пальцами волосы, а ты постепенно успокаиваешься. Потом нашариваю отброшенное одеяло, укрываю нас. Ты, кажется, улыбаешься, мне не видно:

– Есть по меньшей мере пара качеств, которыми ты наделен больше чем кто-либо, Рицка.

– Это какие? – я расправляю одеяло за твоей спиной, – привстань, я подушку подтащу.

Ты послушно приподнимаешься и ждешь, пока я дотянусь до изголовья, потом говоришь:

– Искренность и убедительность.

Я хмыкаю. Откуда такой вывод?

– Ничего сложного тут нет, Соби, – я ложусь так, чтобы тебе было, чем дышать. – Если хочешь, я тебя научу.}

}*

Меня будит настойчивый звонок мобильника. Минуты две уже пиликает. Я разлепляю глаза.

Ты крепко спишь, даже ресницы не вздрагивают. Осторожно выползаю из-под твоей руки, перелезаю через тебя и иду к своей куртке. Хорошо, что телефон хотя бы во внутреннем кармане, не так громко. Вынимаю его, открываю.

– Рицка?

– Яёи, – я тру рукой глаза, – привет.

– Ты не был в школе, у тебя что-то случилось?

Точно, надо было позвонить утром, соврать что-нибудь.

– Нет, все в порядке. Простыл чуть-чуть, – у меня спросонок голос сиплый, так что вполне убедительно. – Завтра приду.

Яёи кому-то пересказывает мой ответ, потом говорит:

– Юйко спрашивает, тебя навестить?

Нет, только не сегодня.

– Не надо, – я оглядываюсь. Ты проснулся и садишься в постели, глядя на меня. – Я завтра точно появлюсь. Все нормально.

– Ну ладно. Тебе домашние сказать?

– Да, давай, – я дохожу до стола, нахожу лист бумаги и ручку. Он диктует задания и прощается:

– Всё тогда?

– Ага, спасибо. Увидимся.

Яёи нажимает отбой. Я захлопываю телефон и от души потягиваюсь.

– Выспался? – ты тоже встаешь и начинаешь заправлять постель.

– Ага. Доброе утро, – я смотрю тебе в спину, – а ты?

– Я тоже, – ты оборачиваешься и улыбаешься, кажется, чуть смущенно. – Вообще-то уже три часа.

– А у нас утро, – пожимаю я плечами. – Во сколько встали, во столько и утро!

– Хорошо, я же не возражаю, – ты берешь со стула дневную одежду. – Сейчас будем завтракать.

– Я не хочу, – при мысли о еде меня почему-то почти мутит.

– Рицка, – ты подходишь, останавливаешься напротив. – Произошедшее – не повод лишаться аппетита. Ты же не хочешь прийти к Кацуко-сэнсей с урчащим желудком?

– Да я правда не голоден!

– Ладно, тогда оставишь то, что не съешь, на тарелке. Согласен?

С тобой только спорить. Я вздыхаю:

– Согласен, куда ж деваться, – и направляюсь за своей одеждой.

– Если ты против… – начинаешь ты.

Я резко оборачиваюсь:

– Слушай! Хватит со мной так разговаривать! Хватит!.. Я…

Ты делаешь шаг ко мне, обнимаешь – молча, сильно.

– И не вздумай извиняться, – говорю, уткнувшись тебе в грудь. – Иди умываться.

– Иду, – ты целуешь меня в край кошачьего уха. – Я недолго.

Ты скрываешься в ванной.

Ты ему сказал, что он не может тебя принудить… А сейчас с тобой что?

– Я провожу тебя к Кацуко-сан? – ты наливаешь в пиалу соевый соус. Я жду, пока поставишь пластиковый бутылек на стол, беру его сам:

– И что станешь делать, пока я там сидеть буду? На улице торчать?

– В квартале от остановки есть большой книжный супермаркет, – ты отщипываешь кусочек отбивной, – я давно хотел по нему побродить. Так как?

– Ну ладно тогда, – я опускаю глаза, – если тебе хочется, то поехали.

Ни за что не скажу, но мне спокойнее будет знать, что ты недалеко. Не потому что боюсь… Просто так.

После завтрака, который вообще-то обед, мы собираемся и выходим из дому.}

}*

– Рицка-кун, – улыбается Кацуко-сан, – разувайся, раздевайся… Как дела? Какие новости в жизни?

Такие, что рассказать – не поверят. Не расскажу.

– Все хорошо, сэнсей, – скидываю ботинки, вешаю на крючок куртку. Я придумал, о чем говорить. У меня есть идея.

– Но все-таки? Наверное, после Нового года жалко было снова начинать учиться, а? – она поддразнивающе прищуривается. – Каждый день в школу… Как настроение?

– Нет, почему, – я усаживаюсь на знакомый диван. – Я давно не видел друзей.

– Вижу, ты подстригся? – она с интересом разглядывает меня.

– Только челку обровнял немножко, – я начинаю смущаться. Сэнсей будто соскучилась! – А волосы не трогал. У Яёи они вообще до пояса!

– Ты хочешь отрастить такие же?

– Нет, я лучше как у… – я обрываю себя, но поздно.

– Как у кого, Рицка? – переспрашивает Кацуко-сан, и я заканчиваю как можно безразличнее:

– Как у Соби. Ну, чтобы в хвост забирать, но короткий.

– Вот как, – она садится на крутящийся стул, – что ж, тебе, пожалуй, пойдет. А почему именно так?

– Просто нравится, – я пожимаю плечами.

Не хочу, чтобы были как у Сэймэя. Я его секунду видел, но заметил – волосы по-прежнему до плеч, и ушки… ушки, кажется, тоже на месте.

Не думать об этом.

Я подпираю ладонями щеки:

– Сэнсей, скажите… что такое настоящее предательство?

– Что ты имеешь в виду, Рицка-кун? – она выпрямляется. – Пожалуйста, уточни формулировку вопроса.

– Ну, – я тереблю зубами нижнюю губу, – я хочу понять. Вот если человек бросит близкого друга… чтобы спасти себе жизнь… и не предупредит его… Для него это ведь не будет подлостью, да? Он сможет себя оправдать? А для друга это будет… как раз предательство. Кто из них получится прав? Какая оценка будет вернее?

– Ты говоришь о ком-то конкретно? – сэнсей наклоняется ко мне, взгляд у нее становится внимательным. По-моему, ей не двадцать один год. Она точно старше, чем ты, Соби. А ты ведь взрослый.

– Нет, просто… вы сказали уточнить, я придумал пример, – пытаюсь я выкрутиться.

– Что ж, – произносит Кацуко-сан неторопливо, – в том смысле, в каком ты спрашиваешь, точного определения, конечно, нет. Предательство может быть очень разным. Строго говоря, это поступок близкого человека, который причинил сильную боль. Предательством может быть слово, жест, взгляд. Тот, кому они адресованы, будет испытывать очень сильные и горькие чувства. Понимаешь, Рицка-кун?

Я киваю. Кажется, что горло стало толстым, никак не могу сглотнуть.

– И тогда какую-нибудь мелочь человек помнит острее, чем все хорошие события, связанные с тем, кто его обидел. Другим эта мелочь может остаться незаметной, даже неизвестной, а для пережившего – не подлежать прощению. Или забвению. И это – самая главная оценка, которую даем предательству мы сами. Почему тебя беспокоит эта тема? Ты с кем-то поссорился, Рицка-кун?

– То есть что такое предательство, мы определяем сами? – я хмурюсь.

– Именно так. Никакой учебник не даст дефиниции… то есть критерия. Так почему ты все-таки спрашиваешь?

– Сэнсей, – я поднимаю глаза, – а… можно, я не буду отвечать?

– Конечно, – она кажется чуть недовольной. – Если ты считаешь, что справишься. Но если потребуется помощь, то ты знаешь, кого спросить, верно?

– Да, сэнсей.

– Может быть, расскажешь о чем-нибудь? – переводит она разговор на другую тему. – Или у тебя в последнее время не происходило ничего особенного?

Вот. Хорошо, что я заранее подготовился.

– Особенного? – я дергаю себя за прядь волос, – нет. Ничего. Только подрался недавно.

– Рицка-кун! – Кацуко-сан изумленно раскрывает глаза, – не могу представить, как ты дерешься! Снова вступился за свою подружку?

Я невольно хмыкаю. Кажется, она правда решила, что мы с Юйко встречаемся. Это так ведь называется?

– Рицка?

– Простите, сэнсей, – я виновато улыбаюсь, – я немножко задумался.

– Ничего страшного, – она кивает. – Так все же, отчего ты подрался?

– А меня подловили те, кто тогда приставал к Юйко, – я искоса наблюдаю за лицом Кацуко-сан. – Втроем.

– Какой ужас, – она всплескивает руками. – И что же?

– Ничего… Я как раз с Соби должен был встретиться. Он когда появился, они сразу разбежались. А я отделался парой синяков.

Неполный рассказ, но она же не знает, как все было.

– Рицка-кун, ты меня испугал, – Кацуко-сэнсей встревоженно глядит на меня. – Это были твои ровесники или кто-то старше?

– Старше, – я будто вижу того, второго, с ножом. Который на нас кинулся. – Но они только втроем были смелые.

– Все равно, как хорошо, что Соби успел!

Я передергиваюсь. Да уж… Надо было раньше тебя позвать, вообще говоря. Но я рассчитывал справиться. Я не привык звать на помощь.

– Да, – говорю вслух. – Они хотели меня с собой забрать. Как раз рассуждали, как в машину затащат.

– Что?! – у Кацуко-сан огромные глаза. Она точно забыла про мой сегодняшний главный вопрос.

Ты можешь обмануть мою маму, а я, кажется, научился отвлекать своего психотерапевта.

– Они еще прикидывали, что надо мне глаза завязать, чтобы я никого не опознал потом.

Я тогда здорово струхнул. Теперь-то могу себе признаться. Что они меня… Я покрываюсь нервными мурашками.

– Рицка-кун, и ты выдаешь эту историю, как обычные новости! – сэнсей нервно разглаживает складки на юбке. – Скажи, пожалуйста, как ты себя чувствуешь? Сны, мысли, страхи?

– О чем вы? – я недоуменно смотрю на нее. Кацуко-сан, кажется, неловко себя чувствует под моим взглядом.

– Когда это произошло?

– Я… я не помню, – я пожимаю плечами. – Неделю назад. Или две. А что?

– А как ты себя чувствуешь? – она разглядывает меня, каким-то неуверенным движением проводит по волосам и бормочет совсем тихо: – Впрочем, если так, то и к лучшему…

– Что – к лучшему? – я не понимаю.

– Что ты именно так воспринял этот случай.

– Сэнсей! – я коротко смеюсь. Дошло. – Я знаю, что они хотели сделать. Но Соби же меня защитил! Так что мне теперь, кошмары видеть?

– Нет, конечно, нет, – соглашается она торопливо. – Но у тебя очень сильный характер, Рицка-кун. Немногие перенесли бы подобное происшествие с твоим хладнокровием.

Да нет у меня хладнокровия. У меня ты есть. И нам без этих гадов проблем хватает.

– Ну, я перенес вот так, – я пожимаю плечами. – Сэнсей… это разве неправильно? Или плохо?

– Что ты, это просто замечательно! – отмахивается она раскрытыми ладонями. – Я и не говорю, что тебе нужно бояться, Рицка-кун! Я всего лишь восхищаюсь твоим самообладанием. Это очень важное качество!

– Самообладанием? – я с сомнением повторяю это слово. – А по-моему, у меня его нет. Просто зачем думать о том, что не случилось?

– Верно, – Кацуко-сан пару раз кивает. – Ты молодец, Рицка-кун. Даже не представляешь, насколько! Будешь пить чай?

– Да, спасибо.

Она встает, идет к шкафу, чтобы достать чашки и пакетики с чаем, а я думаю, что ты, наверное, уже все стеллажи в книжном изучил. Не место здесь, конечно, но… Я снова смотрю на сэнсея – она пока занята и не обращает на меня внимания.}

}«Соби?»

«Рицка, – откликаешься ты. – Что?»

«Где ты там?»

«В книжном. Ты уже освободился? Я ошибся в расчете времени?»

«Да нет, меня тут чаем поят. И будут поить еще минут пятнадцать. Просто спрашиваю, где ты».

«Не волнуйся, я встречу тебя вовремя».

«Я не волнуюсь. Ладно, пока».

«Угу».}

}Я не волнуюсь. Просто… после сегодняшней трехсерийной побудки все время нервничаю. Причем, что плохо, не могу понять – из-за тебя или из-за себя.

Потому что Боец и Жертва должны держаться вместе.}

}– Рицка-кун, тебе чай с апельсиновой или клубничной отдушкой? – спрашивает Кацуко-сан от стола.}

}Оба невкусные, но я выбираю клубничную и говорю спасибо.

А еще у меня после мысленной связи уже не пропадают силы.}

}*}

}Ты встречаешь меня у подъезда и щелчком отправляешь в урну докуренную почти до фильтра сигарету:

– Рицка, я здесь.

– Вижу, – я подхожу к тебе, смотрю снизу вверх: – Поехали домой.

Ты не споришь. Сегодня и правда никуда не хочется идти – ни гулять, ни в кино. Мы молча дожидаемся автобуса, не разговариваем по дороге, я только стараюсь держаться поближе к тебе. Это, наверное, уже рефлекторное.

Выйдя на своей остановке, мы переглядываемся.

– Соби, нам в магазин надо? – я мысленно перебираю содержимое холодильника.

– В принципе нет, – ты вроде бы занят тем же самым. – Только если хочешь что-нибудь вкусное.

– Вот еще! – я фыркаю. – Зачем?

– Просто так, – у тебя странная манера улыбаться по-настоящему – глазами. Губы при этом могут быть серьезно сжаты. – Хочешь киви? Мне показалось, в день рождения тебе понравилось.

Я недолго думаю:

– Хочу.

– Замечательно. Тогда идем.}

}Из магазина мы выходим, нагруженные двумя пакетами. Один я у тебя отобрал, хотя ты упирался. Конечно, парой киви дело не обошлось, но зато купили еды на неделю вперед.

На углу я останавливаюсь. Словно камнем в спину кинули – ощущение взгляда между лопатками такое же давящее и внезапное.

– Что случилось? – обеспокоенно спрашиваешь ты.

Поднимаю голову, чтобы встретиться взглядом. Не чувствуешь?..

Ты хмуришься и негромко, но решительно произносишь:

– Возьми пакет в правую руку. Давай, Рицка.

Я послушно делаю, что ты сказал:

– И что дальше?

– Положи ладонь мне на локоть, – продолжаешь ты так же тихо. – Не торопись. Все нормально.

Точно! Имя! Я кретин, что опять забыл о нем!

Твои пальцы обхватывают мое запястье, ты соединяешь наши руки. Я даже сквозь одежду почти… почти вижу, как иероглифы наполняются серебристым светом. И вокруг нас смыкается невидимая сфера. Ты назвал это объединением силы. Еще когда мы шли к Токийской башне и просто держались за руки.

Страх отпускает. Я глубоко вздыхаю, ты внимательно наблюдаешь за мной:

– Ну что?

– Угу, – я киваю, – пошли.

Даже если нас вызовут прямо сейчас… Все равно не боюсь. Теперь я знаю, чей это взгляд в спину. Чужого Бойца. Значит, можно справиться.

Но ничего не происходит. Никто не преграждает нам путь.}

}Ты запираешь дверь, я прислоняюсь к стене под вешалкой и закрываю глаза. Ты разуваешься, снимаешь пальто и наклоняешься:

– Тебе помочь?

Я поднимаю ресницы:

– Нет, конечно. Сам справлюсь.

– Ты устал, Рицка.

– Ты тоже, – я расстегиваю куртку, вешаю, скидываю ботинки. – Несем на кухню? – указываю на пакеты. Ты вздыхаешь, берешь свой и идешь за мной по коридору:

– Рицка, ты напрасно нервничаешь. Сэймэй твой брат. Увидев, что ты действительно Жертва, он не захочет причинить тебе боль.

– Да, только тебе, – я плюхаю пакет на табуретку и сердито разворачиваюсь. – Сам понял, что сказал?

Ты прикусываешь губу, чуть заметно, но я вижу.

– Я привык справляться с болью. Она меня не пугает.

– Замолчи! – я опираюсь ладонями о стол. – Меня тоже не пугает, а тебе мои царапины ой как не нравились!

Ты опускаешь голову:

– Я Боец, я в любом случае выдержу. Раны, нанесенные при поединке, и раны, нанесенные близкому человеку… не одно и то же.

– То есть я для тебя близкий, а ты для меня – нет! – я возмущенно стукаю кулаком по столешнице. – Еще раз о Бойцах и Жертвах сегодня услышу – я… я знаю, что сделаю!

– Что же? – ты с невольным любопытством смотришь на мой подергивающийся хвост.

– Прикажу тебе сопротивляться – и побью! – озвучиваю давнюю идею. Ты смеешься:

– Не надо, Рицка.

– Вот именно, не надо! – я морщусь. – Если ты еще не понял, Соби, что я… буду с тобой, то ты совсем дурак! Неизлечимый!

Ты еще ниже опускаешь голову и слегка вздрагиваешь.

А думаешь, мне все это не больно?

Я подхожу вплотную, ноги будто свинцом налились, и молча утыкаюсь в тебя. Ты меня обнимаешь:

– Жаль, что я не могу избавить тебя от происходящего. Если бы я знал раньше…

– То что? Что бы ты сделал? Я все равно узнал бы. Перестань вообще об этом все время думать!

– А ты можешь сделать то же, Рицка?

– Я по крайней мере пытаюсь!

Я скриплю зубами. Опять ты прав. Мысли как заведенные крутятся вокруг утра. Сегодня чудовищно длинный день. Нескончаемый. И мне не страшно, только когда я...

Я обнимаю тебя.

– Рицка, – ты меня мягко отстраняешь, смотришь в глаза. – Что для тебя сделать?

Я снова прижимаюсь щекой к нагретому дыханием джемперу.

– Почисти киви.

Твои пальцы скользят по моему виску, ты осторожно разворачиваешь меня и начинаешь разбирать пакеты, удерживая одной рукой за плечи. Тебе – тебе тоже так спокойнее? Я помогаю, выкладывая на стол покупки.}

}Если бы знать, когда он появится. Если бы знать, его слова были просто угрозой – или обещанием. Если бы знать, сколько я могу на самом деле – ведь тебе, наверное, моей силы в обрез хватает, при нашей разнице…}

}– Рицка, кто теперь все время думает о Сэймэе?

Я хмуро фыркаю:

– Мысли читаешь?

– Нет. Просто наблюдаю за тобой.

– Так прекрати и лучше займись фруктами! – командую я. Ты отходишь к раковине:

– Сейчас.

Ноги двигаются, не спрашивая меня. Я иду следом, молча подлезаю под твой локоть, ополаскиваю на всякий случай руки. Ты ничего не говоришь и сразу обнимаешь меня. Я смотрю, как ты срезаешь небольшим ножом пушистую шкурку. В прошлый раз ты разрезал киви пополам, а в этот ловко крошишь. И ссыпаешь в мою подставленную ладонь. Я морщу нос:

– Спасибо. Теперь рука будет сладкая.

Ты как-то странно улыбаешься:

– Нестрашно.}

}Мы доедаем зеленые кубики с черными семечками, и ты несильно тянешь меня за запястье.

– Чего? – удивляюсь я, но разрешаю – и почти вскрикиваю, потому что ты начинаешь облизывать мою ладонь. От прикосновений по коже бегут мурашки. Пытаюсь вырваться:

– Соби, что ты!..

Ты обхватываешь меня свободной рукой за талию:

– Доедаю киви. – Еще смеешься?! Ты касаешься меня дыханием. Вроде бы ладони, а ощущение, что… везде. – Рицка?..

Я высвобождаю руку – даже мыть не надо. Обхватываю тебя за шею и заранее предупреждаю:

– Не вздумай тащить! Я ходить умею!

– Хорошо, – отзываешься ты тихо. – И куда ты хочешь идти?

Я открываю глаза. Ты… Я… я понял неправильно?

Ты не даешь мне отодвинуться:

– Рицка? – с тревогой в голосе.

– Ничего, – я мотаю головой. – Все нормально.

– Нет, – ты дышишь мне в ухо, – что случилось?

– Ничего, говорю же!

Меня передергивает, а ладонь чешется, словно ее пощекотали. Я краснею, но ничего не могу с собой поделать. Ты прижимаешь меня ближе:

– Так куда ты не хочешь, чтобы я тебя нес?

Твою бы догадливость да в другую сферу!

– Если… только если ты… – не знаю, как сказать.

– Да, Рицка, – откликаешься ты одними губами.}

}В комнате темно. Ты укладываешь меня на кровать, ложишься рядом. Я решительно тяну тебя к себе. Мы, кажется, скоро все время будем думать… вот об этом!